Текст книги "Рождённые из пепла (СИ)"

Автор книги: Акили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Арчивальд согнал с коленей куртизанку и медленно поднялся. В руках у него был столовый нож, измазанный в жире, которым он указал на Микаю.

– Ты указываешь мне, что делать? – проговорил Арчивальд голосом на тон ближе к визгу.

Микая не указывала, но любые слова король мог понять так, как ему угодно. Особенно если их произнесла она.

– Старая кобыла сегодня строптива, – нахмурился король. – Ты! Лиай, да? Возьми повод моего коня и привяжи её. Она не хочет смотреть, как я развлекаюсь? Она будет смотреть!

– Да вы пьяны, Ваше Величество! – с возмущением отметила Микая.

Адам Лиай сидел как громом поражённый и не шевелился.

– Лиай! Выполняй приказ, иначе я казню тебя за неподчинение. Тебя и весь твой отряд. И начну с него.

Король приставил нож к горлу Ланса, и тот выронил кувшин. Красное вино разлилось по дереву на помосте и протекло сквозь щели. Ланс открыл рот и тут же закрыл, словно рыба, которую выбросили на берег. Он с мольбой смотрел то на королеву, то на Адама и не знал, что ему делать. Нож больно резанул кожу.

В воздухе повисло ощутимое напряжение. Замолкли все. Некоторые протрезвели. Иные, возможно, не верили, что король выполнит свою угрозу, но он мог. Микая знала это.

– Ваше Величество! – быстро ответила она. – Ваши солдаты сегодня доблестно сражались, и было бы воистину несправедливо им погибнуть от руки своего короля. Я присяду.

Она вернулась за стол и села с напряжённо прямой спиной, надеясь, что этого хватит, чтобы угомонить короля, но Арчивальд уже распалился, а крепкое вино только подстёгивало его.

– Лиай! Я отдал тебе приказ. Ты что, оглох? Возьми повод моего коня и привяжи эту старую кобылу!

Ланс ахнул от нового пореза. Адам метнул к нему испуганный взгляд и посмотрел на королеву. В его глазах была мольба. Ему придётся, придётся это сделать. Ради своих людей, ради Ланса. Но совесть отчаянно просила разрешения. И Микая дала его. Чуть кивнула и тут же увидела в глазах Адама еле заметное облегчение и… благодарность.

И всё же он не мог сделать это с лёгкой душой. Так оскорбить женщину. Королеву. Возможно, он бы дал себя убить, но не мог пожертвовать и своим отрядом. Этим простолюдины отличались от знати. Дворянин может умереть за свою честь и гордость, но простой человек позволит унизить себя на весь свет, если это спасёт друзей.

Каждый шаг давался Адаму с трудом, и за каждым его медленным движением следили. Вот он подошёл к стойлу и снял с белого королевского коня повод. На негнущихся ногах взошёл на помост и встал за стулом королевы.

– Леди Микая… – тихий извиняющийся голос.

Микая позволила заложить свои руки за спинку стула и перетянуть их узлом. Адам хотел сделать это как можно слабее, но Арчивальд увидел и снова пригрозил Лансу, и Адам подчинился. Как подчинился два дня назад Брейгон. У Микаи дрожали руки. Она держалась, когда кожаный повод перетянул ей живот и локти, крест на крест лёг под грудью и сомкнулся сзади на кольцах. Она дрожала, и только рыцарь, сгорающий от стыда и сочувствия, видел её слабость.

Адам хотел тут же уйти, но Арчивальд не угомонился.

– Кляп не забудь.

Он бросил на стол белую салфетку в жирных пятнах. Микая поджала губы, когда повязка легла ей на рот. Адам попытался сложить чистой стороной, но та всё равно пахла курицей.

– Прекрасно, – протянул король и наконец отпустил бедного Ланса, который уже стоял белый, как известь. – Пододвинь её сюда. Да, такой она мне нравится больше. Когда молчит! Женщина должна молчать! Хочешь её потрогать? Разрешаю.

Но Адам отшатнулся, как от чумы.

– Не хочешь? Ну и ладно. Я тоже никогда не хочу. Бревно и то краше, – Арчивальд рассмеялся одному ему смешной шутке и нахмурился, когда в ответ последовала тишина. – В чём дело? Почему все замолчали? Где музыка? Продолжаем праздновать! Предлагаю тост: пусть каждый… и каждая знают своё место. Выпьем!

После этого пространство снова наполнилось громкими звуками, но настолько натянутыми и фальшивыми, что верил им один Арчивальд.

На торжество собрались люди. Один притворится, что торжество настоящее. Другой сказал бы правду. И лишь для одного торжество воистину радость. Кто есть кто?

Когда алкоголь начал клонить ко сну даже Арчивальда, все уже клевали носами и держались из последних сил. Никто не позволил себе заснуть на пиру у короля, но удивлялись, что мальчишка, который был ровесником иных их оруженосцев, мог столько выпить. Пусть даже этот мальчишка – привыкший к винопитию король.

Лишь у Микаи сон сняло как рукой. Она так и просидела каменным изваянием не в силах ни двинуться, ни сказать слово в свою защиту, пока король на её глазах бесстыдно забавлялся с продажной девкой. Он хохотал и был необычайно весел, когда вылил вино жене на грудь «попробовать» и туда же швырнул куриную кость.

Микае показалось, что даже в глазах куртизанки мелькнула жалость, но королю это чувство не знакомо.

«Арчивальд Холден. Твоя ошибка в том, что ты не таишься. Всё твоё нутро увидит каждый. Ты воспринимаешь власть как данную тебе богами, но власть можно отобрать».

Глазами королева пыталась найти в праздной толпе сира Адама, но его нигде не было. Скрылся от стыда. «Не спорь со знатью», – предупреждал его Брейгон. И это оказался тяжёлый урок для того, кто слишком старался быть идеальным рыцарем. И не смог. Потому что мир не идеален. Правители не идеальны. И даже от идеального рыцаря будут требовать неидеальный поступков.

Арчивальд поднялся и залпом допил остатки вина.

– Теперь я иду спать! – объявил он заплетающимся языком.

Микая вздохнула с облегчением. Наконец этот кошмар закончился. Её руки и спина затекли, кожаные путы врезались в запасться, и те болели. Линн позади уже хотела подойти к госпоже, помочь, но король остановил.

– Королева остаётся праздновать! – строго велел он и обвёл пальцем солдат. – В назидание. Если кто нарушит приказ – казню. Потушите огни и жаровни и идите спать. Завтра ещё повоюем!

Линн застыла в нерешительности и даже открыла рот, чтобы что-то сказать, но Арчивальд схватил её за локоть.

– Ты её служанка? Как видишь, королеве ты сейчас не понадобишься. Она не будет ни пить, ни есть, ни спать. Так что послужи своему королю. Худая, но хоть симпатичная.

Линн охнула, в глазах появились влажные блики. Арчивальд увёл её в свой шатёр вместе с куртизанкой.

Королева осталась одна в темноте под раскаты грома вдалеке. И теперь, когда никто не мог её увидеть, Микая, дрожа от холода, отпустила все свои слёзы. До единой. За всё, что она пережила в эти годы. За всё…

Наверное, она немного задремала, потому что проснулась и увидела дождь, а на горизонте занималась полоса света. Под навесом Микая не намокла, но холод проникал во всё тело, студил влажное платье на груди, вызывал кашель, который было не выпустить. Пятно от вина так и застыло и до жути напоминало кровь.

Возможно, Арчивальд тоже так думал. В мыслях он убивал её много раз. Но и она его тоже.

Микая вздрогнула, когда её кто-то коснулся. Затем плечи накрыл согретый над огнём плащ, а с губ сняли повязку.

– Леди Микая, – услышала она голос. – Попейте.

Ей поднесли горячее молоко с мёдом, и тепло приятно разлилось по телу, хотя и не могло полностью согреть.

– Сир Адам? – сказала она измученным почти осипшим голосом.

– Я не смогу вас освободить… приказ короля…

– Я знаю.

– Простите.

– Вы хороший рыцарь, сир Адам. Лучший из всех, что я видела.

– Не уверен… Если я ещё могу что-то сделать для вас. Хоть что-то…

«Он чувствует вину».

– Лишь одно. Запомните этот день, сир Адам. Вчера ваш король показал своё истинное лицо – и в войне, и в мире. Запомните этот день.

«Вчера рассыпались ваши идеалы».

========== Глава 25. Неожиданная встреча ==========

Арчивальд обладал удивительной памятью после пьянства. Он помнил всё, что делал, пока вино горячило его голову. А может, он был не так уж пьян и лишь притворялся, чтобы оправдать вином свои безумства. Или делал вид, что помнил, и просто ничему не удивлялся.

В чём бы ни была истина, он не задался вопросом, где повод его коня, и точно знал, где его искать. Микая говорила сиру Адаму, чтобы он забрал плащ с её плеч до того, как король проснётся, но рыцарь так и не сделал этого.

Солнце полностью поднялось над горизонтом. Лагерь просыпался. На той стороне реки уже вовсю слышались переклички, на этой же было гораздо тише и малолюдней. Утренний туман ещё не до конца сошёл и оседал на одежде и траве каплями.

Микае казалось, что она осталась одна на всём берегу, но дымка рассеивалась и сквозь морок усталости отчётливо слышались тяжёлые сапоги и голос:

– Эй, кто-нибудь! Верните повод моего коня на место, – король бросил взгляд на всё ещё сидящую в заточении жену и нахмурился. – В чём дело? Откуда плащ? Кто подходил к ней?

Микая бы не назвала имя, даже если бы король пригрозил её ударить, но ему не пришлось. Адам сам вышел вперёд.

– Я, Ваше Величество.

– Зачем?

– Ночью было холодно. Королева могла серьёзно заболеть.

– И что с того? – бросил Арчивальд, и Адам не скрыл удивления. – Тридцать ударов палками ему… и всему его отряду. Затем заприте их всех в клетке.

Адам встал как вкопанный и позволил королевской страже себя схватить, но как схватить ещё семьдесят человек?

– Ваше Величество, – вышел вперёд сир Стефан. – Пусть сир Адам понесёт наказание, но его отряд нужен армии.

Адам удивился и этому. На пиру Стефан пуще других старался заслужить расположение короля, но когда речь зашла про снижение боеготовности армии, то не стал ему потворствовать. Может, и он в чём-то следует пути Брейгона. Впрочем, Арчивальда переубеждали лишь умелые манипуляции, но не разум.

– Я сказал: запереть весь его отряд. Ты возражаешь мне? Как там тебя?

– Сир Стефан Риир, Ваше Величество. Я служу вам, – склонил голову он.

– Вот и займись этим, Риир. Лично всех отлупи палкой и начни с этого Лиая.

Взгляды двух рыцарей встретились.

Микая не смогла угадать их мысли, она слишком устала, чтобы что-то увидеть. Король с неприязнью глянул на неё и велел вернуть его повод на место. Когда Микаю освободили от пут, она чуть не упала вперёд. Ноги не держали, и её под руку увела Линн и один из её стражников.

Лагерь и воспоминания о вчерашней ночи скрылись за пологом изумрудного шатра. Микая закрыла глаза и позволила Линн себя переодеть, распустить волосы и освободить их от серебряных шпилек и диадемы, которую королева так и не отдала куртизанке.

Но что толку в короне? Безделушка без власти. Сколько ещё побоев и унижений она должна стерпеть?

Когда тело оказалось под тёплым одеялом, Микая приоткрыла глаза и заметила на лице Линн свежий синяк.

– Тебе тоже досталось?

– Не так сильно, как вам. Я… всё говорила о вас, потому что королю это не нравилось. Он ударил меня и выгнал. Я всё ещё невинна.

– Ты становишься хитрее, Линн. Ты молодец.

Микая похлопала её по ладони, и Линн смутилась.

– Ж-желаете что-то ещё, королева? Позвать лекаря?

– Нет. Следи за тем, что снаружи, и докладывай мне. Сегодня я не покину шатёр.

Вопреки ожиданиям, Норсленд так и не напал на них сегодня. Их вообще нигде не было, вражеский лагерь разобран и пуст. Стефан отправил разведчиков, и двое до сих пор не вернулись.

Арчивальд ликовал. Объявил победу своей. Хвалился, что при Брейгоне долго стояли, а при генерале-короле победили за один день. Со дня на день Арчивальд собирался отводить войско и возвращаться в столицу с триумфом. Сир Стефан просил повременить, чем только заработал обвинение во мнительности.

В войсках шепчутся, что Стефан предлагал людям Адама скрыть свою принадлежность к отряду Лиая, присоединиться к своему и остаться на свободе. Не согласился ни один. И Стефану пришлось взмахнуть палкой бессчётное число раз и обрушить её на голые спины.

Вот только король не следил за наказанием, и ударов следовало не больше пяти. Даже Адама, которого Стефан презирал за низкое происхождение, за привязанность и покровительство Брейгона… даже ему Стефан отвесил лишь десять ударов вопреки приказанным тридцати.

Линн слышала, как переговаривались оруженосцы. У сира Стефана удар, что кувалда. И он не бил сегодня изо всех сил. «Он беспокоится о боеготовности армии. Ставит дело выше личных обид. Может, он и впрямь заменит на границах Брейгона».

На второй день пропавшие разведчики так и не вернулись.

– Они ездили на северо-восток к дозорной башне. Возможно, Норсленд затаился там или ждёт подкреплений, – докладывал Стефан королю.

– Или они просто сбежали как трусливые собаки.

– Позвольте заметить, я прочёл про все битвы с Норслендом в нашей истории. Они никогда не сбегали по трусости и всегда были расчётливы в бою.

– А сейчас мы в бою? Нет ведь. Но я не хочу, чтобы по моим землям шастали трусливые собаки. Если они где-то здесь, надо их добить. А после этого можно и домой.

Выступление было объявлено на следующий день. Вечером король опять устроил шумное застолье, хотя и не такое пышное. Велел королеве явиться, но она всем своим видом сказалась больной. В ответ стражник с извиняющимся лицом принёс королеве «дар для выздоровления» – повод коня Его Величества.

Микае всем сердцем хотелось отправить ему серебряную диадему. Пусть наденет сам, а она придушит его этим поводом. Но Микая ничего не сделала и не сказала.

Утром всё командование переправилось через реку к основному войску на тот берег. Вода поднялась уже до груди, и пришлось использовать много дерева, чтобы перейти через неё и протащить лошадей. По последним донесениям река на изгибе залила поля, дерева уже стало не хватать, чтобы сдержать её порывы. Плотина простоит ещё два или три дня.

Арчивальд убеждён, что хватит. Он намеревался закончить войну сегодня и прослыть великим победителем. Но сир Стефан и другие командиры волновались, и это настораживало больше, чем глупая самоуверенность короля.

Армия медленно выстраивалась в атакующей формации. Лучников выставили впереди. Как только они обстреляют авангард врага, из-за их спин выйдут копейщики, а по флангам мечники с щитами. Конница окружила короля в центре строя. Последние конники ещё переправлялись с того берега и занимали свои места.

Войска осталось всего половина от прежней численности, а может, и того меньше. Многие ранены. Но у врага больше не было тех страшных орудий, и это поднимало настрой. Осталось врагу появиться.

– Вижу знамя! – крикнул кто-то в первом ряду, и все посмотрели на север.

Были те, кто ожидал белое полотно переговоров и капитуляции, но Норсленд нёс своё знамя. Золотистые боги-близнецы на синем фоне хранили его боевой дух, и их ряды шагали в строю, готовом к обороне.

– Так и знал, что высунутся, – довольно хлопнул в ладоши Арчивальд.

– Они не могли позволить, чтобы мы углубились в земли Норсленда, – тихо сказал Стефан и заложил руку за свою исцарапанную бригантину, проверял там спрятанную перчатку.

– Безразлично, чего они там хотели. В атаку! Перебейте их! – выкрикнул король.

Сир Стефан не успел предупредить, что строй не закончен, как передние ряды уже, повинуясь приказу, пришли в движение. Конный арьергард ещё переправлялся по брёвнам узким ручейком.

Лошади то и дело спотыкались и фыркали, их аккуратно вели под уздцы. Никому не хотелось лезть в ледяную воду. Когда первые ряды стройными отрядами медленно шагали вперёд, последние ещё хрустели латными сапогами по веткам… пока ручейки воды не начали лизать их стопы, подниматься всё выше, а шум и плеск приближались с востока.

Река неслась. Пеной стелилась по дну и поднималась к берегам. Первой она смела тех, кто не успел перебраться. Разнесла брёвна как горстку веточек. Лошади завалились на бок и пытались всплыть, люди кричали и тонули, увлекаемые на дно потоком.

Слишком быстро прорвало плотину. Она бы сдерживала воду два, хоть один день!.. Если бы кто-то не помог реке освободиться.

Арчивальд вздрогнул, когда брызги долетели до его шеи. Глаза расширились от вида того, как часть его армии тонет, и позади остаётся лишь сердитая река, готовая поглотить тех, кто столько дней держал её в заточении. Он посмотрел вперёд и увидел, как первые ряды Норсленда раскрылись подобно вееру и явили врагу новые орудия.

Мгновение осознания, пропустившее удар сердца. Каменная смерть снова ударила по плотным рядам сквозь грохот и огонь. И в исчезающем дыму мелькнула гербовая накидка с зелёным деревом.

***

Седрик видел его. Когда дым пушек рассеивался, в строю адамантцев мелькал алый плащ. На попоне белого коня крупно вышиты коронованные горы Канвальда, а на шлеме золотой обруч-корона с таким же алым, как плащ, рубином.

Мальчишка ввязался в бой, хотя до того отсиживался в безопасности? Почуял лёгкую победу. Но найдёт могилу.

Плотина разрушена. Им отрезан путь назад. Их солдаты в ужасе разбегаются, кидаются на землю, прикрывают головы, но каменная смерть неумолима ко всем, кого достанет. Среди них ещё остались командиры, они пытались собрать своих людей, приказывали следовать за ними. Старались обратить всеобщий страх в гнев.

Один из командиров понёсся вперёд на коне, но взрыв дотянулся, ранил коня. Тот сбросил ездока и упал следом. Рыцарь не поднялся. Но не испугались его люди. Внезапно они поняли, что им нечего терять. Они погибнут здесь. И, осознав это, адамантцы свирепели один за другим. Гибель их генерала стала ударом, и теперь они сами превратились в безумный молот.

Брейгон… Седрик знал его. Однажды охотился вместе с ним ещё юнцом. Наверняка знает и кого-то из тех, кто сейчас в слепой ярости несётся на него, чтобы прикончить. Седрик не желает им смерти и будет скорбеть о тех, кто падёт.

Каменный снаряд ударил прямо в толпу. Взметнулась земля, осыпалась на мёртвых и раненых комьями, присыпала кровь, но не тела. На них было страшно смотреть. Ради чего? Ради какого короля стоит так умирать? Того, что прячется за спинами? Для кого казнь невинных – развлечение? Если эта война избавит Адамант от подобного правителя, Седрик отдаст хоть сотню Золотых полей.

«Отец… твоя гибель раскрыла мне глаза, кому мы три года служили».

Норсленд прекратил пальбу, откатил пушки в тыл. На мягкой пахотной земле остались глубокие колеи. По осени здесь не соберут урожай.

Конные рыцари Норсленда построились в авангарде. Среди них три дворянских герба. Тяжёлые копыта вдавили в землю серую траву. Пофыркивали животные, смотрели тёмными глазами на хаос, уши шевелились от грохота. И вот коней ударили в бока. Они двинулись вперёд приливом – медленным и неотвратимым. Через двадцать ярдов ускорили бег – затряслась земля – длинные мечи покинули ножны. Ещё через двадцать рыцари выстроились полукругом. Чтобы окружить, уничтожить, как серп косит траву. Забили свой гром барабаны.

С той стороны пропел боевой рог. Седрик знал военные сигналы: оборона. Адамант подчинился звучанию и собрался в плотное кольцо. Застыл посреди поля, выставил щиты по внешнему краю и сверху, а в пробелах копья. В войсках Брейгона не было построения надёжней. Он хорошо их обучил.

Конники кружили вокруг как стервятники. Копья отгоняли их лошадей. Из сердца адамантского «круга» поднимались лучники и пускали стрелы во врагов. Кого-то доставали. Раненая лошадь взвилась на дыбы, сбросила ездока, и он покатился под копыта. Хрустнули кости. Хлынула кровь из разбитой головы. Лошадь споткнулась и повалила за собой другую. Строй рыцарей смешался, но вскоре вновь восстановил своё течение, приближался к «кругу» как водоворот, но их редили. Адамант не сдался.

Пехота Норсленда выступила на подмогу своим. В тылу почти никого не осталось, обе стороны потеряли столь многих за эту войну. Седрик не приказывал своим людям быть здесь. Он не мог и не хотел заставлять их сражаться против своих. Даже верного Хантера отослал прочь – защищать сестру Сесилию и мать.

Сейчас лишь один был с Седриком рядом – тот, с кем в Норсленде его свела судьба.

– Где король Арчивальд? – спросил у течения битвы Седрик.

Белый конь в голубой попоне лежал мёртвым среди земли и крови. Если боги милосердны, то и Арчивальд не пережил бой.

– Он не король. Он убийца, – ответил ему друг и сжал кулаки. – Если он не сдох, если покажется, я не буду ждать Норсленд. Я доберусь до него сам.

– Мы вместе доберёмся.

И как ответ на их мысли строй Адаманта раскрылся подобно розе с шипами, ринулся в атаку, и среди них мелькнул алый плащ и испуганное лицо, потерявшее шлем и корону.

***

Микая всё видела. Как только прорвалась река и загремели орудия, она всё поняла. Норсленд не собирался сдаваться. Он ждал новую чугунную смерть. Ждал, когда плотину можно снести, слишком мала стала её защита. Теперь всех, кто на том берегу, перебьют, и отступать им некуда.

Арчивальд тоже там. Он умрёт за свои ошибки вместе с сотнями, тысячами солдат. Норсленду нужны только Золотые поля. Но он будет безжалостен. Столько ненависти у него к Адаманту. Сможет ли Седрик смягчить этот удар? А если нет?

«Но Арчивальд умрёт наверняка» – сладко запел внутри голос.

Тревога внутри внезапно сменилась тёмным удовлетворением. Вязким как мёд, но горьким как пепел.

«Нет человека, кто желал бы Арчивальду смерти сильнее, чем я. Но вместе с ним умрут и те, кто его защищает. Это печально», – ответил собственный голос Микаи. Что будет? Седрик обещал, что Микаю не тронут. Но что будет с остальными?

Глядя из своего шатра на тусклое утро и битву вдалеке, Микая вспомнила вид пленных, что возвращались в лагерь после обмена. Воспоминание имело запах крови и гнойных ран. Сейчас на том берегу умирают, получают увечья и попадают в плен тысячи человек – её подданных.

«Зато Арчивальд умрёт».

Умрёт. Но разве Микая хотела этого? Раньше она не собиралась убивать короля так скоро. Он стоял между ней и канцлером, держал равновесие. Но что будет без Арчивальда? Куда качнётся чаша весов? И что сделает тогда Генрих Уриен? Нет, Адамант ещё не готов. Микая ещё не готова.

Перед глазами возник полутёмный чердак и глаза подпольщиков, что горели жаждой мести и разрушения. И слова, что она им сказала тогда:

«Чтобы победить убийц и предателей, придётся снова утопить дворец и столицу в крови. Либо же… узнать имена всех, кто был причастен и пролить только их кровь. Я выбрала второй путь».

Второй путь. Она выбрала второй.

Микая сделала короткий вдох, быстро открыла сундук и достала чёрный наряд. Похожий на военный мундир с серебряными петлями на пуговицах, только длиннополый как платье, с разрезами на юбке, сквозь которые виднелись штаны и длинные походные сапоги. Наряд облегал фигуру и вместо обычной аскетичной строгости придавал гордую торжественность. Королевскую торжественность. Микая бросила взгляд на украшения на столе и, миг подумав, надела серебряную обод-корону. Никогда раньше она так не одевалась, но случай был подходящий. Если успеет. Если они успеют.

Она шла широкими шагами по лагерю. Тени в красных мундирах следовали за ней по пятам, но некогда думать о них. Пусть смотрят и слушают. На кону судьба Адаманта. Пусть Микая не умеет сражаться, но кое-что королева сделать способна.

Микая зашагала ещё быстрее, почти перешла на бег. Ладонь сжала рукоятку кинжала на поясе. Путь был недалёк.

Они всё томились там – изнывающие от тесноты воины. Клетка была слишком мала для семидесяти человек, и они сидели спина к спине, локоть к локтю без права на свободу и отдых. Их тела покрывали бордовые синяки. Таким количеством отряд мог бы вырвать из земли всю клеть, а потому их сторожил стражник с длинным копьём.

Микая подошла к нему без церемоний.

– Открывай, – велела она.

Стражник растерялся. Королева выглядела необычно без белил и высокой причёски, в мундире вместо платья. Поначалу стражник её даже не признал, но не сопоставить два и два не мог.

– Ваше Величество, король отдал приказ… – проговорил он с опущенной головой.

– Его здесь нет. Есть я. Поэтому исполняй мой приказ. Открывай сейчас же.

– Король казнит меня, если я нарушу…

Микая сверкнула глазами.

– Значит, короля ты боишься, а меня нет? Думаешь, я тебя не казню прямо здесь?!

Она вынула кинжал, и в тот миг стражник действительно поверил, что сейчас будет убит. Она бы убила. На Золотых полях сейчас погибают тысячи. Что по сравнению с ними одна жизнь?

– Я королева Адаманта, а ты мой подданный! Чьей крови ты обязан родиной? – Микая сняла замшевую перчатку и сжала остриё копья. Алые капли упали и окрасили песочную пыль.

Издревле Канвальды так напоминали вассалам о том, что их кровью у богов куплена жизнь и дом для всех адамантцев. Благословенная кровь. И она текла не только в Арчивальде. Микая тоже в своём праве. Последний шанс она дала солдату спасти свою жизнь, и этот шанс утекал вместе с её кровью.

Никто никогда не видел мрачную печальную королеву такой. Сейчас она сияла как алмаз в своей короне – твёрдый, властный и прекрасный.

Стражник был в ужасе: пролить Благословенную кровь – тягчайшее преступление. Намеренно или нет, но эта кровь на его оружии. Он склонил голову и смиренно пробормотал:

– Благословенной крови я обязан родиной.

А затем неуверенно вынул из-за пазухи ключ на верёвке и словно не знал, что с ним дальше делать. Микая потеряла терпение и сама выхватила ключ из его рук.

– Вон, – коротко бросила она.

Прошло не более двух выдохов, и железный замок упал в пыль.

– Леди Микая?

Сир Адам, его помятый оруженосец и солдаты выходили из клетки и удивлённо на неё смотрели.

– Вы нужны своей стране, и её благо выше приказов королей. Вы пойдёте за мной?

Все до одного приклонили колено.

– Да, Ваше Величество.

***

Конь беспокойно заржал и встал на дыбы, железные копья тянулись к его животу и бокам. Седрик удержался в седле и пустил своего гнедого в обход, сбивая те копья, до которых мог дотянуться.

Не пройти. Мальчишку-короля окружили со всех сторон. Даже если ударить туда из орудия, оставшиеся в живых успеют перегруппироваться и увести его. Поток реки выровнял своё течение, и короля смогут переправить на тот берег вплавь, даже если ради этого умрёт вся армия.

Ради чего, ради чего? Если бы они знали, кому служат, если бы все отринули страх и взяли справедливость в свои руки, власть узурпатора рухнула бы за день. Но мечи верны власти, что их кормит. Они могут называть это клятвами и закрывать глаза, но лорд Седрик не закроет. Благословенная кровь ничего не стоит.

Он оглянулся в поисках своего товарища, но не увидел. Должно быть, тот другим путём прорывается к королю-убийце. У каждого из них был веский мотив убить Арчивальда, посмотрим, кто первый доберётся.

Седрика попытались стянуть с седла, но его длинное копьё вонзилось в шею пешего адамантца. Гардена узнают по зелёному дереву на жёлтом фоне, хотя накидка уже посерела от грязи, а на дереве вместо плодов растекались алые брызги крови его земляков.

«Прости, – шептал он каждому убитому. – Прости». Седрик искал глазами своего настоящего врага, и красный плащ в толпе пьянил неистовой жаждой мести. Он нашёл Арчивальда в окружении верных рыцарей и гвардейцев, его уводили всё ближе к реке.

Нет. Седрик не позволит мальчишке ускользнуть. Он перехватил копьё и послал коня в галоп через всё поле. Комья грязи взметнулись из-под копыт, ветер ударил в щель забрала. Седрик не видел вокруг ничего, кроме своей цели. Ни крики, ни кровь адамантцев его больше не отвлекали. Он рвался вперёд с неистовой яростью, словно сам Бог Возмездия.

Пехота Норсленда давила на малочисленных рыцарей и гвардейцев, что окружали своего короля. Его защита редела, таяла как лёд у печи. Отступала к реке. Остальные силы рассеяны по полю. Седрик прорвётся. Он должен. Серые и коричневые пятна пролетали мимо, лязг и крики заполнили уши и слились в однотонный шум. Скользящие удары не беспокоили. Он должен.

Арчивальд заметил его, увидел, что железное копьё нацелено в сердце, и ужас отразился на лице. Настал час расплаты.

Седрик не сразу услышал грохот позади. Весь бой был сплошной какофонией звуков. Только когда снаряд упал совсем недалеко в беспорядочный строй норслендцев, Седрик на миг успел подумать, что что-то не так.

В следующий же земля вздыбилась перед ним, поменялась местами с небом, мир перевернулся. Ноги более не чувствовали коня. Ладонь потеряла копьё и сжимала воздух. Грудь стала влажной, горела болью. Мощный удар об землю.

И больше ничего.

***

Норслендцы не сразу поняли, почему их орудия стреляют по ним. Кто понял, уже не могли обернуться и падали замертво изувеченными телами. Другие в замешательстве останавливались, переставали атаковать, и миг промедления стоил им жизни.

Обстрел быстро прекратился. Сир Адам смог захватить орудия, но выстрелили лишь те, что уже были заряжены. Никто из его отряда не умел обращаться с чугунной смертью. Но этого хватило, чтобы переломить бой.

Норслендцы растерялись, и командиры Адаманта послали своих людей в атаку. С тыла на вражескую пехоту уже налетели семьдесят пеших воинов из отряда Адама – стремительная атака и эффект неожиданности сыграли как по струнам.

Микая наблюдала за всем так близко, как никогда раньше. Она тоже переплыла на коне реку, и полы её одеяния тяжелели от влаги. Отряд сира Адама смог перебраться на другой берег с фланга и вступить в бой в самый неожиданный миг. Адамант был на грани поражения, орудия почти никто не охранял. Кто бы подумал, что рыцарь с небольшим отрядом повторит тот же трюк, что и несколько дней назад?

И теперь он решил исход победы и поражения. Норсленд бежал. Его армия дезориентирована, в панике бросалась врассыпную. Они, должно быть думали, что в них стреляют свои. Оставшаяся конница Адаманта теперь давила на них, добивала бегущих.

Некоторые бежали в сторону Микаи, но гвардейцы заслонили её от врагов. Тогда она приказала двигаться, обогнуть поле боя и воссоединиться со своими. Пару раз пришлось неуклюже взмахнуть кинжалом, левая ладонь болела от пореза. Микая никого не убила, это сделали за неё. Впервые она была благодарна своим надзирателям, что красными тенями ходили за ней повсюду.

Сражение кончилось ещё до заката. Небо расплылось цветом запекшейся крови и синевы. Холодный влажный ветер остужал разгорячённые тела. Землю усеяли мёртвые, но Адамант ликовал. Знамя коронованных гор взметнулось над полем боя. Знаменосец с радостью на лице махал высоким древком и вокруг него собирались люди, поднимали вверх оружие и радостно кричали. Боевой рог возвестил о победе.

Микая спешилась и шла медленным шагом по полю. Оглядывалась на изуродованные тела, старалась не отворачиваться, не закрывать нос от смеси ужасных запахов.

Среди живых она увидела сира Стефана, что сжимал в руке перчатку погибшего оруженосца. Бархат его одежд был во многих местах порезан. Сира Адама окружала толпа. Его были рады видеть, его поздравляли, иные благодарили, хлопали по плечам. Ланс стоял рядом – грязный и бледный, как морская пена, казалось, его сейчас вырвет, но он пытался улыбаться.