Текст книги "В танце жизни (СИ)"
Автор книги: Алин Крас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
– Не плачь. Любимая, все самое плохое уже позади. Теперь все будет хорошо, – зашептал Кирсатэль, касаясь губами моей макушки и крепче прижимая к себе.
– Тебе надо поесть! – спохватилась я, когда немного успокоилась в теплых, надежных и желанных объятиях Кирсатэля, понимая, что еще не время расслабляться и думать о своих переживаниях. – Ведь ты, наверняка, истратил свой резерв и нуждаешься в восстановлении, – неохотно отстранившись, я поднялась и повесила печать Сергонэля себе на шею.
– Потом, – устало возразил Кирсатэль, вставая. – Вначале, мне надо отвезти Протасэля домой. У него лесной ящер, управляемый ментально, так что, Михас этого сделать не сможет. Да и Протасэль сейчас погружен в сон, и я должен буду его разбудить, когда довезу до его дома. Сейчас Михас приведет в порядок мебель в комнате, свою одежду, внешний вид Протасэля и мы все уйдем. А ты отдыхай.
– Ладно, – приняла я резонные доводы, хотя ужасно не хотела отпускать ни его, ни Михаса и оставаться одна в доме. – Но потом, Михас наверняка поспешит домой, а ты, пожалуйста, возвращайся ко мне. Я тебя накормлю, а ты мне подробно расскажешь, как все прошло.
Кирсатэль согласно кивнул, слабо улыбнувшись.
В это время в дверях показался Михас, на спине которого, как рюкзак, болтался беспомощный, спящий Протасэль. И сердце снова заметалось между раздирающими, противоречивыми чувствами – мстительного злорадства и совестливой неуверенности.
Проводив фаэтон с уезжающими мужчинами, я поспешила на кухню, готовить ужин и тем самым хоть чем-то себя занять, гоня прочь тревогу.
Кирсатэль вернулся в середине ночи. Было видно, что он еле держится на ногах. Он набросился на еду, как голодный ящер, и я не стала донимать его расспросами. Но поев, прежде чем отправиться спать, Кирсатэль рассказал мне, что ему удалось изменить память и намерения Протасэля так, как было нами задумано.
– Память поправил избирательно, так что окружающие ничего не должны заметить подозрительного. Ну, разве что, самые близкие могут, иногда, усмотреть небольшие странности.
– Он теперь будет вести себя по-другому? – уточнила я.
– Нет Он не стал другим. Это невозможно. Ведь характер, как цвет глаз, дается от рождения. И хоть тресни, но из фиолетовоглазого никого не сделать зеленоглазым.
– Жаль, – вздохнула я.
– Не думай об этом, – посоветовал Кирсатэль. – Скорее всего, он не будет тебя преследовать. Только если вновь обратит на тебя особое внимание, ты в его вкусе. Но теперь вы не будете часто встречаться. Уже завтра он предложит тебе выкупить у него его долю Тотализатора, с учетом всех долгов. И ваши дороги разойдутся. Да и я постараюсь не выпускать его из вида, а к тебе быть ближе, чтобы помочь и оградить, если понадобится.
– Ты что, больше не вернешься в Орочью Степь?! – не смогла я скрыть своей неожиданной, эгоистичной радости.
– Не вернусь, – подтвердил он. – Правда, Эракусу там очень нужен Целитель. Мне надо будет найти и уговорить кого-то взамен себя, соблазняя высокой оплатой, очень разнообразным, большим и ценным целительским практическим опытом. А потом, подумать, как сделать такую ротацию постоянной, никто не захочет долго жить в Степи, – уже еле ворочая языком от запредельной усталости, объяснил мне Кирсатэль свои планы.
– Я думаю, эту проблему надо обсудить с Королевой. Я договорюсь об аудиенции у нее, в ближайшие дни. Уверенна, она поможет и тебе, и Эракусу, – горячо поддержала я его, и искренне желая помочь хоть чем-то.
Но видя, что он уже совсем без сил, не стала мучить дальнейшими расспросами и отправила спать. И сама замертво свалилась в постель, уснув, наконец, спокойным крепким сном. Моя месть осуществилась. Это, конечно, не вернет мне Сергонэля, но осознание, что убийца наказан, уменьшало сдавливающую сердце тяжесть и помогало легче дышать.
Глава 18
ГРАНИ ЖИЗНИ
Время летит стремительно. Особенно, если ты занят и дела занимают все твои дни.
Прошел год с момента ухода Сергонэля за грань. За этот год я стала единоличным и вполне успешным владельцем всего Тотализатора в Асмероне.
Как и предсказал мне Кирсатэль, тогда, год назад, Протасэль пришел ко мне в контору сам, на следующий же день после того, что с ним было совершено в моем доме. Он предложил мне выкупить его долю в Тотализаторе, взяв на себя обязательства по всем его долгам. Даже в такой постыдной ситуации, Протасэль, как всегда, держался надменно и нагло, а меня бесцеремонно рассматривал с большим интересом, как будто бы видел в первый раз.
На его предложение я ответила:
– Согласна. Но у меня два условия. Во-первых, отдав твои долги, оставшуюся часть суммы от твоей доли в Тотализаторе я буду тебе выплачивать постепенно, с рассрочкой в три года.
– Что за условие, такое нелепое? – возмутился он. – Да я, тогда, продам все кому-нибудь другому!
– Мы оба знаем, что твой долг так велик, что никто не заплатит тебе ни одного золотого за твою долю в Тотализаторе и в лучшем случае согласится только твои долги покрыть. Ведь новому совладельцу нужно время, чтобы вникнуть во все особенности работы Тотализатора, и прибыль появится не сразу. Да и правила таковы, что обратиться к другому покупателю ты можешь только в случае моего отказа выкупить у тебя твою часть. А рассрочку я прошу потому, что наследством Сергонэля смогу распоряжаться только через год, и мне не хватит тех денег, которые у меня есть сейчас, – объяснила я Протасэлю. Но на самом деле, дело было в другом. Я не хотела отдавать ему всю сумму сразу, боясь, что он снова проиграет ее в Тотализаторе, оставив свою семью без средств к существованию. А так, была надежда, что он невольно втянется в простую работу охотника, приносящую хоть и небольшой, но стабильный доход. – Ну, и второе мое условие, ты держишься от меня и моих дел в конторе как можно дальше. Этого я хочу потому, что ты, как бывший совладелец, волей-неволей, не удержишься от возможных советов, как мне управлять Тотализатором. И тем самым будешь подрывать мой авторитет в глазах моих работников.
– Х-м-м, не знал, что ты такая амбициозная, – иронично хмыкнул он.
– Да, я такая, – жестко подтвердила я.
– Ну, что же, я согласен, – после раздумий ответил Протасэль.
Так я и стала единоличным владельцем городского Тотализатора, в тот момент даже не подозревая, какие трудности ждут меня впереди. За спиной Сергонэля я и не предполагала, как много сил, времени, упорства и умения ладить с окружающими требует эта работа.
Кто бы мог подумать, что мое детское увлечение ездовыми ящерами и гонками на них, будет иметь такое судьбоносное значение. Именно оно привело меня на Беговой Круг, повлекло за собой встречу с Сергонэлем, определило на будущее род моей деятельности и, вот теперь, я имею такие впечатляющие результаты.
Многие считают, что я занимаюсь не женским делом. Но у меня другое мнение. Почему, нет? Если мне это интересно и у меня это неплохо получается. Эта работа дала мне многое и в личном плане, сделав более самостоятельной, общительной, решительной, уверенной в себе. Вот увлечение парными танцами, так и осталось только увлечением для души и тела, которому посвещается один вечер в декаду и очень редкие выступления в концертах, которые теперь не вызывают у меня былого волнения, а только доставляют удовольствие. А на работу с артефактами, пока, нет времени.
Но, как бы много внимания у меня не требовали дела, я стараюсь, чтобы это не было в ущерб моему ребенку. Кроме общеобразовательных занятий и физических тренировок, мы с Янисорэлем играем, гуляем, посещаем детский клуб, где детки демонстрируют свои навыки и соревнуются друг с другом в пении, рисовании, лепке, танцах, беге, прыжках, борьбе, стрельбе из лука. Пока еще рано судить, и я не знаю какими Дарами будет награжден Янисорэль, но уже сейчас ясно, что он Ментальный маг.
Весь этот год рядом с нами присутствовал Кирсатэль, который приобретя огромный и бесценный целительский опыт в Орочей Степи, после возвращения быстро стал одним из сильнейших магов Жизни и лучшим Целителем в Эльфийском Лесу. Спрос на его мастерство стал настолько велик, в том числе за пределами Асмерона, что ему пришлось отказаться от традиционных частных визитов пациентов, и открыть лечебницу. Там, под его руководством, объединившись, работает целая группа Целителей и Зельеваров, и проходят практику ученики Академии.
Кирсатэль, практически, ежедневный гость в моем доме. Он занимает очень много места в моей жизни и моем сердце. Мы с ним рассказываем друг другу о повседневных делах, часто помогая советом и моральной поддержкой. Но что особенно ценно и греет мне душу, это образовавшаяся взаимная привязанность Кирсатэля и Янисорэля. Удивительное дело, они научились общаться друг с другом без слов, ментально. Взявшись за руки, они ведут никому неслышный мужской разговор, и только по их лицам, на которых, то появляются улыбки, то сосредоточенные выражения, можно догадаться, что они шутят, обмениваются мнениями или спорят. А я, наблюдая эту картину, тихо млею от того, что двое таких дорогих мне мужчин нашли общий язык.
Забирая сегодня после сиесты Янисореля из дома родителей, я замерла, услышав неожиданный вопрос Эли:
– Детка, не пора ли тебе выйти замуж за Кирсатэля?
Я с недоумением посмотрела на нее, не зная, что на это ответить, и растерянно произнесла:
– Но он не предлагает мне стать хозяйкой в его доме, хотя дом купил уже несколько месяцев назад.
– А ты дала ему хоть как-то понять, что примешь его предложение? – не отступила Эли.
– Как же это можно дать понять? – удивилась я. – Когда он делал мне предложение в первый раз, я никак его к этому не подталкивала.
– Как это не подталкивала? – возмутилась она. – А обнимания, поцелуи, стремление к близости, желание как можно больше времени проводить рядом?
Вопросы Эли заставили меня задуматься. Времени вместе мы с Кирсатэлем, проводим немало. Часто, как бы невзначай, касаемся друг друга, от чего мое сердце замирает. По вечерам, уходя из моего дома и прощаясь, он всегда подносит к губам и целует мою раскрытую ладонь, вызывая в моем теле жаркую волну желания большей близости. От этого я прихожу в замешательство, внутренне стыдясь такой своей реакции, и поэтому не делаю встречного ответного шага. Ведь мы же друзья? Но на своего друга, Михаса-то, я так не реагирую! Но еще больше меня смущает вопрос – не предаю ли я помять о Сергонэле, такими своими желаниями? Да и Кирсатэль ничего не предпринимает решительного, чтобы что-то изменить в наших сегодняшних отношениях, и я не знаю, благодарить ли его за это или страдать. Хорошо еще, что я не вижу в его поведении интереса к другим женщинам, иначе бы я точно истерзалась от своих противоречивых чувств.
– Ты считаешь, что я должна пригласить его в свою постель?! – возмущенно спросила я Эли, и тут же, виновато, с испугом, посмотрела на внимательно нас слушающего Янисорэля, переводящего заинтересованный взгляд с меня на Эли. О, Небеса, что я несу при ребенке?!
– Я думаю, что вопрос так остро не стоит, – возразила Эли. – Достаточно, просто, в подходящей ситуации, одного твоего неформального поцелуя.
– Ему, видимо, этого не нужно, если до сих пор он сам не захотел его получить, – с грустью возразила я, стараясь скрыть свое разочарование, отчаяние, и заканчивая на этом такой личный и неприятный мне разговор.
Но Эли, пожав плечами, оставила последнее слово за собой:
– Его можно понять. Он же не знает, что от тебя ждать в ответ. Ведь когда-то, ты вернула ему брачный браслет. Не так давно, потеряла мужа. И, ко всему прочему, никак не даешь ему понять свое истинное отношение к нему.
В тот же день, как обычно, вечером, к нам с Янисорэлем заглянул Кирсатэль.
– Как дела? – традиционно спросил он нас с порога, протягивая мне корзинку с ягодами.
– Хорошо, – охотно ответила я с улыбкой, не скрывая, что рада его видеть. А Янисорэль, взяв Кирсатэля за руку, молча прижался к его ноге. – А как у тебя? – в свою очередь, поинтересовалась я.
– А я устал, как загнанный ящер. Сегодня пришлось исцелять трех орков-подростков, которые в тихую от взрослых, самовольно ушли в лес на охоту. И их всех порвала злобная пара потревоженных крокодилов. Хорошо, что они как-то сумели выползти на дорогу, где их и нашли.
– Они выживут? – разволновалась я, спешно накрывая на стол, поняв, что Кирсатэлю надо восстанавливать магический резерв.
– Выживут, – успокоил меня он. – Но декаду проваляются со слабостью, вызванной обширной кровопотерей.
Пока Кирсатэль ужинал, Янисорэль не отходил от него ни на шаг. Дождавшись, когда Кирсатэль, закончит есть, Янисорэль, забравшись ему на колени, не моргая, уставился ему в глаза. По тому, какие у обоих стали напряженные лица, я поняла, что они делятся чем-то важным, и не стала мешать им, отвлекая разговором.
Тихо передвигаясь, убрала со стола. Заклинанием очистила посуду. Хотела уже уйти в комнату отдыха и полистать «Вестник», когда Кирсатэль поднялся из-за стола и ведомый Янисорэлем за руку, подошел ко мне. Янисорэль взял за руку и меня. Он соединил наши с Кирсатэлем ладони, а сам, все так же молча, в напряженной тишине, ушел в свою комнату.
Я, от всей этой непонятной мне пантомимы, почувствовала тревогу и обеспокоенно, вопросительно посмотрела на Кирсатэля.
Он, не выпуская мою ладонь, погладил ее тыльную сторону большим пальцем, обнял меня другой рукой за талию и, притянув к себе ближе, прошептал:
– Ты еще долго намерена мучить меня, Любимая? Я готов ждать тебя сколько захочешь. Но, может быть, ты проявишь милосердие?
Я, не ожидающая ничего подобного, застыла с поднятой головой, не отрываясь от его пронзительного, ласкового взгляда. Как дура, не зная, что сказать, от волнения и щемящей радости.
Возможно, настало время честно сознаться самой себе, что я люблю его? И, наверно, никогда не переставала любить, а, просто, не позволяла себе признаваться в этом, отодвинув и заперев это чувство глубоко в душе.
Кирсатэль, наклонив голову, нежно коснулся моих губ своими. Закрыв глаза, я окунулась в давно забытые ощущения и ответила на его поцелуй, отдавая в плен его губам свои губы, а заодно и свое сердце.
Жар тела, трепет души, проваливавшееся в пятки сердце, все это напомнило мне о том, что только с ним я испытывала эти ощущения. Закружилась голова, ноги ослабли, я, чтобы удержаться, обвила его шею руками. Он тут же прижал меня к себе крепче, и я почувствовала его возбужденное желание. Как когда-то, мы прервали поцелуй только тогда, когда мне не хватило воздуха для дыхания.
– Пойдем, уложим спать Янисорэля, – хрипло произнес он, в отличие от меня не выпуская ситуацию из-под контроля.
Я согласно кивнула, и мы, не разжимая ладоней с переплетенными пальцами, прижимаясь друг к другу, поднялись по лестнице в комнату Янисорэля.
Мой сын, пристально посмотрев на нас, удовлетворенно кивнул, и тут же запрыгал на кровати, довольно смеясь. Не останавливаясь, с воодушевлением он начал рассказывать нам, как сегодня с Эли, кормил ездового ящера, и как ящер слушался его команд, которые он отдавал ему мысленно.
Мы же с Кирсатэлем, торопясь, раздевали его в четыре руки, радостно кивали ему, и, забыв отправить в душ, уложили в постель, пожелав спокойной ночи. И не сговариваясь, снова переплетя пальцы рук, направились в мою спальню.
На пороге, Кирсатэль обнял меня, вновь целуя. Упоительно, желанно, жадно, глубоко, страстно, вжимая мое тело в свое.
– Любимая моя, я уже стал бояться, что этого не будет никогда, – зашептал он мне в губы, подхватывая на руки и двигаясь к кровати.
В какой-то лихорадочной спешке мы помогали друг другу скинуть одежду, а тяжелое дыхание выдавало нашу крайнюю степень возбуждения. Руки и пылающие тела стремились к взаимным прикосновениям.
Его ладони захватили мою грудь, губы заскользили по лицу, шее. Руки, лаская, двинулись вниз, а губы обхватили сосок, чем окончательно сбили мое дыхание. Его пальцы остановились внизу, на самом чувствительном месте, нежно коснулись и заскользили в ритмичном круговом движении. Жгучая волна нестерпимого желания накрыла меня, подстегивая безумное удовольствие, которое, достигнув пика, вырвалось беспредельным наслаждением, вызвав непроизвольный глубокий, громкий стон. А потом, вслед за угасающим возбуждением, и мое тело расслабилось в сладкой истоме.
Но Кирсатэль продолжал ласкать меня, и, неожиданно для меня, вновь пробудил желание. Его губы, язык, вездесущие пальцы снова заставляли хотеть большего, прижиматься к нему сильнее, беспокойно двигаться под ним.
– Любимая моя... мое наваждение... моя боль... моя радость... моя жизнь... без тебя я, как бездушный артефакт... – шептал он между поцелуями.
– И я люблю тебя... – смогла я пошептать в ответ, уже теряя связь с окружающей действительностью, погружаясь в окутавшую нас общую ауру неразрывной близости и любви, отдаваясь таким сладостным, желанным ощущениям.
Кирсатэль проник в меня и завораживающий, упоительный ритм захлестнул меня, полностью затуманив сознание, прервав связь с реальностью, заставляя стонать от удовольствия, брать и отдавать, навсегда объединяя наши сердца, души, жизни.
Ошеломляющая, яркая вспышка, раньше неведанного по силе наслаждения, накрыла меня вместе с последним движением Кирсатэля. Учащенное тяжелое дыхание, влажная кожа, резкая слабость, испугали меня. Что со мной? Никогда ничего подобного не происходило!
– Я не умру? – обеспокоенно, шепотом, спросила я.
– Нет, Любимая моя, с тобой все в порядке, – с довольной улыбкой ответил мне Кирсатэль. – Сейчас ты уснешь, а утром проснешься с новыми силами.
Мы лежали обнявшись. Наши часто стучащие в унисон сердца постепенно возвращались к нормальному ритму, наполняясь ощущением, вновь приобретенного, когда-то утерянного счастья. Всю ночь мы не размыкали объятий, даже во сне боясь отпустить друг друга.
Утром я проснулась в тот же миг, как почувствовала, что лишаюсь такого желанного тепла и близости Кирсатэля.
– Спи, моя Любимая, – наклоняясь ко мне и нежно целуя в губы, прошептал, вставший с кровати, Кирсатэль.
– Я приготовлю завтрак, подниму Янисорэля, а потом, приду разбудить тебя.
И я, успокоенная, радуясь этой нехитрой заботе, снова провалилась в последние, такие сладкие для меня минуты утреннего сна.
После завтрака, мы с Янисорэлем, оба на бегунках, помчались к Эли, а Кирсатэль к своим пациентам.
В конторе, как всегда, я погрузилась в дела. Не имея возможности мысленно отвлечься, чтобы вспомнить о прошедшей ночи, осмыслить произошедшее, подумать о будущем наших с Кирсатэлем отношений, я оставила все эти мысли на более позднее время.
Сиесту провела в доме родителей. А после сиесты, забрав Янисорэля, мы с ним выкатились из садовой калитки, и увидели поджидающего нас, тоже на бегунках, Кирсатэля. И это так живо напомнило мне период нашей первой любви, что я почувствовала себя снова глупой, влюбленной, счастливой, романтичной девчонкой, как будто бы не было всех этих прошедших лет.
Но радостный крик приветствия Янисорэля вернул меня к действительности. Нет, эти годы были. И прошли не напрасно. У меня, теперь, есть любимый сын, делающий мою жизнь независимо ни от чего наполненной смыслом.
Янисорэль, обхватив за ногу Кирсатэля и запрокинув голову, с интересом посмотрел ему в глаза. Эх, жаль я так не умею, как эти двое – только посмотрев в глаза друг другу, сразу все понять!
Кирсатэль отведя взгляд от Янисорэля, протянул в мою сторону руку и, разжав сжатые пальцы, показал мне лежащие на его ладони брачные браслеты. Мое сердце от волнения застучало быстрее.
– Ариэль, Любимая моя, ты возьмешь у меня брачный браслет? – волнуясь не меньше меня, спросил он.
Я, сделав шаг в его сторону, согласно кивнула:
–Да.
Кирсатэль защелкнул женский браслет на моем запястье, а я, взяв мужской браслет, надела его на протянутую им руку.
Таким образом активированный брачный браслет наполнил приятным теплом мое тело и... О, ужас! Вызвал сексуальное возбуждение. Никогда еще, это чувство не возникало у меня так спонтанно и в такой неподходящей ситуации. Я смущенно и виновато покосилась на Янисорэля, который обнимал одной рукой ногу Кирсатэля, а другой – мою, и, улыбаясь, с любопытством попеременно переводил взгляд с наших лиц.
Кирсатэль коснулся моих губ легким поцелуем, подхватил Янисорэля и посадил его на согнутую в локте руку. Другой рукой переплел мои и свои пальцы. С довольной улыбкой решительно произнес:
– А теперь настала пора вам познакомиться с моим домом, – и, потянув меня за собой, быстро покатил вперед.
Я знала, где Кирсатэль купил себе новый дом. Совсем рядом с домом моих родителей, на Центральной улице. Как-то так сложилось, что я, действительно, в нем еще никогда не была. Наверное, из-за того, что практически все свободное время я была с сыном и не имела возможности ходить в гости. Да в этом и не было необходимости, ведь Кирсатэль почти каждый вечер сам заходил к нам.
Открыв калитку в свой сад, он дал нам возможность осмотреться вокруг и восхититься увиденным. Мы с Сергонэлем мало уделяли внимания нашему саду, и кроме нескольких фруктовых деревьев, ягодных лиан, увивающих беседку, традиционного газона, в нем ничего не было. А вот сад Кирсатэля просто поражал своей продуманностью планировки и изысканной красотой, создать которую, наверное, может только маг Жизни.
Живая изгородь усеяна белыми ароматными цветами. В тенистом уголке стоит беседка, к которой ведет тропинка с двух сторон окантованная мелкими, густо цветущими кустиками. Рядом небольшой пруд, в нем цветет крупный водный цветок ярко-красного цвета. Зеленый газон стелется под ногами, как мягкий, дорогой ковер. На солнечной поляне – детская площадка! Увидев ее, я с трудом сдержала сентиментальные слезы. Надо же, Кирсатэль так трогательно позаботился о Янисорэле, здесь есть и качели, и карусель, и детская мишень для стрельбы из лука, и тренировочный комплекс – турник, канат, веревочная лестница, даже батут для прыжков, огороженный для безопасности сеткой.
Янисорэль, увидев это великолепие, попытался соскочить с руки Кирсатэля и рвануть к желанным играм, но Кирсатэль решительно удержал его, сказав:
– Немного терпения, Янисорэль. Вначале, давай покажем Ариэль наш новый дом, – и, подведя нас к порогу, спросил: – Ариэль, ты согласна стать хозяйкой в моем доме?
Хоть я не ожидала такого стремительного развития событий, но раздумывать и медлить не стала, а тут же, с радостью ответила:
– Да, согласна.
Кирсатэль, отпустив мою руку, присел, и подхватив меня за бедра, поднял и перенес нас с Янисорэлем через порог.
В отличие от сада, дом Кирсатэля практически ничем не отличался от моего дома, имея традиционную планировку и соответствующую мебель. Мне не придется долго привыкать к новому жилищу. А близость к дому родителей была дополнительным удобством. Интересно, это случайность или нет?
В кухне-столовой был накрыт стол, заставленный всевозможными десертами. Но Янисорэля они мало заинтересовали. Схватив на ходу сладкий пирожок, он помчался на игровую площадку.
А мы с Кирсатэлем, сев рядом, и, как обычно, переплетя пальцы рук, не сводили друг с друга влюбленных взглядов. В его глазах читались облегчение, нежность, желание и любовь. А я смотрела на него, испытывая радость и благодарность за то, что все это трудное время после ухода Сергонэля, он всегда был рядом, без раздумий готовый на все ради меня. За то, что понимал и любил моего ребенка. За то, что снова пробудил в моем сердце любовь, а в теле неожиданную, необыкновенную, запредельную чувственность.
Так, мы с Янисорэлем остались жить в доме Кирсатэля, и на следующий же день перевезли сюда все необходимые нам свои вещи.
* * *
Чистокровная эльфийка за всю свою жизнь может родить только одного ребенка, и то, не всегда. Но я-то полукровка, а среди них, женщины более плодовиты. Правда, это касается полукровок орочьего происхождения. А таких, как я, гномьего происхождения, больше в Мире нет, поэтому неизвестно, как на самом деле все обстоит со мной. Я очень хотела и надеялась, что, возможно, нам с Кирсатэлем повезет и у нас появится еще один ребенок. Эта надежда заставляла меня регулярно к себе прислушиваться. Но прошло уже шесть лет а напрасные ожидания поселили в моей душе нотку грусти. Я перестала надеяться.
Чуткий Кирсатэль, в какой-то момент поняв эту мою грусть, постарался успокоить:
– Не гневи судьбу. У нас уже есть ребенок, а многим этого не дано.
И вот, когда я уже смирилась и перестала ждать чуда, я неожиданно почувствовала смутно знакомую слабость и головокружение, возникшие без видимых причин.
– Кирсатэль, – с трудом дождавшись вечера и его прихода с работы, с порога кинулась я к нему. – Мне плохо, ноги не держат, – пожаловалась я. – Посмотри, что со мной.
Он, разволновавшись, подхватил меня на руки и, взлетев по лестнице наверх, уложил меня в спальне на кровать. Взял мои ладони в свои, как всегда переплел пальцы, сосредоточился. Я замерла, глядя на него, и с напряжением ждала результата. По тому, как расширились и дрогнули его зрачки, я поняла, что что-то есть! Нетерпеливо пошевелилась:
– Ну, что там?
– Там, эмбрион, – прошептал он, бледнея на глазах.
– Ф-р-р, какой еще такой эмбрион?! – фыркнула я недовольно. – Отвечай! Мальчик или девочка?!
– Пока еще непонятно, – продолжая говорить шепотом, он ошарашено смотрел на меня.
– Я хочу девочку! – капризно заявила я.
– Я согласен. И на мальчика тоже, – невпопад ответил он и рухнул рядом со мной на кровать. Закрыл глаза и расплылся в такой слабоумной и самоуверенной улыбке, которую я у него еще никогда не видела.
– Эй, что с тобой? – обеспокоенно ткнула я его локтем в бок.
– Кажется, я сейчас умру от счастья, – прошептал он и, открыв глаза, нежно погладил меня по животу, вливая в меня целительную магию. – Любимая моя, мне страшно. А вдруг я все еще в Орочей Степи и мне просто снится прекрасный, волшебный сон.
– Таких реалистичных снов не бывает, – ответила я, не в силах сдержать не менее глупую и счастливую, чем у него, улыбку.
– Надо, все-таки, проверить и убедиться в этом, – возразил он, целуя меня в губы, расстегивая на мне тунику, и заскользив пальцами по моим чувствительным местам...
Вскоре выяснилось, что, как я и хотела, у нас будет девочка. Беременность, под бдительным надзором Кирсатэля, у меня протекала без осложнений. Жизнь осветилась дополнительными радостными красками в ожидании предстоящего чуда.
В один из дней, Кирсатэль сумел освободиться от работы пораньше, и мы с ним вместе отправились в Королевский Парк, забрать Янисорэля после проходившей там у него тренировки.
Впервые, телохранитель нашей Королевы, Орестонэль, непревзойденный мастер по боевым искусствам, согласился взять на обучение своему мастерству трех учеников. Учитывая, что желающих было очень много, выбирал он учеников долго и придирчиво. Мой, одиннадцатилетний Янисорэль, мечтавший стать учеником Орестонэля, в период отбора даже спать по ночам не мог от волнения, опасаясь, что мастер его не выберет. Но, к нашей радости, Орестонэль взял его учеником. Это была заслуга исключительно самого Янисорэля и тренировавшего его Кирсатэля, а не покровительство Королевы, как некоторые думали, учитывая нашу с ней родственную связь. Орестонэль взялся за обучение своих учеников со свойственной ему безграничной ответственностью. Не жалея ни сил, ни времени, ни душевного тепла, он отдавал своим ученикам всего себя, и постепенно привязался к ним, как к собственным детям. Теперь, его сердце принадлежало не только нашей Королеве, но и трем мальчишкам.
Вспотевший и по-гномьи раскрасневшийся Янисорэль выбежал к нам из специально оборудованной, огороженной площадки для занятий.
– Ну, скоро ли моя сестренка познакомится со мной? – как всегда с взволнованным любопытством приложил он ухо к моему выпирающему животу.
– Уже совсем скоро, – ответила я, мимолетно, ласково проведя ладонью по его рыжей кудрявой макушке. Большей ласки он мне не позволит, считая, что «все эти нежности, только для девчонок».
Мы втроем направились к выходу из Королевского Парка, кивками приветствуя отдыхающих здесь редких прохожих. Янисорэль увлеченно рассказывал нам о прошедшей тренировке, гордо похваставшись, что Учитель сегодня не сделал ему ни одного замечания, а только похвалил.
Неожиданно, с боковой дорожки вышла Тамикоэль и преградила нам путь, вынудив нас всех невольно остановиться.
Я давно ее не видела. Все так же внешне прекрасна. Но ничего не дрогнуло в моем сердце при виде нее. Когда-то, связанная с ней мучительно болезненная для меня душевная травма, пробудившая мой Дар Огня и последующее за этим тяжелое расставание с Кирсатэлем, остались далеко позади. Наверное, правду говорит древняя эльфийская поговорка – испытания судьбы не напрасны, ведя нас к лучшему. В то время, мы с Кирсатэлем, видимо, не были готовы к взрослой совместной жизни, ответственности друг перед другом, не умели ценить и беречь. Зато потом, жизнь научила нас ценить взаимные глубокие чувства, научила преданности, верности, доверию. Может быть, и высокого профессионального мастерства каждый из нас сумел достичь только потому, что у нас не стало возможности полностью погрузиться и утонуть в ярких, всепоглощающих, взаимных чувствах, затмевающих все другие разнообразные и многогранные потребности жизни.
– Хм, вот везет же некоторым. Неизвестно за какие заслуги, – недобро хмыкнула Тамикоэль, внимательно оглядев моего румяного сына. Задержалась глазами на ладони Кирсатэля, лежащей на плече Янисорэля. Впилась взглядом в другую руку Кирсатэля обнимающую меня за талию, ну, если можно так сказать, учитывая размер моего живота. – Почему, кому-то ничего, а кому-то все?! И тебе дети, и тебе лучшие мужчины, и тебе богатство. Почему каким-то полукровкам, с ужасной внешностью, достается все самое лучшее?! Куда катится Мир?!
Кирсатэль после этих ее слов попытался выдвинуться вперед, и в защитном жесте задвинуть меня и сжавшего кулаки Янисорэля себе за спину. Но я, не желая прятаться за чью-либо спину, не дала ему это сделать, и невозмутимо глядя в глаза Тамикоэли, ответила:
– Тамикоэль, что за детские рассуждения о везении? Каждый сам себя везет И если ты чем-то недовольна, воспользуйся советом Древних, которые говорили – «Хочешь знать, кто виноват в твоих бедах – посмотри в зеркало».
Кирсатэль не дал продлиться этому неприятному разговору и решительно сказал:
– Тамикоэль, ты уже однажды сделала все, чтобы разрушить наши с Ариэль отношения. Каждый из нас вынес из этого тяжелый и незабываемый урок. Больше такое тебе никогда не удастся. Если не хочешь иметь для себя разрушительных последствий, лучше не попадайся нам на глаза, – и такая нешуточная угроза появилась в его голосе, что у меня мурашки побежали по телу. Кирсатэль подтолкнул нас с Янисорэлем вперед и увел от Тамикоэли, молча глядевшей нам вслед.
