Текст книги "Рождённые из пепла (СИ)"

Ульфа вернулась из города и пережила очередной допрос сначала от стражника насчёт её отлучки, потом от самого канцлера о Линн. После того как во дворец пробрался убийца, командир стражи велел обыскивать всех, кто выходил и заходил.

Да порой так обыскивали, что девушкам приходилось оставаться чуть ли не в нижнем платье, чтобы господа стражники убедились, что служанки не пронесли на себе ничего подозрительного.

«Тьфу! Наверняка они просто пользуются поводом, чтобы раздеть девушек», – топнула ногой от негодования Ульфа.

А вот Линн… говорят, совсем плоха. Королева заставила её выпить яд. Это сразу стало понятно. Ульфа подоспела туда вместе с лекарем, и бедняжка Линн уже была еле жива, а на полу валялся злополучный кубок.

Микая как ни в чём не бывало сидела в кресле. В свете свечей её лицо напоминало восковую маску. Она, не поворачивая головы, лишь небрежно махнула рукой в сторону Линн и не сказала ни слова. Лекарь с помощью стражника унёс Линн, а Ульфе выпало прибираться в покоях. Красное пятно от вина въелось в светлый ковёр. Ульфа стёрла все руки, чтобы его свести.

Золотой кубок коварно поблёскивал и слишком выделялся среди всех предметов комнаты. Ульфа осмотрелась как следует и не нашла в покоях королевы больше ничего золотого – только серебро.

«Заканчивай уборку и помоги мне приготовиться к охоте», – заговорила королева, и Ульфа подчинилась. Затем королева наполнила золотой кубок вином со своего стола и велела на утро отнести… в покои короля? Что здесь творится?

Ульфа сделала и это. И пока вся знать и их свита веселились на охоте, Ульфа аккуратно осмотрела королевские комнаты. Когда ещё выпадет случай заглянуть в обе? Ульфу пускали только в крыло с гостевыми покоями. Окажись она без повода в другой части дворца, у вездесущей стражи возникли бы вопросы.

Ульфа не надеялась что-то найти. Свои самые сокровенные секреты монаршие особы не оставляли бы на виду, а ломиться в запертые ящики и простукивать стены на предмет потайных ниш… Такое поведение нельзя было бы прикрыть уборкой.

Если бы её застала королева, то Ульфу постигла бы судьба Кэти и Линн. Если король… то судьба Робера.

И всё же Ульфа нашла кое-что полезное. В одной из книг королевы была старая схема дворца. Ещё времён его строительства. Все лестницы, коридоры и повороты. Башни, комнаты и тупики.

Каждый слуга знал хорошо только свою часть коридоров и комнат. Чтобы составить полную карту, пришлось бы сложить кусочки знаний по меньшей мере нескольких людей. Но в этом дворце никому нельзя доверять.

Ульфа лишь могла примерно нарисовать свою часть. И каждый из сопротивления уже давно изучил по рисунку путь от кухни вглубь дворцовых коридоров до гостевых покоев, но не дальше. Потому страница с полной схемой казалась сокровищем, от которого у Ульфы загорелись глаза.

Страницу пришлось вырвать.

«Хоть бы королева не зачитывалась по вечерам именно этой книгой…»

Ульфа поскорее покинула покои, прижав к себе ведро с щётками, а под платьем на груди бумагу. Если бы только не обыски, она могла бы сразу вынести карту и передать её Витарру! Но пока пришлось спрятать в библиотеке в одной из самых непримечательных книг.

Вовремя. Если бы она взяла с собой страницу, то стража на выходе нашла бы на ней даже такой клочок бумаги, и тогда конец! Меры безопасности усилили чересчур. Даже вход через кухню теперь сторожили!

Ульфа всё объяснила Витарру, и он понял. Напротив, похвалил, что не стала рисковать тайком, а открыто вышла с пустыми руками. Тень от смерти Робера всё ещё витала над всеми ими зловещим предупреждением. А карту можно вынести, когда всё поутихнет.

Витарр не торопился действовать. Многих из сопротивления это начинало злить, но его авторитет удерживал их от глупости. Судьба Деша и Робера, а затем и смерти Дейна и остальных в день казни поумерили пыл у многих.

Ульфа не торопилась. Когда после переворота во дворец активно нанимали новых людей, она вызвалась одной из первых. Конечно, её расспросили, проверили, но не нашли ничего подозрительного. Она была просто девушкой, которая искала работу, после того как старая хозяйка умерла от старости, а новая привела в дом своих слуг, и прежним места не осталось.

Во дворце в День Крови зарезали не только королевскую семью, но и многих слуг и стражников. Говорят, по коридорам текли алые реки. Комнаты короля и королевы, принца и принцессы пропитались Благословенной кровью, и ничто не могло смыть с пола и шёлковых простыней этот грех. Их покои до сих пор закрыты. Словно стёрты из памяти.

Из-за того, что дворец подобно столице наполовину опустел, оставшимся у власти пришлось нанимать новых людей в услужение. Всех проверяли, допрашивали, а потом снова проверяли. Нынешние правители не доверяли никому.

У Ульфы хорошие рекомендации и живые родители – никакой связи с Ночью Пепла. Отец ещё работал плотником на руднике, хотя возраст уже ослабил его руки. Ульфа была абсолютно чиста перед всеми, кто искал подвоха в новых слугах. Вот только…

Витарр увидел её, когда Ульфа молилась на пепелище. На обряд памяти в храме у неё не было серебра, потому она могла только приходить к сгоревшему кварталу и шептать имя близкой подруги, что не выбралась оттуда в злополучный день.

Витарр заговорил с Ульфой. Он сочувствовал, предлагал выговориться. Но ей было безразлично сочувствие окружающих. Ульфа просто хотела жить дальше. Витарр не стал настаивать. Он никогда ни к чему не принуждал.

Но чем больше Ульфа служила во дворце, тем больше грязи видела во всём и всех, кого окружала власть. И сколь ничтожны для этих людей все остальные.

Она умела слушать и говорить с равными себе. Собирала новости, отделяла правду от сплетен. Это стало для неё тем важным делом, в котором Ульфа чувствовала, что хоть что-то значит. И этим мстила всем властолюбивым слепцам, что считали слуг пустым местом и инструментом без ума и собственной воли.

Однажды Ульфа снова встретила Витарра в городе и в порыве грусти пересказала ему то, что выведала во дворце. Витарр так располагал к разговору, что Ульфа неожиданно для себя выложила ему всё! Он молча выслушал, ушёл. А при следующей встрече сказал, что Ульфа спасла этими сведениями одну невинную жизнь.

И она тогда подумала: «Если бы и тогда кто-то спас одну жизнь, это могла оказаться жизнь моей подруги».

С тех пор Ульфа постоянно рассказывала Витарру всё, что удавалось узнать. А он спустя время доверил ей тайну, что их в городе большое подполье, и она не одинока в жажде справедливости. Витарр ни о чём её не просил. Лишь уговаривал быть осторожней, не рисковать понапрасну. Он заботился о каждом, кто был под его крылом. Это притягивало людей к нему.

Только раз он попросил оставить дверь в кухню открытой и уйти. В тот вечер во дворец пробрался Робер. Ульфа не знала его близко. Она вообще почти не знала никого из подполья – только Витарра, Ивора и ещё несколько имён.

И всё же ей стало грустно от того, какая судьба постигла Робера и того мальчика Деша.

Порой Ульфа чувствовала бессилие, но общее с подпольщиками дело помогало ей не унывать. Быть бодрой. Улыбаться. Не просто чистить ночные горшки и менять бельё в комнатах, снося нотации от всех вышестоящих, а делать что-то важное, из-за чего и её жизнь казалась ей важной.

Сейчас Ульфа гордилась, что смогла добыть карту. Почти добыть. Вынести её и передать Витарру оказалось не проще, чем попасть в королевские покои. Ульфа рассказала ему, где спрятала этот клочок бумаги, и ждала, что от кухни стражу уберут, но всё напрасно. Нельзя было ни выйти, ни оставить дверь открытой.

Стражник уже начинал косо поглядывать на частые заходы Ульфы на кухню. И та каждый раз делала вид, что пришла за мучным. К счастью, пухленькое тело Ульфы внушало веру, что так оно и есть.

Наступил вечер. В тёмных восточных окнах мерцали городские огни. По сравнению со светлыми улицами столицы дворцовые коридоры были темнее. Если какому дворянину захочется пройтись, то рядом всегда будет слуга со свечой. В одиночку же слугам не давали слишком тратить свечи. Главный слуга ругался.

«Пф. Да этот скупердяй наверняка кладёт себе часть выделенных на освещение монет в карман».

Ульфа продолжала ворчать про себя и не заметила, как коридоры стали ещё темнее, что уже казалось странным. Экономия экономией, но в этой части дворца живёт член Совета лорд Ларгель. Для него никто не стал бы жалеть самые изысканные восковые свечи, и главному слуге досталось бы первому за нерасторопность.

Но чем дальше заходила Ульфа, тем темнее становилось. Уже не встречалось ни единой зажжённой свечки, а тусклый свет проникал только через окна от городских огней.

Ульфа остановилась. Что-то было не так. Что-то происходило. Что-то важное. Ульфа сделала полшага вперёд, но тут же застыла. Желание всё разузнать боролось со страхом.

Она мельком глянула на правую дверь, что находилась в нескольких ярдах впереди. Как вдруг та открылась, и из неё вышло четверо людей, чьи лица до самых глаз закрывала чёрная ткань. Один держал окровавленный кинжал. Они выскользнули из комнаты тихими тенями. Но городской свет из окна было не обмануть, замершая в испуге Ульфа увидела их… и они увидели Ульфу.

Комментарий к Глава 9. Последствия

Напоминаю, что в моей группе можно следить за новостями о работе и интересных фактах о ней. Приходите: https://vk.com/akili_books

========== Глава 10. Виновные и невинные ==========

Член Совета лорд Ларгель мёртв. Эта новость разлетелась по дворцу в мгновение ока.

Генриху доложили утром, едва он встал. Он одевался и завтракал в глубоких размышлениях о том, что же случилось. Одна за другой нити событий выскальзывали из рук, поражали непредсказуемостью. Генрих был уверен, что знает об этом дворце всё.

Единственной неизвестной картой оставалась королева. Генрих не мог понять, знает ли её настоящую или маска с белилами настолько приросла к коже, что за ней ничего не осталось.

Мог ли Генрих в погоне за тайнами королевы проглядеть что-то более очевидное? Что находится рядом…

Ларгель был самым преданным сторонником. Пока он надеялся на милости в будущем, канцлер мог рассчитывать на него в любом деле. Ларгель не отличался большим умом, но он был послушен и грел кресло в Совете. Теперь стройная картина мира разрушена. Нужно поскорее найти ему замену.

«У Эверсов в прошлом месяце родилась дочь. Можно намекнуть на возможность союза с будущим принцем… если король с королевой соизволят такого наконец заделать», – размышлял Генрих весь путь по коридору к спальне Ларгеля.

Там ничего не убирали с ночи, хотя побывали многие. Ларгель лежал в кровати на спине. К нему ворвались и закололи во сне. Багровое пятно растеклось по белой ночной рубашке на груди, впиталось в простынь и перину. Ларгель смотрел вверх с широко открытыми глазами. Возможно, последней его мыслью было удивление.

– Где тела стражников? – спросил Генрих за спину.

– Их нет, лорд канцлер.

– Что значит «нет»? – обернулся Генрих, и командир стражи вытянулся в струнку.

– Возле комнаты никого не было, мой лорд.

– Кто должен был стоять в карауле возле комнаты Ларгеля и в этом коридоре? – строго спросил канцлер.

– Король велел собрать всю стражу и провести ночные тренировки. От комнат других лордов и королевы тоже были все отозваны и… от вашей. Я узнал об этом только утром, – поспешил заверить в своей невиновности… или некомпетентности командир стражи.

– Если тебе не докладывают, что весь дворец на целую ночь остался без защиты, то зачем ты здесь нужен? – нахмурился Генрих и внутренне содрогнулся. Ситуация была так похожа на ту, когда в одну ночь не стало всех из королевской семьи и их родни. – А что король? С чего ему вдруг это понадобилось?

– Он просто отдал приказ, мой лорд. Велел вас и меня не будить, а просто прошёл по коридорам и всей страже приказал следовать за ним. Его Величество вывел их на площадь и всю ночь наблюдал за их тренировками, даже сам фехтовал.

«Арчи…»

– Лорд канцлер! Мне сказали, вы здесь. Срочное донесение!

В комнату ворвался молодой безусый стражник, и канцлер узнал в нём заместителя командира и по совместительству его кузена. Родственные связи на должностях процветали не только среди дворян, но это лишь укрепляло связи между людьми. Главное – держать за ниточки основных.

– В чём дело?

– Нашли убийцу!

– Кто он?

– Лорд Сильвестр.

– Что-что? – брови Генриха взлетели вверх.

– Это лорд Сильвестр, лорд канцлер. Мы обыскали его комнату и нашли кинжал в крови. Ещё свежей.

В мыслях тут же всплыли все стычки этих двоих на собраниях и последняя ссора на охоте, но чтобы надутый индюк вдруг решил…

Генрих редко спускался в темницы – лишь в случаях, когда допрашивали важных узников. Свои глаза и уши надёжней докладов. Но всякий раз он чувствовал неприязнь к этому ржавому, смешанному с каменной пылью и мочой запаху. Надушенный платок всегда лежал в кармане камзола, но не смог бы защитить от вони.

Ни один уважающий себя дворянин без веской причины не станет пачкать себя пребыванием здесь. И теперь тут был заперт один из них. После гибели дворян с Благословенной кровью, Сильвестр Гарден сразу стал представителем одной из самых знатных семей Адаманта, что обеспечило ему место в Совете.

И теперь он здесь среди рвани и вони. Высоким больно падать.

– Дядя, долго ты. Я уже всё узнал.

Арчивальд довольный собой шагал по коридору темницы в сопровождении личной гвардии, камзол распахнут. Из окошка дальней камеры слышались стоны.

– Ваше Величество? Что вы делаете в таком месте? – Генрих явно удивился.

– Я могу ходить по всем местам, канцлер. Я король, – пожал плечами Арчивальд.

– Несомненно, Ваше Величество. Однако увидеть вас в казематах – исключительное явление.

– Я допрашивал Сильвестра, – махнул рукой король. – К слову, он под пинками всё признал. Почти.

Это удивило Генриха ещё больше. Эта ночь, это утро – всё происходящее не укладывалось в голове, уплывало из рук как вода. Когда события успели так выйти из-под контроля?

Арчивальд смотрел ему в глаза и явно наслаждался замешательством дяди. Вот уж поистине исключительное явление. Несносный мальчишка.

– Очень быстро вы во всём разобрались, Ваше Величество. Слишком быстро.

– Да ясно всё было с самого начала. Мне как сказали про Ларгеля, я так и подумал, что это толстяк Сильвестр. Ну кто ещё на него зуб точил после охоты?

– Сомневаюсь, что всё так просто, Ваше Величество.

«Это ты за маленькую обиду можешь закатить скандал с убийством, а Сильвестр хоть и дурак, но не настолько».

– Всё просто, дядя! – развёл руками Арчивальд. – Это ты зарылся в своих интригах и не видишь ничего у себя под носом. Ищешь заговоры и сложные планы, когда их нет. Хватит уже об этом. Пойдём. Я устал тут стоять.

– А фехтовать ночью не устали?

– Мне надо было выпустить пар, – снова пожал плечами король. – Я ж не знал, что на утро такое развлечение выпадет.

– Ваше Величество, – вздохнул Генрих, меж бровей залегла глубокая складка. Но он быстро взял себя в руки и расправил плечи. С племянником насчёт его ночной и утренней оживлённости он поговорит потом, сейчас следовало понять, что произошло на самом деле.

– Я должен сам услышать всё от Сильвестра.

Генрих прошёл мимо короля в сторону темницы.

– Хм-м, нет. Не выйдет, – вдруг заявил Арчивальд.

Генрих остановился на полушаге и обернулся.

– Это почему же?

– Я велел отрезать ему язык. Уже отрезали.

Генрих нахмурился и посмотрел в дальний конец коридора. Вот чьи это приглушённые стоны.

– Как же он теперь всё расскажет?

– Он уже рассказал. Мне. Слова короля достаточно для правосудия. Завтра Сильвестра казнят. Хоть какое-то зрелище. И моей жене должно понравиться. Он ведь был её собачкой. Можешь отослать ей официальное приглашение на «прогулку».

«Арчи!..»

***

«Быстро», – так подумал бы любой, кто хоть немного знал положение дел. Сильвестр со своим телосложением не убил бы и гуся, не то что прокрасться и убить человека. Прятать орудие убийства в своих покоях? Что за нонсенс! Что происходит в этом дворце?

Микая размышляла об этом весь вчерашний день и сегодняшнее утро. Ещё и пропала её временная служанка Ульфа. Королева велела её позвать, но вернулся совсем другой слуга. Ульфы нигде нет. Пропала в ту же ночь, что убили Ларгеля.

Королева отворила запертый ящик и принялась перебирать бумаги со списками слуг. Ульфа из Рудных гор. Семья живёт там. Уехала к ним? Если она виновна, то пропажа объяснима. Если нет, то может быть мертва. Случайная жертва или закономерный итог?

В дверь постучали.

– Ваше Величество. Король приглашает вас на прогулку и будет ожидать у ворот, – сообщил слуга.

Микая кивнула ему.

– Передай, что я приду.

«Прогулка»! Он приглашает её на казнь Сильвестра. И он не позволит ей отказаться.

Снова тёмная карета. Цоканье копыт по брусчатке. Бормотание прохожих, идущих на площадь. Снова эшафот и два кресла на соседнем помосте. Арчивальд ездил на казнь, как на представление артистов на ярмарке. Радовался словно ребёнок.

– Ваше правосудие было скоропалительным, Ваше Величество, – тихо сказала Микая.

Король глянул на неё с кислым выражением лица.

– Вечно ты портишь всё веселье. Надо было тебе видеть, как этот боров Сильвестр корчится на полу и лижет сапоги.

– Разумеется, корчился, его же пытали.

– К слову, он и про тебя говорил. Что-то блеял про «королева меня знает, я бы никогда». Так что я мог отправить палачу и тебя. За соучастие. Будь благодарна, что не стал, и молчи.

– Ваше Величество. Это по вашему приказу убили Ларгеля?

Вопрос был направлен прямо, подобно стреле. Глаза смотрели в глаза. Но король не дрогнул. Просто ответил:

– Да.

Карета продолжала качаться. Лошади цокать копытами. Люди переговариваться вокруг. Они шли смотреть на казнь.

– И вы обвинили Сильвестра. Приказали подкинуть ему кинжал.

– Да.

– Зачем?

– Дядя меня разозлил, и я убил его «собаку». И обвинил твою. Всё просто. Никаких запутанных заговоров.

– …Что сказал об этом канцлер?

– А что он скажет? Даже не понял ничего. Дядя видит далеко, но не видит того, что у него под носом.

– И вы…

– Хватит, женщина, – Арчивальд раздражённо махнул рукой. – Дядя разозлил меня из-за тебя. Поэтому ты тоже будешь наказана. Ты не любишь казни, вот и будешь смотреть на неё до конца. Трёх зайцев одним выстрелом. Ну не молодец ли я?

Король улыбался до ушей. И смотрел на Микаю с той наглостью, с какой любил на людях показывать свою власть.

– Да… это было остроумно, – проговорила наконец королева и перевела взгляд на город за окном.

«Мерзавец».

***

Когда Ивор пришёл на площадь, та уже была полна людей. Кто-то тихо переговаривался, что король зачастил с казнями. Другие гадали, кого на этот раз повесят. Третьи призывали разуть глаза и увидеть, что нет виселицы – есть плаха и пенёк, а палач поджидает с огромным мечом.

«Обезглавливают только дворян», – подумал Ивор, и происходящее заинтересовало его ещё больше. Что могло произойти в этом дворце? Неужели наконец-то змеи пожирают друг друга?

Ивор вытянул шею и огляделся поверх голов. Витарр тоже был где-то здесь и попросил высматривать, не мелькнёт ли где белый чепчик служанки, который всегда носила Ульфа.

Недавно она заверила, что достала подробную карту замка, а после этого ни разу не показывалась из дворца. Но на такие зрелища выходят посмотреть и слуги, и дворяне… насладиться чужой смертью.

Ивор оглядел крыши. Нигде не стояло ни единого стрелка, стражи собралось гораздо меньше, чем при казни Робера. Сегодня мятежников не ждали. За нынешнего приговорённого не вступится никто.

Тюремная повозка подъехала к краю площади. Преступника должны провести через всю толпу, чтобы каждый мог в него плюнуть или бросить камень. Если он и впрямь дворянин, то его преступление должно быть серьёзным… или напротив, лёгким. Разве нынешним монархам нужен весомый повод для казни?

Они сидели в креслах на соседнем помосте напротив плахи. Ивор достал из внутреннего кармана увеличительное стекло и посмотрел в сторону короля. Тот расслабленно облокотился на ручку кресла, а на губах играла улыбка. Король наслаждался предстоящим зрелищем.

В противовес ему королева сидела с прямой осанкой, почти не касаясь спинки кресла. На лице в белилах как будто застыла маска. Губы поджаты. Это могло значить что угодно.

Приговорённого вывели из повозки. Полный лысоватый человек с несчастным видом. Он еле стоял на ногах, и стражники почти тащили его под локти. Белоснежная рубашка посерела, а на груди и вокруг рта виднелись алые подтёки. Из глаз текли слёзы. Ивор не знал этого человека и что тот сделал, но его вид вызывал жалость.

«Все, кто побывал в дворцовых темницах, выглядят так, – был уверен Ивор. – Бедные Робер и Деш»…

Приговорённого привели на помост, поставили на колени перед пнём. Распорядитель зачитал приговор:

– Осуждённый бывший член Совета лорд Сильвестр Гарден повинен в убийстве члена Совета лорда Ларгеля Гийома.

«Член Совета?» По всей площади прокатились удивлённые охи. Они казнят такого важного человека?

– Убийство члена Совета! – переговаривались люди.

– От имени Его Королевского Величества Арчивальда Канвальда, – продолжал распорядитель, – приказываю обезглавить осуждённого и конфисковать из его имущества в пользу короны тридцать тысяч золотых монет. К казни приступить немедленно. Подпись короля.

Жрец позволил Сильвестру прочитать молитву, но тот лишь поднял голову и бросил умоляющий взгляд на королеву. Она не шелохнулась.

После этого взметнулся меч палача, толпа ахнула и затихла. На плаху упала тяжёлая голова. Кровь растеклась по дереву.

***

«Арчивальд, что ты наделал?»

Генрих стоял у окна и наблюдал, как королевская карета подъезжает к воротам. Представление на площади закончилось.

Быстро. Слишком быстро всё случилось. Арчивальд подписал указ о казни так скоро, что Генрих ничего не успел сделать. Когда бумага с королевской печатью попала к хранителю канцелярии, а затем и к глашатаю, всё уже было решено.

И эти тридцать тысяч золота. Даже для Гарденов сумма велика.

Бессилие гневило и возмущало Генриха до глубины души. Три года… нет, больше… он выстраивал картину власти, поддерживал равновесие, оберегал племянника. А теперь этот племянник просто плюёт ему и всем его стараниям в лицо. Показывает зубы и делает вид, что ни при чём.

Из окна было видно, как король соскочил с подножки кареты и даже не обернулся, чтобы подать руку своей жене. Ей помог выйти слуга.

На следующее утро из этого же окна Генрих увидел, как на площадь прискакал всадник. Дорожная одежда, но стать дворянина. В ремнях седла заложен меч. Он спрыгнул с коня ещё до того, как тот остановился, и взбежал по ступенькам крыльца. Стража должна была остановить его и узнать личность. Генриху не было видно, что происходит под самым окном, но через короткое время к нему постучали.

– Лорд канцлер. Прибыл Седрик Гарден и требует аудиенции у короля.

«Вот. Началось».

Колесо событий ускорило оборот.

========== Глава 11. В последний раз ==========

– Я требую объяснений, по какому праву был казнён мой отец? – Слова, брошенные в гневе. Упрёк, не взирая на статус.

Седрик Гарден был единственным сыном лорда Сильвестра, но унаследовал гордую стать и упрямый характер от матери, как и её большие глаза цвета стали и волевой подбородок. В отца больше пошла его сестра Сесилия, которую любили за мягкость и доброе сердце. Когда оставшаяся в столице Сесилия написала брату, что их отца вот-вот казнят, Седрик прискакал домой как ветер, но всё равно опоздал на день.

Никто не ждал подобных событий. Лорд Сильвестр Гарден – член королевского Совета, видный аристократ одним днём обвинён в убийстве без шанса на обжалование приговора и казнён без последнего слова. Никто по законам Адаманта не мог так поступить с дворянином.

– Он казнён по праву короля за убийство, – лениво ответил Арчивальд, сидя на троне, словно растолковывал очевидные вещи.

– Мой отец не убийца. И никто не смеет его так называть без расследования.

Во взгляде Седрика горели гнев и возмущение. Арчивальд ответил ему тем же.

– Никто не смеет возражать решению короля и так разговаривать с ним. Одно моё слово – и ты последуешь за свои отцом!

– Его Величество хотел сказать, чтобы вы усмирили свой гнев и взглянули на ситуацию целиком, – перевёл слова короля Генрих.

Канцлер всегда стоял за троном, но вовсе не тенью. Напротив, Генрих Уриен сиял ярче своего монарха. Во всех вопросах люди прислушивались именно к канцлеру. Король на его фоне выглядел капризным мальчишкой. Приближённые гадали, нарочно ли Генрих так выделяется, или на фоне неблагоразумного племянника у него попросту нет выбора.

– И какова же была ситуация, что моего отца бросили в темницу, изувечили там и отказали в королевском суде? Он бы доказал свою невиновность.

– В его покоях было орудие убийства, – поспешил ответить Генрих, пока Арчивальд не наломал ещё больше дров. – После лорд Сильвестр, будучи человеком чести, признал своё преступление и что гнев от ссоры с лордом Ларгелем затмил его разум.

– Не верю!

– Я сам слышал, – махнул рукой король.

Канцлер откашлялся.

– Я признаю, что приговор был скоротечным и способ казни… недостойным вашего в прошлом добродетельного отца. По закону стоило дать ему выбор и возможность умереть с достоинством и без шума. В знак извинения за… оскорбление имени вашей семьи король, – канцлер кивнул в сторону трона, – назначает вас членом Совета на место вашего покойного отца. Разумеется, вопрос про тридцать тысяч золотых также закрыт.

Генрих надеялся, что этого будет достаточно. Гардены – влиятельная и богатая семья, и Сильвестр идеально занимал своё кресло. Но Седрик не отличался податливостью и гибкостью своего отца. Он предпочитал рубить с плеча и никогда об этом не жалеть.

– Вы убили моего отца, оскорбили наше имя позорной казнью, а теперь пытаетесь купить моё прощение должностью? Не будет этого, канцлер. Три года назад моя семья поддержала вас и нового короля. Мы были верными союзниками, склоняли остальных дворян верить вам и Благословенной крови. Во имя мира, в котором Адамант так нуждался, потому что Норсленд уже точил зубы по наши границы. Теперь вы лишились этого союза. Сожалею, но отныне семья Гарден не станет помогать вам своим влиянием. Мы сами очистим своё имя, своими делами. Только дела будут от имени Гарден – не Совета и не короля.

Седрик сделал короткий поклон, развернулся на каблуках и зашагал прочь, не давая никому шанса его переубедить.

– Зачем он нужен был в Совете, дядя? Не хватало ещё такого наглеца рядом. Хорошо, хоть отказался. Пусть проваливает подальше, – небрежно бросил Арчивальд.

Канцлер резко развернулся к нему и подошёл так близко, что король почти поднял руку, чтобы защититься. Казалось, Генрих ударит его. Но тот лишь стукнул по подлокотнику трона. Арчивальд дёрнулся.