Текст книги "Рождённые из пепла (СИ)"

Автор книги: Акили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Лицо Арчивальда посерело и налилось гневом. Даже в свете факелов все увидели, что король, ранее гордо стоявший как на портрете в золочёной раме, вмиг сделался уродливее и меньше перед расправившим плечи воином.

Микая ощутила внутреннее торжество. Ради этого мига стоило сюда приехать.

– Да как ты смеешь так говорить со мной?! – разъярился Арчивальд. – Одно моё слово, и тебе отрубят голову!

– Лучше пусть это сделает Норсленд, Ваше Величество. Будет больше пользы. Так я хотя бы прихвачу с собой несколько их солдат.

– Значит, ты хочешь умереть в бою?

– Это было бы полезней, чем просто рубить мне голову здесь, Ваше Величество, – кивнул Брейгон.

Микая с досадой прикрыла глаза. Арчивальд всегда заставлял других делать именно то, чего они желали меньше всего. Единственным выходом было не дать ему узнать, обмануть. Но поздно.

– Не будет этого! Я с позором изгоняю тебя из армии без земель и без единого медяка в кармане. Отныне будешь просить милостыню на дороге. И во всём королевстве узнают, что последнюю битву в своей жизни ты проиграл, старик!

Микая и солдаты вокруг с надеждой посмотрели на генерала. Брейгон шумно вздохнул и… склонил голову.

– Как прикажет мой король.

Вокруг словно поднялись громкие шепотки, хотя никто не произнёс ни звука. Но мысли каждого легко угадывались, если захотеть их угадать. Но Арчивальд не хотел слушать, как всегда. Только удовлетворённо улыбнулся.

Высокомерный. Дерзкий. И капризный. Почему он может больше, чем могучий генерал в кругу своих воинов. Власть? Одни говорят, она строится на Благословенной крови. Другие, что власть даёт закон. Меж тем в День Крови власть забрали не божественным благословением и не законом. А силой. Так почему ныне сила склоняется перед властью без закона и благословения? На чём она строится, если даже сильные не могут отстоять перед ней справедливость?

Никто не мог возразить королю. Сила не смогла. Вдруг сможет Благословенная кровь…

– Нет.

Король, собравшийся удалиться в шатёр, растерянно обернулся на голос. Микая встала рядом с Брейгоном.

– Нельзя прогонять генерала, король Арчивальд.

– Это мне нельзя? – сузил зелёные глаза он.

– Даже с этой раной… на коне генерал по-прежнему силён. Его руки разят врагов без промаха. Но самое могучее его оружие – ум. Его ум по-прежнему остёр и выиграл многие битвы. Прогоните генерала – и война проиграна.

– Хватит, женщина! Я не для того тебя взял, чтобы ты докучала мне. Как я сказал, так и будет. Моё слово – закон перед людьми и богами, благословившими мою кровь. И я не потерплю неподчинения ни от кого. Особенно от тебя!

Арчивальд схватил кнут и замахнулся на Микаю. Все вокруг затаили дыхание. Но прежде чем королева успела отпрянуть, её заслонили. Хлёсткий щелчок. Брейгон принял удар кнута на кожаный наруч.

Арчивальд хотел разразиться гневом, но Брейгон заговорил первым.

– Я отправляюсь собирать вещи, Ваше Величество. Когда мне следует отбыть?

Король проглотил слова, которые намеревался высказать, и бросил только:

– Сегодня же.

И быстро зашагал прочь.

– Напрасно, он не в первый раз поднимает на меня руку, – обернулась Микая, но Брейгон уже ковылял на костыле в другом направлении. – Генерал!

Он остановился и взглянул на неё усталыми глазами:

– Королева, вернитесь в свой шатёр.

Вслед за Брейгоном стали расходиться и остальные. Наутро они останутся с множеством раненых против страшного оружия врага, и с ними не будет их генерала. Боевой дух рассыпался пеплом как перегоревший уголь.

Микая не хотела мириться с поражением. Закон Благословенной крови? В ней она тоже течёт. Неужели настолько бессильна?

Королева шла по затихшему лагерю. Раненые лежали во всех свободных палатках и даже под открытым небом. Если бы Норсленд напал сейчас, возможно, всё было бы кончено, но караулы, выставленные Брейгоном у берега, молчали. Норсленд не нападал или, может, это Седрик Гарден сдерживает их? Что бы там ни было, эту ночь больше ничто не потревожит.

Микая вошла в генеральский шатёр без церемоний. В этот раз возле него даже не стояло стражи. Брейгон склонил перед королевой голову, как положено по её титулу, но не более. Оруженосец лет восемнадцати собирал в узелки его вещи.

– Оставь нас, – велела ему Микая, но тот бросил немой вопрос своему господину.

Брейгон кивнул, и оруженосец скрылся за пологом.

– Вы собираетесь уехать? – без предисловий начала Микая.

– Король отдал ясный приказ.

– Я думала, вы не станете выполнять приказ, который навредит стране и вашим людям. Ведь речь не только о вас. Король – никудышный генерал. Он погубит и армию, и Адамант.

– Публично вы такие речи не произносите, да? – заметил Брейгон и поморщился от боли в ноге. – Однако меньше, чем никудышный генерал, армии нужны разлад и гражданская война в стране. Если я не подчинюсь приказу, это будет открытый мятеж. Что, по-вашему, случится?

– Солдаты встанут на вашу сторону. Это ваши люди.

– Только их часть. И даже для них это будет нелегко: они все давали присягу королю.

– Королевству.

– Леди Микая. Чего вы хотите?

– Не уезжайте. Продолжайте командовать из тени. Давайте распоряжения своим рыцарям и капитанам. Король не обратит внимания, если не увидит вас на поля боя.

– Я дам им последние наставления и уеду. Не думайте, королева, будто этим я признал себя дряхлым стариком. Я и сейчас верхом справлюсь с дюжиной юнцов из гвардии, которой окружил себя король. Но не стану. Разругаемся на глазах у Норсленда – и они, потешаясь, сметут нас своими железками. Хороший генерал знает, когда ради победы нужно отойти в сторону. Многие из здешних без меня вздохнут свободнее. Моя тень широка, кое-кому полезно выйти из неё. Сейчас моим людям нужно, чтобы кто-то сдерживал честолюбие короля. И я не тот человек, кто вам для этого нужен.

Брейгон красноречиво посмотрел на Микаю, и она внутренне вздохнула: «И моей власти на это не хватит. Брейгон… если бы вы только выбрали мятеж, вы были бы не одиноки. Всё могло обернуться иначе: Седрик Гарден, столичные подпольщики, армия – всё. Если бы вы только встали на мою сторону».

Микая чувствовала себя проигравшей больше, чем все солдаты в сегодняшней битве.

В руках Брейгона было закончить войну. Лорд Седрик обратился к Норсленду, потому что не чаял получить справедливость внутри Адаманта. Если бы мятеж против короля начала армия, он бы вернулся. Все вместе они бы разбили Норсленд, а Арчивальда пленили. Королева встала бы на их сторону, объявила бы всем о преступлениях короля. С армией они могли пойти на столицу, подпольщики бы примкнули к ним. А дальше… Микая бы раскалёнными клещами вытянула из канцлера всю правду о Кровавом Дне и Пепельной Ночи.

Однако всё это рассыпалось в прах. Микая не обвиняла Брейгона. Как можно обвинять того, кто бережёт страну от внутренней войны? Но он никого не терял, не был в столице в день переворота, не жил эти годы в окружении змей и волков. Ему не понять. А Микае не хватило сил его убедить. Она проиграла эту битву.

========== Глава 24. Истинное лицо ==========

Наутро генерала уже никто не видел. Как и обещал, он уехал до рассвета, взяв с собой только коня, доспехи и оружие. Несмотря на указ короля не оставлять Брейгону никакого имущества, караул у ворот не посмел ничего у него отобрать. Тем более руки у Брейгона были здоровы, и на коне он мог сражаться копьём не хуже, чем пешим булавой, и снёс бы шлем с любого, кто бы ему возразил, а может, и голову.

Его оруженосец Крайс тоже отправился с ним, пряча за щитом узелок с пожитками. Солдаты были опечалены уходом обожаемого командира, но утешались мыслью, что он хотя бы не останется в дороге один с покалеченной ногой.

Микая была разочарована. Раздосадована. Зла. Она видела в Брейгоне воина, способного сотрясти королевство, если бы тот захотел. Не захотел. Предпочёл подчиниться. Не искать выход, а просто уйти.

Что ж… если даже такой могучий воин отступил перед наглым мальчишкой, который нацепил на себя корону, то она не отступит. У Микаи нет ни оружия, ни доспехов, ни солдат, что были бы верны ей. Она добьётся цели и в день своего единоличного воцарения, когда все предатели будут казнены и восторжествует справедливость, королева вызовет к себе Брейгона и вновь назначит его управлять армией Адаманта как стратега. Без слов, но с красноречивым взглядом.

Брейгон не хочет разжигать войну? Он никого не терял. Ему не понять. Даже Седрик понял бы её лучше, но он предпочёл развязать войну со своей страной. Микая… нет, она хочет крови лишь виновных.

Даже в отсутствие генерала лагерь жил привычным ритмом. Микая узнала, что прямо перед отъездом Брейгон призвал к себе несколько командиров и распределил между ними обязанности, отдал последние распоряжения.

Час назад в лагерь прискакал посланник и доложил сиру Стефану Рииру, что они отбили атаку норслендского отряда, который на рассвете нашёл их плотину и попытался разобрать. Брейгон предвидел и это.

Теперь часовые внимательно наблюдали за другим берегом, не направится ли вверх по течению пылевое облако железных сапог. Несмотря на разгромное поражение, Адамант всё ещё мог сражаться. Не все силы были истощены вчера, и Норсленд это видел. Он не мог послать тысячу воинов к плотине и не открыть брешь в собственной обороне. Брейгон хорошо проредил их ряды в предыдущих битвах.

Плотина стояла, но воды на следующее утро уже было на ладонь выше. Впрочем, сегодня никто не нападал. Норсленд по-прежнему стерёг свой берег и тянул время. Они сто лет ждали возвращения Золотых полей, сейчас могли сидеть там до зимы, пока Адамант не отступит.

Уже сейчас по всему королевству подскочили цены на зерно. Если Адамант не вернёт Золотые поля до конца сеяния, то урожай на будущий год сократится вдвое. Если не вернёт совсем, то недостающее зерно им придётся закупать у соседей, а уж Норсленд своего не упустит.

Весь день две армии стояли на своих берегах и перебрасывались стрелами. Арчивальд был недоволен и приказал на следующий день выступать и… и всё. Микая деловито заметила, что генерал, если уж король им себя назначил, обсуждает стратегию боя с командирами, но Арчивальд снова отмахнулся.

Стефан Риир попытался взять эту роль на себя. Не всем это понравилось. Сир Стефан никогда не скрывал, что метил на место Брейгона. В числе прочих. Как ненаследный сын он стремился добыть славу, почести и богатство на поле боя.

С остальными солдатами он держался подчёркнуто аристократично: не обижал, но всем своим видом показывал, что он родился в знатной образованной семье, а они нет. Хотя поговаривали, что Стефан отправил человека в столицу сообщить семье своего погибшего оруженосца о трагедии и даже дал серебра на обряд памяти.

Брейгон так и не назначил Стефана преемником. Он никого не назначил. Намеренно или попросту не мог в обход короля-генерала, а может, и то, и другое.

Адам Лиай держался молчаливо, не принимал ничью сторону и не выступал против сира Стефана. Возможно, ставил общее благо выше собственных чувств к его персоне. По крайней мере, Стефан имеет хороший боевой опыт, храбр в бою, и его отряд насчитывал почти пять сотен, хотя сейчас понёс большие потери.

У Адама была его сотня, и он всё время проводил со своими людьми. После поражения из его отряда в живых осталось семьдесят три человека. Учитывая потери, можно сказать, что отряд Адама более других сохранил свою численность.

Но Адам не спешил вставать под знамя Стефана или объединяться с другими командирами. С таким настроем они смогут реализовать лишь хаотичное наступление. Но хватит ли одной грубой силы там, где не помогла стратегия?

Король не видел в ситуации ничего необычного. Он её вообще не видел. Даже Микая кое-что читала о сражениях в книгах по истории, а Арчивальд ни разу не проявлял академических знаний в каком-либо разговоре.

Вот и сейчас он не появился на военном совете, а на утро собрался снова отсидеться на холме как зритель.

– Я удивлена, Ваше Величество, – обронила Микая. – Разве вы не назначили себя генералом?

– И что?

– Как армия будет исполнять ваши приказы, если не услышит их? Этак они победят без вашего участия.

Арчивальд внимательно посмотрел на жену и прищурился. Наверняка подозревал, что она над ним издевается. Но Микая сохраняла на лице строгую маску из белил, и король поверил.

– Хн, да эти овцы без пастуха ни на что не годны! Я думал, будет интересней, а они то в грязи валяются, то стоят и смотрят.

– Фигурами правит игрок. Без него они будут стоять на доске без единого хода. Но доска там, а игрок здесь.

Король ненадолго задумался, а затем пнул в бока лошади и помчался к армии. Его гвардейцы и мальчик-оруженосец последовали за ним. Арчивальд объехал строй и начал важно выхаживать перед ним, что-то говорить, а потом, когда с соседнего берега раздался гром боевых кличей, велел выступать.

Наконец-то фигура короля сдвинулась с места. «Шах», – уверенно подумала Микая, но когда увидела, как молодые гвардейцы выстроились перед королём, защищая его своими телами, ликование внутри угасло. Вырвался горький вздох.

Не выйдет. Не выйдет покарать лишь виновных. Седрик наверняка думает так же, и их замыслы отличало лишь количество жертв.

Король в этот раз последовал за войсками, когда они начали вновь форсировать реку. Только не спешивался, и его белый конь то и дело спотыкался о камни и ветки на дне. А когда раздались первые выстрелы чудовищных орудий, и земля снова загрохотала, конь дёрнулся, и ездок не удержался.

Арчивальд приземлился на колени в грязную воду. Алый плащ намок, в перчатке остался клочок мха со дна. Мимо него шагали солдаты, оруженосец тянул короля за локоть, чтобы поднять на ноги. Личная стража растянулась при переходе.

Микая не слышала слов, но видела, как Арчивальд отдернул свою руку у оруженосца, страшно ругался и собирался повернуть обратно, но увяз в толпе солдат, которые рвались в другую сторону.

Когда на них обрушились стрелы, короля прикрыли щитом верные защитники, но двум солдатам рядом так не повезло. Арчивальд своими глазами увидел, как близко ходит смерть, и на один миг вздрогнул.

Течение битвы несло его вперёд. Коня ранило стрелой, и тот в испуге умчался прочь, сминая копытами всех, кто не успел отскочить, кому некуда было отскакивать.

«Это тоже сделала ты», – шептал Микае внутренний голос.

«Я не отвечаю за глупого короля».

«Ты подстрекла его идти туда. Брошенный камень всегда порождает волны».

Земля на том берегу вздымалась под грохот орудий. Дым укрывал туманом норслендское войско. Адамантцы разбегались в разные стороны. Они не могли атаковать отрядом, в них тотчас целились и разбивали каменными шарами, раскидывали как игрушечных солдатиков.

Адамант выбрал рассредоточенный строй, где каждый отвечал лишь за свою жизнь и сражался изо всех сил. Но грохот пугал их. Казалось, каменная смерть пролетает рядом, и никакой щит от неё не спрячет. Разум кричал убегать, падать от боли, даже когда боли не было. Страх заставлял видеть больше, чем есть, чувствовать острее, чем есть, и бояться больше, чем нужно.

Наступление остановилось. Основные войска Норсленда не двигались с места. Достаточно было лишь обстреливать из орудий берег, и страх делал всё остальное. Те немногие, кто прорвался, попадали под стрелы.

И тут запел боевой рог. На правом фланге высоко взметнулось знамя. Всадник на коне мчался по другому берегу вдали от шума орудий. Тёмно-зелёная накидка с золотым соколом прикрывала серебристые доспехи. В латной перчатке копьё, а нога затянута в лубок. И даже под опущенным забралом угадывалось знакомое лицо.

Брейгон Ретигерн. Он не выполнил приказ и явился на поле боя. Как и обещал.

Солдаты Адаманта тут же оживились. Раньше, чем Норсленд смог развернуть орудия, Брейгон на коне промчался через всё поле боя и раздал указы. Подбадривал своих, высоко поднимал над головой копьё и под пение рога был прекрасен как Бог отваги.

Мало. Орудий слишком мало, чтобы задавить их всех – вот какая истина пряталась за страхом. Солдаты Адаманта начали прорываться. Где в одном месте их теснили, в другом открывали брешь. Обстрел прекратили, норслендцы пошли в атаку. Дым рассеялся.

Две армии сошлись на равных в открытом поле, и грознее всех разил генерал Брейгон. На коне он как сокол пролетал сквозь бегущих врагов, его копьё кололо без промаха. Адамантцы следовали за ним, добивали мечами тех, кто остался.

В битву вступила тяжёлая конница Норсленда. Она сметала всех, кто попадался на пути. Пехота не могла её остановить, плотный строй пик «ранил» лишь остриё «клина», и его «осколок» врезался дальше и топтал ряды.

Брейгон развернул лошадь и направил его конному строю во фланг. Нацелился на их командира в чёрном плаще с красной молнией. Верные солдаты последовали за генералом. Битва раздувалась как пламя. Конники били копытами пеших, вонзали в них длинные копья. Раненые лошади падали, давили своих всадников. Хрустели сломанные кости. Крики долетали до небес.

Истоптанная земля впитала много крови. Не золото пожинают на этой земле, а жизни, и пшеница растёт на алых берегах.

Микая не могла увидеть, как идёт битва Брейгона с командиром конников. Слишком плотной стала толпа, знаки отличия посерели от грязи, поалели от крови. Серебро доспехов тоже потускнело. Серые облака заслонили небо.

Но грохот должны были услышать даже боги. Сердце Микаи на миг остановилось. Казалось, чугунные орудия вернулись, снова стали сеять смерть. Но земля вздыбилась вдали. Подлетели кверху сами орудия, огонь блеснул яркой вспышкой и задымил. И на миг остановилась даже битва.

Норслендцы замерли в удивлении. Смотрели, как с тыла на них несётся сотня воинов, чуть меньше, и вёл их рыцарь, а орудия с той стороны замолчали навеки.

Отступление. Даже не понимая военные сигналы, Микая знала, что это оно. Норсленд собрал остатки сил и ушёл за холмы. Адамантцы смертельно устали и уже не могли преследовать. Но сегодня они отстояли этот берег, и в том была заслуга одного человека.

Микая настояла перебраться через реку. Ей на пути накидали побольше веток и провели под уздцы её лошадь, но даже так край платья касался воды. Пешим же воинам река доставала до середины бёдер. Плотина слабела. С каждым днём вода пересиливала, но сегодня они смогли отстоять другой берег.

Это не конец. Норсленд ещё не проиграл. Они соберутся за холмами вновь и ударят. Генерал наверняка сейчас говорит солдатам то же самое. Велит расставить шатры на этом берегу, перенести часть лагеря и воткнуть в землю колья, связать друг с другом рогатки.

Микая видела, как собрались в круг солдаты и направила лошадь туда. Вот только не слышала голоса генерала, не заметила его поседевшей макушки и тёмно-зелёной накидки. Увидела, лишь подойдя ближе. На земле.

Королева спешилась и, ударяясь о тяжёлые плечи воинов, протиснулась в центр круга. Перед ней расступились. Брейгон лежал на спине. Изорванный сокол алел на груди, повреждённая нога кровоточила. Кажется, по ней ударили вновь, но рана больше не беспокоила генерала. Ничто в этом мире больше не потревожит его покой.

Руки Брегойна уже были сложены на груди и держали булаву. По левую сторону с опущенной головой сидел его молодой оруженосец, по правую на коленях сир Адам и не отпускал плечо генерала.

Микая присела к ним и положила ладонь на его второе плечо.

– Вы достойно послужили своей стране, генерал. Да воспоёт о ваших делах Бог отваги. Да примет вас в свои объятья Богиня смерти и памяти, – в конце голос дрогнул.

Тишину разрушила шаркающая походка. Гвардейцы в красных мундирах велели расступиться. Арчивальд весь грязный, помятый, но невредимый, вышел вперёд с таким видом, словно был в нарядном камзоле с короной на голове. Он бросил быстрый взгляд на Брейгона и скривился.

– Я бы казнил его за нарушение приказа короля. Жаль, что он уже мёртв. Итак, кто уничтожил оружие врага?

– Это был я, Ваше Величество.

Сир Адам встал с колен и приготовился к любому слову. Даже если король захочет казнить за ослушание и его, Адам ни о чём не жалел и даже посчитал бы честью отправиться к богам вслед за генералом. Однако Арчивальд неожиданно сказал:

– Хорошо. Гремели они знатно, но лучше бы на нашей стороне, а так не жалко. Ты хорошо понял мой замысел.

Все вокруг удивлённо посмотрели на короля, как и сам Адам. Он обернулся на мёртвого генерала, хотел возразить, что исполнял его последний приказ, но не решился перечить королю. А Арчивальд продолжил объяснять:

– Я это задумал с самого начала. Все эти орудия точно целились в меня. Пока я их отвлекал, ты пробрался к ним в тыл. Бог отваги помянёт моё имя в своём круге, но для этого победу нужно отпраздновать хорошим вином. Возвращаемся. Ты… как тебя там?

– Сир Адам Лиай.

– Будешь присутствовать на пиру в награду за вклад в сегодняшнюю битву. У тебя есть оруженосец?

– Да, Ваше Величество.

Адам оглянулся на Ланса, который сидел возле Брейгона.

– Значит, будет прислуживать мне на пиру.

Король ждал ответа на свои слова, и Адам толкнул локтем Ланса. Тот вскочил с колен и пролепетал:

– Э-это честь, Ваше Величество.

Арчивальд удовлетворённо кивнул, сел на коня и уехал обратно в лагерь.

Солдаты ещё долго прощались с Брейгоном, и каждый пропел про себя молитву у его тела. Ланс взял себе клочок гербовой накидки с золотым крылом сокола и обещал, что когда-нибудь станет рыцарем и прославит этот герб. Оруженосец генерала Крайс дал клятву, что довезёт тело господина до столицы и сообщит его сестре. Брейгон упокоится в склепе Ретигернов рядом со своей семьёй. Сир Адам не произнёс вслух ни слова.

– Сегодняшняя победа – заслуга генерала Брейгона, – сказала ему Микая. – Все это знают, и не важно, какие слова произнесут вслух. Берегите себя, Адам, и будьте осторожны рядом с королём.

– Король Арчивальд – наш господин. Я дал клятву и честно служу ему и Адаманту, – официально ответил рыцарь, но с печалью в голосе.

«Иногда служить стране и служить королю – это не одно и то же», – подумала Микая, но не решилась сказать это прилюдно, а только обернулась на свою стражу. Даже здесь цепкий взгляд канцлера мог дотянуться до неё.

Часть лагеря перенесли на другой берег. Вогнали в землю колья по кругу. Часть частокола использовали, чтобы организовать более удобную переправу через реку, в которой продолжал прибывать уровень воды. К вечеру в ней уже ходили по пояс и дрожали от холода.

– Река уже совсем разлилась, скоро от плотины ничего не останется, – ворчал сир Стефан. – Хорошо, что мы отбили берег. В следующий раз наступать придётся оттуда.

– И это всё, о чём вы думаете, сир? – спросил его Адам. – Генерал Брейгон погиб. Если бы не он, мы бы здесь не стояли, а вы даже не взглянули на него в последний раз.

Стефан Риир медленно развернулся к нему.

– Слушай сюда, рыцарь из деревни. Можешь сколь угодно лить слёзы, как плакальщица на похоронах, но если мы не победим врага, то Брейгон убился зря, давая тебе шанс уничтожить орудия. Об этом сейчас нужно думать, а не о мёртвых героях. Слишком рано Брейгон сделал тебя рыцарем, а может, и попросту зря. Может, оставшись оруженосцем, ты бы принёс генералу больше пользы.

«Умер бы вместо него», – повисли в воздухе непроизнесённые слова.

– Я думаю о победе, сир Стефан, – сдержанно ответил Адам.

– Так выполняй приказы без лишних сантиментов, – Стефан собрался уходить, но напоследок обернулся и произнёс тихо. – Когда командир погибает, твой долг подхватить его знамя, а не падать на колени в слезах. Ты не рыцарь. Ты даже не воин. Можешь притворяться, но в душе так и остался простаком из деревни. Не знаю, что Брейгон в тебе увидел.

Боеспособная часть войска осталась ночевать на другом берегу. Все командиры вернулись в основной лагерь, где слуги уже накрыли длинный стол на помосте под красным навесом, какие делают для зрителей на турнирах. Остальные столы стояли внизу. С помоста хорошо просматривалась клетка-арена, но в последние дни в ней не сражались.

Солдатам на том берегу достались лишь похлёбка и по куску жирной солонины. Всё лучшее поднесли к столу короля. Зажарили со специями и чесноком гуся и несколько кур, достали из горшков сберегаемые для особого случая фрукты в сахаре, потушили на огне овощи с луком, сварили густой суп из засушенных грибов со сливками и сладким укропом. Налили в серебряные вазочки душистый мёд и миндальное молоко, чтобы макать сухари. Расставили в кувшинах забористое вино с пряностями.

Слуги играли на двух лютнях и барабане, чирикала одна свистулька и дудочка – не то, что играют в помпезных дворцовых залах, но для военного лагеря музыка должна быть весёлой и вдохновляющей, и ей здесь наслаждались.

Арчивальд вымылся и переоделся, вышел к солдатам свежим и довольным в расшитом драгоценными камнями камзоле и идеально белой рубашке. Рубины сияли на его цепи и в короне, отражали огонь факелов и костров, переливались всеми оттенками крови от тёмно-красного до ярко-алого.

Когда начали праздновать, уже стемнело. Впрочем, не все считали этот пир праздничным. Один сотник поднял кубок и помянул Брейгона, и Арчивальд так разозлился, что велел избить нерадивого сотника палками и впредь запретил поминать имя «опозоренного старика». После этого настроение на пире стало натянутым. Но не у всех. А после нескольких кубков даже недовольные расслабились и стали наслаждаться вечером и вкусной едой.

Сир Адам тоже присутствовал. Он сидел у дальнего конца стола, одетый в скромную тёмную тунику и кожаный колет, вопреки нарядным камзолам других командиров. Адам ел мало и с неохотой, а вина и вовсе не пил. Просто смотрел перед собой с каменным лицом.

Сир Стефан сидел точно напротив короля, в бордовом бархате с вышитым на груди конём. Он не поддерживал скорбь и громче других произносил тосты во славу Адаманта и короля, чем только радовал и раззадоривал Арчивальда.

Король повелел устроить на арене драку собак, но таких не нашли в лагере. Тогда он приказал сразиться людям и ткнул пальцев в двух случайных. Те подчинились и сражались на кулаках так серьёзно, словно король обещал в награду полкоролевства. В конце концов они оставили друг на друге столько синяков, что на завтра их лица и тела должны будут опухнуть, а верх так никто и не одержал. Впрочем, король был доволен. И не только этим.

Он прислал слугу с настоятельным приглашением, чтобы королева явилась на пир, а сам усадил себе на колени какую-то девку и бесстыдно лапал её округлости весь вечер на глазах у рыцарей и законной жены. И Ланс, который, как и было приказано, находился подле короля и прислуживал ему, смущался и отводил взгляд при виде пышной обнажённой груди женщины и задранной почти до верха бедра юбки.

Арчивальда не смущало ничего. Он даже заставил Ланса взять в руку грудь куртизанки, отчего мальчишка исполнил приказ, но тут же сделался красным как помидор. Арчивальд громко захохотал, и ему вторили остальные – кто искренне, а кто из чувства сохранения. Кроме сира Адама. Но на него король не обращал внимания.

Несомненно, Арчивальд задумал это не час назад, так как ближайший бордель находился далековато от лагеря. Женщины в военном лагере были под запретом, но королю Арчивальду подобные законы не писаны. То ли ему просто захотелось себе девку, то ли досадить королеве, а, скорее всего, и то, и другое. Арчивальд не забыл, как она возразила ему при всех и защищала Брейгона. Он никогда не забывал обиды и рано или поздно мстил, да так, как от него не ожидаешь.

Микая оделась в тёмно-зелёное платье с длинными рукавами и высоким квадратным вырезом на груди. Такое могла надеть любая обеспеченная горожанка, и только диадема и серебряные шпильки, что держали строгую причёску в порядке придавали простоватому наряду хоть какой-то статус.

Микая по-прежнему придерживалась стратегии «королевы с дурным вкусом», чтобы самой не оказаться на коленях у короля. Учитывая его ненависть к жене, возможно, это было излишним, но Микая привыкла ступать осторожно среди голодных львов.

Королева пила вино, разбавленное мёдом и корицей, чтобы оно стало не таким крепким, пока Арчивальд опустошал один кубок за другим. Микая сидела весь вечер с непроницаемым лицом и не реагировала на неприличные шутки короля, которые он явно направлял в её сторону. Смотрела на пирующих командиров и боялась, что будет, если завтра на них нападут.

Слишком крепкое вино подали сегодня, слишком часто произносят тосты, слишком много пьют. У некоторых уже покраснели лица.

«Глупый король даже в победе может погубить армию, – качнула головой Микая и посмотрела в сторону Адама. – Хоть один из них будет в состоянии вести войска».

Микая вздрогнула, когда захмелевший король ударил ладонью по столу. Снова смялся над своей же шуткой и запускал руку под юбку куртизанке. Та хихикала и облизывала губы, трясла своими жидкими кудрями, прижималась голой грудью к золотой цепи, проводила пальцем по огромным рубинам.

– Мой король, а мне полагается награда за службу? – вкрадчиво спросила она.

– Конечно, – заверил Арчивальд и повернул голову к Микае – Жена, отдай-ка ей… что там у тебя на голове?

Микая напрягла плечи и спину.

– На моей голове диадема, Ваше Величество. Её может носить только королева, – сухо ответила она.

– Так вот она, – кивнул Арчивальд на женщину у себя на коленях. – Чем не королева на один вечер? Уж получше тебя будет.

Все замолчали и, кто напряжённо, а кто с любопытством, смотрели, что сделает королева.

– Неужели великий король Арчивальд настолько беден, что расплачивается за свои развлечения украшениями жены? – ответила Микая, глядя вперёд и не опуская головы.

– Я не беден! – возразил Арчивальд. – Так что дам ей… как там тебя?

– Мальвена, мой король, – промурлыкала куртизанка.

– Дам Мальвене сто золотых монет!

Все вокруг удивлённо выдохнули, а женщина ахнула. Напрасно. Когда Арчивальд протрезвеет, то поймёт, какую цену имеют сто золотых, и не даст этой девке и медяка. Но этого хватило, чтобы он оставил Микаю в покое. На некоторое время.

Стояла уже поздняя ночь, и Микая начинала замерзать. Хоть от факелов и жаровен исходило тепло, но весенние ночи были ещё холодны. Король уже совсем опьянел, и его поведение с куртизанкой становилось всё более вызывающим.

Королева кивнула Линн позади и тихо встала из-за стола. Ей удалось пройти незамеченной всего несколько шагов, как её остановил Арчивальд.

– А ну стой. Куда это ты собралась?

– Почивать, Ваше Величество. Время позднее и холодное.

– Я не разрешал тебе уходить. Ты задумала ослушаться меня?

Микая обернулась, и её лицо было подобно побелённой маске. Арчивальд смотрел на неё, сузив красные от алкоголя глаза.

– Упаси боги, Ваше Величество. Я лишь считаю, что необходимо выспаться, так как завтра может настать новая битва. И было бы печально, если бы «генерал» и всего его командиры оказались застигнуты врасплох, потому что слишком долго праздновали и… развлекались.