Текст книги "Магия Голоса (СИ)"

Автор книги: Алин Крас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Магия Голоса. Книга вторая.
Алин Крас

Глава 1.
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

Уткнувшись носом в спинку дивана и закрывшись пледом с головой, я поёрзала щекой по мокрой подушке. Это первое за последние несколько часов движение заставило меня почувствовать физическое неудобство. Мокрая голова, затёкшая от неудобного положения рука, замёрзшие пальцы ног, оказавшиеся не укрытыми, слабость во всем теле. С трудом повернувшись на другой бок, стянув с головы плед, я открыла глаза и, опустив взгляд вниз, увидела на полу лужу, в которой отражались блики звёзд, смотревших в окно с ночного неба.

“Откуда здесь вода?” – возникла в пустой голове первая осмысленная мысль, вынудившая меня напрячь мозги. Свесив голову и присмотревшись, увидела, что редкие капли срываются с угла моей подушки. Из-за заторможенного восприятия окружающего, догадка родилась не сразу. Да это же мои слёзы, пропитавшие подушку, накапали на пол, образовав целую лужу! Любопытно, неужели столько жидкости может вылиться из эльфа через глаза? И почему, собственно, я плачу? Ах, да, вспомнила, я же собираюсь умереть! Но, что меня к этому привело?!

Я родилась в Эльфийском Лесу, в городе Асмероне, в одной из самых необычных, самых уважаемых и самых счастливых семей. Мой отец, Эдмунизэль, командир эльфийских воинов и член Совета Старейшин. А мать, Еваниэль, единственная в нашем мире иномирянка, принадлежащая к другой расе разумных, ставшая здесь Целительницей, а главное, Дармией моего отца. Дармия – это древнее, легендарное, уже много веков не встречающееся явление у эльфов, когда женщина, становясь любимой и единственной для мужчины, способна не только вызвать у него необычайно сильные чувства, но и дать ему огромное увеличение магической Силы. Теперь, глядя на моих родителей, все девчонки с детства мечтают стать Дармиями, когда вырастут, а романтически настроенные мальчишки – встретить свою Дармию. Хотя для мужчины это огромный риск, потому что если его Дармия погибает, вслед за ней за грань мира уйдёт и он.

Но мне и моей сестре, Еваниэль не раз объясняла, что это не так здорово быть Дармией, как кажется на первый взгляд. Нужна колоссальная выдержка, постоянный контроль над собой и неизменная чуткость, чтобы не превратить беззаветно любящего мужчину в раба, который выполняет все твои прихоти и капризы, безоглядно служит тебе, и теряет при этом собственную волю, становясь не личностью, а полезным атрибутом в быту. И мы видели, что это правда. Еваниэль очень самостоятельная и самодостаточноя. У нее есть свое дело, она всегда стремится решать свои проблемы сама, не грузя этим отца, и никогда не навязывает ему своё мнение. Я, вот, вряд ли способна на такой постоянный самоконтроль. Поэтому, из всех эльфийских девчонок, наверное, только мы с сестрой не хотели бы быть Дармиями.

Необычность нашей семьи ещё и в том, что она многодетная. У меня есть старшие брат и сестра – Александрэль и Алинаэль, а меня зовут Ивануэль. Обычно, эльфийка может родить только одного ребёнка, да и то не всегда, и чаще это мальчик. Из-за этого наша раса постепенно угасает, и Совет Старейшин, во главе с Королевой, уже голову себе сломали, как победить эту угрожающую ситуацию с рождаемостью.

Короче, у меня было счастливое детство. Уважаемые, материально высокообеспеченные, любящие и любимые родители. Обожаемые брат и сестра, участники детских игр, забав и проказ. Правда, уже тогда, взрослые замечали, что я вызываю у окружающих слишком сильные эмоции, что так несвойственно эльфам. При моем хорошем поведении – восторженное восхищение и умиление мной, при капризах – раздраженное ожесточение.

Приблизительно лет на десять раньше срока, к двадцати годам, что по эльфийским понятиям ещё детство, у каждого из нас троих окончательно сформировался магический Дар. Александрэль оказался Универсалом, это такая редкость, что он такой единственный среди ныне живущих в нашем Мире. Алинаэль обладает Ментальной магией и типичной для эльфов магией Жизни, правда, с большими особенностями. Её резерв Силы необычайно велик, но сам характер Силы имеет дефект, она не способна к разрушению, а только к созиданию. А ведь, чтобы что-то создать, часто надо вначале что-то разрушить. Ну а я, как и все в нашей семье, имею Ментальный Дар.

Мой Дар у меня единственный, но очень сильный и уникальный. С одной стороны, он тоже имеет изъян, я не могу читать мысли и чувства разумных, передать ментально какие-либо знания и умения. С другой стороны, мой Дар – это магия Голоса, и, пользуясь им, я могу привлечь или оттолкнуть, передать любое настроение, вызвать какие захочу эмоции, внушить те или иные мысли и даже побудить действовать тем или иным способом.

В результате, мой Дар был признан опасным для окружающих, что отразилось на особенностях моего обучения и воспитания. Как и все, до двадцатипятилетнего возраста, я училась дома, под присмотром родителей, а затем, поступила учиться в Академию. И тут, в отличие от большинства моих сверстников, ко мне был приставлен телохранитель. Его зовут Лазарэль.

Мне было непонятно, зачем он нужен, охранять меня или от меня? Быть под постоянным надзором очень обидно. В то время, когда мои приятели участвовали во всевозможных шаловливых проделках втихаря от взрослых, я была лишена этого, потому что за мной везде таскался Лазарэль. Никакой личной свободы! Нигде и никогда невозможно побыть одной, кроме как под одеялом в собственной кровати. Тотальный контроль!

Сначала, было очень трудно заставлять себя не обращать внимания на то, что за тобой постоянно наблюдают, пытаться сохранять естественность поведения и следовать своим желаниям. Это вызывало бурные протесты с моей стороны. Я ругалась с родителями, завидовала сестре и подругам, много раз пыталась удрать из-под надзора Лазарэля. В отличие от моей тихой и послушной сестры, я всегда отличалась активным, темпераментным, бунтарским характером и отказывалась жить по общим правилам. Но в итоге, призвав все свое эльфийское терпение, проявив хитрость и приспособляемость, я привыкла сохранять естественность, как будто за моей спиной никто не следует. А главное, нашла способ, приемлемый для окружающих, реализовать свою энергию и амбиции.

Вначале, я стала петь песни собственного сочинения. Останавливая этим прохожих на улице и демонстративно выставив перед собой открытую шкатулку для денег, куда случайные слушатели бросали мне мелкие серебряные монетки. Затем, когда моя известность и мастерство выросли, меня стали приглашать петь в рестораны и заработок мой существенно увеличился.

Так рано зарабатываемые, собственные карманные деньги позволили мне, определённым образом, раздвинуть границы свободы. Я купила себе дорогой лук и стрелы у самого лучшего мастера, и сама наняла себе Учителя по стрельбе. Вскоре, я стала участвовать в соревнованиях по стрельбе из лука, среди женщин, добившись отличных результатов, всегда входя в десятку лучших лучниц.

Подкопив денег, я приобрела мощного, быстрого ездового ящера и двухколёсный кабриолет с высоким сиденьем. Развивая умопомрачительную скорость, рассекала по улицам Асмерона, пугая прохожих. Тайком от родителей, активно вращаясь в кругу наездников, участников состязаний в Бегах на ящерах, и зная расклад сил, я, довольно успешно, играла в Тотализатор, хоть это и запрещено для несовершеннолетних. Но я делала ставки через подставных лиц, в этом мне тайно помогал Лазарэль. Он нередко закрывал глаза на мое поведение, мои секреты и не выдавал меня родителям. Теперь, уже мне завидовали мои сверстники. Моя финансовая независимость позволяла мне приобретать любые наряды и водить компании друзей в рестораны.

Наверное, это был трудный период в жизни моего телохранителя. Но он справился, никто из жителей города не потребовал моей строгой изоляции. Да и сама я не свернула себе шею. Так что, Лазарэль, почти честно, выполнял свою работу, за которую мой отец платил ему деньги.

Моя жизнь немного упорядочилась и вступила в более спокойное русло, когда успешно закончив первую ступень обучения в Академии по Общей подготовке, которая длится пять лет, я перешла учиться на вторую ступень, на факультет магии Жизни, отделение Ментальной магии. Тут выяснилось, что всесторонне освоить магию Голоса мне учителя Академии помочь не могут, так как таким Даром, как у меня, сейчас обладает только один эльф – Грансимэль. Поэтому к учёбе в Академии добавились индивидуальные занятия с Грансимэлем, который согласился быть моим частным Учителем. Грансимэль подошёл к этой миссии очень ответственно, стараясь научить меня пользоваться этим редким Даром и, главное, его контролировать.

Кроме этого, я стала участвовать в настоящих концертах, наравне с взрослыми певцами. И увлеклась идеей, создать межрасовую музыкальную группу, где эльф играл бы на традиционном эльфийском струнном щипковом инструменте – кофаре, гном – на традиционной гномьей трубе, а орк стучал бы в барабаны. Сама же я, звеня или стуча в бубен, пела бы песни собственного сочинения под новую, мной придуманную, музыку. Это была трудная задача. Надо найти музыкантов, но, главное, понравиться эльфам, что, конечно, было самым сложным. Потому, что шло в разрез с общепринятыми представлениями, традициями и чувством расовой исключительности, так свойственной многим эльфам.

Орков-мужчин, живущих среди эльфов, всего четверо – Петрос, Маркус, Жакос и Доркус. Они попали из Орочей Степи в Эльфийский Лес ещё в детском возрасте, благодаря моей матери. Как я выяснила, тонким музыкальным слухом из них обладает только Маркус. После моих настойчивых уговоров, он согласился участвовать в моём проекте.

Эльфы все обладают музыкальным слухом. Но играть на кофаре в компании орка и гнома, преодолев чувство расового превосходства и брезгливости, согласился только мой сокурсник по Академии – Такисарэль.

А вот с поиском подходящего гнома была беда. Гномы не живут постоянно в нашем городе. Они регулярно приходят в Эльфийский Лес, на более или менее длительный период, по тем или иным надобностям, а сделав свои дела, уходят назад, в свои Гномьи Горы. Два года место трубача в моей группе было вакантно, лишь эпизодически его занимали случайные гномы. Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Один из внуков Повелителя гномов – Рон, из-за проблем со здоровьем, вынужден был надолго задержаться в Эльфийском Лесу, под опекой моей матери, которая занималась его лечением. Он скучал от безделья, страдал от безденежья, и когда я предложила ему место трубача, Рон с радостью согласился. Тем более, что для полного восстановления его здоровья, необходимо было проживание у нас в течение нескольких лет. Рон оказался на удивление музыкально одарен и, впервые, познакомил эльфов с такими явлениями, как горловое и носовое пение.

Новая музыка и новые песни, вначале, эльфов шокировали и возмущали. Они считали, что дети балуются, безобразничают и хулиганят, от избытка энергии и свободы. Но мы не унывали и продолжали давать концерты. Поначалу, бесплатные, так как слушали нас только подростки. Они-то, быстро став нашими фанатами, сами всюду распевали наши песни. С их помощью, взрослые, привыкнув в собственных домах слышать наши необычные мелодии и ритмы, стали более к ним терпимыми, а уже потом, некоторые из них, стали тоже посещать наши концерты. Конечно, большую роль в растущей популярности сыграл мой Голос, которым я стремилась завлечь и очаровать слушающую нас публику.

В итоге, наступил момент, когда мы стали выступать уже за деньги. Нашей казной распоряжался Такисарэль, решая, какие суммы выплачивать нам, а какие тратить на аренду помещения, покупку новых инструментов и концертных костюмов. А позже, Такисарэль полностью взял на себя руководство нашей группой, определяя репертуар, где, когда и за какой гонорар будут проходить наши выступления. А я сосредоточилась на сочинении новых текстов и музыки.

Так прошло пять лет. Я закончила свое обучение в Академии, отказавшись учиться, еще пять лет, на третьей ступени. Предполагалось, что дальше я буду учиться только индивидуально, у Грансимэля, совершенствуя свой Дар.

Мне исполнилось тридцать пять лет, фактически завершился период полового созревания, случившийся до совершеннолетия, на несколько лет раньше, чем у моей сестры или моих ровесниц, чистокровных эльфиек. Видимо, сказалась материнская иномирская кровь, которой во мне, судя по всему, оказалось много.

И тут, я впервые обратила внимание на своего телохранителя, как на мужчину. Он показался мне во многом похожим на моего отца, который всегда был для меня эталоном мужественности. Молодой, но уже абсолютно взрослый, стопятидесятилетний мужчина, воин, красивый, умный, сильный, смелый. Правда, в отличие от Эдмунизэля, он стремился всегда быть в центре внимания окружающих, и, как часто бывает у мужчин со стихийным Даром Огня, жесткий, властный.

Лазарэль постоянно был рядом. Помочь физически, защитить, дать дельный совет, прикрыть мои проказы от родителей, я всегда могла рассчитывать на его участие. Вокруг меня одни подростки, а он взрослый, много знает и умеет, опытный, уверенный, внимательный, надёжный, заботливый. И когда я его увидела под таким углом зрения, поняла, что влюбилась.

А он видел во мне только взбалмошного ребёнка, за которым нужен глаз да глаз. Его равнодушие ко мне, как к женщине, только подогревало мою страсть. Я тогда, от вдруг проснувшихся незнакомых мне эмоций и желаний, ничего не соображала. Ложилась спать и просыпалась с мыслями о нём. Для меня никого кроме него не существовало.

Помню, как часто стала вставать у зеркала, разглядывая себя. Почему он не обращает на меня внимания? Может быть это из-за того, что я полукровка? Конечно, поборники расовой чистоты могут сказать про меня, что ноги и руки коротковаты, а формы тела излишне выдающиеся. Но теже орочьи полукровки заявят, что, наоборот, слишком хрупкая и недостаточно мускулистая.

А ему-то, что не нравится? Мои волосы? У чистокровных эльфов их нет нигде на теле, а у меня волосы на голове: длинной до талии, густые, прямые, мягкие, шелковистые и блестящие, светло-коричневого цвета, на солнце отливающие краснотой. Или загнутые кверху ресницы на верхнем веке? Но они, как мне кажется, делают взгляд более глубоким, загадочным, затягивающим. Или тонкие, изогнутые дугой брови? А может быть, его шокирует цвет моих глаз? У всех они фиолетовые, а у меня, как у мамы, зелёные. А вдруг, уши? Они хоть и острые, а не закругленные, как у Еваниэли, и размером меньше чем у всех эльфов, располагаются чуть ниже, но, по-моему, они выглядят очень трогательно. А, может, все же, не устраивает моя фигура? Рост чуть ниже среднего, но вот все изгибы и выпуклости тела гораздо более выражены, чем у эльфиек, только, конечно, не до такой степени, как у орчанок. Но, ведь, во всём остальном я не отхожу от традиционных канонов эльфийской красоты. Гладкая, чистая, эластичная, упругая, сияющая, очень светлая кожа. Лицо удлиненное, его черты правильные, четкие, тонкие. Аккуратный нос, маленький рот с необычно сочными губами. Узкие ладони и ступни с изящными, длинными пальцами. Прямая осанка, плавные движения. Стоит только пальцем поманить, за мной половина парней Академии тут же двинется. Почему же он – нет? Возможно, дело не в моей внешности, а в том, что долгие годы Лазарэль меня воспринимал только как объект наблюдения, за который он несёт ответственность?

Можно было бы к Еваниэли за помощью обратиться, что бы понять, что со мной не так и что делать? У неё всегда на всё есть правильный ответ и совет. Но если мне её совет не понравится, а сердце подсказывает, что в этом случае так и будет, это только усугубит ситуацию. Потому что, с одной стороны, я ему, все равно, следовать не буду, а с другой, буду себя за это ругать.

Знаю один безотказный способ влюбить в себя почти любого, надо просто воспользоваться своим Даром, перед ним все беззащитны, если только заранее не ждут опасности и не установят ментальный щит. Но Учитель мне миллион раз повторял, что так использовать Голос, это преступление, насилие над личностью. Так можно обращаться только с непримиримыми врагами, когда существует угроза жизни. Грансимэль требует от меня, чтобы я жила с постоянным контролем над Голосом, даже в кругу близких, даже в быту, даже в одиночестве.

Помню, как-то однажды, когда я плохо подготовилась к занятию и хотела задобрить Учителя, я воспользовалась Голосом, подпустив в него завлекательно-ласково-льстивые интонации. Как же он тогда был рассержен! Суровым Голосом, от которого у меня панические мурашки поползли по телу и волосы зашевелились на голове, он отчитал меня:

– Ты получила Дар не для того, чтобы решать личные проблемы, а для того, чтобы доставить радость окружающим, или заставить их задуматься и понять что-то очень важное, или что-то вспомнить значимое в жизни, или взгрустнуть о чём-то несбывшемся, или укрепить веру в себя, или подарить надежду. Я требую, научись говорить и петь так, чтобы в Голосе не было никакой личной корысти. Во-первых, это недостойно и бесчестно заставлять эльфов, общаясь с тобой, постоянно держать защиту. Во-вторых, те, у кого эта защита окажется слаба, толпой фанатичных поклонников отравят тебе существование, лишив личного пространства и личной свободы, преследуя везде, в том числе, и в гигиенической комнате. Хочешь такого?!

– Нет, – ярко представив себе эту жуткую картину, искренне ужаснулась я.

– Тогда, что же ты себе позволяешь?! Даже я, совершенно равнодушный к женщинам, иногда, начинаю относиться к тебе особым образом. Это никуда не годится. Если буду замечать что-то подобное, стану наказывать дополнительными занятиями и физическими нагрузками на полосе препятствий Тренировочного Поля.

Надо сказать, что, в итоге, я прохожу эту самую полосу препятствий не хуже воинов, но и Голосом, для личных целей, пользоваться никогда себе не позволяю.

Но проблему моего страстного влечения к Лазарэлю надо было как-то решать. Я не знала как. И на одном из занятий с Грансимэлем спросила его:

– Учитель, как заставить мужчину обратить на меня внимание, не пользуясь Даром?

– О ком идёт речь? – удивлённо уточнил он.

После короткой стыдливой заминки я произнесла:

– О Лазарэле.

Учитель посмотрел на меня как-то встревожено:

– С чего это вдруг, если он около тебя уже больше десяти лет?

– Ну, может быть, как раз поэтому?

– Плохо, – вздохнул Учитель. – Во-первых, ты ещё слишком юная, тебе еще пять лет до совершеннолетия. Во-вторых, ты разве не поняла за эти годы, что Лазарэля больше интересуют мужчины, чем женщины?

– Как это?! – ошарашенная услышанным, воскликнула я.

Нет-нет, хоть я еще и не имела никакого сексуального опыта, но не была настолько наивной, что бы не знать и о такого рода отношениях между мужчинами. Тем более, что среди эльфов это не редкость, которая не скрывалась и не осуждалась. Тот же Учитель никогда не делал секрета от меня, что уже многие годы любит мужчину, и они счастливая пара. Но Лазарэль… никак не укладывался в моей голове в подобную схему.

– Вот так. Сейчас он с Азарисэлем, – разъяснил Грансимэль. – Если ты этого не знала, значит, либо он зачем-то это от тебя тщательно скрывал, либо ты настолько им не интересовалась, что не видела очевидного.

– Последнее время я им очень даже интересуюсь и ничего такого не замечала. Что мне делать-то? Как обратить на себя его внимание? Возможно ли это? Так ли действительно обстоит дело, как ты рассказал? И может быть можно, хоть чуть-чуть, воспользоваться Голосом?

– Нет, – категорично заявил Учитель. – Даром пользоваться нельзя, а узнать о возможности отношений, между вами, очень просто. Для этого надо откровенно с ним поговорить.

– Я не смогу. Мне будет неловко самой его об этом спрашивать. Да ещё, если ответ окажется для меня отрицательным, я сгорю от уязвлённого самолюбия.

– В этом нет ничего неловкого, стыдного и уж тем более уязвляющего. Так решают подобные проблемы все взрослые эльфы, независимо от пола. Тем более, при условии такого дефицита женщин среди нас, любой мужчина будет искренне благодарен за проявленный к нему интерес, какие бы чувства он к этой женщине не испытывал.

– Спасибо, Учитель. Я подумаю над этим, – ответила я тогда.

Думала я целый месяц. Потому что, когда я не видела Лазарэля, я рассказывала себе, что он мне не нужен, даже если его отношения с мужчинами останутся в прошлом. Но как только я с ним встречалась, а это происходило ежедневно, начиная с утренней тренировки на Тренировочном Поле, и заканчивая вечерним возвращением домой, после занятий с Учителем или репетиций с моей музыкальной группой, я думала только о том, что согласна на всё. Лишь бы быть с ним рядом.

В итоге, я, всё-таки не удержавшись, стыдясь своей слабости, чуть-чуть нарушила запрет Учителя и использовала капельку Дара. Однажды, прощаясь с Лазарэлем вечером, на пороге своего дома, я, добавив в Голос едва заметную сексуальную хрипотцу и мягкий оттенок призыва, спросила:

– Лазарэль, это правда, что тебя, в сексуальном плане, привлекают мужчины, а не женщины?

Мой вопрос его нисколько не смутил и, как мне показалось, не был неожиданным.

– Нет, неправда. Я бисексуал, и с одинаковым удовольствием провожу свой досуг и с мужчинами, и с женщинами. Но, женщин среди нас очень мало, особенно свободных, так что такие контакты, и правда, редки. А почему ты вдруг об этом спросила? – с интересом уточнил он.

– Ты мне нравишься, но до меня дошла информация, что ты любишь мужчин, а в таком случае никаких отношений между нами быть не может. Впрочем, – грустно улыбнувшись, с болезненно замершим от разочарования сердцем, добавила я, – их не может быть и при твоём ответе.

Махнув ему рукой на прощанье и повернувшись спиной, я быстро ушла домой, где, считая себя несчастной и невезучей, полночи заливалась слезами.

Однако, с этого дня, поведение моего телохранителя резко изменилось. Если до этого он старался держаться незаметно, как положено телохранителю, соблюдая дистанцию и следуя за мной безшумной, невидимой тенью, то теперь, он был рядом, демонстрируя мне своё внимание и заинтересованность. При каждом удобном случае он дразнил меня прикосновениями и ласковыми словами, стал дарить маленькие подарочки: то какую-нибудь вкусняшку, то симпатичную сумочку для моего бубна, то заколку для волос. В такие моменты, жаркая волна проходила по телу, хотелось прижаться к нему, хотелось поцелуев, вкус которых я до сих пор не знала.

Меня раскачивало, как маятник, из крайности в крайность. То жар, то холод. То сердце моё пело от его близости и интереса ко мне, рождая возбуждение, томление и смутное желание. То здравый смысл твердил, что это плохой выбор, сегодня его влечёт ко мне, а завтра снова захочется привычных отношений, чувств и ощущений, которые он испытывал с мужчинами. Я не знала, что мне делать, и, в результате, ужасно страдала. Стала рассеянной, плохо спала, старалась избегать тесного общения с родными и знакомыми, чтобы не отвечать на неудобные вопросы о том, что это со мной такое происходит. Даже новые тексты для песен у меня не писались, и музыка не сочинялась.

Не знаю, чем бы для меня всё это закончилось, если бы Лазарэль, видя, что я всё-таки не решаюсь идти на сближение, однажды решительно сказал:

– Ивануэль, если тебя беспокоит моя прежняя сексуальная жизнь, даю тебе слово, что теперь, кроме тебя, мне никто не нужен. Всё последнее время у меня никого нет. Моё сердце и мысли принадлежат только тебе.

От этих его слов сердце моё, радостно затрепетало, и я, отбросив все сомнения, решила – конечно, ему сто пятьдесят лет, за такой долгий срок у каждого могло что-то в жизни произойти такое, к чему он потом никогда не вернётся.

С этого момента наши отношения стали развиваться со стремительной быстротой. На пике романтического общения с прогулками, подарками, тайными прикосновениями, объятиями и долгожданными жаркими поцелуями, дело, конечно же, дошло и до взаимных признаний в любви, и до сексуальной близости, еще крепче связавшей нас.

Наверное, из-за хлынувшего на меня водопада новых чувств и ощущений я тогда не обратила внимания та то, как по-разному мы с ним смотрим на многое в жизни. Я, будучи полукровкой, ясное дело, считала расовую терпимость само собой разумеющимся положением. Лазарэль же, считал эльфов венцом творения, всегда подчеркивая дистанцию между другими расами. Он ненавидел орков и с презрением относился к гномам. Я фанатела от музыки, которая доминировала в моей жизни, он считал её малозначащим явлением. Я к своим концертам относилась как к ответственной работе, он – как к детскому развлечению.

Наши близкие отношения вынудили Лазарэля, по этическим соображениям, отказаться от должности моего телохранителя и вернуться в отряд воинов Дозора. Мы стали меньше видеться. Но каждую свободную минуту стремились быть вместе, проводя это время, в основном, в его постели. И очень скучали друг о друге, если не удавалось увидеться, хоть один день.

Вскоре, наша связь ни для кого не была секретом. Тогда и состоялся наш разговор с Еваниэлью.

– За что ты его любишь? – спросила она меня.

– А разве любят за что-то? – удивилась я. – Просто люблю. Возможно, даже вопреки, а не за что-то.

– Раз ты не можешь ответить на мой вопрос, это не любовь, а влюблённость, в основе которой всегда лежит мощное половое влечение. А вот во что перерастёт эта влюблённость – в любовь, ненависть или равнодушие, покажет время. Любовь же – это осознанное чувство, когда ты можешь конкретно ответить: люблю за… например, ум, доброту, заботу, общность интересов, взаимопонимание, чуткость и так далее.

– Я с этим не согласна, – категорично возразила я.

– Это потому, что ты ещё маленькая, – снисходительно улыбнулась Еваниэль.

– Нет, я уже взрослая! – возмутилась я.

– Ладно, не будем спорить. Вернёмся к этому разговору года через три, но помни, я всегда, если понадобится, помогу тебе советом или делом.

Я не придала большого значения этому разговору, а стала активно бороться с родителями за право проживать отдельно от них, мотивируя это тем, что Академию я закончила, физически созрела, у меня появилась личная жизнь, и я вполне самостоятельно себя материально обеспечиваю.

Но родителей не удавалось переупрямить. Мне было заявлено, что правила для всех одни. Несовершеннолетний не может жить самостоятельно, без опеки взрослого. И не надо приводить в пример наших, выросших в Эльфийском Лесу, орчанок. У них совершеннолетие в двадцать пять лет и потому, что продолжительность жизни у них короче, и потому, что, к этому возрасту, они созревают не только физически, но и психически. А эльфийки совершеннолетия и полной зрелости достигают только к сорока годам, да и то, для многих личностей и этот срок под вопросом.

Я, со слезами на глазах, жаловалась Лазарэлю на жестокое отношение ко мне родителей, ища у него сочувствия. И в один из таких слезливых моментов, он рассказал мне, что очень редко, но всё-таки бывают случаи, когда несовершеннолетняя эльфийка уходит из родительского дома, выйдя замуж и перейдя под опеку мужа. Он заверил, что очень любит меня, мечтает прожить вместе всю оставшуюся жизнь и, если, я решусь стать хозяйкой в его доме, будет безмерно счастлив.

Выйти замуж за Лазарэля – такой вариант мне показался самым желанным. Меня во всем устраивали наши с ним отношения. Я никакая не Дармия для него, чего всю жизнь опасаюсь, а значит, наша любовь более свободная – без зависимости с его стороны и без ответственности с моей.

Сейчас мне стыдно вспоминать, как, не желая слушать никакие аргументы родителей, брата, сестры, Учителя, что не надо спешить с таким важным решением, я упорно и агрессивно настаивала на замужестве с Лазарэлем. Итаки, добилась своего.

Вначале нашей совместной жизни с Лазарэлем, я была счастлива. Ходила гордая, довольная собой, дескать, вот я какая самостоятельная, настойчивая, не опускающая руки, как бы трудно ни было достичь задуманного. Я и добилась любви желанного мужчины, и, наперекор родителям, совместной жизни с ним. Свысока поглядывала на сверстниц – вот, какая я уже взрослая! Радовалась, что любима, и млела от обращения ко мне Лазарэля – “Сокровище моё”. Даже его тотальная ревность ко всему: моим близким, моим музыкантам, моим увлечениям, всё это, казалось мне проявлением его любви.

Наверное, в словах “жизненный опыт” есть смысл. У Лазарэля он был, а у меня нет. Я даже не заметила, как он сузил круг моего общения и интересов, целенаправленно подчиняя и приковывая меня к себе. Он хотел, чтобы я пела только для него, ревниво ограничивал моё участие в концертах, где на меня смотрит множество глаз. Заверял, что мы не нуждаемся в моем зароботке, что он сам, без проблем, обеспечит меня всем необходимым. Особенно его бесило моё тесное общение с гномом и орком в моей музыкальной группе. Когда я впервые отчётливо поняла его брезгливое презрение к представителям других рас, то в шоке спросила:

– Но я сама полукровка, как же ты тогда можешь меня любить?

– Твоя мать относится к той расе, смешение с кровью которой можно примириться. Её внешность, хоть и отличается от нашей, но не отталкивающая. Она умна, а знаниями и умениями, которые достигла её раса в другом мире, можно только восхищаться.

Постепенно, что бы не злить Лазарэля и не ссориться с ним, мои репетиции к концертам, да и само участие в них, сошли на нет. На попытки Рона, Маркуса и Такисарэля выяснить, что происходит, я не решалась рассказать правду. И нарочито безмятежно уверяла, что пока мне это не интересно, и нам надо сделать перерыв в выступлениях. Так, наша музыкальная группа распалась.

Даже моего ездового ящера пришлось отдать в пользование Александрэля, так как мне стало некуда на нём ездить. И в состязаниях по стрельбе из лука пришлось отказаться, потому что Лазарэль считал, что это не женское дело.

Все мои попытки к сопротивлению и хоть какой-то самостоятельности Лазарэль воспринимал, как вздорные капризы, которые его раздражали. А любое проявление с моей стороны слабости и покорности поощрял нежными словами и чувственными ласками. Он сердился, когда я произносила “я сама”, и был готов исполнить любое мое желание, когда я в шутку обращалась к нему со словами “мой Повелитель”.

Он контролировал каждый мой шаг, каждый мой вздох, а его забота обо мне не знала границ. Стремясь создать мне в быту максимальный комфорт во всём, обеспечить всем самым лучшим, взамен он требовал демонстрации полной зависимости от него и лишал какой либо самостоятельности. “Отойди, не поднимай, не двигай, не трогай, не режь, я все сделаю сам”. Хвала Небесам, я пока еще не слышала: “Не дыши, не думай, не живи”. С ним было хорошо в постели, где я забывала о наших разногласиях, наслаждаясь его умелыми ласками. Но все остальное время превращалось в бесконечное противостояние и взаимное недовольство.