Текст книги "Игра на выживание (СИ)"

Автор книги: Алексс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

"Но ведь ещё вчера была... – подумала она, чувствуя, что самым предательским образом её глаза начали увлажняться. – Без воды нам с братом не выжить"

Возможно, девочка ещё долго стояла бы перед краном умывальника, шмыгая носом, но услышав ритмичную музыку, доносящуюся снаружи, тут же выскочила в коридор.

"Может, хозяева вернулись? – подумала она с надеждой. – Тогда мы с Мареком спасены. Взрослые всегда знают, что нужно делать в самых сложных ситуациях!"

Стремительно спустившись по лесенке на первый этаж дома, она сразу отправилась на кухню, откуда и раздавались ритмичные звуки.

– Ну сколько можно спать... – недовольным голосом сказал Марек, увидев сестру. Он сидел в большом кресле, а на его коленках лежал небольшой радиоприёмник.

– А ты что здесь делаешь? – спросила девочка, посмотрев сначала на брата, а потом на то, что находится у него в руках.

– Жду, когда ты проснёшься, – ответил Марек, убавив громкость звука, чтобы спокойно разговаривать, не перекрикивая музыку. – Я слышал, как ты хлопнула дверью наверху, и включил музыку, чтобы тебе было не так грустно.

– А почему ты решил, что мне должно быть грустно? – удивилась Мирослава, пытаясь изобразить на своём лице улыбку.

Марек посмотрел на сестру укоризненным взглядом.

– Я тебе вчера сказал, что этот дом нам не подходит, а ты меня даже слушать не захотела...

– Но ведь мы первым делом проверили, что здесь есть вода и электричество, – сказала девочка, пытаясь оправдаться перед братом, который был младше её на три года. – Ты же сам согласился здесь переночевать?

Мальчик улыбнулся:

– Теперь понимаешь, почему я не стал спорить?

– Угу... – промычала сестра, понимая, что возражать ей совсем не хочется.

Мальчик поставил работающий радиоприёмник на стол, и сказал:

– Сейчас мы позавтракаем, а потом пойдём искать настоящий дом, в котором можно жить.

Подойдя к холодильнику, он открыл дверку, достал оттуда яйца, хлеб и масло.

– Пока я делаю бутерброды и кипячу воду для чая, ты пожарь яичницу, – сказал мальчик, повернувшись к сестре.

– Воды нет... – покачала головой Мирослава.

Марек открыл дверцу шкафа, находящегося под широкой столешницей рядом с холодильником, и достал оттуда пластиковую бутылку с минералкой:

– На чай хватит!

Немного помучавшись с тугой пластиковой крышкой на бутылке, мальчик вылил воду в чайник, уже стоящий на газовой плите. Повернув ручку, он нажал на кнопку поджига, и после едва слышного треска появилось голубое пламя. Мирослава смотрела на огонь, как на чудо. В этот момент Марек обернулся и сказал жалобным тоном:

– Слава, я есть хочу...

Девочка улыбнулась, и направившись к плите, сказала:

– Какой ты смешной, когда так говоришь...

Плотно позавтракав, брат с сестрой отправились искать дом, который более подходит для жизни в сложившихся обстоятельствах. На этот раз они не стали с собой брать ничего тяжёлого, и прогулку назвали разведкой. Деревня, расположенная в непосредственной близости от железной дороги с одинокой электричкой, стоящей посреди заросшего бурьяном поля, оказалась небольшой, но очень современной, даже несмотря на то, что в основном здесь преобладали одноэтажные постройки, а двух и трёхэтажные можно было сосчитать по пальцам. Неприятной новостью стало то, что все проверенные дома оказались подключенными к центральному водопроводу, и поэтому колодцев рядом с ними не оказалось. Несмотря на то, что вдалеке стояла совершенно обычная водонапорная башня, вода из кранов всё равно не текла. Мирослава предположила, что там стоит какая-то автоматика, которая без электричества не работает, и Марек с ней согласился. Потратив на поиски уже более трёх часов, девочка спросила:

– Не пора ли перекусить?

Мальчик показал рукой куда-то вдаль, и сказал:

– Давай вон тот дом посмотрим!

Девочка устремила взор туда, куда показал брат, и с сомнением в голосе произнесла:

– Мне кажется, это не дом, а какой-то сарай или конюшня...

– Сначала проверим, а потом сразу пообедаем.

– Хорошо! – согласилась сестра.

Постройка действительно оказалась чем-то вроде большого кирпичного сарая с дощатыми дверьми в два человеческих роста, на которых висел ржавый замок. Зато сразу за ним обнаружился небольшой симпатичный домик. Такой, как рисуют в книжках – с черепичной крышей, распашными ставнями и цветочными горшками на окнах. В сравнении с тем домом, в котором они недавно ночевали, этот казался совсем крошечным.

– Слава, смотри! – Марек показывал пальцем под высокое дерево, стоящее рядом с домом.

– Вижу, – ответила девочка, ничуть не удивившись находке брата. – Колодец! Самый обычный.

Мальчик уже открыл калитку и направился по дорожке к дому.

– Только бы там была вода, – сказал он на ходу, – иначе и этот дом не подойдёт.

Колодец оказался самый настоящий – с ручкой снаружи, деревянным бруском внутри и намотанной на него железной цепью, заканчивающейся обычным ведром. Вода находилась на глубине примерно трёх-четырёх метров, и Марек первый раз в жизни испытал эту систему в действии. Наполненное ведро оказалось очень тяжёлым, и Мирослава помогла брату его вынуть наружу. Попробовав воду на вкус, мальчик сказал:

– Слава, попробуй! В кране совсем не такая, эта вкусная.

Девочка зачерпнула ладонями воду и приложила к губам:

– И правда, вкусная, – умыв лицо первый раз за день, она сказала, – теперь осмотрим сам дом, можно ли в нём жить.

Глава четвёртая

В спальне царил жуткий беспорядок. Левая тумбочка была завалена коробками с дисками, обложки которых явно указывали на весьма специфический характер записанных на них фильмов. На полу валялись распечатанные картонные коробки с предметами всех цветов и размеров, о способах применения которых можно было бы легко догадаться и без инструкции по применению, исключительно по внешнему виду. С правой стороны от кровати – на другой тумбочке стояла пара бокалов и несколько бутылок со спиртными напитками разной крепости – от сладких ликёров с блестящими этикетками до очень дорогого виски. На кровати лежали распечатанные пакеты из-под нижнего белья, а их разнообразное по форме и степени приличия содержимое было раскидано по полу и даже висело на высокой зеркальной створке шкафа, перед которым стояла обнажённая девушка с лицом, выражающим полную безысходность.

"Такое богатство, – подумала она, осматривая своё стройное тело, – и никому не нужно..."

Повернувшись к зеркалу спиной, она немного повиляла бёдрами, изображая какой-то танец, после чего сделала шаг к кровати и плашмя упала на неё, как фонарный столб, неожиданно потерявший опору. Уткнувшись лицом в мягкое одеяло, Элина уже не могла сдержать слёз:

"Что за наказание такое, почему именно я? За какие такие прегрешения..."

Перевернувшись на спину, и глядя в потолок, девушка мысленно просматривала документально-художественный фильм, в котором играла главную роль, а героиня – это она сама. Некоторые эпизоды Элина проматывала на высокой скорости, на других замедляла воспроизведение и даже ставила на паузу.

Произошедшее с ней до пятилетнего возраста, вспомнилось лишь в виде неясных, но ярких вспышек, как огни фейерверка, которые тут же блекнут и рассыпаются в пыль. Никакой смысловой и художественной нагрузки они не несли. То есть – самое обычное раннее детство, которое было у всех.

Первое серьёзное воспоминание, запечатлённое в памяти во всех подробностях, случилось как раз тогда, когда Элине едва исполнилось пять лет. Тогда она впервые со всей отчётливостью поняла, что мальчики и девочки устроены не совсем одинаково. Когда в малышовых группах детского сада все садились на горшки, это казалось настолько естественным, что не вызывало никакого интереса. Первый раз голого мальчика Элина увидела в деревенской бане, куда они с мамой сходили всего два раза. Тогда они летом жили у бабушки в деревне, где не было никаких привычных городских удобств, которые она считала чем-то обязательным.

Баня располагалась в большом двухэтажном доме с колоннами, когда-то давно принадлежавшем очень богатому местному пану. После войны всё поместье национализировали и на его землях организовали сельскохозяйственный кооператив, а сам дом использовался под нужды деревенской управы. Весь первый этаж здания занимала мэрия с паспортистом, бухгалтерами, соцработником, техниками и юристом. На втором располагался медицинский кабинет с фельдшером, и даже была специальная комната с высоким креслом и яркой лампой, где принимал стоматолог, приезжавший в деревню раз в месяц. В правом крыле здания находился большой зал со сценой – там иногда устраивали собрания членов кооператива, а по праздникам и выходным – танцы. Слева от дома располагалась котельная с высокой кирпичной трубой и большим железным бункером под уголь. Она не только отапливала здание зимой, но и снабжала горячей водой прачечную, которую впоследствии переоборудовали под деревенскую баню с одним общим помещением. Работала она всего два дня в неделю – в субботу там мылись мужчины, в воскресенье – женщины. В те времена в деревне ещё не было водопровода, и поэтому баня пользовалась огромным успехом у местных жителей.

Несмотря на то, что можно было помыться и дома, этот вариант бабушка отвергла наотрез, отправив свою родную дочь с внучкой в настоящую баню. Мама спорить не стала и уже через полчаса маленькая Элли сидела посреди огромного заполненного густым паром помещения в большом оцинкованном тазу, гоняя по нему зелёного резинового крокодила, привезённого с собой из города. Когда играть надоело, она начала озираться по сторонам и увидела справа от себя мальчика, тоже сидящего в тазу с тёплой водой. Возможно, девочка не обратила бы на него никакого внимания, но в этот момент к ребёнку подошла его мама и подняв за руку, начала намыливать мочалкой. Увидев, что между ног мальчика что-то болтается, маленькая Элина посмотрела на себя и убедилась, что у неё ничего не изменилось. Потом подошла мама и начала намыливать её саму. Девочка заметила интерес со стороны мальчика, который тоже внимательно её рассматривал. Для пятилетнего ребёнка новая информация оказалась неожиданной и требующей глубокого осмысления, чем Элли впоследствии и занялась. Через неделю она сама попросилась идти в деревенскую баню, чему мама удивилась, но спорить не стала. В тот день девочку постигло первое в её жизни глубокое разочарование – того мальчика в железном тазу она больше никогда не видела. Вернувшись в город, пятилетняя Элина с особым вниманием наблюдала за мальчиками в детском саду и убедилась, что никакой ошибки нет – у них действительно между ног совсем не так, как у неё. Вскоре девочка перестала об этом думать.

Будучи этническим греком, отец Элины знал несколько языков и работал водителем в крупной транспортной компании, поэтому дома появлялся крайне нерегулярно. Когда он возвращался из рейса, это всегда был праздник – он хватал дочь большими руками, поднимал к потолку, а потом прижимал к своей колючей щеке, говоря:

– Моя маленькая принцесса! Когда ты вырастешь, станешь прекрасной царицей, и весь мир будет лежать у твоих ног!

Отец был очень красивым мужчиной с орлиным носом, который передал дочке по наследству. Долгое время этот "подарок" Элине доставлял лишь несчастья – ещё в детском саду какой-то местный остряк назвал её вороной, и это прозвище надолго прицепилось, отравляя жизнь девочки даже в школе, что, конечно же, отразилось на её характере не самым лучшим образом.

После случившегося в деревенской бане, девочка уже несколько иначе смотрела на своего отца. Теперь он был не просто любимый папа, а мужчина, который отличается от мамы. Начиная с шести лет, все самые яркие детские воспоминания Элины были так или иначе связаны с её отцом. Особенно она любила плескаться в ванной, когда папа был дома. Элли сама звала его, чтобы он помог ей намылиться, хотя девочка уже вполне могла бы справиться и сама. Маму она тоже любила, но воспринимала, скорее, как нечто привычное и повседневное. Те ласки, которыми одаривала девочку мать, не вызывали у неё того фейерверка чувств, которые возникали от близости с отцом. Его грубые руки, плохо выбритая щека и запах... его Элина искала во всех мужчинах, с которыми встречалась, но так и не нашла.

Лишь однажды нечто подобное она учуяла в Войцехе – том самом, что работал автослесарем. В тот день Элина проходила на своём "Опеле" какое-то плановое ТО, оказавшись невольным свидетелем занятной сцены, когда симпатичный парень атлетической внешности менял масло на дизельном "Мерседесе" и пролил его себе на комбинезон. Громкие комментарии в адрес автомобиля, сдобренные отборным матом, сразу выделили Войцеха на фоне остальных автомехаников. В какой-то момент Элине показалось, что она, наконец, нашла того, кого сможет полюбить по-настоящему... Буквально на следующий день этот запах был тщательно отмыт мылом, шампунем, стиральным порошком и забрызган дешёвой туалетной водой с неприятным сладковатым душком. Роман оказался каким-то совсем унылым и продлился менее двух недель.

Позже она всё-таки нашла источник запаха из детства – так пахла отработка дизельных моторов – старое машинное масло, которое периодически менялось на новое.

Свой первый оргазм Элли испытала в двенадцать лет. Конечно, тогда она ещё не знала, что с ней произошло, и даже подумала, что заболела какой-то странной болезнью.

Случилось это на уроке литературы, совершенно скучном предмете, на котором подробно разбираются произведения давно умерших чудаков, писавших всякие глупости. Как ни силилась девочка понять, зачем ей нужно знать тайные помыслы персонажей, которых в действительности никогда не существовало, так и не поняла, даже после того как закончила школу. Схожее мнение она имела и в отношении истории – предмета о том, что прошло безвозвратно. Убеждённость преподавателя истории в том, что на ошибках прошлого можно чему-то научиться, вызывала у всех девочек в классе кривую усмешку. В отличие от мальчиков, они уже тогда твёрдо знали, что глупость человеческая – болезнь неизлечимая, а потому изучение поступков и помыслов людей – реальных или вымышленных – пустая трата времени.

Сейчас Элина вряд ли могла вспомнить, о чём говорилось на самом уроке, но тогда она вдруг почувствовала неимоверную тяжесть внизу живота, будто бы её тисками сдавило между ног. Решив, что ей просто очень сильно захотелось в туалет, девочка попросилась выйти из класса, сославшись на боль в животе, что отчасти было правдой. Дойдя до туалета и сев на унитаз, она пыталась выдавить из себя хоть каплю мочи, всё ещё не понимая, что с ней происходит. Напрягая мышцы нижней части живота, она вдруг почувствовала, что эта давящая боль заставляет дрожать всё тело и доставляет какое-то совсем непривычное ощущение – за болью скрывается что-то очень приятное. Как такое может быть, она не могла понять, но теперь хотелось, чтобы боль ещё немного усилилась, а вместе с ней и то, что за ней прячется. Проведя рукой по уже начавшей увеличиваться груди, она обратила внимание, что сейчас её соски торчат самым неприличным образом, выпирая через обтягивающую блузку. Дотронувшись пальцем до одного из них, она удивилась, насколько он твёрдый. Попытавшись его немного размять, Элли резко задержала дыхание, чтобы случайно не вскрикнуть – внизу будто прорвало плотину. Её тело содрогалось в такт волнам, накатывающим снизу вверх – вторая, третья, четвёртая. Пятая волна оказалась последней.

Девочка сидела на унитазе, глубоко вдыхая и чувствуя во всём теле такую слабость, будто только что пробежала стометровку в полную силу. Вместо мочи в дырку унитаза капала какая-то слизь, на оттирание которой с себя ушло не меньше метра туалетной бумаги. И всё равно Элли не была полностью уверена, что внутри ничего не осталось и трусы не запачкаются. Затем пришла очередь рук, их она тщательно отмывала с мылом под струёй тёплой воды из крана.

Звонок прозвенел в тот момент, когда она обильно мочила лицо холодной водой, чтобы смыть с него нездоровый румянец – щёки и лоб горели, и этот огонь требовалось срочно потушить. Во всяком случае, попадаться в таком виде на глаза одноклассникам совсем не хотелось. Достав из кармана носовой платок, Элли намочила его, приложила к своему лбу, и пошла в направлении раздевалки, надеясь, что никого из знакомых по дороге не встретит.

Придя домой, девочка заперлась в ванной комнате, разделась и залезла под тёплый душ, поливая себя водой из лейки и трогая руками везде, где ещё недавно чувствовала необычные ощущения. Сунув ладонь между ног, она провела пальцами снаружи и даже пощупала внутри. Подёргав кожу в этом месте во все стороны, она не почувствовала вообще ничего, будто бы всё происходившее с ней полчаса назад просто приснилось. Потрогав свои соски, она с трудом верила, что ещё недавно они могли быть твёрдыми.

Через неделю после того случая у Элины случились первые месячные. Изобразив на своём лице жалость к дочери, мама сказала:

– Вот и у тебя начинается взрослая жизнь... со всеми её ежемесячными прелестями.

Папа наоборот, очень обрадовался:

– Наша красавица стала совсем большой. Это обязательно нужно отметить!

Через два дня он привёз из Германии красивую коробку с прокладками специально для любимой дочери. В этот раз он долго смотрел в глаза девочки, а потом поцеловал почти по-настоящему – в нос.

Школьные воспоминания Элина чётко делила пополам – до и после шестого класса. Ещё в пятом она продолжала быть "вороной" – предметом насмешек всех мальчишек в школе, особенно малышни, снующих везде как тараканы и повторяющих за старшими любую глупость. Ровесники и те, что постарше, уже не спешили вслух произносить это слово, ведь многие из них за это не раз получали по носу и другим частям тела. Максимум, на что их хватало – кривые усмешки в адрес проходящей мимо Элли. Девочки-одноклассницы её жалели, что тоже было невыносимо, но это приходилось терпеть.

Всё изменилось, когда Элли пришла в школу после летних каникул.

Буквально за неделю до начала учебного года вся семья вернулась из путешествия по Европе, которое папа устроил любимой жене и дочери, взяв на работе отпуск настолько длинный, насколько вообще возможно. За этот месяц Элина сильно загорела, а её волосы от постоянного купания в солёной воде приобрели какую-то удивительную жёсткость и особый блеск. За лето тело тоже немного изменилось – девочка заметно подросла, а ещё недавние бугорки на груди превратились в нечто более оформленное. Правда, сама Элина этим изменениям особого внимания не придала, по привычке считая, что зеркало существует лишь для того, чтобы напоминать о человеческом несовершенстве. Во всяком случае, её "папин нос" каким был, таким и остался – орлиным.

Первый день в шестом классе оказался вовсе не таким, как ожидалось. Сначала она не поняла, что случилось – странные взгляды не только мальчиков, но и девочек, а самое главное – ни одной кривой усмешки в её адрес, что было приятно, но непривычно. Когда к ней подошла Мария – первая красавица класса и пригласила на свой день рождения, который будет только в следующем месяце, Элина даже не сразу сообразила, что ей ответить. На розыгрыш это не походило, но и правдой тоже не могло быть. Пробормотав что-то из разряда: "Я подумаю", она пошла в класс, села за свою парту и крепко задумалась. Тут же к ней подсел Карел, который обычно находился сзади и громко гоготал, когда кто-то задирал Элину. Сейчас это был уже совсем другой Карел – робкий и застенчивый.

– Что тебе? – спросила девочка.

– Элли... – мальчик долго пытался подобрать слова, и наконец промямлил, – давай дружить...

Это было уже слишком, и девочка усталым голосом ему ответила:

– Карел, иди ты... на улицу. Проветрись!

Придя из школы домой, Элина пошла в ванную комнату и посмотрела на себя в зеркало более придирчиво, но ничего такого, ради чего с ней можно дружить, а уж тем более, приглашать на день рождения, обнаружить не смогла. Орлиный нос по-прежнему находился на положенном ему месте, разве что на фоне смуглой кожи и копны блестящих чёрных волос сейчас уже не выглядел нелепо, скорее симпатично. Пройдя в спальню родителей, девочка встала перед зеркальной дверью стенного шкафа и вдруг поняла, что маленькое зеркало отражает действительность совсем не так, как большое. Каждая часть её тела по отдельности выглядела, как и раньше, но все вместе складывались в единое целое – нечто привлекательное и очень соблазнительное. Элина вертелась перед зеркалом так и этак, до сих пор не веря, что это она сама такая, а не пришедшая к ней в гости подруга-красавица.

– Начинается новая жизнь! – сказала девочка своему отражению, загадочно улыбнувшись.

День рождения Марии запомнился Элине во всех деталях, как событие довольно странное. Первая часть праздника по традиции прошла с родителями одноклассницы и мало отличалась от всего того, что происходило из года в год с незначительными вариациями. Всё изменилось, когда девочки и мальчики остались одни. Откуда-то появилось пиво, водка и вино. Настоящие танцы в обнимку, а через какое-то время, снова обнимание, но теперь с унитазом, и выплёскивание в него различных кулинарных изысков, ещё недавно украшавших праздничный стол. Будучи дочерью самого настоящего грека, Элина знала вкус вин и то, что случается от чрезмерного их употребления, поэтому, когда подростки дорвались до алкоголя, она лишь делала вид, что пьёт. Изображать из себя немного пьяную девочку не составило никакого труда, что заметно украсило всё последующее действо. Пьяные мальчишки признавались ей в любви, звали на свидание, даже предлагали заняться сексом, лишь теоретически представляя, что положено делать в таких случаях, и многое другое. Драка между ними стала кульминацией праздника, после чего их с вещами выставили за дверь.

Сама именинница весь вечер вела себя несколько скованно – в играх участвовала неохотно, часто отказывалась танцевать, почти ничего не пила и не ела. Признавая в Марии красавицу, мальчики робко предлагали ей своё общество, и она очень деликатно им отказывала. Когда наступил вечер, оставшиеся девочки начали собираться домой, подолгу приводя себя в порядок в ванной комнате, искренне надеясь, что их родители не заметят специфических запахов и других следов былого веселья. Так как Элина практически ничего не пила и была совершенно трезвой, ей и вовсе не требовалось "чистить пёрышки", поэтому она сразу подошла к имениннице, чтобы поблагодарить за приятно проведённый вечер и попрощаться. Голубоглазая девочка с волосами цвета янтаря взяла Элли за руку и попросила остаться, чтобы помочь убрать со стола и помыть посуду. Немного удивившись такому предложению, гостья не стала сопротивляться и согласилась.

Когда все ушли, вместо того чтобы начать прибираться, Мария подошла к столу, налила вино в два высоких фужера, взяла один, а второй подала Элине.

– За весь вечер я не сделала ни глотка, – сказала девочка негромко, – ты тоже не пила, я наблюдала за тобой. А сейчас давай выпьем по-настоящему, и всё-таки отпразднуем мой день рождения.

Теряясь в догадках, что всё это значит, Элли поднесла бокал к губам и сделала пару глотков. Затем улыбнулась и сказала:

– За твоё рождение, Мария!

Стоящая напротив девочка тоже улыбнулась, и ответила:

– Называй меня Маришкой, так мне больше нравится! – после некоторой паузы она добавила: – Ты знаешь, это самый лучший день рождения в моей жизни...

Пожав плечами, Элли хотела что-то ответить, но стоящая напротив девочка отрицательно покачала головой, и приложив палец к губам, сказала:

– Молчи! Это мой день рождения и поэтому говорить буду я. А ты послушай!

В тот вечер Элли с удивлением узнала, что на протяжении последних двух лет у неё была тайная поклонница. Причём, никто иной, как девочка с большими голубыми глазами и волосами цвета янтаря. Если бы это сказала не сама Маришка, а кто-то другой, Элина не задумываясь надавала бы клеветнику по носу, независимо от того, мальчик это или девочка. Просто потому, что такими вещами не шутят! И действительно, Элина вспомнила очень давнюю робкую попытку Маришки подружиться с ней, но посчитав это проявлением жалости к себе, жёстко отвергла. Конечно, она мечтала иметь настоящую подругу, с которой можно делиться секретами, сплетничать и обсуждать что-то интересное, но представить в этом качестве свою одноклассницу она никак не могла. Элли ничуть не сомневалась, что друзей в этой школе, где все знали её обидное прозвище, у неё точно не будет!

Потом они танцевали вдвоём под медленную и очень красивую мелодию, держа друг друга за талии. Элина не очень понимала, что сейчас происходит, но решила не сопротивляться и позволить Маришке провести свой день рождения так, как она хочет. Музыка закончилась, но девочка с янтарными волосами не спешила отпускать свою спутницу, глядя на неё с нежностью. Потом она буквально на секунду коснулась своими губами губ Элли и сразу отвела их, внимательно наблюдая за реакцией девочки. Увидев абсолютное спокойствие и даже безразличие, она снова коснулась её губ своими, и теперь поцелуй длился намного дольше.

– Я тебе совсем не нравлюсь? – вдруг спросила Маришка, отпустив спутницу и отойдя от неё на пару шагов.

Элина задумалась, после чего, пожав плечами, ответила:

– Ты чудесная девочка, очень красивая, правда! Но я не знаю, как мне на всё это реагировать. Я никогда раньше не целовалась... в губы. То есть, вообще...

Слова вдруг кончились, и она замолчала.

Некоторое время Мария тоже молчала, понимая, что ожидала от Элины чего угодно – страсти или ненависти, но только не безразличия. Затем, в её голову пришла новая идея:

– Тогда, не думай ни о чём, просто доверься мне! Договорились?

Элли пожала плечами, совсем не зная, что ответить. Сказать "да" в подобной ситуации она могла только самым близким людям – маме и папе, но говорить "нет" она тоже не хотела, просто потому что Маришка ей нравилась. Вдруг в голове возникла спасительная мысль, которая могла легко развязать этот узел.

– Давай начнём прибираться, – сказала Элина, улыбнувшись, – скоро придут твои родители, и было бы хорошо...

– Не придут, – ответила Мария серьёзным тоном, – я их специально попросила вернуться завтра.

Затем, улыбнувшись, она добавила:

– Папа взял с меня честное слово, что ни один мальчик не останется здесь на ночь. Как видишь, я сдержала слово!

– Хорошо, со своими родителями ты договорилась, – Элли ухватилась за последнюю спасительную соломинку, – а как быть с моими?

– Сейчас я позвоню твоей маме, и попрошу, чтобы она разрешила тебе остаться. Говори номер!

Будучи в полной уверенности, что это безошибочный вариант, Элина назвала домашний номер, и начала собирать грязную посуду, чтобы отнести на кухню. Стопка тарелок росла, и девочка уже обдумывала, насколько тяжёлой будет ноша, но в этот момент из другой комнаты донёсся голос Марии:

– Элли, подойди сюда!

Войдя в спальню, девочка взяла трубку из руки подруги, и услышала голос мамы:

– Доча, ты как?

– Хорошо... – ответила Элина, совершенно не зная, что ещё сказать.

– У тебя уроки все сделаны?

– Да, а что?

– Ладно, смотрите свои ужастики хоть до утра, – сказала мама одобрительным тоном, – но чтобы завтра к обеду была дома! Договорились?

– Да, мама... – ответила Элина, не веря собственным ушам. – Пока.

Когда в трубке послышались короткие гудки, она посмотрела с удивлением на подругу и спросила:

– Что ты ей сказала?

Пожав плечами, Маришка улыбнулась:

– Женщины всегда поймут друг друга!

Элина до сих пор не могла чётко ответить самой себе – был ли это первый секс в её жизни, или же просто довольно откровенные игры, которые в этом возрасте нередко случаются со многими девочками. Она даже не могла определённо сказать – понравилось ли ей произошедшее в ту ночь? Оба ответа – "да" и "нет" – в полной мере отражали то, что произошло дальше.

Маришка без одежды оказалась столь же очаровательной – стройной, женственной, несмотря на свой возраст, но в то же время, с очень гладкой, будто мрамор, кожей. Элли смотрела на обнажённую подругу и завидовала буквально всему – цвету волос и глаз, форме груди, линии бёдер, которые все вместе вырисовывались в нечто совершенное. Когда Маришка начала расстёгивать пуговицы на блузке подруги, та немного занервничала, и взяла руки девочки в свои, пытаясь тем самым её остановить. Одного взгляда голубых глаз оказалось достаточно, чтобы Элина окончательно сдалась.

"Будь что будет, – подумала она, закрыв глаза и позволив делать с собой всё, что угодно"

Застёжка лифчика, обычно упрямая, поддалась Маришке с такой лёгкостью, будто всегда того и ждала – расстегнувшись уже через мгновение. Юбку и трусы Элли сняла сама, хотя и испытывая при этом некоторую неловкость, которая возникла вовсе не от стыдливости, а скорее, от осознания собственного несовершенства. Когда вся одежда оказалась на полу, Маришка взяла подругу за руку и повела в спальню.

В постели она была очень гибкой и нежной. Девочка целовала Элли, и не только в губы, гладила тёплыми руками по голове, волосам, шее, груди, попе и между ног. Конечно, всё это было приятно, и Элина хотела бы подыграть подруге, но холодный разум сковывал движения, делая их механистичными, лишёнными какого-то чувства. Чтобы не обижать подругу, которая ей тоже очень нравилась, она прекратила попытки изображать нежность, и просто отдалась во власть Маришки, которая уже не могла остановиться. На её коже выступили капельки пота, а тело просто пылало. Сейчас она была похожа на грациозную и гибкую пантеру, готовую в любой момент вцепиться клыками в шею жертвы. От такого образа, вдруг возникшего в голове, Элли не смогла сдержать улыбки, что Маришка сразу заметила.

– Если тебе не нравится, скажи, и я перестану к тебе приставать, – произнесла она шёпотом на ухо.

– Делай всё, что хочешь, – ответила та, стараясь, чтобы эта фраза прозвучала как можно мягче.

– Спасибо... – сказала девочка и поцеловала подругу в шею.

В ту ночь Маришка испытала три мощных оргазма. Первый был настолько сильным, что та вскрикнула, и Элли крепко прижала к себе подругу, отлично чувствуя, как по её телу пробегают волны блаженства. Испытав нечто вроде зависти к своей более удачливой спутнице, она поцеловала Марию со всей нежностью, на которую была способна в тот момент.

Позже она много раз пыталась проанализировать свои чувства к подруге и сделала вывод, что наверное, это тоже любовь, но не совсем обычная. Как к маме или папе, от которой не наступает оргазм. Элина воспринимала Маришку своей второй половинкой, или даже сестрой, которой желаешь только самого лучшего и готова пойти на всё, чтобы ей было хорошо. Это была любовь и дружба одновременно, которая продолжилась и после школы. Даже выйдя замуж и живя постоянно в Париже, Маришка всегда находила время приехать в родной город, чтобы встретиться со своей "второй половинкой", и провести с ней очередную незабываемую ночь. Уже взрослая Мария, лёжа в обнимку с Элиной, проводила тонким длинным пальцем по её орлиному носу, и повторяла одну и ту же фразу: