Текст книги "В танце жизни (СИ)"
Автор книги: Алин Крас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
– Нет: Эракус, – возразила я, испугавшись, что буду не помощником ему, а обузой, – используй своих воинов по назначению. А я и сама буду осторожна, и Михас в случае нужды меня защитит
– Ладно, разберемся, – не стал спорить Эракус. – Сейчас будет тебе еда, мы-то с Михасом не дождались тебя и уже поели.
Он вышел из комнаты и вскоре вернулся, сам неся поднос, заставленный грубо сделанными керамическими мисками наполненными едой.
Я уселась на пол, скрестив согнутые в коленях ноги, и прислонилась к стене, подсунув под спину подушку. Первый раз в жизни я почувствовала на себе, что такое голод после магического истощения. Быстро съев целую большую миску орочей похлебки, да еще и вместе с хлебной лепешкой, запив все это кувшинчиком какого-то сладкого напитка, я откинула голову на стенку, сыто положила руку на ставший вдруг выпирающим живот и удовлетворенно шумно выдохнула.
Орки, все это время с интересом наблюдавшие за мной, заулыбались.
– Ну, все, – сказал Эракус, – я должен уйти. Вы останетесь в доме. Не выходить даже во двор. Если здесь, в доме, с кем-то встретитесь, особо не болтать. Главное, никому не говорить, что я сын Владыки. К закату Желтого солнца я сам приду за вами и отвезу на Арену, где вам предстоит выступать. Но обратно, сюда, после концерта вас привезет командир моих воинов. Слушайтесь его во всем, ему я доверяю как себе.
Попрощавшись, Эракус ушел, а мы с Михасом занялись делом, расположившись в моей комнате. Я с помощью бытовой магии привела в порядок наши концертные костюмы. Потом занялась своими непокорными волосами. С трудом расчесав их, стянула в высокий хвост, который туго скрутила в жгут и уложила его по спирали на макушке, закрепив заколками. Михас тем временем проверил исправность музыкальной шкатулки и, перебрав все шесть музыкальных дисков, сложил их в нужной последовательности.
Наш концерт будет состоять из трех отделений. Каждое по двадцать минут. И двух перерывов по тридцать минут. На каждое отделение – свой диск и своя танцевальная музыка. А в перерывах отделений, нужных нам для отдыха, и сразу после третьего, последнего отделения концерта, будут звучать под тяжелую ритмичную музыку песни на орочем языке, исполняемые мужскими и женскими голосами. В этих песнях много агрессивных звуков, порождаемых экстремальным вокалом. Это и крик, и рычание, и вопль, и хрип, и визг. Сама-то я, как и большинство эльфов, не большая поклонница этого экстрима, но все орки безумствуют от восторга.
Пока я была занята, волноваться перед предстоящим выступлением было некогда. К назначенному часу мы переоделись в концертные костюмы предназначенные для первого танца. На мне широкие шелковые штаны, имитирующие женскую орочью длинную юбку. Снизу, на щиколотках, они собраны на эластичную ленту, и это позволяет штанам не обнажать ногу, при ее подъеме. Туника тоже из шелка, без рукавов, с треугольным вырезом на груди, заправлена в штаны, а талия перетянута широким поясом. Туфли на невысоком, устойчивом каблуке, усеченной формы, каблуки немного компенсируют нашу с Михасом разницу в росте. Все это, такого же яркого оранжевого цвета, как мои волосы, и делает меня похожей на солнечный блик.
Михас надел темно-коричневого цвета эльфийский костюм из тяжелого шелка. Широкая рубашка на половину расстегнута, обнажая его голую мускулистую грудь. Узкие штаны заправлены в короткие сапоги. На поясе ножны с кинжалом. Для степных орков очень непривычный внешний вид.
Стоя рядом, мы такие разные, по-моему, смотримся экзотично, но гармонично. Пришедший за нами Эракус, обсмотрев нас со всех сторон, одобрительно кивнул и сунул в руки каждому по свертку, со словами:
– Надевайте. – Это оказались длинные, широкие плащи с капюшоном, из грубой ткани, темно-серого цвета.
– В городе все ездят на открытых повозках, закрытые кибитки используются только в степи, а вы не должны привлекать к себе внимания.
Надев плащи и поглубже натянув капюшоны, подхватив сумку, мы втроем уселись в повозку, которой правил еще один орк. Когда выехали из двора, рядом с нами тут же оказались две повозки сопровождения. Одна впереди, другая сзади. На них сидели по пять воинов, обвешанных оружием – на каждом грудная перевязь с метательными ножами, сабля с одного бока, колчан со стрелами – с другого, лук за спиной. Шестой орк в повозке, управляющий ящером, тоже был вооружен. От такого сопровождения, как-то стало не по себе. Но я успокаивала себя тем, что у каждого здесь своя задача. У кого-то воевать, у кого-то охранять, а у меня – танцевать. И если все мы будем хорошо делать каждый свое дело, то все будет в порядке.
До Арены, находившейся на границе города, мы добрались без ненужных приключений. Уже на подступах к ней толпились орки. Эракус коротко объяснил нам, что это те, кому не достались зрительские места на Арене, или те, кто не сумел найти деньги на входной билет. Но все они надеются, пусть не увидеть, то хотя бы услышать то, что там будет происходить.
Арена представляла собой традиционное сооружение, круглой формы с поднимающимися высоко вверх, в виде лестницы, деревянными зрительскими трибунами. Она отличалась от эльфийской арены грубым исполнением и гигантскими размерами.
Вместе с ящером и повозкой мы въехали в крытое помещение, расположенное под трибунами. Здесь нас поджидали еще три шестерки вооруженных воинов.
– Тут всегда такая многочисленная охрана? – с беспокойством спросила я Эракуса.
– Нет. Только тогда, когда поет Ивануэль, – ответил он. По его напряженным интонациям в голосе, я поняла, что лучше мне сейчас не лезть к нему со своими вопросами.
Как только повозка остановилась, Эракус скомандовал:
– Снимайте накидки. – Соскочив на землю, мы с Михасом сняли плащи. Все воины строем окружили нас, и мы двинулись ко входу на Арену, а Эракус объяснил: – Меня не будет рядом. Слушаться командира, – он указал пальцем на воина, который шел замыкающим, без лука в руках, как у всех других.
Эракус, увидев, что я в страхе замерла, боясь сделать последний шаг отделяющий меня от бесчисленного числа орков на трибунах, подтолкнул меня в спину, заставляя выйти на Арену под шум множества голосов. Я вцепилась в руку Михаса, ища в нем поддержку, и получила ее, в его подбадривающем, крепком пожатии.
Воины, сопровождающие нас, рассредоточились по внешнему кругу арены, лицом к зрителям, взяв луки наизготовку. Неужели орки настолько дикие и неуправляемые, что требуются такие суровые меры для их сдерживания? Но думать об этом, не было времени.
Идя к середине очень большой круглой площади, я обратила внимание, что ее покрытие грунтовое, но, Хвала Небесам, грунт утрамбован так, что ноги не вязнут и каблуки не проваливаются.
Дойдя до центра, мы с Михасом замерли, оглушенные приветственными криками. Рассматривая это грандиозное сооружение и ошеломляющее количество зрителей, я, пораженная увиденным, пыталась сдерживать дрожь напряжения. Кажется, во всем Эльфийском Лесу нет столько жителей, сколько собралось сейчас здесь. Орки, с не меньшим интересом рассматривали нас, и шум стал тише.
Михас, отпустив мою руку, отошел от меня в сторону и, достав из сумки музыкальную шкатулку, поставил ее на заранее приготовленную подставку. Вставил в шкатулку диск, и вернулся ко мне.
С первыми же аккордами орки затихли. В наступившей тишине, разлилась знакомая, затопляющая сердце радостью музыка. Именно музыка заставила меня забыть о волнении. Вся эта, изумляющая своей многочисленностью масса орков, превратилась для меня в какой-то обезличенный лес или океан, посередине которого мы с Михасом остались только вдвоем.
Михас встал напротив меня и ритуально поклонился, как бы приглашая к танцу, я согласно кивнула в ответ. Его руки легли мне на талию, я положила свои ему на плечи. И... понеслось!
Первое отделение нашего концерта построено на акробатическом танце. Этот танец граничит со спортом, в нем сила и выносливость также важны, как пластика и грация. Он требует не только хорошей физической подготовки, но и изрядной смелости. Но с Михасом мне ничего не страшно. Его крепкие руки и сильный хвост всегда надежно удерживают меня при исполнении любой головокружительно сложной комбинации.
Динамика, темп, ритм движений, слились с заводной, ритмичной музыкой. Выразительные позы и мимика, создавали впечатление легкости, безудержного веселья и энергии молодости, вызывая восторг, иногда граничащий с ужасом невозможного. Кувырки вперед и назад, колесо, ходьба на «мостике», стойка на руках. Опираясь на плечи Михаса, перевороты, отклонение корпуса назад с возвратом, кувырок с прыжка, мое вращение на пятке и Михаса на голове. Все это было выстроено в выразительную, плавную, зрелищную композицию.
Когда музыка смолкла, шквал шума, крика, визга, свиста, сотрясая окружающее пространство, неожиданно обрушился на меня. К моему удивлению оказалось, что во время танца я совершенно забываю о зрителях. Мы с Михасом, взявшись за руки, переступая по кругу, раскланиваясь зрителям во все стороны, демонстрировали улыбки на лицах.
Потом Михас отошел, сменил музыкальный диск с танцевального на песенный и, подхватив меня, быстро увел на выход, под трибуны. Там, какой-то воин запихнул нас в отгороженный закуток, где стояла лавка, а на ней наша сумка со сменной концертной одеждой.
Мы с Михасом повалились на пол. Двадцать минут таких физических нагрузок, в безумном темпе, это очень-очень тяжело. И теперь мы дышали, как загнанные ездовые ящеры, пытаясь унять бешеную пульсацию крови во всем теле. Хорошо, что следующие два отделения не предполагают такой работы.
Отдышавшись, под грохочущую музыку и вопли трибун, сотрясающие стены нашего помещения, мы, повернувшись друг к другу спинами, быстро переоделись. Теперь на мне светло-фиолетовый костюм, на Михасе – темно-фиолетовый.
Как только прошли тридцать минут, отведенные нам на отдых, и музыка за стеной смолкла, мы тут же опять выскочили на арену. И снова ритуальный поклон Михаса, приглашающего меня к танцу.
Наш следующий танец требовал от нас естественных, простых, мягких, свободных, гибких и плавных движений. Красивый, эстетичный, он танцуется в полсилы. Поэтому, несмотря на довольно высокую скорость, не устаешь. Основа его, разные виды походки, вызывающие иллюзию скольжения. Непередаваемая словами зрелищность этого танца достигается за счет абсолютно синхронных движений партнеров. Очарование и волшебство этого танца завораживают. Впадая в гипнотический транс, хочется смотреть на него вечно.
И вновь, как только смолкла музыка, оглушительные крики восторга зрителей.
Перерыв.
И, наконец, последний, третий танец. Этот танец сюжетный. С помощью музыки и пластики тела им можно рассказать целую историю о радостях и горестях жизни. О себе и о своих чувствах и желаниях. О своем мужчине и о своей женской сущности.
На нас надеты наши самые эффектные, контрастные концертные костюмы. Михас во всем черном. По боковым, внешним поверхностям его узких штанов, вшиты красные лампасы. Край рукава и ворот его рубашки, заправленной в штаны, оторочены красным кантом. Вместо пояса, красный кушак. Мой костюм красный. Широкий черный кушак на моей талии, завязан сзади пышным бантом. Черные туфли и черная лента перевивающая волосы, которые уложены на голове короной.
Этот танец легко удавался Михасу, но из меня выпивал все соки, требуя колоссальной, не свойственной мне, эмоциональной открытости и экспрессивной отдачи. Правда, с тех пор, как я влюбилась в Кирсатэля, наша Учитель танца утверждает, что он стал даваться мне как-то легче и выразительнее.
Этим танцем мы показывали историю о Мужчине и Женщине. Их искусство взаимного обольщения. Все в нем – подчеркнутая чувственность и сексуальность, возбуждающая инстинкты. Наполненный страстью, этот драматичный танец заставляет мужчину и женщину, несмотря на контраст в одежде и движениях, быть одним целым. Они, дополняя друг друга, сливаются сердцами, бьющимися в унисон.
Здесь музыка постоянно меняет свой ритм. Переходя с медленного на быстрый. Вынуждает к внезапным остановкам и смене положения тел. Медленные и плавные движения, заканчиваются резко и твердо, держа зрителя в постоянном напряжении.
В этом танце все выражает любовь, страсть и безудержное желание обладать друг другом. Но никто не сдается без боя.
Гордость и противостояние сил.
Стремлением подчинить и остаться свободным.
Соблазнение.
Надрывная страсть.
Ревность и душевная боль.
Согласие и преданность.
Все эти глубокие, яркие чувства передаются то тесными объятиями, то резкими отстранениями. Все пульсирует эмоциями. И темпераментные позы. И интимные прикосновения рук и ног И многозначительные взгляды.
Раскованный, откровенный, захватывающий, этот танец возбуждает чувства всех, и зрителей, и партнеров.
С последними аккордами, хвост Михаса обвил мою талию. Синхронный поворот головы лицом друг к другу. Взгляд глаза в глаза. Михас резко отклонил корпус назад, выставив одну ногу вперед, и я оседлала его бедро. Увлекаемая его объятьями, наклонилась над ним. Чуть коснулась грудью его груди. Близко склонилась к его губам, обозначая страстный поцелуй. И замерла.
Из наваждения страсти и необъяснимого удовольствия, которое вызвал у меня танец, заставив забыть обо всем, меня выдернул, дошедший вдруг до сознания, сокрушающий звериный рев. Я быстро соскочила с Михаса и со страхом посмотрела на трибуны. Орки безумствовали. В едином порыве, они повскакали со своих мест и, крича, топая ногами, размахивая руками и хвостами, неистовствовали. Тяжелый, пугающий до дрожи, густой запах мужских гормонов ударил в нос.
– По-моему, мы перестарались, – шепнул мне в ухо Михас.
Проигнорировав положенные после представления поклоны, схватив за руку, Михас быстро поволок меня к выходу. И, только вытолкнув навстречу ожидающему нас под трибунами воину, он вернулся назад, чтобы сменить диск в музыкальной шкатулке.
Я с опаской посмотрела на воина.
– Не бойся, – понял он мой взгляд. – Я родился и вырос в Эльфийском Лесу, – успокоил он меня.
Я с облегчением выдохнула. Хвала Небесам, хоть кто-то здесь есть цивилизованный.
В это время с арены выскочил Михас и, закатив восторженно глаза, воскликнул:
– Вот это успех! – но его напряженный взгляд, не обманул меня. Он, так же как и я, был напуган.
Вслед за Михасом, появился командир воинов. Сами воины остались на арене, все также бдительно следя за порядком и угрожая трибунам стрелами взведенных луков.
– За мной, – отрывисто скомандовал командир, и побежал к повозке.
Мы, вместе с орком, который оказался нашим соотечественником, побежали за ним. Натянув плащи, и быстро усевшись в повозку, мы помчались сквозь толпу орков, не попавших на представление. Они, к счастью, не обратили на нас особого внимания. Эти орки, недовольные поднявшимся на трибунах ревом, пытались сквозь него прислушиваться к музыке и словам песен, воспроизводимых нашей музыкальной шкатулкой.
– А что будет с нашей музыкальной шкатулкой, – опомнилась я.
– Не волнуйся. Она пока там и останется, за ней есть кому присмотреть, – отмахнулся командир.
Въехав во двор и высадив нас у входа в дом Эракуса: командир завел нас в трапезную, слабо освещенную одной горящей лучиной и звездным светом, проникающим через окошко.
– Сейчас поедите, и отдыхать. Ничего не бойтесь, дом под надежной охраной.
И только он вышел, в трапезную вошла... гномка! Она несла поднос, нагруженный едой. Поставила его на пол и, поклонившись, не в силах совладать с любопытством, забегала глазами с меня на Михаса.
– Ты кто? – ошарашено спросил ее, на гномьем, Михас.
– Ох, чудно! Орк, а на гномьем говорит, – всплеснула она руками. – Я служу хозяину этого дома. Закупаю продукты, готовлю еду. Приглядываю за орчанкой, которая тут убирается и стирает одежду, – охотно пустилась в объяснения гномка.
– А еще в доме кто-то живет? – заинтересовался Михас.
– А как же?! Целых двенадцать приближенных к хозяину воинов! Вот всех и надо обслужить. Похлебку каждый день в огромном чане варю, который еле поднимаю.
– А рабыни или наложницы у Эракуса есть? – проявил неуместное любопытство Михас.
– Слава Горам, нет здесь других женщин. Хороший дом, тихий, спокойный, без визга, крика, выцарапывания друг дружке глаз. А мужицкие надобности справить и хозяин, и его воины, в «Заведение» ходят. Ой, что-то я разомлела, от того, что орк по-гномьи говорит, разболталась не в меру, – сокрушенно заметила она, но тут же, с любопытством спросила: – Как наш язык-то выучил?
– Да у меня мать гномка, – с гордостью ответил ей Михас.
– Разве ж такое бывает?! – потрясенно спросила гномка, растерянно хлопнув себя по бедрам.
– Сама видишь, бывает, – улыбнулся Михас. – А что, в Степи мало гномов, и таких случаев больше нет?
– Про такое не слыхала. В Большой Орде гномов достаточно, там горы рядом, много гномов добычей и переработкой руд занимается. Сами-то орки в этом мало разбираются. Здесь, в Столице, нас очень мало, все наперечет. Считай, только те, кто в гномьем банке служит, да их ближайшая родня. Вот и мой сын в банке работает. Ну, а в Городе, вообще, ни одного гнома нет.
– И как вам живется среди орков?
– Да мы, почти что, не общаемся. Орки нас мало замечают. Да и мы стараемся с ними особо не пересекаться. Уж больно они возбужденные, злые, кровожадные. По дому скучаем, конечно, но зато вернемся в Горы богатыми. Выгодно здесь работать, платят гномам хорошо. Правда, и траты на эльфийские эликсиры, защищающие от света и солнца, не малые, а все равно выгодно. Ладно, пойду я, – собралась гномка уходить.
– Подожди,– задержал ее Михас, – а чего тут, в Столице, интересного есть? Что посмотреть?
– Да ничего тут нет завлекательного, – пренебрежительно махнула рукой гномка. – Арена, вон, есть. Бои там кровавые, со смертоубийством, проходят. Что с них, орков-то, взять? Не обижайся, но дикари твои сородичи. Ну, еще Рынок есть. Трактиры на каждом шагу, где тебе предложат не только поесть, но и комнату на ночь, и женщину для утех с почасовой оплатой. Там же, в азартные игры на деньги играют – кости бросают. Отряды наемных воинов шляются, беспорядки часто чинят. Есть стражники, которые на все эти безобразия легко глаза закрывают, если им монету дать. Ну, совсем я вас заболтала, кушайте на здоровье и отдыхайте. Хозяин предупредил, что уставшие будете. Вон, подружка твоя, видать от бессилия, и рта не раскрывает. По-гномьи понимаешь? – обратилась она ко мне. Я согласно кивнула. Она сочувственно сказала: – Внешность у тебя, как я посмотрю, чудная, необычная, на эльфийку мало похожая, но красивая, да. Опасно здесь тебе находиться-то. Ты, милая, вот что, из дома-то не выходи. А то, враз, зазря пропадешь в Степи. Украдут, и никто никогда не найдет.
Слова гномки легли на подготовленную почву, сегодняшним безумным поведением орков. И я дала себе слово, что и в самом деле не буду проситься у Эракуса выйти погулять, чтобы удовлетворить свое любопытство. Лучше не увижу эту орочью Столицу, чем пропаду в рабском плену.
На следующий день, утром, встретив в трапезной Эракуса и Михаса, я, первым делом, спросила Эракуса:
– Как твои дела? Ты уже смог что-то сделать, что хотел, пока мы отвлекали на себя внимание?
– Нет еще. Только подготовился. Именно предстоящая ночь будет решающей.
– Что же произойдет этой ночью? – заинтересованно спросила я.
– Это не то, что можно обсуждать с юной, нежной девушкой. Лучше тебе не знать этого. Все спорные и трудные вопросы решаются здесь просто. По принципу: нет орка – нет проблемы.
– Ладно, – согласилась я, трусливо решив, что и правда, это не моего ума дело.
Слова Эракуса не шокировали меня, в теории я это все неоднократно слышала, но кровавые подробности мне ни к чему. Тем более, я никак не могу повлиять на традиции и характер поведения орков. Максимум, что я могу, это помочь Эракусу своими концертами, а дальше пусть он сам думает, как менять менталитет орков, и призывает ценить жизнь разумного.
– Вчера вы легко ушли от какого-либо преследования, потому что никто не знал, что вы покажите всего три танца. И все остались на трибунах, рассчитывая, что будет еще и продолжение. Сегодня же, скрыться будет сложнее. Уходить будете через запасной выход, пешком, в степь. А уже там, вас подберет повозка и привезет в город с противоположной стороны. Вместо вас, из основного входа вместе с охраной выйдет повозка, где двое, в накидках, будут изображать вас, приняв удар на себя. И с боем пробиваться в город. Ну, а потом, через некоторое время, вслед за первой повозкой, уже беспрепятственно выйдет вторая, которая снова будет имитировать вас. Это нужно для того, чтобы облегчить ваш уход на третий день. Тогда, в этот третий раз, особо озабоченные будут поджидать эту вторую повозку, надеясь отбить вас у охраны и захватить. А вы тем временем, снова уйдете в степь, через запасной выход.
– А зачем мы здесь кому-то нужны? – решила я прояснить это до конца. – Да еще и ценой большой крови?
– Для утех, – хмуро ответил Эракус. – Мало того, что вы танцоры отменные, способные привлечь, развлечь и доставить удовольствие, так еще и такая женщина, как ты, и желанна, и предмет гордости, и тешит самолюбие.
– Не проще ли обучить, так же танцевать своих орчанок? – с негодованием, возмутилась я.
– Этим вопросом займусь на досуге, когда время будет, – снисходительно улыбнувшись, согласился Эракус. Пока я ела, обсудили детали предстоящего вечера, а потом Эракус сообщил:
– Мы с Михасом немного погуляем по городу, надо же ему увести из степи хоть какие-то впечатления о жизни в Столице. С его орочей внешностью, переодевшись в килт, да под моим контролем, это будет безопасно, но ты, Ариэль, останешься в доме, – тоном, не предполагающим возражений, заявил Эракус.
Я, не возразив ему ни единым словом, согласно кивнула, чем вызвала его удивление. А чего удивляться-то, я еще вчера для себя все решила.
Ну, а ближе к вечеру, состоялся наш второй концерт. Все та же музыка, те же костюмы, те же танцы, те же песни, то же безумное, дикое, неистовое, пугающее, возбуждение орков.
Как и планировал Эракус, мы благополучно избежали преследования, выйдя в степь через узкую дверь заднего выхода из-под трибун. В компании воинов, бесшумно, крадучись отошли на значительное расстояние, а потом бежали некоторое время. Уже в темноте добежали до повозки поджидавшей нас в степи. Постоянно озираясь, кружным путём долго ехали пока добрались до дома. Все это время меня переполняло волнение, в котором смешались и страх, и азарт приключения, но Эракус все хорошо расчищал и, Хвала Небесам, все закончилось благополучно.
И третье наше выступление ничем не отличалось от двух предыдущих. Проблема обозначилась, когда мы с Михасом и шестью воинами охраны, добежали до повозки, ожидающей нас в открытой степи, и неожиданно обнаружили в ней Эракуса. Увидев его, мое сердце и так бившиеся учащенно, пустилось вскачь, предвидя неприятности.
– Ты ранен?! Нужна помощь? – воскликнула я, заметив, что его рука перетянута окровавленной тряпкой.
– Ерунда, царапина, – отмахнулся он. – Не хватает опыта управления и, как истинный орк, сам лезу во все, вместо того, чтобы организовать других, – виновато, с досадой, объяснил он своё ранение. – Но некогда болтать, давайте быстрее, – напряженно поторопил он нас, помогая мне залезть в повозку, которая тут же тронулась с места, и наши охранники запрыгнули в неё уже на ходу. – Планы меняются. Не все, связанное с вами, сложилось так, как я предполагал. Все-таки, несмотря на все меры предосторожности, кто-то разнюхал, что вы поселились в моем доме. И сейчас там устроена засада. Да и оба въезда в город блокированы толпами орков, возбужденных азартом охоты, который подогревается обещанной за вас большой наградой. Так что, улетать вам придется прямо сейчас. Ваши рюкзаки я собрал, – и он похлопал ладонью по одному из них, – а магическую Королевскую музыкальную шкатулку в ближайшее время сам с оказией переправлю в Лес. Мои приближенные воины уже готовят ваш аэростат к отлету. – С тревогой в голосе, он обратился ко мне: – Без отдыха, да еще и без сна, тебе придется провести больше полутора суток в воздухе. Справишься?
– Справлюсь, – уверенно ответила я, стараясь успокоить Эракуса. Хотя на самом деле я просто не знала под силу ли мне это, но ведь выбора-то нет. – У меня с собой есть наполненный кристалл-накопитель.
– Извини меня, детка. Не думал, что так получится. Казалось, все предусмотрел, а выяснилось, что нет. И риск длительного перелета без предварительного отдыха, для тебя намного меньше, чем задержаться здесь, – горестно вздохнул он.
– Эракус, не волнуйся, все хорошо. Скажи лучше, ты свои-то дела сделал? Мы сумели тебе помочь?
– Вы мне очень помогли. Спасибо. Без вас все было бы гораздо труднее, дольше и кровавей.
Когда мы подъехали к месту старта, я увидела, что два орка сидят около разложенной на земле оболочки воздушного шара. Корзина соединенная с оболочкой тросами, как и положено, лежит на боку. Теперь дело за мной. Соскочив с повозки, я подбежала к аэростату и, призвав Силу, стала наполнять воздухом оболочку шара. Михас тем временем проверял надежность крепления тросов. Когда оболочка частично наполнилась воздухом, Михас включил горелку, направляя пламя в сторону кольцевого отверстия шара. Через некоторое время горячий воздух позволил принять оболочке, а вслед за ней и корзине, вертикальное положение, а потом и приобрести подъемную силу.
На прощанье, Михас с Эракусом, по-эльфийской традиции, как близкие друзья, доверительно хлопнули друг друга по плечу.
– Спасибо, Михас, за помощь, – искренне поблагодарил Эракус, – будем надеяться, что свидимся еще.
– И тебе спасибо, за экскурсию в «Заведение», – весело ответил Михас, и запрыгнул в корзину.
Настала моя очередь прощаться. Эракус положив мне ладони на плечи, сказал, глядя в глаза:
– Ариэль, передай всем нашим, что у меня все нормально, и задуманного я добьюсь. Скажи, что я очень обо всех скучаю, но вряд ли дела позволят скоро увидеться, – и такая тоска прозвучала в его голосе, что я еле сдерживая слезы, уткнулась ему в грудь хлюпающим носом и крепко обняла за талию, не в силах отпустить, так хотелось бы забрать его с сотой, домой. – Все, детка, – оторвал он меня от себя, – поспеши, нас могли выследить, а ваш шар – отличная мишень для стрел.
Я согласно кивнула и, развернувшись, слевитировала в корзину, которая плавно оторвалась от земли. Призвав стихию Воздуха, поймала и перенаправила воздушный поток в нужном направлении.
Мы с Михасом летели молча, постепенно отходя от пережитого напряжения, осознавая, что благополучно избежали нешуточных опасностей, вспоминая и переосмысливая наше, такое короткое, но насыщенное эмоциональными впечатлениями, пребывание в Орочей Степи. Все-таки, жизнь нескучная! Столько всего случается на каждом шагу!
– Давай поедим, что ли? – устало предложил Михас, в середине ночи.
– Угу, – вяло согласилась я.
Покопавшись в рюкзаке, он протянул мне хлебную лепешку, несколько кусочков тонко нарезанного вяленого мяса и флягу с водой.
Еда прибавила нам сил, но, все равно, подлетая к проливу Океана, я раньше намеченного срока была вынуждена опустошить кристалл-накопитель.
Приближающийся, еще сумеречный, рассвет, застал нас, когда мы пролетали над Дозором. Нас опять заметили. Молодцы дозорные, бдительно следят не только за проливом, но и небом над ним. Мы, для них, сегодня должны быть неожиданностью, возвращаясь на два дня раньше, чем предполагали. Ведь не было у нас с Михасом, ни дня отдыха по прилету в Столицу, ни дня отдыха после отработанных концертов.
Дозорные, по амулету связи, конечно, сообщат своему командиру, Эдмунизэлю, что мы возвращаемся, а тот предупредит Александрэля, но, все равно, лучше я и сама это сделаю.
Амулет связи надо заряжать всеми четырьмя Стихиями, и мой амулет мне всегда заряжает Александрэль, хотя всем остальным эльфам для этого приходится поочередно обращаться к разным магам, одаренным разными Стихиями. В середине дня я активировала амулет и, услышав напряженный голос Александрэля, поспешила успокоить его. Коротко пересказала ему о нашем пребывании в Степи. Он похвалил меня за проявленное здравомыслие, в результате которого я никуда не высовывалась из дома Эракуса. Договорилась, что вечером он встретит нас на аэрополе и на фаэтоне развезет по домам.
Отупев от усталости, я погрузилась в мечты о Кирсатэле. Все эти дни я постоянно вспоминала о нем. И перед сном, возбужденная музыкой и чувственными танцами, представляла нашу встречу, поцелуи, ласковые прикосновения, тесные, горячие объятия и хотела большего.
