Текст книги "Рождённые из пепла (СИ)"

Автор книги: Акили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

– А Ульфа? Эта девушка служила… – начал Витарр.

– Я знаю, кто такая Ульфа. Она убиралась в гостевых покоях, потом прислуживала мне. Исчезла в ночь смерти Ларгеля. Возможно, она случайно видела что-то, чего не должна была, и от неё избавились. Я не знаю, что с ней стало.

– Её убили и выбросили в лесу.

– Печально, – сказала Микая, но ни капли сочувствия в её голосе не было, перед ними снова стояла королева. – Значит, Ульфа из ваших. Понятно теперь, кто копался в моих вещах и вырывал страницы из книг.

«Она знает», – мелькнула мысль у Ивора, и от неё стало боязно. Как много ещё она знает?

– А не вы ли её убили? Все знают, что королева жестока со своими слугами, – снова подал голос Дани.

– А ещё говорят, что у меня чешуя под платьем, а по ночам я купаюсь в крови младенцев, – выгнула бровь королева. – Но на моих руках нет крови. Ни одной капли. Боги мне свидетели.

– Врёшь! Змея! Лгунья! – не унимался Шин.

– Вы хотели об этом меня спросить? Виновна ли я в пожаре три года назад? Нет, не виновна. Что дальше? Выкуп за меня вы не получите. Король платить не захочет, а канцлер устроит вам ловушку – напрасно умрёте. Убьёте меня – сделаете только хуже.

– Это почему?

– Я заботилась о народе куда больше, чем вы думаете. Я строила союзы. Я через Сильвестра протаскивала в Совет благие решения. Я все эти годы выясняла, кто устроил переворот. Думаете, вы одни кого-то потеряли в огне? Мой отец, мать и брат сгорели заживо. Я потеряла всю семью в ту ночь… и после неё тоже. Не смейте меня обвинять. Не смейте…

На этих словах королева вдруг сильно закашляла, каждый вдох давался ей с трудом. Потом её лицо сделалось белым, как мел, и Микая упала на пол без чувств. Ивор отпустил Шина и бросился к ней. Взял за плечи. И даже сквозь её платье чувствовал жар от тела.

– Витарр, она заболела.

– Вы держали её в подвале со вчерашнего дня? – повернулся он к Элиашу. – Здесь же холодно. Постойте, а еды давали? Воды?

Элиаш отвёл взгляд, и Витарр всё понял.

– Зачем её кормить? Элиаш обещал мне, что после допроса я смогу её убить, – заявил Шин. – Так дайте. Где мой нож?

– Тише, Шин. Элиаш не имел права давать такое обещание, – строго глянул на них обоих Витарр.

– И что же? Ты решил её отпустить? После всех наших трудов? – Элиаш посмотрел на него с обидой.

– Отпусти её и погубишь нас! Убей – и отомстим за Робера, – кивнул Рыжий Джек.

– Я ещё ничего не решил. Это надо хорошо обдумать, – отозвался Витарр.

– Ты сомневаешься, потому что она сказала, что невиновна? А может, ты просто трус? Шин – мальчишка, а смелости у него поболее.

– Хватит, Элиаш! – крикнул на него Витарр. – Это не смелость, а гнев и безрассудство.

– Я не верю ей. Эти дворяшки – настоящие змеи. Слышали, как она назвала человека собакой? Мы для них ничто – животные, которых можно убить! Наверняка она врёт, чтобы выкрутится, – закивал Джек.

– Не врёт… – тихо отозвался Ивор.

Все уставились на него. Микая сгорала от жара в его руках, и он крепче сжал её за плечи. Слабая и заболевшая. Что бы она ни сделала, Ивор бы никогда не стал мучить женщину. Он бы убил её быстро и безболезненно, но что-то в тот день его остановило, и только сейчас Ивор начал понимать что.

– Я… не всё сказал тебе, Витарр, – начал он. – На самом деле во дворце меня чуть не поймали. Вернее, поймали бы и убили, если бы не она.

– О чём ты говоришь?

– Она видела меня. Поняла, кто я. Не знаю как, но поняла и могла выдать. Но не выдала. Отпустила. Подсказала, как выбраться из дворца. Я жив, благодаря ей. Я понять не мог почему. А теперь думаю… Витарр, она нам не враг. Ещё тогда я увидел это в её глазах, но не сразу понял.

– Сейчас понимаешь?

– Сейчас понимаю, что у нас общая цель. Вот почему.

Все подпольщики притихли. Элиаш раскрыл и захлопнул рот как выброшенная на берег рыба. Он бесконечно уважал Ивора, его ум и воинственность. Элиаш думал, что они с ним одинаковые, только Ивор смелее и сильнее. А теперь Ивор защищал женщину, которую Элиаш хотел отдать на казнь… и кто же прав?

– Нет! – рявкнул на весь дом Шин. По щекам текли злые слёзы. – Я думал, что мы с вами заодно! Элиаш сказал, что каждый из вас отомстит, когда будет шанс, а вы!.. Перед вами королева! Вы хотели её убить, можете её убить, а теперь трусите! Что с вами такое? Я думал, что вы сопротивление. Отважные подпольщики, что сметут этих тиранов. А вы!.. Ивор!

Шин с надеждой глянул на него. На того, кто помог похоронить Розалин, кто говорил, что ему не всё равно.

Но сейчас Ивор сидел рядом с королевой. Не с Шином. И не взглянул на того, о ком заботился все эти дни. В кого Шин успел поверить.

– Предатели! Ненавижу вас всех!

Мальчишка бросился прочь. Только хлопнула дверь.

– Будьте с ним, а то натворит бед, – кивнул в сторону выхода Витарр, и Элиаш с Дани поспешили вдогонку.

Больше никто ничего не сказал. Все погрузились в размышления.

Королева подослала к королю любовницу, чтобы та шпионила. Королева ищет виновных в пожаре. Королева не против смерти короля. Королева спасла Ивора.

Никто не знал, что с этим делать.

– Я отнесу её наверх. Там потеплей, и окна заколочены, – сказал Ивор Витарру, и тот кивнул.

– Я скажу Талии, чтобы протопила дом и… сам схожу к аптекарю за лекарствами. Присмотри за нашей гостьей, Ивор. А вы, – обратился Витарр к остальным, – будьте внимательней. Пока не болтайте о том, что тут случилось. Даже своим. Пореже выходите из домов. Повсюду стража.

========== Глава 16. Гостья ==========

Всё было как в тумане. Цветные пятна нарядных платьев. Праздничные танцы и смех. Задорная музыка и венок белых весенних цветов. Рядом надёжная рука. Поцелуи в губы и в ладонь. Микая помнила, как потеряла туфлю в танце, а он поднял и надел. И не было дня счастливее.

Туман сменился кровавой дымкой. Кто-то убивает у неё на глазах. Преследует. Микая не смогла убежать. Затем тёмная повозка без окон. Долгая дорога по ухабам и липкий страх. Микая стучала по двери и отбила руки. Приказывала, требовала, просила, умоляла отпустить её. Но снаружи не слышалось ни голоса, только ржание лошадей и обречённый стук колёс.

Когда повозка остановилась, Микая была чуть жива от страха. Она успела представить все самые страшные исходы и вздрогнула, когда настала тишина. Потом дверь сотряс грохот, будто кто-то ударился. Звуки сражения. Звон стали и стоны, которые тоже вскоре стихли.

Микая дрожала, когда дверца распахнулась. Свет раннего вечера ударил в глаза.

– Леди Микая, вы не ранены?

Мужчина подал ей руку. Но вовсе не тот, кого она ждала.

В этот же день столица полыхала. Огонь поглотил несколько кварталов один за другим и более всего тот, где жила её семья. Микая не могла поверить, что это зарево пожара идёт от её дома, что всё прямо сейчас обращается в мёртвые угли.

Окно, в которое любила смотреть на лимонное дерево мать. Гостиная, где отец учил дочь играть в шахматы. Библиотека, где брат читал книги и свитки о военной истории и экономике. Кухня, где шептались девушки-служанки, что всегда прикрывали отлучки Микаи от гувернантки. Комната, где в клетке щебетали по утрам певчие птицы.

Всё обращется в мёртые угли. В мёртвые тела.

Микаю не пустили туда. Спаситель привёз Микаю к себе домой и оставил там. Её не выпускали из комнаты. Когда же он снова появился, то коротко сказал: «Никто не выжил». Он говорил что-то ещё, какие-то слова соболезнования. Микая помнила, что спросила ещё про одно имя. Спаситель лишь покачал головой. Больше Микая не помнила ничего.

Через несколько дней она уже сидела в кресле королевской невестой. На площади поставили эшафот. Она должна была увидеть, как виновного в пожаре и убийствах казнят. Она хотела увидеть лицо того чудовища, что отнял счастье у стольких людей. У неё.

Но когда его привели, Микая ахнула. Не могла поверить глазам. А он увидел её, бросился к ней, но ему не позволили. Только кричал:

– Кая, беги от них! Они опасны. Убегай!

– Тиан…

Ему зачитали обвинения и приговор, а он не стал слушать. Не стал мириться. И последние слова он потратил на то, чтобы сказать ей:

– Кая, я не делал этого! Не делал! Я клянусь тебе, Кая! Убега…

Меч палача оборвал его жизнь.

Микая чуть не закричала. Закричала бы, но услышала смешок, и ей на запястье легла ладонь и надавила.

– Тише, леди. Не нужно так себя вести, иначе люди подумают, что вы с ним заодно. А вы заодно с преступником?

– Нет… нет…

– Тогда молчи, женщина. И наслаждайся зрелищем, а то окажешься там же.

«Арчивальд Холден… я не прощу тебя».

Микая открыла глаза и увидела косой деревянный потолок. Воздух пах лекарствами и сухой пылью. Было темно, на столике горела всего одна жировая свеча. Однако через щели в заколоченном окне проникал тусклый свет, и Микая решила, что сейчас утро.

Она села на кровати и поёжилась. Одеяло было шерстяным и колючим, зато тёплым. На жёсткую подушку упало мокрое полотенце, что лежало на лбу. Микая огляделась. Очертания комнаты тонули в темноте, но та явно была совсем крохотной.

У стола показалось движение, и Микая вздрогнула, когда поняла, что она в комнате не одна.

– Что ты тут делаешь? – спросила она строго, взгляд ухватил блик от стекла.

Ивор поймал увеличительную линзу, которую вертел на столе как волчок, и пожал плечами.

– Это моя комната. А вы заняли мою постель. Что я могу тут делать?

– Не мой выбор – оказаться в твоей постели.

Ивор хохотнул. Королева умела шутить с серьёзным лицом… если это вообще была шутка.

Она осмотрела свои запястья. Королева стёрла кожу в кровь, пока пыталась освободиться от пут. Талия положила под повязки листы целебных растений, чтобы ускорить заживление.

Сейчас по всей комнате витал запах лекарственных отваров, но выздороветь за одну ночь Микая не могла. Её всё ещё бил озноб, а жар не прошёл полностью. Королева поняла, что одета только в нижнее платье и поспешила прикрыть грудь одеялом.

– Вас никто не обижал, пока вы спали, – заверил Ивор. – Мы же не разбойники какие.

– Ты издеваешься?

Королева махнула рукой, демонстрируя перевязанное запястье.

«Это она ещё своё лицо не видела», – подумал Ивор.

– Жаль, что с вами так обошлись. Но мы тут не любим тех, кто… после Ночи Пепла внезапно стал богаче и знатнее.

– Ах, вот как вы определяли виновность. Долго думали?

– Наш лидер поговорит с вами об этом. Пока отдыхайте.

Ивор убрал линзу в карман, встал изо стола и собирался уйти, но королева окликнула его:

– Ивор. Тебя зовут Ивор, да?

Он обернулся.

– Как много имён вы успели услышать?

– Несколько.

Ивор откашлялся и отвёл глаза.

– Никогда не найму вас шпионами. В этом деле вы никудышны, – поддела королева.

Ивор закатил глаза и вышел из комнаты. Фыркал и передразнивал голос Микаи, пока спускался по лестнице. Нет уж, эта женщина даже близко не стоит с его кроткой и доброй Ирикой.

– Она проснулась? Я слышала, вы разговаривали. Как тебе наша гостья?

Талия стояла внизу лестницы и вытирала руки о передник.

– Очаровательна. По-прежнему обзывается, – пробурчал Ивор.

– За то, как с ней обошлись Шин и Элиаш, удивительно, что эта женщина не грозится нас всех линчевать, – усмехнулся Торн.

– А она симпатичней, чем о ней говорят, – подумала вслух Талия.

– Пожалуй, если распустит волосы и смоет белила.

– Ивор, а ты часом в неё не влюбился? – пихнула его локтем она.

– Нет уж. Со знатью предпочитаю не связываться. Как там Шин?

Торн глубоко вздохнул и развёл руками.

– А как он может быть? Чуть не повторил судьбу Деша. Бросил камень в патруль. Элиаш и Дани едва успели оттащить и сбежать. Пришлось запереть. Теперь караулят Шина по очереди, и никто этому не рад. Ивор, непорядок это.

– Знаю. – Ивор со вздохом уронил голову на руки.

– Поговори с ним. Парень только тебя послушает. Не можем же мы его всю жизнь взаперти держать, чтобы не убился по дури. Не такой уж он и маленький, пора бы ум-разум иметь.

– Я поговорю, – заверил Ивор, вот только понятия не имел, какие слова могли бы умалить гнев Шина. А тут ещё королева живёт прямо в комнате Ивора. Боги, как это вообще получилось?

***

Генрих сидел в своём кабинете и раздумывал, поставить ли подпись на бумаге. С помощью писаря он написал красноречивое объявление о том, что городские преступники злостно похитили королеву. Далее следовали нелицеприятные характеристики упомянутых преступников и в конце призыв жителям «оказать содействие страже».

Написано красиво. Вот только Генрих рассчитывал найти королеву как можно скорее и не распространяться о случившемся, но поиски затянулись, а судьба Микаи оставалась неизвестной.

Плохо, если её убили. Арчивальду не найти другой супруги с Благословенной кровью, а Генриху нужна именно Микая Валдис.

Но хуже всего, если она убежала сама и объединилась с мятежниками. Подобное развитие не имело оснований, ведь королева с первого дня на троне всегда вела себя тихо, но и не исключалось.

Проблема в том, что в городе у королевы плохая репутация. Не без подачи самого канцлера о ней рассказывали страшные небылицы. Особенно живучим оказался слух о том, как она жестока со слугами, что доходит и до убийств – нет ничего убедительней полуправды.

Генриху абсолютно не доставляло удовольствия порочить её в глазах людей, но королева не должна блистать ярче короля, иначе ей может вздуматься поднять бунт. Генрих прекрасно осознавал, насколько Микая ненавидит Арчивальда. Кто знает, что будет, если эта женщина получит власть над сердцами народа.

Сейчас её в этом народе ненавидят, избегают и боятся, несмотря на некоторые её старания быть благодетельной.

И всё же сейчас эта дурная репутация мешала. Если бы королеву любили, то ненавидели бы мятежников, которые похитили её. Если королеву ненавидят, то мятежники могут стать для народа избавителями. Этого Генрих никак не мог допустить.

Если бы только Арчи блистал теми добродетелями, каких ждут от Благословенной крови, то королева была бы бессильна. К несчастью, чтобы держать политический баланс, Генриху приходилось уравнивать их дела в глазах подданных.

Арчивальд ненавидел свою супругу. Сейчас этот несносный мальчишка напивается и празднует в своих покоях её отсутствие. Надеется, что Микая никогда не вернётся. Дуралей! Ещё бы праздник объявил.

Это было бы неважно, если бы он её хоть иногда навещал по ночам. Но король совсем не имеет желания прикасаться к королеве.

Неважно, будет ли её ребёнок от короля. Главное, чтобы Арчивальд не смог возразить и объявить его чужим – мало чего взбредёт в голову этому мальчишке. Ему нужно только и всего – провести с ней ночь, и тогда Генрих бы не выпустил эту девчонку из своих покоев, пока она не сумеет зачать.

Если бы канцлер знал, что за три года Арчивальд больше не подойдёт к её спальне, то забыл бы про свою учтивость и всё сделал бы ещё после их брачной ночи.

Королевству нужен младенец с Благословенной кровью. И неважно, как это будет сделано.

Генрих встал из-за стола и прошёл к комоду. В глубине ящика лежал маленький портрет в овальной деревянной раме. Генрих редко его доставал, но всё же хранил все эти годы. На портрете была изображена девушка с глазами-ониксами, смешными завитками волос на висках и миловидной улыбкой. В красивом платье из голубого шёлка.

Микая Валдис. Такой она была в семнадцать лет.

И если сейчас она умерла, то все планы канцлера пойдут прахом. Генрих снова посмотрел на бумагу и поставил на ней печать с подписью.

***

Талия с опаской поднималась по скрипучей лестнице. Легче было, когда королева спала. А теперь как вести себя с ней? Витарр сказал, что она вынужденная гостья. И что это подразумевало?

Ивор несколько раз разговаривал с Микаей и, похоже, вовсе не стеснялся королевского присутствия. Вёл себя так свободно, словно давно водил дружбу с этой леди.

Талия слегка надула губы. Ей-то хотелось, чтобы Ивор сказал, что она симпатичней королевы. Ничего-то он не видит. Если бы только Талия смогла сделать что-то важное для их дела, то Ивор наверняка бы заметил её.

Однако сейчас нужно было лишь поговорить, извиниться за платье и всё такое. Талия никогда не разговаривала с дворянками, но ей всегда нравилось, как красиво они выглядят, как утончённо себя ведут. Талия не удержалась и одолжила посмотреть платье королевы, пока та спала. Она прикладывала его к себе и кружилась по комнате, воображая себя на балу. Оно казалось Талии невероятно красивым, особенно белое кружево на рукавах.

Теперь платье нужно было вернуть.

«Слишком протянула с этим».

Талия постучала в дверь, и ей приказали войти. Королева сидела на кровати с одеялом на плечах и смотрела в заколоченное окно, в котором, конечно, ничего не могла увидеть. Талия сразу подумала, как бы она хотела такую же осанку.

– Я почистила ваше платье, – извиняющимся голосом сказала она. – Простите, что без спроса.

Королева выгнула бровь.

– Очень любезно с твоей стороны. А ведь ты даже не моя служанка, – сказала Микая и снова отвернулась к окну.

– У вас очень красивое платье. И почему люди говорят, что вы уродливо одеваетесь? – сказала Талия и тут же осеклась. Что она только сказала королеве целой страны?..

Микая глянула на неё и краем губ улыбнулась.

– Нравится платье?

– Да, оно роскошное.

– Не роскошное. По меркам светских дам оно почти нищее. Потому они и распускают слухи, будто у меня нет вкуса.

– А какие платья у светских дам?

– Роскошные, – пожала плечами Микая. – С золотой парчой, тяжёлым бархатом всех оттенков, жемчугами и драгоценными камнями.

Голос Микаи был равнодушным, но у Талии при этих словах загорелись глаза. Она так и представила всё это великолепие, но её фантазии разбились о смех королевы:

– Забудь, тебе такое не пойдёт. Но не переживай об этом. Некоторые дамы и впрямь утончённые и изящные, но иные наряжаются в роскошные наряды как куры перед петухами. – Талия в ответ прыснула в ладонь. – Тебе бы пошло как раз такое платье, как у меня. Я бы подарила, но других у меня здесь нет.

– Что вы, я не напрашивалась, – поспешила заверить Талия. – А… ну…

– Спрашивай. Я же не кусаюсь.

– Почему вы наряжаетесь в простые платья, а не в парчу и бархат?

Королева поманила Талию пальцем и наклонилась вперед, чтобы сказать это на ухо как величайшую тайну.

– Чтобы отпугнуть петуха.

Талия с удивлением отшатнулась, а королева рассмеялась. Так звонко и заливисто. Разговор с простодушной Талией её явно забавлял. Простой разговор без интриг и притворства.

– П-петуха?

– Короля.

– Ох.

– Видишь ли, мы с Арчивальдом друг друга ненавидим. Он распускает руки и унижает меня, а я могу только заботиться о том, чтобы это хотя бы все видели. Арчивальду нравится быть любимым, нравятся лесть и красивые вещи. И он никогда не прикоснётся к тому, к чему испытывает отвращение. Потому я ношу только тёмные закрытые платья, иногда и вовсе нелепые, густо мажусь белилами и убираю волосы так, чтобы прибавить себе лет и выглядеть уродливей. Так король не пожелает делить со мной общество. По крайней мере, я на это надеюсь. Конечно, неприятно быть посмешищем для всей столицы, но что поделать. Эти нелепые наряды – мои доспехи.

– Но разве король уже не прикасался к вам, когда вы… ну…

– Поженились? Талия, хочешь, я раскрою тебе величайший секрет королевства?

– Хочу, – как-то очень быстро согласилась Талия.

– В первую брачную ночь Арчивальд изрядно напился. Он даже не заметил, как я добавила в его вино сон-травы. Мне оставалось только раздеться и подделать следы на утро. Он ничего не вспомнил.

– Ох!

– Не болтай об этом никому, хорошо?

– Л-ладно. Только если специально врать не придётся. Особенно Ивору.

– Ах, Ивор. Он тебе нравится?

Талия покраснела как помидор. Микая всё поняла и без слов.

– И ты хочешь понравиться ему красивыми платьями?

Талия не успела ответить, как в приоткрытую дверь влетела ласточка – та самая, которую Ивор принёс раненой из сгоревшего квартала. Талия вы́ходила её, и с тех пор птица иногда возвращается и залетает в открытые окна.

Королева удивлённо смотрела, как птица облетела круг по комнате, села на спинку стула и издала короткий клёкот.

– Ой, это моя. Она порой прилетает. Наверное, есть хочет.

Талия хотела забрать пернатую гостью, но королева жестом остановила. Микая завороженно смотрела на птицу и чуть улыбалась. Талия подумала, что королева сама похожа на ласточку. Такая же тонкая и чёрно-белая.

Глядя на неё сейчас, Талия решила, что все слухи о королеве – глупые небылицы. Если бы только люди увидели её настоящую. Может, Ивор тоже увидел и поэтому не дал другим её убить? Как эту ласточку?

Ивор… «Ты хочешь понравиться ему красивыми платьями?» – спросила её Микая. Нет. Талия хотела для него…

– Я… я хочу сделать что-нибудь для всех. Что-нибудь важное, – вдруг решительно заявила Талия и присела перед Микаей в неуклюжем реверансе. – Поэтому, королева! Ваше Величество. Если вы и вправду нам не враг и вернётесь во дворец, пожалуйста, возьмите меня в услужение!

Талия чувствовала себя ужасно глупо, но не поднимала головы. Боялась увидеть лицо королевы, её эмоции. Талия услышала, как Микая молча поднялась с места, и зажмурилась от стыда и досады. А потом вдруг услышала у самого уха тихий голос:

– Талия, если я доверю тебе одну тайну, ты сохранишь её?

Девушка хотела тут же выкрикнуть «Конечно!», но тонкая рука предупреждающе легла ей на плечо.

– За эту тайну канцлер отдал бы много. Если он или кто-то из его людей узнает, погибнут хорошие люди. Ты сможет выдержать вес этой тайны, Талия?

***

Витарр вернулся из мастерской в задумчивости. Ясное дело, ситуация не выходила у него из головы весь день. Учудили Элиаш и Шин, надо теперь разгребать. И окончательное решение за Витарром.

Ивор тоже не знал, что теперь будет. Они разворошили змеиное гнездо так, что даже Седрику Гардену не снилось.

Королева ждала, что они придут. Она сидела за столом одетой и даже причёсанной, хотя болезненный вид говорил, что Микая далека от выздоровления. И всё же ждала их с прямой осанкой и высоко поднятой головой, словно приглашала сыграть партию.

Вокруг горело много свечей (Талия принесла?), и в комнате было светло.

Витарр не стал распинаться в любезностях и спрашивать про самочувствие. Талия ему уже всё рассказала. Он сразу сел на второй стул и прямо посмотрел в глаза королеве. Ивор остался стоять, прислонившись к двери.

– Я рада, что ты пришёл, – сказала королева Витарру. – Я и сама хотела с тобой побеседовать. Как твоё имя?

Ивор подозревал, что она уже давно сопоставила услышанное и ответ знала.

– Робер, – невозмутимо соврал Витарр.

– В честь казнённого? Путь так. И какова ваша цель… Робер?

– Справедливость, – быстро ответил он.

– Вы не найдёте её. Не здесь.

– Мы не собираемся её искать, леди Микая. Мы добьёмся справедливости своими руками.

– Оу? А у вашей справедливости есть форма? Что конкретно вы хотите сделать?

– Мы хотим, чтобы все виновные в сотнях смертей заплатили за это. Не сидели на тронах и не пировали во дворце на пепле погибших.

– Так ваша цель – месть.

– Справедливость, – поправил Витарр.

– Зависит от точки зрения. Предположим, вы верите в свои благие цели и что справедливость возможна. Как вы её добьётесь? Возьмёте штурмом дворец, прольёте кровь в каждой комнате, прикончите всех, кто встанет на пути? Так выглядит ваша справедливость? Вам ведь уже приходилось убивать, не так ли? Стражников. Того, кто охранял меня, звали Фриден. У него остались жена и дочь. Возможно, он причастен к трагедии трёхлетней давности, а может, просто состоял на службе как обычный солдат. Это не задевает вашу совесть и стремление к справедливости?

Микая говорила спокойно, словно она не была пленницей, словно всё происходящее под её контролем, словно в уме уже продуманы ходы. Витарр на это молчал. Наблюдал. Он пытался понять эту женщину. Выяснить, говорит ли она искренне или попросту играет с ними. Ивор хорошо знал своего друга: Витарр не причинит вреда королеве, если не будет уверен, что она виновна. Ивор и сам не смог. Но Витарр и не отпустит её, если не будет доверять. Слишком опасно.

Микая не дожидалась ответа. Он как будто и не был ей нужен. Она тоже смотрела. Тоже наблюдала. За выражением лица, за жестами. Лишь кашляла иногда от болезни. Витарр не собирался отвечать на её ходы, потому Микая вела партию сама.

– Те, над кем вы хотите совершить справедливость… может, они тоже прикрывались такими словами? А может, и нет. Во всяком случае кинжалы в грудь короля и его семьи не втыкаются сами. Пожары сами по себе не возникают – не те, что уносят жизни конкретных людей. Тут вы правы. Виновники есть. Вы их знаете? Всех поимённо?

– К чему вы клоните, леди Микая?

– По-вашему, кто должен ответить за всё? Король? Может быть, он поднёс первый факел. А может, его просто выбрали такой же марионеткой как меня. Возможно, этот больной замысел пришёл в голову его дяде. А может, он просто убирал беспорядок за племянником и лишь использовал опустевший кабинет Совета, чтобы возвыситься. Сколько сообщников у них было? Убить в огне всех родственников Канвальдов до единого – сложное дело. А кто этим же днём проник в покои короля и пролил его кровь? Личные слуги? Стражники? Кто убивал, кто руководил? Они на службе? Заседают в Совете? Они живы и получили награду, или от них избавились, как дело было сделано? Вы знаете ответы на эти вопросы, Робер?

Витарр не шевельнулся, но выражение его лица дрогнуло.

– Нет. Я не знаю, – признал он.

Королева чуть наклонилась вперёд.

– Тогда о какой справедливости вы говорите? Над кем? Всё, что вы сейчас делаете, это гоняетесь за призраками. Идёте на ощупь, сметая всех, кто оказался на пути. Чем вы тогда лучше своих врагов?

Чего бы ни хотела добиться этими словами королева, Витарр не повёлся.

– Так, может, вы нам расскажете больше, леди Микая?

Королева посмотрела в глаза Витарру, затем Ивору. В них была только прямолинейность и уверенность в собственной правоте. За годы во дворце и высшем обществе она и забыла, что кто-то может так смотреть. Просто и без тайных умыслов. Говорить прямо, что на уме. Таких легко обыграть в шахматы. Но человеческие жизнь и сердца – не шахматы.

Микая вздохнула и сплела на коленях пальцы. Словно остановила игру, предложила ничью. Без хитроумных ходов и обманных манёвров. И Витарр, и Ивор были честны с ней. Настал её черёд.

– Я пыталась найти ответы. Изучала списки слуг, стражников, пыталась понять, мог ли кто-то быть причастным, – продолжила Микая, уже расслабив спину.

– Розалин помогала вам в этом?

– Да. У неё было два дела: узнавать политический расклад у Арчивальда и отвлекать его от меня.

– Отвлекать? – не понял Витарр.

– Арчивальд ненавидит меня, но канцлер на него давит. Требует наследников.

– Благословенная кровь, – кивнул Витарр.

– Верите в неё?

– Возможно.

– Всей Благословенной крови Адаманта не хватило, чтобы спасти от гибели сотни людей. И эта не спасёт, – Микая взяла со стола чистое перо и уколола себе палец. – Не голубая, правда? – горько усмехнулась она, показывая. – Я не желаю продолжать род предателей и готовить своим детям участь таких же марионеток. Поэтому Роза занимала спальню короля вместо меня. Мне оставалось лишь играть роль оскорблённой жены. Арчивальду это нравилось. Унизительно, но такова цена.

Ивор неловко отвёл глаза. Ох, уж эти хитрые женские игры. Но Витарр был спокоен как камень:

– Вы смогли узнать, кто виновен в перевороте?

– Нет. Я не нашла доказательств. Во дворце нет ни одного свидетеля, который бы поведал мне эти тайны. Ни единого, кому бы я могла доверять. Однако я точно знаю, что и я, и Арчивальд были выбраны заранее. Он в тот день гостил у дяди, а меня похитили.

Витарр и Ивор переглянулись.

– Вас похитили?

– Посреди улицы, представьте себе. Примерно как в этот раз. Заперли в повозке без окон и куда-то везли. Долго везли. Потом я услышала шум снаружи. А когда дверь открылась, там стоял Генрих Уриен. Он сказал, что разбойники хотели получить за меня выкуп, но его человек всё видел и доложил ему. Генрих и его люди догнали их и перебили.

– И это правда?

– Он так сказал, – развела руками Микая. – В этот же день столица горела, а я выжила лишь потому, что «разбойники» меня похитили. Но я уверена, что их наняли как раз для того, чтобы они увезли меня в безопасное место, чтобы, когда всё кончилось, мы с Арчивальдом остались единственными наследниками Благословенной крови. Слишком быстро всё случилось. Слишком быстро нас поженили и короновали. Такие дела всегда тщательно планируются.

Некоторое время в комнате стояла тишина. Витарр и Ивор обдумывали услышанное, когда королева заговорила снова.

– Люди, против которых вы боретесь, имён которых вы не знаете… Они готовы сжечь полстолицы, чтобы достичь своих целей. А вы готовы?

– Нет.

– Тогда вы проиграете.

– Мы выиграем, – решительно сказал Ивор.

– А так ли нужно вам выигрывать?

Ивор нахмурился.

– О чём это вы?

– Хотели мы того или нет, переворот свершился. У власти встали другие люди, и мир от этого не развалился. Многим людям всё равно, кто правит, пока это не заденет их лично. Как вас. У вас зияет рана от потери близких, но и она в конце концов заживёт, вы живы и будете жить.

– С таким-то королём? Не чувствуем мы жизнь в безопасности! – возмутился Ивор.

– Если начать новую войну, то в безопасности не будет никто, смерти неизбежны.

– Значит, по-вашему нам стоит смириться и забыть о справедливости?

– Мести, – поправила Микая. – Может, и стоит. А может, от смерти некоторых людей мир и впрямь станет чище. Я только вижу, что вы – люди, застрявшие в своём прошлом. Не можете его отпустить и держитесь за свои раны, оправдываете ими свои поступки. Но на самом деле не можете изменить ничего. Боретесь впустую, потому что вам больше не за что держаться.

– Значит, вы осуждаете нас, – кивнул Витарр, словно подтверждения этой мысли и ждал весь разговор.

– Не осуждаю, – возразила Микая и печально улыбнулась. – Потому что я такая же.

Витарр удивлённо посмотрел на неё. Ивор подумал, что они, наверное, оказались теми редкими людьми, кто видел улыбку королевы. Но её печаль, смысл её слов.

«Я такая же», – это значило много.

– Витарр. – Королева назвала его настоящим именем и заглянула в лицо. Огоньки свечей отражались в её чёрных, как колодец, глазах. – Дворянство уже крепко держится за нынешнюю власть. Чтобы победить убийц и предателей, нужна поддержка армии и народа. У вас этого нет… даже у меня нет.

– А если будет?

– Тогда встанет два пути. Первый: придётся снова утопить дворец и столицу в крови. Второй: узнать имена всех, кто был причастен и пролить только их кровь. Я выбрала второй путь. Быть может, ошиблась. Но выбрала. Каким путём пойдёте вы, и какой из них ведёт к справедливости, решайте за себя сами.

Она перевела дыхание и снова спрятала ладони под стол. Кажется, она теребила рукав. Подпольщики опустили глаза и каждый ушёл в свои мысли. Витарр вдруг что-то припомнил.