Текст книги "Бессмертие (СИ)"
Автор книги: Ахум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
– Ну и отлично, – тут же откликнулся шеф, – так и быть, Мелифаро я с вами отпущу, а то сэр Манга давеча присылал зов и распекал меня за то, что я его сына, дескать, совсем умучил, дней свободы от забот не даю, и скоро они с женой забудут, как их дражайшее чадо выглядит. Так вот, возьмите его с собой, пусть родители порадуются.
– А как же Шамхум? – вяло спросил я, впрочем, уже не надеясь, что мне удастся отвертеться от поездки в деревню к славным родителям Мелифаро в обществе Шурфа.
– Шамхум? – переспросил шеф, будто бы только что вспомнил о том, что я собирался к Франку. – Так Шамхум никуда от тебя не денется. Пока ты там будешь отсыпаться, мы с нашим юным дарованием смотаемся куда-нибудь. Мне самому интересно посмотреть, на что этот мальчик способен, так что ты за нас не волнуйся, Макс. Как только вернёшься, тут же отправишься в свой Шамхум.
Тут Джуффин выразительно и нетерпеливо посмотрел на часы, явно давая понять, что наш разговор на этом закончен, приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Я открыл было рот, чтобы хоть что-то возразить, закрыл, снова открыл…
– Да, и отправляйтесь сегодня, – безжалостно подытожил мой бессердечный начальник, – скажи Шурфу, что с Сотофой я поговорю, она за его драгоценным Орденом уж как-нибудь присмотрит пару дней.
Я кивнул – да и вышел вон.
В Зале Общей Работы я наткнулся на Мелифаро, который обложился самопишущими табличками со всех сторон и вид имел весьма плачевный.
– Что, Дневная Грёза, совсем ты себя не бережёшь, – сказал ему я, покосившись на внушительную стопку этих самых табличек, громоздившихся неаккуратной пирамидой у него на столе.
– Отстань, Ночной Кошмар, – вяло огрызнулся он, – а лучше помоги. С тех пор, как наш белоснежный убийца Лонки-Ломки отправился руководить этим грешным Орденом, почти всю бюрократическую волокиту шеф спихнул на меня. А я… Я терпеть этого не могу.
И в доказательство собственного нетерпения Мелифаро несильно запустил одной из табличек в стену, отчего хрупкая пластинка тут же рассыпалась на множество мелких осколков. Стена, впрочем, уцелела.
Мне стало жаль парня. Я знал, что Мелифаро не любил бумажную волокиту примерно так же, как и я сам, а для меня это было сущей казнью египетской.
– Ладно, брось ты это всё, – подмигнул я ему, – сейчас я тебя обрадую, да так, что ты плясать будешь.
– Да? – он недоверчиво поднял одну бровь, явно выискивая подвох в моих словах. – И как же?
– Пойдём-ка пообедаем, – спокойно сказал я, – давай-давай, поверь, тебе понравится, только за обед ты платишь. Вот посмотришь, за такие новости тебе будет не жалко.
– Ну, пойдём, – в тоне моего друга всё ещё слышалось недоверие.
– Да ладно, – я хлопнул его по плечу, и мы чинно удалились в сторону «Обжоры Бунбы».
А через полчаса это был уже совершенно другой человек. Я всегда удивлялся, как же мало этому потрясающему парню нужно для счастья. Мне всегда казалось, что жизнь его устроена как-то удивительно просто и прозрачно. Он умел радоваться от души и так же огорчаться. Хороший обед и прекрасная новость о том, что сегодня он будет ночевать в доме у своих родителей, которых действительно давно не навещал, сделали из хмурого раздражительного брюзги совершенно сияющего счастливого человека.
– Ну, что, Ночная Задница, – язвил повеселевший Мелифаро, – мы отправимся к моим дражайшим предками Тёмным Путём? Или по старинке, ты нас прокатишь с ветерком? Мы заедем за нашим длинным магистром или он потом к нам присоединится?
Я задумался. Ну что, как говорится, гулять так гулять, а помирать, так с музыкой.
– Шеф обещал поговорить с леди Сотофой, дабы выторговать для Шурфа пару дней свободы от забот, только я вот не знаю, когда он освободится…
– Ну так за чем дело стало? – удивился Мелифаро. – Пошли ему зов. Или, хочешь, я у него спрошу?
Я ухватился за эту идею, как за спасательный круг, и горячо закивал:
– Да-да, давай, ты с ним договоришься, когда его забрать, а я пока смотаюсь домой, заодно отыщу какой-нибудь из своих амобилеров – и прокачу вас обоих сегодня. А то всё Тёмным Путём да Тёмным Путём, совсем уже обленились.
Мой друг хмыкнул:
– С таким шефом, пожалуй, обленишься, да…
– Это точно, – в тон ему ответил я, но Мелифаро меня уже не слушал. Он уставился в одну точку, из чего я сделал вывод, что он разговаривает с Шурфом.
– Через час, – сказал мой коллега по прошествии пары минут, поднимаясь из-за стола, – Шурф нас будет ждать возле явных ворот Иафаха через час, – и мечтательно улыбаясь, добавил:
– А родители-то как будут рады! Матушка давно мечтала познакомиться с нашим грозным Великим Магистром, а уж в гости его заполучить… Эх, жаль, Анчифа в рейде, думаю, он бы тоже обрадовался нашему визиту.
– Да, и я бы не отказался поболтать с твоим средним братцем, – сказал я, вспоминая крепкого невысокого парня, который слыл одним из самых грозных пиратов всего Средиземноморья, если не Мира в целом. И, при всей его доброжелательности, которая распространялась на друзей его брата, вполне оправдывал это звание.
– Ну, придётся вам довольствоваться Бахбой, – хохотнул мой друг, потому что старший его брат, высокорослый здоровяк Бахба, был необычайно застенчив и молчалив, любил одиночество, покой и предпочитал общество собратьев наших меньших обществу людей, поэтому жил в отдельно стоящем флигеле, поближе к хозяйству и подальше от докучливых гостей.
Мой друг расплатился за обед, совершенно довольный таким положением дел, сказал, что в кои-то веки я не поглумился над заработавшимся человеком, и угощал он меня более чем заслуженно. Мы договорились встретиться через час, там же, где будет ждать нас Шурф, у явных ворот Иафаха. Я подъеду на амобилере, а Мелифаро придет Тёмным Путём. На этом мы, собственно, и расстались.
Но вместо того, чтобы отправиться домой, как и планировал, я неспешно пошёл по улицам своего любимого города, размышляя о том, что сегодня вечером мне предстоит увидеться со своим другом. Что я ему скажу? Как объясню своё длительное молчание? А если… Если всё повторится? Да что повторится-то? Ну, вот это вот… Прекрасный и сияющий Шурф в закатном солнце… Тьфу ты, драные вурдалаки! А ведь когда мы будем мчать по направлению к поместью родителей моего коллеги, будет как раз вечер. Ну да, и закат… Мне стало смешно. Веду себя как дурак! Может, просто объяснить всё Шурфу напрямую? А что именно? Что именно объяснять? Да может быть, это всё вообще мне примерещилось?
Я не понимал, что со мной творится, а оттого нервничал ещё больше, потому что не понимать я не любил совершенно. Ну не влюблён же я в него, в самом-то деле! Нет, нет и нет. Бред вообще какой-то. Я же не Нумминорих. Хотя… Разве мой друг и коллега-нюхач как-то изменился для меня с тех пор, как рассказал о том, что у него бывали отношения с представителями нашего пола? Нет. Я даже об этом и не думал. Он остался для меня всё тем же Нумминорихом – весёлым человеком с добрым нравом и светлой головой, сильным магом и моим другом.
И, помнится мне, тот же Нумминорих сказал, что однополые отношения в Соединённом Королевстве – весьма обычное дело. Интересно, а вот Мелифаро… Могли ли у него быть отношения с мужчиной? Он же настолько любопытный, что такая возможность вполне допустима. Ну, а Кофа? На этом месте я заржал так, что от меня шарахнулись прохожие. Наш мастер Кушающий-Слушающий, сэр Кофа Йох… Ну, не-е-ет! И моя воспалённая мысль побежала дальше. Джуффин? Этого я представить себе не мог просто категорически – мозг начинал скручиваться спиралью и отчаянно протестовать против такого насилия над собой. Я смеялся до колик в животе и слёз в глазах. Это ж надо до такого додуматься! Я у шефа и спрашивать не буду. Никогда и ни за что, потому что, если он вдруг ответит мне, что у него случались романы с мужчинами, моя картина мира навсегда пошатнётся. Дикость какая!
Вот так, совершенно незаметно, я оказался на Гребне Ехо – стоящим у перил моста и глядящим вдаль. Я так увлёкся своими измышлениями об однополых отношениях, что напрочь забыл, куда шёл, зачем, и что мне вообще нужно делать дальше. Оглядевшись по сторонам и недоумевая, как тут оказался, я, наконец, вспомнил, что вообще-то примерно минут через пятнадцать должен быть, как штык, возле ворот Шурфовой резиденции, причём добраться туда нужно не Тёмным Путём, а на амобилере.
Я хлопнул себя ладонью по лбу, обозвал дураком и быстро шагнул – Тёмным путём, конечно – к себе домой. Там, призвав на помощь Базилио, которая знала местонахождение абсолютно любой вещи в этом доме, я собрался в считанные минуты, вскочил в свой новенький амобилер и был на месте даже раньше моих попутчиков. Гулко хлопнув дверцей, я стал лениво прохаживаться возле амобилера, покуривая и изображая утомлённое ожидание.
Но вот ворота Иафаха распахнулись, и появился Шурф. Он шёл плавной легкой походкой, в развевающейся белой мантии, из-под его белого с голубой каймой тюрбана снова выбилась непокорная смоляная прядь волос… И проклятое закатное солнце снова светило ему в спину. Я чертыхнулся и пнул ни в чём не повинный амобилер, который жалобно скрипнул от такого обращения. Хорошо хоть не развалился.
Шурф подошёл ближе:
– Макс, с тобой всё в порядке? – он взволнованно смотрел на меня. – Что-то случилось?
Он был деликатен, вежлив и заботлив. Впрочем, как и всегда. Абсолютно безупречен, само совершенство. Я нервно хохотнул и машинально пнул амобилер ещё раз.
– Если ты хочешь найти некий предмет, на котором сможешь выместить свой, я полагаю, не совсем беспричинный гнев, – монотонно проговорил Шурф, – то я бы предпочёл, чтобы это был не тот амобилер, на котором мы собираемся перемещаться в поместье четы Мелифаро. Зная тебя, я могу предположить, что ты вряд ли захватил с собой запасное средство передвижения. А ехать нам больше не на чём. Хотя мы всегда можем отправиться куда бы то ни было Тёмным Путём.
Я рассмеялся:
– Да, Шурф, ты меня знаешь очень хорошо. Конечно, я не захватил никакого запасного средства… а уж тем более – передвижения.
После того, как я услышал его спокойный голос и попинал ни в чём не повинный амобилер, мне стало легче. Я снова посмотрел на него – Шурф был самым обыкновенным Шурфом, педантичным занудой, моим давним другом, самым близким человеком в этом мире. А закатное солнце пусть светит себе, куда хочет!
Возле нас появился всклоченный и слегка запыхавшийся Мелифаро:
– Ну что, чего стоим? Почему никуда не едем?
Я махнул рукой:
– Залезайте.
А через полчаса, когда мы миновали границу города, я наконец дал себе волю. Я так давно не ездил на амобилере, предпочитая ходить Тёмным Путём, что уже и забыл, как это может быть здорово! Мы летели по ночным просёлочным дорогам практически в буквальном смысле слова – то есть порой мне казалось, что колёса этого, как выразился Шурф, транспортного средства едва касаются земли. Я наслаждался скоростью и свистящим в ушах ветром. Я был один на один с дорогой и расстоянием, которое сокращалось ежесекундно, и это было почти физическое ощущение. Вот оно – настоящее могущество, не то что там всякие другие Миры…
В какой-то момент я понял, что в амобилере царит абсолютная тишина, словно бы я находился в нём один. Я немного сбросил скорость и повернул голову. Рядом сидел побелевший Мелифаро и смотрел вперёд невидящими глазами. Я обернулся назад – Шурф вцепился в подголовник переднего сидения и тоже, кажется, замер. Я смутился. Надо же, какой народ-то впечатлительный! И ведь не первый день меня знают и не первый раз ездят со мной… Вон, когда мы с Шурфом гнали из Кеттари, по приезде наш амобилер вообще взял да и рассыпался на составные части, мы тогда едва успели из него выскочить.
Ладно-ладно… Пожалев своих друзей, я сбросил скорость с сумасшедшей до просто высокой, и, кажется, Мелифаро оттаял.
– Ты это… – хрипло сказал он, – возьми себя в руки, Макс. Я живым хочу доехать.
– Я тоже, – подал голос Шурф с заднего сидения.
– Наступаете вы на горло моей песне, – пожурил я их, но скорость опять сбросил – с быстрой до приемлемой.
А еще через пару часов понемногу стих застольный гвалт. Супруга сэра Манги, пораженная не только галантностью, но и отменным аппетитом нашего Великого Магистра, успела скормить нам несколько великолепнейших пирогов, а сам хозяин дома, рассказавший пару забавных историй, приключившихся с ним во время кругосветного путешествия, был искренне растроган вовремя и к месту заданными вопросами нашего мудрого и вдумчивого сэра Лонли-Локли. Умиротворённая чета Мелифаро покинула гостиную.
И мы остались сидеть втроём, неспешно потягивая камру.
Предвкушая сон в комнате мудрого деда нашего Мелифаро, я вспомнил, что как раз накануне, когда я под утро провалился в тревожную беспокойную дремоту, мне приснились гуси – привиделся какой-то светлый отрывок из моего детства. Вообще-то я рос совершенно урбанистическим ребёнком, но порой мои родители отправляли меня на лето к бабушке в деревню. Это было чудесное время. Моя бабушка, кажется, была единственным человеком, с которым мы отлично ладили и совершенно не мешали друг другу жить. В её немудрёном хозяйстве были и эти странные создания.
И вот мне как раз приснилось, что маленький я улепетываю от целого стада этих пернатых гадов, которые гонятся за мной с самыми недружелюбными намерениями. Не знаю, почему, но гуси в том мире, в котором я якобы провёл своё детство, были птицами глупыми и агрессивными одновременно. По крайней мере, щипались они до отвратительности болезненно.
Мне вдруг стало интересно, есть ли гуси в мире Стержня? До сих пор я их здесь не встречал – ни в живом, ни в жареном виде.
– Эй, Дневная Задница, ты знаешь, кто такие гуси? – выдал я, поддавшись спонтанному вдохновению.
– О, Ночной Кошмар решил обзавестись новым домашним животным? – заинтересовался Мелифаро. – Мало тебе твоих котов?
Я вспомнил, что именно благодаря Мелифаро у меня в своё время появились мои пушистые питомцы – Армстонг и Элла.
– Так у вас есть? – обрадовался я.
– А у кого их нет, – отмахнулся мой яркий друг – сейчас на нём было надето два лоохи, одно поверх другого, оба зелёные, но таких ядовитых оттенков, что рябило в глазах. – Здесь, за городом, эти красавцы гуляют на каждом втором скотном дворе!
– Вам это покажется странным, но я никогда не видел живых гусей, – задумчиво произнес Шурф, делая глоток из своей чашки.
Такому заявлению я не очень-то удивился и честно попытался припомнить, видели ли мы с ним гусей или кого-либо ещё из представителей домашней фауны, когда разбирались с его наследством в далёкой провинции? Не припомню, чтобы у Шурфовой дальней родни имелось что-то, похожее на скотный двор. И живности там никакой я не видел. Ну, разве что говорящий пёс Дримарондо, которого мы потом и забрали с собой, а других животных или птиц там не наблюдалось.
– Так что же ты молчал, дружище? – всплеснул руками Мелифаро, моментально загоревшись мыслью взглянуть, как рафинированный Великий Магистр благостного и единственного Ордена Семилистника будет общаться с домашней птицей.
Я не смог не оценить его порыва и подключился:
– Шурф, пойдем! Могу спорить, что ты никогда не бывал на скотном дворе!
– Мне это не кажется хорошей идеей, – уныло отозвался Лонли-Локли, явно не придя в восторг от нашей задумки.
– Не ломайся, Лонки-Ломки, – подпел мне Мелифаро.
– Моя фамилия… – начал было Шурф, но я ловко взял его под локоток и потащил вслед за Мелифаро, который едва ли не пританцовывал, предвкушая грядущее развлечение.
– Раз уж такое дело, – деловито сказал Мелифаро, – предлагаю сходить проведать моего застенчивого старшего братца. Обитает он в дальнем флигеле. И пройти к нему можно двумя путями – либо достаточно длинным и извилистым, огибающим всё поместье, либо напрямую – через владения наших домашних животных, тот самый скотный двор.
– Когда гуси тебя увидят, главное – не тушуйся и не пытайся от них бежать, – принялся инструктировать я, наблюдая, как наш Великий Магистр меняется в лице, явно пытаясь представить, что за чудовищная птица может повергнуть его в бегство, – выбери самого большого гада с самой наглой мордой…
– Ты уверен, Макс, что у гусей именно морды? Мне казалось, у птиц… – он так и не смог подобрать нужное слово. – И потом, ты действительно уверен, что выражение их наружных черт именно наглое? Да ещё и различается? – при этом Шурф пытался отыскать в складках лоохи небольшую тетрадь, чтобы законспектировать все мои инструкции. – И как мне понять степень наглости каждого отдельного гуся?
Я возвёл глаза к небу, а Мелифаро важно заметил, едва сдерживая хохот:
– Экспертным методом. У него будет выражение лица, как у Бубуты.
– Так вот, выбери птицу побольше и понаглее, – продолжил я учить плохому Мастера Пресекающего Ненужные Жизни. – Подойди к ней прямо и решительно…
Публика затаила дыхание.
– …А потом выпиши хороший пендель! – со смаком завершил я инструкцию по утихомириванию гусей.
– Прошу прощения, Макс, что означают слова «выписать пендель» в данном контексте? Мне кажется, что именно выписывать ничего и не нужно, – уточнил Шурф, окончательно сбитый с толку.
– «Выписать пендель», Шурф, это значит – пнуть хорошенько, – радостно пояснил я.
– Но они же на меня не нападали?
– А это, так сказать, превентивная мера, – выкрутился я. – Если они нападут, то потом уже не до пенделей будет – спасаться придется.
– Ты уверен в безопасности этой затеи? – занудно осведомился мой друг, уже вообразивший себе, как минимум, стаю хищных птеродактилей, разгуливающих по поместью скромной супружеской четы родителей нашего коллеги.
– Да что такого особенного может случиться, – как-то уже не очень уверенно поддержал меня Мелифаро, слегка смущенный моими совершенно справедливыми, но, тем не менее, далёкими от гуманности оборонительными советами, – только вы это… гусей не испепелите там, грозные колдуны, а то Бахба потом мне жизни не даст.
Наконец мы вышли на скотный двор, удивительно чистый, вопреки расхожему мнению. Там я с радостью узнал множество знакомых мне с детства форм жизни – жирного важного индюка, свинью, с удовольствием развалившуюся в луже размером с бассейн для омовения… Практически классика деревенской жизни.
А на другой стороне двора неспешно прогуливались гуси – примерно десяток персон, раскормленных почти до неприличия, как мои кошки.
Да, ситуация явно была не в нашу пользу. Если эта пернатая банда на нас попрёт, не дошло бы дело до Смертных Шаров, а то с меня станется быть заклеваным (или защипаным) гусями на глазах у Мелифаро, который не упустит случая раззвонить потом по всему свету историю о том, как грозного сэра Макса обидели мирные домашние птички, и он сгоряча плевался в них ядом. Но дело было не только в этом. Мне отчего-то не хотелось попасть в глупое положение перед Шурфом. Странно, раньше меня никогда не волновало, насколько прилично я выгляжу в его глазах. Уж Шурф-то меня всякого повидал: и слабого, и пьяного, и больного, и плачущего, и даже почти мёртвого.
Тем временем гуси узрели добычу в виде троих оболтусов, праздно шатающихся по их территории. Стая развернулась и неспешной развалочкой пошла на нас. Сейчас наберут скорость, раскинут крылья, начнут гоготать – и нам хана.
– Давай, Шурф, вперед, – подтолкнул я нашего штатного убийцу, – выбери главаря и бей!
– А кто из них главарь? – повернувшись в пол-оборота ко мне, тихо спросил Шурф, и я с изумлением понял, что Великий Магистр нервничает.
Я смотрел на него и улыбался. Шурф робел перед стайкой гусей! И в это мгновение меня наполнила странная нежность к нему, такому сильному и такому наивному одновременно. Ты столько повидал за свою жизнь, тебе столько довелось пережить и выдержать, но ты не знаешь самых простых радостей – ты даже ни разу не гонял гусей… И сейчас растерялся, как мальчишка.
– Давай же! – Мелифаро тоже расшифровал намерения гусей вполне однозначно.
Шурф глубоко вдохнул, словно собираясь нырнуть в воду, а потом вышел из-под навеса, где мы стояли. Прямой и высокий, он уверенным шагом направился навстречу пернатой стае, которая шумела и рвалась в бой.
И вот произошло долгожданное незабываемое событие – великолепный сэр Лонли-Локли, поскользнувшись, но ловко превратив движение в пинок, сбил с траектории самого жирного и наглого гуся! Нога Магистра встретилась с гусиным боком, гусь гоготнул и удивительно резво для своего немалого веса поскакал к противоположной от нас ограде.
Я гордился своим учеником и почти чувствовал ту бесшабашную детскую радость, которую, должно быть, испытывает сейчас Шурф.
Лишившись вожака, который быстро ретировался под забор, стая мигом рассыпалась по двору, забыв об агрессивных намерениях. Мы с Мелифаро, переглянувшись, принялись аплодировать.
А потом Шурф обернулся, и у меня перехватило дыхание. Ослепительно белое лоохи в бликующем неярком свете грибных светильников, летящая темная прядь, рельефные черты, счастливая улыбка, буквально озарившая его лицо, свет в глазах – ярче солнечного…
Он был удивительно красив – живой и веселый, запредельно близкий. Он не был в тот миг для меня Великим Магистром, убийцей или магом – только Шурфом, и в нем было столько жизни и света, столько юности и силы, что я не мог отвести взгляд, застыв на месте.
И краем глаза заметил, что Мелифаро смотрит на меня как-то очень странно. И Шурф… Его улыбка вдруг застыла, замерла, а взгляд стал цепким и настороженным. Словно он сверял то, что видел, с чем-то неведомым мне и недоступным – внутри себя.
Я мгновенно стушевался. Вот же дурак, а! Ну что я, право слово, как пятнадцатилетний юнец! Стою тут открыв рот, пялюсь…
И, чтобы скрыть неловкость, на обратном пути я тараторил как заведённый. О том, какой Шурф распрекрасный молодец и как ловко он справился с гусями, о том, какие у Мелифаро чудесные родители, вот бы мне таких в моём нелепом далёком детстве, о том, что мы, три невероятно умных и незабывчивых человека, так и не дошли до домика Бахбы и не поздоровались с этим добродушным великаном…
– Макс, всё хорошо? – спросил вдруг Мелифаро совершенно спокойным, без тени ехидства, голосом.
– Да, – откликнулся я, чувствуя, как кровь приливает к моему лицу, – это я, видимо, из-за гусей такой странный. Понимаешь ли, ностальгия по давно забытым Пустым Землям, менкальему навозу, гусям, опять же…
– Ну да, ну да, – отозвался мой друг, внимательно меня разглядывая.
Шурф при этом хранил молчание и непоколебимую невозмутимость.
– Ладно, ностальгия – так ностальгия, – сказал Мелифаро, глядя куда-то в сторону, – вы как хотите, грозные угнетатели домашней птицы, а я пошёл спать. В отличие от вас, мне предстоит спать во вполне обычной спальне, а не в той, в которой будете отсыпаться вы. Так что спокойной ночи. Дрыхните завтра хоть до вечера – вас никто не потревожит.
– Доброй ночи, – вежливо сказал Шурф, – приключение с твоими домашними… питомцами было на редкость познавательным.
Мелифаро хохотнул:
– Макс, ты дедову спальню-то найдёшь, или вас проводить? Рад, что тебе понравилось, Локи-Локи…
На что Великий Магистр только вздохнул да махнул рукой. Перевоспитывать нашего Стража было совершенно бесполезно.
Я припомнил расположение комнат в довольно внушительных размерах фамильном гнезде моего коллеги и уверенно сказал:
– Найду.
На том и распрощались.
========== Часть 4 ==========
Часть 4
Когда Мелифаро неспешно удалился и мы остались с Шурфом вдвоём, меня сковала совершенно дурацкая неловкость.
– Ну что, пойдём спать? – я неопределённо пожал плечами, предоставляя выбор своему другу.
– Да, пожалуй, – так же неопределённо ответил он, – ты говорил, что знаешь, где находится комната магистра Фило.
– Угу, – я кивнул, и мы направились в дальнее крыло этого большого дома.
Я никак не мог понять, что со мной такое творится. Что это за странное чувство, которое теснится где-то в груди, разливаясь по телу то жаром, то холодом? Я не мог смотреть на своего друга так, как прежде. Я любовался им и ужасно стыдился этого. Мне казалось, что я просто сошёл с ума. Я очень боялся, что Шурф что-то заподозрит. Ну, или спросит меня напрямую, а я не смогу ему не ответить. Что именно я ему отвечу? Что я рехнулся?
За этими сбивчивыми размышлениями я и сам не заметил, как мы оказались у заветной двери, которую я открыл перед своим другом.
Он неспешно вошёл, я следом. Комната была просторная и светлая, и в ней помещалась одна кровать. Одна на двоих. Я нервно хохотнул. В загородных домах люди часто предпочитают спать не на мягком полу, а на вполне обычных кроватях. Низких, приземистых, зачастую широченных, но всё-таки кроватях. Я уже спал в этой комнате, но совершенно не подумал о том, что кровать-то одна. Вот чёрт! Я огляделся, прикидывая, из чего бы сконструировать второе ложе, чтобы благородно уступить единственное спальное место Великому Магистру, а самому поспать… Ну, вон хоть на тех креслах – если их составить вместе…
– Макс, ты так и собираешься стоять?
– А? – я спохватился. – Послушай, я могу лечь вон на тех креслах, если их составить вместе, – озвучил я свою идею.
– Зачем? – Шурф воззрился на меня в неподдельном недоумении.
– Ну… – кажется, я окончательно смутился, – э-э-э… Чтобы не мешать твоему сну! – сморозил я несусветную глупость, о чём тут же и сообщил мой друг.
– Ничего глупее я не слышал, – он снова внимательно посмотрел на меня и даже, кажется, начал потихоньку ко мне принюхиваться. – Макс, в чём дело? Тебе неприятно моё общество? Помнится, ночуя с тобой в Кеттари, мы спокойно засыпали в одной куда менее просторной кровати и даже на одной подушке. Я не припомню никаких неудобств, связанных с данным обстоятельством ни с твоей стороны, ни с моей. Что же сейчас не так?
А ведь правда, я и забыл. Да, славная была поездка, улыбнулся я своим воспоминаниям, тогда я впервые показал Шурфу мой мир пустынных пляжей… Помню, как наутро он радовался и благодарил меня за великолепную прогулку. Нам там хорошо было вместе.
– Макс? – снова позвал меня мой друг.
– А? – я словно бы вернулся из далёкого далека, из той нашей самой первой совместной поездки, в которой я, собственно, и познакомился с ним по-настоящему. Я помню, как узнал его историю, как она меня шокировала, как восхищался его силой и мужеством, как пытался угадать, каким он был до того, как ему пришлось надеть на себя строгую маску Лонли-Локли. Каким суровым неулыбчивым человеком – сэром Гламмой – он был в ту нашу поездку и каким был нынешним вечером на скотном дворе, пиная гуся-вожака… Я снова ушёл в свои мысли, вспоминая его неподдельную весёлую улыбку и свою радость, когда я смотрел на него.
– Макс? – на этот раз, похоже, Шурф был всерьёз обеспокоен моим рассеянным состоянием.
– Ох, прости, – мне было почти весело, – я просто задумался, вспоминал нашу поездку в Кеттари, – тут я почти не грешил против истины. Ведь я действительно перебирал в памяти дни, проведённые на родине Джуффина, а про мои воспоминания о приключении на скотном дворе благоразумно решил умолчать. – И да, мы будем спать в одной кровати. Твоё общество мне не неприятно. Только я вот спать совершенно не хочу, – я сделал последнюю попытку выкрутиться, – так что ты, если хочешь, засыпай, а я… Я пока почитаю, что ли. Думаю, в доме у сэра Манги уж всяко-разно найдётся хоть один экземпляр его знаменитой энциклопедии.
– Я тебя усыплю в два счёта, – спокойно ответил мой друг, – и поскольку ты сказал, что не хочешь сейчас спать, то не возражаешь, если я первым воспользуюсь бассейнами для омовения? Я постараюсь привести себя в порядок по возможности быстро, думаю, ты за это время не успеешь уснуть. А потом ты можешь плескаться, сколько захочешь – я тебя непременно дождусь.
– Ты же знаешь, я всё делаю быстро, – сказал я и тут же смутился, потому что едва не открыл рот, чтобы уверить своего друга в том, что вообще-то я НЕ всё делаю быстро… Глядя в пол, я отделался нервной скороговоркой: – Иди мойся, я не усну.
Шурф исчез за дверью ванной комнаты, а я остался наедине со своими сомнениями. Что со мной творится? Почему я нервничаю, как восьмиклассница перед свиданием? Мы же будем просто спать в одной постели. Спать в одной постели – чёрт! Как я спать-то вообще буду рядом с ним? Ответ, конечно, на поверхности – точно так же, как по дороге в Кеттари. Голова к голове. Но тогда меня это почему-то совершенно не смущало, а сейчас вот – на тебе. Словно в том дурацком стишке “Я никогда не спал с мужчиной”! Соберись, братец. Просто ляжешь и уснешь. Ничего с тобой не случится. Это же просто Шурф. Такой красивый Шурф.
… Который как раз появился в комнате, и у меня сердце рухнуло в пятки, когда я увидел его мокрые волосы, липнущие к щекам. Против воли в голове возникла картина, как я слизываю прохладные капли с кончиков этих восхитительных волос, и… Некая часть тела мгновенно среагировала на такую живописную сцену, разворачивающуюся перед моим мысленным взором. Та-а-ак… Мне немедленно нужен холодный душ!
Стараясь не смотреть на Шурфа, который только приоткрыл губы, чтобы что-то сказать, я пулей пролетел мимо него в комнату для омовений, оставив беднягу в полном недоумении. Грешные Магистры, надеюсь, он ничего не заметил!
Быстро раздевшись, я не стал падать в бассейн, а до упора открутил вентиль и встал действительно почти под ледяной душ – казалось, от моей кожи вот-вот пойдет пар. Что со мной? Почему я об этом думаю? Это же старина Шурф, мой друг, мой самый близкий друг с волшебными руками…
И я тут же начал думать о его руках, открыл глаза, снова отчаянно зажмурился, пытаясь отогнать наваждение. Его тонкие длинные белоснежные пальцы, если бы он мог коснуться моих ресниц, щеки, губ, скользнуть вниз по шее, к ключицам…
Я, почти не отдавая себе отчета, повторял на своей коже эти прикосновения, спускаясь все ниже, позволяя воображаемому Шурфу все больше, сгорая от желания и стыда. Вот его дивные руки несильно сжимают мой сосок, вот скользят по животу… А вот – ох, Грешные Магистры! А вторую руку – к губам, целовать эти прекрасные пальцы, подрагивающие, чуткие, с прорисованными защитными рунами на ногтях…
Оргазм захлестнул меня ослепительной волной, на миг лишив способности дышать.
А потом, уничтожая остатки удовольствия, накатил обжигающий стыд.
Я резко отдёрнул от себя руки, словно, если быстро сделать вид, что ничего не случилось, то получится что-то исправить. Но, конечно, ничего не получилось. Я готов был расплакаться от стыда или утопиться в ближайшем бассейне.
Ну как, как ты мог! Как ты мог осквернить Шурфа, вашу с ним дружбу такими мыслями! Да еще и действиями…
Мне стало тошно от себя самого. Что ж, по крайней мере, какое-то время мое тело меня не опозорит.
