Текст книги "Рождённые из пепла (СИ)"
Автор книги: Акили
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
– Вы говорили, – начал он, – что потеряли кого-то не только во время пожаров, но и после. Кого?
Микая печально прикрыла глаза.
– Помните, кого во всём обвинили?
– Какого-то рыцаря или лорда, – пожал плечами Ивор. – Его имя заменили в рассказах на Предателя и Убийцу.
– У него было имя. Его звали Кристиан Ваэль… – Микая с горечью сжала ладони. – Он был моим возлюбленным женихом.
========== Глава 17. Договор ==========
Ивор ждал у двери своей комнаты. Оттуда доносились шорохи и тихие голоса. Он чувствовал внутренний подъём, словно мог свернуть горы. Будто боги, равнодушно взиравшие на них с вершины горы, наконец, откликнулись и дали помощь, откуда никто не чаял. Надежду в виде одной хрупкой ласточки.
Не все это поддержали. Витарру ещё долго предстоит справляться со всеобщим ворчанием и доказывать, что он не сошёл с ума. Ничего. Ивор возьмёт всю вину на себя. Ведь это он первым поверил, он сделал первый шаг, и во дворце этот шаг обернулся для него спасением. Его друзья не правы. Подобное доверие не призрачно, оно крепче железа. Острее меча. И веет надеждой на будущее.
Утром Ивор зашёл к Шину, который теперь жил с Элиашем, и рассказал им всё. Мальчишка был в ярости. Готов был всё крушить и ломать. Ивор чувствовал себя перед его гневом наковальней, но позволил себя ударить.
– Вы предатели! Как вы могли такое решить?! Ты предал меня, Ивор!
Глаза Шина снова стали влажными. Ивор хотел обнять его за плечи, но Шин дёрнулся как от чумного.
– Хватит, Шин. Ты не прав.
– Она убедила вас. Вы поверили ей, а не мне! Не Розе.
– Тебе лучше уехать домой, Шин. Ради Розалин и твоей матери. Она умирает.
Шин неожиданно замолк и недоверчиво уставился на Ивора.
– Что ты сказал?
– Королеве передавали письма для Розалин. В последнем было сказано, что твоя мать совсем плоха. Поезжай к ней. Ты уже упустил шанс попрощаться с сестрой. Неужели простишь себе, если не увидишь и мать?
Ивор просто повторил ему слова Микаи, хоть и не сказал об этом. Королева говорила: «На то серебро, что я отправила в Элидар, можно построить небольшое хозяйство. Если у Шина есть голова на плечах, он выстоит. А здесь его ждёт только смерть. Не уедет – винить будет некого».
Шин после этого долго плакал. Сжимал в ладони браслет с колокольчиком, стучал покрасневшим кулаком об пол. Но не позволил Ивору его утешить. Считал, что его все предали. Но по-другому было никак.
Ивор попросил Элиаша проследить, чтобы Шин сел в повозку и уехал из города. Если же мальчишка после этого не поедет домой и всё же вернётся… Ивору хотелось думать, что он сделал для Шина всё, что смог.
За дверью в комнату послышался голос Талии.
– Ваши украшения…
– Оставь себе. Вряд ли «мятежники» были столь добры, что вернули мне драгоценности. Открыто носить ты их не сможешь, но, может, в будущем продашь. В любом случае они теперь твои.
Ивор неслышно усмехнулся. Наверняка Талия будет хранить их как сокровище. Королева за недолгие беседы успела её очаровать. «Вот уж не подумал бы».
Дверь широко открылась. Талия под локоть вывела Микаю. На королеве были её прежнее платье, плащ с капюшоном и тёмная повязка на глазах. Витарр запретил показывать ей убежище подпольщиков, и королева согласилась с его условием.
– Не повезло нам, снаружи зарядил ливень, – Ивор показал большим пальцем за спину, хотя королева не могла увидеть его жест.
– Значит, ты будешь меня провожать? – спросила она.
– Ага. И пешком. Уж простите, что ваш эскорт такой нищий.
Талия за королевой тихо прыснула. Королева приподняла бровь и промолчала. Ивор ступил на первую ступеньку и предупредил:
– Мне придётся вас понести, чтобы спустить.
Королева замерла на полушаге.
– Ты издеваешься.
– Ничуть. Здесь крутая лестница. С закрытыми глазами расшибётесь. Сильно мне надо собирать по полу королевские кости.
– Нахал.
– Какой есть.
Ивор поднял королеву одной рукой за бёдра. Она была такой лёгкой и худой. Микая вздрогнула и напряглась. Не расслаблялась, пока Ивор не спустил её по узкому пролёту и не поставил на ноги уже у подножия лестницы.
Когда он распахнул перед ней дверь, шум дождя стал ещё громче, а в проходе повеяло сквозняком. Но Микая стояла перед улицей, словно ощущала чудо. Ещё бы. Несколько дней сидела взаперти.
Ивор взял её за локоть и вывел наружу. Край кружевного рукава был оторван.
«Оставьте клочок где-нибудь в лесу, – сказала Микая, – это собьёт их со следа».
Глухой дождь прибивал капюшоны к голове, отяжелял плащи, бил крупными каплями по плечам. Ни единой молнии не прорывалось сквозь небо, и темнота предрассветной улицы почти ослепляла. Чёрно-серые силуэты спящих домов нависали над головой, сливались с тучами, сплетались в темноте в причудливых существ.
Но эти переулки Ивор знал слишком хорошо, чтобы заблудиться. По форме выступающих труб и балкончиков, он мог сказать, в какой части города находится. По звуку шагов мог определить, куда свернул. Сейчас под ногами хлюпала жидкая серо-бурая грязь, ближе к центральной улице она сменится на хрустящую крошку, чтобы на главной дороге окончательно перейти в чуть шершавый мощёный камень. Эти мелочи замечали только те, кто здесь живёт. Лордам из высоких дворцов и поместий они не ведомы.
Микая позволяла вести себя и то и дело старалась подавить пробивавшийся кашель. Свозь её платье Ивор ещё чувствовал жар, а на шее, лице и запястье синяки только пожелтели, но не зажили.
– Точно торопитесь вернуться?
– Если я останусь здесь, не случится ничего хорошего. Ни со мной, ни с вами.
– Вы будете сообщать нам сведения из дворца?
– Нет. За мной всегда следят. Если меня заподозрят в связи с вами, я погибла. И не думайте, будто меня спасёт Благословенная кровь. Если нужно передать что-то важное, я найду способ. Оставьте это мне.
– Значит, под честное слово…
– Отчего же? Кое-что я могу предложить прямо сейчас. Дайте мне чернила и большую бумагу.
– Что вы делаете?
– Плачу выкуп за своё освобождение.
Ивор всё принёс и внимательно следил, как Микая выводила линии на бумаге. Вскоре с удивлением обнаружил, что она чертила карту. Во имя света, королева дарила им полную карту дворца, которую Ивор так и не смог тогда добыть. Теперь они будут знать коридоры, комнаты, патрули – всё!
Ивор остановил королеву и увлёк в соседний переулок. Сквозь плотное шуршание дождя слышались хлюпающие шаги. Они мерно приближались вместе с качающимся кругом света и поскрипыванием цепи фонаря. Вот показался зелёный мундир, тёмная шляпа и тяжёлые сапоги. Они проплыли мимо, ни на миг не задержавшись.
Ивор облегчённо выдохнул и вдруг подумал, подняла бы королева тревогу, если бы видела, кто идёт? Ответ пришёл сам собой: «Нет. Во дворце не подняла. И сейчас не стала бы».
Ивор смотрел на её спокойное лицо в полутьме, но Микая, даже если и почувствовала взгляд, не повернулась в нему. Она молча стояла с гордо поднятой головой и прямой осанкой. Такая далёкая от всего, что представлял собой Ивор.
– Если мы выиграем войну… что вы будете делать?
– Править. По праву и долгу Благословенной крови. Злодеи возложили на мою голову корону, так пусть пожалеют об этом.
Она будет править. В этом Ивор не сомневался. А найдётся ли место в её правлении таким как он? Или все её слова окажутся сном, хитростью, обманом – и народу не останется надежды ни на справедливость, ни на счастье?
– Ивор, ты ей веришь? – спросили его друзья.
– Я хочу ей верить.
Они шли тесными переулками в ночи. Мимо домов-исполинов с треугольными крышами. Ивор избегал проходить там, где в окнах горели свечи, и приходилось несколько раз идти окружным путём. Тем лучше. Микая никогда не найдёт дорогу к их убежищу сама. Витарр не хотел искушать судьбу, и Ивор не станет.
Они вышли на одну из главных дорог. Микая почувствовала под ногами мощёный камень и пошла быстрее.
– Далеко ещё? – спросила она.
– Не очень.
– Тогда забери плащ и найди грязную лужу.
– Чего? – оторопел Ивор, и королева повернулась к нему, хотя и не видела глазами.
– Я же «по лесу» бежала. Я должна промокнуть и испачкаться. В земляной грязи, – объяснила она как ребёнку.
– О, верно.
– И как вы ещё живы с такой предусмотрительностью?
Ивор закатил глаза, красноречиво цокнув языком. Куда им до женщины, которая в одиночку выживает в змеином гнезде и дурачит весь дворец и столицу.
Микая первой подумала, что нужно что-то сделать со стражей у городских ворот. Если по её сказке, она «сбежала в лесу от мятежников», то у ворот в город её должны были заметить. Пришлось просить ребят погонять обоих стражников за «нарушителями», чтобы те ненадолго покинули свой пост.
– Ваша лужа, королева. – Ивор торжественно поклонился перед ямкой с грязью и мутной водой. У входа в один из переулков дорога как раз шла по наклонной, и вода стекала в небольшую земляную канавку на обочине.
Микая осторожно сделала шаг и вздрогнула. Вода была ледяная и скрыла её щиколотки. Подол платья намок.
– Эй, свалитесь с болезнью ещё похуже, – предупредил Ивор. – Хоть плащ наденьте.
– Моё тело вылечат. Оно им ещё нужно.
От этих слов Ивору вдруг стало горько.
Микая тщательно испачкала туфли, платье и руки. Только залилась таким кашлем, что чуть не согнулась. Ивор поспешил поддержать её за локти, но от него отстранились. Он пожал плечами. Заметил на ближайшей двери венок из веток и отломил одну, затем сунул королеве в волосы. Она вздрогнула.
«Всегда вздрагивает, когда её касаются?»
– Просто ветка из «леса», – объяснил Ивор.
Когда они ускорили шаг, то Микая начала спотыкаться. Они шли уже долго, она устала. А ведь ей ещё на гору взбираться.
– Стойте. Я сниму повязку, – сказал Ивор. Была ещё пара поворотов до прямой дороги к дворцу, но какая разница, если она уже продрогла, а вслепую еле идёт.
Микая огляделась вокруг, остановила взгляд на трактирной вывеске, на которую попадал свет от висящего фонаря, и кивнула.
– Дальше я знаю дорогу. Можешь идти.
«Будто одолжение делает», – закатил глаза Ивор. И всё же пошёл за ней следом. Если королева упадёт без сил так же, как тогда в их подполье, то ничего хорошего не будет.
Микая слышала позади его шаги, но не оборачивалась. Она съёжилась под холодным дождём, словно тот пригибал её к земле, как тонкое деревце. Медленно брела. Несколько раз качнулась так сильно, что Ивор хотел к ней броситься, но каждый раз Микая выпрямлялась и останавливала его рукой.
Обернулась лишь у дороги в гору, которая напрямую вела к воротам дворца… к месту, которое Микая всем сердцем ненавидела, но должна была вернуться.
– Дальше тебе нельзя. Возвращайся домой, Ивор. И спасибо, что проводил, – сказала она на прощание и, сгорбившись от холода, побрела вперёд.
«”Спасибо”, ха. Не знал, что королевам ведомо это слово».
Ласточка надежды.
*
Генриха разбудили среди ночи и обо всём доложили. Через несколько минут он уже быстро шагал одетым по коридорам дворца и на ходу расправлял манжеты. В крыле королевы ярко горели все свечи, а в покоях собралось много людей.
Микая Валдис лежала в постели и словно невидящими глазами блуждала по комнате. Лицо выглядело ещё болезненнее обычного, на щеке расплылся жёлтый синяк. Её била крупная дрожь, словно Микая не могла согреться.
Служанка возилась с камином, раздувая пламя. У изголовья кровати стоял главный лекарь, в одной руке держал часы, а в другой запястье королевы. Его помощники рядом растирали в ступках пахучие травы. Здесь же стояли двое стражников, которые словно не знали, что делать. Другая служанка хотела унести платье.
– Стой, – бросил ей Генрих и цепким взглядом окинул скомканное одеяние королевы, которое несомненно видел на ней в день исчезновения.
– Оно мокрое… и грязное, – попыталась объяснить служанка, но Генрих всё равно остановил.
Он осмотрел мокрые разводы на тёмно-зелёной ткани и поднял двумя пальцами порванный рукав.
Возле кровати он заметил туфли в обильной грязи. Рядом с гребнем на столике лежала маленькая ветка. На полу грязные полотенца. Когда лекарь отпустил запястье королевы, Генрих увидел, что оно натёрто верёвками, а на шее следы от удушья.
Ум канцлера начал быстро соображать, складывать детали в цельную картину.
– Лес… они в лесу. Выкуп, – шептала королева словно в бреду.
– Где в лесу, Ваше Величество? – ухватился за слова Генрих.
Присел к ней, взял в свои руки маленькую озябшую ладонь.
– Я не знаю… – королева измученно покачала головой и высвободила руку, спрятала под пуховым одеялом.
– Её привели стражники городских ворот? – строго спросил канцлер уже у гвардейцев.
– Нет, лорд канцлер. Дворцовых ворот. Королева пришла к ним и сразу упала.
– Дворцовых? Как вышло, что стража у города не заметила её? Королева должна была пройти через любые ворота…
»…если только не покидала город». Генрих снова погрузился в раздумья, переводил взгляд с грязных туфель на платье, с порванного рукава на ветку и полотенца, с синяков на запястьях к шее.
– Не было, – снова простонала Микая. – Там никого не было. Я просто… шла вперёд.
И закрыла глаза. Дрожь не оставила её, хотя камин уже жарко разгорелся, и по комнате начало медленно распространяться тепло. Служанка нагрела у огня ещё одно одеяло и хотела накрыть им королеву, но лекарь не дал:
– Убери, дурёха. Её нельзя укутывать. Лорд канцлер, королева очень больна. Нужно сбить жар и дать ей лекарство.
– Другие раны есть? Любые…
– Только синяки. Ничего, что могло бы опорочить нашу королеву.
– Сделайте для неё всё, что полагается, – кивнул Генрих лекарю и обратился к стражнику. – Передай своему командиру, чтобы обыскал лес. Немедленно. Пусть возьмёт столько людей, сколько нужно. Найдите преступников и их лагерь. А городских привратников утром ко мне.
Канцлер так и не ложился остаток ночи. Свечи в канделябре успели истаять на три четверти. Мысли то и дело прокручивали события шаг за шагом: королеву похитили мятежники, увезли в лес и держали в плену, чтобы получить выкуп, королева сбежала, нашла дорогу через лес, но стража у ворот её не видела.
Если бы не синяки на запястьях и на шее, были бы все основания сомневаться в рассказе Микаи. И что оказалось бы хуже: что королева лжёт или что она говорит правду, и мятежники осмелились на такое? Почему сразу не потребовали выкуп, зачем ждали несколько дней?
Утром Генрих получил ответ на два из своих сомнений: в лесу нашли обрывок белых кружев точно с платья королевы, а городские привратники… под давлением признали, что отлучались в погоне за воришками. Генрих в ту же минуту велел высечь их и разжаловать.
Королева спасена. Она снова во дворце. Со временем выздоровеет. Всё будет как раньше. Ничто в этом тесном каменном мире не поменялось. Только Арчивальд устроил показательные причитания из-за возвращения «старой кобылы».
Жаль, что королева сбежала сама. Мятежникам бы пришлось высунуться из норы, чтобы получить свой выкуп, и тогда можно было бы отсечь им голову. Сейчас они снова затаятся, как крысы. Ещё и Седрик Гарден сбежал из страны.
До спокойствия далеко.
*
Ивор помнил, как он бежал по тесным переулкам и держал маленькую ладонь. Слышал игривый смех за спиной и сам смеялся. Тень высоких домов укрывала их от палящего солнца. Кто-то выплеснул из окна мыльную воду после стирки, и Ивор с Ирикой уворачивались от грязных брызг. Её туфли хлюпнули по луже и продолжали бежать за ним. И всему миру было их не догнать.
– Старая хозяйка узнает, что я ушла. Она всегда идёт в сад после дневного сна.
– А я скажу, что это я украл тебя.
Они целовались в тени свисающих с балконов лоз. Руки Ирики пахли землёй и цветами.
– Я не смогу остаться с тобой, – вдруг сказала она, и Ивор почувствовал, словно его ударили хлыстом.
Он взглянул на любимую, но это была словно не она. Ивор хотел что-то ответить, но внезапно её лицо стало обгоревшим, а глаза почернели. Вместо солнца всё вокруг заволокло красно-оранжевой дымкой. Заревом пожара.
Ирика смотрела на Ивора невидящим взглядом и, отпустив его руку, медленно отходила назад – в огонь.
Ивор бросился за ней, но оказался в другом месте. Красная дымка не исчезла, но теперь всё было на площади. Ивор стоял рядом с эшафотом и видел казни. Одну за другой. Он не различал лица казнённых. Они сливались одно в другое. Мужчины и женщины.
Ивору показалось, что среди них он увидел Ирику, но и её лицо тут же исчезло. Ивор увидел другое – Микаю Валдис. Он хотел остановить палача, но не успел.
Ивор лежал у себя в комнате на влажном от пота одеяле. Сквозь щели в окне просачивалось дневное солнце и подсвечивало пылинки. Ивор втянул носом воздух и понял, что запах стоит необычный. Он не шёл с кухни, не поддувал снаружи, а был прямо в комнате.
Долго принюхиваться не пришлось. Непривычно пахла подушка – дубовой корой и какими-то цветами. Конечно. Волосы королевы. Наверняка у неё стойкие духи. Даже сейчас Микая напоминала о своём присутствии.
– Кто такая Ирика?
Ивор вздрогнул от неожиданности и уставился на Микаю большими глазами.
– Для неё ты заказывал обряд памяти в храме.
Ивор кивнул сам себе. Напрасно он надеялся, что королева его не вспомнит. Она помнила всё.
– Моя невеста, – честно ответил он.
– Тогда у нас есть кое-что общее, Ивор.
Он встряхнул подушку и перевернул её другой стороной. Нечего тут всяким запахам витать. Полежал так немного… и перевернул обратно.
Витарр вернулся вечером. На пороге тряхнул головой, сбрызгивая редкие дождевые капли. Увидев дома Ивора, он спросил:
– Был на площади сегодня?
– Нет, а что?
– Нас объявили опасными преступниками.
– Да ничего нового.
– Вещали на всю площадь, как мы «похитили и собирались пытать королеву», но «Его Величество нашёл её прежде и спас», а «все виновники казнены на месте». Это если коротко. По словам глашатая, там в лесу вообще состоялось грандиозное сражение.
– Пф, серьёзно? – Ивор чуть не подавился от смеха.
– История должна была быть другой, – задумался Витарр.
– Да ладно тебе. Наверняка это они всё переврали, чтобы выставить нас злодеями, а короля прям благородным рыцарем.
– Нас не станут поддерживать, если будут считать, что мы пытаем женщин.
– А, вот что тебя волнует. Не переживай. Уверен, этим крикунам из дворца давно никто не верит.
– Найдутся те, кто поверит… Знать бы, к чему последние события приведут.
*
Пару недель спустя.
Собрание Совета проходило спокойно, не считая того, что пустовало три кресла из шести. Одно во главе стола прямо напротив канцлера принадлежало королю, но Арчивальд давно дал понять, что все проблемы предоставляет решать своему дяде, а пожинает только успехи.
По праву и левую руку от канцлера некогда сидели лорды Ларгель и Сильвестр. Один вторил предложениям Генриха и защищал его позицию, второй иногда лениво спорил, но в основном не препятствовал.
Сейчас два пустующих кресла создавали неопределённость. В силах короля сократить число участников Совета, но всё не так просто. Меньше людей – меньше возражений, с одной стороны. С другой же, место в Совете или хотя бы обещание приблизить к нему всегда служило хорошей морковкой для знати. Если просто взять и уменьшить Совет наполовину, другие семьи углядят в этом ущемление своих прав и попытку захватить власть нынешними лордами.
Прошло меньше четырёх лет с убийства короля, новая власть ещё не так устойчиво держится на троне. Генрих много раз предупреждал об этом нерадивого племянника, но тот уверен, что власть не может уплыть из рук, если однажды удалось схватить её за хвост.
Генрих предпочитал вести себя осторожнее. Лучше он будет опасаться каждого шороха, чем оступится в темноте и рухнет в пропасть. Для единоличного властвования в Совете время ещё не настало. Генрих не станет торопиться. Он использует пустые кресла, чтобы получить поддержку новой знати, у которой достаточно амбиций, чтобы возвыситься, и верности, чтобы быть за это благодарной.
Генрих составил списки возможных кандидатов, но пока все были слабы и незначительны. Гардены имели много влияния. Будь в их жилах хоть капля Благословенной крови, история повернулась бы в другую сторону. Сейчас они враги. Гийомы… К сожалению, лорд Ларгель оставил после себя лишь супругу с двумя дочерьми, и никого, кто мог бы заменить его на посту.
Приходилось искать новых кандидатов среди мелкой рыбёшки.
– Лорды Совета. – Герберт и Поуль кивнули канцлеру. – Нам уже не в первый раз приходится заседать малым числом, и всё же каждому креслу должен найтись хозяин.
Приготовленную речь прервал стук в дверь. Генрих нахмурился. Он не любил, когда что-то шло не по плану. Он предпочитал предсказуемость, которую можно контролировать. И даже такая мелочь могла вызвать внезапное раздражение.
– Прошу прощения, лорды.
Вошедший оказался командиром стражи. Обычно Румель отправляет с сообщениями подчинённых, а сам приносит только хорошие или важные вести. И Генрих искренне надеялся на первые.
– В чём дело? – обернулся он, всем видом показывая, как Румель не вовремя.
Командир стражи всегда боялся канцлера, когда тот находился в плохом настроении. Впрочем, он боялся канцлера и в хорошем. Однако сейчас Румель набрался храбрости, прошёл в зал Совета и отсалютовал.
– Лорды Совета, лорд канцлер. У меня дурные вести.
«Началось».
– У восточных границ проявила себя неожиданная сила, – начал Румель, аккуратно подбирая слова, но в такие моменты Генрих не любил бесполезных расшаркиваний.
– Восстание? – нахмурился он, уже припоминая одно имя.
– Н-нет, не похоже. Поступают донесения о больших отрядах наёмников. Они парализовали всю торговлю, обозы не доходят до столицы. Поставки зерна под угрозой.
– Отправить туда армию и пресечь безобразие. Главаря взять живым, – отчеканил Генрих.
Три года назад решительные действия помогли подавить в зародыше зарождающееся восстание среди дальней знати. Если бы не молниеносная реакция канцлера, Арчивальд мог и потерять трон.
Генрих уже планировал тактику действий на востоке, как заметил, что Румель не спешит исполнять его приказ, а мнётся и неуверенно поглядывает на него.
– В чём дело?
– Боюсь, армия понадобится на севере, лорд канцлер… Норсленд развязал войну. Золотые поля захвачены.
*
Линн шла по коридору, и каждый шаг давался ей с трудом. Она только вытирала слёзы, как новые грозили пролиться из глаз. Проходящие слуги и стражники оглядывались на неё, бредущую бледной тенью.
Линн не хотела идти. Она мечтала, чтобы даже этот серый бездушный коридор никогда не кончался. Никогда не приводил её к этой двери. И вот снова Линн перед ней как целую жизнь назад. Снова занесённая для стука рука.
– Войди, – такое же холодное и властное как в первый раз.
Линн словно вошла на эшафот.
– Ваша служанка вернулась. Располагайте мной, как вам угодно, королева, – тихий безжизненный голос.
Линн присела в глубоком поклоне и застыла. Смотрела вниз. До разрешения госпожи она не могла встать. Но королева не дозволяла. Она возвышалась над Линн подобно ледяному изваянию, и не было в её глазах ни мягкости, ни сочувствия.
У Линн дрожали колени и руки, она не поднимала головы и смотрела в ковёр. Тот самый, по которому растёкся последний глоток отравленного вина. Казалось, оно всё ещё было там. Въелось в ворс. Напоминало.
Линн была уверена, что умирает. «Не бойся. Яд не смертелен… я полагаю», – слова королевы, которые она не сразу вспомнила, которым Линн не верила. Слишком велики были муки. Слишком велик страх.
Страх убивает не менее мучительно, чем яд. Её благодетель так говорил. Давно. В то время Линн казалось, что нет на свете человека добрее и благороднее, и хотела служить ему всем сердцем. И как горько теперь было увидеть, что благодетелю наплевать на чувства и на жизнь Линн. Она расплакалась прямо у него на глазах, умоляла дать ей другую работу. Но всё тщетно. Холодные змеиные глаза было не растопить ничем.
– Королева знает, что ты работала на меня?
– Нет… нет…
– Тогда возвращайся к ней. Делай, что хочешь, придумай любую историю, но останься при ней. Любой ценой.
«Помни, кому ты обязана жизнью, – напоминал ей «благодетель». – Не только своей».
Не только своей…
– Мне угодно, чтобы ты призналась во всём, что ты здесь делала, – холодно сказала служанке королева.
– Я лишь честно служила вам, госпожа… – голос дрогнул.
«Я не могу, не могу!»
Линн сжала губы, чтобы не выдать всхлип. Спина устала от поклона, но ей не разрешали вставать. Никто из них не разрешал.
– Хватит. Ты служила вовсе не мне. Мы обе это знаем. Главный слуга подтвердил твой рассказ, но это ложь. Он не подготовился к вопросам так хорошо, как ты. Не он привёл тебя во дворец. И сон-траву у лекаря ты брала вовсе не для меня, а чтобы усыпить стражника и войти в мои покои. Тебе есть что сказать?
Линн задрожала всем телом. В прошлый раз после этого вопроса её заставили выпить яд. Линн бросила взгляд на стол и тихо ахнула. Вместо вина там лежал кинжал.
– Госпожа… ваша служанка ошиблась. Молю о милосердии…
– Те, в ком нет ни честности, ни чести, не дождутся от меня ни уважения, ни милосердия, – продолжала Микая. – Ты испытала это на себе. Так почему ты ещё здесь, Линн? Тебе жить надоело?
Королева ждала ответа, но Линн не могла ей ничего ответить. Только тихо всхлипывала. Глотала свои рыдания, давилась ими, словно добровольно принимала новый яд.
Микая подошла к столу и вынула изящный кинжал из ножен.
– Я знаю, кто ты. Если продолжишь шпионить за мной, я убью тебя. Почему же ты снова пришла?
– Я… ваша служанка. Располагайте мной, как вам угодно, королева, – пролепетала Линн заученную фразу.
Она дрожала как цыплёнок перед лисой. Слёзы катились из глаз. Из последних сил Линн держалась, чтобы не разрыдаться в голос. Мила. Всё ради Милы.
– Значит, есть вещи, которые тебе дороже собственной жизни. Не монеты. Что это? Преданность благодетелю? Или… семья?
Плечи Линн вздрогнули, и это сказало королеве всё.
– Ты делаешь это ради семьи. Мать? Отец? Сестра? – продолжала давить Микая, и каждое движение Линн выдавало всё, что та боялась сказать. – Значит, сестра. Что с ней? Ей угрожают?
Линн поджала губы. Это было слишком для неё. Она упала на колени и разрыдалась. Громко и горько. А королева лишь смотрела, оценивала, думала.
Линн не видела ничего, слёзы застилали глаза, горло надрывалось от плача. От боли, от страха, от несправедливости. Пальцы царапали ненавистный ковёр. Мысли проклинали тот день, когда она пришла в этот дворец. Когда решила, что спасший её человек желает добра.
Сквозь слепящие слёзы и рыдания Линн слышала тихое шуршание платья королевы. И когда перед её лицом оказался платок, она затихла и осторожно подняла глаза.
– Вытри лицо.
Платок. Белый с синей вышивкой по краю. Платок. Не кинжал.
Линн осторожно взяла его и промокнула щёки.
– Встань, – приказала королева, и служанка подчинилась.
Подняла взгляд. Комната выглядела так же, как в тот день, когда Линн впервые сюда вошла. Взгляд ухватил ту же вазу с букетом маков и дубовых веток. Тогда Линн была полна решимости послужить своему благодетелю. Стояла на этом же месте и лгала королеве. Думала, что совершает благо.
Кажется, с того дня ничего не изменилось …
«Будь мне верна, и ничего с тобой не случится».
«Помни, кому ты обязана жизнью. Не только своей, но и жизнью твоей сестры. Ты ведь любишь её и хочешь, чтобы с ней всё было в порядке? Тогда исполняй приказ. И не смей меня предавать».
…но на самом деле изменилось всё.
– Посмотри мне в глаза, – велели ей.
Линн вытерла платком слёзы и посмотрела на королеву. Во взгляде служанки было пусто. Глаза-ониксы Микаи смотрели в ответ спокойно, изучающе, брови не хмурились, и одни боги знают, что таилось в её мыслях.
– А теперь слушай меня внимательно, Линн, – начала королева. – У тебя сейчас последняя возможность рассказать мне всё: как тебя нашёл канцлер, что поручил, что ты уже успела сделать и рассказать ему?.. И что с твоей сестрой? Если ты расскажешь мне всю правду, я помогу. Слышишь? Я помогу твоей сестре и тебе. Даю слово. Если же продолжишь лгать… да помогут тебе боги, если ещё хоть раз явишься передо мной.
Комментарий к Глава 17. Договор
Поздравляю, мы торжественно добрались до середины истории. Сделаем двухнедельный перерыв – и отправимся в новую сюжетную арку.
========== Глава 18. Истории о прошлом и настоящем ==========
Шарлотта с любовью вешала постиранные занавески на окно портняжной мастерской. Её муж с крошечными очками на носу высчитывал измерительной лентой размер ткани, необходимой на новое платье. Его жена могла быть невероятно изобретательной в своих полётах фантазии, и Геррон каждый раз прикидывал, можно ли воплотить её задумку в жизнь.
Среди их покупателей много дворян, и роскошные и уникальные наряды всегда пользовались спросом. Шарлотта славилась на всю Этерну как законодательница мод. Их портняжная мастерская хорошо зарабатывала, и Геррон не мог представить себе большего счастья, чем процветающее дело и любимая женщина рядом.
С годами его тело немного обрюзгло, глаза уже подводили, но стройная жена не стала любить его меньше. А Геррон продолжал рассыпаться в комплиментах её красоте и каштановым локонам, пусть годы и прикоснулись к Шарлотте увяданием.
– Лотти, здесь точно нужны жемчужные рукава? Недёшево обойдётся, – почесал лысеющую макушку Геррон.
Только он мог звать её «Лотти». Для остальных она была леди Шарлотта Теафред – дочь небогатого дворянина из младшей знати. Упрямая и непослушная она в молодости отвергла выгодную партию и вышла замуж за простого портного. В своё время об этом шепталась вся столица, а семья Теафред оборвала с Шарлоттой все связи и возложила надежды на младшую дочь. Сейчас эта история давно поросла былью, а сестра Лотти даже заходит иногда в мастерскую заказать новое платье.
– Конечно, нужны, Герро. Вот увидишь, это платье купят за золото.
– Для кого оно? Для леди Каи?
– Нет… нет, – вздохнула Лотти. – Ты же знаешь, что заказывает леди Кая.
– Знаю. Но вдруг она передумает?
Шарлотта и Геррон уже много лет шили наряды для леди Каи. Впервые она пришла к ним в мастерскую ещё ребёнком вместе со своей матерью. «Шарли», как называла её Кая, приходила в восторг, наряжая юную леди в красивые платья.
Кая росла на их глазах и постепенно превратилась в прекрасную девушку и невесту. С какой радостью в глазах она просила Лотти придумать для неё свадебное платье. Только пока это был секрет.
А потом случился страшный пожар.
Прошло много времени, прежде чем леди Кая появилась на их пороге вновь, но перед ними стоял словно другой человек. Платье для свадьбы с другим так и не было закончено. А от кроткой девушки с тёплой улыбкой не осталось следа. Она превратилась в Её Величество королеву Микаю.
Шарлотта до сих пор вздыхает по её судьбе и тому платью, которое леди Кае уже не суждено надеть.
Зазвенел дверной колокольчик. В мастерскую вошла тонкая девушка с веснушками и тугими русыми косами. Одета в невзрачное серое платье без украшений. На вид из простых. Такие редкость в мастерской, обычно Шарлотта и Геррон встречают более обеспеченных покупателей.
