Текст книги "Трёхольт II (СИ)"

Автор книги: Alfranza

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Это было хорошее дело. Библиотека. Анэка поблагодарила Хайдада, хотя сомневалась, что у нее будет время и желание что-то писать. Но как иногда люди все же ошибаются. Времени на «Альгонавте» было предостаточно для разных дел, в том числе и ведения дневника.

Ночью Анэка почти не спала. Ее мучили воспоминания различной степени тяжести. И то, что Захарию пришлось оставить в Магар-Доле, причем не самым хорошим способом, тоже мучило ее.

Захария была влюблена в Анэку, это стало ясно месяц назад, когда та пришла в ее обитель с цветами. Циана тогда усмехнулась и сказала что «это большая проблема, сестра». И она была права в том смысле, что с того самого дня Захария лезла во все их дела, не давала проходу никому и вторгалась с расспросами туда, куда не надобно. Но более всего печальнее, что она ничего не знала о том, кому же и зачем понадобился трехольтский меч, потому что тот кто ее якобы послал к Анэке, она того и не знала. Она только знала его имя – Берон. Он был иллином, красивым молодым человеком, у которого есть камни за пазухой. Но более ничего.

Фогг тогда все же изготовил похожий на трехольтский меч и они как и условились оставили его подле каморки Захарии. Но за месяц его так никто и не взял. А сама Захария утверждала, что вообще не причем. Циана подозревала, что девушка очень даже причем, но играет она мастерски, поэтому из нее не вытянешь ничего. Но брать ее с собой в бой опасно, она может неизвестно что выкинуть и испортить любую стратегию. И то верно, Захария не смотря на все, была очень хитра и несносна. Характер у нее был ужасный, капризный. Поэтому Анэка и Фогг решили перед отплытием, напоить Захарию вином, в которое подсыпали траву сна от Цианы. Последняя утверждала, что сон-трава погрузит девушку в сон дня на два, это как раз то время, когда «Альгонавт» будет уже не догнать на лодке.

– Нечего ей за нами хвостом плавать, – сказал Фогг. – Кто бы знал, что у нее на уме. Может она и вправду враг нам.

Фогг не единственный, кто думал так же. Наира, которая тоже поплыла с Анэкой, считала, что Захария не так проста. И если даже она не знает что замышлял Берон, она вполне могла передавать ему сведения как-то по-другому, нежели встречаясь с ним. Это могли быть записки или даже поверенные люди, через которых осуществлялась передача.

И тогда Анэка вспомнила про того болящего, который был в лекарни и которого так обхаживала Захария. Ей пришла в голову мысль, что это и мог быть Берон. Но тот старец, кажется, умер. Отличное прикрытие, чтобы никто не искал.

– Не думаю, что это был Берон, – сомневалась Циана, смотря как свеча коптит лампу в каюте. – А даже если и так, что нас сейчас с этого? Вот приедем с битвы – разберемся, ежели станется.

И то верно. А сейчас нужно было спать, да сон не шел.

Анэка смотрела на Циану, которая с тусклом свете лампады читала какую-то книжку, отмечая в ней на полях углем слова. Циана совсем не была похожа на свою сестру. Словно два разных человека. Один милосердный, другой – тиран. Как же так природа постаралась, чтобы не смешивать в обеих добро и зло, а разделить из по сестрам?

Циана хорошо владела мечом и луком со стрелами. Мало того, она была отличным лекарем, знала многое и многие болезни лечила, весьма успешно. Иногда она говорила о том, что в мирное время хотела бы открыть большой хоспиталь для всех, не важно могут они чем-то заплатить или нет. Но эта мечта оставалась мечтой. Особенно пока в мире не спокойно.

Циана Оксенбо даже не ведала о том, что сидит в одной каюте с будущей убийцей ее сестры Гуйтаны. Эта ноша пока только для Анго. Анэка не знала о том, стоит ли кому-то говорить, зачем на самом деле она шла на эту битву. А шла она не нее затем чтобы убить Гуйтану Оксенбо и ее нарождённого ребенка, который просто не должен родится на свет. Иначе свет может померкнуть навсегда.

Морана неосознанно пропустила выпад и Конгор распорол ей рубаху на плече.

– Простите, миледи! – не опуская меча, улыбнулся он. – Но вы сегодня рассеяны.

За два с половиной месяца, Конгор многому научился у Мораны. И оказалось, что он не так уж безнадежен, как она когда-то полагала. Мало того, после того ночного приключения, когда Гуйтане сообщили, что сын Мортона хотел сбежать, а в итоге Конгор как ни в чем не бывало вернулся на следующий день с трофейными мечами и головой отступника, он заслужил от Гуйтаны похвалы, что вообще было редкостью. А еще, он раскрыл секрет «тропы енота», по которой могли ходить недоброжелатели. Гуйтана после этого назначила его личным провидцем ее войска «Ялло Гуйтта», а так же приказала Моране обучить парня драться лучше.

Не сказать, что такое поступки пошатнули веру Гуйтаны в доброе сердце сына Мортона. Конгор просто приспособился к обстоятельствам и чувствовал в них сейчас себя как рыба в воде. Но не трудно догадаться, что такая служба была ему в тягость, особливо как и все это притворство, кому и зачем они служат. Морану тоже тошнило от этого всего, но ей подобное не впервой.

– Заметил, – процедила она. – Хорошо, вот никому и не надобно говорить. Добро?

Он кивнул и они продолжили тренировку, за которой пристально наблюдала Гуйтана из своего шатра. Ее живот значительно вырос, Моране даже казалось, что у нее там двойня. Но лекарь, который находился при «Ялло Гуйтта» все время, Маянс, твердо говаривал, что предводительница ожидает дочку.

Маянс не нравился Моране. Навязчивый и недобрый, он вился вокруг нее и рассказывал о том, как ей надобно забеременеть и даже от кого. Он каждый раз называл новое имя из войска Гуйтаны и вещал о том, что ее ребенку надобно родится воином. Говорить с этим сомнительным старцем было бесполезно. ОН не слушал и снова продолжал причитать и нести ересь.

Но была и другая проблема. Вайлгор Тангрев явно не желал понимать слово «нет» от Мораны. Он почти неотступно следовал за ней везде, даже наблюдал как она спит у себя в покоях и даже тогда, когда Морана спала в объятиях у Гуйтаны. Морана подозревала, что не один Тангрев был отцом будущей дочери Гуйтаны, здесь отцом было хотя бы двое, и по тому, как они обхаживали воительницу можно сказать было многое.

Сама Гуйтана говорила мало. Ранее, когда в хорошие времена они были вместе, их разговорам не было конца и края, они говорили обо всем без утайки. Но те времена далеко во прошлом, как и сама Гуйтана. Сейчас вместо нее был жестокий правитель, который давно сбросил маску благодетеля. К сожалению, Морана чувствовала, что душа настоящей Гуйтаны мертва, а ее место занял кто-то, кто не остановится ни перед чем. И Самси придет конец, если они не будут сражаться. Она верила в то, что депеша от Джента, которую прислал Хайгосновец, действительно спасет жизнь Самси, если сюда придет войско способное сразиться с «Ялло Гуйтта».

А еще Хайгосновец говорил об Анэке. Немного, но достаточно, чтобы сердце Мораны поняло, что скучает по иллинке. Наверное Гуйтана тоже чувствовала, что нелюбима более Кайоссой. Поэтому все чаще в их близости проступала ярая жестокость, которая оставляла не только синяки, но и раны на теле.

Морана много думала о том, как же спасти Гуйтану, чтобы она не погубила вепсов. И ничего ей в голове не приходило. Поэтому эти думы стали мешать ей в тренировочных боях с Конгором, где кнесс неизменно наносил удары все жестче и непримиримее.

– Миледи! Вы это специально? – недовольно вскинул руки Конгор, понимая, что Морана не желает сражаться как надо.

– Прости, – ответила она и сосредоточилась на тренировочном бое. – Более не повторится.

И не повторилось. Морана отбивала удары и заставляла Конгора изворачиваться и мыслить в бою. Но в ее мыслях все равно остался осадок страха за Гуйтану и будущее Самси.

2.

– Ну что ты за мной ходишь, аки хвост? – простонал Кронго. – Я уже сам могу передвигаться.

– Госпожа приказала, – ответствовал Херон. – Не могу ослушаться. Я должен вас беречь.

Прошло почти два с половиной месяца, как Кронго Шейк жил среди сенаков. Едва поднявшись на ноги, он исспросил уйти, но Вилрейн понимала, что если сейчас отпустить молодого нечестивца, он погибнет. Еще слаб и не здоров. Поэтому честно сказала, что не может отпустить его. Не время.

Так Кронго остался подле Вилрейн и ее станицы сенаков, в горах за озером Пиур. Не сказать, что тут было плохо, но Кронго, который с того дня, как ему нашли полуживого, не помнил почти ничего. Память скрыла от него то, что не нужно было знать. Он почти восстановился, однако Вилрейн и ее правая рука Байхозер настаивал на том, чтобы юноша остался при них, пока не закончится зима.

А потом из стана вепсов, в осаждённом городе прискакал лучник, назвавшийся Хайгосновец. И принес весть, что мир собирается отвоевать Самси, очень многие собираются на эту войну. Вилрейн знала об этом, знала, что хочет принести лучник, и знала то, что подмогать вепсам получится, но не так, как Хайгосновец предполагает. И хотя он не звал с собой в бой, Вилрейн четко прочла это в его глазах.

– Госно! – прорвался сквозь толпу сенаков к лучнику Кронго. – Поговорить бы нам.

Хайгосновец молча выслушал причитания юноши и кивнул. Он не мог забрать его отсюда, в городе было слишком опасно. А здесь молодой возлюбленный Конгора мог быть в здравии более, чем кто либо.

– Я не могу тебя взять. Ты погибнешь там, а Конгор мне этого не простит, – честно признался Хайгосновец. – Мне надлежит вернуться на рассвете, так что пора в путь.

Перед тем, как сесть в седло гнедого коня, Вилрейн напутствовала его:

– Не нужно ничего говорить о Кронго Конгору. Сердце юного кнесса не должно думать о нем сейчас, только о битве. Ежели он будет знать о том, где его любимый, он обязательно сделает глупость и прискачет сюда. Это может шибко плохо сказаться на последующих событиях в «Ялло Гуйтта». Тогда я не смогу помочь уже ни чем.

– Я услышал тебя, госпожа! – поклонился Хайгосновец и поскакал прочь.

– Мне надобно подмочь ему, – сказал за ее спиной Кронго. – Это будет не честно, если буду отсиживаться после вас, как трус. Я – не трус! Я – вепс, мне надобно сражаться со всеми, – пламенно говаривал Шейк.

Вилрейн пригладила растрепавшиеся на ветру волосы и усмехнулась. Кронго выглядел и говорил как мальчишка, который думает, что война – это игра в салки. Но благородства ему не занимать.

– Ив-янис!** – сказала она тихо, но так, чтобы юнец услышал ее. – Но только перрит ив-янис. Иди-ка, подмоги лучше рис собрать. А то Гильорону помощь не повредит.

Ламть встретил проливным дождем со снегом и пронзительным северным ветром, который не часто встретишь в Магар-Доле. «Альгонавт» и его бравый капитан Славен уже достаточно привык к таким погодным изменениям, а вот остальные были явно недовольны таким раскладом. Хотя, квартирмейстер фрегата – махинец Плимей, сразу успокоил многих, сказав, что дожди со снегом здесь не частые гости и быстро оканчиваются.

Для Плимей Ламть был городом родным, кому же как ни ему знать, как здесь обстояло с погодой.

– Не расходимся! – крикнул Фогг, которого Анэка назначила как своего заместителя. – Надлежит всем явиться на вече, намедни через два хора. Как раз когда хляби небесные просохнут. А сейчас расквартируемся в бухте.

За эти три дня, которые они плыли к берегам махинцев, Фогг многое узнал об их нелегком походе и о цели похода. Он был единственным человеком, которому Анэка поведала все, как есть.

День назад.

– Неспокойное море, никак чует куда направляемся, – посмотрел Фогг с переднего края «Альгонавта». – Знать бы, еще как все сложиться, чай не красоваться спешим.

Анэка сидела на пустом бочонке и полировала клинок меча. Монотонные движения руки, горазды были усыпить кого угодно, но Анэке это помогало думать. А подумать было о чем.

– Нас ждут жестокие перемены, – ответствовала Анго. – Даже сейчас, покамест они не произошли, их трудно нести на плечах.

Фогг обернулся на нее и его лицо стало хмурым.

– Может поделишься своим грузом? Вдвоем легче нести, – предложил орлан.

Анэка подняла на него глаза и ее рука замерла, сжимая кремень. Кто бы знал, как ей хотело поделиться этим с Цианой или по прибытии, с Кайоссой. Но ей нельзя было говорить с теми, кого она собирается «обокрасть». Но Фогг, он другое дело. Он друг. И сейчас он не сводил своих внимательных серьезных глаз с нее.

– Мне надобно убить Гуйтану. Но не просто так. А вместе с ее не родившимся ребенком. Это должна сделать именно я, именно этим мечом, – Анэка перевела дух, легче не становилось. – Если я не сделаю это, на землю может прийти тьма, и тогда никто не сможет помешать душе, которая вселилась в дочь Гуйтаны править миром, – закончила иллинка, до боли сжимая кремень.

– Это она тебе сказывала, Вельма? – уточнил Фогг, уже понимая цену таких слов.

– Она, – кивнула Анэка. – А еще она поведала, что этот поступок отвратит многих от меня на долгие годы. Но я не могу уже повернуть назад, обратной дороги нет.

– Душа Аль-Цзы может вселиться в этого ребенка? – просек Фогг.

– Если это произойдет, Аль-Цзы станет сильнее и мы уже не сможем помешать тому, что ждет мир. А его при этом раскладе не ждет ничего хорошего.

Фогг кивнул, но лицо его не просияло. Он понимал, что эту тайну сложно даже на двух плечах нести. Но они справятся.

– Я так разумею, все это нельзя говорить ни Циане, ни Моране, – утвердительно сказал он, все правильно поняв. – Но как после защитить их от необдуманных поступков?

– Никак, – просто ответила Анэка, продолжив точить свой меч. – Они должны сами принять это или не принять. Ни я, ни ты, не сможем за них ничего решить. Ежели я для них тогда останусь врагом – так тому и быть.

– Им понадобиться вся мудрость, чтобы это сделать, – вздохнул Фогг, отворачиваясь снова к морю. – Но я верю, что они сделают правильный выбор.

Берон смотрел с пригорка на то, как на рисовом поле работал Кронго и остальные сенаки. Утро выдалось хоть и пасмурное, но теплое. Да и горы защищали от ветра очень хорошо. Здесь и сейчас Берон подумал о том, что бы с ним Катрон, его верный грид, они бы давно облетели все владения и посмотрели что там, за мысом Даг. От плутовки Захарии уже два с половиной месяца не было никаких вестей, не иначе она решила его обмануть. Ежели так, то придется Берону заготовить себе запасной план, чтобы не попадать под горячую руку тому, кто запросто этой рукой и удавить может.

Молодой вепс привлекал его. Впрочем, Берон понял, что вепс привлекает его и не только потому что тот связан с кнессом, то и чисто физически. Рана уже не беспокоила юнца, поэтому нужно было подбивать клинья без опаски, нанести еще больший вред. Хотя здесь, как и во всех сердечных делах нужен был подход.

– Эй, спину надорвешь! Давай подмогу! – прокричал с холма Берон и пустился бегом помогать.

Однако Херон, которому Вилрейн приказала не отступать от юнца не на шаг, остановил порыв Берона, встав между ним и своим подопечным.

– Я свой, – поднял руки ладонями вперед Берон и улыбнулся. – Я подмогу и все. Ничего не случится.

Херон посмотрел на холм, где восседала на солнце госпожа. Она слабо кивнула ему и он позволил Берону помочь Кронго донести мешки до погреба, сам неотступно следуя на небольшом расстоянии за ними.

– Он всегда за тобой ходит? – усмехнулся Берон. – Словно привязанный же.

– Вилрейн ему приказала. Здесь видимо приказы не нарушаются. Это хорошо и плохо, – ответствовал Шейк. – А ты, – обратил внимание он на Берона, – ты вроде не вепс и не сенак. Кто ты?

– Иллин, – улыбаясь сказал Берон. – Я исследую для моего кнесса разные земли.

– Для чего? – не понял Кронго, присев отдохнуть на лавку, возле входа в погреб. – Наукой занимаешься?

– Вроде того, – сел рядом Берон. – Мой кнесс возжелал, чтобы я исследовал землю на случай если вдруг у нас в Иллинаре возвысятся горы. Это маловероятно, но возможно.

Берон много знал о горах и как показалось Кронго, не совсем наукой он занимался, скорее выпытывал у сенаков, как и что. А может и вообще соглядатай без рода и племени. Шейк мало что знал о жизни и за пределами Самси был всего однажды, когда они с мамой ездили на карнавал в Ламть. Но они быстро вернулись обратно, денег побыть там не хватило на седмицу. Однако, внутреннее чутье подсказывало Кронго, что с Бероном что-то не так. От него не веяло научными знаниями, как от некоторых старцев-сенаков здесь, от него веяло опасностью и страхом. А еще… смертью.

– А тебе, не надоело рис собирать? Может быть завтра пойдем в Долину Малых Рек? Покатаемся на камнях-гладышах и порезвимся у воды. Пойдем.

Это прозвучало из уст Берона как зазывание в ловушку. Кронго бы и хотелось повеселиться, но Вилрейн накануне ясно дала понять, что у них нет причин для веселиться пока грядет война, на которую пойдут не все и не все ушедшие вернуться. А этот малый, словно бы с другого мира пришел, не знает, что война же! Или может не случайно его появление тут.

– Я не могу. Мне нужно поправить здоровье и потом обучаться лекарному мастерству у Бейзара. Сходи один, посмотришь там все, потом расскажешь, – отказался Кронго, хотя ему хотелось пойти.

– Одному не интересно. Но как знаешь, – махнул рукой на него Берон и поднявшись с лавки, побрел в сторону харчевни.

Вилрейн, которая видимо следила за ним не меньше Херона, тут же присела рядом.

– Зря не пошел, – сказала она. – Ты вроде подмочь своему кнессу хотел? Это был твой шанс. Малый не так прост. Хотелось бы знать, что у него там за душой, чую ничего хорошего.

– Разве ты не ведаешь? – удивился Кронго, уверенный в том, что госпожа знает обо всем на свете.

– Я ведаю далеко не все. Но чую, что Берон как-то может быть связан с «Ялло Гуйтта», юноша. И неплохо бы проверить его. Но это опасно. Спрашивать напрямую – вызвать еще больше подозрений. А ходить кругами – спугнуть лиса забравшегося в курятник. Понимаешь, о чем я? – говорила, как всегда, загадками Вилрейн.

– Мне надобно с ним пойти и выведать все, что смогу, так?

– Так, – согласилась Вилрейн. – Но пойдешь ты не один. Херон и Сулан, пойдут на небольшом расстоянии от вас, будут следить чего бы не вышло. Это понятно?

– Добро! – улыбнулся Кронго. – Я не подведу.

3.

Как и полагал Плимей, дождь долгим не был. Закончился от после трапезы, когда все бравые воины собрались на палубе, чтобы послушать, что же им скажет Анэка. Говорить с такой оравой народа сложно еще и потому, что до каждого надобно донести, что битва – это не игра, все серьезно, и раны и смерть. А многие пошедшие на битву были юнцами и хавро***.

– Друзья мои, мы на пороге великих целей! – начала Анэка. – Сегодня важный день, за который нам нужно поспеть сделать многое. Нас объединяет желание покарать тех, кто хочет завоевать не только Самси, но и всех нас. Мы должны отвоевать вепские земли обратно и отдать их законным владельцам, иначе в другое время мы сами можем остаться бродягами без Родины.

Циана даже не знала прежде, что может услышать от Анго такие слова, которые били в самое сердце, каждого, кто ненавидел повстанцев и воров Волостража, посягнувших на ее родные земли.

Фогг стоял по правую руку от Анэки, словно бравый родной брат, которым он стал за последние годницы для Анэки и Цианы. Его взгляд был устремлен на воинов, что полукругом обступили Анго, внимая слова.

По левую сторону, так же крепко на ногах, стояла Наира. Отговаривать ее от похода было делом столь же бесполезным, как уговаривать ее же, остаться подле Хайдада, с которым у них складывалось все здорово. Но понять Наиру можно, она хотела отомстить. Как и многие, кто пошли с Анго.

– Пришло время наших побед, поэтому сегодня находясь здесь, в Ламоте, именно мы решим судьбу «Ялло Гуйтты» и примкнувших к ней брагов и волостражников! – продолжала Анэка, пытаясь каждым словом проникнуть в сердца всех этих воинов. – И я вам расскажу, как мы задушим эту змею! Мы все собрались для того, чтобы не отступать. Мы знаем, что будет нам подмогой восточный фронт, на котором Иллиар и «Пентагра». Западный фронт возьмет в свои руки мой добрый друг – Фогг Мартенс.

Что-то такое Фогг мог предполагать, но когда это было озвучено и толпа заулюлюкала приветствуя орлана, он испытал гордость, что ему отдана честь атаковать с запада. Самому. И вести за собой таких же как он.

– А мы с вами будем той стрелой, что вонзится в самое сердце этой грозной, не вполне победимой шайки наших врагов! – заключила Анэка, подняв над головой трехольтский меч.

– Йа-а-а!!! – приветствовали ее войны, подбадривая самих себя в этой смертельной схватке.

– Отдыхайте! Мы выдвигаемся на рассвете! – откланялась Анэка, распустив воинов, последний раз отведать браги, яств и женщин.

Анэке же нужно было не просто продумать все эти маневры, которые она только что описала войску, но и осуществить их без осечек и неприятностей.

– Покамест мы не отбыли, мне нужно посетить кнесса махинцев – Оулея. Подмочь ему нам нечем, но может какую идея подкинет, как быстрее добраться до порта Нокс, все же седмица – это долго, может вымотать воинов этот путь, тогда они не в силах будут отражать удары брагов, – сказала Анэка, посмотрев на Циану и Фогга.

– Мы с тобой! – сказала Циана за них с Фоггом. – Оставим здесь Наиру, она если что, никому спуску не даст.

– Зачем тебе все это? – машинально спросила Морана, застегивая сюртук. – Неужто окромя меня тебя некому ласкать?

Гуйтана возлежала на медвежьей шкуре совершенно нагая. Живот у нее округлился и увеличился, но это не было поводом к тому, чтобы перестать приглашать Морану в свои покои. Для Мораны, впрочем, это было уже часть работы. Часть войны, которую они вели с Гуйтаной.

– Ты не единственная, – довольно улыбаясь вещала она. – Просто ты принадлежишь мне по праву, а они все лишь пешки в этой войне. А ты… Ты будешь со мной всегда. Когда родится Майа, именно ты будешь воспитывать ее, пока я буду править на кнесском троне. Я сделаю из этого жалкого клочка земли – саамские владения, которых свет не видывал, – расписывала Гуйтана.

Морану эти завоевательские замашки уже перестали удивлять, она давно и прочно смирилась с тем, что в этом теле не было Гуйтаны Оксенбо, там был кто-то другой, который рано или поздно завоюет весь мир, ежели не остановить.

– Я не буду, – твердо ответила Морана, намекая на то, что не станет нянькой чужому ребенку.

На что Гуйтана усмехнулась лишь, отвечая:

– О, еще как будешь, моя дорогая! У тебя нет выбора. Иначе я убью каждого, кто тебе дорог в этом мире. И ее… – она сделала поистине королевскую паузу, в которую их глаза встретились в недоброй схватке. – Ту, которую ты зовешь во снах.

Морана поняла, что речь идет об Анэке. Не искоренила она эту привычку, говорить во сне с Анэкой. И сейчас, она словно звала ее на помощь, не имея возможности говорить прямо.

– Это ничего не значит, – спокойно ответствовала Морана, хотя в душе у нее был хаос.

– Ну раз ничего и жалеть не о чем. Правда?

Выходя из покоев Гуйтаны, Морана ненавидела себя и ее. Себя за то, что они ничего не может сделать сейчас. Даже если Гуйтана пошлет кого-то убить Анэку, она не сможет помешать. А Гуйтану ненавидела за то, что она перестала бороться за свою душу, и теперь уже никто не сможет помочь ей, вернуть ее. Никто.

– Звали, госпожа! – поклонился на пороге Вайлгор.

Гуйтана даже не прикрылась, когда отступник появился в ее покоях. Она давно воспринимала воинов, как своих рабов, перед которыми она предстала во всей своей красе. Эта мания величия нравилась ей не меньше, чем иметь любого, которого она захочет.

– Есть для тебя работа. Возьмешь у Миогра-Ная несколько монет и отправишься в пустыню Немезиду. Чую, что к нам должны гости прийти, в скором времени. И возглавляет поход гостей, Анго. Принеси мне ее голову. Сделаешь так, до конца жизни не будешь ни в чем нуждаться, я сделаю тебя своим кнессом. А после нас будут править наши наследники, – закончила Гуйтана. – Анго должна умереть! Без нее войско направляющихся сюда будет ослаблено и мы разобьем его в пух и прах.

Тангрев победно ухмыльнулся. Он был счастлив, наконец-то встретится с этой недомеркой и порвать ее в клочья.

– Ваша воля будет исполнена, госпожа! – подошел Тангрев к Гуйтане возлежавший на шкурах. – Еще что-то?

Она притянула его за сюртук к себе, касаясь губ.

– Да. Останься…

Оулей, высокий, широкоплечий махинец, был весьма добродушен, гостеприимен и учтив. Мало того, как только Анэка заговорила о Немезеде, и о походе, он тут же предложил им выход, о котором они как-то не подумали. Оулей держал при дворе несколько гридов, которые обитали в предгорье Махиность. Эта местность болотистая и почти непроходимая, но гридам сталась по душе и они поселились там около Ламтя. Оулей и его правая рука воительница Грайна, посчитала своим долгом подмочь гридами, раз не могла помочь войнами.

– Я дам вам пятерых гридов, – сказал Оулей. – Это самые лучшие особи, которые к меня есть. Понимаю, что они могут не вернуться, но если возвернуться живыми, ваши люди получат вечный пропуск как дорогие гости на мои земли, – заключил кнесс.

– Добро! – поклонились друзья, и Анэка дополнила. – Это шикарная подмога в нашем нелегком деле. Как только мы достигнем бухты Зоркая, ваши гриды вернуться домой.

– Доброго пути, Анго! – кивнул Оулей. – Грайна проводит вас к гридам, чтобы вы познакомились с ними ближе, вам коротать три ночи с ними.

Немезеда была коварна тем, что это пески. Кругом пески на много зири. А в песках очень сложно разглядеть врага, потому что жара мешает и песчаные бури, которые здесь не редки.

Пока Фогг и Циана смотрели гридов, Анэка разговорилась с Грайной. Высокая, статная махинка была ее выше на три головы, а то может и поболе. У нее были раскосые глаза и красивые черные как смоль волосы спадающие до поясницы. Говорила она спокойно и четко. Говорила на языке иллинки, полагая, что так будет проще понимать.

– Время вы выбрали не самое лучшее. Менезеда в этот период перезимки, очень коварна. Песчаная буря следует одна за другой. Здесь, подле моря и замков нас оберегает от ветра камень, а вы там будете в полном распоряжении песка, – говаривала она. – Я бы поостереглась делать привалы днем. Не к добру. А ночью выставляла бы двойную стену дозорных соглядатаяев, на случай наступление врага. Не думаю, что «Ялло Гуйтта» будет сидеть сложа руки и поджидать вас в гости, ведь понимаете.

Это было ясно. То, что Гуйтана кого-то направит им навстречу, главное встретить как подобает и не потерять при этой встрече много человек. Остальное – военные потери, необходимые для продвижения вперед.

– Спасительница?! – вдруг раздался до боли знакомый голос за их спинами. – Анэка!!!

Обернувшись, Анэка увидела перед собой… Лейлу. Она стояла в военных сапогах и таком же сюртуке, который обычно носили лучники при кнессе. За спиной у нее торчал лук и стрелы. Вот это встреча!!!

– Лейла… – узнала Анэка ее. – Сколько лет, сколько зим! Лейла!

Они обнялись как старые друзья, которые не виделись уйму лет. Да так оно и было. Прошло уже достаточно, чтобы понять, что того, кого Анго спасла от меча отступника, теперь служит подле кнесса с луком за спиной.

– На войну, – поняла Лейла, когда они присели рядом с постройкой, в которой Фогг и Циана знакомились с гридами. – Значит, это правда, что ты ведешь всех биться за Самси?

– Правда, – грустно сказала Анэка. – Я думала, что об этом знают уже все.

– Знают, – кивнула Лейла. – Но ты… Ты же девчонка совсем, Анэка! Ты… и вдруг целое войско возглавляешь! – восхищенно говорила она. – Как так вышло?

– Долгая история, – отмахнулась иллинка. – К сожалению, мне не досуг тебе ее рассказать, завтра утром мы улетает до бухты Зоркая. Там нас ждет первая битва, и невозможно знать сколько их станется. Но я рада была тебя повидать, в добром здравии, Лейла. Как твоя сестра Саида?

– Замуж вышла за сына Оулея – Самаха. У них трое детей, – улыбнувшись ответствовала Лейла.

– А у тебя? – не удержалась от вопроса Анэка.

– Нет никого у меня. Не встретила нужного, – сухо ответила она. – Анэка. Я пойду с тобой.

Это был неожиданный поворот. Обычно Анэка не бралась уговаривать или наоборот, отговаривать, но сейчас она почему-то была рада тому, что Лейла пойдет с ними. Это ее решение и ее выбор. У иллинки тут же созрел план, отрядить Лейлу в состав войска Фогга и Наиры. Этот трезубец ни чем не напугаешь.

– Добро! – сказала Анэка. – Буду ждать тебя на «Альгонавте» сегодня вечером или завтра утром.

4.

– Что не весел? – появился из каюты Боско, чтобы проверить своего капитана.

Шел третий день их путешествия к берегам Майдара. Покамест «Пентагра» поспевала в срок. Однако если Т`ырса и Элезия, которые особо не переживали о миссии, то Даиру было о чем подумать.

– Сердце не спокойно, – отозвался капитан. – Боско, я опасаюсь, что Анэке не пройти бухту Зоркую без подмоги с воды. Думаю, остановится в Саламанте. Ты возьмешь Пима, Вимея, Кудра и Шекса и двинетесь через озеро Сал и реку Чугранку. Там перехватите Анэку и ее войско. Ты, мой друг, должен находится подле нее, когда они выйдут к бухте Зоркая, – заключил Дайр.

– Я не буду брать Кудра и Шекса, эти братья меня доняли до изнеможения. Я возьму только Пима и Вимея. А еще твоего ворона – Курла, он мне тоже уже брат по крови. Вороны тонко чуют что там впереди, думаю, что это поможет найти верный, краткий путь, – размышлял Боско.

– Добро! – согласился Дайр. – Мы причалим к Саламанду к вечеру, а утром следующего дня, вы отправитесь на подмогу. А сейчас спать иди, ночь – время нелегкое.

Дайр вспомнил взгляд Анэки, его терзали сомнения по поводу того, поняла ли иллинка кто он такой. Он боялся показаться не тем, кто он есть. Но тот, кто он есть знали лишь некоторые. За время своего путешествия по морям, Дайр понял одну вещь. Никому нельзя доверять так, как проверенным в боях и времени людям, как Боско и Зор. Не смотря на то, что они не были нечестивцами, они хорошо понимали, какую тайну скрывают.

– Капитан! – окликнул его с палубы Т`ырса. – Смотрите, там лодка!

Дайр глянул в свой заветный «глаз», который достался ему от отца. «Глаз» показал, что по правому борту примерно в пятнадцати зири (около полукилометра), на самом деле покоилась на волнах лодка. В свете взошедшей на небосвод луны, эта лодка выглядела более чем зловеще. Мало ли что в ней могло быть. Враги. Засланцы. Нужно быть осторожными.

– Горд! – крикнул своему моряку Дайр. – Возьмешь Грирта и Пима и проверишь, что там. Скорее!

Шлюпку спустили быстро и осторожно направились в ней в направлении лодки. Горд не чуял опасности, лодка скорее всего была пуста, но проверить ее нужно.

Подплывая на достаточное расстояние, чтобы рассмотреть возможных людей, Горд вдруг увидел два тела. Одно из которых по шевелению было еще живо!

– Свистать всех наверх!!! – заорал он. – Здесь живые!!!