Текст книги "Магия Голоса (СИ)"

Автор книги: Алин Крас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Сказал. Такисарэлю удалось его разговорить, – похвастался Рон.

– Как это? Он может на него ментально влиять? – удивилась я.

– Нет, просто, как-то само собой, после вчерашнего, между нами стало больше доверия. Вот Горус и рассказал, что сегодня ещё один день отдыхаем, купаемся, запасаемся водой, ремонтируем нашу разрезанную сзади кибитку, а завтра снова выдвигаемся к Большой Орде. И это ещё около десяти дней пути.

Глава 4.
БОЛЬШАЯ ОРДА

Солнца и ветер безжалостно иссушают землю, траву и нашу кожу, заставляя мечтать о воде. А неизвестность того, что ждет нас впереди, рождает тревогу. Но я утешаю себя тем, что если нам удасться вернуться домой, мы принесем стратегически важную информацию об орках.

Наконец, этот длинный и мучительно утомительный путь пройден. Завтра мы подойдём к Большой Орде. За это время, преодолев расовые, культурные и межличностные барьеры, вся наша группа подружилась с Горусом и ладит с его воинами. Горус, в свою очередь, проявляет к нам искренний интерес, симпатию, заботу. Только единственный раз, когда я сказала ему, что, рано или поздно, нам придётся расстаться, он продемонстрировал яростный протест. Правда, попытался его контролировать, и, как бы шутя, заявил, что таких друзей, к которым он испытывает полное доверие и относится без постоянной настороженной подозрительности, у него никогда не было. Поэтому он не готов с нами разлучаться. На моё предложение, в таком случае, отправиться с нами в Эльфийский Лес, он, потеряв дар речи, впал в ступор и только несогласно тряхнул головой. А меня такие его звявления пугают.

Я, кстати, научилась легко определять его состояние по выразительному взгляду и, обычно, спокойному, хвосту. Удивительно, но он, тоже, каким-то непонятным образом, умеет угадывать мое настроение и желания, так же верно, как обладающий ментальной магией Такисарэль.

Как только зажили мои губы, сошёл синяк с лица, заполнился резерв Силы, мы возобновили небольшие, ежевечерние музыкальные выступления. Наша музыка и песни очень помогли нам расположить к себе всех орков. Весь караван, чтобы послушать нас, ждал вечера с нескрываемым нетерпением, и в этом нетерпении стала чувствоваться, беспокоящая меня, какая-то болезненная зависимость от моих песен.

Ко мне орки, вообще, всю дорогу, проявляли какой-то неестественный, мистический трепет. Стоило мне попасться к кому-то из них на глаза, как они тут же бросали все дела и, приложив ладони к груди, застывали в этой позе, неотрывно следя за мной взглядом. А рабы, вообще, опускались на колени, и я с этим ничего поделать не смогла. Что творится в их головах? Не пойму.

Наблюдая за орками изо дня в день, я удивлялось их противоречивой сущности. Они одновременно демонстрировали коварство и наивность, подозрительность и доверчивость, агрессивность и покорность.

Сегодня, наша стоянка находилась на берегу реки, вверх по течению которой располагалась Большая Орда. Вода в реке была грязная, мутная, зловонная, только ящеры и могли из неё пить. Горус объяснил, что это из-за того, что в неё сбрасываются все нечистоты, стекающие по открытым канализационным рвам поселения.

Ночью, накануне, я волновалась, сон не шёл. Беспокойно ворочаясь на спальной полке, я тревожилась за наше будущее. Поняв, что не усну, встала, оделась и вышла из кибитки. Рядом с кибиткой наткнулась на Жакоса, была его очередь нести караул.

– Что, не спится, волнуешься? – с пониманием спросил он.

– Не просто волнуюсь, боюсь, – откровенно призналась я.

– Не бойся, убить нас не убьют, слишком мы лакомый трофей. А когда освоимся, способ удрать точно найдём.

– А если сделают рабами и будут держать взаперти? – высказала я свои опасения.

– Ты не доверяешь Горусу? – удивился Жакос.

– Доверяю. Но Горус не всемогущий. Таких Вождей, как он, здесь несколько, а ещё есть Владыка. Вдруг, кто-то из них сумет отбить нас у Горуса.

– Если такое случится, тогда скажешь, что в рабских условиях петь не способна. А петь тебе, для орков – это наказ их Духов предков, которых они, так безоговорочно, слушаются и боятся. Вот и пригрозишь тем, что Духи рассердятся на них и перестанут им помогать, обрекая всех на гибель.

Немного приободрённая Жакосом, я вернулась в кибитку и уснула поверхностным сном.

Утром, Горус, в очередной раз, предупредил, что при въезде в Большую Орду никто не должен привлекать к себе внимания. Чтобы я и Рон носа не высовываем из кибитки. Такисарэль же, выполняя его приказ, покрасил кожу тела и лицо соком травы, чтобы его белизна не бросалась в глаза, а безволосую голову покрыл низко подвязанной банданой и сел управлять Шером. Нашим оркам было проще маскироваться, они изображали воинов Вождя, а Петрос – Шамана.

Наша кибитка ехала сразу за повозкой Горуса. За нами – остальные кибитки и повозки со скарбом и наложницами. Потом шли рабы. За ними, стадо ящеров. Замыкали караван, повозки воинов, контролирующих всю эту процессию. Приближение к поселению у всех вызывало напряженное возбуждение. К повозке Горуса, все чаще и чаще подбегал кто-то из его воинов, с какими-то вопросами.

Мы с Роном, отогнув шторку, прилипли взглядами к заднему окошку, каждый со своей стороны, но, кроме двигающегося за нами каравана, долгое время ничего не видели. Только поняли, что под нашими колесами, вначале еле заметная, а потом всё более явственная, пролегает широкая грунтовая дорога. Она была просто вытоптана и накатана колея. Наш караван, двигаясь по этой дороге, поднимал столб пыли.

К восходу Красного солнца мы, наконец, достигли поселения. Здесь, сразу же, от нашего каравана отделились две повозки с десятью воинами, которые погнали всё, пригнанное нами, огромное стадо ящеров, куда-то в сторону. А меня, в первую очередь, неприятно поразил запах этого места. Там, где орки, там всегда плохо пахнет. Но здесь, это была просто отвратительная вонь навоза, гнили, экскриментов, пыли, гари. Этот запах исходил от глубоких канав, вырытых по обеим сторонам дороги. По этим канавам медленно текла зловонная жижа. Я поняла, что это такая примитивная канализация.

Потом, неприятно удивил несмолкающий, нарастающий шум, в котором можно было уловить отдельные крики, гул голосов, свист, фырчание, какие-то стуки, скрипы. Как можно существовать в таком шуме? Или это вопрос привычки?

В поле зрения стали попадаться орки, идущие по обочинам дороги, в традиционной одежде, разной степени чистоты и заношенности, часто босые, безоружные, куда-то спешащие, что-то несущие.

Наконец, появились постройки, стоящие непрерывными стенами вдоль дороги. Эти дома удивляли необычностью – одноэтажные, глинобитные, односкатные крыши затянуты шкурами, стены глухие, окон нет. Больше ничего, в мою оконную щёлку, увидеть не удалось.

Только к ночи мы добрались до места, свернув с главной дороги куда-то в сторону. Наша кибитка остановилась, но Такисарэль подал нам с Роном знак оставаться на месте.

Через некоторое время, к нам в кибитку заглянул Горус и устало сказал:

– Можно выйти. Возьмите с собой всё, что необходимо для ночёвки в доме.

Я подхватила свою сумку, где лежали расчёска, заколки для волос, чистый комплект нижнего белья, ночная рубашка, флаконы с мыльными и ароматическими зельями, эликсир-ополаскиватель для полости рта и всякая другая необходимая мелочь. Парни, заскочив в кибитку, туго свернули спальные мешки, прихватив их с собой. Вышли из кибитки, один за другим.

Хорошо, что у нас отличное ночное зрение, потому что, иначе, ничего не увидишь. Искусственного света нигде нет, света звезд недостаточно из-за окружающих нас со всех сторон стен. Оглядываясь по сторонам, я увидела, что мы находимся в огромном дворе. Он образован длинным, одноэтажным зданием, П-образной формы, а открытый периметр двора замыкают глиняный забор и деревянные ворота. Окна в доме, оказывается, есть, только все они расположены со стороны замкнутого двора, находятся высоко под крышей, имеют форму узкой, длинной, горизонтально расположенной, щели и закрыты изнутри прямоугольным куском кожи. А глухой фасад дома, без окон, выходит на проезжую улицу. Под ногами утоптанная, до каменного состояния, земля. В одном из крыльев дома находятся стойла для ездовых ящеров. В другом крыле, как я поняла, помещение для рабов, потому что, именно туда отправились все рабы, пришедшие с нами. Весь двор тесно заставлен прибывшими кибитками и повозками.

Воины выпрягли ездовых ящеров, отправили их в стойла, простились с Вождём и покинули его территорию.

Во дворе остались только Горус, мы, в общей сложности одиннадцать наложниц и шесть, никуда не ушедших, воинов. У входа в центральную часть дома стояли в ряд шесть орчанок и четыре орка в позе напряжённого ожидания, неотрывно следя за Горусом глазами.

– Займитесь ящерами и рабами. Наложниц – в две комнаты, и там накормить, – отдал он им распоряжение. – Сегодня воинам дать поесть тоже в их комнатах. – Повернувшись к воинам лицом, добавил: – Если хотите, выберите себе любых рабынь на ночь. – Затем продолжил отдавать указания: – Я и ещё семеро гостей будем есть в трапезной. Для гостей приготовить три комнаты: одну из них для женщины, две для шестерых мужчин.

Орчанки, которым Горус отдавал приказания, отвели взгляд от него и, наконец, разглядели меня, Такисарэля, Рона. Замерли с остановившемся взглядом и открытым ртом.

– Быстро! – гаркнул на них Горус.

Это привело их в чувство, заставив скрыться в доме орчанок, а орков бегом направиться к помещению для ящеров.

Горус, подойдя ко мне и взяв за руку, повёл нас в дом.

– А кто эти орки, что живут в твоём доме? Рабы? Родственники? – спросила я.

– Две наложницы, остальные рабы. У меня нет живых родственников, – объяснил он.

– А почему рабы не закованы в цепи? – удивилась я, уже привыкшая к цепям на рабах, и именно по ним определявшая кто есть кто.

– В этом нет необходимости. Они рады жить в таком богатом доме, где вдоволь еды и воды, и никуда отсюда добровольно не уйдут.

– А зачем…

– Душа моя, помолчи, – перебил он меня, – ты задашь мне все свои вопросы завтра.

Зайдя в дом, он повёл нас куда-то тёмными коридорами, пока мы не оказались в довольно просторном помещении, слабо освещённом горящими деревянными лучинами. Я осмотрелась.

Вот ужас, ни светильников, работающих на магических кристаллах, как у гномов, ни живых светлячков или магических светящихся шариков, как у нас. Ни мебели никакой нет. На земляном полу разложены шкуры ящеров, мягкой мздрой кверху. На шкурах разбросаны подушки, набитые высушенной травой. На глинобитных стенах, покрашенных в грязно-белый цвет, висит оружие – копья, луки, сабли, несколько щитов из панциря больших черепах.

Две орчанки, двигаясь с немыслимой скоростью, расставлялии в центре комнаты, прямо на полу, миски с едой, кувшины с напитками, кружки, ложки. Вся посуда грубая, тяжелая, из обожженной глины.

По примеру Горуса, мы уселись в круг, на полу. К каждому из нас, по очереди, начиная с Горуса, подходили обе орчанки, опускались на колени, и одна подавала миску с водой для мытья рук, вторая протягивала полотенце их вытирать. Я последняя, и около меня возникла короткая заминка. Орчанки вопросительно посмотрели на Горуса. Он, в ответ, бросив на них недовольный взгляд, утвердительно кивнул. Тогда, они опустились на колени и передо мной. Я так поняла, что женщине такие почести не положены. После окончания этой процедуры они уселись у порога комнаты, но Горус повелительным жестом их прогнал.

– Горус, а это были рабыни или наложницы? – не удержалась я от вопроса.

– Наложницы. Рабыни выполняют только грязную работу, а накормить хозяина – большая честь и доверие. Ешьте. Сегодня был долгий и трудный день, поэтому, поедим и спать. А завтра, я распоряжусь, чтобы вам организовали купание, показали дом и выполнили все ваши пожелания. Сам же я, отправлюсь к Владыке. Отведу ему привезённых новых наложниц, и он решит, кому из приближённых воинов отдать их в награду. Перечислю ему весь добытый скарб и количество ящеров, пригнаных из Степи. Выясню, хочет ли он что-либо получить натурой или только деньгами после продажи. Расскажу о вас, сделав всё возможное, чтобы он не слишком заинтересовался. Для этого, умолчу о невиданной красоте Ивануэли. Распоряжусь о продаже всего добытого и только потом вернусь домой, приблизительно к закату Жёлтого солнца. Тогда и поговорим.

Закончили трапезу в молчании. Горус, громко окликнув одну из орчанок, тут же появившуюся на пороге, велел ей проводить парней в их комнаты. Парни, подхватив свои спальники сложенные в углу, ушли. А Горус, взяв мой спальник, повёл меня в комнату, предназначенную для меня.

Я шла рядом с ним в темноте, и боязливо думала о том, как давно не ночевала одна и совсем от этого отвыкла. С одной стороны, здорово, что можно расслабиться и не следить за тем, что на мне надето и не отсвечиваю ли я неприкрытыми интимными частями тела перед парнями, с другой, я теряю их ежеминутную защиту.

Горус завел меня в небольшую комнату, тоже освещённую лучинами, где вместо кровати на полу лежал толстый, набитый высушенной травой матрас, застеленный одеялом. На стене висело зеркало в виде металлической, хорошо отполированной пластинки. В углу стоял ночной горшок, висел рукомойник со стоящим под ним тазом, рядом, на гвозде забитым в стену – полотенце.

Какой неблагоустроенный, кошмарно примитивный быт. В походе не легче, но там ты знаешь, что терпишь неудобства временно. А здесь, так убого, изо дня в день, всю жизнь.

Дав мне осмотреться, Горус сказал:

– Я вижу, что ты боишься, Душа моя. Напрасно. В моём доме ты в безопасности.

– Я не боюсь, – гордо вскинув голову, ответила я, – потому что, не беспомощная, и смогу за себя постоять, но я беспокоюсь, потому что, оказалась в незнакомой обстановке и незнакомом окружении.

– Хорошо, я понял тебя. Но я и сам беспокоюсь. Как ты сумеешь приспособиться здесь жить и получать удовольствие от этой жизни? На всякий случай знай, моя комната – за следующей от тебя дверью, справа, а две комнаты твоих друзей – следующие за моей. – Подойдя ко мне очень близко, так, что я почувствовала жар его тела, коснулся губами моей макушки: – Пусть Духи пошлют тебе сладкие сны, – и сразу же, вышел из комнаты.

При этом я заметила, что приоткрытая в коридор дверь слева, быстро закрылась.

Закрывая свою дверь, я поняла, что она набрана из тонких кустарниковых стволов, плотно притянутых друг к другу. И обнаружила, что на ней есть запор в виде железного крючка, цепляющегося за петельку на дверной раме. Да, без спроса никто не войдёт, но вырвать этот замок, не составит труда.

Пока раздевалась, умывалась, думала, что Горус зря беспокоится обо мне. Я здесь не для того чтобы получать удовольствие, а временные неудобства потерплю. Загасила лучины, и забравшись в расстеленный на матрасе свой спальник, я, несмотря на чувство незащищенности, неожиданно быстро уснула.

Утром меня разбудил осторожный стук в дверь. Открыв глаза, я увидела, что комната слабо освещается косыми лучами света, пробивающимися через щелочки занавески на окне. Выбравшись из спальника, пошла открывать дверь, и обнаружила за ней стоящую молодую орчанку-рабыню.

– Госпожа, все гости уже проснулись, помылись, поели и ждут тебя в трапезной. Может быть, уже можно принести и тебе корыто и воду? – спросила она, разглядывая меня во все глаза.

– Конечно, неси, – ответила я.

В тот же момент, она махнула рукой кому-то, стоящему в отдалении, и к нам подошли два орка. Один, среднего возраста с равнодушным лицом, нёс огромную железную лоханку, в которую я без проблем могла сесть. Второй орк, молодой, любопытный, занес большой бурдюк с холодной водой и котелок с горячей. Зайдя в мою комнату, орчанка открыла окно, вращая толстую круглую палку, на которую наматывалась висевшая кожаная занавеска, тем самым, нарушая прохладный полумрак комнаты. Орки, поставив корыто посередине комнаты, вылили в него воду и, молча, вышли.

– Подожди, госпожа, сейчас ещё принесут воду, чтобы корыто было полным, – предупредила меня орчанка.

И, правда, орки вновь, принесли воду, сливая её в корыто.

– Тебе помочь помыться, госпожа? – обратилась ко мне орчанка, и я заметила в её глазах предвкушающий, любопытный, хищный блеск.

– Нет, я справлюсь сама, – ответила я, закрывая за ней дверь.

Вода оказалась прохладной, но я, с помощью бытового заклинания, подогрела её. Испытывая дискомфорт от тесноты, непривычной и неудобной позы. Я, мылась и все прикидывала, как можно было бы в этих условиях дефицита воды, отсутствия водопровода и внутридомовой канализации, всё-таки организовать душ. Так и не придумав ничего толкового, кроме высоко поднятой бочки, в которую всё равно надо руками натаскать воды, и примитивной ямки с отводной канавкой наружу для стока, решила, что нечего мудрить. Надо приспосабливаться к тому, что есть, тем более, я надеюсь всей душой, что это недолгие временные неудобства.

Одевшись, я с помощью заклинания очищения удалила из воды грязь и мыльные примеси, которые осели на дне, и убедилась, что орчанка поджидает меня за дверью.

– Иди сюда, – сказала я ей, подзывая к корыту. – Я очистила воду, в которой купалась. Если её аккуратно вычерпать, не задевая осадок внизу, ею можно снова пользоваться. Поняла?

– Да, госпожа, а как ты это сделала? – удивлённо хлопая глазами, спросила она.

Ну, не буду же я ей о магии рассказывать, усмехнулась про себя я.

– Неважно как, ты всё равно так не сможешь, главное, что я сохранила тебе чистую воду.

– Она бы и так не пропала, – с непонятным мне раздражением, невежливо ответила мне орчанка, – её бы отдали ящерам, как и воду, стекающую в таз под рукомойником.

– Ладно, учту на будущее, – сказала я. – А теперь, отведи меня к остальным гостям.

Я застала всех в трапезной. Парни, бурно делились впечатлениями об убогости увиденного. Я, жуя варёное мясо и запивая его травяным отваром, слушала их и была согласна, что быт орков очень примитивен. А ведь мы находимся в богатом доме, как же тогда, живут бедные?

Обсудили, чему бы мы могли научить орков, чтобы улучшить их условия жизни. И пришли к выводу, что ничему, ведь весь быт эльфов основан на недоступной оркам магии. Единственный полезный совет – рыть в большом количестве колодцы, раз здесь так плохо с водой. Но в каких местах их рыть, где близко к поверхности вода, опять-таки без эльфов, с их магией, сами орки определить не смогут.

Поспорили немного на тему, является ли прогрессом или тупиковым шагом в развитии орков такое большое осёдлое поселение. Я и Такисарэль считали, что это прогресс, и следующий их шаг – развитие земледелия. Орки считали, что это тупик, так как с их темпераментом и агрессивностью им земледелие недоступно, оно требует более спокойной, уравновешенной и терпеливой психики. А Рон утверждал, что раз они ведут горные разработки, добывают каменный уголь и металлосодержащие руды, то они, точно, стоят на пути прогресса.

Закончив бесполезные, но занимательные споры, мы попросили крутящуюся рядом орчанку, показать нам дом и двор, ссылаясь на вчерашнее разрешение Вождя.

Дом был устроен очень просто. Длинный коридор вдоль глухой стены без окон. В этот коридор открываются многочисленные двери небольших одинаковых комнат, свидетельствующие о том, что орки привыкли жить большими семьями.

Оказалось, что дверь – это большая роскошь. Обычно, вместо двери, в домах орков, кожаный или тканевой полог. В той части коридора, которая находится в центральной части дома, располагается трапезная. Она значительно большего размера, чем комнаты. К трапезной прилегают восемь комнат. Одна из них – комната Горуса, две – наложниц, три – сейчас занимали мы, и две – свободны. Коридор, с противоположных концов, под прямым углом, переходит в два крыла дома.

В одной крыле, правом, шесть комнат для приближённых воинов. Глухая стена отделяет эту часть, от помещения для временных рабов, взятых в набеге и предназначенных для продажи. В другом крыле дома, левом, шесть комнат для рабынь Горуса, из них, сейчас, заняты только две. Дальше, здесь тоже, глухая стена, отделяющая жилую часть дома от загона для ящеров. К ящерам и в рабскую отдельные входы, только со стороны двора, таким образом они полностью изолируются от хозяйской части. Все двери в комнаты, если в них в это время никто не находится, открыты нараспашку, слабо освещая коридор естественным дневным светом.

Выйдя во двор, мы увидели, что в нём осталась только одна повозка и наша кибитка. Всех остальных, нагруженных скарбом повозок и кибиток, как и повозок воинов, уже нет. В одном из углов двора находится большой, сложенный из камней очаг, который топится каменным углём. Здесь, под присмотром рабыни, готовилась еда и грелась вода.

В загоне для ящеров был большой запас сена, и мы подкинули по охапке Шеру и двум отавшимся в загоне ездовым ящерам Горуса. Та часть, в которой находились рабы для продажи, уже была пуста. Это помещение было разделено на две части – мужскую и женскую. Там были только голые стены, пол покрыт сеном, и стояла удушающая вонь.

Когда же Горус успел переделать столько дел? Интересно, ему хоть немного удалось поспать ночью?

Жёлтое солнце уже давно зашло за горизонт, а Горуса всё не было. Мы уже изнывали от тревоги и нетерпения, когда, ближе к ночи, на закате Красного солнца, наконец, вернулся Горус. Он был напряжён, хвост его нервно подрагивал. Видя его такое состояние, мне стало его жалко и захотелось хоть как-то ему помочь.

– Горус, – обратилась я к нему ласковым, успокаивающим Голосом, – расслабься. Ты дома, здесь нет твоих врагов. А как решить проблемы, ты подумаешь потом, когда отдохнёшь. Ведь для этого у тебя ещё есть время?

Он, успокаиваясь на глазах, взял меня за руку и, осторожно перебирая мои тоненькие, по сравнению с его, пальцы, с улыбкой ответил:

– Да, время есть. Шесть дней Владыка дал вам на то, чтобы отдохнуть и залечить раны. Я сказал ему, что Рон и Такисарэль, раненые моими воинами, ещё не поправились, как и ты, Душа моя, раненая Вождём, которого я убил. Только Петроса, Владыка с нетерпением ждёт уже завтра, чтобы испытать, и определить, может ли он принять участие в камлании полного круга Шаманов. Утром за ним придут приближённые воины Владыки. Этого я предотвратить никак не смог.

Обсудив эти новости, мы перешли на выяснение, чем будем заниматься эти свободные шесть дней. Горус хотел, чтобы мы безвылазно сидели в его доме, беспокоясь о нашей безопасности. Мы дружно, не сговариваясь, стали протестовать. Раз уж мы здесь, несмотря на риск, надо узнать об орках как можно больше. Но свой истинный интерес мы маскировали простым любопытством.

В результате споров решили, что Маркус, Доркус, Жакос и, присоединившийся к ним Петрос, после того как освободится, в сопровождении двух приближённых воинов Горуса, будут все вместе осматривать Большую Орду. Такая компания не привлечет ничьего внимания и не вызовет ненужного интереса. А я, Рон и Такисарэль, надев на себя накидки от жужал, под ментальным заклинанием отвода глаз, которым владеет Такисарэль, в сопровождении Горуса, тоже, немного побродим по Большой Орде. Столько времени, на сколько Такисарэлю хватит резерва поддерживать невидимость, так, чтобы весь резерв не вычерпать.

Поужинав, предвкушая завтрашнюю вылазку, беспокоясь о Петросе, из-за предстоящей ему встречи с Владыкой, мы разошлись спать.

Горус, как и вчера, перед сном зашёл в мою комнату.

– Душа моя, может быть, тебе что-нибудь нужно купить? Скажи, не стесняйся, у меня много денег.

– Горус, о чём ты? – недоумевая спросила я, не поняв его.

– Ну, какая-нибудь одежда или обувь, или украшения, или благовония. Что вам, женщинам, обычно нужно?

– О! Горус, спасибо тебе. Но мне ничего не надо. Всё необходимое у меня есть. Ты и так проявляешь к нам столько внимания и заботы, что мы с парнями не знаем, как тебя благодарить, – искренне ответила я, растроганная его заботой. И в то же время, в тайне удивляясь тому, что он, до сих пор наивно не понимает, что никакие примитивные орочьи изделия не могут меня заинтересовать.

– Да я для тебя, Душа моя, хоть оба солнца с неба достану, – очень эмоционально воскликнул он.

– Не надо, – засмеялась я и, переведя всё в шутку, добавила, – пусть повисят, а то в темноте и холоде жить как-то невесело. До завтра, Горус, – попрощалась я, дотронувшись до его ладони.

Он осторожно погладил большим пальцем мою ладонь и, поцеловав в макушку, произнес, уже ставшие традиционными между нами слова:

– Пусть Духи пошлют тебе сладкие сны, – и вышел из комнаты.

Я снова заметила приоткрытую дверь слева. Мне уже известно, что это комната одной из наложниц Горуса. Почему она подглядывает? Это любопытство или ревность?

Закрыв дверь, умылась, расчесалась, переплела волосы в свободную косу, уже хотела раздеться и забраться в спальник, когда подумала, что зря отказалась от предложения Горуса что-нибудь купить для меня. На будущее, нам нужен быстроходный ящер, для нашей кибитки, и при этом тяжеловоз. Шер очень медлителен, на нем не уйти от погони. Есть ли здесь такие? Пойду, спрошу, решила я и, открыв дверь, услышала раздражённый голос Горуса в коридоре. Оставив дверную щёлочку, прислушалась, чтобы понять, что там происходит.

– Господин, но уже вторая ночь, как ты вернулся домой и не зовёшь к себе, ни меня, ни Плаксу. Чем мы тебе не угодили? Позволь я заглажу нашу вину, – услышала я, униженно заискивающий голос, одной из наложниц. Тут, она сместилась в то место, которое было видно в мою щёлку, и я увидела, что она опускается на колени. Горуса видно не было, но слышно хорошо:

– С каких пор ты перестала понимать мои слова, я же сказал тебе – нет!

– Это из-за эльфы?! Этой бледной ящерки бесхвостой, к которой ты заходишь каждый вечер?! – с истерическими, рыдающими интонациями, в которых моё чуткое ухо слышало притворство, вскрикнула орчанка.

– Ах ты, самка безмозглая! – рыкнул Горус. – Не смей о ней говорить, а мне перечить! Пошла вон! – и, уходя, хлопнул дверью.

Я свою дверь тоже тихонько прикрыла и, с тяжёлым вздохом, огорченно подумала, как бы из-за этой, безосновательной ревности наложниц, у меня не было дополнительных проблем. Ревнивая женщина – опасная женщина. Придётся внимательнее принюхиваться к еде и питью, которые подают мне наложницы.

Утром, мы все в возбужденном состоянии собрались на экскурсию. Вначале, Горус выдал нашим оркам оружие, без которого свободные орки на улице не появляются, и они ушли в сопровождении двух воинов. Потом, пришли два воина Владыки за Петросом, и увели его, заставив меня ужасно переживать.

Наконец, надев накидки и поглубже надвинув капюшон, были готовы к выходу я, Рон и Такисарэль. Такисарэль предупредил, что мы с Роном должны встать, как можно ближе к нему с разных сторон. Желательно держаться за его накидку, чтобы растягивать полог невидимости как можно меньше, тогда и меньше Силы расходуется. А Горус должен держать меня за руку, иначе он и сам перестанет нас замечать и потеряет. Горус уже перестал удивляться некоторым увиденным у нас возможностям магии, но эти слова Такисарэля так испугали его, что он вцепился в мою руку с такой силой, что пальцы хрустнули.

– Ох, прости, Душа моя, – извинился он, подняв мою руку и нежно коснувшись моих пальцев губами.

– Прощу, – лукаво ответила я, – если ты пообещаешь показать нам не только лучшую часть Большой Орды, но и злачные места.

Мы вышли на улицу. Я вновь удивилась несмолкаемому шуму вокруг. Везде сновали орки. Мужчины и женщины, некоторые звеня цепями, куда-то спешили, переругиваясь между собой. Очень много детей всех возрастов, безнадзорные, грязные, полуголые, зачастую дерущиеся, визжащие и кричащие. Нам приходилось прилагать массу усилий, чтобы не встать у кого-нибудь на пути.

Однообразные, глинобитные, гладкие, глухие стены домов образовывали улицы. Вдоль улиц проложены сточные канавы, от которых шло такое зловонье, что первое время, пока я не привыкла, резало глаза до слёз и жгло нос. Вначале, улицы были широкие, но кривые, хаотично расположенные, из-за чего было невозможно ориентироваться. Брось нас здесь сейчас Горус, и я не нашла бы дорогу к его дому. По мере продвижения по этому лабиринту, улицы становились всё уже, ещё запутанней, большие дома сменились маленькими, а затем, и вовсе, неопрятными шалашами, сделанными из соломы, рваных шкур и непонятно каких отходов. Жители, населяющие эти места, неряшливые, ниже ростом, многие искалечены, кто-то из них хромал, у кого-то частично отсутствовали пальцы, у кого-то обрублен хвост.

Титанур задери! Вот это контрасты! После демонстрации отдалённых улиц, Горус вновь повернул к центру, который теперь показался мне просторным и относительно чистым, а орки, там обитающие, вполне благополучными.

Давая нам возможность отдохнуть, Горус привёл нас в трактир. Из объяснений я поняла так, что это что-то типа нашего ресторана, но оказалось – общего мало. Большое, тёмное, прохладное помещение без мебели. Земляной пол покрыт соломой. Островками лежат шкуры ящеров, чешуйчатой стороной кверху, заменяющие стол, вокруг разбросаны засаленные подушки. Кругом, скрестив ноги сидели или облокотившись на подушки полулежали, орки. Кто-то ел, кто-то пил, все громко переговаривались. Затолкав нас в самый дальний и тёмный угол, Горус заказал у подбежавшей орчанки четыре кружки какого-то хмельного напитка и каких-то солёных засушенных личинок.

– Господин кого-то ждёт? – беспокойно размахивая хвостом и переминаясь с ноги на ногу, поинтересовалась орчанка, взгляд которой как только попадал на кого-то из нас, тут же соскальзывал на Горуса. По себе знаю, что заклинание отвода глаз действительно вызывает у окружающих чувство мучительного несоответствия.

– Нет, я выпью всё это один, – ответил Горус, отдавая орчанке какие-то квадратные монетки одной рукой, второй, ни на секунду, не выпуская мою ладонь.

Вскоре, перед нами поставили заказанное. Я попробовала принесённый напиток и скривилась. Горький, пенный, шибающий в нос. Нет, я это пить не буду. А мужчинам понравилось, мою кружку выпил Рон. Но хрустеть личинками, кроме Горуса, никто не стал.

Посидев и отдохнув, мы направились к Арене, где проходят бои между рабами. Чтобы посмотреть бои, Горус заплатил при входе деньги. Арена представляла собой большой по площади, прямоугольной формы, котлован. Вся поверхность его дна была засыпана каменной крошкой. Со всех четырёх сторон, на покатых склонах, стояли зрители.

Горус объяснил нам, что утром проводятся кулачные бои, днём на кинжалах и саблях, а вечером на копьях, и это уже может быть опасно, так как брошенное бойцом копьё может улететь в зрителей. Здесь, как правило, делаются ставки на победителя. Зрители очень азартны, импульсивны, подвижны, и надо быть бдительным, чтобы рядом стоящий орк случайно не шарахнул тебя рукой, хвостом или не сбил с ног, толкнув. Победителем считается тот, чей противник уже не может подняться на ноги и оказать сопротивление, нередко это уже труп.