Текст книги "Дух войны (СИ)"
Автор книги: add violence
Жанр:
Роман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Кимбли сунул играющий всеми оттенками красного кристалл в зубы, ощутив его пряную горечь и соль невыплаканных слез, и гладкость и остроту граней.
– Обожаю свою работу! – с чувством прошептал он. – Восхитительно! Восхитительный философский камень!
Им еще предстояло поработать в чудовищном тандеме, и Кимбли ощущал себя дирижером фантасмагорической симфонии, великим разрушителем – и созидателем; тем, кто, уничтожая созданное руками человека и самой природой, творил свои шедевры – оглушающие, смертоносные, кровавые. Зольф ощущал, как сила – беспредельная, безграничная – струится сквозь его тело, и в унисон с ней бьется его сердце.
Взгляду Кимбли открывался вид на часть округа – на изрытую воронками, с вывороченными комьями земли, обрушившимися домами, присыпанную пылью и пеплом – точно в знак скорби по убитым сыновьям и дочерям своим – истерзанную землю. И зрелище это будоражило его – Кимбли казалось, что еще совсем немного, и можно будет достичь истинного эстетизма, симметрии, единения цвета, звука, вкуса; можно будет втянуть ноздрями этот запах и ощутить всем телом дрожь земли. Он развел руки в стороны – из-за уцелевшего здания как раз показалось несколько ишварских монахов и ополченцев. Они выволокли на прикрытый парапетом пятачок гаубицу, подозрительно похожую на аместрийскую, и уже заряжали ее.
– Нам крышка, – дрожащим голосом проговорил один из молодых солдат – похоже, из давешнего подкрепления. Он тщетно пытался отстегнуть гранату от пояса, но никто не торопился говорить ему, что на такое расстояние бросать бесполезно.
– Заткнись, – цыкнул тот, что постарше.
Кимбли соединил ладони: солнце встретилось с луной, вода – с огнем. Земля вздрогнула – и лопнул новый нарыв на каменистой коже исполина. Здание, оказавшееся в эпицентре взрыва, шелохнулось и сложилось, крыша разлетелась камнями и погребла под собой всех, кто оказался внутри; комья земли полетели во все стороны. В зоне видимости не осталось ни одного нападающего.
– Ух ты! – широко раскрыл глаза молодой. – Вот это да! Всего-то одним ударом! Ай да майор Кимбли! И где теперь эти ишвариты?
– Слюни подбери, молокосос, – шикнул тот, что постарше.
– И почему все говорили, что он псих и что попасть к нему в отряд – наказание? – недоумевал молодой.
Тот, что постарше, недовольно переглянулся с еще одним – ну как этот самый майор услышит? Он, конечно, не особенно слушал, что говорили, если речь шла не о рапорте, но мало ли…
– Хм-м… – Кимбли потер лоб, всматриваясь и вслушиваясь в отголоски взрыва. – Недостаточно красиво.
– Друзья! – Кимбли раскинул руки в стороны. Те, что постарше, вновь переглянулись: майор редко обращался к солдатам, а особенно с такими формулировками. – Это наша работа! Делайте ее безупречно! Красиво! Слушая их крики, не позволяйте жалости поколебать боевой настрой в ваших сердцах!
– Но… – начал кто-то из новобранцев, но продолжить не решился.
– Продолжаем операцию, – скомандовал Кимбли и замер, прислушиваясь; в лице его появилось что-то от хищника, почуявшего добычу.
Совсем рядом что-то негромко зашуршало, точно камень сполз со склона. Большая часть солдат ничего не заметила, только лишь молоденький новобранец, тот самый, что восхищался Кимбли, уверенно направился к нему.
– Господин майор, пожалуйста, – начал он.
Что-то засвистело, рассекая тяжелый горячий воздух. Цепкая рука Кимбли ухватила новобранца за шкирку, толкая вперед. Одно мгновение – и грянул взрыв, взметнув из-под ног столб пыли, рассеяв по ветру кровь. Бросившего гранату ишварита отбросило вниз, спиной на острые камни, и теперь он дергал в агонии руками и ногами, хрипел и стонал, не в силах подняться. Аместрийцы с непониманием вглядывались в командира, который, с трудом удержавшись на ногах, хмуро смотрел, как у его ног, цепляясь изрезанными пальцами за развороченную грудь, хрипел новобранец. Глаза его налились кровью и вытаращились, сухой рот жадно и бесплодно глотал воздух. Кимбли откашлялся и скривился:
– Прошу минуту внимания.
Все замерли, даже кашлять перестали. Кимбли говорил тихо и спокойно, но ни у кого не возникало желания пропустить хоть что-то из того, что скажет Багровый, или, как его называли за глаза между собой, Кровавый алхимик.
– Ваша работа – прикрывать меня, а не разводить пустопорожний треп, – Кимбли оглядел солдат.
Кто-то спешно перевязывал товарищу лоб, который раскроило осколком, кто-то вправлял вывихнутую при падении руку.
– Ну вот, – раздосадованно проговорил Кимбли. – Всю форму перепачкал.
Он, с выражением нескрываемой брезгливости на лице принялся стягивать запятнанный кровью китель. Те, что постарше – оба живые – смотрели на командира с ужасом.
– Ты посмотри-ка… – начал было первый, глядя, как Кимбли аккуратно сложил грязный китель около искалеченного тела новобранца – тот уже перестал подавать признаки жизни.
– Если бы он не принял удар на себя, нас всех бы разорвало в клочья, – выдохнул второй.
– Если бы он им не прикрылся?! Да лучше бы… – первый метнул в Кимбли ненавидящий взгляд.
Но тот, похоже, был больше занят собой.
*
Алаксар что есть мочи бежал на звуки: взрывы и стрельба подобрались совсем близко, оставалось лишь молиться. И дать бой. Он не посмотрел в сторону Хайрата и остальных, досужие разговоры и планы о том, как поставить дьявольское ремесло, вышедшее прямиком из Шеола, на службу богоизбранного народа, претили его душе. Все, на что оставалось уповать, так это на его собственную силу, стойкость и заступничество Ишвары.
Алаксару удалось застать врага врасплох и напасть со спины. Он, точно ураган, ворвался в их строй, метким ударом тяжелого кулака – прямо в висок! – нейтрализовал одного, в развороте приложил локтем в челюсть второго – у того в шее что-то хрустнуло, – вцепился обеими руками в штыковую винтовку третьего и пнул его в живот, добивая сверху прикладом – соломенные волосы окрасились багрянцем.
– Чего пялишься? Стреляй! – завопил кто-то с офицерскими погонами, поспешно отступая назад.
– Болван! – совершенно не по-уставному огрызнулся солдат. – Я же задену своих!
Офицер уже хотел было пригрозить трибуналом, но через пару мгновений стращать было уже некого. Орудуя руками, ногами и штыком, Алаксар в одиночку уничтожил весь отряд и уже подбирался к офицеру.
– Ублюдок! – выплюнул Алаксар, протыкая прикрытую синим мундиром грудь. Офицер булькнул, кашлянул кровью и со стоном осел на землю.
Алаксар прошел дальше и огляделся. У одной из стен лежали расстрелянные – от мала до велика. Кто ничком, кто смотрел куда-то в небо остекленевшими глазами; а глаза отражали или злость и бессильную ненависть, или один-единственный немой вопрос: “За что?”
Алаксар наклонился к каждому из павших, бережно опустил веки, беззвучно помолился Ишваре. Где-то вдалеке стреляли, и он уже принялся определять, в каком направлении ему стоит двигаться дальше, как в совершенно другой стороне грянул взрыв. Алаксар почувствовал, как во рту становится солоно, а спина покрывается холодным потом. Что-то рвануло неподалеку от его дома.
С бьющимся в горле сердцем, на негнущихся ногах он побежал; побежал, не разбирая сам: молится ли он о заступничестве Ишвары или проклинает аместрийских солдат, их фюрера, демонов-алхимиков и их треклятое учение.
– Брат! Отец! Мама! – крики смешивались с грохотом канонады в чудовищную какофонию. – Эй!!!
Он затормозил – поднявшиеся клубами пыль и дым мешали рассмотреть хотя бы что-то. Впереди показались знакомые силуэты; кто-то махал руками.
– Слава Ишваре… – Алаксар остановился и попытался отдышаться. – Вы живы!
На том месте, где некогда была узкая улочка, теперь меж руин гулял пустынный ветер. Вместе с семьей Алаксара там же стояла еще пара десятков ишваритов, в основном, детей и женщин.
– Да, все обошлось, – кивнул Арон. – К счастью, мы уже были готовы бежать и многие повыходили из домов, – он обвел руками дымящиеся развалины. – Здесь целая группа…
– Их основные силы атакуют с запада! – начала объяснять молодая женщина, у нее на закорках сидел ребенок лет пяти. – Нужно идти на восток!
Алаксар недоуменно воззрился на нее. Он знал, что подобные группы беженцев организовывали многие монахи, и они же провожали людей туда, где было, по их мнению, безопасно. Но после того, как прибыли алхимики и в Аэруго отказали в приюте, безопасно не было нигде.
– Все бегут на восток, – возразил Арон. – Сдается мне, что там мы будем легкой мишенью.
– Может, стоит разделиться? – проскрипел дряхлый старец. – Останемся все вместе – всех разом и прихлопнут.
– Я ни за что не оставлю свою семью, – упрямо мотнул головой Алаксар.
– Брат, – Соломон был серьезен как никогда. – Возьми это, – он протянул Алаксару пухлую тетрадь со сшитыми суровой нитью листами. – Позаботься о них.
– Что это? – Алаксар уставился на тетрадь, как на ядовитую змею.
– Мои исследования, – кивнул Соломон. – Здесь все, что я успел спасти.
Лия прикрыла рот руками, Арон отвел глаза.
– Возьми их, – продолжил Соломон и сунул тетрадь брату за пазуху, – и беги отсюда. Сохрани их.
– Почему бы тебе не бежать с ними самому? – нахмурился Алаксар.
– Если со мной что-то случится, все мои труды пойдут прахом, – Соломон отвернулся, стараясь не смотреть на брата. – Ты – непревзойденный воин-монах, прошедший через жесточайшие тренировки. Ты – гордость нашей семьи. У тебя куда как больше шансов выжить, чем у меня.
Ребенок на руках у женщины всхлипнул. Остальные бросились его успокаивать – это казалось им более уместным, нежели наблюдать за разговором братьев.
– Посмотри на меня, – грустно улыбнувшись, продолжил Соломон. – С тех пор, как началась битва, я не могу даже унять дрожь в коленях. Никудышный из меня старший брат…
– Не говори так! – покачал головой Алаксар, машинально поднося руку к груди – там покоилась вложенная руками брата заветная тетрадь.
Алаксар хотел добавить, что они обязательно уйдут, выживут – назло всем смертям и злому року, но то, как изменилось лицо Соломона, теперь смотревшего куда-то поверх его левого плеча, вынудило его обернуться. Ребенок раскапризничался пуще прежнего.
– Военный… – ахнула какая-то старуха, прижав руки к щекам. – На крыше…
На крыше уцелевшего дома и правда стоял мужчина в синих форменных штанах, кителя отчего-то на нем не было, лишь белая безрукавка. Он развел руки в стороны – под светом солнечных лучей на ладонях показались вытатуированные символы.
– Преобразовательные круги! – крикнул Соломон. – Государственный алхимик!
Алаксар рванул вперед. Будь это отряд – да хотя бы два или три! – обыкновенных пехотинцев, он бы раскидал их всех, точно мелких псов. Но алхимик…
– Назад! Назад! – срывающимся голосом прокричал Соломон.
Алхимик соединил ладони и, присев, положил их на нагретую пустынным солнцем крышу. Земля затряслась мелкой дрожью, на стене здания появилась расщелина, сначала небольшая, но она разрасталась, ползла вниз стремительно, точно лавина. В ушах зашумело, крик Соломона “Ложись!” потонул в грохоте, которым наполнился воздух. Взметнулась пыль, закрывая солнце – оно теперь напоминало плывущую сквозь тучи луну, полную, зловещую. Каменистая поверхность под ногами пошла трещинами, вздыбилась и опрокинулась; небо оказалось где-то внизу, время разорвалось, все звуки потонули в чудовищном гуле. Кроме одного – звука шагов неумолимо надвигавшегося на него человека.
*
Зольф Кимбли достиг экстаза. Его преобразование оказалось прекрасным, совершенным – идеальный синтез звука, запаха, вкуса и, конечно, разрушения. Гигантская траншея от направленного взрыва, засыпанная камнями; то тут, то там торчали руки или ноги тех, кого завалило – или разорвало, это было уже неважно. Зольф дотронулся языком до камня – он научился взрывать еще более грандиозно и виртуозно, расходуя выданный ему ресурс бережно, с некоторым трепетом сродни любовному.
– Восхитительный звук! – Зольф упал на колени, касаясь ладонями земли, что все еще не уняла дрожь – для кого-то смертельную, а для кого-то любовную. – Восхитительно! – он, захлебываясь от восторга пыльным воздухом, нежно погладил горячую поверхность готовой вот-вот рухнуть крыши. – Великолепный философский камень!
Кимбли спустился вниз – им было поручено не оставлять в живых никого, и пренебрегать проверкой, несмотря на столь удачный взрыв, он не собирался. За его спиной с грохотом обрушился многострадальный дом.
Разрушения от его взрыва были огромны: в руинах теперь лежало как минимум два квартала. Тишина казалась оглушающей – в такой как раз проще было искать уцелевших. Кимбли ступал неслышно, казалось, он даже дышать перестал, лишь душа его негромко что-то пела. В стороне лежал и стонал полубессознательный человек – один из тех, кто ринулся навстречу Кимбли тогда, когда тот развел руки в стороны. Теперь на нем не было очков – похоже, они разбились и поранили ему лицо. Взгляд Зольфа зацепился за татуировку на руке, Кимбли даже подумал, не откопать ли завал и не осмотреть ли тело этого малого: вытатуированный рисунок напоминал модифицированный круг преобразования. “Интересно, зачем, – думал Кимбли. – Неужели у этих отсталых дикарей есть алхимия?” Ему на мгновение даже стало жаль, что этот человек перестал подавать признаки жизни – чудовищная рана на левом боку тоже уже почти не кровоточила, лицо, искаженное в гримасе невыносимой боли, словно слегка разгладилось.
Кимбли, отгоняя прочь возникшие было сомнения, пошел дальше. Вдруг за торчащим обломком стены ему послышалось хриплое надсадное дыхание. Зольф обогнул препятствие – корчась от боли, на истерзанной земле лежал человек. Его правую руку придавило тем самым торчащим обломком, который едва не послужил несчастному укрытием, а сам он вздрагивал и что-то неслышно шептал.
– Какая досадная недоработка, – Кимбли наклонился к раненому, рассматривая его лицо.
На мгновение в алых глазах полыхнула адским пламенем такая ненависть, что, будь на то воля смотрящего, наклонившегося над ним палача развеяло бы по ветру без следа.
– По… подонок… – прошипел раненый из последних сил.
– Хм-м-м, – широко улыбнулся Кимбли – меж зубов сверкнул, точно капля крови, алый кристалл. – Тебе давно пора к твоему несуществующему богу, ишварит.
– По.. Поче… му?
– Таков приказ, – пожал плечами Кимбли. – Давно хотел попробовать…
Он протянул ко лбу раненого руку. Трансмутация без соединения ладоней, без круга, без равноценного обмена – камень позволял и не такое. Кимбли старался не злоупотреблять подобным, растянуть собственное удовольствие от обладания конгломератом потерянных душ, но теперь не мог отказать себе в маленьком эксперименте.
Меж пальцев пробежали молнии; кожа на лице ишварита поменяла цвет, вздыбилась и лопнула, разнося веер алых брызг, заливая его глаза – такие же алые. Чудовищная рана с четким контуром в виде буквы “икс” обильно кровоточила, по всей видимости, причиняя ужасные страдания – ишварит взвыл, и звук этот не был ни капли похож на тот, что вообще способен издать человек.
– Поорал – и хватит, – отрезал Кимбли, касаясь обломка стены.
Он уже отошел на некоторое расстояние, как тот взорвался. Зольф прислушался – стоны стихли.
– Отличная работа, – удовлетворенно подметил он, идя дальше и дальше по чудовищной траншее. Выживших больше не было.
*
Когда по обломкам того, что совсем недавно было их жизнями, мягкой поступью хищника пошел тот самый государственный алхимик, из-за которого небо рухнуло на землю, а земля взметнулась ввысь, Соломон лежал и истово молился. Он уже не понимал, кому молится: Ишваре ли, самой земле и потокам энергии в ней, чему-то предначальному, чему было множество имен и имени не было вовсе, – но он молился. О том, чтобы открывшееся ему знание не пропало втуне, чтобы выжил Алаксар и все же принес миру то, над чем Соломон столь упорно трудился. Чтобы Алаксар наконец открыл глаза и понял: спасение если не мира, то хотя бы страны отныне в его руках. Той самой страны, лидер которой с легким сердцем подписал смертный приговор сотням тысяч его соплеменников; той самой страны, что погрязла в бездуховности и грехе; той самой страны, граждане которой охотно шли в армию, надевали синюю форму, брали в руки оружие – и шли: брат на брата. Соломон уже не увидел, как пристально рассматривал алхимик ледяными глазами его татуировку, не услышал крика брата и нового взрыва.
Соломон стоял в светлом пространстве перед огромными Вратами серого камня и не понимал, где он и почему. На мгновение ему показалось, что Врата приоткрылись, и из-за них призрачной тенью улыбнулась Лейла – черным изгибом острой улыбки на фоне белой кожи. Он потряс головой, прогоняя наваждение, и оно и правда пропало.
– Ты просил меня о чем-то? – голос раздался в его голове внезапно; он был тих и подобен грому.
– Кто ты?.. – Соломон огляделся. Вокруг по-прежнему была лишь пустота.
– Тот, к кому ты взывал. Я – Один. Тот, кто есть все, и все – это я. Я услышал тебя, человек.
Нестерпимая боль накрыла его с головой. Солнце, все еще плывущее в сером дыму, казалось нестерпимо ярким. Соломон огляделся – рана на боку мешала ясно мыслить и видеть, но он понял одно: надо найти брата. С трудом перевернувшись, Соломон пополз, сам не зная куда. Руки резало каменное крошево, каждый вздох давался с боем. Наконец ладонь его ощутила под слоем обломков тело. Соломон приподнялся и всмотрелся – засыпанный по грудь, с окровавленным лицом, на земле лежал Алаксар.
– Брат! Держись! – Соломон будто совершенно позабыл о собственных ранах. – О, нет!
Только теперь он увидел, что у Алаксара не было правой руки чуть выше локтя. Соломон попытался остановить кровь, преобразовав оборванные края сосудов, но ничего не вышло.
– Кровь не останавливается, – закусил губу он. – Я не успею замкнуть круг и вывести сосуды… Что же делать?!
Соломон почувствовал, как по его лицу текут соленые слезы; они жгли расцарапанную стеклами кожу и от того было еще больнее.
– Мама! Отец! Кто-нибудь! – он закричал срывающимся голосом, но молчало даже эхо. – Где рука моего брата? Что же…
Он посмотрел на свои руки так, словно видел их впервые. Решение пришло само собой. У него было все, что необходимо для этого.
Вся информация мира хлынула в его сознание сплошным потоком. Картинки, картинки, картинки – точно обломки старых гравюр, осколки отражений, обрывки рисунков, фотокарточек… Улыбка матери, поджатые губы отца…
Дождь. Тогда шел дождь. Плыли по воде, смешанной с песком, мутные тени; ночью лужи подергивались пленкой льда, и в ней отражался старый месяц-серп, а наутро солнечные лучи выползали из своего ночного пристанища и скользили, скользили по блестящей поверхности, растапливая льдины, заставляя пар подыматься ввысь. Лекарь больше не пустил его к Лейле. Она умерла одинокая, и солнце вновь спряталось, налетела буря, и даже небо плакало вместе с ним. Соломон проклинал себя за малодушие – останься он вопреки всему, она бы в час смерти знала: он с ней, рука в руке. Но сделанного не воротишь. Хотя в гробу лежала какая-то совершенно иная, чужая, не его Лейла, он понимал – она мертва. С той стороны не возвращаются.
Но она вернулась. Точнее, не она – теперь он видел, как ее тело стало резервуаром для какой-то чудовищной сущности. И сущностей этих было семь – по счету грехов.
Его расчеты были верны. Искаженная, извращенная сила земли, питавшая алхимию; подготовка чудовищного круга для чудовищного преобразования – и лишь найденная им схема могла бы изменить это все. Предотвратить нечто, задуманное злым гением.
Соломона облепили черные руки-лапы – точно сами тени, сама предначальная тьма обволакивала его, тащила в душные объятия…
– Что же ты отдашь мне, человек? – голос зазвучал ясно и чисто, и тени исчезли – он снова стоял в белой пустоте, перед Вратами.
На миг Соломону почудилось, что все то, что касалось его, что даровало ему все знания о природе вещей, вышло оттуда, с той стороны.
– Смотря за что, – просто ответил Соломон.
– Ты мне нравишься, – хохотнул голос. – Но это вовсе не значит, что ты можешь рассчитывать на снисхождение. Или значит… Я еще не решил.
– Я хочу спасти этот мир! – горячо выпалил Соломон.
– Спасти мир? – если бы у голоса было лицо, оно бы точно выражало недоумение. – От чего, человек?
– От надвигающейся Тьмы. Я хочу, чтобы алхимия этого места не была искажена. Чтобы люди могли жить счастливо…
– Люди? – голос стал печален. – Ты уверен, что они хотят счастья?
– Да, – серьезно кивнул Соломон.
– Ты наивен, – вздохнул голос. – Это все, ради чего ты преступил Табу?
Соломон задумался. Он не раз читал о том, насколько важны формулировки. И теперь ощущал себя несмышленышем, не способным и двух слов связать.
– Я хочу, чтобы брат выжил, – твердо проговорил он. – Чтобы он смог разобраться в моих исследованиях и применить их. И спасти мир.
– А цена? – поинтересовался голос. – Вы все многого хотите, но никто не хочет платить. Равноценный обмен, знаешь ли. Хотя сомневаюсь, что за такую просьбу…
– Моя жизнь.
Врата открылись, и Соломон, не дожидаясь ответа или хотя бы знака, уверенной походкой направился за них.
========== Глава 19. Ты теперь – просто цель ==========
Хайрат бежал к одной из собравшихся, чтобы уходить, групп, когда рвануло в западной части. Он повалился на землю, крепко удерживая лицом вниз двух подростков – судя по всему, брата и сестру. Сверху летели камни, сыпалось крошево; в ушах шумело так, словно на них надвигалась огромная машина и ревела чудовищным мотором. Хайрат испытывал неимоверное желание проверить, на месте ли заветный алый кристалл, точно ли не выпал из внутреннего кармана, но пошевелиться не удавалось.
– Кто может стоять? – деловитый пожилой мужчина, топорща серебряные усы, оглядел людей. Те с трудом поднимались, ощупывали и осматривали друг друга. – Пора уходить, – покачал головой пожилой. – Не ровен час, сюда бледномордые припрутся.
Хайрат, сощурившись, смотрел в сторону, откуда громыхнуло. Холод полз по его телу – если там оказался алхимик, то плохо дело. Стоило пойти туда и поискать Соломона – он бы наверняка рассказал, что за кристалл попал к нему и как его можно использовать.
Айша отвела глаза. Никогда она не то что врать – утаивать ничего не умела. С другой стороны, коль скоро Хеис мертв – да благословит его Ишвара! – то и воли его она не нарушала, а напротив.
– Ох, Хайрат, – покачала головой Айша, подняла чашку и снова поставила обратно. – Явился он давеча. Как раз как этих дьяволов… – она смахнула выступившие слезы с блестящих глаз, шумно втянула воздух и, резким движением взяв чашку, в один присест осушила. Вытерла рукавом рот и продолжила: – Как дьяволов сюдой-то пригнали. Велел никому не говорить, так а кому я скажу? Каюма-то, почитай, и не видала с того момента… – она шумно высморкалась в передник.
Хайрат обратился в слух и даже позабыл о том, что желудок прилип к спине, а голова кружилась от голода.
– Так он, оказывается, и переправлял оружие-то. Нашим. Сначала с Лиамом и Харуном, а потом… Ох, упокой Ишвара их души, – бабка покачала головой и плеснула себе еще горькой настойки. – Выпьем за упокой, Хайрат…
– Не могу, извиняй, – покачал головой тот, прикидывая, что трезвый рассудок еще сослужит ему добрую службу. – Мне доктор пока не велел. Говорит, ранило сильно.
Айша пожевала бескровные губы, выпила свою порцию и подняла на Хайрата слезящиеся глаза.
– В общем, порешили Лиама с Харуном-то. Изверги белорылые.
Хайрат тяжело вздохнул – сколько еще страниц объединит под одним корешком, испишет кровью Книга смерти?
– А Хеис… Ушел он, ускользнул. Но продолжил помогать восстанию. А потом примчался. Велел сказать, что ежели дойдет сюда тот, кто захочет конец бойне положить, а его самого рядом не будет, передать ему сверток из его вещей, Хеиса-то. И сказал он еще… – Айша поджала губы и помолчала, точно думая, говорить дальше или нет. – Что может, это даже алхимик ихний-то будет.
Хайрат вздрогнул – слишком много в последнее время было с него алхимиков.
– Что там есть что-то, что надо обязательно показать кому-то, в этой дьявольщине сведущему. Уж такой-то человек должен разобраться, – Айша всплеснула руками. – Вот растяпа… Поесть-то…
– Не теперь, Айша, – Хайрат позабыл о голоде. – Лучше сверток Хеисов покажи.
– Идите на восток! – рявкнул Хайрат. – Я поищу, может, кого спасти еще можно!
Его рука сама собой потянулась к карману, где лежал заветный кристалл из Хеисова свертка. По всему телу Хайрата разлилось приятное тепло, когда он понял, что камень все там же, с ним.
– Стой, – покачал головой пожилой. – А этих всех куда? Нам нужен кто-то, способный их защитить в пути, – он обвел глазами собравшихся.
– Ладно, до площади доведу, – буркнул Хайрат, нахмурившись.
Они шли, вздрагивая от всякого звука, словно воры, крадущиеся по собственной земле, боясь поднять голову, расправить плечи. Старики, лишенные надежды на счастливую и спокойную старость; дети, лишенные детства, вынужденные повзрослеть; люди с расколотыми, растерзанными жизнями, разорванными в клочья, разбитыми на мелкие осколки. По мере продвижения на восток к ним присоединялись еще беглецы; то там, то здесь гуляло эхо фронта, пахло гарью и кровью. Неожиданно они уперлись в стену – раньше ее в этом месте не было. У подножья лежали мертвые. Их лица все еще выражали кто протест, кто неизбывное горе, кто первозданную ненависть, но глаза их были прикрыты, словно чьей-то заботливой рукой.
– Здесь же не было стены… – подал голос один из подростков, растерянно осматриваясь.
– Не было, – подтвердил Хайрат, ощутив, как волосы на загривке встают дыбом.
– Уходите, скорее! – откуда ни возьмись у стены появился темноволосый коренастый мужчина в синей форме. Хайрат пригляделся и узнал в нем соседа по госпиталю. Алхимика Дефендера. Теперь на его лице не было синяка, а глаза смотрели как-то… честнее?
– Вы… Вы заманиваете нас в ловушку? – голос пожилого сорвался на фальцет.
– Нет-нет, – Дефендер поджал губы и обеспокоенно огляделся. – Скорее, сюда, – он прислонил ладонь в перчатке к стене – в ней тотчас же образовался проход высотой в человеческий рост.
Ишвариты медлили.
– Скорее! – занервничал Дефендер. – Скоро сюда придут… Уходите!
– Дефендер, что ты там копаешься? – из-за угла показался еще один синий мундир. Этот был на добрых полторы-две головы выше Дефендера.
– Я… – Дефендер шумно выдохнул. – Макдугал, их надо спасти!
Макдугал прищурил глаза, оглядывая мнущуюся в удивлении толпу.
– Давайте, живо! – он махнул рукой.
– В ловушку? – недоверчиво переспросил пожилой.
– Вы можете попробовать уйти, – пожал плечами Макдугал. – А можете остаться – и вас точно расстреляют.
– Идите, – твердо проговорил Хайрат. – Одному из этих точно можно верить, – он в упор посмотрел в глаза Дефендеру. Тот встретил взгляд прямо, а потом серьезно кивнул.
Когда последний ишварит скрылся в лазе, Дефендер закрыл проход.
– А ты? – он посмотрел на оставшегося Хайрата. Тот изучающе рассматривал обоих алхимиков.
– У меня еще здесь довольно дел, – покачал головой он. – Бывай, Джейсон. И… – он сглотнул. – Спасибо. Даст Ишвара, свидимся еще.
Он побежал туда, откуда пришел, надеясь лишь на одно: чтобы Соломон был жив.
Масштабы разрушений потрясали. Там, где еще вчера кипела жизнь, остались лишь руины. И мертвецы – искореженные взрывом, раздавленные обломками. Хайрату хотелось выть в голос: только что он смотрел в глаза двоим бледнорылым, точно так же причастным к уничтожению их народа, как и тот, кто сделал это – а он поверил им? С другой стороны, ни этот Дефендер, ни его дружок мало того, что не убили никого из них, так еще и позволили сбежать. На мгновение Хайрат поймал себя на мысли, что беспокоится, не поймали ли этих двоих на предательстве, но прогнал думы прочь, прикидывая, откуда начать поиски. В последний раз он видел, как Арон с семьей спешил к высокому зданию, которое теперь тоже лежало грудой камней.
Среди серых осколков алело очередное пятно – Хайрат подошел ближе. На земле, с чудовищной раной на лице, лежал Алаксар. Вокруг него был начертан какой-то круг, похожий на те, что рисовал Соломон в своей тетради. Правую руку Алаксара покрывали знакомые татуировки.
*
– Дороги назад нет… – испуганно проговорил Дефендер, когда проем в стене закрылся, а Хайрат скрылся за поворотом.
– Нет, – согласился Макдугал.
– Заложишь меня, Исаак? – Дефендер вздернул подбородок вверх.
– Думаешь, это будет верным решением? – усмехнулся Макдугал. – Ну уж нет. Вместе влезли в это дерьмо – плыть нам в нем дальше тоже вместе.
– А остальные? – казалось, Дефендер, прислушавшийся к собственной совести, теперь испугался того, что сделал.
– А что остальные? – пожал плечами Исаак. – Наше дело правое. Ты видел этих беженцев? За что их убивать?
– Мы и не убили… – кивнул Дефендер. – А куда они выйдут? Что с ними будет там?
Макдугал хмыкнул и огляделся.
– Ты прав, дружище. Поэтому раз уж мы взялись за их спасение, надо проследить, чтобы они перебрались через границу. А то схватят их, они-то нас под трибунал и подведут.
– А куда им идти? В мертвую-то пустыню? – с сомнением прикусил губу Дефендер – теперь он был похож на растерявшегося ребенка, сбежавшего из дома, но отчаянно не понимавшего, что делать дальше.
– Им не привыкать, – отрезал Исаак. – Здесь же они жили. И там выживут. Там их никто не станет травить, как зверье. Ты знаешь, где окончится туннель?
– Да, – кивнул Джейсон. – Знаю.
– Идем тогда, что стоишь?
– А приказ? – Дефендер растерялся окончательно.
– Ты видишь здесь работу для нас? – Макдугал обвел рукой пустынную улицу. – Здесь все кончено, – он кивнул на мертвецов. – Пора двигаться дальше, Каменный алхимик.
Эдельвайс сидела у холма на камне, закрыв лицо дрожащими руками. Только что ее стараниями обрушился дом, где засели ишварские пулеметчики и снайперы. Эхо стеклянного звона вперемежку с криками уже утихло, но все еще продолжало звучать в ее голове, оно словно заползло в Агнесс, поселилось там, стучало изнутри в виски с криком: “Мы здесь! Мы здесь, Агнесс!” Оно выдавливало из ее глаз соленые слезы, но они тоже были точно стеклянные.
– Майор Эдельвайс, – вежливо наклонил голову Макдугал. – Какова ситуация?
Агнесс покачала головой:
– Чисто. Пока все стихло. Наблюдаю…
– Где ваш отряд? – спросил Дефендер, нервно оглядываясь на холм – его туннель вел ровнехонько к склону этого холма; по подсчетам Джейсона, группа ишваритов должна была вот-вот достигнуть тупика.
– За теми домами, – она неопределенно махнула рукой. – Моя помощь там не нужна…
– Сделай одолжение, – Макдугал кивнул на холм, – преврати его склон вот здесь в стекло.
– В стекло? – Агнесс непонимающе уставилась на Ледяного. – Зачем?
