Текст книги "Трёхольт II (СИ)"

Автор книги: Alfranza

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– Не думал, не гадал увидеть Кайоссу Морану в родном граде, – добавил он. – Я слышал от Джента, что Кайосса сложила свою бравую голову на поле брани у Брагинских владений. И сейчас мне особливо хочется спросить вас, миледи, как же так получилось, что вы не можете убедить нареченную судьбу сдать оружие во благо мира?

Хотелось бы Моране и самой узнать ответ на этот вопрос.

– Ежели я бы знала, что моя нареченная готовит битву против своего же народа, я была бы здесь еще две годницы назад. Но, сталось так, что мне надлежало быть в другом месте и все, что здесь происходило, я знаю лишь по рассказам Конгора и Норлана.

Лучник вздохнул, доставая бурый кремень и самокрутку.

– Норлан? Этот тот, что брат Азата Ог-Зерра? Хороший малый был.

Моране не понравился ход его мыслей. Тела друга она не видела, голову – тоже. Значит может статься что жив он и здоров.

– Давай, не будет хоронить никого заранее, – сказала она. – Гуйтана стала хорошим воином, но и Норлан не в миске с молоком родился (здесь это выражение означает, что «Норлан хороший войн, а не фермер» – примечание автора).

– Прошу прощения, если наговорил не доброго – сказывал тем временем, Спаноу. – Это я не с худа. Не желаю что бы вы ждали напрасно.

Вот уж о ком, как о мертвом не хотелось думать, так это о друге, который не желал быть таким. И снова мысли с мнимой погибели Норлана перетекли в иное, более странное русло. Анго уже должно быть и не вспоминает о ней, сложилась у нее жизнь и нет Кайоссе места в этой жизни.

Добро, если так. А если нет?

По-прежнему на улице продолжало холодать. Скоро поди и зима в свои права вступит, тогда совсем сотрутся все границы ее печали, ибо некогда будет. А сейчас каменный холод продирал насквозь пустую душу, в которой теперь даже искорке не выжить.

====== Часть пятая. В связке. ======

1.

Дорога на Волостраж по некоторым слухам от наместников, могла составить больше пяти дниц. Особенно если Саврасово море станет гневаться, и к порту Гайсент будет не подойти на судне. Тогда придется плыть на лодке, потому как вплавь к концу месяца вересень можно замерзнуть насмерть.

Анэка хорошо переносила путешествие по воде к дальним странам, равно как и остальные. А вот Хайдаду пришлось нелегко. Пришлось Циане проявить свое мастерство. К тому же она всегда в дороге что-то собирала, пока они шли к порту, с которого отправились на далекий Волостраж. Иллинка не интересовалась, а сама вепска никогда не навязывала ей свои разговоры о травах. Но сейчас эти травы, спасали желудок не только Хайдаду, но и Фоггу.

– Слабаки! – прошептал Хайгосновец, поравнявшись с Анэкой на корме судна. – На кой черт тащим их за собой?

Иллинка всегда удивлялась тому, как лучник любил бывать один. Он был готов мириться с Цианой, ибо видывал, что она умеет, но насчет Фогга и Хайдада был несправедливо строг.

– Может, сгодятся на Волостраже, – ответствовала Анэка. – Не доброе место, беспокойное.

– Будут обузой, – упрямо повторял лучник. – Фогг сносно владеет мечом, а его брат вообще сражаться не умеет. – Даггс остановит «Войтанг» на преливочной косе, что в ста пятидесяти зири (примерно 800 км – прим. авт.) от Волостража. Есть смысл их оставить и дальше без них, – размышлял Хайгосновец, глядя в даль, где за синеватой дымкой виднелись Бельские острова, которых нет ни на одной карте.

– А ты не думаешь, что тоже обуза нам? – живо встряла в разговор Циана, обращая на себя внимание лучника. – Ишь какой, решать за всех, что надо, а что нет!

Хайгосновец молчал, но осмелился таки посмотреть в глаза сперва лекарю, затем Анго. Ничего не было сказано в ответ, но по тяжелому глубокому вздоху, стало ясно, что лучник примирился. Надолго ли? Анэка все же опасалась, что он не ровен час может не оборонять Хайдада и вообще на штык его толкнуть, что в бою легко сделать.

Когда Хайгосновец ушел в каюту, Циана сказала:

– Не добрый малый. Поди доставит хлопот.

С этим Анэка готова была согласиться, но что-то внутри говорило, что Хайгосновец, Фогг и Хайдад пригодятся на Волостраже, или даже после него.

На корабле в это время было уже холодно, поэтому Анэка не охотно выходила на палубу. Она особливо не думала о том, как оно будет когда они прибудут в порт Гайсент. Хотя Циана не раз пыталась начать их вечерний разговор со слов: «Когда прибудем к волостражникам, то надо будет обследовать территорию…». Но на этом предложении все у них и заканчивалось. Циана переживала, что у них всех нет никакого плана и что идут они очертя голову прямо в пасть хазарам-волостражникам, которые вооружены до зубов. Но Анэка успокаивала ее и себя тем, что Хайгосновец вроде как вестец, а значит, его трогать не будут. Сдастся он их защитит от внезапного нападения. о по мере приближения к временной остановке, становилось понятно, что сам лучник предпочитает не разговаривать о том, куда и зачем они плывут. От этого у иллинке сложилось мнение, что защищать их своим «штампом доверенного вестеца» он не намерен.

Уже смеркалось, когда они причалили к Бельским островам. Небольшая пристань выглядела одиноко и зловеще под пристальным оком маяка, что располагался поодаль при скале. Сами острова были дюже небольшими и какими-то голыми. Хайдад пояснил, что они состоят в основном из скал и каменей, называемыми в народе – «гротскими». Эти были бурые камни с белесыми вкраплениями, очень прочные.

Пока «Войтанг» прикованный якорем к причальному буйку покачивался на мелких волнах, его хозяин, махинец Даггс, шустро соскочил со ступенек, оказавшись перед лицом двух темнокожих работников причального домика. Один высокий, одетый в шаровары и тулуп с овчины, дюже сутулый, словно старый дед, говорил тихо и неразборчиво. Даггсу приходилось половина слов его переспрашивать. Темнокожий человек держал в руках небольшую суму и что-то все время показывал руками. Второй, намного меньше его, худой и одетый в теплый сюртук. На глаза его была надвинута старая кепа из неизвестного материала, похожего на рогожу. Анэка видела, как Даггс вынул из кармана две монетки, и протянул сутулому, который глянув по сторонам, тут же сунул их за пазуху и что-то объяснил на пальцах.

– Разрешил пришвартоваться и постоять два хорра, – тихо пояснил подошедший Фогг, заглядывая через плечо Анэке. – Тут пересадочный мост, – добавил тут же он. – Для тех, кто передумал прыгать в пасть смерти.

Иллинка впервые отметила, что Фогг говорит со знанием дела, так, словно бывал здесь ранее. Хотелось расспросить.

– Думаешь, кто-то поворачивает назад, когда большинство пути уже пройдено? – спросила Анэка, шепотом.

– Всяко случается, – молвил Фогг. – Мы тоже могли.

Анэка перестала наблюдать за Даггсом, и повернулась лицом к молодому человеку, который прямо смотрел на нее.

– Что это значит?

– Ничего хорошего, для нас с братом, – сказал он. – Я слышал твой разговор с лучником, и мне он не понравился. Но я бы понял, если бы пришлось сойти здесь на берег и отправится обратно. Я бы понял это от тебя, но Хайгосновец слишком скор на расправу.

Анэка и сама понимала правильность слов Фогга. Что-то надо было придумать на случай, если Хайгосновец окажется не тем, за кого себя выдает.

– Значится, веришь ты ему?

Сейчас иллинка даже не могла точно сказать верила она Хайгосновцу, или это просто какая-то смутная мысль о том, что они обязательно должны доплыть туда все вместе.

– Дело не в вере.

– В чем же?

Анэка мотнула головой, побуждая говорить тише.

– Чую, пригодится он нам.

Фогг вздохнул, кутаясь в свои одежды. Ему тоже мало нравилось общество того, кто считал его слабаком. Мало приятного слышать о себе то, что не подтверждено никакими действиями.

– Слушай, – приблизился вдруг молодой человек к иллинке, заглядывая в глаза. – Я понимаю, что и у тебя веры ко мне нет особливо, это правильно. Но я бывал здесь раньше, я могу показать старую дорогу, по которой мы сможем пройти без ненужного шума. Эта дорога проходит через развалины старой тюрьмы, сейчас она уже должна быть не видна. Но я знаю места…

– Откуда? – отпрянула Анэка, чувствуя, что ей не приятна близость мужского пота.

– Когда мне было пятнадцать годниц, моя матушка работала на Волостраже нянькой и мы жили как раз в хате за тюрьмой. Нам пришлось вскоре покинуть хороший дом, потому что хазары напали на Волостраж и разрушили большинство поселений. Они убивали и калечили тех, кто не соглашался пополнить их ряды. Тогда мы с матушкой перебрались сперва в Осколу (Шуверская низменность), а после – в Самси – закончил повествование Фогг.

– Получается, ты не вепс? – испросила Анго.

– Вепс. Мое полное имя Фоггенс Маартенс. Я родился в Майдаре. А вот матушка моя наполовину шуверка, наполовину брагинка, наполовину вепска.

– Целый компот! – улыбнулась иллинка по-доброму, и Фогг не обиделся.

Какое-то время они молча рассматривали узоры на сутулом работнике маяка. Не смотря на то, что ночь была темная и звезды на небе скрывали поджарые тучи, два факела освещали ладно сколоченный деревянный причал, на котором спиной к кораблю восседал на большой бочке чернокожий человек. На его тулупе сзади были вышиты интересные письмена, которые походили на шуверские, но все же очень замысловатые, витееватые и какие-то странные. Анэка никогда не видела ничего подобного, хотя за три годницы путешествий повидала немало диковинных штук.

– Похоже на фахтейские письмена, – подал голос Фогг, который тоже с интересом рассматривал тоже что и иллинка.

Про фахтейские письмена Анэка даже не слыхала.

– То есть, мифические?

– Нет, – снова прошептал Фогг, протерев глаза, которые явно устали вглядываться в темные знаки на тулупе чужеземца. – Фахтейские острова существуют на другом конце света. Читал о них у Миргила-летописца, в книге про «Походы за край света».

– Веришь? – любопытствовала Анэка.

– Верю, – серьезно отозвался Фогг.

Иллинка вновь отодвинулась, и едва не задела какую-то бадью, с чем-то тяжелым внутри.

– Вы чего тут позабыли? – раздался слева грозный голос помощника Даггса, бравого махинца – Цамре. – Ну-ка брысь по каютам, через три четверти хорра отчаливаем!

2.

– Не думаешь, что это может быть колдовство? – живо интересовалась Ярона, когда Морана заглянула к ней на оладушки в утренний час.

Как-то не верила Кайосса в колдовство. Ей часто в пути встречались шуверы, которых многие считали колдунами и целителями, но они несли в этот мир чистую, светлую и благородную магию. Исцеляли, лечили или просто облегчали страдания. Но никогда Морана не встречала черной магии. Тем не менее, Ярона именно о ней говорила.

– В чем нужда кому-то заниматься здесь нечистивой магией?

С тех пор, как Кайосса прибыла в город, двери Яроны постоянно были для нее открыты. Иногда со стороны женщины чувствовалась даже страстная опека, которая часто в прошлом раздражала вепску. Сейчас же оно все воспринималось по-другому, как-то более спокойно. Они водили дружбу с Яроной давно, и сейчас уже можно было сказать, что первой кому Морана доверит что-то важно будет именно Ярона.

Но иногда подобная опека вызывала двоякие чувства. К тому же в прошлом народ часто шептался по углам об их нечистивой связи, которая, впрочем была лишь выдумкой. Во всяком случае со стороны Мораны чувства были лишь дружеские.

– Когда в королевстве раскол, всегда найдутся те, кто захочет этим воспользоваться, – молвила Ярона, попивая козье молоко из глиняной крынки.

– Пользоваться расколом можно и без магии, – попыталась возразить Морана.

– А то! Но куда лучше, если тылы прикрыты тем, в чем другие не смыслят – продолжала женщина. – Ты вот в магии ничего не смыслишь, я – тоже, как и большинство. Многие считают ее вымыслом, но это далеко не так. И отступать от этой мысли нам никак нельзя, ведь может оказаться, что именно то, что мы упустили, будет решающим в нашей судьбе и судьбе будущего кнесса.

Гладко стелила Ярона своим чисто вепским говором. Сразу было видно, что в государственных делах она поднаторела сильно, не в пример самой Кайоссе, которая малость позабыла, как это жить при дворе и собирать войска на войну.

– Какой толк об этом думать, ежели мы с тобой в этом профаны, – махнула рукой Морана. – Нам надо думать, как оборонять Королевство, если придут браги, хазары и боги еще знаю кто. Надо народ поднимать, а как? Конгор еще мальчишка, к тому же у него нет здесь власти, нет силы.

– У тебя ее тоже нет, – добавила со знанием дела Ярона. – Но ты ловко собрала людей, и мы отбили отряд хазаров. А хазары очень любят возвращаться, чтобы доводить свои дела до конца. А значит, кому-то придется возглавлять строй, и думаю, что это будешь ты. Ведь больше не кому, Маура!

Да, Ярона была права. Морана вокруг себя видела лишь подобие армии. Все, кого она успела собрать для отражения атаки хазаров, были ни чуть не войны. Некоторые даже не знали как держать оружие в руках. И Конгор, который не умел сражаться, зато будущее, которое он зрил – сбывалось.

Утро выдалось солнечным и непривычно теплым. Причем тепло это было весьма удивительным для такого времени года, кое было можно наблюдать за бортом «Войтанга».

– Забыл поведать непосвященным, – громко оповестил Даггс. – Климат Волостража за последние пять-шесть годниц сильно поменялся, стал более влажным и теплым. Поэтому советую опасаться не только вражеских штыков и стрел, но и мошкары, которая хоть и мала, но кусает очень сильно и больно.

Анэке подумалось, что предупредить можно было и вчера, когда они отчаливали от Бельских островов. Но тогда видать, было не до этого.

– Не серчай, дружина! – обратилась Циана, ко всем стоящем на корме, и смотрящим на неспешно приближающиеся владения кварков. – У меня есть хорошая настойка против мошкары, ни одна зараза не пристанет.

Так оно и было. Перед тем, как сесть на «Войтанг», лекарь выменяла у местным купцов какие-то склянки, в которым видимо и была разлита настойка. А сейчас, Циана подошла к каждому и вручила ему пузырек со снадобьем. Странно было видеть, как даже Хайгосновец не побрезговал принять из руки лекаря варево.

Порт Гайсент приближался и все отчетливее была видна каменная набережная, словно отлитая из путарского серого хрусталя. На берегу не было видно волнений, и хотя Анэка видела не очень хорошо, создавалось впечатление, что это затишье перед бурей.

Хайгосновец поправил заплечный мешок и обратился ко всем, стоящим подле него:

– Когда сойдем, говорить буду я. После того, как получу проходной билет, пойдете за мной. До того, вам лучше держать рты на замке, ежели нет охоты попасть в немилость стражи. Стражники люди простые, не разбираются, стрелу к голову и поминай как звали. Это ясно?

Все молчали, акромя Цианы.

– Получается, что бы ты про нас там не наговорил, мы даже честь свою отстоять не сможем?

Хайгосновец осклабился, наклоняясь вперед, к лицу лекаря.

– Зато вы жизнь свою отстоите. Полагаю, она дороже, раз понесло вас сюда, спасать неизвестно кого.

Что же, в чем-то Хайгосновец был прав. Они все даже не знали во что ввязались и что ожидало впереди. Просто потому что ступали на земь, на которой шла война полным ходом. А всякий ход войны немного зависит от того, кто пополняет ряды тех или иных родов.

3.

Когда Морана вернулась в стан Конгора, тот стоял на ступенях и смотрел в даль.

– Что уже стряслось? – додумалась спросить Кайосса, чуя неладное.

Если у будущего кнесса ясное видение работало, как солнечные часы, но Морану никогда не подводило внутреннее чутье.

– Отряд Хорра должен вернуться, – с неподдельной грустью и неким беспокойством ответствовал Конгор.

– Полагала, что это тебя обрадует, – встала подле него Морана.

Конгор коротко вздохнул и повернул светлую голову в сторону вепски.

– Чему радоваться? Возвернуться не все ведь.

И то верно. Но хоть кто-то да должен выжить, Морана надеялась, что хотя бы половина их стана предводителя Хорра могли выжить и будут хорошей поддержкой и опорой, если хазары вернутся. А они вернутся.

Конгорово ясное видение не ошиблось ни на пол локтя. Уже через четверть хорра за рассветом показалась черная полоска. Пока она приближалась, Конгор отдал приказ Сайдушу чтобы оповестил всех, способных сюда прийти с мечом или топором. Перестраховаться не мешало, и Морана похвалила парня за дальновидность. Хотя они оба знали, что хазары скорее всего напали бы ночью и неожиданно, а не плелись видимые издалече как сонные мухи.

– Сдается мне, осталось их не много, – сказал дальнозоркий Спаноу, глядя как войско Хорра приближается к ним. – Что будем делать, если все они окажутся не вояками более?

Конгора такие мысли раздражали, и он все время передергивал плечами, пока Слай пытался донести тревожные мысли до Мораны. Вепска же понимала обоих. С одной стороны рано говорить что и как, с другой – надо было подумать и о том, что если от войска ничего в сущности не осталось. И судя по всему, и Спаноу и Конгор возлагали эти думы на нее.

– Отойдем? – тронула за плечо лучника Кайосса.

Они спустились со ступенек, отойдя к колодцу, который располагался на площади перед замком Мортона.

– Ты как лучник, должен бы знать гонцов, которые могут послать весть о том, что нам нужны крепкие руки и отряды хотя бы в человек пятьдесят. Знаешь кого-то?

– Знаю. Но вряд ли он будет нам помогать. По роду он путар, а ты сама знаешь, что путары народ, который предпочитает не вмешиваться в войны других, – ответствовал лучник.

– Ясен день, – кивнула вепска. – Но может статься так, что и путарам понадобиться когда помощь наша. Они ведь все разумеют поди.

– Разумеют, – подтвердил Спаноу. – Я поговорю с ним.

Как и полагал Конгор с Мораной, из большого войска почти в двести человек, вернулось меньше сотни. Многие были тяжело ранены и доживали последние часы. Лекарь Майдорош и его люди только обреченно выдохнули, поняв сколько у них будет работы.

– Здравия Кайосса Морана, – изрек Хорр, приблизившись. – И здравия будущий царь!

Хорр не смотря на перетянутое наспех плечо, и приличную храмоту на правую ногу был весьма силен. Чего не сказать о его правой руке – Миноле и другом славном воине – Брагдосе.

Конгор поклонился им до земли, как полагается вернувшимся с войны солдатам. Его примеру последовали все, кто успел прийти. Кроме Мораны. Та лишь кивнула и тут же спросила:

– Значится Гуйтана предала вас?

Хорр прочистил горло, видно было, что мерзли они сильно на чужеродных землях, может поэтому и полегло их много на полях сражений.

– Ты была права. Гуйтана повела нас на смерть.

Конгор даже ушами повел позади, помня то, что видел накануне во сне. А видел он кровавое вражение и смерть своих соотечественников по роду – вепсов. Но это не все что он видывал, было кое-что еще, но этого он не собирался говорить никому.

Пока все, кто успел прийти ко двору, чтобы помочь с раненными, разгружали небольшие деревянные тарантайки, Хорр подозвал Морану и Конгора за ним.

В самом конце этого израненного войска стояла поломанная телега, на которой светлой тугой тканью было что-то накрыто. Тело.

Остановившись подле, Хорр заскрежетал зубами, взявшись за грубый конец ткани, собираясь ее откинуть. Но прежде, он глянул на Конгора, который словно чуял, кто лежал пред ним.

– Отец, – всхлипнул Конгор, когда Хорр откинул часть ткани. – Кнесс…

Да, это было тело Мортона Морконского Второго. Мертвое тело. И судя по запаху, которое оно источало, кнесс был мертв уже около седмицы. На теле было много ранений, но смертельным оказался скорее всего один удар судя по всему топором в область грудины. Возможно он пробил не только грудную клетку, но и легкие.

– Мне жаль, мой царь! – склонил голову перед Конгором воин. – Мы нашли его далече от Шексомского пролива.

Теперь Моране стало ясно многое, но все же оставалось тайной одна незначительная деталь: как и зачем? Зачем Гуйтане было нужно губить войско, которое она могла взять в управление? Если у нее есть магия, как и говорила Ярона, она могла сманить любое войско к себе. Но тогда получается, что раз войско ей не надобно, значит, у нее другие планы. Каковы они?

Ладные мостки покачнулись, оставляя позади судно «Войтанг». Все пятеро сошли на опасную землю Волостража. Анэка обернулась на Даггса, который кивнул ей, примостив судно к поодаль. Неужто ему было не страшно даже какое-то время здесь быть? Это немного удивляло. Ведь махинцы никогда не были охочи до сражений с какими-то народами, скорее в этой жизни, как и путары предпочитали войне – мир.

Солнце было уже высоко, когда прямиком по мосткам они прошли до странной постройки, в створе которой стоял оруженосец, в странной треугольной шляпе, по пояс голый, а на поясе висел кривой нож.

– Ятаган, – прошептал над ухом иллинки Фогг. – Опасное оружие, им горло перерезают.

Анэка не смотрела боле на оруженосца, ее взгляд был устремлен вперед, где Хайгосновца остановило трое по пояс голых и босых стражника, тоже в странных шляпах и с такими же ножами. Один их них, был крепко сбитый еще молодой человек. Он улыбнулся и Анэка отметила, что у него во рту все зубы из какого-то странного солнечного метала с отливом. В дальних странах его называют золотом. В стране иллинов – солоном. Этот странный малый вытянул руку вперед, останавливая проход.

– Имя!? Кто по роду? Цель прибытия?

Фогг перед Анэкой практически затаил дыхание, пытаясь разгадать род человека с золотыми зубами.

– Ходок. Несу царю Волону вести с вепских полей, зовут Хайгосновец.

Золотозубый переглянулся со своими приятелями и оглядел гонца с ног до головы, остановив взгляд, конечно же, на следе от колодок на руках. Поморщившись, он глянул в лицо гонцу.

– Проходной билет есть?

Хайгосновец полез за пазуху, понимая, что здесь многое изменилось с тех пор, как он последний раз ступал на эту землю. Он разумел, что ему должны были дать этот билет, но видно законы здесь менялись как перчатки у кузнеца.

– Так значится нету билета? – оскалился золотозубый, и Анэка пронаблюдала, как двое за ним потянулись руками к своему оружию. – Взять их! – рявкнул он.

Хайгосновец отступил, расставляя руки так, чтобы все видели, что он вооружен, но не собирается прибегать к собственной защите.

– Стой, Крон Ким Дар! – раздался откуда-то со стороны зычный голос.

Золотозубый остановился и тут же присел склоняя голову.

Хайгосновец выпрямился, вглядываясь в знакомое ему лицо, появившегося человека. Человек выглядел уже не молодым, редкие седые усы переходили в бороду и закрывали тонкие губы. Глаза были раскосые, но смотрели не с угрозой, а с пониманием. На щеках было что-то вроде «солнушек» (веснушки – прим. автора), только бурого цвета. Человек поднял вверх ладонь и стража отошла на несколько шагов назад.

– Госен, друг мой, что же ты припозднился так! – сказал вдруг он, и голос его прозвучал спокойно, будто и не было на Волостраже никаких войн и кровопролитных сражений.

Хайгосновец, тоже разулыбался, в один миг преодолев разделявшие их двадцать локтей, обнял по-дружески человека, вещая:

– Тай! Думал, что никогда не свидимся боле!

Анэка как и все, остальные, взирали на это братание молча, ожидая того, что от радости встречи с другом, гонец не забудет, что приехал на Волостраж не один.

– Кто твои друзья? – исспросил, наконец, Тай. – Или же они враги?

Хайгосновец спрятал улыбку, снова став серьезным и даже мрачным.

– Они со мной. Все четверо.

Тай кивнул, изобразив в воздухе какой-то странный жест пальцами, и вокруг четверки ни оказалось ни души, хотя еще мгновение назад, казалось стражники способны задушить их большинством.

– Твои друзья – моя друзья, – сказал Тай. – Но сдается мне, что они они прибыли с другой целью, нежели, чем ты. Я прав?

Хайгосновец обернулся к Анэке и остальным:

– Перед вами правобор Шен Мин Тай, мой большой друг. Если кто и ведает, что происходит на этом острове, то только Тай, – пояснил он.

Тай внимательно осмотрел всех их, задержав взгляд лишь на Анэке. Он ничего ей не сказал, только попросил обратившись ко всем пятерым, чтобы следовали за ним, ибо Волостраж все же оставалось местом не безопасным, а он не желает терять друзей Хайгосновеца.

На том и порешили.

4.

Путарского гонца величали Мирац Кул-Рег. Был он не высок ростом, но Спаноу сказал, что он дюже быстр и ловок, а еще прекрасно владеет своей лошадью – Понко. Правда уговаривать его пришлось Слаю несколько хорров подряд, и посулить другого жеребца, если вернется с отрядом Луция Бренанна. У Мираца не было семьи, и судя по отметинам на руках, он побывал в путарских рудниках. А может и в брагинских – тоже. В любом случае, он был Слаем сразу оповещен, что дело это опасное, подать весть о том, что кнессу Мортону нужно войско.

– Откуда вам знать, что Луций кинется бегом спасать земли Мортона? – интересовался Спаноу у Конгора и Мораны. – Может статся так, что примет к сведению и отправит гонца обратно не соло нахлебавши.

– Не бывать этому! – отрезал Конгор. – Мой отец и Луций были хорошими друзьями. Отец помогал ему войском против кварков, две годницы назад, уверен, что память сильнее всяких обид, ежели они есть между ними.

Были обиды или нет, но сомнения лучника не справедливыми не назовешь. Он привык смотреть во все стороны и Морана хорошо понимала, что если гонец не достигнет цели, или Луций откажет им, дело будет весьма прискорбно, потому как в пятьдесят воинов им хазаров не победить, а больше просить помощи не у кого. Гуйтана настолько сильно рассорила между собой вепсов со всеми остальными, что сейчас не каждый протянет руку Самси и лично Мортону. Нехорошую службу она сослужила кнесу, едва не разобрав по кирпичикам замок.

– Добро! Я сам снаряжу в дорогу Мираца, а у вас и так забот полон рот, – ответствовал Слай. – Поди Мортона надо с почестями отправить в последний путь.

Это он правильно и хорошо. Моране некогда было даже возится с раненными воинами, и Хорра навещать. Сейчас все силы были брошены на то, чтобы достойно проводить кнесса в последнюю дорогу и всех, кто сложил головы на этой трудной войне, но умирать приехал на священную вепскую землю. Всех, до единого сегодня похоронят в поле на закате, и к этому надо было подготовиться.

Шен Мин Тай слова на ветер не бросил и друга на погибель – тоже. Под пристальными взглядами стражников, коими были наводнены все улицы Волостража, все пятеро прошествовали в знатное имение Тая, которое напомнило Анэке «фингам» («домики в скале», борхское наречие – примечание автора), только крепче строенное и возвышавшееся надо землей в пять саженей (≈10 метров – примечание автора), видимо как спасение от приливов.

Около входа стояли уже другие воины, одетые в латы и «даргау». Последнее слово часто произносилось Хайгосновцем, когда он осматривал этих воинов, из чего Анэка сделала вывод, что видимо это означает часть родового достеха воина. Говорили волостражники на хорошем хогдарском, но проскакивали и непонятные слова, вепского наречия, борхского и еще какого-то совершенно незнакомого. Пока они поднимались в хату, у Анэки все время было чувство, что в этой стороне дворов Тая сражений вообще не существовало. Не смотря на то, что улицы были заполнены воинами, стражниками и купцами, было в них что-то спокойное и умиротворенное.

Через какое-то время они вошли в большую полати, около восьми саженей в длину и столько же в ширину. Странным было то, что посредине этого помещения располагалась большая печь-самогрейка. Точнее на нее было похоже нечто, чего Анэка и Циана не видывали в других родах. В помещении было весьма жарко, поэтому видимо печь не использовалась в данный момент времени, однако вокруг нее кружком сидело несколько человек, они что-то пили из металлических широких чарок.

– Милости прошу, друзья! – на вольном вепском пригласил к столу Тай.

Хотя столом это все можно было назвать лишь отчасти. Такие низкие столики, она видела лишь однажды, когда в Кронт приезжали наместники из Черег-Ора с подарками для княже. Такой столик назывался на хогдарском «икеро», что значит «напольный», а вот на вепском наречии это слово означало – «чужеземный». то же, оба значения сейчас приобрели для иллинки другую окраску, уж никогда ей не думалось, что на Волостраже она будет сидеть за столом и обедать, вместо того, чтобы отбивать вражеские атаки.

– Твоя весть, не является хорошей, – уже позже честно сказал Тай. – Хоть я по роду кварк, мне хотелось бы с вепсами мира, а не войны. А уж о брагах и говорить нечего.

О брагах вообще стоило помолчать, ибо браги всегда сами за себя много говорили. В основном слова их были не слышны из-за звона стали, и тем не менее свои претензии к тем же кварками они имели.

Фогг примостился подле Анэки с одной стороны, Циана – с другой. Хайдад сидел возле Хайгоносовца и пытался сообразить что же за еду такую вкусную им только что принесли.

А принесли им похлебку называемую «белдой». Хайдад первым отпробовал это и кивнул остальным, что вполне съедобно. Однако все, акромя Анэки почти быстро приноровились к подобной пище. Иллинке даже смотреть на это было тошно, желудок требовал нормальной еды: лепешек и молока.

– Почему так спокойно у вас? – отставив миску с похлебдкой, спросила Анэка.

Тай, видя что иллинка одна из всех не желает притрагиваться к съестному, лишь улыбнулся, распорядившись подле стоящему человеку об чем-то. Спустя всего несколько мгновений перед Анго положили большую кукурузную лепешку.

– Благодарю, – сказала Анэка. – Так что там с войной?

Все, кто сидел за столом тот час повернули головы на иллинку, словно она сказала что-то неподобающее. Девушка решила не обращать внимание на взгляды и ждала честного ответа от хозяина.

– Какой ответ вас устроит, Анго? – обратился он к ней, будучи наслышанным о подвигах и мече.

– Честный! – без промедления сказала девушка. – И желательно, подробный.

Хайгосновец перестал жевать, обратив тоже свой взор на друга, который с ответом как-то не спешил. Может быть не особо хорошо было говорить о войнах за трапезой, но ни Анэка , ни Циана, ни кто либо другой из них, не ведали об обычаях Волостража, а хозяин не поспешил оповестить о них, поэтому Анэка и остальные справедливо ждали ответа, который был им очень важен.

– Что же, могу поведать только то, что в этой половине острова мы стараемся все военные промыслы свести к нулю. А война, она идет во второй половине острова. Жестокая и кровавая, унося жизни многих кварков, брагов и хогдаров, а так же магаров, гридов и хронов (вид драконов, чья шкура очень ценилась их разводчиками – махинцами – примечание автора). Покамест мы не суемся в это осиное гнездо, чтобы окончательно не растерять честь, жизнь и войско. Однако предводитель кварков по ту сторону острова – Шен Дай, не дал усомнится в том, что рано или поздно мне и Волону, придется вмешаться.