Текст книги "Рождённые из пепла (СИ)"

Автор книги: Акили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Не всем дворянам нравилось, что дослужиться до рыцарей и встать с ними в один ряд могут простолюдины. Младшая знать или нет, но не каждый дворянин признает равным вчерашнего деревенщину. Таким рыцарям приходилось проходить через множество испытаний не только на поле боя, но и среди своих.

– Как ваше повышение восприняли другие, сир Адам?

И снова вопрос, которого он не ожидал. Леди хотела посмотреть лагерь, но спрашивает о рыцаре.

– Мои товарищи поздравили меня. Сейчас они в моём отряде.

– А остальные?

– Не мне судить об их чувствах. Я никому дорогу не переходил.

«Для этого не всегда нужно что-то делать», – хотела ответить Микая, но умолчала. Они вышли за пределы огороженного обозами пространства и вернулись в основной лагерь, но уже с другой стороны. Прошли мимо конюшен с фыркающими лошадьми, возле которых суетились конюхи.

В армии было не очень много конников. Основную часть составляла пехота. Они ночевали в палатках по пять-десять человек, тренировались и были готовы вскочить и броситься в бой в любой момент по пению трубы.

Микая вгляделась в просветы между шатров и увидела плетёную куполообразную конструкцию.

– Это что там? Клетка?

– Арена в яме. Мы… солдаты там иногда бьются.

– Неужели вам не хватает сражений?

– Мы бьёмся с врагом не каждый день, как может показаться. Обычно мы просто охраняем границы и играем в гляделки… я хотел сказать, наблюдаем за приграничными войсками другой стороны. От такого занятия солдаты иногда скучают.

– И вы тоже?

– Я… признаться, тоже пару раз дрался на арене.

– Это как турнир?

– Это не похоже на красивые на рыцарские турниры, Ваше Величество… я полагаю. Мне не доводилось на них бывать, но я про них слышал. Здесь же и рыцари, и солдаты сражаются на равных.

– Валяются в одной грязи? – невинно пошутила королева.

– Да, в той же самой. Не для дам зрелище, должен заметить. Особенно не для королев.

– А ваша дама знает о вашем развлечении?

– У меня её нет, Ваше Величество.

– Какое упущение…

Сир Адам отвёл глаза и деликатно сменил тему, начал в подробностях рассказывать про каждый шатёр и его назначение. Случись ему ставить собственный лагерь, сделал бы всё точно по военной науке. Учился у мастера.

Когда обход был закончен, Адам проводил королеву до места, где разворачивали её шатёр, и удалился.

Некоторых удивило, что для королевы ставили отдельный от королевского. Другие одобрительно кивали: если военные советы теперь будут проходить в шатре короля, а не генерала, то королевам там делать нечего.

Вокруг шатра Арчивальда быстро выросло с дюжину прочих палаток. Выезд короля требовал присутствия рядом всей свиты: от оруженосцев и личной стражи до кастеляна и наливальщика.

У Микаи была всего одна личная служанка, которая делала всё. Как королева Микая имела право на несколько фрейлин и целую гвардию служанок по всем вопросам, но не любила много людей вокруг себя. Легче присматривать за одной служанкой, чем следить и подозревать в шпионаже каждую – вот и весь секрет, который Микая прикрывала изящными отговорками о древних традициях и скромности. Зато за ней теперь присматривали полдюжины стражников, которых, несомненно, отобрал лично канцлер.

«Гвардия королевы», как он их назвал.

Королева тщательно расспросила гвардейцев и занесла в свой список в запертом ящике. Микая сказала, что они тоже будут участвовать в предстоящих сражениях, ведь каждый солдат на счету. Королева же будет наблюдать за всем с холма с малой охраной.

– Но, Ваше Величество, у нас приказ защищать вас, а не участвовать в битве, – попытался возразить один.

– Этот приказ отдал король?

Стражник замялся и признал:

– Нет, Ваше Величество.

– Тогда вряд ли он по положению выше меня. Стало быть, мой приказ имеет большую силу. Вы не будете ходить за мной по пятам. В лагере я в полной безопасности. Ваша защита мне понадобится во время сражения на случай, если враг вдруг прорвётся в тыл. И для этого мне хватит лишь двоих из вас, как раньше. Остальные поступят в распоряжение генерала. Вы меня поняли?

– Да, Ваше Величество.

Конечно, они нажалуются канцлеру, но Генрих остался в столице. Вдали от дворца Микая могла вздохнуть свободней. Разве что мотив Арчивальда взять её на войну вызывал вопросы.

Шатёр королевы был из зелёного полотна с двумя опорными шестами. На пологе, закрывающем вход, вышита дубовая ветка с листьями. Вечером в озарении свечей шатёр издалека выглядел сияющим изумрудом.

Внутри расстелили ковры из козьих шкур. Положили пуховую перину, обложили шёлковыми подушками и меховым покрывалом. Рядом поставили жаровню и ещё одну на другом конце, где должна спать служанка.

Для Микаи тоже принесли стул и письменный стол. Два тяжёлых сундука с одеждой и ларец с украшениями заняли место возле ложа. Кувшин для воды и таз для умывания стояли у стены напротив входа, а медная, как у короля, ванна заняла место, с входа невидимое.

В этом месте Микае предстояло жить ближайшие недели, а может и, месяцы.

– Кажется, теперь тут вполне уютно, – сказала самой себе Линн, оглядываясь по сторонам, и не сразу заметила у входа королеву. Только ойкнула и присела в поклоне.

– Всегда не замечаешь никого вокруг, когда увлечена?

– Ваше Величество, простите…

– Неважно, – королева махнула рукой. – Тут и впрямь уютно. Найди мне ещё бумаг и перо с чернилами. Возможно, мне захочется заняться поэзией.

«Или списками».

Микая посмотрела на Линн долгим взглядом. Та опустила глаза и стойко выдержала испытание, хотя пальцы сжали подол.

«Она всё ещё боится. Быть может, сомневается… но меня не предала», – размышляла королева.

За несколько дней до отъезда из дворца Микая обронила, что под башней есть дверь, из которой могут «приходить новости». Будь Линн на стороне канцлера, то тут же бы доложила. Но на утро и даже на следующий день на рассыпанной в башне муке не обнаружилось ни отпечатка тяжёлых сапог или мягких туфель, только дорожки мышиных следов. В башню никто не приходил и не устраивал засад. Линн никому не сказала.

– Я ещё… госпожа, я взяла для вас фигурки богов. Вы сможете молиться здесь, как привыкли, – тихо сказала она.

– Поставь их у спального места, – указала королева, и Линн поспешила всё исполнить. – Кажется, ты становишься хорошей служанкой. За это я вознагражу тебя правдой. Молюсь я не так много, как кажется. Визиты в храм – это ещё и способ побыть наедине с собой. Как ты заметила, вокруг меня даже у кустов есть уши.

Линн застыла на месте с удивлёнными глазами.

– Почему… вы мне рассказываете это?

– Чтобы тебе было труднее меня предать, – ответила королева, и в её голосе снова сквозила та пустота, что и при первой встрече. – Не предавай меня, Линн. А если очень захочется, то хотя бы предупреди. Думаю, хоть это я заслужила за всю ложь вокруг себя.

Линн сдержанно кивнула и попросила разрешения выйти за чернилами с бумагой. Микая небрежным жестом отпустила и осталась одна в шатре, в чьи стены стучался ветер. На одной было вырезано окно, но даже так внутри всё равно стоял полумрак.

Фигурки из светлого дерева выделялись среди тёмных вещей. Безмолвные изображения богов.

Всего их шестеро. Богиня любви и милосердия. Бог плодородия. Богиня смерти и памяти. Бог возмездия. Бог отваги. Богиня мудрости и знаний.

Все боги равновелики, однако в храмах всегда стоят парами. Богиня любви рядом с Богом Плодородия. Они несут жизнь. Интересно, что дар плодородия имеет мужское обличье. А все женские – двойную ипостась.

Так Богиня смерти и памяти стоит рядом с Богом возмездия, и она заберёт всех, кого возмездие настигнет. А затем запомнит его имя. К ней обращены все обряды памяти за умерших.

Смелость без мудрости глупа и губительна. Потому рядом с Богом отваги всегда мудрая Богиня – покровительница знаний.

Так трактуют их расположение жрецы. Но Бог возмездия не зря олицетворяет кару. К нему обращаются в молитвах за справедливостью, а справедливость не знает пощады. Его половина и противоположность – это вовсе не смерть, а милосердие.

Микая взяла фигурку Богини милосердия и поставила между Богом возмездия и Богиней смерти.

Милосердие отделяет возмездие от смерти. Милосердие, которого не будет. Однажды все виновные почувствуют во рту вкус крови и пепла, и в этот миг, когда возмездие опустит свой меч и смерть спустится за ними, милосердие не проронит ни слова.

Микая вышла из шатра и сразу уловила взглядом быстрое движение. Солдат торопился куда-то почти до бега, его товарищи оглядывались на него и вытягивали шеи, чтобы увидеть, куда он так спешит. Тёмную стёганку покрывала серая пыль, на плечах скинутый капюшон цвета земли, а на лице грязные разводы – он явно был за пределами лагеря.

Солдат скрылся в генеральском шатре. Королева пошла за ним следом. Стража у входа не смела препятствовать ей. Микая остановилась у полога и прислушалась.

– Что там, Гай? Не томи, – сказал Брейгон солдату.

Тот отставил кружку с водой, которую ему дали, чтобы восстановить силы, и тут же выпрямился для официального доклада.

– Генерал. Я разведал охранную башню. Она не тронута.

– Говори яснее, – нахмурился генерал.

– Охранную башню не захватывали. Она сдалась сама. А возле неё и норслендские, и адамантские солдаты. Вместе.

– Что ты несёшь, Гай? – лицо Брейгона потемнело, а ладонь сжалась в кулак. – Хочешь сказать, что нас предали?

– Не могу судить, генерал, но я видел там ещё одно знамя. Чей-то семейный герб – зелёное дерево на жёлтом фоне.

Микая не сдержала шумного вздоха и прижала ладони к губам.

«Седрик Гарден»…

========== Глава 20. Столкновение ==========

На утро лагерь шумел, как улей. На противоположном берегу начали собираться войска, и армия Адаманта им вторила. Ни одна сторона не пыталась скрыть приготовления.

Линии выстраивались одна за другой. Серебристыми бликами на начищенных кирасах и высокими копьями всадников. Звенели латы, загонялись в ножны мечи. Тёмные стёганки пехоты Адаманта напротив бежевых у Норсленда. Вытянутые бацинеты одних и колоколообразные капеллины других. Кольчуги и горжеты.

И знамёна. Лес гербов на копьях и штандартах. Больше всего выделялись флаги королевств. Знаменосцы Адаманта поднимали вверх снеговые горы, где одна увенчана короной – герб королей Канвальдов. У Норсленда – золотые боги-близнецы, облачённые в латы, на синем водянистом фоне.

Среди знамён королевств чуть ниже колыхались уже гербы знатных семейств, чьи мужи участвовали в битве. И среди близнецов Норсленда отчётливо виднелось и колыхалось на ветру зелёное дерево на ярком солнечном шёлке.

– Он и впрямь там. И не таится, – коротко изрёк Брейгон, приложив к глазу короткую зрительную трубу.

Две армии разделяла бегущая река и широкий каменный мост, построенный ещё сто лет назад, когда Адамант завоевал этот край и протянул своё влияние за реку. Этот мост являлся чудом строительства, могучей твердыней, памятником мощи своего королевства…и скоро даже его крепкое основание содрогнётся от конских копыт и тяжёлых шагов.

Генерал Брейгон сидел верхом на гнедом коне в окружении верных рыцарей и наблюдал за другим берегом. Арчивальд на белом жеребце встал рядом в эмалированных доспехах с мечом на боку.

– Что взять с предателя. У них вся семейка такая, – кивнул он на герб с деревом вдалеке.

Брейгон бросил на короля молчаливый взгляд. Никто не смог бы предугадать, о чём он подумал.

Микая сидела верхом на своей серой в яблоках кобыле, одетая в платье из плотной тёмно-серой шерсти и кожаный приталенный жилет. Для неё не было доспехов, и даже кинжал на поясе выглядел нелепой шуткой – Микая не умела сражаться. Кольчужный воротник, который она надела как будто для защиты шеи и груди, вряд ли на самом деле её защитит, только придавал военный вид наряду.

Когда битва начнётся, королева уйдёт на холм позади – наблюдать за боем издалека. Что будет делать король, пока не знал никто.

«Что он будет делать с предателем, которого сотворил своими руками?» – сжала поводья Микая

– Кто ими командует? – спросила она.

– Никого не видно, но быть такого не может, – ответил Брейгон.

– Может быть, сам лорд Седрик?

– Норсленд хитёр, но и упрям как осёл. Их армия никогда бы не стала слушать чужака из другой страны. Даже если Гарден рассказывает им наши тактики, кого-то из генералов Норсленда к нему всё равно приставили.

От вражеской армии отделился один всадник и поскакал навстречу. Он держал белый флаг и остановился на мосту в ожидании. Достаточно далеко, чтобы ни одна стрела его не достигла.

– Переговорщик, – сказал рыцарь, судя по гербу на щите, сир Стефан.

Микая пригляделась к всаднику на мосту и увидела на жёлтой накидке поверх доспехов что-то тёмное.

– Позвольте ваш инструмент, генерал, – быстро сказала она и прильнула к зрительной трубе.

Через увеличительное стекло всадник словно находился в нескольких ярдах от неё, и Микая смогла его рассмотреть. И предчувствие не обмануло: на гербовой накидке вышито цветущее зелёное дерево, а сам переговорщик никто иной как…

– Лорд Седрик.

– Собственной персоной? Интересно, – проговорил генерал. – Кто пойдёт на переговоры?

– Королева пойдёт, – неожиданно сказал Арчивальд, и все удивлённо обернулись.

– Ваше Величество, для королевы это небезопасно. Предатель вооружён, – ответил ему Брейгон. – Я пошлю одного из своих рыцарей.

– А я сказал, что пойдёт королева, – упорствовал Арчивальд. – Она была близко знакома с его отцом-убийцей. Пусть поговорят о прошлом.

Взгляд Брейгона явно выражал несогласие. И не только он. Все вокруг переглядывались, за спиной шептались. Королева сидела неподвижно, поджав губы.

– Это приказ твоего короля, – обратился Арчивальд к ней. – Вперёд.

Микая внутренне закатила глаза и без единого слова ударила кобылку по бокам. Приближаясь к мосту, Микая спиной чувствовала напряжение всей армии. Взгляды тысяч людей устремлены на неё.

Как Норсленд воспримет то, что на встречу с воином отправили слабую женщину? Что будет чувствовать Адамант, если на их глазах что-то случится с их королевой?

Но Микая не боялась. Внутренне она была уверена, что лорд Седрик не причинил бы вреда переговорщику. И не причинил бы вреда женщине. Если он сам отправился на встречу с Адамантом, значит, ему есть что сказать.

Они встретились на мосту под шелест ветра и журчание реки, и не было иных свидетелей их разговора.

– На переговоры прислали королеву, – удивился Седрик. – Ваш муж вас совсем не бережёт. Моё почтение, Ваше Величество, – вежливо склонил голову он.

– Лорд Седрик, – кивнула в ответ королева. – Вы хотите что-то сказать своей родине? Я вас слушаю.

– Леди Микая, я знаю, как это выглядит. Однако Норсленд не получит Адамант. Они помогут мне покарать убийц моего отца, а взамен возьмут лишь Золотые поля. Богатый край, из-за которого было и будет столько войн. Отдать предмет раздора за свободу от тиранов – справедливая цена.

– А если Норсленд не сдержит слово? Вы откроете в свою страну путь завоевателям?

– Если они нарушат слово, то весь Адамант обратится против них. Соберёт армии со всех границ и ударит. Норсленд вдали от своей природной крепости падёт. Они это знают.

– То, что от Адаманта останется, вы хотите сказать. Ведь сейчас вы готовы убивать тех, на кого надеетесь в будущем. Наш народ такого не забудет. И не простит. Он не пойдёт за вами.

– Разве народ не простил День Крови и Ночь Пепла? Разве не забыл, как стенали в огне их друзья и близкие? Они приняли новую власть.

– Как и семья Гарден.

– Мой отец сделал это ради мира.

– А вы развязали войну.

– Я не жду, что вы поймёте сейчас. Возможно, в будущем.

– Лорд Седрик, вы избрали страшный путь. В итоге он приведёт к тому, что вы станете подобны своим врагам.

– А ваш путь не приведёт ни к чему, леди Микая. Вы можете потратить на борьбу годы, положить на эту свою молодость, но, умирая в постели, поймёте, что ничего не добились.

– Тогда к чему эти переговоры? Чего вы хотите?

– Справедливости.

– Не вы один. Я не зря предлагала вам принять пост и бороться с тиранами изнутри.

– Возможно, у нас общая цель, но пути к ней разные. Вы спасли жизнь мне и моей семье, Ваше Величество. Когда я одержу победу и сброшу с трона убийц, я не причиню вам вреда. Даю слово. А потому подумайте, на чьей стороне ваши молитвы.

– За моей спиной моя страна. За вашей чужая. Боюсь, я не могу выбирать.

– И даже это делает вам честь. Прощайте, леди Микая. Дадут боги, мы свидимся в других обстоятельствах.

Седрик почтительно поклонился и умчался прочь. Обратно на сторону Норсленда. Микая несколько мгновений смотрела ему в спину, а затем развернула коня и направилась к армии Адаманта.

– Итак, вы вернулись, леди, – констатировал Арчивальд без особой радости. – Что сказал этот предатель?

– Что желает покарать убийцу своего отца. Он не нашёл справедливости в своей стране и призвал на помощь другую. Цена: Золотые поля.

– Пф, такой же преступник, как его отец, – отмахнулся Арчивальд.

«Лжец».

– Королева, вам лучше нас покинуть. Битва скоро начнётся, – сказал генерал тоном, который не подразумевал возражений.

Микая медленно кивнула и в сопровождении двух стражников уехала в тыл.

Лорд Седрик Гарден… Разве привести иноземного врага на земли родной страны – верное решение? Разве не лучше было справиться с внутренним врагом хитростью, мнимым смирением?

Он не хотел ждать. Не хотел притворяться. Прямолинейный как стрела.

Микая выбрала другой путь. Но много ли врагов за три года настигло возмездие? Если Микая назовёт Седрика предателем, то чем докажет, что сама не предала собственные цели? Враги у власти. Враги на троне. Она не добилась ничего.

Армии медленно двинулись вперёд. Впереди шли солдаты с длинными щитами. Между ними шагали лучники. Потом снова щиты. Конница отступила назад. Среди них и Арчивальд. Ярко-голубая попона его лошади выделялась среди остальных.

Командиры прикидывали расстановку сил, просчитывали действия. Микая не понимала всех деталей, ей доводилось лишь читать книги, но не поле боя. У неё перед глазами стояли другие поля, на которых этой осенью не расцветёт золото.

Она видела, как две армии сошлись у реки. Сначала они осыпали друг друга стрелами. Ряд за рядом непрерывно, затем отступали за щиты, чтобы выждать и начать снова. Пехота сошлась на единственном мосту. Иные пытались переплыть реку и укрыться от стрел. Кому-то удавалось, но их оттесняли назад и сбрасывали в ледяную воду.

Норсленд не прорывался вперёд. Он защищал береговую линию, хотел удержать поля. Он ясно дал понять, что теперь Чёрная река – их граница, как было сто лет назад. Но Адамант не отпустит так просто то, что забрал, успел освоить, считает своим. Он будет бороться.

Микая заметила, что люди Седрика не сражаются – не было видно ни его знамени, ни его самого в жёлтой накидке. Он не убивал своих. Роль Седрика кончилась, когда он бескровно захватил охранную башню и впустил Норсленд в Золотые поля. Но останутся ли они верны слову или пойдут дальше в земли Адаманта?

Вскоре всё поле боя превратилось в зудящий улей. До холма королевы доносились только крики и беспорядочный шум. Она уже не различала в толпе, кто есть кто. Видела только серебряную полосу рыцарей Брейгона, что прорвались за мост и пронеслись ураганом по берегу, оттесняя норслендцев от края. Адамантцы смогли переплыть и закрепиться на том берегу.

Но тут в бой вступили и рыцари Норсленда. Две серебряных линии столкнулись как волны, всколыхнулись и закачались, создавая течение битвы. Пехота Адаманта начала уступать на мосту. Враги прорывались в тыл.

В этот момент Микая увидела, как белый конь в синей попоне скачет к ней вместе с четырьмя защитниками. Арчивальд описал круг и остановился по правую руку от королевы. Его меч и доспехи не познали крови.

– Вы уже закончили битву, Ваше Величество? – деловито спросила Микая.

– Да мы тут застряли. Мне это надоело. Я лучше посмотрю отсюда.

– Я думала, король поскачет в первых рядах, чтобы воодушевить своих подданных, – деланно вздохнула королева.

– Что ты понимаешь в тактике, женщина?

– В шахматы я бы вас обыграла, мой король.

– Игры для детей. Вот мои шахматы, – он указал на поле боя, а затем на войско. – А это мои фигуры.

– Король тоже фигура.

«И притом близорукая».

– Задача остальных фигур – защищать короля. Вот пусть и занимаются.

Сражение длилось до заката. Перевес склонялся то в одну сторону, то в другую. Армии то накатывали на берега подобно приливной волне, то отступали. Когда верхний край солнца уплыл за горизонт, оба предводителя скомандовали возвращаться. В темноте не хотелось воевать никому.

Воины вернулись на свои стороны и крадучись отступали от реки. Сегодня кровь – её приток, и она достаточно впитала. Сегодня исход войны не решён.

***

Микая проснулась от грохота. Вокруг ещё стояла темнота, тонкая полоска рассвета ещё только зажигалась у горизонта. Снаружи поднялся шум, все забегали, что-то кричали друг другу. За пологом шатра сновали факельные огни.

– Госпожа?

Линн подняла голову и протёрла сонные глаза. Она спала на другом конце шатра и тоже должна была всё слышать.

– Иди узнай, что там случилось, – велела Микая.

– Я? А… мне ответят?

– По приказу королевы ответят.

По Линн было видно, что она не очень-то хочет выходить из-под тёплого одеяла, но покорно надела верхнее платье и, не завязывая шнуровку на груди, сверху накинула плащ. Снаружи веяло холодом весенней ночи. Линн скрылась за пологом, и в шатре наступила тишина.

Микая зажгла свечу и оделась в то же платье, которое носила вчера. Причесала и заколола волосы. Укуталась в шаль. Линн всё не возвращалась. Микая начала ходить из стороны в сторону, прикидывать возможные события и их последствия. Снаружи по-прежнему суетились солдаты. Если Норсленд напал на них среди ночи, то…

– Госпожа! – Линн вбежала взволнованной, но не настолько, как если бы враги уже были у порога.

– Долго. Что там?

– Огонь на мосту. Кажется, враги его разрушили.

– Что?

– Сейчас все собираются у генерала…

– Я тоже иду. Будь здесь.

Микая расправила плечи и вышла из шатра как королева. Пара её гвардейцев увязались за ней, но сейчас Микае не было до них дела. В шатре генерала собирался военный совет, и если уж королева оказалась здесь, то она будет участвовать в событиях. Традиции дворца на войне не властны.

Как и прежде, ей не помешали войти. Вокруг стола со свечой и картой уже собрались командиры. Среди них Микая увидела и сира Адама. Генерал Брейгон стоял во главе, уже успев одеться в штаны, рубашку и кожаный колет. Иные стояли в распахнутых рубахах под плащами. Другие, напротив, одетые с иголочки, они явно пришли последними.

Микая встала в тёмном углу, её не увидели. Все смотрели на генерала.

– И никто не заметил, как они притащили туда порох! – Это был не вопрос, Брейгон посмотрел поверх собравшихся. – Не только наши горняки балуются взрывами.

«Очевидно. Ведь основной доход Норсленда – продажа металлов. Они хороши в горном деле», – подумала Микая. Когда недалеко от Этерны обнаружили соляные пещеры, богачи разрыли всю гору в поисках ценного. До города постоянно долетал гром и приходили вести о смертях горняков. Огонь этой смеси неуправляем. Так все думали… до сегодняшнего дня.

– Они себе же отрезали путь для вторжения в Адамант, – сказал дворянин в чёрном бархатном дублете.

Адам говорил, что это сир Стефан Риир – человек с острым лицом, тонкими усами и тяжёлым взглядом. И он второй человек в армии после Брейгона. Сам генерал, хоть и сетовал на его заносчивость, признавал военный талант.

– Возможно, они не торопятся. Пока мы здесь, никакого Адаманта они не получат. А по мосту можно ходить не только в эту сторону, но и в другую. Они отрезали нам путь в Золотые поля.

После этого пошли долгие споры и предложения. Каждый из собравшихся высказался о том, что следует делать. Промолчал лишь Адам Лиай. Одни предлагали форсировать берег всеми силами. Другие уговаривали на скрытное проникновение под покровом ночи. Третьи убеждали, что нужно ждать реакции Норсленда хотя бы до времени.

Брейгон не мешал своим людям, даже когда они громко спорили. Он выслушал их всех, а потом, когда их пыл осел как дорожная пыль, решил сам:

– Придётся осушать реку. Они могут долго стеречь границы и ждать, когда мы уйдём, но мы должны вернуть край до конца сеяния. Поэтому придётся завалить реку выше по течению и прорываться. Понадобится много дерева. Риир, распорядись.

– Норсленд не сможет долго воевать. В Адаманте больше продовольствия, – попытался возразить воин, чьего имени Микая не знала.

– Было. Пока они не отрезали нас от Колоса. В тамошних амбарах еда со всех Золотых полей и свежие поставки с Островов. У них под боком продовольствия сейчас как на весь Адамант. А теперь ещё и второй мост разломали. Будем сушить реку.

Брейгон хлопнул по столу ладонью в знак окончательного решения. Все командиры разошлись.

До утра Микая не уснула. Она бродила невидимой тенью меж палаток и костров.

Все знали, что королева в лагере, но не все знали, как она выглядит. Увидев на ней простое платье без украшений, некоторые принимали её за служанку. И Микая не собиралась спускать это. Все должны знать, кто королева. Все должны видеть, что она делает.

Стоило ей заговорить властным тоном, как их удивление сменялось пониманием и страхом. Солдаты тут же кланялись и молили о прощении, как умели. Но королеве нужно не это. Королевой женщину делает не одежда. И глупец тот, кто не разглядит в гордой осанке королевскую стать.

– Я прощаю тебя на этот раз. В следующий помни, кто перед тобой.

Получив клятвенное заверение, она продолжала свой путь.

Лагерь жил своей жизнью. Запахи лошадей, пота и помоев больше не врезались в нос и не вызывали отвращение. Кажется, Микая начинала к ним привыкать. До края лагеря с ветром долетал ещё запах реки… и крови.

Течение унесло много тел. Их находили далеко от лагеря, выброшенными, как мёртвая рыба, на берег в покрасневшей воде. Здесь не хоронили. Укладывали с другими мертвецами за пределами лагеря, чтобы отправить их в родные города и деревни.

Но были и приятные запахи. Например, аромат похлёбки. Микая даже нашла вкус вполне сносным, несмотря на неаппетитный жижеобразный вид варева. Она, как и король, могла есть мясо, овощи и свежий хлеб, но королева предпочитала иногда у всех на виду поесть из общего котла. Солдаты за это провожали её уважительными взглядами, а Микая незаметно ухмылялась краем губ.

Расчётливая хитрая королева. Если бы королю было дело до того, что о нём думают, он бы, может, и пересмотрел своё поведение. Всё-таки в трезвом виде он не круглый дурак.

Но Арчивальд привык жить для себя, и трон лишь расширил для него эти возможности. Самодур и тиран. Убийца ради собственной прихоти.

«Арчивальд, если это ты поднёс факел к домам, я тебя не просто низложу. Ты почувствуешь вкус собственной крови». Маленькая ладонь сжалась в кулак, серебряный перстень обжёг металлическим холодом. «Пусть даже это будет Благословенная кровь».

После взрыва моста армии собрались снова и выстроились вдоль берегов, но без переправ лишь перекидывались стрелами и посылали друг другу проклятья, пока к ночи не разошлись.

Арчивальд посетовал, что это самая скучная война в истории.

Рядовые солдаты гадали, чего ждёт генерал и зачем нужно шить здоровые мешки и наполнять их землёй и камнями. Микае лишь стоило спросить, далеко ли до леса с крепкими деревьями, и она легко высчитала день наступления.

Иногда она видела в лагере Стефана Риира или Адама Лиая. Однажды даже обоих сразу, и с первого взгляда стало ясно, что они не ладили. Стефан метил на место Брейгона, Адам был всецело за своего наставника. А может, дворянина Стефана просто злило, что деревенский парень тоже теперь имеет обращение «сир»?

– Сир Стефан к вам излишне суров. Что между вами? – прямо спросила Микая у Адама, когда Стефан ушёл.

Адам удивлённо посмотрел на неё. Снова. Этот парень всегда будет удивляться, когда его спросят о личном?

– Сир Стефан суров ко всем, Ваше Величество. Мне жаль, что вы стали тому свидетельницей.

Микая покачала головой. Когда она замечала Адама со стороны с его солдатами, то видела открытого и улыбчивого молодого человека. Стоило ей подойти, и он превращался в рыцаря в восковой маске.

Микая предполагала, что Адам старался следовать общепринятым представлениям о рыцарстве. Наверняка грезил о них ребёнком. Брейгон явно берёг его от всей грязи, потому что взгляд Адама ещё не был похож на взгляд человека с сокрушёнными идеалами.

Он не видел, что те же самые рыцари, которые на турнирах целуют ленты и платки прекрасных дам, в захваченном городе мародёрствуют и насильничают. Как, голодая, они могут убить крестьянина ради корки хлеба, словно обычные разбойники.

Если бы они сейчас воевали не за пустые поля, а за вражескую крепость или город, то идеалы рыцарства треснули бы, как тонкий лёд по весне, едва бы армия вошла в ворота.

Кристиан рассказывал, отец упоминал. От насилия солдата могла удержать только совесть. Но в азарте боя многие про неё забывали.

Адам был не таким, но его задумчивый взгляд всё же намекал, что догадывается. Просто ещё не видел воочию. Ему повезло сражаться только в чистом поле и против воинов.

«Он со мной любезен как со знатной леди. Интересно, заметил ли он, что некоторые провожают меня похотливыми взглядами в спину? Мужчины есть мужчины».

– Не беспокойтесь о чужих словах, сир Адам. Вы похожи на рыцаря больше, чем иные рыцари от рождения.

И снова удивление. Пристальный взгляд исподлобья, словно Адам подозревал, что леди Благословенной крови над ним подтрунивает. Однако Микая говорила серьёзно и пояснила свою мысль:

– Вы имеете любовь подчинённых, словно всегда жили с ними на равных. В высшем обществе вы держите лицо, словно всегда жили среди знати. Редкое сочетание.

– «Не спорь со знатью, – сказал мне Брейгон. – Не спорь со знатью – целее будешь», – вдруг заговорил Адам, и Микая победно ощутила, как треснула восковая маска. К лучшему.

Адам тут же осёкся, но королева не дала ему испортить момент искренности пустыми извинениями.

– Мудрый совет, – ответила она. – Однако я бы уточнила: «Не спорь со знатью открыто. Будь умнее».

Адам посмотрел на королеву долгим взглядом, но ответил в своей привычной манере:

– Благодарю за совет, Ваше Величество.

Вечером Микая заметила, как часть прислуги и легко раненых солдат ушли из лагеря вверх по течению. Значит, она не ошиблась в расчётах. Завтра будет битва. Но сегодня можно было сделать ещё одно дело.

Королева строго велела страже охранять её шатёр, словно там было что-то важное. Микая взяла с собой только Линн. Несомненно, канцлер сказал своим людям, что Линн тоже служит ему, а потому гвардейцы возражали приказу не слишком упорно. Все они не только защищали, но и следили за каждым шагом королевы. Раз отослана стража, это сделает служанка, но королева умнее: служанку Микая отпустила от себя на полпути к генеральскому шатру.