Текст книги "Трёхольт II (СИ)"

Автор книги: Alfranza

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Зачем мы здесь? – исспросила Циана, осматривая рану на плече Фогга. – Думала идем на Шую.

– Даиру нужно кое-то забрать у чардаров. Это не надолго. Отправимся через четверть часа.

После того, как Зор скрылся в дверях, в каюте наступила гробовая тишина, которую нарушила Элезия.

– Пошто они не знамо?

Анэка повернулась к сонной девушке.

– Поясни?

– У них в роду ес вбици словом, – как можно тише ответствовала Элезия. – Один з таких вбив цилу сотню брагов.

Анэка и Фогг переглянулись. Циана не совсем пеняла каких брагах речь.

– Ты знаешь Хайгосновеца? – вспомнила о лучнике Анго.

– Ведаю. Вин мни житя вритува. Муж дуже хоробрий.

И то верно. Анэка очень жалела, что Хайгосновец не пошел с ними, но он выбрал свой путь. И она надеялась, что этот путь не заведет его на смерть.

– У него рана может загноиться, если Даир не поторопится – подсела Циана к Анэке с другого боку, и шептала, чтобы Фогг не слыхал ее. – Не нравится мне этот бравый пират, Анго. Пираты люди без ответственности и дома. Не к добру это. К тому же он на тебя явно глаз положил.

Анэка усмехнулась, вспомнив ночной разговор. К добру или нет, но Циана хорошо подметила очевидное. У пиратов всегда много женщин, золота и вина. Какого рожна он «положил глаз» на Анэку?

– Что будем делать с Наирой? – спросила лекарь. – Хайдада просить, чтобы он ее успокаивал каждый раз?

Анэка пожала плечами.

– У него неплохо выходит. Почему нет?

– Вона вас ще завдасть клопоту, – встряла в разговор Элезия. – Впевне! Пропону залишите в Шуе.

– Что она сказала? – толкнула в плечо Анэку Циана, но иллинка на этот раз не стала переводить.

Она уже поняла, что Наира совершенно на Софиту не похожа. Словно у них разные отцы или матери. Софита была хоть и боевой, но не такой взбалмошной. Требовательной, но не капризной. Софита могла выжить, если бы не пошла за Анго, но тогда скорее всего не выжила бы сама Анго. И трехольтский меч достался бы кому другому, а то и в злые руки. Кто бы знал.

– Болит? – кивнула она на плечо Фогга.

Тот поморщился, делая вил, что то, что на плече – царапина. Но там было именно боевое ранение, которое может и закаляет, если только не убивает.

– Я справлюсь, – сказал он. – Нам главное добраться до Шуи, а там меня подлатают.

И он улыбнулся, весело и беззаботно. Хотя за этой улыбкой скрывалась немалая выдержка и героизм.

Морана возвернулась в Самси утром через три дня. Спаноу Слай встретил ее возле входа в город, он был хмур и недоволен. Кайосса поняла, что пока она ходила к сенакам, что-то произошло в замке.

Когда они вошли в город, к ним вышел Конгор. Подле него стоял Кронго и Гооси. Они оба шли к Кайоссе понурив светлые головы. Подойдя к вепске, Конгор отвествовал, как кнес:

– Браги-разведы напали вчера ночью. Оружейники и охранцы не заметили ни чина, половину уложили. Среди них Боромир Грац, последний воин, коего назначал мой отец. Ярона серьезно ранена, мы положили ее в гостевых покоях замка, с ней лучший лекарь Прокор. ОН маг и чародей, но боюсь, что даже он не поможет воительнице.

Закончив говорить, Конгор поклонился. Видно было, что он совсем не раз терять людей, хороших воинов, которые могли и должны были его оборонять. Совсем никого скоро не останется в Самси, одни дети и старики. Что тогда делать?

Вилрейн зрила будущее, она говорила, что оно меняется, когда мы сами меняем что-то. Делаем что-то что не планировали. Морана не планировала проводить ночь с сенайкой, и возможно сейчас в гостевых покоях замка она будет наблюдать расплату за вольности души и тела.

– От Луция Бреннана вестей нет? – исспросила она Гооси, перед тем, как войти к Яроне.

Тот отрицательно покачал головой и Морана поняла, что или гонец не добрался до Иллиара, либо Луций не захотел им помогать. По сути они оставались почти без армии. И это был почти конец всего.

Ярона лежала в светлом помещении, недалеко от камина, перед которым сидел один из подданных Конгора, еще совсем мальчишка. Видимо он смотрел за огнем в камине, и подавал воду когда нужно. Что же, нелегкая доля. О все не на улице пропадать.

Глянув на мальчишку, она кивнула ему выйти и тот поклонившись, выскользнул за дверь.

Морана сняла доспехи и оружие, припав на одно колено около умирающей Яроны. Н самом деле у нее на лице не было боли, которую судя по ранениям на груди она могла испытывать. Ее лицо не говорила Моране ни о чем. Тем тяжелее было осознать, что раны несовместимы с жизнью, и рано или поздно они с Яроной, боевой подругой, расстанутся. Не навсегда, но надолго.

Она не посмела взять умирающую за руку, не желая прощальных слов и слез. Но она понимала, что в жизни за все приходится платить. А в жизни воина – тем более.

Какое-то время она смотрела на лицо Яроны, думая о том, как же это несправедливо сейчас уходить ей. Ведь по сути она была правой рукой Мораны, она знала здесь обо всем и всех. Самси будет охвачен паникой, когда народ узнает, что у них не кем воевать. Должно быть браги уже донесли весть о том, что город остался незащищенным. Ах, как жаль, что Морана предавалась утехам, вместо того, чтобы поймать хотя бы одного врага, да расспросить его о том, что творится в порту Нокс. Она ощущала некую вину за то, что не вернулась вовремя, что задержалась у Вилрейн более чем на пару хорров. Она могла здесь помочь и обязана была это сделать. А теперь, ей остается собрать все умеющее держать лук и меч население и оборонять Конгора и Самси до последнего вздоха.

– Морана… – прохрипела в агонии Ярона. – Морана… Гуйтана готовится дать бой через три дницы…

Это были последние слова воительницы Яроны.

Дела обстояли не важно. Морана, Конгор и Спаноу понимали одно. Им нужна помощь, подмога, иначе через три дня Самси превратится в пепелище, которое погребет под собой их всех.

– До Гридора как раз три дня пути, миледи – сказывал Спаноу. – Я поеду еще с двумя воинами, коих ты мне приставишь. Мы договоримся с гридами. Но не все они пойдут воевать против брагов, ты знаешь почему. Нужна другого рода поддержка.

Лучник уже не раз намекал на посланника в Джант и Морана с ужасом подумала о том, что пока они дождутся ответа от магаров, их может всех не быть в живых. Магары и гриды могли помочь им по старой и продолжительной дружбе, но Спаноу был прав, не все буду сражаться против брагов, этих головорезов без чести и совести. Нужен тактический ход. Нужно сплочение горцев и народов, которые всегда между собой враждовали. Если они будут помогать, тогда выстоять можно. Только так.

5.

У Яроны были светлые волосы, которые она всегда прятала под холщовой банданой. Кайосса и забыла какими они были сорванцами в детстве. Тогда у Яроны вообще на голове волосы не росли. А после двадцати пяти годниц, как поперли красивые, золотистые. И в кого? Ее мать, Муна, была седовласой дояркой при коровнике. Никто и не помнит, какие у нее были волосы. А отец Мантар лысый как черт, работал в пожарной охране, неплохо зарабатывал, и всегда по воскресеньям носил ребятне разные слабости с базара. Ее родители умерли в войне с морскими разбойниками-салахами, которые напали на Самси двадцать пять годниц назад. Яроне было всего одиннадцать лет, а Кайоссе – девять. Родители Мораны умерли еще раньше, поэтому ее всегда воспитывал дед Пааво. В том году нападения салахов на вепсов, у деда Пааво появился еще один иждивенец. По сути Ярона была Кайоссе как сестра, тем горьчее было ее хоронить. Вепская земля была и так обильно полита кровью мужей и жен, а теперь к ним присоединилась и Ярона.

– Миледи, я с вестью от островного княжества – Мохо.

Гонец, что предстал пред ней, был юн и учтив. Он протянул депешу и поклонился. Депеша была писана на иллинском и состояла из того, что Луций Бреннан не получил послание. Вестец Мироц Кул-Рег был убит брагами, а его верный помощник ворон Таит вернется через дницу, его привезет Зорек Шекский, бравый воин Люция, сын Иллиара.

Морана понимала, что нет смысла посылать еще одного гонца, а если послать того же ворона Тейта, то он не поспеет в срок. Нужно было жесткое решение, а для этого нужно уединение. Нужно логически мыслить, чтобы прийти к решению.

Кронго сидел за столом в покоях Конгора и быстро писал на пергаменте. Конгор же сидел подле него на лавке и схватившись за голову руками ожидал. Сейчас они оба понимали, что им предстоит бороться не столько за трон, сколько за жизнь. Именно поэтому Кронго решил написать письмо своему другу путару и отправить его самым быстрым голубем, который рос на его голубятне. Конгор не желал смерти никому и никогда, но сейчас он бы полон решимости саму взять в руки меч и пойти воевать за Самси. Однако, у него теплилась надежда не столько на друга Кронго, сколько на Кайоссу, которая могла придумать выход.

Впервые он осознавал, как же ему не хватает матери и отца, которые бы верное решение подсказали. Именно поэтому он решил держаться Мораны, ибо понимал, что один он точно пропадет. Ему нужна мудрость и сила воительницы. Ее страсть, ее ум, ее отвага. К тому же оставшаяся армия хорошо прислушивалась к ней, поэтому пока Кронго писал прошение к другу, Конгор Морконский возжелал поговорить с вепской о дальнейшей судьбе Самси.

Морана не замечала никогда, что они с Яроной были очень похожи. Разве что различались цветом волос. Однажды, когда им было по тринадцать лет, дед Пааво застал их целующимися на сеновале и устроил взбучку. После этого Ярона воспринимала Морану только как подругу или сестру, но не как что-то большее. Однако не смотря на все, между ними была связь, которую редко встретишь в мире. Связь двух душ.

После похорон Гооси передал Моране письмо. Ярона просила передать его лично в руки Кайоссы, если с ней что-то случится. Вот и случилось.

В письме было много листов. Пергамент был туго скручен и перевязан оранжевой ленточкой. Морана долго держала его в руках прежде чем вскрыть. Ярона писала мелким почерком, но красиво и складно. Письмо было наполнено надеждой и верой в лучшее. Но последний лист содержал много имен. Ярона предупреждала свою подругу о том, что грядут смутные времена, и хорошо бы запастись верными друзьями. Но и неких людей опасаться.

Первым в списке значилось имя – Брауга Мартэна. Ярона описала его как жестокого правителя ораланов, который убивал тех, кто ступал на его землю и владел оружием превосходящее его оружие по мощи. Читая эти строки, Морана невольно вспомнила Анэку и ее Трехольтский меч, равных по силе которому пока не было.

Далее шло уже знакомое имя Вайлгора Тангрева, борха по крови, отступника и предателя. Ренегат загубил немало невинных душ и его ненасытное сердце всегда требовало крови и власти. И женщин, в рабство. Ярона слыхала от некого Пайвала, летописца Хоронта, который сказывал, что Гуйтана носит ребенка от Вайлгора, но про это никто не знает боле. Слухи.

Следующее имя не говорило Моране ни о чем. Брад Боросский, иллин предавший свою землю и народ, принявший себя как хазара. Они наряду с Конрдом Омасским грабили и убивали ничуть не меньше Тангрева. И по слухам именно они примкнули к Гуйтане, когда их позвал Тангрев.

Было в списке Яроны и имя – Азерта Ог-Зерра, сводного брата Норлана и Азата. Ярона так же написала о том, что помимо братьев, у Лота Ог-Зерра, бравого вепса-кузнеца, родилась еще дочь, которую зовут Норра. Где она и что с ней, никто не ведает. Но возможно она жива и стоит ее отыскать, просто чтобы воссоединить семью Ог-Зерров.

Была в этом списке и Гуйтана Оксенбо. А так же ее правая рука, воительница Марикана Руусель. Морана ранее не слыхала этого имени, должно быть они появилось на слуху недавно, а значит Гуйтана серьезно намеревалась взяться за Самси и вернуть трон себе.

Но самое последнее имя несколько выбило из колеи Морану Кайоссу. Самым последним в списке значилось имя – Артон Горст!

Кайосса хорошо помнила о том, как погиб этот храбрый мальчишка, который собирался мстить брагам за отца, а потом неожиданно влюбился в Анэку и пошёл за ней на смерть. Артона пронзила насквозь стрела и он умер на поле брани. Должно быть Ярона просто описалась, список был большой, могла же ошибиться. Насколько знала Морана, у Горста не было родственников, кроме отца. Но может быть они тогда с Анэкой узнали не все, может все же был еще один Горст. Стоило бы проверить эти сведения, да и то, почему Артон Горст находится в опасном списке отступников.

От размышлений Морану отвлек настойчивый стук в дверь. Отложив свиток со списком подальше с глаз, она пошла открывать дверь. На ее пороге переминался с ноги на ногу Конгор.

– Отец хотел назвать меня Кайво, – сказал он задумчиво уставившись на Морану. – По-вепски это значит – прорицатель. Получается, что он знал о моем даре?

Морана пригласила юношу в свою покои и тщательно закрыла дверь.

– Мог и знать.

Конгор помолчал, а затем сказал:

– У меня есть план, как нам избежать смерти. И он тебе не понравится.

Ранним утром на палубе «Пентагры» было прохладно. Они были уже почти три дня в пути, и долгое пребывание Анэки в море ее саму не радовало. Не сказать, что она не любила плавать по морям, это было увлекательно, но только в том случае, когда едешь в путешествие, а не сражаться, кого-то спасать или того хуже, убивать. Такие походы всегда отягощали. Ибо неизвестно что ждало где-то там, на другом конце мира. А там обычно не ждало ничего хорошего.

Пока все спали, а Зор стоя за штурвалом корабля что-то напевал себе под нос, бодрое и веселое, Анэка вспомнила, то, что было вчера. А вчера был хороший рыбный обед и странное поведение Даира. Те слова, что Циана бросила в разговоре как бы невзначай, вчера приобрели почву. Либо, так казалось. Однако, все действия хмельного пирата можно было расценить как обхаживания Анэки. Вот уж чего она не ожидала, так это то, что бравый пират, который спас их всех от смерти, может в нее влюбиться. С чего бы?

Однако рыба, которую наловили Зор и Боско, в порту Чарм, была дюже вкусной и питательной. А вино припрятанное пиратами с прошлых разбойных нападений, в основном на брагов, было еще вкуснее. Наверное поэтому никто не уследил, как пираты захмелели и начали позволять себе лишнее. И не только дело было в словах. Хмель не взял только Боско, поэтому именно он пытался хоть как-то разогнать обнаглевших пиратов. До драки не дошло, но кое-кому пришлось указать на манеры. А когда пираты разошлись по каютам, а Боско встал за штурвал, Даир пригласил Анэку в грузовой трюм, где начал хвастать награбленным за долгие годы. Иллинка с детства не любила хвастунов, они ей казались самодовольными индюками. Но пирату она сказала, что не стоит хвастаться тем, что он отнял у других, пусть даже они сами были ворами. Эти слова немного отрезвили молодого разбойника и пришпорили чувства, которые, казалось, так и рвались наружу.

Даир очень долго ходил вокруг да около, прежде чем напрямую сделать предложение, от которого он был уверен, Анэка не сможет отказаться. Только вот не знал он, что у Анго есть цель, и она не связана с «Пентагрой».

– Я желаю, чтобы миледи плавала с нами по морям и привила нам лучшие манеры. Это упрочило бы иллинскую власть в морях, да и другие бы не называли нас – разбойниками. Соглашайся! Это выгодный союз.

На пьяную голову Даир был горазд раздавать предложения, это Анэка уяснила. Но на трезвую, он был кроток и молчалив. Из чего тут же был сделан вывод, что пират возжелает со временем прибрать иллинку к рукам. А прибрав к рукам женщину, та становится заложницей собственного решения остаться с тем, кто не знает манер и меры в выпивке. Пока пират самодовольно разглагольствовал о том, как можно будет всем показать из место и возвысить профессию пиратства, Анэка тут же красочно вообразила свое незавидное будущее с пиратом. Ее фантазия нарисовала грустную картину, где Анэка – женщина с большим выводком детей, муж пропойца и вор, у которого никогда нет времени на детей, и ее. Он вечно отсутствует, плавает по морям, грабит другие корабли и изменяет ему с гулящими женщинами всех родов, а явившись домой еще устраивает пьяные дебоши о том, что жена слишком много от него требует, а он же добытчик. Он этой картины стало тошно. Поэтому, когда закончивший говорить пират, рванулся к Анэке, чтобы закрепить предложение поцелуем, иллинка вытащив меч, едва не отправила разбойника на тот свет. Она вовремя остановилась, но на шее Даира остался кровавый след.

Анэка не терпела трех вещей в мужчинах. Трусости, бахвальства и когда те распускали руки в пьяном угаре. На пути ей попадались смельчаки и воры, глупцы и самодовольные болваны, влюбленные дураки и действительно достойные. Но пират был собрание из всех их. Не смотря на спасение из-под Шантильских шахт, Анэке не понравилось то, что пират делал подобные непристойные предложения девушке, которую он совсем не знал. Да и не пытался. Зато он пытался соблазнить Анэку, и не раз за три дня. Словно он и до этого искал себе спутницу его морского разбоя, но почему-то решил, что Анэка согласится на то, чтобы прыгнуть к нему в койку. Вот уж чушь!

Трехольтский меч остудил пыл пирата-иллина. Да и хмель немного сбил.

– Чтоб больше такого не было, а то останешься без головы! – предупредила Анэка, серьезно глядя на пирата.

Вот тогда и показалось иллинке, что перед ним никакой не пират. А пиратка…

Эта мысль едва ли могла просуществовать долго в голове у Анго. Она воспринимала Даира, ровно так, как он себя подавал. А подавал он себя именно юношей, с отвратными манерами, жестами и похабными шутками. Да и вино хлестал аки мужик. Анэка никогда не видела чтобы женщина, даже самая зачуханная и забитая жизнью, позволяла себе опуститься до подобного образа жизни. Но конечно же, она понимала, что мир странный и нелепый порой, он выкидывает в свет странных существ, которых и по полу сразу не различишь.

Уже придя в каюту, где все давно видели сны, Анэка долго не могла уснуть от того, что ей показалось. Сон ее сморил только тогда, когда она начала мыслить о том, что ей нужно в отправляться в Джант, после Шуи. Именно в Джанте у магаров, она желала зимовать. И если бы Циана и Фогг пошли с ней, она была бы не против, но заставлять конечно никого не станет.

И вот, когда наступило утро и Анэка выбралась на палубу, чтобы подышать морским ветром, она подумала о том, что Даира запросто могли заставить такой образ жизни вести. Кажется легенды говорили о том, что у Баромира Сангрема было двое сыновей. Оба погибли на войне, возможно это и привело славного морехода к тому, что он не желал смиряться с тем, что у него более нет сыновей.

– Тебе показалось, – отмахнулась Циана, когда Анэка поделилась с ней. – Слишком много мы вчера выпили этой морской браги. Не верю я, что этот бравый юнец, который хлещет вино, аки богатырь какой, может оказаться девицей. Да бес тебя попутал, Анго!

И правда, море иногда казалось вытягивало все силы. А когда человек без сил, что только не может померещиться. Да еще хмель дал в голову. Все могло быть. Но внутреннее ощущение говорило, что не показалось. И Анэка не знала чему верить: разуму или сердцу.

Шуя показалась на горизонте уже после обедни. Анэка очень порадовалась тому, что Даир не присоединился к ним, в трапезу. Скорее всего он не стал являть остальным вчерашние подвиги, но Зор ответствовал, что скорее всего, после Шуи, «Пентагра» отплывет в Саламант, бахрейцы обещали продать лучшее вино, а то сейчас трюмы пусты.

– Не здоровится ему что ли? – интересовалась Циана. – Даже прощаться не выйдет?

Зор ответил коротко и быстро.

– Дела. Простите его за это.

Анэка лишь усмехнулась, понимая, что бравый пират не желает прощаться с ними. И, кажется. Она знает почему. В любом случае, она благодарна им всем, но ей нужно пробыть в Шуе всего пару дниц, а после отправляться в Джант. Она очень хотела найти Альго.

Конец седьмой части.

====== Часть восьмая. Братство крови. ======

1.

Шуя иногда казалась какой-то странной необычной землей. Где многие говорили на незнакомом языке. Анэке никогда не нравились шуверы, многие из них были воры по роду, и передавалось воровское наследие из поколения в поколение. Но это скорее так люди говаривали, не все далеко шуверы были на руку не чисты. Свой сорняк в каждом роду найдется. Дайр вот тоже иллин, но манерами далек от жителей Иллиара.

– Обождите, – окликнул друзей Боско.

Анэка и Фогг обернулись на него.

– Мне с вами надобно остаться.

– Зачем нам пират на суше? – удивился Фогг.

Ему, как и Анэке хватило соседства с пиратами на судне и не более хотелось, продолжать дружбу на суше. Но потом Анго подумалось, что Боско с его знаниями морей и пиратского промысла может пригодится им.

– Я здесь знаю хороших шуверов, они мои друзья.

Никто боле возражать не стал, все были измечены водным путем. Хотелось побыстрее найти ночлег и подкрепиться.

– Давно в Иллиаре не был? – спросила Анэка, пока они шли по главной улице Шуи.

– Давеча, – ответствовал Боско. – Многие лета, на самом деле. Я только вырос там, а позже ушел странствовать.

– С Даиром?

– Нет, сперва на другом судне “Боно Крадо”, это зеланское судно. Они рыбу ловили, мастер Крайт Мудд научил меня всему морскому ремеслу.

– А я полагал, что зелане – миф, – улыбнулся Фогг. – А вон оказывается как.

– Они почти все рыбаки, этим живут, этим же и питаются. У них есть еще народность внутри зеланов – веги. Они же чурды. Искусные немиги.

– Кто? – едва не хором переспросили Анэка, Фогг и Хайдад.

– Люди, которые способны внушать другим людям что угодно, – со знанием дела пояснил Боско.

Когда он что-то рассказывал, его серые глаза становились словно зеленые и светились азартом. Может быть прав был Фогг, говоря еще не судне, что пираты ведьма умны и много знающе.

Высокий Т`ырса почти всю дорогу до ночлега нес на руках спящую крепко Наиру, Элезия же хоть и прихрамывала сильно на ногу, но шла сама и от помощи кого бы то ни было отказалась.

– Чи ни калика, дийду.

Элезия производила впечатление очень храброй молодой девицы, все же до того, как встретить их, она собиралась организовать побег из шантильских рудников, из которых просто так не выбраться. Анэке было трудно понимать ее салахский язык, который местами был неузнаваем совсем, тем не менее, по иллински и вепски она тоже говорила, то видно плохо.

– Каким путем ты попала в рудники? – нагнала ее Анго.

– Як полоняка, готувала повстаня илин против брагив. Сихопили.

– Ты красивая! – не удержалась от слов Анэка. – Очень.

– Дякуево.

Боско привел их в статный дом, в целых три этажа высотой. Дом был построен из вытесанных каменных блоков в три обхвата шириной и столько же высотой*. Оказалось пират неплохо знал шуверский, впрочем негоже было дивиться, ибо он пират, и знал видимо немало языков путешествуя с Даиром.

Хозяина звали Улуп. Он был коренным шувером и ему этот дом перешел по наследству. Внизу дома располагалась харчевня, на втором этаже – лекарня, а на третьем можно было снять несколько комнат. Боско заверил, что оплатил две ночи в этом заведении, которое называлось “Ромуло”, что с шуверского означало “Братья”.

Конгор был прав, его план Морана назвала “последним делом труса”, однако после почти часа препираний, она поняла, что это единственный шанс сохранить и войско и Конгора и остальных. Если они через несколько дней вступят в бой с Гуйтаной и ее войском, никого не останется в живых. А если и останется кто-то, он будет казнен в плену. Самси потеряет кнеса, а вепсы – веру в своего царя. Единственное, что боялась Кайосса, это то, что если они осуществят этот план и не смогут внутри клана Гуйтаны адаптироваться, они так же потеряют все.

– Надо созвать вече, – сказала Морана. – Ежели мы собираемся это сделать, об этом должны знать все.

– Добро. Но есть еще кое-что, миледи, что тебе стоит знать.

Морана было расслабившись, напряглась снова.

– Что же это?

– К нам, возможно, соберутся примкнуть иллины, гриды, магары, путары и борхи. А значит, мы должны им всем разослать депеши, предупреждающие о том, чтобы они действовали согласно плану. Депеши должны быть доставлены лучшими вестецами Самси. Иначе, мы рискуем потерять уважение тех, кто не получит депешу в срок и не будет уведомлен о том, что мы сдадимся врагу лишь для того, чтобы этого врага сломить изнутри.

Морана покачала головой.

– Значит, мы должны браться за составления депеш немедля, иначе в срок нам не поспеть. Придется привлекать старейшин. Ты готов к этому? Они будут спрашивать тебя о том, сможешь ли ты поднять руку с мечом и жениться не дожидаясь пока тебя убьют на войне.

– Я скажу как есть, – ответствовал Конгор. – Я не смог жить с женщиной, мне нужен только Кронго. Я решил бороться за свое счастье и если я проиграю, так тому и быть. Но я во всяком случае не пойду против своего сердца, как это делал некогда мой отец.

– Твой отец?

– Он не любил мою мать, они просто сошлись на благо Самси. Я не хочу так. Кронго я выбрал сердцем и не буду счастлив с другой женщиной, даже если она будет самой красивой на земле.

– Осторожно! – проговорила Морана. – Играешь с огнем. Можешь не только шкуру подпалить...

– Я принял решение, – закончил Конгор и встал. – Я зрю будущее, у нас не так много времени. Нужно вече и готовить депеши. У тебя есть вестецы на примете? Если да, то самое время назвать их имена.

Морана ведала, что семь старейшин это великие люди, которые не воевали, но многое решали в Самси, как и в любом другом городе, будь то Иллиар или Путария. Но чего не знала вепска, так это то, что Гуйтана и здесь приложила руку к тому, чтобы у нее был козырь в рукаве. Ярона знала это, но ей было не суждено донести сие знание до ушей Конгора или Мораны.

– Перед тем, как пойдешь в пещеру к старейшинам, ответь мне, Конгор, знаешь ли ты о том, что у тебя есть сестра?

Конгор не изменился в лице, не просиял или не удивился. Его эмоции многое сказали бы несведущему, но Морана поняла, что точно парень не знает, жива ли его сестра или уже нет. Видимо на близких людей дар не всегда распространялся, либо Вилрайн таки блокировала подобные сведения. Второе было даже гуманно.

– Я слышал, что она родилась предо мной, но я не ведаю, что с ней произошло после. Здесь мой дар молчит. А почему ты спрашиваешь?

– Потому что если бы она была жива, могла бы подмочь нам.

– Нет, – отрезал парень. – Здесь мою ношу нечего скидывать на другие плечи. Ты сама говорила, что это мой крест и я должен нести его в одиночку, пока старейшины не решат, что нечестивцу есть место на троне. Ты сама так сказала, миледи.

Конечно, Морана помнила. Но сейчас она подумала о том, что видимо принял во внимание и Конгор. В преддверии войны с Гуйнаной и брагами-повстанцами был хороший жребий сказать старейшинами правду о том, почему Конгор до сих пор не нашел себе жену. Старейшины хорошо понимали всегда, что самое главное, чтобы выжил народ, без него нет ничего. И кнеса тоже нет.

– Будь осторожен, парень. Старейшины все же не первый день на свете живут, могут не понять. Тщательно подбирай слова, иначе закончишь жизнь слишком быстро. Ты понял?

– Я понял, – коротко ответил Конгор, смотря поверх головы Мораны на Кронго. – Приготовь вестецов, пока я буду вести разговор со старейшинами.

– Добро, – кивнула Морана, смотря как белокурая голова Конгора скрылась под сводами пещеры, где заседали старейшины.

*обхват – примерно метр на метр.

2.

Спустя две дницы.

Снова оказаться на корабле было сродни долгому нескончаемому дню. В Шуе они пробыли совсем ничего и хотя Боско оплатил им и харчевню и лежанки, оставить шуверский край было хорошо. Анэка недолюбливала шуверов из-за из воровской сущности. И хотя, за время проведенное в “Ромуло” никто ничего у них не крал, все равно не хотелось здесь надолго задерживаться.

Нужный им корабль отплывал на рассвете и друзья успели на него. Но вот только пришлось Наиру снова напоить зельем, чтобы она не устроила погром и не выбросилась в море сама. Эта девица явно не знала манер, словно всю жизнь в пещере с волками прожила. У Анэки была идея бросить ее прямо в Шуе, но она обещала довезти Наиру до Магар-Дола, где разыскать их с Софитой мать – Люцию. И вот тогда ее миссия будет выполнена.

Бравый Т`ырса вместе с Боско решили немного погостить в Шуе, однако даже не сговариваясь уверили друзей, что нагонят их через четыре дня, уже в Магар-Доле. На самом же деле, Боско ждал вестей от Даира. А Даиру в Иллиар пришла депеша из Самси о надвигавшейся войне с брагами. Боско решил, что если что, им надо уговорить магаров пойти на войну с ними.

Анэка была рада остаться в одиночестве. Хотя была она одна на палубе недолго.

– Здравия, попутчица!

Не хотелось Анэке сейчас с кем-то говаривать, но когда она обернулась на подошедшую к ней, поняла – придется. Девушка явно могла выбрать другого слушателя, ибо на палубе были купцы и пилигримы побогаче, да и явно с более благими намерениями, чем у Анго.

– Я нарушила твой покой раздумий? – тут же осеклась она. – Прошу простить, но вы мне показались хорошим собеседником на время путешествия. Ежели не так, простите.

Девушка была невысокая, с ярко рыжей шевелюрой, некоторые локоны которой были заплетены в небольшие косички, видимо чтобы в глаза не лезли. Ветра на корабле холодные и вечно трепали волосы так, что потом не расчесать несколько дней. Глаза были темные, а на лице – мирты (веснушки – примечание автора). На вид ей было не более, чем самой Анэке и девушка явно направлялась в Магар-Долл не за тем, зачем туда оправлялось большинство.

– Неужто более не с кем разделить разговор, акромя меня? – спросила Анэка, когда девушка было решила, что разговора не выйдет.

– Вы единственная девушка на палубе, – кивнула на остальных она.

– Это так важно?

– Для разговоров – да, – уточнила рыжеволосая. – Меня зовут Захария. Можно узнать твое имя?

– Для чего оно тебе? – перевела Анэка взгляд обратно на светлую даль.

Ей думалось о том, что где-то там Кайосса возможно нашла покой в объятиях Гуйтаны, или же судьба совсем могла развести их по разные берега. Надо было жить дальше и не обдумывать желание найти Морану снова. Но мысль об этом не покидала Анэку никогда с того момента, как они простились. Должно быть Кайосса иногда тоже вспоминала о ней. Так хотелось думать.

– Анго! – позвал ее Фогг, высунувшись из люка трюма внизу. – У нас тут небольшая заминка. Не подойдешь?

Наверное Анэка в силу своей доброй натуры и иллинских корней всегда верила в хорошую сторону людей, но сейчас ее вера могла сильно отразиться на всех, кто путешествовал с ней.

В небольшой каморке трюма, где разместились было ее друзья, Наира захватила в плен Хайдада. Этого полноватого, иногда неуклюжего парня, который был больше философом, чем воином. И который помогал Наире больше, чем кто либо.