Текст книги "Лихой гимназист (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Наш класс обучался огненным чарам. Магических техник было довольно много. Самыми распространёнными считались огненные, каменные и воздушные, чуть реже встречались водно-ледяные и электрические. Других тут не преподавали. Не знаю, почему Алексея запихнули именно сюда, однако, судя по дневниковым записям, обучение давалось тяжко, поскольку парень не имел дара управления светлой стихией. Ему подчинялась только тёмная стихия, но отец запрещал изучать связанные с ней заклинания, да и не преподавали здесь такие.

Учил нас пожилой, сутуловатый дворянин с вечно недовольным лицом и ожогами на тыльной стороне ладоней, которые можно было увидеть, когда тренер снимал перчатки. Человек этот нрав имел не то, чтобы суровый, но какой-то угрюмый и дикий. Он постоянно строил кислую, недовольную гримасу при виде нас, словно досадуя, что приходится иметь дело с «отсталыми». Вот и сегодня он нас встретил ворчанием и взглядом исподлобья.

Мы начали с упражнений на концентрацию воли, после чего тренер потребовал создать малое пламя. Само заклинание я, конечно, выучил, пока сидел в карцере, но были сомнения, что получится что-то путное. Раньше, по крайней мере, у Алексея не получилось.

Ученики выстроились в шеренгу, и тренер начал вызывать нас по одному.

Первый гимназист встал лицом к каменной стене, расставил ладони и произнёс заклинание вслух, как и требовал тренер. Огонь не загорелся.

– Нет, нет, нет, – замотал головой тренер. – Вы произносите слова неправильно. Сколько можно вас учить?

Он попытался объяснить ученику, в чём ошибка, но это не помогло, и ученик был отправлен на место. Второй гимназист произнёс заклинание как надо, в воздухе между его ладонями появился небольшой огонёк и тут же погас. Это означало, парень плохо концентрировал волю в словах.

Следующим вышел Михаил. Созданный им огонь пылал ярче и дольше.

– Угу, допустимо, – буркнул тренер и позвал следующего.

Успехи класса оставляли желать лучшего. Из вышедших передо мной пятнадцати человек, только у половины получилось создать достаточно стабильное пламя. Тренер хмурился, вздыхал и укоризненно качал головой, словно сетуя на то, что вынужден учить таких неумех.

– Господа, – раздался над площадкой брюзжащий голос тренера, – ваши навыки очень и очень слабы. У многих из вас не хватает концентрации, а кое-кто даже слова не умеет произносить. Если за следующий месяц ситуация не изменится, некоторым из вас придётся вернуться в свои старые гимназии. Ладно, продолжим. Алексей Александрович, будьте любезны, – обратился он ко мне с нескрываемым скепсисом, – выйдите сюда и создайте малое пламя.

Я снял перчатки, вышел, настроился. Ожиданий больших не было. Просто вытянул перед собой руки и про себя, как привык, произнёс заученное заклинание, сосредоточив в словах волю.

Вдруг в лицо мне ударил жар, а в воздухе между ладонями заметался огонь. Он был странного чёрно-синего цвета, но горел стабильно и мощно, обдавая меня теплом. Я сосредоточился ещё сильнее, пламя стало расти, закручиваясь спиралью в некое подобие сферы. Гимназисты зашептались.

– Стоп, хватит, – приказал тренер, и я прекратил концентрировать волю. Пламя исчезло.

– Весьма удовлетворительно, – произнёс он сухо, но слова эти были высшей похвалой из всего, что наш класс слышал за сегодняшний день. – Но почему такой цвет? Вы какое заклинание произнесли? Скажите вслух, как должно.

Я повторил вслух – между моих рук снова загорелся чёрный огонь.

– Угу, – кивнул он. – Любопытно… Ладно, не задерживаемся. Следующий. Сергей Владимирович, пройдите, пожалуйста, на позицию.

Вышел Галатов. У него проблем с созданием огня не было.

Когда прозвенел колокол, гимназисты веренице синих кителей потянулись к выходу со двора, меня же тренер подозвал к себе.

– Знаете, Алексей Александрович, – произнёс он чуть менее брюзжащим, чем обычно, тоном, – вы делаете успехи. Два месяца отдыха, кажется, пошли вам на пользу. Если и дальше продолжите показывать достойный результат, я поставлю вопрос о переводе вас в класс со стандартной программой. Единственное, что меня пока смущает – цвет вашего пламени. Это… кхм… весьма необычное явление.

– Мой настоящий дар – чары тёмной стихии, – сказал я, – возможно, это и повлияло на цвет огня.

– Тогда я не понимаю, почему вас не отдали в первую гимназию.

– А там учат чарам тёмной стихии?

– Да. Насколько мне ведомо, это единственное заведение в Петербурге, где обучают сему ремеслу.

– Отец боится, что тёмные чары навредят мне, – объяснил я, – поэтому я здесь.

– Хм, – тренер нахмурился. – Прискорбно слышать. Я принял решение увеличить для вас количество практических часов. Следующее занятие жду вас здесь, на площадке. Будем работать, с тем, что есть.

Новость была хорошая. Вдобавок к чарам тёмной стихии я каким-то образом получил способность создавать заклинания огня, и им меня даже собираются учить.

Когда вернулся к своему классу, поймал много завистливых взглядом. Мои фокусы с чёрным огнём впечатлили всех, ведь класс был «отсталым», и способности большинства парней находились в зачаточном состоянии. Опять понеслись расспросы, но тут уж я ничего не мог ответить вразумительного. Ведь даже тренер не понимал, как это работает.

После уроков я попросил Сергея и Михаила рассказать, как тут обстоят дела со съёмом жилья. К сожалению, оба мои приятеля были малосведущи в данной теме. Сергей жил с родителями в большущей десятикомнатной квартире, да и Михаил никогда не имел дела с арендой. Но что знали, парни рассказали.

Как оказалось, жильё в Петербурге арендовали все поголовно, начиная от высокопоставленных чиновников, заканчивая простыми работягами. Но если первые снимали огромные квартиры по десять и больше комнат, то последние, по словам Михаила, который слышал кое-что о быте простого народа от брата-студента, ютились в каморках по несколько человек.

Почти все жилые дома города находились в собственности относительно небольшого числа владельцев. Дома такие назывались доходными и строились специально под аренду. Данный бизнес, по уверению Михаила, был весьма прибыльным, и я взял это себе не заметку. Конечно же, сейчас я не имел таких средств, но снять небольшую квартирку мог без напряга. Так, например, Галатовы арендовали десять комнат почти за четыре тысячи рублей в год, но мне такая площадь не требовалась, а значит, выйдет в разы дешевле.

Оставалось только найти подходящий вариант. Хотелось поближе, чтобы не тратить время и деньги на проезд, но гимназия наша располагалась недалеко от стрелки Васильевского острова, то есть фактически в центре города, и жильё тут стоило дорого. Михаил сказал, что надо искать на окраине, за семнадцатой линией или в окрестностях Балтийского завода, где селились рабочие. Туда-то я и решил отправиться.

В этот день я не пошёл искать жильё, надо было учить уроки, да и погода стояла дождливая. Однако переселиться из этой казармы в место более удобное я намеревался до конца недели.

Вечером опять ужинал с парнями из своей комнаты. Даже в столовую не пошёл. Казённая пища аппетита у меня не вызывала.

– Кормят здесь скверно, – согласился Ушаков, когда я озвучил данную проблему. – Поэтому мы с ребятами покупаем еду вскладчину. Так что думайте. Можете внизу ужинать, можете – здесь. На чай и на закуски в месяц выходит четыре рубля. Не жируем, разумеется, но всё лучше, чем казённые щи хлебать.

– Неплохо, – одобрил я, – но на этой неделе я намерен перебраться на новое место. Надолго здесь не задержусь.

Мы тоже поговорили насчёт жилищного вопроса, но нового я почти ничего не узнал. А потом Ушаков пригласил меня в какой-то гимназический клуб, собрание которого проходят по субботам на квартире у некого Шереметьева, живущего неподалёку.

– В гимназии сложно свободно беседовать о некоторых вещах, – объяснил Ушаков. – Поэтому мы собираемся вне этих стен.

– И что обсуждаете? – спросил я.

– Разные темы. Внутренние дела гимназии, политику, новости – всё, что обычно не приветствуется. Если интересно, заходите как-нибудь.

Я обещал придти, но только не на этой неделе. В первую очередь всё же хотелось решить жилищный вопрос.

И вот в пятницу, наконец, распогодилось, и после уроков я, распихав по карманам четыре пачки ассигнаций, револьвер и документы (паспорта у меня не было, зато имелась бумага, подтверждающая моё дворянское происхождение), двинулся в направлении Балтийского завода, чтобы найти себе новое место обитания.

По дороге купил газету, полистал новости. Писали о разном, но в основном, о войне. Знаменательным событием стала недавняя победа наших войск под Казалинском, где они разбили армию персидского генерала Насреддина, отогнав её к Ташкенту. Оренбургу теперь не грозила опасность. Эта новость шла первой полосой. Потом писали о событиях из жизни царской семьи, о строительстве какого-то собора, а под конец – об успешных испытаниях парового аэроплана.

Объявления находились на последнем листе. Большинство людей сдавали в аренду койки и комнаты, но меня такое не интересовало. Я выбрал три объявления, которые мне более-менее соответствовали моим запросам, и отправился по указанному адресу.

Во всех трёх случаях меня ждало разочарование.

По первым двум объявлениям, оказалось, сдавали не отдельные квартиры, а комнаты в больших апартаментах, заселённых кучей народу, тогда как мне требовалось что-то более уединённое. В третьем случае я наткнулся на барак. С главного фасада дом выглядел вполне прилично, но когда я зашёл со двора внутрь, то оказался в месте, похожем на коммуналку, только в разы хуже. Коморок было много, и стоили они дёшево, но в них отсутствовали все удобства, и в каждой ютились по несколько человек. Управляющий, когда узнал, из какой я гимназии, сильно удивился тому, что меня занесло в такое место. Посоветовал не искать по объявлениям, а обращаться к дворникам в больших домах.

Так я и поступил.

Дворники тут были практически отдельной кастой. Все они очень гордились своей профессией, важно щеголяли в белых передниках и скрипучих сапогах. И если младшие занимались грязной работой: мели улицу, таскали дрова, выносили отходы, то старший дворник был эдаким управдомом, который решал все организационные вопросы, в том числе, занимался сдачей квартир.

Но и тут я столкнулся с определёнными трудностями. Маленьких квартир почти не было, а где были, оказалось свои препоны. В одном месте мне отказали, потому что восемнадцати ещё нет, в другом на мой возраст внимания не обратили, но мне не понравилось расположение.

Управдом предложил трёхкомнатную квартиру на первом этаже возле арки, окна выходили во двор и находились так низко, что залезть сюда мог всякий. Других подходящих вариантов не было, и я, распрощавшись, покинул дом.

Выйдя из подворотни, огляделся. Пахло навозом и дымом. Вдоль дороги жались друг к другу дома. Среди старой, преимущественно двухэтажной, застройки, словно могучие каменные великаны, росли скалы пятиэтажек, возведённые здесь, по всей видимости, недавно. На первых этажах по обыкновению располагались лавки и мастерские, а мимо них не спеша брели горожане в помятых пальтишках и бесформенных головных уборах. Порой попадались военные в шинелях из серо-зелёного сукна или мелкие служащие в форменных фуражках. А вот важного господина в цилиндре тут удавалось встретить нечасто. Возле харчевни толпились мужики, клевал носом извозчик на облучке в ожидании клиентов.

Я вынул из кармана часы. Оставался всего час до закрытия общежития, а значит, пора было возвращаться. Но напоследок я всё же решил сходить в большой пятиэтажный дом в конце улицы.

– Никак не можешь найти жильё? – знакомый голос раздался над самым ухом, я обернулся: рядом со мной оказался архонт Хаос в своём чёрном плаще и высоком чёрном цилиндре. При свете дня его лицо выглядело ещё бледнее.

– Что ты тут делаешь? – спросил я.

– Если будешь тут стоять, то ничего не найдёшь. Пошли.

Я побрёл за ним.

– Так и быть, помогу, – сказал он. – Знаю один дом, там есть то, что тебе надо.

– Что ж, я рад любой помощи. Но как ты…

– Довольно, – оборвал меня архонт. – Я сказал же, никаких вопросов. Не утомляй меня.

Мы молча дошли до ближайшего перекрёстка. Свернули. Впереди показалась труба какого-то предприятия. По одну сторону улицы тянулась стена огромного дома, по другую – каретники.

– Иди до конца, – архонт указал тростью направление. – Последняя подворотня. Зайди в дворницкую, скажи, что ищешь.

В следующий миг архонт пропал. Ушёл, даже не попрощавшись, оставив после в воздухе себя тёмную дымку. А я отправился проверять, правду ли он сказал и действительно ли там ждёт меня что-то хорошее.

Глава 8

Квартира, куда меня привёл старший дворник, имела две комнаты и кухню. Обои и паркет выглядели почти новыми, а потолок лишь немного закоптился от газовых ламп, которые считались последним словом техники.

Освещение имелось даже на чёрной лестнице: на каждой площадке висело по керосиновому светильнику, что радовало, поскольку это был единственный путь на четвёртый этаж, где находилась квартира, а ползти в темноте по узким и кривым ступеням разной высоты приятного мало.

А вот мебель отсутствовала.

Апартаменты мне показывал дородный мужчина с бородкой, одетый весьма респектабельно: в сюртук, брюки и жилетку. На голове плотно сидел картуз с блестящим козырьком. Этот господин и был старшим дворником или местным управдомом.

– Так значит, однокомнатных нет? – уточнил я.

– Алексей Александрович, – с деланным добродушием ответил старший дворник, – ну нету однокомнатных. Нигде в округе нет. Не верите? Так сходите поспрашивайте. Комнаты сдают, да. Однокомнатных квартир, – он развёл руками, – не слышал. А цена у нас – одна из лучших на всё Васильевском острове. Триста пятьдесят рублей за полгода.

– А что так дёшево? – спросил я, хотя цена и не показалась мне низкой.

– Дык это… кладбище рядом, да и с краю мы тут. Вот и подешевле. А там, ближе к прошпекту, подороже. Очень хорошая квартира. Дом новый, пяти годов не прошло, как построили. Газ, ватерклозет, вода – всё есть. Печь хорошая, тёплая.

– А ванной нет, – я заглянул в санузел. – И мебели.

Санузел тоже мне понравился. Пусть плитка и выглядела так, словно узбеки клали, но зато как новая, унитаз не битый, рукомойник с расписным узором. Чисто, не загажено. Кран, правда, был только один – для холодной воды. Горячая отсутствовала.

– Ну-с, Алексей Александрович! – снова развёл руками старший дворник. – Кто ж вам квартиру с мебелью, да с ванной комнатой сдаст, да за триста пятьдесят рублей? Но если мебель вам нужна или из утвари чт – обращайтесь, подмогнём. Можем продать, можем в аренду сдать.

– А что есть?

– А что надо, то и будет. И шкафы есть: и для платья, и для книг, секретер есть, горка есть, кровать…

– И откуда же у вас столько мебели? – с подозрением спросил я.

– Дык ведь жильцы съезжают, бывает, продают. Ну а мы покупаем. И им хорошо, и нам, и вам искать не надо.

Что ж, похоже, дворник делал прибыльный бизнес, вытаскивая из квартир старую мебель и продавая её новым жильцам.

Я снова обошёл квартиру. Мне тут нравилось. Может, и дешевле можно было найти, если ещё пару дней полазить по окраинам, но, как говорится, время – деньги.

– Квартиру эту я сниму, – сказал я. – Пока на полгода. А мебель посмотрю. Где она у вас? Ведите.

– Значит, по рукам. Вам на подпись бумагу завтра принесу. Ах да, и пачпорт ваш, будьте добры.

– А нет паспорта, только вот это, – я достал из внутреннего кармана «дворянскую грамоту» и потянул старшему дворник.

Тот развернул, прочитал внимательно, шевеля губами.

– Простите, вашбродь, я-то это думал, вы это, из мещан, а оно вон как. Тогда не нужно пачпорт. Но имя, фамилию я всё равно, позвольте-с, спишу. Я ж ведь обязан доложить, кого заселяю. Не доложу, голову снимут-с.

После того, как он записал мои данные, мы пошли в подвал. Тут действительно хранилось много старой мебели, некоторая имела ещё вполне годный вид. Взял я себе стулья, шкаф для одежды, кресло, кровать, бюро – столик с закрывающейся рабочей частью и ящичками, комод, кухонный и обеденный столы и полку для посуды. Ну и по мелочи: настольный светильник, керосиновую горелку, чайник и кое-какую полезную утварь. Посуду мне дали в нагрузку забесплатно. Сама же аренда мебели на полгода обошлась в пятьдесят рублей.

Одного тут не было – плиты.

Помимо мебели оплатил услуги дворника, который будет таскать дрова на этаж, иначе пришлось бы самому их носить, а так же услуги человека, который стучится в дверь в назначенное время для побудки. Будильников в этом мире пока ещё не придумали.

Имелись в доме прачечная и ванная комната. Воспользоваться ими, само собой, тоже стоило денег. Плюс сбор за керосин, который жгли в подъезде, ну и за подъём мебели пришлось заплатить. В общем, сплошное разорение.

До ночи дворники таскали мебель в мою новую квартиру. В общежитие я сегодня возвращаться не собирался. Здесь пока было не очень уютно: голые стены, старые шкафы, расставленные абы как, да и многие необходимые вещи пока отсутствовали, как например, матраса и штор. Но такая жизнь мне нравилась уже гораздо больше, чем казарменный быт в гимназии.

И вот наступило утро, которое началось со стука в дверь железным молоточком. Человек-будильник разбудил меня, как я и просил, в семь. В гимназии требовалось быть полдевятого. А вот завтракать оказалось нечем.

С самого утра светило солнце, пробиваясь сквозь бреши сковавших небо облаков. Несмотря на ранний час, на улице уже кипела жизнь. Компания рабочих брела на предприятие. Некоторые из них выглядели очень молодо – подростки, почти дети. Мальчишка-разносчик газет оглашал улицу звонким задорным голосом, горланил какой-то зазывала, а ямщики понукали кляч, что цокали копытами по унавоженной мостовой. В сторону центра пронеслась самоходная карета, пугая прохожих пронзительным гудком. Навстречу ей проползла колонна грузовиков, натужно пыхтя и изрыгая в воздух тучи дыма.

Чтобы добраться до гимназии, нужно было либо топать полчаса пешком, либо дойти до ближайшего проспекта и сесть на дымный вагон (так называли трамвай), либо ехать на извозчике. Последний вариант являлся самым дорогим, но и самым быстрым.

Завидев пустую бричку, движущуюся в мою сторону, я махнул рукой. Ямщик натянул поводья.

– Куда, барин?

– Третья гимназия, – я залез на тесное сиденье, на котором едва смогли бы втиснуться два человека.

Вдруг я заметил девушку. Она выбежала из той же подворотни, что и я, и остановилась как вкопанная, глядя на меня с разочарованием и растерянностью. Судя по всему, она спешила.

– Вам тоже ехать? – спросил я. – Куда?

– Простите? – девушка подошла поближе. – А… Ехать-то? До типографии Кёлера.

– Это по пути? – спросил я извозчика.

– Там недалеко, – ответил тот. – Одна и та же улица.

– Тогда садитесь, – пригласил я девушку. – Нам по пути.

– Ой, да что вы, не стоит. Вы езжайте, а я, пожалуй, обожду.

– Не стесняйтесь, не кусаюсь, – рассмеялся я, на что девушка смутилась.

Я плохо знал местные нравы, и не понимал, что дурного было в моих словах. Возможно, ехать в бричке с незнакомым молодым человеком счиалось чем-то неприличным, или это нарушало какое-нибудь дурацкое правило этикета. Поэтому, увидев реакцию девушки, я не стал настаивать, решил просто уступить. Времени у меня ещё был вагон.

– Ладно, езжайте вместо меня. Мне всё равно не к спеху, – я вылез.

– Ой, спасибо вам большое! – девушка расплылась в благодарной улыбке. – А то на службу опаздываю. Просто спасли меня.

– Ну так езжайте быстрее и не опаздывайте, – улыбнулся я в ответ и побрёл пешком вдоль улицы, выискивая по пути булочную или кондитерскую, где можно взять перекусить.

Девушка мне показалась довольно симпатичной: приятный овал лица, небольшой ротик с пухлыми губками, голубые глаза. Девушка была одета в длинное, но не очень пышное платье тёмно-серого цвета и безрукавную накидку, а её каштановые волосы закрывал капор с фиолетовым бантом – единственным ярким элементом во всём наряде.

Образ незнакомки ещё долго стоял перед глазами. Впрочем, что удивительного? Теперь мне было снова шестнадцать лет, а баб, не считая сестры, Алексей почти и не видел в жизни. С женским полом тут имелись некоторые трудности. В гимназии парни учились отдельно от девушек, и мест, где шестнадцатилетний пацан мог бы свободно общаться со своими сверстницами, практически не было. Если только в гостях или на балу каком-нибудь в официальной обстановке.

Хоть в бордель иди. Да только боязно. Со здешним уровнем гигиены и медицины, казалось, можно запросто подхватить какой-нибудь триппер. А безносых я уже видел на Сенной.

* * *

Тимофей Маркович Давыдов проживал рядом с Исаакиевским собором, снимал большую квартиру на втором этаже четырёхэтажного доходного дома, главный фасад которого выходил в переулок.

Меня пригласили за обеденный стол. Кроме меня и Тимофея Марковича тут присутствовала его супруга, Тамара Андреевна: худая светловолосая женщина, имевшая очень утончённые манеры. Сам же дядя был человеком маленького роста, но довольно упитанный. Его моложавое лицо украшали светлые усики, а на голове вились золотистые кудри. Он напоминал хоббита из известного фильма. Служил дядя чиновником в том же министерстве, что и отец.

У них с женой были сын и дочь: первый совсем кроха, вторая – лет пяти, но их в столовую не привели. Наверное, считалось, что ещё слишком малы для таких мероприятий.

Царила атмосфера уюта и покоя. Паркет блестел чистотой, в камине горел огонь. Но порядок, разумеется, наводила не хозяйка, а две горничные.

За обедом болтали о всяких пустяках. Меня расспрашивали про здоровье и учёбу, а потом дядя поведал о том, как ездил в Крым три года назад, когда ещё не было войны с турками. Похоже, это путешествие являлось его излюбленной темой для разговоров. Есть такие люди, которые могут рассказывать о каком-нибудь событии при каждом удобном случае снова и снова. Вот и моя память подсказывала, будто всё это я уже слышал.

После обеда мы перешли в соседнюю комнату. Тут была горка, заставленная фарфором, диванчик на изогнутых ножках, фикус в углу, кресла и круглый столик с мраморной статуэткой на кружевной салфетке. Одна из стен была сплошь увешана портретами предков.

– Ну а у вас как дела на службе? – спросил я, усаживаясь в кресло возле столика. Дядя и его супруга расположились напротив.

– В трудах и заботах, – улыбнулся дядя, – но грех жаловаться.

– Тимофей скоро пойдёт на повышение, будет статским советником, – добавила супруга.

– Ну это ещё вилами по воде писано, – пожал плечами дядя. – Стану, конечно, куда ж деваться? Но вот скоро или не скоро – тут уж не угадаешь. Да не рвусь, знаешь ли. Своим делом больше сейчас занят. Одной службой ведь жив не будешь.

– А какое у вас дело? – поинтересовался я. – Простите, запамятовал. У меня что-то с памятью в последнее время.

– Так я тебе и не рассказывал, – улыбнулся дядя. – Небольшой текстильный цех и ателье по пошивке мундиров. Поэтому, как в институт поступишь, милости прошу. Сошьём по высшему классу.

– В первую очередь к вам и обращусь, – обещал я. – И как оно вообще? Прибыльно?

– Ну так не будь прибыльно, не занимался бы. А если дела в гору пойдут, глядишь, и со службы уйду.

– Тоже думаю завести собственное дело, – признался я, решив начинать прощупывать почву.

– Что ж, мысль здравая. Закончишь гимназию, институт, поступишь на службу, поднакопишь деньжат… А может, и брак выгодный получится, – дядя тихо рассмеялся. – Всякое бывает. Но я тебе вот что скажу. Дело – штука муторная: сегодня в гору идёт, а завтра – на спад. А служба, коли ты дворянин, да ещё и на хорошем счету, есть всегда. Так что учись. Ну а дальше что загадывать? Что будет, то будет.

– Пойду посмотрю, как там дети, – Тамара Андреевна поднялась с дивана, – рада была повидаться, Алексей. Спасибо, что заглянул.

– Рано прощаетесь, – усмехнулся дядя. – Не торопишься ведь? Посидишь ещё?

– Сегодня торопиться некуда, – ответил я. – Воскресенье же. А у вас тут уютно.

Тамара Андреевна удалилась, а дядя встал, закрыл двери и вернулся обратно за стол, и тут я понял, что разговор намечается серьёзный.

– Ну, Алёша, рассказывай, как у тебя жизнь? – начал он.

– В делах и заботах, – усмехнулся я.

– Да это понятно… Меня другое интересует.

– Про книгу, наверное? Тоже хотел с вами поговорить об этом. Должен признаться, Тимофей Маркович, что книга утеряна. «Руководство» было при мне, когда на меня напали. К сожалению, его украли. Так что могу только денежную компенсацию предложить и принести свои извинения.

– Ох, Алёша, ну и зачем надо было скрытничать? Сообщил бы сразу, я б связи подключил. Глядишь, и нашлась бы. Такие книги все на учёте. Впрочем, забудь, компенсация мне не нужна. «Руководство» то в целости и сохранности снова лежит в моей библиотеке.

– У вас? – удился я. – Как так?

– Говорю же, есть связи. Наш родственник в Синоде служит. А ты и не знал, наверное? Ну так знай. Кузен твоей матушки, царствие ей небесное, Афанасий Иванович Давыдов. Он заместитель начальника священной стражи.

Теперь всё встало на свои места. Вот, оказывается, кто у Ваньки Оглобли книгу прибрал – мой родственник из священной стражи. Тесен Петербург оказался.

– Удивительно, как он нашёл эту книгу, – сказал я.

– Не так сложно, как кажется. У них все пункты сбыта под контролем. По крайней мере, его превосходительство мне так рассказывали. Я другое не понимаю. Зачем? Зачем эти тайны? И о тех, кто на тебя напал, ты ни слова не сказал следователю. А ведь воры должны понести наказание.

– Но я, и правда, не знаю нападавших. Что я скажу следователю?

– Ладно, Бог с ними, со следователями. Я ведь и не о книге хотел с тобой говорить. Другое меня интересует. Слышал я, травма у тебя была серьёзная. А теперь оказалось, что ты внезапно выздоровел и уже в гимназию вернулся. Батюшка твой известил меня письмом, когда я справился о тебе, а как именно это произошло, не сказал. Вот и хочу расспросить тебя подробнее.

– Врачи ошиблись. Всё оказалось не так плохо, – ответил я.

– Брось, Алексей, – усмехнулся дядя, – от меня-то можешь не скрывать. Тёмная стихия? Ты всё-таки занимался ей? Или твой батюшка нашёл-таки средства на целителя?

– Тёмная стихия, – признался я. – Я утащил «Руководство» из нашей библиотеки. Ну и… Если честно, плохо помню, что делал. С памятью у меня после того случая проблемы. Но, как видите, на ноги встал. Заклинания помогли.

– А у тебя, смотрю, талант-то развивается. Месяцы практики дали результат. Но излечить сломанный позвоночник – дело непростое. Даже у сильного заклинателя на это уйдут дни и недели. Неужели ты смог? Изумительно!

– Получилось, как видите. Только отец обозлился и снова запретил мне заниматься магией, – рассмеялся я. – Вот и думаешь: где логика?

– Эх, голова его дубовая… – дядя вздохнул. – Но он поймёт. Однажды он прекратит упорствовать. Главное сейчас – не бросать тренировки. Если упустишь возможность, талант заглохнет. И это касается не тебя одного. У твоего отца сыновей больше нет. Я – не очень сильный заклинатель, а значит, и сын мой, скорее всего, высоко не заберётся. У нашей московской ветви, как я слышал, тоже дела плачевны. Скоро Державины станут обычным немощным родом. Теперь вся надежда на тебя. Александр никак не желает понять это. Надеюсь, хоть ты поймёшь.

– Понимаю. Да, надо тренироваться. Я не собираюсь бросать заниматься заклинаниями. Кстати, в первой, говорят, гимназии есть тренеры. Не перевестись ли туда?

– А вот это вряд ли получится. Чтобы поступить в первую гимназию, нужна протекция. А какая у нас, Державиных, протекция? При нынешней власти нам только одна протекция – пинок, да затрещина. Кто из Даржавиных за последние сто лет занял хоть одну высокую должность? Никто, вот именно. Не жалуют нас.

– И чем же не угодили Державины нынешней власти?

– А ты и этого не знаешь? – удивился дядя. – Неужели историю семьи не читал?

– Давно было дело.

– На уроках-то проходили про переворот двадцать пятого года? Ну так вот, мой прадед тогда выступил на стороне Романовых, а когда пришли к власти Боровские, его с братом повесили, а имущество конфисковали. Другой брат в ссылке умер. Ну а кто остался – на паперть с протянутой рукой отправился, без поместий и без земель.

– Ну про это-то я слышал, – соврал я. – Но ведь сто лет почти прошло с тех пор.

– И что же? Боровские обиды не забывают. Не может наша семья возвыситься. Сто лет мыкаемся – всё в пустую. Вот и думаю, вряд ли тебя в первую гимназию возьмут. Это – закрытое учебное заведение для ближайшего окружения. Нам туда путь заказан.

– Досадно, что так вышло, – сказал я, а сам подумал, что если это учебное заведение закрытое, может, и не стоит туда рваться.

– Досадно, – кивнул дядя. – Видишь ли, император Павел взяли курс на реформы, он многое подготовил, чтобы наследник его дал стране конституцию и освободил крестьян. Но некоторые аристократы испугались за свои состояния, сколоченные на крестьянском горбу. Иначе Россия могла бы пойти совсем иным путём.

– Так значит, вы за конституционную монархию? – спросил я прямо.

– Алексей, сейчас каждый образованный человек в России за конституционную монархию. Кто бы ни взошёл на престол следующим, ему придётся удовлетворить чаяния народа.

– Император стар, и наследников у него нет. Большой вопрос, кто взойдёт на престол следующим.

– Да, вопрос сей животрепещущий. Но время расставит всё по местам.

Последняя фраза прозвучала мрачно и как-то угрожающе. Дядя выглядел напряжённым, чувствовалось, что он не равнодушен к данной теме.

– И вы надеетесь на возвращение Романовых? – решил я пойти дальше.

– Как знать. Не за горами большие перемены. В такое время главное правильно выбрать сторону, – дядя многозначительно посмотрел на меня.

– Самая правильная сторона – своя собственная.

– Рассуждаешь, как твой отец. Он тоже вечно держится особняком.

– У меня сейчас других забот полно, – сказал я, решив копать в нужном мне русле. – Источник дохода требуется. Заработок.

– У тебя же учёба, – напомнил дядя.

– Совмещать можно. Тем более, каникулы впереди.

– И чем же ты намерен заняться?

– Пока не знаю. Но у меня есть талант и некоторые навыки. Вот и думаю, может быть их можно как-то применить? Вы – человек сведущий в таких вопросах. Хочу посоветоваться.

– Да я разве что в министерство могу тебя на два месяца взять на мелкую бумажную работу. Что ещё предложить?

– Вы не поняли. Мне нужен реальный заработок. Чары тёмной стихии – редкий дар, а значит, должен высоко цениться. Неужели его некуда применить?

Дядя задумался.

– Так-то оно так, – произнёс он, – но тут либо в гвардию идти, либо… возможно, получится создавать артефакты.