Текст книги "Рождённые из пепла (СИ)"

Автор книги: Акили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Бедный глупый Арчи. Всегда хотел внимания, хотел власти ради удовольствия. Сердился, когда не получал. Как легко им управляли. Как легко он поддавался, когда ему обещали исполнение желаний. Бедный глупый племянник.

Генрих подошёл со свечой вплотную к решётчатому окошку, но Микая не повернула головы в его сторону. Такая же неприступная и холодная, как всегда. Но оттого не менее необходимая.

– Печально видеть вас здесь, – сказал Генрих, и Микая взглянула на него.

– Хватит ваших игр. Это вы убили Арчивальда.

– Нет. Это сделали вы своими действиями. Вы сбили его с пути.

– Но меч в него вонзили вы.

– Вам не понять, что я чувствую. Никогда не понимали. Я любил его.

– И всё же вы убили его.

– Я любил вас.

– И всё же вы убьёте меня.

– Это зависит от вас.

У Микаи дёрнулась бровь, и королева наконец развернулась к Генриху всем корпусом.

«Она заинтересована. Она не хочет умирать… отлично».

– Завтра вас будут судить на площади, – сказал Генрих. – Там вы перед всеми поклянётесь, что беззаветно любили Его Величество и поддерживали по всех его делах, а потому не убивали его. Это несложно доказать. Оружие женщин – яд, а Арчивальд убит длинным мечом – слишком тяжёлым для вас. Да и вы своими тонкими руками никак не смогли бы справиться с гвардейцами. Их тела тоже представим. Дворцовый лекарь подтвердит, что король умер за несколько часов до того, как вас нашли рядом с телом. И всё: смерть короля – дело рук мятежников. Совет проголосует за вашу невиновность, – Микая хотела что-то ответить, но Генрих продолжил. – Затем, там же на площади, вы поблагодарите Совет за мудрость и проклянёте мятежников. И скажете, что носите дитя Его Величества – наследника Благословенной крови.

– Что?

– Не беспокойтесь, служанка подтвердит, что вы с королём были вместе. Младенца я вам обеспечу, будьте уверены.

– Вы не в своём уме. Вы хотите только власти. – Микая качнула головой, голос почти дрогнул.

– А вы хотите выжить, не правда ли? У вас есть шанс прожить долгую жизнь в богатстве и роскоши как королева Адаманта. Чего ещё вам надо?

– Справедливости.

– Справедливости нет. Иначе наши с вами судьбы потекли бы совсем в другом направлении. Подумайте о своей.

Генрих не дал ей ответить. Просто ушёл. Пусть призраки этих темниц сами натолкнут её на верное решение. Микая проиграла.

Линн неуверенно жалась у двери в коридоре. Она всё слышала. Генрих прошёл мимо неё и мельком обернулся. Линн съёжилась под его взглядом.

– Принеси королеве хороший ужин и крепкого вина. Её ночь будет долгой.

«Не справедливость и не мечты делают людей королями. А кровь».

***

Ивор прибежал домой глубокой ночью и вихрем распахнул дверь. Свет в окнах уже не горел, но он знал, что Витарр ждёт от него новостей. Ивор бегом спустился в подпол, влетел в комнату и с досадой ударил кулаками по столу.

Талия вздрогнула. Витарр всё понял:

– Ничего не вышло, да?

Ивор сокрушённо помотал головой.

– Даже войти не смог. Кто-то закрыл дверь на засов изнутри. Так невовремя!

– Оно к лучшему, Ивор. Наверняка её стерегут куда лучше, чем Деша и Робера. Мы бы ничего не смогли.

– К лучшему?! Витарр, ты что? Они убьют её, запытают, изна… – Ивор мельком глянул на Талию, – …одни боги знают, что там с ней сделают.

– Наоборот. Пока не состоялся суд, она всё ещё королева. Её не тронут.

Ивор умыл лицо ладонями и попытался успокоиться. Витарр прав. Хоть понимание этого и далось нелегко. Ивор всегда прежде думал эмоциями, чем головой. Пора уже это прекратить.

– Значит, будем просто ждать суда?

– Меня беспокоит, как бы королева не рассказала им о нас. Она знает наши лица и имена. Вдруг она предпочтёт пожертвовать нами, чтобы спасти свою жизнь? – задумался Витарр.

– Не верю. После всего, что она говорила…

– Я тоже не хочу верить. Но мы должны быть готовы ко всему. Ивор, я знаю, она тебе нравится, но королева не похожа на нас. Мы ей не друзья. Каждый из нас готов умереть за другого. А королева? Думаешь, она умрёт за кого-то из нас?

– Я тоже не верю! – вмешалась Талия, и её голос бывал так строг только тогда, когда она отчитывала провинившихся парней. – Шарлотта сказала, что леди Кая очень добрая и всегда уважительно относилась к слугам в доме и людям вокруг.

– Хорошо, если так. – Витарр устало сложил ладони на переносице. – Не злись, Ивор. Я пытаюсь предусмотреть всё, даже самое невероятное.

– Самое невероятное, это если она поклянётся в вечной любви королю и этому змею канцлеру, – пробурчал в ответ Ивор, и идея вдруг осветила его лицо. – Слушай, её ведь должны будут ещё привезти на площадь…

– Нет.

– Витарр!

– Я против. Охраны там будет на целый легион. Её не зря решили судить публично на площади, а не во дворце. Они что-то хотят. Возможно, заманить в ловушку её союзников – нас. Тогда мы не только не поможем, но и навредим, ведь её обвинят в связях с «мятежниками», а мы все поляжем прямо там. Мы должны узнать, что они планируют, прежде чем что-то воротить.

Ивор не подумал об этом. Канцлер хитёр как лис, коварен как змей. Он смог перебить столько важных людей и остаться незамеченным. Пролить Благословенную кровь – страшный грех, а Генрих Уриен уже пролил её реки.

– А если Микаю признают виновной? – Ивор посмотрел несчастными глазами на друга.

– Вот тогда и будем думать. Пока посмотрим, что будут делать враги и что скажет сама королева. Может, у неё есть план. Если повезёт, она сама вывернется из петли. Если ей будет нужна помощь… завтра мы всё увидим.

Ивор ворочался всю ночь. Сон не шёл.

После назначения Роджера и порчи репутации канцлера Ивор начинал верить, что подпольщики близки к победе. Он не питал иллюзий насчёт Микаи. Как бы ему ни нравилась эта женщина, глупо было рассчитывать на что-то… и она прямо ему об этом сказала. Не играла его чувствами. Не пыталась использовать. Ивор не был ни дураком, ни влюблённым мальчишкой. Он не собирался горевать по этому поводу.

Но позволить убить её Ивор не мог. Он не спас Ирику, но спасёт Микаю.

Она обещала им королевство справедливости. Если не за неё саму, то за это Ивор и подпольщики должны побороться. Без неё их шансы снова обратятся в пыль. Витарр должен это понимать, пусть он и не верит знати.

Ивор громко вздохнул в тёмный потолок. Ивор обещал, что не будет выступать против Витарра. Витарр их лидер, он умён, осторожен и предусмотрителен, его планы всегда срабатывали… в отличие от планов Ивора. Вот они вечно шли наперекосяк.

«Ты как белка, которая собирается сорвать шишку с самой высокой ветки и продумывает план полёта. Правда без плана приземления», – всегда шутил над ним Витарр.

«Везучая белка», – кивнул темноте Ивор. Иначе никак не назвать, как он выбрался живым из всех передряг.

Горизонт вдалеке посветлел. Мрак спящего города начинало разгонять утро. С первым лучом солнца Ивор хлопнул входной дверью и направился к площади.

***

Закрытая повозка тряслась по ухабинам и камням. Микая столько раз ездила этим путём в карете, что узнавала мощёную дорогу и без окон.

Линн сказала, что одновременно с её повозкой выедут ещё три разными путями. Ловушка. Для кого? Неужели Генрих всё же подозревал её в связях с подпольщиками, несмотря на все убедительные следы похищения?

«Если Ивор бросится меня спасать, он погибнет», – печально подумала Микая, но не могла решить, хочет ли она, чтобы он бросался. Если бы у него был хоть шанс освободить её…

Но шансов нет. В перестуке колёс она отчётливо слышала множественные копыта лошадей. Когда Микаю вели по внешнему двору, она видела несколько десятков стражников. Скорее всего, они разделятся и между пустыми повозками, но даже так Микаю должны сторожить не менее двух или трёх дюжин воинов.

Подпольщики бы не смогли так разделиться и одержать победу. Они горожане и не умеют сражаться, они могут взять лишь количеством, но даже так их не может быть целая армия. Впрочем, с чего Микая взяла, что они захотят появиться. Они не помешали казни даже своего – Робера. А она им никто.

Армия тоже не придёт. Она далеко, щиплет границы Норсленда. Армия получит вести, когда всё будет кончено. Но даже так надежды на её бунт немного. Если бы только Микая смогла убедить тогда Брейгона, если бы он не погиб.

Жалкое зрелище. Всех мер, что она предприняла за это время, не хватило даже на то, чтобы спасти её.

Микая ощутила, как её клонит влево. Поворот. Другой стук колёс. Они свернули с главной дороги. Конечно, по самому прямому пути поедет пустышка. Это напомнило день похищения перед Ночью Пепла. Тогда Микаю тоже везли в тёмной повозке в неизвестном направлении. Не отвечали ни на её крики, ни на мольбы, и она могла только вслушиваться в стук колёс.

И устроил всё это человек, который столько времени был рядом. Притворялся обходительным. Вовремя вытаскивал из кармана заботу и преподносил на золотом блюде как драгоценный дар. Теперь конец лжи.

«Люди собрались на торжество. Один притворится, что торжество настоящее. Другой сказал бы правду. И лишь для одного торжество воистину радость. Кто есть кто?»

Теперь Микая знала ответ.

***

Ивор стоял на площади, зажатый толпой. Люди с самого утра торопились занять место, чтобы лучше видеть действо. Действо… словно представление в ярмарочный день. Знали бы они, что в этом действе решается судьба их королевства.

Трибуны для аристократов и большой помост собрали ещё с вечера. За деревянной стойкой место подсудимой. В нескольких больших шагах от неё длинный стол для членов Совета. Они будут допрашивать и судить.

«Интересно, мастер оптики, тоже тут будет? Микая протащила его в Совет, а теперь без неё Роджер и сам окажется в опасности. И если канцлер угрожал его внуку, то…»

Ивора тронули за плечо. Дани почти протиснулся к нему сквозь толпу, но последний мужик с толстым пузом крепко держал оборону. Тогда Ивор освободил ему своё место и оказался нос к носу с товарищем.

– Ну что? – тихо спросил Ивор, не называя конкретного предмета. Вокруг них слишком много ушей.

– Четыре… – выдохнул Дани.

– Витарр был прав.

– А сколько?..

– Я видел только одну, и там насчитал тридцать шесть. Элиаш следит за второй, но и там наверняка не меньше.

– Итого… больше ста? Они что, всех собрали, кто был?

У Ивора поникли плечи. Даже если подполье призовёт всех мужчин… не все готовы и смогут открыто драться с вооружёнными стражниками. В прошлый раз подпольщиков было двадцать против восьмерых стражников, и это всё равно стоило жизни пятерым друзьям. Нельзя делить силы.

«Мерзкий канцлер! Словно знал!»

Если им и придётся вступить в битву, то здесь – единым отрядом и у всех на виду. Витарр настоял подготовиться. Он снова прав. Если будет бой… не все уйдут с этой площади живыми.

Первыми приехали лорды Совета. Ивор видел среди них растерянного Роджера. Бедный старик. Недавно он просто сидел в своей мастерской, занимался любимым делом и воспитывал непоседливого внука, а теперь его словно по голове бухнули всей этой грязной политикой. С другой стороны, от него тоже сегодня зависит судьба Микаи, если только этот мерзкий канцлер не пригрозил ему.

Следом медленными шагами шёл престарелый хранитель библиотеки в светлом шёлковом балахоне, и тоже выглядел обеспокоенным. За ним, расхаживая как павлин, шёл этот лорд-богач-как-его-там. На всё происходящее он смотрел как на занимательную шутку. За его спиной терялся четвёртый лорд, который, казалось, нарочно хотел превратиться в невидимку.

Зато канцлер затмил их всех. В бархатном траурном камзоле, обшитом золотыми украшениями и изумрудами, в белых перчатках и начищенных туфлях, с прилизанной волосок к волоску причёске, словно чувствовал себя королём. Женщина в толпе рядом с Ивором издала мечтательный вздох. Дура.

«Это всё устроил Генрих Уриен. Убийства, пожар, а теперь и этот суд – всё. Если бы только я мог прикончить его прямо здесь…»

Ивор оглянулся вокруг. На всех ближайших крышах стояли лучники. Стража оттеснила толпу от помоста на десять шагов и окружила всех лордов – особенно канцлера. Даже умелый стрелок не подберётся. Ивор с досадой и отчаянием цокнул языком.

«Если дойдёт до битвы, как им сражаться с такой силой?»

А потом привезли её. Закрытая повозка шумно прикатилась по улице, окружённая стражниками в красных и синих мундирах, словно почётный караул.

«Издевательство».

Когда открыли дверцу, Микае подали руку, но она не приняла. Зажмурилась и заслонилась рукой от яркого света. Ну хоть кандалы не надели.

В толпе послышался вздох удивления. Они впервые видели королеву такой – без её странных попыток скрыть свою красоту. Кто-то даже не узнал её. Но Ивор узнал.

Волосы были распущены, на лице нет белил – такой Ивор запомнил её в убежище сопротивления. Только сейчас она выглядела бледнее даже на солнце, с тёмными кругами под глазами. Один день в дворцовых темницах способен изменить человека до неузнаваемости.

Она не позволила к себе прикоснуться, предпочла идти сама, и стражник с немым вопросом посмотрел на канцлера. Тот разрешил. Сволочь. Вся стража у него в рукаве. Микая была там одна среди змей и волков. Она встала за стойкой подсудимой, и распорядитель начал зачитывать обвинение:

– Королева Микая Валдис, вы обвиняетесь в убийстве своего мужа Его Величества Арчивальда Канвальда и в том, что пролили Благословенную кровь. Суд по главе с Советом лордов призван разобраться, виновны ли вы. Будет проведён допрос, и после этого Совет вынесет решение большинством.

«Большинством… Канцлеру даже не надо добиваться единогласия. Хватит его и двух подхалимов, чтобы погубить её». Ивор стиснул зубы и сжал ладони в кулаки с тем напряжением, какое бывает у зверя перед прыжком. Но он ничего не мог сделать. Бессилие причиняло боль и гнев.

– Леди Микая. Вы когда-нибудь желали Его Величеству Арчивальду смерти? – спросил распорядитель по заготовленному листу таким тоном, словно интересовался, что на обед.

– Каждую минуту, – прозвучал ответ.

Над площадью повисла тишина. На трибунах и даже за столом лордов чувствовалось замешательство. Распорядитель растерянно уткнулся в свой листок, а потом осторожно уточнил:

– Вы признаёте, что убили его?

Микая вскинула подбородок.

– Нет. Его убила не я. Но смерть он, безусловно, заслужил. Арчивальд не был ни хорошим человеком, ни хорошим королём. Жестокий, испорченный мальчишка, который ради удовольствия избивал людей, пытал их, казнил. За его прихоти погибли многие. Больше, чем вы знаете, – сказала Микая народу. – Мне за возражения доставались лишь побои, меня запирали в темнице, угрожали насилием. За то, что я призывала следовать законам. За то, что пыталась защитить невиновных. Не вам осуждать меня за то, что я желала Арчивальду смерти.

– Вы дали клятву верности мужу. Не только на ложе, но и в служении, и в помыслах, – заметил «лорд-богач» со своего места, вертя между пальцев перо.

– Церемония брака проходит в тишине. Она не требует клятв, – ответила Микая.

– Она проходит перед богами. Вы встали под алтарь, а значит связаны обетом.

– А как же другой обет? Обет Благословенной крови и короны. Жить добродетельно, заботиться о подданных, защищать невинных. Что если мужу-королю плевать на невинных? Что если он казнит их по собственной прихоти? Радуется крови? Убивает ради власти? Какой обет я была должна соблюдать? Я выбрала обет Благословенной крови.

«Молодец. Благословенная кровь много значит для народа. Он пойдёт за ней… пойдёт же?»

– Вы были жестоки со слугами? – спросил «лорд-богач», сложив ногу на ногу.

«Играет на слухах. Хочет очернить её перед всеми. Гад».

– Я прогнала от себя предателей, которых подсылали шпионить за мной. В обиде легко распустить громкие слухи, и всё же их распускают живые. Будь я жестока, некому было бы болтать.

– И вы считаете, что соблюдали все добродетели Благословенной крови, и богам не в чем вас упрекнуть?

«Это что, ловушка? Идеальных людей ведь не существует»

– Если я в чём-то повинна, то прошу прощения и у богов, и у людей. Если же они довольны мной, то пусть их благословение меня не покинет. Однако вы ушли от темы, лорды. Я ответила на ваш вопрос: короля убила не я. Это сделал канцлер Генрих Уриен.

В толпе снова раздались шепотки удивления. Дамы на трибунах прикрывали лица веерами и шептались. Мужчины склонялись ухом друг к другу, тихо переговаривались. Стражники начали переглядываться друг с другом. Лорды мельком посмотрели на канцлера. Он хмурился.

– Неуместно, Ваше Величество, обвинять в столь тяжком грехе меня. Это выставляет вас не в лучшем свете. Король был не только Благословенной крови, но и моей родной. Его мать – моя единоутробная сестра. Я любил своего короля-племянника, – сказал он, сцепив пальцы у подбородка.

Ничто на его лице не дрогнуло, но глаза говорили красноречивей.

– Правда всегда была для вас неуместна, лорд Генрих. Вы подстроили так, чтобы я оказалась возле тела короля точно в момент, когда прибежала стража. Вы приходили ко мне вчера в темницу и велели, чтобы я поклялась в вечной любви королю и заявила, что беременна. Однако это ложь. Вы собирались взять меня силой и выдать своих детей за наследников короля. А что потом? Убить и меня? Стать при них регентом?

– Ваши слова громки. Вероятно, от отчаяния, потому я прощаю вам этот выпад, – держал лицо Генрих.

– Мне не нужно ваше прощение. Я Микая Валдис Благословенной крови, я всю жизнь соблюдала добродетели, положенные мне по крови богами. И сейчас боги знают, что я говорю правду.

Вокруг зашептались, припоминая все последние слухи о канцлере. Не зря. Всё было не зря. Ивор на миг ощутил внутренний подъём. Хоть бы сработало, хоть бы все люди увидели, какое чудовище стояло у власти всё это время, а боги… Ивор глянул на ясное солнечное небо – подножия Божественной горы не было. Боги не смотрели. Богам наплевать.

– Сейчас мы судим не лорда Генриха. Все мы знаем, как он заботился о восстановлении государства после смерти короля Асвальда. Он бы никогда не пролил Благословенной крови, – снова гнул своё «лорд-богач».

«Естественно он так поёт! Кто ещё посадил этот мешок с деньгами за стол Совета?»

– Он уже её пролил. Три года назад, – заявила Микая.

Над площадью снова повисла зловещая тишина. Люди переглядывались, переводить взгляды с королевы на канцлера.

– Лорд Генрих давно готовился к заговору и добился своего. После Ночи Пепла в живых остался только его племянник, который сделал его канцлером, и я. Столь скорая свадьба, так быстро новые люди на местах. Как можно было им поверить? – Микая задала этот вопрос народу. – В Ночь Пепла лорд Генрих нанял ничего не подозревающего извозчика, чтобы тот развёз масло по кварталу знати. А после пожара здесь, на этом месте, лорд Генрих казнил невиновного человека. И он, и Арчивальд – радовались этому убийству. А потом предали забвению. Запретили произносить даже имя, насильно стёрли из памяти, словно с именем забудется та ночь и их грех. Но я помню Ночь. И я помню имя! – Микая посмотрела Генриху в глаза. – Кристиан Ваэль.

Запретное имя, брошенное прямо в лицо. Гнев в холодных глазах. Но Микаю было уже не остановить:

– Кристиан Ваэль был невиновен. Настоящий убийца жив, и он здесь.

Толпа уже не шепталась. Она бурлила, как бульон в котле. Генрих Уриен сидел мрачнее тучи. Когда Микая сказала про масло и извозчика, у него всё-таки дёрнулось лицо. Он не знал, что ей известны такие подробности, он не думал, что кто-то знает правду.

– Это правда! Извозчик всё ещё жив. Ему пришлось прятаться, – скоро послышался позади множественный шёпот, и Ивор удивлённо обернулся.

Далеко позади он узнал крупную фигуру и капюшон Витарра. Тот кивнул ему.

«Витарр пустил слух о своей истории. Когда успел? Молодчина! Как жаль, что он не может выйти прямо на помост и всё рассказать. Ему, скорее всего, снимут голову ещё до того, как заговорит. Но Микая могла. Генрих совершил большую глупость, устроив показательный суд перед народом. Он заплатит за всё».

– Народ Адаманта! – объявила Микая. – Я обвиняю Генриха Уриена в убийстве короля Асвальда и его семьи. В убийстве семей Благословенной крови и сотен людей, что были рядом с ними в Ночь Пепла – ваших соседей, родных и друзей.

Раскрылось лживое торжество трёхлетней давности. Притворщик мёртв. Королева сказала правду. А ликовавший убийца получит по заслугам.

– Довольно! – Стол сотряс стук кулака в белой перчатке. – Я думаю, королева уже сказала всё в свою защиту, и нам следует вынести приговор.

– Виновна! – первым провозгласил «лорд-богач».

– Не виновна, – тихо проговорил Роджер.

– Молчу, – покачал головой хранитель библиотеки, он обескураженно смотрел вокруг и не мог осознать то, что сегодня услышал.

– Виновна, – опустил голову «лорд-тень». Он не пошёл против канцлера.

Последнее слово оставалось за Генрихом. Все притихли и смотрели на него… кроме королевы. Она смотрела только перед собой. Не просила его ни о чём. Не умоляла. Волнистые волосы колыхались от лёгкого ветра. Подол чёрного в красных маках платья шелестел складками. Грудь вздымалась от дыхания, а тонкие ладони напряжённо вцепились в стойку.

– Виновна, – произнёс канцлер, и распорядитель тут же подхватил свой листок.

– Королева Микая Валдис, Совет большинством признал вас виновной в убийстве короля Арчивальда. Вы приговариваетесь к казни. Завтра приговор будет приведён в исполнение на этой площади. Уведите арестованную.

К Микае подошли гвардейцы в красном и схватили её за локти. Толпа шумела. Микая в последний раз обвела взглядом людей, на миг задержала его на Иворе, прежде чем её увели.

«Нет!» Ивор сорвался вперёд и протискивался как сквозь кисель – густой и горячий. Его отталкивали. «Нет!» Микаю затолкали в повозку и сомкнули на петлях замок. Тронули поводья. «Не позволю!» Он уже почти пробился к передней линии стражи перед помостом, когда повозка уехала, а Ивор всё рвался.

Внезапно его схватили за шиворот и начали волочить в другую сторону. В толпе было трудно сопротивляться, люди зажали со всех сторон, кричали. Потом Ивора вывели из толпы в сторону и прижали к стене в ответвлённом переулке.

– Что ты собирался сделать? – тихо спросили его.

Ивор узнал голос раньше, чем разглядел лицо под капюшоном.

– Йорен? Что ты здесь забыл? Катись в пекло!

Ивор злился, пытался вырваться, но его держали крепко.

– Я тебя сразу приметил. Видел, как ты смотришь туда. Ивор… ты собирался спасти королеву?

– А тебе какое дело? – огрызнулся Ивор.

Толпа на площади всё ещё шумела, стражники оттесняли людей, велели им расходиться. Кого-то даже ударили. И люди уходили. Вопрошали, не получали ответов и уходили. Но вернутся сюда завтра.

– Я помогу.

– Что?..

Ивор на миг опешил. Ореховые глаза Йорена смотрели прямо на него.

– Если ты хочешь спасти королеву, я помогу.

– Тебе-то что за дело? Ты ведь дал понять, что против нас, Йорен!

– Я не Йорен, – опустил глаза он. – Я выдумал это имя. Меня зовут Адам Лиай. Я обязан королеве своей жизнью и честью. И верну этот долг. Я помогу вам спасти её.

Комментарий к Глава 33. Разгадка

Если наберутся ждуны, то финал опубликую пораньше

========== Глава 34. Стихия ==========

Ужин показался на вкус как пепел, лучшее вино – безнадёжно кислым. Генрих с шумом отодвинул от себя тарелки с изысканными яствами и потребовал унести их. Слуги торопливо загремели посудой и скрылись с глаз. Когда лорд Генрих в плохом настроении, всегда кому-то доставалось.

Этот день должен был стать его триумфом, а Микая всё испортила. Бросила свою жизнь в огонь, только чтобы отомстить Генриху. Глупая гордая птичка. Её слова разлетятся по столице, но в конце концов забудутся. Она не изменила ничего и умрёт напрасно.

И всё же гордость Генриха уязвлена. Он предложил ей великий дар, а она швырнула его под ноги, как оплёванную кость. Микая сделала выбор. Если бы она прилюдно поклялась в вечной любви королю, то стала бы соучастницей его деяний и всего, что о нём знали и говорили. Глупый Арчи никогда не заботился о своей репутации, и ей пришлось бы принять на себя презрение народа, стать объектом ненависти мятежников. Но Микая была бы жива, на троне, и воспитывала бы наследников Благословенной крови. Чем эта мысль ей так претила? Глупая гордая птичка.

Генрих в последний раз спустился в темницы. Он ненавидел их давящие стены, их вонь. Надушенный платок не помогал. Генрих выставил вон всех часовых из коридора. Ныне среди пустоты и холодной тьмы обитаемой была лишь одна темница. И узница в ней стояла гордо, точно в тронном зале, и не смотрела на Генриха. Как и всегда.

– Что вы наделали… – заговорил он.

– То, что считала справедливым, – отозвался холодный, как эти камни, голос.

– Справедливости нет. Я же вам говорил.

– Несправедливость порождают люди, облечённые властью. Вы совершили страшный грех, но обвинили во всём Кристиана. Его род должен был войти в младшую знать. Теперь его имя не произносят. Я должна была напомнить о нём.

– Чем он вам так полюбился? – внезапно вышел из себя Генрих, он ненавидел это имя с тех пор, как узнал. – Безродный мальчишка думал, что может жениться на вас. Сразу стать отцом Благословенной крови! Если бы я знал, что ваш отец отдаст вас человеку ниже происхождением, я бы не тратил время, доказывая свой род. Вы бы уже были моей женой.

– А вы королём? – качнула головой Микая. – А что же Арчивальд?

Даже перед лицом смерти в её взгляде всё ещё горел огонь. Но вовсе не страсти и жизни, а ненависти. Милой девушки с портрета больше нет. Генрих разговаривал лишь с тенью женщины, которую когда-то любил.

– Арчивальд с самого начала хотел получить всего лишь семейное поместье Холденов. На троне я дал бы ему хоть десять. Но мою кровь всё ещё нужно было доказать, а времени не было. Мой отец оставался непреклонен, а вас отдавали этому мальчишке Ваэлю.

– Я сама к нему шла.

Генрих продолжал, словно не услышал:

– Даже после всего вы могли стать моей королевой, леди Микая. Должны были ей стать! Пусть бы Арчивальд жил в богатстве и удовольствии, как всегда хотел. А вы бы воспитывали моих детей Благословенной крови. Они бы унаследовали трон. Я был терпелив. Ждал, что вы ко мне привыкните, может, полюбите. Сколько раз я вытаскивал вас из огня, но не слышал даже слова благодарности. Только этот вечно ледяной взгляд. И ни одной улыбки.

– Вы отняли у меня всё – и хотели, чтобы я вам улыбалась? Полно вам, Генрих. Не считайте меня глупой. Вы сами бросали меня в этот огонь. Из раза в раз позволяли Арчивальду делать всё, что тот захочет. А потом выжидали, чтобы явиться в нужный миг героем. Вы убили всех, кого я любила. Какой благодарности вы после этого ждали?

– Вы не знали этого. Вы бы жили в блаженном неведении, в богатстве и почитании до конца своих дней. Но вы с Арчивальдом решили сделать по-своему. Вам обоим надоело покровительство доброго и терпеливого канцлера. Теперь расплачивайтесь за последствия, леди Микая. В этот раз я не могу вас спасти. И не стану.

Канцлер собирался уйти, навсегда попрощаться с этой женщиной. Но она вдруг окликнула его, и он не смог не обернуться.

– У меня есть желание, которое вы в силах выполнить.

– Последнее, я полагаю? – осведомился Генрих и почувствовал внутри удовлетворение. Даже в посмертии она будет ему обязана.

– Я хочу знать, как вы сотворили День Крови и Ночь Пепла, – чётко выговорила Микая каждое слово. – С самого начала. Как человек без прав Благословенной крови – чужой в своей семье – смог перевернуть основы королевства.

– Вы не успеете рассказать всё перед казнью. У вас будет время лишь на одну молитву.

– Всё, что хотела, я уже сказала на суде. Сейчас я хочу знать лишь правду. Кто всё это время был рядом со мной, смотрел мне в глаза, хотя был врагом? Кто получал от вас повышение за пепел на месте столицы? Кто сотворил это с моей семьёй? Все до единого. Я хочу знать, кто помогал и подчинялся вам.

– Значит это ваше последнее желание?

– Да.

– Что же… Я уважаю вас, леди Микая. Всегда уважал. Это желание я выполнить могу. А вы унесёте с собой и расскажете богам, как неприметный человек, которого даже отец не признал законным сыном, смог встать во главе королевства Благословенной крови.

***

Подпольные комнаты забились людьми до отказа. Даже те, кто раньше не знал, где находится главное Убежище, сегодня были здесь, и в комнатах стояла духота. Некоторые ждали вестей в своих домах. Их подполье разрослось, набирало силу три года. И завтра утром должна решиться судьба королевства… по крайней мере, Ивор надеялся на это.

– Мы что, серьёзно собираемся это сделать? Зачем её спасать? – возмущался Рыжий Джек.

Ховар ему возражал:

– Она обещала нам королевство справедливости. Так Ивор говорит.

– Какое теперь королевство? Её низложили. Зачем она теперь нужна?

– Я думал, у вас большее единодушие, и мы будем обсуждать план, а не спорить, – тихо отозвался из угла Йорен, но его всё равно услышали.

– А это ещё кто? – нахмурились другие.

– Это Йорен… то есть Адам. Он хорошо сражается и поможет нам, – пояснил Ивор.

– Ты привёл чужака в убежище? – Торн в сомнениях почесал каштановую бородищу. – Ну даёшь, парень.

– Королева ему доверяет. И я.

– Если Ивор ему верит, поверю и я, – ответил Витарр. – Только от одного человека наш расклад не слишком поменялся.

– Витарр, что ты предлагаешь? Я сделаю то, что ты скажешь.

На эти слова Ивора Витарр удивился. Ясное дело, ведь в последнее время Ивор только и творил, что вздумает сам. Виновато опустив взгляд, Ивор пояснил:

– Во все разы, что я лез в пекло по своим разумениям, оказывался прав ты, а не я. Всегда. Ты убережёшь больше наших жизней, чем я. И при этом добьёшься цели. Я не сомневаюсь в тебе.

«Помоги спасти Микаю. Пожалуйста…» – говорили глаза Ивора.

Витарр откинул свои жидкие кудри с глаз и серьёзно задумался.

– Слушайте все, – наконец сказал он, и все притихли. – Будет тяжело. Наверняка кто-то погибнет. Решать вам, пойдёте ли вы. Но мы все были готовы к риску, когда выпадет шанс что-то изменить. Королева Микая и есть наш шанс. Вспомните, как все вы обрадовались такому союзнику, как праздновали назначение Роджера, какой решимостью загорелись, когда узнали о виновности в пожаре канцлера. Мы готовились больше трёх лет. Если всё получится, мы наконец отомстим. Виновные заплатят за все жизни, что у нас отняли. И наши родные смогут наконец спать под крылом богов спокойно.

– Наконец-то! – хлопнул в ладоши Дани, и все дружно зашумели.

Ивор почувствовал облегчение, словно снял с плеч гору, но взгляд Витарра был по-прежнему хмур. Пока все радовались предстоящему делу, он всматривался в карту – думал. Призвав всех на бой, он взял на себя их жизни и будущие смерти.

– Если идти в бой, то надо бросать все силы, – проговорил он уже больше для себя, чем для других. – Если проиграем, то подполье уничтожат. Если отсидимся, то ничего не изменим. Тяжёлый выбор. Я всегда старался быть осторожным. Беречь наши жизни… Я согласен с тобой насчёт королевы, Ивор. Она нужна нам. Не знаю, выполнит ли она свои обещания, когда взойдёт на трон, но если погибнет, то нам рассчитывать не на что. Роджер не продержится долго в Совете один. Он тоже в опасности.