Текст книги "Дух войны (СИ)"

Автор книги: add violence

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Вы уйдете отсюда, – мотнул головой врач. – Сегодня, когда зайдет солнце.

– С чего такая милость? – фыркнула Наиля.

– Это вас не касается, – буркнул Нокс, затягиваясь.

– Легкой же мы будем добычей, – покачала головой Элай. – Я даже не знаю, куда идти. Может, мы сразу нарвемся на патруль ваших.

– А это уже не касается меня, – отрезал Нокс, глядя куда-то в сторону.

– Чистеньким хотите остаться, – голос Наили сочился ядом. – Ручки в крови испачкать – кишка тонка!

Нокс пожал плечами и выпустил облако горького тяжелого дыма.

– Вот вам смесь, – он выставил на стол жестяную банку с белым порошком. – Вот – вода. На первое время хватит, – кивнул на пол, где стояли три небольшие канистры. – Сюда сложите, – он кинул на стул два холщовых заплечных мешка.

– Пятьсот восьмого выведите тоже, – тихо проговорила Наиля. – Пожалуйста.

– Нет, – слово отразилось от равнодушных белых стен. – Он уже, считай, труп. Вам такой балласт не нужен. Лучше согрейте здесь воды и помойте ребенка, пока есть время.

Наиля смотрела, как Элай, точно большая механическая кукла, кормит и укачивает вымытую и перепеленутую дочь, когда Нокс отозвал ее для осмотра.

– Ваша соплеменница так и не нарекла ребенка, – отметил он.

– Откуда вы знаете? Какое вам вообще до этого дело? – вскинулась Наиля.

– Почему? – казалось, врач не замечал всех попыток уязвить его – он невозмутимо гнул свою линию. И Наиля вновь сдалась.

– Элай кажется… – глухо проговорила она. – Ей кажется, что это не ее ребенок.

– И что? – холодно поинтересовался Нокс. – Она бы тогда не стала о нем заботиться?

– Вы – чудовище, – прошипела Наиля. – Как только ваш поганый язык поворачивается говорить такую гнусь? Да она по уши в дерьме, в этом гребаном бараке, прикрывала собственным телом этого ребенка от тумаков ваших извергов… – на глазах Наили выступили злые слезы.

– Это и правда не ее ребенок.

– Что?! – Наиля застыла, рассматривая усталое лицо врача – оно, казалось, не выражало совершенно ничего. Жесткие черты, мешки под глазами, сухая желтоватая кожа, на которой прожитые годы уже оставили глубокие морщины-борозды.

– Она родила сына, – пояснил Нокс. – Он умер. Немногим раньше ваша соплеменница родила девочку. И умерла в родах.

– Зачем вы мне это говорите? – скривилась Наиля.

– Я не знаю ваших традиций. Может, вам это важно, – пожал плечами Нокс. – И вы сможете рассказать ей об этом, когда будете в безопасности.

Стемнело. На улице разом похолодало; на небо налетели тучи, поднялся холодный ветер – он кусал за лицо, за руки, норовил вползти под одежду и выстудить остатки теплящейся в теле жизни. Одетые в вещи не по размеру, с холщовыми мешками за плечами, Наиля и Элай шли через холмы. Шли на юг – туда, где, по словам нелюдимого врача, лежал последний оставшийся непокоренным округ ишварской земли – Дария. Малышку Элай примотала к себе широким куском простыни и теперь, ежась от ветра, благодарила про себя странного доктора за эту идею – ребенку, судя по всему, было тепло, а у самой Элай освободились руки.

Наиля бросала на подругу долгие странные взгляды, но Элай не обращала внимания – сейчас было важнее добраться до Дарии незамеченными. Где-то совсем рядом слышались выстрелы, откуда-то тянулся жирный зловонный дым. Обе женщины уже сбили ноги в кровь – сапоги, что выдал им Нокс, оказались не по размеру, но выбирать не приходилось.

– До утра должны дойти, – выдохнула Наиля, сгибаясь под тяжестью мешка – ей достались две канистры с водой.

– Надо скорее, – покачала головой Элай, что-то не давало ей покоя.

– Как думаешь, пятьсот восьмой… – Наиля замолкла на полуслове.

Элай тихо всхлипнула и ускорила шаг. У них не было права на ошибку.

========== Глава 21. Где тошно от огня чертям ==========

– На завтра отдали приказ о финальной зачистке, – выдохнул за ужином Хьюз. Сидевшие неподалеку алхимики – все, кроме Медного, он еще не вернулся с операции – переглянулись.

– План уже есть? – деловито поинтересовался Кимбли. – Кого куда?

Несколько офицеров скривилось – они чем дальше, тем больше недолюбливали Багрового алхимика: кто за ошеломляющие операции и предполагаемое продвижение по службе, кто за непреклонность и жестокость. Хотя майор был скор и не жаден на рекомендательные рапорты, благодаря которым уже у нескольких вояк поприбавилось звездочек на погонах, но и быстр на расправу. Слух о мальчишке, послужившем живым щитом для всех, быстро распространился; а никому не хотелось попасть под дружественный огонь. Поэтому все предпочитали держаться от майора Кимбли и его отряда под кодовым названием “золотой” подальше.

– Есть, – ответил подошедший полковник Гран. – После отбоя прошу алхимиков собраться в центре нашего лагеря.

Мустанг сосредоточенно ковырял ложкой прелую перловку. Рядом с ним сидела Ханна Дефендер и что-то бойко рассказывала о прошедшей операции. Риза отвела от них обоих глаза – зачистка вымотала ее, выпила, точно паук попавшую в сети муху. Кусок не лез в горло, а слушать беспечный голос Ханны было до тошноты противно. Риза, так и не доев свою порцию, встала из-за стола, сдала грязную тарелку и, опустив плечи, поплелась в сторону своей палатки.

– Вам нехорошо? Вы слишком бледны, – она вздрогнула – слишком хорошо ей был знаком голос, раздавшийся над ухом.

– Благодарю за беспокойство, – процедила Риза, не глядя на подошедшего к ней Кимбли. – Все в порядке.

– Может, вас проводить к медикам? – осведомился он.

– Нет, благодарю, – раздражение переполняло ее. Риза была почти уверена в том, что именно сейчас, когда она так подавлена, этот странный человек примется задавать ей неудобные вопросы, точно пробуя на прочность ее позицию, ее мировоззрение – а то и ее саму.

– Что ж… – протянул Кимбли и развел руками. – Желаю приятного вечера и доброй ночи.

Он развернулся и зашагал прочь, но остановился на полушаге и зачем-то полез в карман кителя. Риза заторопилась уйти – она отчего-то вспомнила чудовищную траншею после взрыва на вверенной Багровому алхимику территории и ощутила подступающую к горлу дурноту. Риза свернула за угол изрядно потрепанной небольшой постройки – теперь там хранили часть съестных припасов – и прислонилась к холодной стене. В ушах шумело, в висках стучало, удушливая волна сжала грудь. Риза сжала виски и сползла по стенке. Перед глазами стояла серая выжженная низина, под пальцем леденел спусковой крючок – нажать между ударами сердца, чтобы маленькая убегающая фигурка будто надломилась и упала на землю. Одна, вторая, десятая… Большие и маленькие, толстые и тонкие, старые и молодые – неважно. Просто фигурки.

– Я же говорил… – Риза уставилась на протянутую ей ладонь – в сумерках символ солнца показался ей начерченным кровью. – Пойдемте, помогу вам.

– Оставьте меня в покое! – крикнула она, с трудом поднимаясь, словно старалась даже ненароком не коснуться протянутой ей руки.

– Почему? – Кимбли уперся рукой в стену у ее головы и посмотрел прямо в глаза. – Вы меня боитесь? Или вы боитесь саму себя? Боитесь того, что гордитесь тем, что умеете?

– Я не боюсь, – она посмотрела ему в глаза. – Это не страх. Это… Отвращение.

Кимбли опустил руку и долго смотрел, как Риза шла в сторону своей палатки. Вытащил камень из кармана и провел по его поверхности языком – это успокаивало. Он никак не мог взять в толк, удовлетворил ли его исход беседы с Ризой; однако это определенно было уже что-то.

Он шел по кромке лагеря, вспоминая, какие исключительные преобразования ему удались в этот день – воистину, алхимия при применении философского камня преображалась. совершенствовалась, выходила за все доселе ведомые рамки. Зольф задумался – как же может преобразиться мир, если все продолжит совершенствоваться? Его преобразования уже претерпели часть этой метаморфозы, но ведь существовали и другие области – не только алхимии. но и познания в целом. Да и сами люди – к чему ведет их мир? Участь одних – пасть, лечь в основу чего-то нового, грандиозного. Других – жить.

– Майор Кимбли, – знакомый голос резко прозвенел над ухом – он обернулся. Позади него стояла генерал-лейтенант Оливия Армстронг – неестественно прямая, строгая, с холодным взглядом льдистых глаз. Казалось, только вчера они точно так же встретились и говорили как-будто ни о чем; но словно вечность прошла.

– Проводите личное время? – Оливия нахмурилась, меж бровей пролегла глубокая складка.

– Так точно, госпожа генерал-лейтенант, – серьезно отозвался тот.

После того, как комиссовали ее брата, Алекса Луи Армстронга, никто из тех, кто не подчинялся генерал-лейтенанту Армстронг напрямую, не рисковал заводить с ней бесед.

– Алхимики, – Оливия скривилась, смерив Кимбли презрительным взглядом с головы до ног. – Уж завтра выполните свой долг, как подобает.

Тяжелой поступью она пошла прочь, даже не дав ему и слова сказать в ответ.

Внимание Кимбли привлек невесть откуда появившийся у подножия одного из брошенных зданий офицер в синей форме – знаков отличия не разглядеть. Зольф уже собрался пройти мимо, как офицер прямо у него на глазах превратился в совершенно иное существо: вульгарно одетый то ли юноша, то ли девушка, с растрепанной копной волос и татуировкой на бедре. Кимбли усмехнулся и, ускорив шаг, направился к нему.

– О, смотрите-ка, – осклабилось существо, – я вот одного никак не возьму в толк – ты не слишком смахиваешь на глупца…

– Чтобы приближаться к такому, как ты? – парировал Зольф.

Он сощурился – что-то было не так. Это существо, помимо того, что только что неведомым образом преобразовало себя само, определенно являлось чем-то странным. Зольф вгляделся в алую, точно кровь, татуировку – крылатый змей пожирал сам себя. Уроборос. Начало – и конец.

– К какому – такому? – фыркнуло существо. – Ничем я, между прочим, не хуже тебя! Вообще-то, даже лучше! – оно вперилось фиолетовыми глазами в Зольфа.

– Искусственный человек… – протянул тот. – Гомункул, верно?

– Пф-ф-ф! Посмотрите-ка, какой умник! Раз уж ты догадался, придется тебя убить.

– Зачем? – опешил Кимбли.

– Видишь ли… – существо засмеялось. – Обычно люди считают, что такие, как мы, не имеют права на существование.

– И часто это с вами приключается? – Зольф пожирал глазами существо, о подобных которому ему доводилось читать в паре случайно добытых книг, и желал лишь одного – изучить его как следует.

– А какая тебе разница? – развело руками существо.

– Ну вам-то я для чего-то нужен, – Зольф пошел ва-банк. – А если я ошибся, попробуй убить меня, гомункул. Пусть мир рассудит, кто из нас ему нужнее, – он ловким движением сунул в рот философский камень. Его гладкая прохлада дарила ни с чем не сравнимое ощущения всесилия.

– Ты мне нравишься, – хохотнуло существо. – Зачем мне тебя убивать? Энви, – оно протянуло узкую ладонь. – И давай-ка без своих алхимических фокусов.

– Чего тебе бояться? – ухмыльнулся Зольф. – Ты же высшая форма, не чета нам, людям.

– Так тебе все и расскажи, алхимик, – огрызнулся Энви.

– Так тебе нужен союзник?

– Зар-раза, – с чувством процедил Энви, пожимая Зольфу руку.

– Давай, выкладывай, – посоветовал Зольф, с силой стиснув ладонь гомункула. Он провел языком по камню, вслушиваясь в потоки, бушевавшие под холодной гладкой поверхностью.

– Ты же понимаешь, что играешь с огнем? – скривился Энви.

– Я с ним каждый день играю, – парировал Зольф. – Привык уже. Выходит, ты и правда гомункул. Существо с философским камнем вместо сердца.

– Типа того, – хмыкнул Энви.

– Ты… один такой?

– Молодец, хорошие вопросы задаешь, – Энви одобрительно покивал. – Держи карман шире, так я и сказал.

– Но коль скоро ты на войне, выходит, наше правительство не только нас, алхимиков, как живое оружие сюда отправило… – Зольф в задумчивости потер переносицу. – Неужели у них целый отряд гомункулов?

– А ты мне показался умным, – Энви скорчил презрительную гримасу. – Холодно, алхимик! Будем мы еще служить людишкам! Вот еще!

– Значит, придется брать выше, – Зольф пожал печами. – Выходит, это вы играете людьми, словно пешками?

Энви будто бы раздулся от гордости и не смог сдержать самодовольной улыбки.

– Ты не представляешь, насколько сейчас прав, алхимик.

– Чего вы хотите достичь? – Зольф понимал, что ему не ответят, но попытаться стоило.

– Всего, – осклабился гомункул. – Господства.

– Чертовски амбициозный план, – Зольф усмехнулся.

В глазах Энви фиолетовым огнем полыхнула злоба.

– Не веришь в нас?

– Отчего же? – Зольф пожал плечами. – Не верить в тех, кто заварил эту кашу, – он широким жестом обвел все вокруг, – по меньшей мере глупо.

Кимбли понятия не имел, насколько он близок или далек от истины. Но его начинала забавлять эта игра, тем более он уже и так узнал немало.

– С чего ты взял, что это – наших рук дело? – поспешно переспросил Энви – слишком поспешно.

– Ты так этим гордишься! – брякнул Зольф.

– А что, скажешь, зря? – надулся гомункул. – Превосходная кровавая печать получается!

Зольф поджал губы. Он никак не мог взять в толк, что же происходило на самом деле – чего хотят добиться эти существа?

– Вы собираетесь преобразовать Ишвар? – он неверяще прищурился – такого еще не осуществлял никто. В некоторых запрещенных или секретных книгах по алхимии Зольфу доводилось вскользь читать о теории создания кровавых печатей, да только вряд ли кто-то уже делал это, по крайней мере, в таких масштабах.

Энви прыснул и принялся хохотать, широко раскрыв рот.

– Ну умора! – утирая выступившие слезы, бубнил он сквозь смех. – Скажешь тоже – Ишвар! На кой нам этот жалкий кусок земли? Выше бери, алхимик!

– Страну?.. – Зольф перекатил камень во рту – его гладкость успокаивала.

– Умный, зараза, – оскалился Энви. – Впрочем, совсем конченому идиоту побрякушку и не дали бы, верно? – он заговорщически подмигнул.

– Тогда одной печати мало, – задумчиво проговорил Зольф.

– Вот это подход! – Энви восхищенно цокнул – то ли издевался, то ли и правда оценил ход мыслей собеседника. – А если мы попросим посодействовать с еще парочкой, а?

– Хм-м… Дайте-ка подумать…

– И никаких ограничений в алхимии, – гомункул сощурился.

– Чего вы хотите достичь? – Зольф почти кожей ощущал, что сейчас решалось что-то чертовски важное.

– Мы? Да самую малость, – Энви задрал нос. – Потеснить людей с пьедестала. И их божество – тоже.

– Истину? – брови Зольфа поползли вверх.

– Ее самую, – кивнул Энви.

Кимбли рассмеялся. Что может быть лучше – посмотреть, кого выберет мир: людей или гомункулов? Да еще и не иметь никаких ограничений на использование алхимии. Он был готов – готов вступать в бой. И побеждать.

– По рукам, Энви, – Зольф протянул татуированную ладонь.

*

Хайрат шел куда глаза глядят. Холодная ночь вступила в свои права, окутала землю темнотой, будто пологом – чтобы солнце не бередило раны, не пригревало страшные ожоги. Он отдал чертову красную побрякушку этому синемундирному, и одному Ишваре теперь известно, чем это обернется. Но тот алхимик спас его соплеменников. Может, это о нем когда-то тетке Айше говорил Хеис? Саму Айшу расспрашивать было бесполезно – Хеис не называл имен. А с мертвеца теперь какой спрос?

Хайрат упрямо шел на запад – он не хотел верить в то, что больше никого не сможет спасти. У него была цель, был ориентир; он знал, что взойдет солнце – и бой продолжится, и сам он примет его, будет драться – как всегда отчаянно. Будет драться, чтобы жить – самому, чтобы жили – другие. Мстить за тех, кого уже скормили воронам и шакалам.

Откуда-то со стороны послышались возня и крики. Хайрат направился на звук. При виде троих в синих мундирах он почувствовал дурноту. Все враги для него были словно тенями, призраками, лишенными лиц – да что там лиц, всего человеческого. Кроме двоих. Но среди тех троих их не было. Аместрийцев загнали в кольцо – шестеро дюжих ишварских мужиков и несколько подростков. Двоих обезоружили и скрутили, третьему – судя по всему, алхимику, не давали ни сомкнуть руки, ни свести пальцы. Алхимик был невысок, нескладно тощ и немного плешив; теперь он извивался, точно уж, и визгливо верещал.

– На закуску его оставьте! – облизнулся какой-то подросток, в алых глазах горел азарт – точно щенок впервые вышел на охоту и почуял кровь.

– Молоко на губах не обсохло, – пробасил один из мужиков. – Но ты прав. Пущай посмотрит, куда своих же завел, падла.

На упирающегося алхимика натянули перчатки, связали и бросили у здоровенного валуна, приставив к нему молчаливого парня со шрамом – Хайрат уже видел его в каком-то из боев.

– О, смотрите-ка, свой! – радостно заявил тот, что отдавал приказы. – Меня Амир зовут, будем знакомы.

– Хайрат, – он пожал протянутую широкую ладонь.

– Вот что с ними делать, как по-твоему? – Амир мотнул головой в сторону аместрийцев.

– Расстрелять – и вся недолга, – отрезал Хайрат.

– Э-э-э, брат, нет, – покачал головой Амир. – Их, гнид, давить надо. Так, чтобы больше никому не повадно было на нашей земле… Тьфу, скверна какая! – он плюнул в сторону одного из военных. Тот был совсем молодой, покорно лежал на холодной земле лицом вниз ,и только его плечи вздрагивали.

– Тихо все! – скомандовал Амир, осматриваясь – он вытянул шею и, точно ночной хищник, едва ли не принюхивался к воздуху. – Слышите? А ну проверить!

Один из мужиков, приложив как следует прикладом того, что беззвучно всхлипывал, по затылку, отделился от остальных. За ним подтянулись еще двое. Хайрат тоже вознамерился пойти на звук, но Амир вскинул руку.

– Не так быстро, брат. Пусть ты и свой, но я с тобой пока плечом к плечу супротив этих святотатцев не стоял.

Трое вернулись быстро, да не одни. С ними рядом, переминаясь с ноги на ногу, теперь стояли две женские фигурки. Волосы обеих были обриты почти наголо, к телу одной был плотно примотан младенец. Обе сгибались под тяжестью заплечных мешков.

– Наиля… Элай! – Хайрат подался вперед, не веря своим глазам. – Отдавайте поклажу… Тяжело же…

– Хайрат… – выдохнула Элай сквозь слезы. – Слава Ишваре…

Она с облегчением скинула заплечный мешок на землю.

– Ты их знаешь? – прищурился Амир.

– Да, – кивнул Хайрат. – И знаю, куда их вывести.

– Вот и отлично, – на лице у Амира отразилось облегчение. – Тогда выводи их подальше отсюда.

– Нет, – мотнула головой Наиля, облизнув пересохшие губы. Взгляд ее – хищный, не суливший ничего хорошего – был прикован к пленному в синем мундире.

– Это вам не бабьи игры, – грубо рявкнул Амир. – Убирайтесь отсюда подобру-поздорову!

– Иначе – что? – Наиля сделала шаг вперед и с вызовом посмотрела на соплеменника; в ее глазах плескалась ненависть. – Докажешь, что и ты за время этой войны оскотинился?

– Наиля… – Элай легонько тронула подругу за плечо. – Пойдем, надо уходить… Времени уже много…

– Ты иди, а у меня здесь дело, – прошипела Наиля, не отрывая взгляда от пленного.

– Какое у тебя тут может быть дело? – вскипел Амир. – Разбираться с этими бледнохарими – забота моего отряда, а не пришлой бабы!

Элай покачала головой и снова дернула подругу за рукав, на сей раз уже сильнее:

– Пойдем же! Они сами разберутся, не лезь! Нам… – она поджала губы. – Уходить надо!

– Вам надо – вы и уходите! – отмахнулась Наиля, не сводя взгляда с пленного.

Хайрат осторожно приобнял Элай, подхватил ее заплечный мешок и отвел в сторону.

– Какое же у тебя тут может быть… дело? – прищурился Амир.

– Да вот с этим потолковать надо, – хищно улыбнулась Наиля – на исхудавшем лице это выглядело как оскал. – Ну что… Майор Медный, или как там тебя, тварь?

Она швырнула на землю свою поклажу и в один прыжок оказалась у связанного по рукам и ногам аместрийца – тот застыл и рассматривал Наилю, словно не узнавая.

– Забыл, скотина? Может, тебе память освежить? – она со всего размаха ударила его по лицу ногой, обутой в армейский сапог не по размеру – в повисшей тишине послышался негромкий хруст костей.

Элай вскрикнула и уткнулась в широкую грудь Хайрата, Амир тихонько присвистнул. Подростки принялись азартно переглядываться, пихать друг друга локтями, но подойти не решались. Майор Медный взвыл.

– Сильно же ты насолил девке, бледнорожая падаль, – выплюнул Амир. – Вы, – он кивнул в сторону Хайрата и Элай, – валите подобру-поздорову, пока ихние союзнички не явились. А эта, – он кивнул на Наилю, – потом догонит, отрядим ей кого-нибудь уж. А сейчас я, – он засмеялся, – ей перечить не возьмусь.

Хайрат только кивнул и потащил за собой Элай – так, чтобы та не оглядывалась. Незачем ей было видеть, как впавшая в безудержную ярость Наиля избивала связанного аместрийского офицера.

– Убьешь ведь, – покачал головой Амир, глядя, как опухшая, покрытая кровью голова майора наклонилась к плечу.

– Чего?.. – потрясла головой Наиля. – А… И то верно…

Она отшатнулась и закрыла лицо руками. Все оказывалось слишком просто. Ей нужно было, чтобы этот человек, осмелившийся назвать ее собственностью, предметом, страдал, мучился, умолял о смерти… А она вместо этого…

Наиля оглядела остальных. Ишвариты молча стояли – никому, кроме Амира, даже не пришло в голову остановить ее. Оба аместрийца с ужасом наблюдали – замерли, будто бы даже перестали дышать, хотя точно были все еще живы. Но до этих аместрийцев Наиле не было ни малейшего дела: весь мир, казалось, сузился до одной точки. И тот, кто теперь был этой точкой, не имел ни малейшего права умирать.

Пока она кусала губы и ругала себя за импульсивность, Амир вылил на голову Медного ведро ледяной воды. Тот покачал головой, попытался разлепить отекшие веки, с присвистом вздохнул и плюнул вниз кровью – в неверном свете луны Наиля рассмотрела в крови белые осколки, по всей видимости, зубы.

– Ты помнишь меня? – она присела так, чтобы заглянуть Медному в глаза, и с наслаждением, без замаха, ударила его открытой ладонью по губам.

От его болезненного стона у Наили свело скулы – она испытывала абсолютную эйфорию. Она была чертовски пьяна этими мгновениями; мгновениями, когда палач и жертва поменялись местами.

– Помню, – пробулькал Медный, с трудом шевеля разбитыми губами. – Ишварская проблядь.

У Наили перехватило дыхание, а перед глазами все заволокло багровым – она ринулась на связанного с прытью тигрицы, но повисла в сильных руках одного из соплеменников.

– Я заставлю тебя отгрызть твой поганый язык! – Амир дернул голову Медного за жидкие волосы вверх – тот снова взвыл, протяжно, по-животному. – Не смей так говорить о наших женщинах, бледномордый! Своих солдаток кем хочешь зови, а о наших – даже не заикайся!

– Я заставлю, – хрипло проговорила Наиля. – Но позже. Сначала он об этом меня на коленях просить будет.

*

Нокс мерил шагами лабораторию и курил. Только что поступил приказ покинуть все помещения и вывезти оборудование – для этого даже подогнали пару фургонов. Нескольким узникам он лично ввел яд, теперь их тела, не преданные земле, лежали на краю оцепленной территории вместе с остальными умершими в ходе экспериментов. Груда мертвецов отлично виднелась из окна лаборатории, поэтому Нокс предпочитал даже не смотреть в ту сторону. Белизна стен, белизна его халата сливались в одно яркое пятно, оно слепило глаза, от чего на них наворачивались слезы. Он затушил сигарету, стянул очки и устало потер переносицу – поговаривали, что Ишвар почти пал, и окончательная победа – дело всего-то какой-то пары дней.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась пигалица Найто, ее раскосые глаза сверкали праведным гневом.

– Доктор Нокс! Где семьсот сорок четвертая с отродьем?

Нокс тяжело вздохнул и прикурил новую сигарету.

– Умерла, – пожал плечами он.

– От чего же? – прошипела Найто. – А щенок?

– Подох, – скривился Нокс. – Как и полагается щенкам.

Найто, казалось, даже не заметила сарказма.

– Но от чего? – она изумленно раскрыла узкие глаза.

– Не помню, – меланхолично отозвался Нокс, выпуская облачко дыма. – Посмотрите там, – он махнул рукой в сторону упакованных ящиков с бумагами. – Только посмотрите, они по номерам разложены.

– Кто констатировал смерть? – не отставала Найто.

– Думаете, я помню? – изумился Нокс. – Во-он те три ящика – это умершие за последние три дня. То ли инфекция на месте травмы… То ли еще какое-то воспаление – посмотрите там.

– Потом, – Найто разочарованно вздохнула. – А то скоро уже грузить…

Вместо ответа дверь снова распахнулась, и в лабораторию вошло несколько солдат.

– Что выносить? – спросил один из них.

– Все, – пожал плечами Нокс, туша сигарету. – Пепельницу можете оставить здесь, мне она без надобности.

Он вышел наружу, ссутулившись и стараясь не оглядываться. Жаркий огонь сжигал эти страницы жизни, обращал их в пепел. Треск пламени, грохот падающих перекрытий, неистовые крики тех, кто еще остался в живых, заполнили собой гулкую тишину, что преследовала Нокса в последнее время повсюду: и в пыточных, что по недоразумению звались лабораториями, и ближе к линии фронта, где не смолкали взрывы и выстрелы. Но теперь – наконец-то! – в его сознание ворвался звук; он словно оповещал о том, что все окончено, что можно перелистнуть эту страницу.

Нокс вытащил последнюю сигарету и без наслаждения закурил.

========== Глава 22. Да хранит вас Бог! ==========

Ханна Дефендер шла к Кингу Брэдли. Ноги не слушались, в горле застрял противный ком – она никак не могла взять в толк, зачем ее, рядового алхимика, вызвал на аудиенцию сам фюрер. Секретарь Брэдли жестом указал ей, что необходимо подождать, и Ханна, вытянувшись по струнке, тщетно пыталась унять дрожь в коленях.

С едва слышным скрипом отворилась дверь, и из кабинета Брэдли вышел светловолосый лейтенант. Секретарь указал Ханне, что она может войти.

Брэдли сидел за столом и, казалось, даже не смотрел на нее.

– Ханна Дефендер, Свинцовый алхимик, – негромко проговорил он, смерив ее цепким взглядом единственного глаза. – Садитесь.

Неловко, словно путаясь в собственных ногах, она прошла к стулу и села.

– У меня есть для вас ответственное задание, – он продолжал сверлить ее изучающим взглядом.

– Да, господин фюрер, – проговорила Ханна, стараясь, чтобы голос не дрожал – как и она сама.

– По данным разведки, – Брэдли говорил тихо, словно заставляя ее впитывать каждое свое слово, – ваш брат, Джейсон Дефендер, обвиняется в государственной измене.

Ханна едва слышно ахнула.

– А также в пособничестве повстанцам.

– Господин фюрер… – Ханна нервно убрала за ухо выбившуюся прядь. – Должно быть… Это… Какая-то ошибка…

– Нет, майор Дефендер, – Брэдли едва заметно улыбнулся. – Увы, ошибки быть не может. Вы понимаете, что значит подобное обвинение. Поэтому я приказываю вам… В ходе сегодняшней зачистки привести в исполнение приговор Джейсону Дефендеру. Он приговорен к смертной казни, майор Дефендер.

– Но…

– Вам неясен приказ? – Брэдли прищурился.

– Никак нет… – Ханна смешалась. Сердце глухо стучало в висках.

– Выполнять!

– Так точно, – Ханна порывисто встала, щелкнула каблуками и вышла вон.

В приемной она столкнулась лицом к лицу с Огненным алхимиком, Роем Мустангом – теперь секретарь с выражением неизбывной усталости на лице кивал ему, чтобы тот заходил к фюреру. Страх разлился удушливой волной по телу Ханны: что, если Брэдли дал Рою то же самое задание, что и ей? Что, если приказал проследить за тем, как она исполнит приказ? Быть может, и она под подозрением – только за то, что сестра Джейсона? Перед глазами встал образ брата. Вечный недотепа, излишне старательный, немного простоватый Джейсон – и государственная измена? Глаза защипало, ком подступил к горлу, и Ханна чересчур поспешно – лишь бы никто не заметил ее малодушия – направилась в лагерь. До начала атаки оставалось совсем немного времени. И теперь Ханна была готова молиться богу, в которого не верила, чтобы ей не довелось встретить Джейсона – лучше бы больше никогда, пока не закончится эта проклятая война.

*

Небо заволокло серым дымом – настолько плотным, что даже яркие лучи солнца не просачивались сквозь тяжелую завесу. Серая земля, серый дым, серые лица – и только кровь, повсюду кровь. Не стихали грохот, крики и стоны, треск пламени; вонь паленой плоти проникала глубже и глубже – въедалась в синюю форму, в волосы, в самую суть. Люди бежали прочь, но их настигали языки пламени, взрывные волны и тяжелый свинцовый дождь. Армия Аместриса, точно беспощадная стихия, не знала милосердия. Словно сама смерть ступила на ишварскую землю, чтобы насытиться – и теперь алчно поглощала последний округ. Впрочем, смерть эта не разбиралась ни в цвете кожи и волос, ни в знаках отличия: то тут, то там вперемежку с ишваритами лежали аместрийцы – такие же непокоренные, изумленные тем, что больше никогда не встанут, не рассмеются, не посмотрят на звезды и не сделают еще множества того, что свойственно делать живым людям.

Ханна продиралась вперед со своим отрядом – предстояло взять в кольцо последний оплот уцелевших ишваритов. Они засели в самом большом здании и теперь отстреливались. Одной стеной здание почти примыкало к холму, и в душу Ханны закрались нехорошие подозрения – она прекрасно представляла себе природу преобразований брата. Ей отчаянно хотелось уйти прочь от этой точки – так, чтобы точно не увидеть Каменного алхимика. Ханна поймала себя на странной мысли, что, быть может, Джейсона уже нет; может, его сразила шальная пуля или облизали ненасытные огни пламени Огненного алхимика. Какая-то часть ее отчаянно желала такого исхода, другую это пугало; она отдала бы все, только бы Джейсон жил. На какой-то момент Ханне подумалось, что нет ни малейшей разницы, сделал брат то, о чем говорил Брэдли, или нет – все происходящее теперь казалось ей сном, кошмаром, чем угодно, но только не реальностью.

Где-то совсем рядом раздался взрыв – Ханна с неудовольствием обнаружила неподалеку отряд Багрового алхимика. По Кимбли и его людям открыли шквальный огонь – его и Огненного засевшие в здании люди боялись пуще прочих: одного движения обоих хватило бы, чтобы превратить их укрытие в братскую могилу. Ханне тут же подумалось, что и движения Джейсона тоже хватило бы – но он отчего-то медлил.

– Где же наш прелестный цветок? – сквозь зубы прошипел Кимбли, продираясь в сторону Ханны. – А вы, Свинцовая, помогли бы нам, что ли! – он кивнул в сторону людей из ее отряда – первая линия прикрывалась от выстрелов тяжелыми свинцовыми щитами.

– Вам же плевать на потери, – огрызнулась Ханна. – И кого вы там ищете?

– Потери – это нерационально, – пожал плечами Кимбли и, коснувшись ладонями земли, обрушил одну из пристроек здания – огонь тут же ослаб. – Ищу наш хрупкий и нежный хрустальный эдельвейс. Она бы сейчас очень пригодилась.

– Были бы повнимательнее, знали бы, что она в госпитале, – проворчала Ханна. – Пищевое отравление, вроде бы…

– Как удобно, – усмехнулся Кимбли. – В наступление, живо! – скомандовал он замешкавшимся бойцам – те едва успевали перевести дух.

Назад к карточке книги "Дух войны (СИ)"