Текст книги "Игра на выживание (СИ)"

Автор книги: Алексс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Что им тут – мёдом намазано?! – проворчала девушка под негромкий рокот двигателя.

Теперь езда напоминала какие-то совсем необычные качели – сразу после разгона начиналось торможение, потом повороты влево-вправо, и опять – ускорение, затем замедление. На очередное нажатие педали газа машина реагировала как кот, которого чешут за ухом – при каждом следующем разгоне возникал приятный слуху мурлыкающий звук, а сидение под задницей начинало мелко вибрировать, пробуждая мышечные рефлексы в полном соответствии с ощущениями, возникающими в той части женского тела, что находится ниже пояса. Единственной возможностью прекратить страдания организма, настойчиво требующего ласки и участия, была экстренная остановка. Не дожидаясь, когда похотливая плоть окончательно возьмёт верх над разумом, Элина решительно вылезла из стоящего посреди дороги автомобиля и сделала пару глубоких вдохов, чтобы подавить дрожь во всём теле.

– Это просто издевательство! – громко сказала она, обращаясь неизвестно к кому. – Я приличная девушка, и не позволю, чтобы меня отымел какой-то сексмобиль прямо на ходу! Кто угодно, но только не эта железяка!

Перегнувшись через невысокую дверь, девушка дотянулась до своей сумочки, лежащей на пассажирском сидении, достала оттуда пачку позаимствованного "Ротманса" и зажигалку. После третьей затяжки дрожь в нижней части живота стихла, позволив собраться с мыслями и окончательно вернуться в суровую действительность. Нужно было срочно составить план дальнейших действий в обстановке чрезвычайной ситуации, причин возникновения которой она до сих пор не понимала.

Пройдя через спальные районы и приближаясь к центру города, Элина со всей очевидностью поняла, что здесь можно нормально передвигаться только пешком. Любая попытка проехать к дому на автомобиле обречена, либо нужно специально составлять "карту минных полей", чтобы по очень сложной траектории объехать все препятствия в виде легковушек, небольших фургонов и автобусов, расставленных на дороге в каком-то уму непостижимом порядке. Моторы некоторых машин и автобусов до сих пор продолжали негромко работать, но основная часть автомобилей уже не издавала никаких звуков.

Находясь примерно в паре километров от конечной точки своего путешествия, и увидев припаркованный мотоцикл, девушка немного воспрянула духом, и теперь внимательно присматривалась к велосипедам и скутерам, периодически попадавшимся на пути. Решив, что самое простое решение находится прямо перед ней, она подошла к ближайшему велосипеду. Но тросик с замком, прицепленный к водосточной трубе, оказался серьёзным препятствием к осуществлению цели, казавшейся такой близкой. Просто потому, что Элина была медсестрой, а не сантехником, у которого в кармане всегда найдутся молоток, кусачки и ножовка по металлу.

Прогулка по центральной части города оказалась довольно поучительной, так как позволила в полной мере оценить ситуацию, в которой Элина оказалась, очнувшись посреди автобана в пустой машине. По пути попадались различные заведения – офисы больших и маленьких компаний, всякие магазинчики, в которых продавалась бытовая техника, одежда, канцтовары, книги, открытки, различные дешёвые безделушки, а также ювелирные украшения, от совсем незатейливых до очень дорогих. Ещё не веря в своё счастье, Элина уже твёрдо знала, куда направится прямо сейчас – ноги будто бы сами вели её в то место, куда обычная медсестра с весьма скромной зарплатой войдёт только под дулом пистолета – в очень приличный ювелирный салон.

Несмотря на то, что все прилавки здесь запирались на замки, ключи от них нашлись довольно легко – на полке под кассовым аппаратом. Лишь мельком поглядывая на совершенно обычные цепочки, серьги и кольца-перстни-браслеты, девушка вскоре дошла до той части экспозиции, где действительно находились настоящие шедевры ювелирного искусства. Недолгий перебор ключей позволил открыть одну из стеклянных витрин, где на чёрном бархате лежали бриллиантовые колье – от самых шикарных, блестящих всеми цветами радуги, до очень скромных по своему виду, но от этого не менее дорогих. Выбрав три штуки, которые выглядели наиболее элегантно, Элина пошла к большому зеркалу, стоящему неподалёку от кассы. Каждое из них казалось настолько изысканным и совершенным, что не было никаких сомнений в том, что повесив такое себе на шею, не только Золушка-замарашка, но и обычная медсестра сразу превратится в прекрасную принцессу.

Приложив к своей шее сначала одно, потом другое, третье, Элина уже не могла сдержать слёз – на зелёном платье с блёстками, которое её уговорила купить Лили, все эти чудесные предметы смотрелись как жемчужины, лежащие посреди навозной кучи. Отвернувшись от зеркала, которое в очередной раз показало, кем в действительности она является, девушка решительно направилась к выходу из ювелирного салона. Повесив выбранные предметы на руку манекену, стоящему у двери, она вышла на улицу, клятвенно пообещав себе в это место никогда не возвращаться.

До своей квартиры, находящейся неподалёку от центра, она добралась лишь к вечеру.

Отодвинув в сумке бутылку "Джека Дениэлса", предусмотрительно взятого в продуктовом магазине десятью минутами ранее, Элина искала ключи от квартиры. Нащупав вместо них телефон, она сделала удивлённое лицо, и вслух произнесла:

– Странно... Про тебя я совсем забыла...

Увидев на экране пропущенный вызов, девушка набрала номер Лили – подружки, специально существующей для посещения различных злачных мест, и используемой в качестве универсальной отмычки ко всем запертым дверям. Её отец служил в городском департаменте социальной политики и был председателем комиссии, в обязанности которой входило инспектирование мест досуга молодёжи и других массовых мероприятий. Хотя это было не совсем законно, он выдал официальное удостоверение общественного наблюдателя своей доченьке, которая пользовалась им как волшебным билетом практически на любое околокультурное сборище, за исключением, разве что, свадеб и похорон. А поскольку многие из организаторов "светских раутов с шахматами и достойными леди" знали её лично, то двери даже самых сомнительных приват-пати перед ней открывались столь же чудесным образом.

Приятный женский голос сообщил, что: "Аппарат абонента не отвечает, оставьте сообщение...", и Элина нажала кнопку отбоя.

Ключ вскоре нашёлся, и открыв дверь подъезда, девушка вошла внутрь. Пользоваться лифтом она не стала, так как жила на втором этаже дома, и поэтому своими ножками, довольно стройными, поднялась по лестнице. Войдя в квартиру, она сразу пошла на кухню. Достав бутылку из сумочки, налила "Весёлого Джека" в высокий бокал, бросила в него пару кубиков льда из холодильника, после чего переместилась в гостиную. Усевшись на удобный диван перед большим телевизором, нажала кнопку пульта и сделала первый глоток.

На всех приличных каналах стояла какая-нибудь застывшая картинка, и только круглосуточные "музыкалки" продолжали вещание нон-стоп, будто бы ничего не произошло. Попереключав каналы туда-сюда, девушка остановилась на каком-то не слишком тупом музыкальном канале, где хотя бы периодически крутят что-то приятное слуху, и оставила его в качестве фона.

– Итак, – подытожила она, – имеются две новости – хорошая и плохая. С продуктами питания и выпивкой проблем нет. Это плюс! Но вокруг ни одной живой души – это... два жирных минуса!

Затем девушка внимательно осмотрела свои ухоженные ногти на руках, которые никогда не красила, но всегда следила за ними с особым вниманием.

Ещё когда учились в школе, Маришка показала ей гадание на ногтях, в которое почему-то очень верила. Элина наоборот, к этой разновидности хиромантии относилась с изрядной долей скепсиса, но всё же, периодически сверяла с ней свою жизнь, иногда отмечая, что даже такая глупость может внушить определённую уверенность в завтрашнем дне. Метод был предельно прост – начиная с большого пальца, нужно было внимательно рассмотреть каждый из них, проговаривая: "Счастье, несчастье, дорога, деньги, любовь". Если на каком-нибудь ногте обнаруживалось отчётливое белое пятнышко, то это указывало на совпадение с определённым словом считалки. Одна рука называлась – "Что будет", а другая – "Что на роду написано", но какая из них – правая или левая, Элина уже не помнила. После школы, поступив в медицинский колледж, она попыталась найти хоть какое-то научное подтверждение связи пигментации ногтей с реальной жизнью, но так и не нашла. Тем не менее, убеждать свою лучшую подругу в антинаучности её гадания девушка не стала – пускай Маришка верит во всё, что хочет.

Сейчас на обеих руках Элина обнаружила небольшие, но отчётливые пятнышки на ногтях безымянных пальцев, что со всей определённостью указывало на слово – "Деньги". В другой раз её позабавила бы такая однозначность в предсказании, и даже порадовала, но не сейчас – ногти мизинцев имели абсолютно ровный цвет без какого-либо намёка на пятна.

Сделав ещё один глоток "Джека", девушка с задумчивым выражением на лице добавила:

– Зачем нужны деньги, когда можно зайти в любой магазин и взять всё, что душе угодно. А вот без секса я сдохну...

* * *

Мальчик и девочка сидели в соседних креслах и хрустели шоколадными батончиками, которые бабушка вручила внукам в дорогу, пока мама с папой покупали билеты на электричку. Увидев целый пакет сладостей в руке Марека, пытавшегося засунуть их в свой рюкзак, мама хотела возмутиться, но папа её остановил со словами: "Это не наше дело. Пускай сами разбираются, не маленькие..."

После того как брат доел батончик, Мирослава взяла у него блестящий фантик и положила в карман своей куртки, висящей на крючке, привинченном к спинке переднего сидения. Прежде чем снова попросить брата помочь с папиной сумкой, она решила немного схитрить и предложила:

– Давай сделаем так – чтобы не терять времени, сначала достанем наши вещи и выйдем из электрички, а потом ты мне по дороге расскажешь всё, что считаешь нужным. Договорились?

– Ага, – ответил Марек, вытирая ладошкой измазанный шоколадом рот.

Увидев это, девочка достала из кармана куртки носовой платок, и собралась вытереть рот и руки брата. Он нахмурился:

– Я сам.

Взяв из рук сестры платок, он сначала вытер руки, а потом на всякий случай и рот. Подав обратно, он сказал:

– Спасибо Слава, – затем, взглянув на багажный отсек, добавил: – Ты его сначала вытащи одним концом, и начинай опускать. А когда я смогу дотянуться, мы вместе его оттуда достанем.

Девочка поразилась изобретательности младшего брата, и сказала совершенно серьёзно:

– Никогда бы не додумалась... Молодец, Марек!

Мальчик немного смутился, но затем спросил:

– Начинаем?

После того как папин баул был спущен вниз, Мирослава достала мамину сумку с багажной полки и повесила на крючок поверх своей куртки.

– Давай всё сложим в одну сумку, – предложил Марек, – так будет удобнее нести.

Почувствовав лёгкий укол уязвлённого самолюбия, девочка просто кивнула, в очередной раз убедившись, что её младший брат в некоторых вопросах разбирается лучше её самой. Затем подумала:

"Мальчики и должны мыслить не так как девочки, возраст тут не причём! Но всё равно... У меня замечательный брат!"

Нести большую спортивную сумку с двумя длинными ручками по узкому коридору оказалось совсем неудобно. Попробовав так и этак, баул просто протащили по гладкому полу до широкого тамбура – Мирослава тянула на себя, а Марек толкал сзади. Оказавшись в просторном тамбуре перед закрытой наружной дверью, девочка на всякий случай попробовала раздвинуть створки руками, потом хитро прищурилась и утвердительным тоном сказала:

– Ты должен знать, что делать!

Ничего не ответив, Марек дёрнул красную рукоятку стоп-крана, но та даже не шелохнулась. Он нахмурился и пробурчал:

– Не понимаю...

Девочка подошла поближе и заметила маленькую табличку рядом с рычагом. Потратив несколько секунд на чтение, она поддела ногтем неприметное кольцо, прижатое к рычагу, и потянув за него, вытащила шпильку не толще обычного гвоздя.

– Теперь дёргай! – сказала она брату.

На этот раз рычаг легко сдвинулся. Буквально через секунду послышалось шипение откуда-то снизу вагона, но двери всё равно остались закрытыми.

– Жаль... – сказала девочка совершенно искренне. – Идея была отличная.

Мальчик смотрел на дверь, будто пытался её загипнотизировать.

– Пошли, Марек, попробуем в другом вагоне, может получится...

– Давай ещё немножко подождём, – негромко сказал мальчик.

И действительно, примерно через двадцать секунд двери открылись сами.

– Объясни! – потребовала сестра.

– Понимаешь, – ответил мальчик, – в игре за этот рычаг нужно дёргать, когда поезд движется. Двери открываются позже, когда он полностью остановится.

– А наш поезд стоял, – продолжила девочка, – но автоматика всё равно сработала так, если бы он двигался.

Мальчик кивнул:

– Ага!

На гравийную подсыпку сначала спрыгнула сестра, затем помогла спуститься брату. На этот раз высота оказалась подходящей, и они вместе стащили папину сумку с площадки тамбура и опустили на землю.

– Куда теперь? – спросила Мирослава.

– Вон к тем домам, – показал рукой Марек.

– Почему именно туда? – спросила девочка.

Пожав плечами, мальчик ответил:

– Других домов я не вижу.

– Логично! – улыбнулась сестра.

Взяв большую сумку с двух сторон за длинные ручки, они спустились с высокой насыпи в поле, на котором вместо культурных растений росли всякие сорняки. Папин баул к переноске оказался на редкость неудобным. Мирослава была на целую голову выше своего брата, и сумка свисала на один бок, отчего основной её вес приходился как раз на мальчика. Он пыхтел и старался на согнутой руке приподнять ручку выше, чтобы сумка не цеплялась за кочки и неровности, но на это требовалась дополнительная сила, и поэтому уже через тридцать метров девочка поняла, что поход до виднеющихся на краю леса домов для них становится настоящим подвигом.

– Привал! – скомандовала она. – Отдыхаем.

– Давай ещё немного пройдём, – сказал Марек, но в его голосе уверенности совсем не чувствовалось.

– У нас небольшая проблема, – сказала девочка, внимательно рассматривая сумку. Затем, произведя какие-то вычисления в голове, она сказала: – Давай попробуем по-другому! Я берусь за ручку как обычно, а ты её вешаешь себе на плечо.

Мальчик немного присел, накинул лямку на плечо, а его сестра взялась за другую. Теперь сумка свешивалась уже в обратную сторону, но Мирослава была старше и сильнее, к тому же, баул не цеплялся за землю, что уже являлось большим достижением. Пройдя несколько шагов, девочка остановилась и сказала:

– Теперь отдохнём подольше, а потом попробуем пройти весь путь без остановок. Доставай свой рюкзак, нужно подкрепиться!

Марек расстегнул молнию на папиной сумке, порылся в ней и достал пару шоколадных батончиков. Подав один из них сестре, он спросил:

– Как ты догадалась, что на плече будет легче нести?

Мирослава улыбнулась:

– Женщины сумки обычно на плече носят, чтобы руки оставались свободными. Мужчины наоборот, всё стараются в руках нести. А на плечо вешают, когда уже рук не хватает.

– Никогда бы не подумал... – покачал головой Марек.

– Ты тоже умница, – девочка снова взъерошила волосы брата, – про стоп-кран я бы сама не догадалась.

– Это не догадка, – серьёзным голосом ответил Марек, – я знал, что так нужно делать.

– Из компьютерной игрушки... – произнесла сестра, думая о чём-то своём.

Глава третья

Проснувшись в шесть часов утра, мужчина с удовольствием отметил отсутствие в организме каких-либо болезненных ощущений. Затем придирчиво осмотрел свою грудь, где ещё вчера красовался ватный компресс с фурацилином. Перед тем как лечь спать, Адам аккуратно его отклеил, и сейчас в этом месте находился обычный послеоперационный шов со стежками хирургической нити. За ночь рана хорошо подсохла и уже через несколько дней можно будет снять швы. Конечно, ни о какой физической нагрузке до момента полного заживания не может идти и речи. Исключительно по той причине, что обращаться в больницу бесполезно, теперь нужно привыкать к одиночеству, рассчитывая только на себя и собственное благоразумие.

Накинув на плечи лёгкий фланелевый халат, мужчина отправился в ванную комнату, где быстро умыл лицо и почистил зубы. Закончив с водными процедурами, он направился на кухню, чтобы сварить себе кофе. Пройдя через гостиную, каким-то шестым чувством он ощутил изменение в обстановке, но как ни силился понять, чем вызвано это тревожное ощущение, ничего необычного не обнаружил. Оказавшись на кухне, Адам достал жестяную банку из шкафа, висящего над длинным столом. Насыпав молотый кофе в турку, он хотел набрать воды, но такого напора, как ещё пару минут назад, уже не было – из крана текла лишь слабая струйка, которая через пару секунд вообще иссякла.

"Это уже интересно... – подумал мужчина, – но не смертельно"

Повернув голову, он посмотрел на пару пятилитровых пластиковых бутылок, стоящих у окна. Моника в них отстаивала воду для поливки цветов, и это был не единственный запас, который можно смело расходовать. На внутреннем дворе стояла специальная железная конструкция, сверху которой крепилась трёхсотлитровая оцинкованная бочка, используемая для летнего душа и других садово-огородных нужд. Как и в домашнюю водопроводную систему, вода в неё подавалась электрическим насосом из скважины, которую пробурили ещё во времена Варшавского Договора, когда деньги особой роли не играли, и все друг другу помогали, как могли.

"Если тратить воду не слишком расточительно, – подумал он, – на несколько дней запаса хватит, а когда запущу генератор, заработает и насос..."

Мысль о бочке с водой и конструкции, которая её удерживает, породила множество воспоминаний о какой-то совсем далёкой жизни – временах, когда был молод и красив.

Сразу после окончания техникума Адам устроился работать электриком в тепловозное депо, где имел доступ к станкам – фрезерным, токарным и шлифовальным. После рабочего дня, когда станочники инструментального цеха спешили домой к своим семьям, молодой парень точил различные детали, как для себя, так и для "хороших людей", которые потом с ним расплачивались не только деньгами, но и некоторыми "полезными навыками", используя доступ к общественной социалистической собственности, в действительности являвшейся совершенно бесхозной.

Мода на повороты рек вспять и различные преобразования природы, пришедшая из СССР, какое-то время вдохновляла остальных стран-союзников по Договору. Отчасти потому, что оборудование и материалы Большой Брат предоставлял практически даром. Чтобы как-то поучаствовать в этом аттракционе неслыханной щедрости, тогдашнее руководство Польши срочно искало, что можно осушить или наоборот, оросить за чужой счёт. Венгерские грузовики "Раба" и чехословацкие "Шкоды", везущие на длинных прицепах трубы, и советские буровые установки на базе автомобиля "ЗиЛ" в те времена на дороге можно было встретить даже чаще, чем рейсовый автобус. Запчастей для машин обычно хватало, хотя и с ними случались перебои, но когда дело касалось более специфического оборудования, здесь плановая экономика давала серьёзные сбои.

В техникуме Адам получил не только диплом мастера по ремонту и обслуживанию электросилового оборудования, но и отличную практику работы на металлообрабатывающих станках. Хорошая инженерная подготовка позволяла проводить несложные расчёты, а руки, растущие откуда надо, наполняли это знание практическим содержанием в виде кронштейнов, фланцев, муфт, рычагов и фиксаторов, которые лопались, ломались и терялись у буровиков-мелиораторов с завидной регулярностью. Официальная зарплата электрика для Адама была лишь приятным дополнением к реальному заработку, который был минимум в пять раз выше.

Вскоре ветер подул в обратную сторону, и былая дружба сменилась заметным охлаждением в отношениях со Старшим Братом. Все грандиозные проекты преобразования природы сменились её защитой, поэтому сильно навредить окружающей среде попросту не успели. Штабеля из труб, брошенные тут и там, совсем недолго пролежали под открытым небом и вскоре были растащены местными жителями на различные хозяйственные надобности с молчаливого согласия местных администраций, для которых вопрос утилизации "былой роскоши" был совершенно ненужной головной болью. Буровые установки распродали частникам за бесценок, поэтому вырыть скважину на дачном участке можно было даже за ящик водки, которую буровики-мелиораторы почему-то всегда ценили выше денег.

Стойка под бочку и остеклённая теплица, напоминающая небольшую оранжерею, на заднем дворе возникли благодаря знакомому водителю грузовика литейного цеха при заводе металлоконструкций, находящемся в соседнем воеводстве. Собранный школьниками металлолом сначала проходил тщательную сортировку на пустыре, о существовании которого знал лишь ограниченный круг заинтересованных лиц, и только после этого отправлялся на переплавку. Взвешивание лома происходило уже на территории завода, поэтому недовес, возникающий в процессе доставки, никого не интересовал. Какие-то деньги школа получала, но собственного учёта не вела, а потому была рада любой подачке от богатых "шефов".

Особых надежд на то, что генератор, уже многие годы простоявший без дела за теплицей под навесом из оцинкованного железа, сразу запустится, Адам не питал. Именно поэтому заложил минимум пару дней на отчистку его от грязи и пыли, смазку и профилактику, которая обычно сводилась к внешнему осмотру. Агрегат, хоть и выглядел неказисто, но работал честно. С ним также была связана история из жизни, некоторые эпизоды из которой вспоминать совсем не хотелось. Обычно так случается с юношескими мечтами, столкнувшимися с суровой действительностью. Сама мысль о том, что всё могло сложиться как-то иначе, довольно долго отравляла сознание, но время лечит любые раны, и эта душевная боль утихла сама собой. Мечты о небе так и остались мечтами, остался лишь списанный генератор от вертолёта Ми-2, прикрученный к дизельному мотору. Много позже, став мудрым и рассудительным, о царившей в те далёкие времена бесхозяйственности, а также, собственном разгильдяйстве, Адам вспоминал с ностальгией и какой-то особой душевной теплотой.

Так на месте старого дома родителей в Калиновке возник небольшой двухэтажный коттедж, куда молодой парень вскоре привёл свою невесту-красавицу Монику. Она сначала подарила ему Янека, а через пару лет – Юлию. После окончания института сын уехал в Варшаву, там женился. С тех пор один летний месяц дед целиком посвящает двум внукам-сорванцам, за которыми совсем непросто уследить. Дочь вышла замуж и сейчас живёт в Германии, воспитывая прелестную внучку Кристину. Они тоже периодически приезжают в Польшу, но не так часто, как хотелось бы.

На кухне стояла газовая плита с электрической духовкой. Подключать свой дом к газу и к водопроводу Адам не хотел по разным причинам, не только экономическим, поэтому плита соединялась резиновым шлангом с двадцатилитровым газовым баллоном, стоящем в гараже на специальном кронштейне, с которого тот легко опрокидывался в багажник "Фольксвагена", и так же просто возвращался обратно. Что касается всяких технических удобств и приспособлений, Адаму в этом не было равных. Во всяком случае, в пределах его родной Калиновки.

Попивая кофе на свежем воздухе в паре с утренней сигаретой, мужчина размышлял над тем, какие неожиданности могут возникнуть в связи с отключением электричества.

"Конечно, этого следовало ожидать, вообще удивительно, что электростанции так долго работали автономно... И это никакая не проблема, дело времени! Генератор уже есть, топлива к нему на заправке сколько угодно, не на одну жизнь хватит!"

Затем, мысли о насущном сменились воспоминаниями, приятными и чуть щемящими душу:

"Наверное, это тот самый Рай, о котором так часто говорила Моника, – подумал Адам с грустной улыбкой на лице, вспомнив о любимой жене. – Или Ад, в зависимости от того, с какой стороны на это смотреть..."

* * *

Первая мысль, посетившая голову проснувшейся на диване девушки, имела примерно такое содержание:

"Сегодня могу поваляться подольше, моя смена только завтра... Стоп! – после короткой паузы первоначальная мысль изменилась кардинально: – Никакой смены не будет, ни завтра, ни послезавтра... Никогда!"

Элина открыла глаза и обвела взглядом гостиную, в которой по какой-то неведомой причине вчера улеглась спать. Она тут же в красках представила себе, что может подумать случайный человек, оказавшись здесь и увидев всё это великолепие:

На журнальном столике, рядом со стопкой газет и неоплаченных счетов за электричество, газ, воду и других, менее важных, стоит фужер с недопитым виски, и тут же – брошенная дамская сумочка с тонким ремешком. Прикрывшись коричневой тряпкой, на диване лежит зелёное, блестящее и дурно пахнущее существо предположительно женского пола, даже не потрудившееся умыться перед сном. Отличный сюжет для агитационного плаката, висящего где-нибудь в коридоре средней школы, с соответствующей надписью большими чёрными буквами:

"Так будет с каждым, кто плохо учится и не слушается старших!"

Скривив лицо от возникшей в голове красочной картинки, Элина решила подумать о чём-то другом. Когда все обрывки воспоминаний сложились в цельное полотно, на лице девушки появилось выражение, обычно свойственное всем приговорённым к смерти через отрубание головы при виде топора палача. То есть, полная безысходность без какой-либо надежды на помилование.

Вспомнилась вчерашняя езда на коварном спортивном авто и последующее пешее путешествие по мёртвому городу до своей квартиры, где она сейчас имела удовольствие находиться. Или неудовольствие – в зависимости от того, о чём конкретно идёт речь. Если о том, что теперь можно валяться в постели хоть до послезавтра, совершенно не вспоминая о необходимости ходить на работу, то это можно было воспринимать как жизнь в Раю. Но в то же самое время Элина понимала, что тотальное безделье столь же утомительно, как и изнурительная работа до седьмого пота. Другими словами, ситуацию, в которой она оказалась, в равной степени можно было назвать Раем и Адом, и разницы между этими двумя понятиями не было никакой.

Несмотря на обильные возлияния во время вечеринки, затянувшейся аж на два дня, с которой Мартин её забрал совершенно невменяемую, похмельного синдрома девушка не испытывала. Пара глотков "Весёлого Джека" вчера вечером также не могла серьёзно повлиять на её нынешнее состояние. И если она неожиданно для себя уснула в гостиной, едва прикрывшись диванной накидкой, то причина тому – обилие новой и совершенно неожиданной информации, свалившейся на её голову, а вовсе не алкоголь. То есть, Элина проснулась абсолютно трезвой, хотя в собственной адекватности она ещё немного сомневалась.

Понимая, что сама себя пытается обмануть, девушка подумала:

"Сейчас встану, подойду к окну, посмотрю вниз, а там обычная жизнь – машины едут, люди спешат по своим делам, солнце светит и всякое такое..."

Она могла бы легко придумать какое-нибудь логичное объяснение тому, почему из-за окна не доносится ни единого звука, только бы продлить это согревающее душу ощущение нормальности и обыденности. Но увы! Жестокий разум уже выдавал неоспоримые свидетельства подлинности произошедшего в виде чётких картинок со скоплением никуда не едущих автомобилей без водителей и пассажиров внутри, как принтер извергает из себя отпечатанные листы бумаги. Сделка с собственным сознанием провалилась, даже не начавшись.

С выражением глубокой скорби по своей бессмертной душе, волею злого рока отправленной прямо в Ад, Элина откинула покрывало, и спустила ноги на пол, намереваясь отвести себя в ванную, чтобы живительная влага смыла с неё прах этого мира, и унесла в аидово царство городской канализации. То есть, принять душ.

Увидев на себе изрядно измятое зелёное платье с блёстками, за которое пару дней назад заплатила пятьсот семьдесят три злотых, она уже не испытала к нему никаких восторженных чувств, теперь оно лишь усиливало безысходность, прочно поселившуюся в сознании.

Дойдя до залитой солнцем ванной комнаты, стащив с себя платье, Элина бросила его на пол словно тряпку, затем, сняв трусы и лифчик, подошла к душевой кабине и открыла стеклянную дверь. Повернув рожок крана на горячую сторону, она открыла воду и подставила руку под струю, ожидая, когда температура станет подходящей. Вода текла весело, но горячей так и не стала.

– Kurwa! – выругалась Элина, и закрыла кран.

Накинув на голое тело махровый халат, она подошла к раковине, и включив воду, взглянула в зеркало. С той стороны на неё смотрело растрёпанное чудовище с размазанными глазами.

– Неужели это я... – произнесла девушка, нахмурив бровь.

Уже через секунду, обильно смачивая лицо ватным тампоном, Элина ожесточённо стирала с себя остатки боевой раскраски. Она протянула руку к выключателю и нажала клавишу, чтобы лучше разглядеть, где ещё остались следы былого великолепия, но светильник над зеркалом загораться отказался.

"Теперь понятно, почему вода едва тёплая... Электричество мыши съели"

Закончив с умыванием и чисткой зубов, девушка вернулась в гостиную и щёлкнула клавишей на стене, втайне надеясь, что лампочка в ванной просто перегорела. Электричества здесь тоже не было.

– Конец Света! – произнесла вслух Элина, практически сразу добавив: – Но пока есть вода, жизнь продолжается...

Пройдя на кухню, она повернула ручку газовой плиты, и вслед за стрёкотом автоподжига над конфоркой возникло голубое пламя. На него девушка смотрела как первобытный человек на огонь – с надеждой и каким-то животным восторгом. Достав большую кастрюлю, наполнив водой почти до краёв и взгромоздив на плиту, с улыбкой на лице она сказала:

– Сегодня банный день! Будем мыться из тазика, как завещали наши великие предки!

Произнеся это, Элина вспомнила своё детство и квартиру родителей. До установки современного отопительного котла у них на кухне висела старая немецкая газовая колонка "Junker", которую нужно было поджигать спичками.

– Никакой электроники, вот бы мне сейчас такую... – произнесла Элина с мечтательной интонацией в голосе.

* * *

Девочка открыла глаза и поняла, что утро уже давно наступило. Ещё немного повалявшись в постели, она вспомнила события вчерашнего дня, и нахмурилась:

"Теперь мы с Мареком одни на целом свете. Но жизнь продолжается и придётся как-то приспосабливаться к миру, в котором нет людей. Это ужасно..."

Существовал только один способ улучшить плохое утреннее настроение – принять душ. Мирослава встала с кровати и вышла в коридор. За ближайшей дверью находилась ещё одна спальня. Судя по весёлым картинкам на стенах, раньше там жили дети, поэтому Марек ночевал в ней. Следующая дверь вела в просторную ванную комнату. Подойдя к умывальнику, девочка подняла рожок крана, и на её лице возникло выражение глубочайшего разочарования – вода не полилась.