Текст книги "Рождённые из пепла (СИ)"

Автор книги: Акили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

И тут Микая услышала голос, который предпочла бы не слышать больше никогда.

– Что здесь делает этот арестованный? Я же велел ему сидеть в клетке! Почему вы его благодарите, а?!

Арчивальд жив. Его ножны на поясе пусты, плащ и доспехи в пыли, лицо в грязи, но вёл он себя по-прежнему так, словно восседал на троне.

– Как ты посмел испортить мою битву? – распалялся король. – Я велю казнить всех, кто нарушил приказ.

Арчивальд вынул из ножен ближайшего воина меч. Адам выступил вперёд, заслоняя Ланса. Король замахнулся, и впрямь собирался зарубить, как над полем раздался голос:

– Сир Адам действовал согласно приказу. Моему. Это я его выпустила и приказала помочь вам в битве, – медленно и громко произнесла Микая.

Арчивальд обернулся на неё, и в глазах отразилась растерянность, удивление. Он ещё раз глянул на Адама и приметил у того за поясом маленькую замшевую перчатку – знак особого поручения от господина… госпожи.

Гнев вспыхнул в глазах Арчивальда неистовым огнём. Он выпустил из руки меч и неожиданном рывком схватил королеву за шею. Она даже не успела отойти, только почувствовала на коже холод металла, и как бьётся на шее жилка.

– Ты украла у меня победу.

Каждое слово выплюнуто со злостью. Хватка сомкнулась сильнее.

– Я вам её подарила, – прохрипел в ответ голос. В глазах стреляли недобрые блики.

Арчивальд дёрнул Микаю в сторону и отпустил, цокнув языком. Все смотрели на него. Все видели, что Адам спас армию от поражения. Лишь один Арчивальд стоял на своём.

– Ваше Величество! – позвал кто-то вдалеке.

Двое солдат тащили под руки тело. Мокрые тёмные волосы свисали на лицо, на груди темнело красное пятно, но даже пыль не скрыла жёлтый цвет накидки и рисунок дерева на нём.

«Лорд Седрик…» – печально подумала Микая и опустила голову. Как жаль. Она не желала ему смерти.

– Предатель мёртв. В него попал этот треклятый шар. Боги покарали его тем орудием, которое он привёл на наши земли.

– Жаль, что я не убил его своими руками, – плюнул на него король.

«Да это он убил бы тебя».

– Но хотя бы возьму его голову и насажу на пику. Выставлю перед воротами дворца. В назидание, – кивнул король сам себе.

Микая хотела возразить ему. Высказать, что всё это из-за него, что Арчивальд ради собственной прихоти убил отца Седрика, который верно служил короне, и собирался убить его самого со всей семьёй. Так кто же в глазах богов настоящий предатель? Но это знает она. А остальные?

«Покойтесь с миром, лорд Седрик. Да воспоёт о ваших делах Бог отваги. Да примет вас в объятья Богиня смерти и памяти. Да отзовётся Бог возмездия на ваши молитвы по ту сторону. Я позабочусь, чтобы ваша голова недолго пробыла на пике и вернулась в семейный склеп к вашему отцу».

– Ваше Величество! – снова зов в стороне, солдаты тащили рыцаря в красной кирасе, а руки у него связаны за спиной – Этот ещё жив. Его видели рядом с Седриком Гарденом в бою. Похоже, тоже командир. Только ругается по-нашему. Не норслендский говор.

Микая оглянулась. Рыцарь был почти без сознания, только из последних сил перебирал ногами. Волосы, бывшие когда-то тёмно-песочными, свисали грязными сосульками на лицо, виден был лишь орлиный нос с ручейком крови и плотно сжатые губы.

Его бросили перед королём на колени и дёрнули сзади за волосы. Рыцарь открыл водянистые глаза и с презрением обвёл взглядом окружающих. Остановил его лишь на королеве, и глаза тут же наполнились великим гневом. И она узнала их. Узнала.

«Нет… не может этого быть…»

Комментарий к Глава 25. Неожиданная встреча

Этой главой я завершаю военную арку. Осталась последняя треть истории, в которой будут раскрыты последние тайны. Но о них мы узнаем уже в следующем году. Всех с наступающим!

========== Глава 26. Красные маки ==========

Этерна ликовала. Вдоль главной улицы выстроились толпы, махали руками и радостно шумели. Кто-то бросал цветы под копыта лошадей. Давно у народа не было хороших новостей, но теперь война окончена, Золотые поля спасены от захватчиков, а король впервые за трёхлетнее правление купается в лучах славы.

«Если бы только он их заслужил», – коротко вздохнул Генрих. На протяжении всего конфликта он получал донесения с фронта, и одно другого хуже. Невиданное оружие врага. Поражение. Отстранение и смерть Брейгона. Поведение короля. Арчивальд чудом избежал гибели, и заслуга в этом вовсе не его.

Гвардия королевы, Линн, и шпион среди слуг короля присылали одинаковые вести. Стало быть, никто из них не предал своего благодетеля, а сведения были точны. И то, что творил у всех на глазах этот придурок Арчивальд…

Удивительно, что королева после этого не бросила его умирать. Король окончательно уронил свою репутацию в глазах солдат, а королеву сделал мученицей, которая томится в руках мужа-тирана. Ну не идиот ли? После всех стараний Генриха держать баланс в отношении к ним народа. Если королева почувствует поддержку, кто знает, что может случиться. Арчивальд никогда не задумывался, что сильная королева может свергнуть глупого короля?

«Благо страны выше приказов королей», – сказала солдатам Микая Валдис. Генриху доложили всё до единого её слова. У птички появился голос, и она запела. А ведь в каменной клетке была молчалива.

К счастью, все войска после церемонии награждения и краткого отпуска возвращаются на границы. Микая не сможет использовать их в своих целях, если в её светлой голове такие зародятся. Столица – город Генриха, здесь он правит, и эта каменная клетка снова заглушит все прочие голоса.

Однако за королевой теперь нужно наблюдать особенно внимательно. Её служанка должна стать её тенью. Линн…

Генрих не собирался ей говорить, что её сестра погибла. Этот рычаг канцлер всё ещё намеревался держать в своих руках. Больше всего его тревожило, что поместье в Визарде выгорело почти дотла. Наверняка девчонка обратилась в пепел вместе с его дорогим имуществом.

Генрих любил это поместье. Ещё при жизни отчима мечтал его получить. Там был его тихий уголок, его королевство. Сгорело. Боги смеются над ним.

Когда Генрих получил эту весть, то в гневе и досаде перевернул стол в кабинете. Бумаги и перья разлетелись, чернила пролились на ковёр. Перепуганный слуга поспешил скрыться за дверью, и никто в тот день не рисковал беспокоить канцлера.

«Я всё восстановлю», – сказал он себе, стряхнул свой гнев, как воду с рук, и тут же составил в Визард распоряжение разобраться и наказать виновных. Но сначала… сначала нужно устроить праздник и встретить «дорогого» короля.

Путь до дворцовых ворот был усеян розами. Вся свита выстроилась поприветствовать короля-победителя, и Генрих первым встречал его на коне.

Арчивальд ехал впереди процессии и с таким видом, словно выиграл войну он один. Начищенная корона сияла в свете солнца под стать медовым волосам короля. Алый дублет расшит жемчугом и россыпью драгоценных камней на плечах и манжетах. На груди лежала массивная золотая цепь с рубинами. От левого плеча к правому бедру спускалась широкая голубая перевязь.

На белого коня надета такая же голубая попона с коронованными горами Канвальдов, в гриву вплетены мелкие колокольчики, а длинный расчёсанный до блеска хвост лошади напоминал жидкое серебро.

Генрих сам отправил этого коня Арчивальду как «награду за победу» и велел возвращаться в столицу и наградить на официальной церемонии отличившихся рыцарей и солдат. Их список Генрих тоже приложил, иначе Арчи бы не вспомнил, что кого-то нужно наградить за службу.

Толпа шумела и приветствовала процессию по обочинам дороги до самого дворца, и король искренне наслаждался вниманием, улыбался людям и махал рукой. Его царственный вид этому располагал. Если бы ещё его дела соответствовали его честолюбию.

Прямо за ним медленно ехала украшенная лентами и цветами карета, запряжённая двойкой белых лошадей. Карету, как и короля, окружали гвардейцы в красных мундирах. Четверо, вместо шести. Генриху докладывали, что двое погибли в бою, где быть вообще не должны были. Королева…

Она сидела в карете скрытая от глаз. В столице не объявлялось об её участии в битве. Разве что от самих солдат могли поползти слухи, но слухи могут быть противоречивы. Иногда требуется всего лишь толкнуть их в нужном направлении.

И всё же многие своими глазами увидели, что королева сияет ярче короля – то, чего не случалось во дворце, то, что она все эти годы скрывала. Умная птичка.

Чуть позади кареты гвардеец нёс пику с насаженной посеревшей головой. Седрик Гарден… какой печальный и неприглядный конец. Ему стоило принять предложение канцлера и войти в Совет, теперь его запомнят как предателя.

Люди затихали при виде его головы и перешёптывались. Народу уже объявили, кто сговорился с врагом и вероломно напал на земли Адаманта. Отныне семья Гарден опозорена, и её последняя дочь никогда не сможет вернуться на родные земли. Генрих подумывал, стоит ли послать в Норсленд шпионов и найти сестру Седрика. Может после всех событий кроткая лань превратиться в львицу и представлять опасность?

От размышлений его отвлёк новый возглас толпы. Люди увидели идущего за каретой человека в цепях. Он выглядел жалким и сломленным, весь в запекшейся крови и порванной одежде, еле волочил ноги. Когда был готов упасть, его подстёгивал кнутом надзиратель на коне, и пленник вставал. Стискивал зубы и шёл.

Генриху доложили, кто это. Он сам назвался. Не скрывал ни своё имя, ни ненависть к королю. Вот уж поистине неожиданное появление. Арчивальд радовался как ребёнок, что сможет хоть из чьей-то казни устроить представление. Но прежде Генрих приказал доставить пленника на допрос.

Семена Ночи Пепла разлетелись далеко. Тень вернулась из прошлого, чтобы найти здесь свою смерть. Генрих мельком глянул на карету. «Интересно, что обо всём этом подумала Микая Валдис?»

***

Тронный зал сиял и светился. Уже стемнело, но все свечи до одной зажжены и освещали каждый уголок. Столы ломились от яств. От одного взгляда на брызгающее жиром мясо текли слюнки, губы приятно слипались от заварных пирожных и выпечки с мёдом. Пахли горячие пироги с элидарскими апельсинами и рулеты со сладкими бобами. Мясной паштет отдавал пряностями. На тарелках утопала в зелени и специях рыба, румяные крабы обложены чесноком и сбрызнуты лимонным соком. Главным украшением стола был запечённый кабан с яблоком во рту на огромном блюде. Из его разрезания устроили целое представление с аплодисментами.

Кувшины с вином быстро пустели, и слуги торопились наполнять их вновь. Гости и постоянные обитатели дворца, кто был ещё потрезвее, различали винные оттенки и смаковали нотки вкуса, нахваливая знаменитые винные погреба короля Асвальда. Другие, уже навеселе, запивали свои кушанья без разбора. Зато наевшись, и те, и другие танцевали в центре зала под задорную музыку лютней и нескольких флейт.

Церемония награждения прошла быстро и торжественно. Король под пристальным взглядом канцлера играл свою роль и говорил заученные слова. Вручал награды одну за другой и повторял эти слова снова. Выслушивал формальные заверения в верности и чести служить королю. Может же, когда захочет.

Королева сидела рядом с гордой осанкой. В чёрном платье с серебряными узорами на задней стороне тяжёлого подола и маленьким бантиком на поясе. Она была единственным тёмным «пятном» во всём сияющем великолепием зале и сидела безмолвно. Ей на этой церемонии слова не давали.

Стефан Риир, Адам Лиай и ещё несколько командиров приняли свои награды. Больше всех ликовал сир Стефан. Он принял от короля меч в украшенных ножнах и официально стал генералом. Говорят, ради этого он задействовал все свои связи. Генрих позволил задействовать.

Сейчас Стефан пил, рассказывал знатным леди истории о своих подвигах и во всех отношениях наслаждался праздником. Должно быть, назначение смыло все его горести последней войны. Хотя Микая слышала разговоры солдат, что Стефан встречался с семьёй своего погибшего оруженосца.

Тело Брейгона привёз в Этерну его оруженосец Крайс, когда армия ещё сражалась за Золотые поля. Микая слышала, что канцлер позаботился о пышных похоронах. Брейгон упокоился в семейном склепе Ретигернов, хотя до конца жизни считал себя причастным больше к простым солдатам, нежели к знати.

Микая заметила, что сир Адам стоит в стороне и апатично смотрит на танцующих военных, которые сегодня всецело купались во внимании и улыбках дам.

Арчивальд сидел уже в другом наряде, пировал и пробовал одно блюдо за другим. На королеву он не обращал внимания и вовсе не заметил, когда она вышла из-за стола и направилась к Адаму. Хотя, несомненно, её заметили другие глаза.

– Этот приём всецело принадлежит генералу Брейгону. Он не дожил до победы, но он её заслужил. Для всех нас. Я сочувствую вашей утрате, сир Адам, – сказала ему Микая.

– Ему бы не понравился приём, Ваше Величество. Брейгон бы быстро разобрался с формальностями и ушёл обратно в казармы, – ответил рыцарь.

Когда перед армией стояла цель, он спрятал свою горечь. Теперь, когда всё кончено, боль потери накрыла его многократно.

– Мне правда жаль, Адам. Очень.

Он взглянул на Микаю пустыми глазами и кивнул.

– Вы возвращаетесь к северной границе? – спросила она.

– Приказ короля и нового генерала. Теперь под моим командованием пять сотен.

– Вы не рады повышению?

– Я был счастлив оруженосцем.

«У Брейгона».

– Брейгон… берёг меня от этого. Он говорил мне, что можно безупречно овладеть финтами и выпадами по правилам честной дуэли, а потом кто-нибудь достанет из-за пазухи нож и ударит тебя исподтишка. Он говорил мне не связываться со знатью. Сказал, что все рыцари так мечтают получить потомственное дворянство, а он бы с радостью снял своё, если б мог.

– Из-за истории с женитьбой?

– Наверное, тогда он понял, что дети для знати – разменная монета… Простите, Ваше Величество.

Микая покачала головой.

– Генералу повезло, что рядом всегда были вы, чтобы защитить его. Его война кончилась. Ваша на какое-то время тоже. Моя закончится лишь с моей смертью. Я разменная монета, и меня некому защищать, – тихо проговорила Микая, взглянув в сторону короля.

Адам удивлённо посмотрел на неё, а потом взгляд сменился горьким пониманием. Он сунул руку в карман и протянул Микае знакомый предмет.

– Ваша перчатка, Ваше Величество. Вы не забрали её.

Микая улыбнулась ему.

– Оставьте на память обо мне. Вы стали первым, кто за меня заступился. Благодарю вас. Вы рыцарь и вы хороший человек.

– Заступился ли…

Адам опустил глаза, вспоминая, что всё-таки выполнил приказ короля. Замарал свою честь и совесть пусть и ради защиты юного Ланса.

– Заступились, – заверила Микая. – Генерал Брейгон бы гордился вашей отвагой. Если вам будет нужна помощь, обращайтесь ко мне. А пока прощайте. Надеюсь, мы ещё встретимся, Адам Лиай. Будьте осторожны на границе. Я буду осторожна здесь.

– Надеюсь, вы выиграете свою войну, Ваше Величество.

– В одиночку… не выиграю.

***

От темниц бросало в дрожь ещё на узкой лестнице. Затхлый запах встречал обречённостью. Сквозь решётки на любой огонёк всегда тянулись руки обречённых. Кашель и стоны раздавались из-за дверей. Смерть витала в воздухе, а липкий страх касался шеи и сжимал, как удавка.

Никто из стражников не любил нести караул здесь. Особенно новички, не привыкшие к неприглядной стороне своей службы. Тут одни делали вид, что не слышат творящегося в застенках кошмара, другие отсчитывали время по песочным часам, молясь о скорой смене.

Микая тоже никогда не хотела бы сюда приходить, но спускалась вниз твёрдым шагом. Её уже били, унижали, запирали в этих темницах. Что ещё может её испугать? Нет. Страх и отвращение не помешают ей выполнить последний долг.

– Кто идёт?

Стражник в караулке встрепенулся, едва Микая сошла с последней ступеньки. Он бы приметил её ещё на повороте лестницы, но королева сегодня надела чёрное платье, словно в трауре. Она и была в трауре – по ушедшему Брейгону и по другу, что скоро тоже покинет сей мир, но ни одна живая душа не знала о мыслях королевы.

– Тише, солдат. Не направляй оружие на тех, кому служишь, – спокойно сказала Микая. Стражник от неожиданности даже выронил меч, но не узнать королеву не мог. – Как тебя зовут?

– Финн из Манира, Ваше Величество.

Микая кивнула. Она помнила это имя по своим спискам, и ей не повезло. Этот стражник – соглядатай командира стражи, а значит, и канцлера. Генрих узнает, что королева здесь была, но отступать уже поздно. Она и без того незаметно ушла с праздника, и её отсутствие канцлер рано или поздно заметит.

Финн был явно растерян видеть её в подобном месте, и Микая не собиралась давать ему время на раздумья.

– Так вот, Финн из Манира, я желаю допросить пленника. Лично.

Конечно, он понял, кого Микая имеет в виду.

– Ваше Величество… он опасен.

– Через дверь? Сомневаюсь.

– Канцлер велел никого…

– Ты служишь власти канцлера или королевской?

Микая знала ответ, но никто из людей канцлера не мог сказать этой правды вслух.

– Королевской, Ваше Величество…

– Я желаю допросить пленника наедине. Поэтому сходи на кухню и поешь, Финн. Наверху идёт праздник, и ты многое упускаешь. Хотя бы на кухне выпей за короля и отпразднуй победу. Это, – на стол перед стражником со звоном прилетел мешочек серебра, – её плоды.

Стражник замялся, несколько раз взглянул на королеву, словно надеялся, что она передумает и уйдёт, но Микая стояла на своём. В конце концов Финн взял монеты и вышел.

Он доложит канцлеру. Это несомненно. Генрих знает имя пленника и следит, что сделает Микая. Пока она сидела в тронном зале, чего только ни передумала, но не нашла ни единого выхода. Она не сможет спасти друга. Не успеет попросить подпольщиков. Не сможет скрыть своей помощи. Едва она сделает шаг, как её обвинят в измене, и Микая погибнет вместе с тем, кого не смогла спасти. Оставалось только…

Микая взяла свечу и пошла по тёмному коридору. Наверху в ярко освещённом зале всё ещё играла музыка, гости ублажали себя яствами, вином и танцами. Здесь был словно другой мир – тихий и мрачный, подёрнутый паутиной и пропитанный запахом крыс, нечистот и крови.

Мир, где умерла надежда.

Узники оглядывались на огонёк и льнули к решёткам в маленьких окошках. Разглядывали обезумевшими глазами. Микая старалась не смотреть на них и быстрее проходить мимо. Она предполагала, какая камера ей нужна. Самая дальняя, где наиболее силён запах крови. Куда бросают узников перед тем, как пытать.

Микая остановилась перед тяжёлой дверью, выдохнула и тихо позвала:

– Сир Михаэль Ваэль.

Внутри послышалось движение и скрежет тяжёлых цепей. У решётчатого окошка показалось грязное лицо с водянистыми глазами.

– Леди Кая…

– Сир Михаэль…

Воин, что служил Адаманту, охранял его покой и в третьем поколении заслужил титул рыцаря. Человек, что до Ночи Пепла должен был стать родоначальником нового дворянского рода Ваэль и исполнить мечту брата и… её мечту.

– Вот уж кого не ждал здесь увидеть, – сказал он с нескрываемой неприязнью.

Микая прикрыла глаза. Братья Ваэль всегда были удивительно похожи, только глаза Тиана более синие, как вечернее небо. Глаза Михаэля же очень светлые, как вода в роднике, и сейчас они смотрели на Микаю с великой ненавистью.

У Михаэля была семья, и Микая не знала, что с ней стало. Всех оставшихся Ваэлей официально изгнали из страны. Неофициально – убили. Именем короля и королевы. Её именем. Её именем погубили тех, кто готов был принять её в семью. А теперь конец.

Если бы только она знала раньше, что Михаэль жив. Если бы знала, что он там – на другой стороне реки, то… то что? Пошла бы за лордом Седриком к Норсленду? Дала бы согласие на убийство своих людей? Боги незнанием избавили её от такого выбора, но это… всё это не кажется победой. Только бесконечной болью.

Шорох в стороне заставил Микаю опасливо оглянуться.

– У нас не так много времени, сир Михаэль. Скоро вернётся стражник. Я не смогу вывести вас. Моя власть здесь меньше, чем кажется. Но я могу подарить вам быструю смерть.

Она вынула из рукава пузырёк с прозрачной жидкостью – яд без вкуса, цвета и следов – и протянула сквозь решётчатое окошко. Но Михаэль не шелохнулся.

– Значит, пришли убить меня? – горько усмехнулся он и сплюнул.

– Мишель…

– Не смейте. Это имя только для семьи.

– Сир Михаэль, они будут пытать вас! Унижать на потеху всем, как… как Кристиана…

– Вы предали его.

– Я любила его! Мне сказали, что он мёртв, и я оплакивала его, как и свою семью. А через несколько дней увидела на эшафоте. Но я ничего не могла сделать… и до сих пор вижу его последний взгляд во снах.

– Он так мечтал о свадьбе с вами.

– То была и моя мечта. Кольцо, что он подарил мне, всё ещё при мне.

– И вот вы замужем за его убийцей. Уходите. Мне противно, леди Кая, с вами разговаривать. Лучше с палачом.

Микая шумно выдохнула. Слова ранили её в самое сердце. Ей хотелось убежать и оплакать все свои потери. Но она должна попытаться что-то сделать.

– Прошу, возьмите яд. Вы здесь всё равно погибнете, так хоть без страданий. И, клянусь вам, я отомщу за вас и Тиана.

– Зачем вы мне это говорите. Ждёте, что я вам поверю?

– Можете не верить. Можете проклинать. Но я говорю правду.

– Вы ждёте, что я поверю. Чтобы облегчить свой груз. Но я не могу, леди Кая… Нет… Ваше Величество Микая. Вы будете смотреть на мою казнь?

– Меня заставят.

– Так смотрите. И не отводите взгляд. Прощайте, Ваше Величество.

Михаэль отошёл от решётки и снова стал невидим в темноте затхлой камеры. Микая ещё спросила, может ли она хоть что-то сделать него? Спросила про его семью. Но больше из камеры не раздалось ни звука, только скрежет массивных цепей.

Он не верит ей. Он её ненавидит.

***

На следующее утро, после того как Микая спускалась к Михаэлю, её окликнул канцлер. Они находились в крыле королевы, значит, он намеренно шёл к ней.

– Ваше Величество, стражник сказал, что вы приходили вчера в темницу. Это очень неожиданно. Что вы там делали?

Вопрос на грани допроса. Но Микая была готова.

– Вы пытаетесь меня подловить, лорд канцлер? Вам прекрасно известно, что там сидит знакомый мне пленник. Я ходила к нему, – холод её голоса можно было ощутить кожей.

Генрих удивился и даже растерялся от неожиданно честного ответа.

– Какая же нужда королеве Адаманта ходить к столь отъявленному преступнику?

– Хотела знать, почему он предал короля Асвальда. Почему пошёл на страшные убийства. Почему предал свою страну.

Плечи Генриха заметно опустились. Напрасно он думал, что Микая и здесь скажет правду. Но ему не в чем её уличить. Оставалось только им обоим доиграть свои роли.

– Вам не следовало допрашивать его самой. Это могло быть опасно для вас. Палач уже работает с ним в карцере, и мы так или иначе узнали бы всё.

Микая не дрогнула.

– Палач мог задать не те вопросы.

– И что же вам ответил пленник?

– Увы, ничего. Лишь выплеснул на меня свою ненависть. Поэтому вы правы, я зря к нему ходила. Собственно, и так всё ясно. Его схватили, когда он сражался за Норсленд. Полагаю, в этом и есть причина: Норсленд заплатил ему за анархию внутри Адаманта, но не предполагал, что доблестные лорды и новый король так быстро приведут дела в порядок. Доброго вам дня, канцлер.

Микая важно прошла мимо, а Генрих смотрел ей вслед. Трудно сказать, насколько он поверил ей. Наверняка нет. Но обвинить королеву было не в чем.

На следующее утро назначили казнь пленника. Микая не могла уснуть ни в ту ночь, ни в эту. Ей всё время казалось, что она слышит крики из тёмного подземелья карцера, но это была лишь иллюзия растревоженного разума. Завтра Михаэля убьют, и она ничего не сможет сделать. Снова.

Микая вспоминала Тиана, знакомство с его братом, как они делились с Михаэлем своими планами на брак.

– Кая, всё получится. Мишель сказал, что на приёме объявят о его дворянстве.

– А что будет потом?

– Известно «что», – рассмеялся Тиан. – В тот же миг, как объявят, я при всех подойду к твоему отцу и попрошу твоей руки.

– Отец на тебя разозлится…

– Не разозлится. Уговор есть уговор.

– Ты уговорился с моим отцом? Когда?

– Давно уже. Он сказал, что отдаст свою дочь только потомственному дворянину. А раз на приёме я буду уже две минуты как дворянин, то уговор будет выполнен.

Микая счастливо засмеялась.

Всё это было в другой жизни.

Она сидела на кровати, пока не рассвело. Смотрела на букет красных маков с дубовыми ветками в вазе. Всему этому не суждено сбыться. Тиан мёртв. Сегодня убьют Михаэля.

Снова тёмная карета и залитая солнцем площадь. Толпа людей вокруг эшафота. Помост с двумя креслами. Палач точил меч. Ваэли не успели получить дворянство, но Михаэль был рыцарем, как и Тиан. По закону им отрубали голову.

Король вышел из кареты, сияя в песочном камзоле как само солнце. Знал ли он, кого именно сегодня приговорил?

Распорядитель не зачитает имя осуждённого. Его решили предать забвению, как и брата, обвинить в вечном предательстве, сделать его фигурой зла из поучительных сказок. Сказки наивны. В них всегда понятно, кто злодей. Жизнь же любит менять добро и зло местами.

Михаэля, страшно изувеченного, вывели из тюремной повозки. На груди разорванной рубашки засохли бордовые пятна. Михаэль почти не мог идти сам, ноги подкашивались. Руки безвольно болтались, как тряпичные, на них недоставало нескольких пальцев. Губы опухли, в уголках кровоподтёки, а лицо превратилось в сплошной лиловый синяк. Только взгляд узнаваем. Глаза Михаэля по-прежнему смотрели на мир и людей с горечью и презрением.

А ведь раньше у него было доброе и чуткое сердце. Он стал бы Микае прекрасным братом. Предательство и смерть убили его раньше. Убили человека по имени Михаэль Ваэль.

Его поставили на эшафоте на колени. Распорядитель зачитывал своё слово. Михаэль не слушал его. Он поднял глаза на Микаю и… удивился, растерялся, был растроган. Множество эмоций пролетели на опухшем лице, и Микая считала их все.

– Знаешь, какой у нас будет герб?

– Мишель уже придумал?

– Он давно придумал. Вот, смотри.

Шорох разворачиваемого листка. Схематичный рисунок со смазанными линиями. Кажется, набросок сделали углём где-то в пути.

– Это мак? Почему мак?

– Древняя традиция. Многие наши предки были воинами. Тогда войны постоянно случались, и умереть в бою было очень почётно. Потом жизнь стала более мирной, и многие стали доживать до старости. И тогда могилу всех, кто умер своей смертью, обкладывали красными маками, словно кровь на поле боя.

– Тогда это зловещий символ…

– Сейчас другое время, Кая, – мягко улыбнулся Тиан. – Это Мишель всё ещё верит во всё это воинское. Для меня это просто красивый цветок. Тебе бы он очень пошёл.

– Значит, это будет и мой герб?

– Когда мы поженимся, я сорву для тебя все маки мира.

– И разогнёшь спину седым стариком, – улыбнулась Микая.

– Я постараюсь пораньше, – рассмеялся Тиан. – Только пока никому не говори про герб. Это секрет Мишеля.

Маки. Микая надела чёрное платье с красными маками. И никто не мог обвинить её в трауре по осуждённому, ведь королева всегда носит тёмное. Никто не понял этот знак.

Лишь Михаэль смотрел ей в глаза, полные горечи, и в его взгляде мелькнула благодарность. Вера. Михаэль ей поверил. И на глазах у всей толпы и врагов одними лишь взглядами они обменялись клятвами, ведомыми только им.

Пока меч палача не сделал своё дело. Одним отточенным движением. Микая хотела зажмуриться, но Михаэль просил смотреть. И она смотрела.

Сквозь вязкое течение времени смотрела, как лезвие рассекает шею, и голова падает на эшафот, как кровь растекается по дереву и капает с края, как голову показывают притихшей толпе и кидают в ящик. Как яркое солнце блестит на обагрённом мече.

Микая смотрела и на всю жизнь запоминала, что она сделает с тем, кто виновен в этом. Представляла, как натянет лук ярости и выпустит стрелу прямо в сердце своих врагов. Её милосердие сгорело в Ночь Пепла. И не осталось милости к тем, кто сеет семена смерти и взращивает месть.

– Леди желает взглянуть на отрубленную голову? – усмехнулся Арчивальд.

«Да».

– Вы будете настаивать?

– Буду. Идём.

Король схватил её за локоть, и в сопровождении стражи повёл к другому помосту, от которого уже начинала расходиться толпа. Отрубленная голова лежала в ящике с закрытыми глазами. Кровь сочилась сквозь щели и капала на камни.

Арчивальд гордо поставил Микаю смотреть на это, и она смотрела. Спокойно и грустно.

– Так тебе что, не страшно больше? – глянув на её выражение лица, удивился король.

– Больше нет. Вы слишком часто казните людей. Я привыкла.

Арчивальд цокнул языком от досады и зашагал обратно к карете. Микая в последний раз оглянулась на Михаэля и бросила в ящик головку расцветшего мака.

========== Глава 27. Открытие ==========

За окном проплывали одинаковые дома с рыжими крышами. Они стояли плотным строем, как солдаты в остроконечных шлемах, с балкончиками и без, с треугольными или округлыми надстройками на косых крышах, слуховыми окнами.

А вот их первые этажи различались. В одном доме была пекарня, в другом мясная лавка, через три дома продавали глиняные горшки, ещё через четыре располагалась мастерская резчика, дальше за углом изготавливали бумагу, рядом всегда торговала цветочница, а через три дома от неё жил и работал ювелир. Были дома и полностью непохожие на остальные, как, например, кузницы, оружейные, склады и амбары.

Линн изучила их все на этой улице и могла угадать место даже без вывески. Столько раз проезжала здесь в карете вместе с королевой. Вот и сейчас она сидела напротив своей госпожи и теребила пальцами юбку на коленях.

С тех пор, как они вернулись из похода, королева снова стала молчалива и избегала чьего-либо общества. Микая Валдис действительно открылась своей служанке или это просто была игра? Линн не могла до сих пор решить. Вдруг эта женщина просто использует Линн в своих целях, как и все вокруг?

В походе королева рассказала Линн о себе намного больше, чем за всё время их знакомства во дворце. Если бы Линн передала это канцлеру, возможно, сейчас он вернул бы ей сестру. Но Линн писала в письмах лишь то, что видели другие.

Теперь, что бы она ни сделала, кто-то окажется обманут – либо королева, либо канцлер. Так кого же Линн обманывать? Неправильный ответ будет стоить жизни ей и любимой сестре.

Линн мельком глянула на королеву. Та апатично смотрела в окно на дома и проходящих людей, а мысли её витали далеко.

Два дня назад, когда Линн зашла к ней, у Микаи были красные глаза, словно та плакала всю ночь. Линн не успела ни удивиться, ни спросить, как королева выставила её вон. А сегодня призвала к себе и велела сопровождать её в поездке к портному.

Линн хотела спросить про обещание королевы, но Микая прервала её властным жестом. Линн оставалось только следовать за ней в своих сомнениях.

Они остановились у знакомой портняжной мастерской. Королева всегда заказывала здесь платья, приезжала на примерку и сама забирала их, хотя иногда просила и слуг. Эта мастерская была таким же обычном местом пребывания Её Величества, как и храм, в котором она по-прежнему молилась… то есть «оставалась наедине со своими мыслями», как поведала Микая откровенно.