Текст книги "Рождённые из пепла (СИ)"

Автор книги: Акили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

«Ох, боги, если Микая за это не озолотит сопротивление и не подарит большое поместье для сборищ, то я не знаю».

Когда он передохнул и поднялся идти, сзади хрустнула ветка. Ивор замешкался всего на миг, но дёрнуться не успел. К горлу приставили нож.

Ивор попытался вырваться, но нож больно скользнул по шее. По коже потекла липкая кровь. Его руку заломили сзади и держали крепко. Он чувствовал на запястье большую ладонь в кожаной перчатке.

– Кто?..

Ивор выдохнул сквозь стиснутые зубы и не ждал ответа, но сзади прозвучал голос:

– Я помню тебя. Ты из мятежников. – Это был не вопрос, и Ивор напрягся. – Что ты собирался делать с головой моего господина? Отвечай!

– Кого?

– Седрика Гардена.

И тут Ивор понял, кто перед ним. Узнал не столько голос, сколько манеру говорить. Такую вышколенную дисциплиной и верностью лорду. Этого же человека подпольщики выслеживали у трактира, он дал им оружие, и он служил Гардену.

– Я собирался похоронить его. В склепе рядом с его отцом. Убери свой нож!

Ивор снова попытался вывернуться, и на этот раз ему позволили, вот только прижали спиной к дереву и приставили нож к горлу уже спереди.

– Зачем мятежнику об этом заботиться? – строго спросил слуга… нет, воин Гардена.

– Не оставлять же было всё так. Решил королю насолить и хорошее дело сделать. Мы про оружие не забыли. Считай, благодарность, – сочинил на ходу Ивор.

– Лжёшь.

Нож подобрался ближе. Лезвие с алой кромкой блеснуло в свете луны. Ивор зажмурился, но его пока не убили.

– Отвечай правду, – настаивал собеседник.

Ивор мгновение помедлил. Мог ли он рассказать?

– Меня попросили, – наконец выдохнул он.

Ивор поднимал голову как можно выше, но острое лезвие поднималось за ним. Сглотнуть удалось с трудом.

– Кто?

Ивор не хотел отвечать. Ну и попал он в переплёт! Лезвие больно кольнуло шею.

– Если ты говоришь правду, то твой проситель – друг моему лорду. Я хочу знать кто? – настаивал воин. Пока ещё деликатно.

Его тёмные глаза неотрывно смотрели на Ивора. Ивор мог бы поклясться, что этому человеку приходилось допрашивать и убивать. Но разве Ивор ему враг? Или королева? Может, если сказать правду, объяснить, то нож этого человека обернётся в другую сторону – против их общего врага?

Ивор не знал, правильно ли делает, но всё же решился ответить:

– Микая Валдис попросила…

– Королева? – удивился воин.

– Она только попросила похоронить этих несчастных, – поспешил заверить Ивор.

– «Несчастных»? Я слышал, это по её милости мой господин и погиб.

– А по её ли милости он оказался на поле с врагами? Микая спасала свою страну и своих людей!

Нож рывком подобрался ближе. Ивор чувствовал, как струйка крови на горле потекла обильней.

– «Микая», значит… – подумал вслух воин. – Если она попросила тебя, значит, может связаться. Кто бы подумал, что тихая королева заодно с мятежниками. Найдутся те, кого очень заинтересует такой расклад.

Ивор невольно дёрнулся.

– Разве вы сами не стали с «мятежниками», когда отдали нам оружие? – прошипел он, как обозлённый кот. Если по его милости пострадает Микая… – Королева вовсе не желала смерти лорду Гардену. Ни тому, ни другому. Она сама мне об этом сказала, если хочешь знать. Вместо того, чтоб других винить, на себя посмотри. Где ты сам был, когда твой обожаемый господин умирал?

Ивор приготовился к тому, что его ударят, а может, и вовсе перережут горло, но нож вдруг опустился.

– Я по приказу лорда Седрика оберегал в Норсленде его сестру и мать, как бы мне ни хотелось быть рядом с ним. Я забираю его голову. Я сам отдам ему последний долг.

– Забирай, – проворчал Ивор, вытирая кровь с пореза. – Мне меньше хлопот. Всё равно вторую хоронить…

Так они и шли вместе к кладбищу. Воин, так и не назвавший имя, впереди, а Ивор на несколько шагов сзади, сверля ему спину. И не боится же, что Ивор захочет расквитаться и напасть со спины.

«Справедливо не боится. Тогда он нас троих раскидал».

Когда они дошли, то Ивор задержался у внешнего кладбища в поисках подходящего места. Воин со вторым мешком скрипнул калиткой и направился дальше.

– Стой, – позвал его Ивор. – Что ты потом будешь делать?

Воин повернулся в пол-оборота.

– Исполнять последний приказ лорда Седрика – защищать его семью.

– А королева? Ты же не будешь ей мстить? – осторожно спросил Ивор. – Она не виновата.

– Лорд Седрик относился к ней с уважением. Королева предупредила его об опасности. Этот долг возвращён. Я не буду ей мстить. Мы виделись в последний раз, «королевский защитник».

Последние слова были сказаны с явной насмешкой, и воин растворился в темноте кладбища. Ивор ещё долго прислушивался к звукам с той стороны калитки, но было тихо. После этого он ещё раз потёр царапину на горле и принялся искать место для могилы Михаэля.

«За королевой огромный долг за все мои мучения».

***

Много лет назад в местных лесах завёлся крупный и агрессивный вепрь. Асвальд ещё будучи принцем устроил грандиозную охоту и пообещал исполнить желание того, кто сразит крупную дичь.

Среди дворян пошли шепотки, и все обсуждали, что попросят у принца в случае победы. О слишком дерзких просьбах не было и речи, принц говорил лишь о пустяковом капризе, но эта тема была главной во всех светских беседах до самого дня охоты.

Десятки охотников всех уровней знати ворвались в лес, как стая голодных волков. Лай гончих раздавался со всех сторон, мелкая дичь пускалась наутёк, и много в тот день было подстрелено кроликов, куропаток и оленей. Но где же вепрь?

Когда охотники во главе с принцем собрались в месте встречи, то обнаружили, что не повезло никому. Раздосадованные они уже собирались уезжать, но тут из-за кустов выехал молодой дворянин непримечательного рода. Его рука была наспех перевязана, а за лошадью на верёвке тянулась туша огромного вепря.

– Кажется, я выиграл, Ваше Высочество, – сказал дворянин.

Это был Генрих Уриен.

В качестве награды он попросил партию в шахматы с принцем. Асвальд сдержал слово, и уже через три дня они в дворцовых покоях переставляли фигуры на доске, попивая сладкое вино.

Несколько ничего не значащих вежливых фраз, простые рокировки, пока слуги сновали вокруг. И лишь когда они остались наедине, Генрих сделал то, ради чего рисковал жизнью на охоте. Он рассказал принцу о своём настоящем отце и фамилии Орбург. Мимоходом, вскользь, как будто случайно. Но Асвальд тут же всё понял и… расхохотался Генриху в лицо:

– У вас потрясающие амбиции, лорд Уриен! Жаль, они не сделают простую кровь Благословенной. Кстати, мой отец интересуется, придут ли ваш отчим и сводный брат на пир. Кажется, в ваш дом уже отослали два приглашения?

На этот пир король созывал лишь знать Благословенной крови. Именно там заключались союзы, договоривались о браках, устанавливали связи. И Генриху там места не было.

– …Уверен, они придут, Ваше Высочество – глухо отозвался он.

Ту партию с принцем Генрих проиграл. Был разбит и растоптан. Каждый раз видел это в глазах принца, а затем и короля. Асвальд не забывал тот разговор… и Генрих тоже.

Молодость глупа и наивна, и Генрих с того дня поклялся себе быть умнее. Больше он не поднимал эту тему открыто. Лишь раз в сердцах воскликнул отцу: «Но ведь и я твой сын!» На что получил сухой ответ: «Ты Генрих Уриен».

Генрих стоял перед зеркалом в золочёной оправе и поправлял идеально белые кружевные манжеты. Затем провёл рукой по серебряным застёжкам и смахнул невидимую пыль с зелёного парчового камзола. На белом платке у горла пристёгнута серебряная брошь в виде змеи с изумрудным глазом.

Его настоящий герб и цвета. Если бы только родной отец признал его, то сейчас в глазах всего Адаманта Генрих был бы Благословенной крови. И уже это поменяло бы всё. К несчастью, по всем свидетельствам и документам Генриха породил мелкий род Уриен.

Нетрудно догадаться, что случилось. У лорда Орбурга уже была беременная супруга, когда его потянуло на роман с юной и красивой леди из непримечательного рода. А когда последствия стали ясны, Орбург выдал леди за своего давнего вассала Уриена, и Генрих родился под этим именем. Возможно, чувство вины или долг всё-таки заставили Эгмонда Орбурга после смерти супруги взять под крыло любовницу. А может, он и впрямь любил её больше первой жены. Вот только сына он так и не признал.

«Проклятый отец. Ты заслужил всё, что с тобой случилось», – хмурился своему отражению Генрих и резким движением застегнул брошь. Иголка впилась в палец. На белой перчатке выступила капля крови. Пришлось сменить.

«Это не конец. Даже эту преграду можно преодолеть», – размышлял Генрих, надевая новую идеально белую перчатку без единого изъяна.

Он ждал слишком долго. Пусть Арчивальд царствует в своё удовольствие. Несносный мальчишка, но всё же единственный и любимый племянник.

Арчи так похож на своего дядю: внешне лишь глазами деда, но Арчивальд, как и Генрих, никогда не был нужен своему отцу. Генрих всегда понимал одиночество Арчи, обиду, которую тот демонстрировал своими выходками – одна хуже другой. Кто виноват, что он вырос таким испорченным?

Теперь Арчи счастлив. Генрих дал ему всё, что при иных обстоятельствах мог бы забрать сам. Так пусть радуется, власть не только в короне. Генрих возьмёт своё иным путём… и для этого сейчас нужно выглядеть идеально.

Канцлер провёл рукой по ухоженным волосам и гладко выбритому подбородку. Снова взглянул на отражение в зеркале, оценивая результат. Внешне он выглядел куда моложе своих сорока семи. Молодые дамы всё ещё подмигивали ему на приёмах в надежде привлечь внимание влиятельного придворного. Глупые гусыни.

Лишь одна не смотрела на него с теплотой.

Генрих в последний раз оправил манжеты и вышел из комнаты. За дверью его ждали слуги с большим сундуком, и Генрих жестом велел следовать за собой.

Вечер за окнами почернел, и дворец уже засыпал под тихое потрескивание огоньков свечей и дрожащие тени. В коридорах встречались только стражники, которые при виде канцлера салютовали.

Но королева никогда не спала в это время. Она всегда читала или вышивала перед сном. Генрих знал все её привычки. Шпионы приносили по крупицам самые разные сведения. Канцлер всегда искал в них признаки измены, как подозревал дурной умысел в любом, кто обладал умом в этом дворце.

Но королева вела себя примерно. Каменная и неприступная, но всё же смирившаяся. Генрих уже был готов в это поверить. До похода на Золотые поля. Арчивальд сам виноват – так уронил свою репутацию, что на его фоне королева сияла как птица в рассветных лучах. Смышлёная птичка.

Король напрасно взял её с собой. Генрих, лишь чуть надавив, добился ответа: Арчивальд вовсе не собирался налаживать с ней отношения. Он взял жену в надежде, что на войне с ней что-то случится, что её убьют или похитят, и это избавит Арчи от ненавистной супруги окольным и, главное, законным путём.

«Сам вырыл себе яму. Я больше не буду это исправлять», – строго подумал Генрих. Однако ситуация вышла далеко за пределы дворца. Слухи о роли королевы в последней битве уже просочились и пустили корни, и даже старые байки о ней – чем безумней, тем охотней в них верили – перестали вспоминать.

Королева вдруг стала любима. Хотя бы на какое-то время. Если это нельзя исправить, то нужно использовать трону на благо. Сейчас.

Генрих остановился перед королевскими покоями и велел стражнику постучать. Дверь открыла Линн и испугалась, завидев самого канцлера. Жертвенная овечка, но ещё держится возле королевы. Не зря Генрих потратил время, чтобы обучить её.

– Лорд канцлер, королева… – пролепетала она как мышь.

– Я не задержу Её Величество надолго.

Канцлер посмотрел поверх плеча служанки прямо на Микаю. Она сидела в кресле с книгой. Как и ожидалось. Королева выдержала взгляд с ледяным спокойствием, а затем устало кивнула.

– Пусть проходит, Линн.

«Если она устала, тем легче».

– Выйди, – строго велел Генрих служанке.

Та повиновалась, даже не спросив разрешения у госпожи. Верный признак, что Линн всё ещё верна ему, но плохо, если королева догадается. Впрочем, Микая, даже если что-то и подумала, не подала виду.

– Чем обязана в столь поздний час?

«Холодна, как и всегда».

– Крайне важным государственным делом, Ваше Величество.

Канцлер махнул слугам в коридоре, и те занесли в комнату тяжёлый продолговатый сундук и открыли его. Внутри лежали роскошные платья из узорной лазурной парчи, блестящего золотистого шёлка, красного бархата и воздушного батиста. Все ткани высшего качества, покупались за золото, а платья сшиты не у тех портных, у которых королева заказывает свои уродства, а у личного портного самого канцлера.

Генрих заметил, как Микая настороженно подалась вперёд. Слуги вытащили из сундука и разложили наряды на кровати. Особенно к лицу королеве пришёлся бы изумрудный атлас с серебряными застёжками на плечах. Особенно если украсить тонкую шею ожерельем с изумрудами.

Микая поднялась с кресла, забыв, что на коленях лежала книга, та с шумом упала обложкой вверх.

«Рыцарский роман, – снисходительно усмехнулся про себя Генрих. – Возможно, когда никто не видит, королева увлечена другими книгами». И всё же её краткая рассеянность ясно сказала, что начало партии Генрих выиграл.

Микая быстро взяла себя в руки и приняла на лице то нечитаемое выражение, какое демонстрировала всегда. Она дождалась, когда слуги удалятся, и в комнате останутся только она и Генрих, и деловито сказала:

– Не понимаю вашего дела, лорд канцлер. Мой день рождения отнюдь не сегодня.

– Крайне важное государственное дело, – заверил Генрих, выдержал драматичную паузу, а после не стал тянуть. – Оно касается королевских наследников, Ваше Величество. Прошло более трёх лет, и долг королевы – продолжить династию.

Микая даже не моргнула.

– Никогда бы не подумала, что у канцлера так много свободного времени, чтобы лично приходить и сообщать королеве о её долге.

– Ваше Величество, мой пост требует сохранять в королевстве мир. А его залог – это продолжение королевского рода.

– И что же вы хотите от меня, лорд канцлер? Вам лучше других известно, что король держит свою спальню открытой, словно проходной двор. По-вашему, я должна уподобиться безродным танцовщицам и войти тем же путём?

– Увлечения Его Величества другими женщинами могут смутить порядочную леди, – согласился канцлер, – но долг королевы важнее, чем краткосрочные интрижки короля.

– Интрижки, – фыркнула королева. – Я называю это не иначе как оскорбления в свой адрес.

– Леди Микая, – вежливо продолжил Генрих. – Давайте будем честны друг с другом. Вы испытываете к королю не больше любви, чем он к вам, однако линия Благословенной крови должна быть продолжена. Это ваш долг перед предками. И королевством.

– Почему же вы говорите об этом со мной, а не с королём? Любое моё времяпровождение с ним оборачивается… новыми оскорблениями. Не делайте вид, будто вам о них неизвестно, лорд Генрих. Не вы ли всегда пресекали подобные… безобразия со стороны племянника? Так обуздайте его.

– Леди Микая, я согласен, что поведение… моего племянника крайне недостойное в последнее время. Однако это, как и прочие его недостатки, должны быть забыты ради блага королевства. Именно в этом всегда был героизм королевы… а не на поле боя, позвольте заметить.

– Не позволю. Если бы не я, король бы не вернулся с Золотых полей. В сражении я оказалась ему куда полезнее, чем в спальне.

– Несомненно, ваш подвиг я бы не посмел умалить. И всё же сейчас от вас требуется подвиг иного рода.

– Подвиг. Это вы верно заметили. Учитывая отношение ко мне короля, это будет подвиг.

– Так измените это отношение. – Настойчивый шаг вперёд. Генрих подошёл так близко, что королеве пришлось отойти. – Соблазните Арчивальда. Такой женщине, как вы, это под силу. И если он навестит вас ночью хоть раз, это будет победа, стоящая сотни Золотых полей.

– Вы меня удивляете, лорд канцлер, – невозмутимо ответила королева, но невольно передёрнула плечами. Генрих нарочно стоял слишком близко. Ещё шаг, и Микае пришлось бы упасть обратно в кресло. – Неужто вам неведомо, что для наследника может быть недостаточно одной ночи. Боги решают, когда в мир пора явиться Благословенной крови.

– С королём будет достаточно провести всего одну ночь. Благословенную кровь можно зачать в другие. Главное, она выйдет из Благословенного чрева. Проявите гибкость, Ваше Величество, и все ваши беды кончатся. Используйте мой дар.

Генрих учтиво склонил голову и вышел. Линн всё ещё стояла за дверью и успела отскочить, когда та открылась. Подслушивала. Генрих схватил её за локоть и тихо сказал так, что в голосе чувствовалась угроза:

– Забери все прежние платья королевы и сожги их.

Затем отпустил и удалился походкой победителя.

«Используйте мой дар», – сказал королеве Генрих. В её глазах на миг отразился страх. Она всё поняла. Не про сундук он говорил. Не про сундук.

========== Глава 29. Ловушка ==========

Карета мерно покачивалась в такт стуку копыт. Вокруг слышался городской шум: то тише, когда карета сворачивала на узкую улицу, то громче, когда снова выезжала на одну из главных дорог. Микая слушала эти звуки, прикрыв веки, и чувствовала, что вдали от дворца стало легче дышать.

– …леди Сюзанна, леди Лидия, леди Марианна и леди Элина шлют вам «сердечную благодарность за подарки» и «поминают вас в своих молитвах», – закончила Линн и замолчала в ожидании.

Микая открыла глаза.

– «Поминают в молитвах»… – задумчиво протянула она. – Интересно, с каких пор? Разве что содержание молитв несёт… неположительный посыл.

– Мне об этом неизвестно, госпожа. Я могу судить, что подаркам они удивились и обрадовались.

– И наверняка оказались в замешательстве. Впрочем, они ещё три года назад набивались мне в фрейлины. Я слишком долго томила их своим равнодушием.

– Вы хотите взять фрейлин, Ваше Величество?

– Может, позже. Сейчас меня устраивает, как с обязанностями справляешься ты.

– Ваша похвала – честь для меня, госпожа.

Было видно, что Линн хотела сказать что-то ещё, но покосилась на окошко, за которым сидел кучер. Микая покачала пальцем. Она хорошо обучила Линн. Это был её первый подробный отчёт, потому что раньше королева не посылала её по делам. И Линн запомнила все имена и сообщения, словно читала по бумаге. Проявила чудесное прилежание.

– Госпожа, а куда мы едем?

А вот любопытство осталось прежним.

– К мастеру оптики. Я давно хотела заглянуть к нему. Он единственный мастер в своём ремесле на весь Адамант. Может, ты видела, у генерала Брейгона был инструмент, который показывал далёкие вещи близко.

– Я… не видела.

– Неважно. Я хочу заказать у него такой инструмент. Любопытная вещь. Запоминай дорогу, Линн. Вероятно, готовый инструмент придётся забирать тебе.

Служанка встрепенулась и тут же уставилась в окно, ловя взглядом проплывающие вывески.

Дом мастера оптики было не спутать ни с каким другим. Он стоял обособленно от тесно жавшихся друг к другу соседей, словно требовал для себя больше места и воздуха. На вывеске изображён необычный рисунок из пересекающихся кругов, через которые проходила косая линия.

Над входом на металлической нити висело устройство из стёклышек. Они ловили солнечные лучи с зеркала на фасаде и отражали их, расцвечивая радугой. Витражи на окнах складывались в строгий геометрический узор. Балкон с кованой оградой нависал над узкой улицей по всей длине второго этажа. Но самым примечательным было огромное слуховое окно на рыжей черепичной крыше, и через него в небо глядела большая расширяющаяся вверх труба с круглым окошком-стеклом.

Линн смотрела на всё это с детским любопытством и восхищением и была разочарована, когда королева оставила её в карете. Поговорить с мастером нужно было с глазу на глаз.

При открывании двери прозвенел колокольчик, и Микая вошла в помещение, явно принадлежащее необычному человеку. На полу и столах стояли приборы, которые вертелись и качались. Некоторые зеркалами перенаправляли солнечные лучи на линзы разных толщины и размеров. Одна линза ловила в себя широкую полосу света, а выпускала тоненький лучик, который прожигал деревянную дощечку.

На стенах повсюду висели рисунки со схемами, некоторые даже валялись на полу. Обычно увлечённые ремеслом мастера не обращают на беспорядок внимания, и забота о мелочах ложится на плечи помощников. Если такой здесь и работал, то давно не навещал своего мастера.

Микая подняла с пола один листок, но не поняла значение всех этих кругов и пунктирных линий. С тихим шорохом рисунок лёг на стол.

Впереди за деревянной витриной зашевелилась согнутая спина, но не поднялась. Из-под стола слышалось бубнение. Кажется, этот человек что-то искал. Колокольчик у двери должен был привлечь его внимание, но остался не услышан.

Микая тронула оправу круглого зеркала на полу, из-за чего угол наклона изменился, и стройный рисунок света сменил направление. Уловив краем глаза, что возле него стало темнее, мастер поднялся в полный рост и поправил крошечные очки на носу.

Он некоторое время вглядывался, кто перед ним, а когда разглядел в причёске серебряную диадему, оказался в замешательстве:

– Ваше… Ваше Величество?

– Это вы верно подметили. Роджер Десмер – мастер оптики, я полагаю?

– О, всего лишь скромный слуга науки. В мою лавку ещё никогда не ступала нога монаршей особы. Очень рад, Ваше Величество.

Роджер производил впечатление человека суетливого и любопытного. Маленькие глаза, казалось, могли углядеть всё… если наденут очки. Двойной подбородок переходил в толстую шею, и сам Роджер был немного пухловат, хотя перемещался между своих устройств на полу с удивительной проворностью, не задевая свои линзы и краем. Макушка полностью облысела и седеющие волосы ровными прядями спускались на уши.

В Этерне Роджер прославился тем, что «ходил с протянутой рукой» и пытался найти финансирование для своих экспериментов. Однако никто из дворян не хотел выделять обширные средства на «чудаковатые эксперименты». Военная отрасль всегда была у Адаманта в приоритете.

– Я давно собиралась навестить вас, мастер Роджер. Ваши устройства привлекли моё внимание. Особенно те, что позволяют приблизить дальние объекты.

– Ох, вы про увеличительные линзы? Признаюсь, мне удалось скомпоновать их таким образом, что взгляд смотрящего человека стал куда длиннее… но не настолько, как хотелось бы. Представьте, если бы мы смогли дотянуться до звёзд!

– Ваше устройство на крыше…

– Всего лишь прототип. Никак его не доработаю. Но я польщён вашим интересом, Ваше Величество.

Казалось, о своих линзах Роджер мог говорить бесконечно, и ничто в этом мире его больше не интересует. Однако Микая подозревала, что это не так, и была намерена выяснить.

– Ваши устройства очень популярны в Этерне?

– Популярны? Нет, что вы. Как бы мне хотелось, чтобы наукой интересовались больше. Однако ко мне приходят только старики-аристократы, которых уже подводит зрение, или любители почитать при тусклой свече. Кроме очков, едва ли кого-то интересуют мои работы. И даже очки редкость. Хотя генерал Брейгон, да примет его Бог отваги, заказывал у меня подзорную трубу.

– И мне довелось в неё поглядеть на Золотых полях. Прекрасное устройство.

– Ох, наслышан о вашей храбрости на поле боя.

– Вы помните всех, кто заказывал у вас линзы?

– Конечно. Покупателей не так много. Дело в том, что изготовление линз – недешёвый процесс. Нужно отборное сырьё, идеальная прозрачность и чистота, строго нормированное преломление. Только дворяне и жрецы могут оплатить затраты или очень богатые горожане.

– В самом деле? – Микая внимательно посмотрела на мастера. – А вот я видела, как один очень небогатый горожанин пользовался вашей линзой. Не заходил к вам такой?

Роджер резко замолчал и поджал тонкие губы. Микая цепким взглядом следила за его реакцией. «Так и думала».

– Мастер Роджер, я не стану терзать вас сомнениями и спрошу прямо: на вашей одежде тоже вышит белый цветок?

***

Генрих прошёл по коридору мимо щебечущих дам и подумал, что что-то не так. Он обернулся, чтобы внимательнее их разглядеть и тут же понял, в чём дело. На одной было платье из золотистого шёлка, которое Генрих недавно подарил Микае. И эта мысль ему не понравилась.

Дамы почувствовали его взгляд, обернулись и кокетливо улыбнулись. Генрих учтиво склонил голову, слово хотел только поздороваться. Но наверняка эти клуши будут ещё неделю обсуждать, что своей красотой привлекли внимание самого канцлера.

Хуже было на пиру. И даже не то, что Арчивальд снова устроил праздник без повода, а то, что ничего не изменилось. Королева по-прежнему сидела по правую руку от короля одетая в чёрное с зализанной причёской и густыми белилами, которые никогда её не красили. А король по-прежнему делал вид, что не женат.

Хотя нет. Одно поменялось. Генрих теперь узнавал наряды всех светских дам. Леди Лидия облачилась в песочную тафту с солнечными камнями в ожерелье, хотя такие оттенки только подчёркивали нездоровую желтизну её волос. Утончённая леди Сюзанна сверкала рубинами на запястьях и богатым красным бархатом рукавов. Даже изумрудный атлас – цвет настоящего рода Генриха – носила с серебряными застёжками не сама Микая, а леди Элина.

Все они ненавязчиво демонстрировали роскошь своих нарядов и драгоценностей, а когда ловили взгляд королевы, то поднимали кубки в её честь, показывая симпатию.

В этом бы не было ничего особенного, но эти наряды подарил Микае Генрих вместе со своим предложением, а сама королева продолжала одеваться как простая горожанка в трауре. И сегодня она весь вечер смотрела мимо него.

Вся еда сделалась безвкусной, пряные вина кислыми. Те же запахи и звуки начинали надоедать, и один приём походил на другой. Удивительно, что Арчи они ещё не наскучили. Впрочем, к лучшему. Скучающий Арчи – это катастрофа. Но Генриха сегодня занимал не он.

Узорная серебряная застёжка отражала свет десятков свечей. Гладкий изумрудный атлас лоснился и подчёркивал тонкую фигуру. Это платье Генрих заказывал с особой внимательностью… и надела его другая.

Так ему ещё не отказывали. А женщины не отказывали никогда.

Он подозвал слугу и тихо велел прислать в его кабинет Линн. Птичка сама напросилась.

***

– Как-то это подозрительно, – протянул Витарр.

С десяток пар глаз смотрели на него в ожидании. Свет свечей мерцал мутными пятнами на лицах. Глиняная миска придавливала верхний край карты города, второй край Витарр придерживал сам.

Он знал этот рисунок наизусть и часто водил пальцем по узким улочкам, размышляя о своём. Только Ивор теперь знал о чём. Витарр снова и снова повторял в голове названия мест, где он получил заказ на перевозку масла, свой маршрут в Ночь Пепла и места выгрузки. Так Витарр пытался понять, не упустил ли он чего, не затаилась ли на этом бумажном полотне какая подсказка.

Но сегодня они говорили о другом. Элиаш примчался с вестью, что против «мятежников» готовится облава. И сегодня ночью в казармы будет отправлен приказ о нападении со временем и местами.

– Подозрительно, – снова повторил Витарр, в задумчивости наклонив голову.

– Я сам слышал это от стражников! Они болтали за углом, думая, что рядом никого. Мне повезло подслушать! – упорствовал Элиаш.

После истории с похищением королевы он вёл себя тише мыши. Витарр отругал его за самодеятельность, и Элиаш ходил с несчастным видом. Он ведь так хотел помочь! И с Шином нехорошо получилось. Только Ивор смог утешить его и заверить, что родители Элиаша получат отмщение. И королева им в этом поможет.

В последнее Элиаш верил слабо, но в первом был уверен, раз это говорит Ивор. Ведь Ивора Элиаш всегда уважал больше Витарра.

– Облавы начнутся уже с утра! Если мы не будем знать, куда они вломятся, то как спасёмся? А вдруг это не случайные места? Вдруг им правда известно про убежище, да хоть про это!

– И этот приказ с таким удобным списком повезёт один человек в узнаваемом мундире и в точно известное место?

– Ну, сначала же в главную казарму, а оттуда по остальным. Может, им надо придать приказу официальности. Может, он там зачитывает его с помоста, и ему нужен красивый мундир. Мне почём знать, как это у них делается?

– Подозрительно…

– Хватит это повторять, Витарр! – Элиаш уже терял терпение. Он со всех ног мчался сюда, чтобы предупредить, а ему не верят.

– Элиаш, остынь, – строго глянул на него Ивор.

Ивор часто во время обсуждений до последнего молчал в сторонке, вертел в руках то шнурок, то свою увеличительную линзу. Но когда Ивор вставлял слово, оно значило многое.

– Но почему?

– Элиаш, я согласен с Витарром. Это слишком подозрительно.

– Ну вот, опять ты стал говорить как он, – надулся Элиаш.

– Но если это правда? – вмешался Джек. – Может, эта королева нас выдала. Она была здесь. Она могла решить, что мы ей больше не нужны, и избавиться.

– Не может такого быть, – подался вперёд Ивор. – Она не могла запомнить сюда дорогу, я вёл её путаными путями с завязанными глазами. Она не знает про нас ничего, кроме нескольких имён, и все они – то есть мы – живы-здоровы и на свободе… К тому же она просила нас о помощи. Вскройся это, и ей тоже достанется.

– Вот и захотела избавиться от свидетелей, – буркнул Джек.

– Да не знает она всех свидетелей! Я не давал ей списка наших сторонников. Она же, напротив, показала своих связных в портняжной мастерской.

– Хватит, – махнул рукой Витарр, и все замолкли. – Я не одобряю эту затею. Вдруг получится как с повозкой Робера?

Все опустили головы. Та авантюра не принесла им победы и забрала жизни нескольких хороших людей.

– Ты прав, – ответил Ивор. – Не должно получиться как с Робером. Поэтому все будут сидеть смирно, а действовать я один.

– Ивор!

– Витарр, все же будут на иголках, если мы просто пропустим это. Лучше проверить, но рисковать буду я один. Если засада, тут же убегу. Если будет туго, то пусть несколько ребят засядут в переулках с луками. Ты ведь уже хорошо натаскал их стрелять.

Подпольщики припустили по тёмным переулкам. Элиаш только слышал, что официальный приказ доставят ночью, а когда ночью – неизвестно. Потому следовало прибыть на место как можно раньше.

Перед главной казармой городской стражи открытое место, выложенное брусчаткой. Здесь они выстраиваются каждый день перед патрулированием и расходятся – кто в караульные башенки, кто по городу. Однако ходят они лишь по главным дорогам и многолюдным местам вроде рынка. В переулках же могло происходить любое беззаконие. Само здание казармы тоже внушительных размеров и имело два крыла: спальни и огромную тренировочную комнату. В разных частях столицы были казармы и поменьше.

То, что приказ сначала доставят сюда – командованию городской стражи, имело смысл. Но в то же время командира могли вызвать во дворец и всё отдать там. Опять этот канцлер что-то затевает?