Текст книги "Пустынный океан (СИ)"
Автор книги: Ad Astra
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Глава 8
– Госпожа…Вам не нравится? Позвольте мне все переделать, я все-таки совершил грубейшую ошибку, согласившись нарисовать данный портрет без вас!
Я вымученно улыбнулась и отрицательно покачала головой. Он не виноват, его попросту поставили перед фактом, показав нага, больную пневмонией госпожу, обручальное кольцо и приказав нарисовать то, что он рисовал всегда – огромный холст, что был подобно свидетельству о заключении брака. Стоявший рядом со мной маар был уже стар и настолько опытен, что ему не требовалось даже позировать. Он мог одним глазом взглянуть на пару и понять, какие у них взаимоотношения, однако и этому художнику за большой стаж работы пришлось столкнуться с чем-то несуразным – рисовать того, кто не в состоянии даже открыть веки.
Мне не нравилась эта работа, равно как и первая, что висела в метре. Но, думаю, если все переделать, то получится лишь хуже. Императрицы никогда не придавали значения своим брачным портретам. Для них эти картины были словно обручальные кольца. Они делали галерею и вскоре забывали о ней, позируя для одиночных портретов, коими украшали главные залы. Мало кто замечал, что чувствующие маары изображали на полотнах настоящие эмоции, скрывали на рисунках детали, заметив которые приятное произведение вдруг становилось уродливым и пугающим.
Я не любила холсты мааров именно по этой причине. Тебе на стену вешали неприятную правду, в то время как ты сам мысленно завидовал тем семьям, что создали свой союз на крепкой любви. От их картин исходила теплота. Рядом с моими портретами было холодно…
Я не любила нага. Художник это знал. Я опасалась второго мужа. Маар это понимал. Он не мог исказить свое произведение, иначе бы он перестал быть художником. Поэтому он создал это. Свое темное детище, пропитанное не то страхом, не то благоговением перед ужасным.
Фоном холсту служило темное предгрозовое небо и кованая арка, обвитая плющом и черными цветками. Теми самыми, что росли на лугах в моем детстве. Проклятыми. Но вот знал ли кто-то еще о значении этих растений? Нет, ведь всем было все-равно. Это произведение больше походило на работу путешественника, решившего изобразить сцену из услышанной им баллады. Баллады, в которой страшный змей похищает деву. Баал мгновенно бросался в глаза. Не только из-за хвоста, которым он кольцом окружил мою фигуру, но своим телом, своей мрачной аурой, которая исходила даже от его нарисованного лица. Черные дорогие одежды, прищуренный взгляд, направленный на мое лицо, которое он аккуратно держал за подбородок, еле заметная ухмылка. Другой рукой змей сжимал мою талию, разворачивая фигуру так, что я стояла боком к наблюдателю. На картине я выглядела слабой, невероятно бледной, но почему-то взгляд, которым я смотрела на Баала, у меня был уверенный. Словно в противовес, чтобы показать два абсолютно разных характера, маар изобразил меня в белом платье с распущенными волнистыми волосами, будто это могло больше придать моему образу облик невинной жертвы…
– Ваш голос так и не вернулся? – задал мне вопрос маар, когда я сопровождала его к выходу. Вопрос был скорее риторическим, но так художник хотя бы нарушил молчание.
Я отрицательно покачала головой. Теперь, когда я, надеюсь, временно потеряла голос, у меня было гораздо больше времени, чтобы подумать над ответом вопроса, который мне задавали. Не было места брошенным невзначай словам, каждое мое предложение, которое я писала на листе, было продумано. Впервые я осознавала ценность слов. Впервые задумывалась над тем, о чем раньше и помыслить не могла.
– Госпожа, берегите себя. Не нагружайте себя работой сейчас, вам нужен отдых. И…
Голос старика прервался, и я вопросительно подняла брови.
– Прошу вас, не убивайте маара, сидящего в вашей тюрьме…
Прежде чем кивнуть, я внимательно осмотрела старого художника. Ни капли схожести с тем шахтером, что сейчас в моей темнице. Значит, не родственники. Впрочем, я наслышана о крепких связях в расе мааров, что друг за друга стеной станут.
– До свидания. Буду с нетерпением ждать возможности вновь нарисовать ваш портрет.
Дверь закрылась, и я оказалась в зале одна. Наедине со своими хаотичными мыслями, от которых уже неделю болела голова. Все больше времени я начала отчего-то проводить в купальнях, все чаще стала задумываться о жизни тех, кто меня окружает, а не о собственных чувствах, на которые вдруг стало все-равно. На многое вдруг стало все-равно. На одежду, украшения, на власть, к которой я ранее стремилась, на статус…Думаю, было бы намного проще, не будь я дочерью императрицы. Сейчас хотелось оставить эту жизнь, наполненную ложью, и уехать далеко-далеко, туда, где можно было бы смириться со своими мыслями, но…Я знала, как важен статус для Валефора, для Баала, для моей матери, титул которой я унаследую и…Это стало сильно давить. Перекрывать путь дороги, что вела к свежему воздуху.
Взяв со столика бумагу и перо – теперь на каждом столе во дворце лежала бумага, чтобы я могла высказать свои мысли – я кивнула пробегающей мимо служанке, что низко поклонилась. Я достаточно окрепла, чтобы спуститься в темницу.
У её входа стояли двое стражей, что, увидев меня издалека, тут же открыли дверь, зажигая над лестницей фонари. Оборотни. Вот кого Валефор нанял для охраны дворца…Они исполняли свой долг великолепно. Не задавали никогда лишних вопросов и будто понимали без слов, чего от них хотят. Один из стражей спустился вниз и подал мне руку, когда я сходила с последней ступени.
Темница была небольшой: всего десять камер с прочными решетками. Подолгу заключенные здесь не задерживались, и от осознания этого факта мне стало не по себе. Не из-за сырости или мрачности тюрьмы, а из-за того, что находящийся здесь заключенный не будет мне служить. Но и убить его я не могу, иначе в его спасении не было и смысла. Если я убью его, это будет означать, что я противоречу своим словам. Никогда бы не подумала, что начну рассуждать подобным образом. Наверное, раньше я бы не стала заострять на подобном свое внимание. Не хочет, так не хочет. Смерть, так смерть.
Шахтер сидел в последней камере. Предпоследняя была разрушена – прутья решетки изогнуты. Я жестом показала, чтобы камеру открыли. Страж помедлил, крутя в пальцах приготовленный ключ. Щелчок замка, скрип решетки, мои шаги внутрь. Кистью я помахала в сторону оборотня, негласно приказывая тому уйти. Страж остался стоять на месте. Я нахмурилась и вновь повторила жест, мне лишние уши ни к чему. Оборотень, потоптавшись на месте, отошел на три камеры назад, где остановился. Это я поняла по шагам. Что ж, и его можно понять. Если со мной что-то случится, его казнят.
Я села на лавку прямо напротив шахтера. Он недвижно сидел, сгорбившись и не поднимая на меня своей головы, поэтому я пересела на лавку рядом с ним. Довольно опрометчиво с моей стороны, но почему-то мне вдруг стало его жаль. В углу я увидела его разбитую маску…
Дотронулась до его плеча, чтобы привлечь внимание, но он не двинулся. Его мускулистые руки безвольно лежали на коленях, а густые спутанные волосы свисали вниз, закрывая его лицо. Я вновь коснулась его плеча, на этот раз сильнее, и маар несколько повернул свою голову в мою сторону. Я чувствовала на себе его взгляд, но разглядеть за синими волосами его лицо не могла. Он медленно выпрямился, наклонил шею в сторону, отчего та издала неприятный хруст, а затем повернул ко мне свое озлобленное лицо. На его скулах играли желваки. Маар приоткрыл рот, чтобы явно сказать что-то обвиняющее, но затем, сжав зубы, глубоко выдохнул, словно успокаивая самого себя. Именно я была виновата в том, что он здесь, но именно я спасла ему жизнь. И я знала, почему именно он так зол…
Взяла в руки перо. Он несколько удивленно посмотрел на то, что я не говорю, а пишу. Я же прониклась к нему еще большей благодарностью, ведь на его месте я бы очень злилась на того, кто косвенно виновен в гибели товарищей.
«Я хочу, чтобы вы остались со мной и жили дальше».
Смогла бы я произнести эти слова? Не думаю. Но на бумаге они были к месту и смотрелись как нельзя лучше. Маар равнодушно прочитал написанную строчку и отрицательно мотнул головой. Я поймала себя на мысли, что не могу отвести взгляд от его удивительно яркой голубой радужки. У него был прямой нос с небольшой горбинкой, проступающая щетина, густые темно-синие брови. Романтичный Табрис и этот сильный небрежный маар, от которого исходила непоколебимая воля…Теперь-то я понимаю, каким должен быть мужчина.
«Почему?». Написала я вполне очевидный вопрос. Маар внимательно на меня посмотрел.
– Там были люди, не заслуживающие смерти, – его голос был тихим и басовитым с долей хрипоты. – Но они погибли просто потому, что хотели жить…Их заслали туда потому, что их существование было кому-то неудобно. Они хотели жить. Но их больше нет. Я заслуживаю смерти за свое деяние. Но я выжил. Разве это правильно?
Маар говорил спокойно. Хотя в нем и говорило сильное чувство справедливости. Такое сильное, как и он сам. Я не имела права с ним спорить, ведь он был прав. Но я не могла исполнить его желание. По многим причинам.
«Если ты не будешь мне служить, тебя убьют». Даже если будешь служить, все-равно можешь подвергнуть себя опасности…
Мужчина улыбнулся. Грустно и в то же время благодарно. Этого, полагаю, он и хотел добиться.
«Вы верите в судьбу?».
Верит. Все маары верят в предначертанное нам свыше. Но шахтер не кивнул.
– Перестал. Я хочу поскорее закончить этот круговорот ада. Но теперь мне мешаете вы.
Что же мне делать…Он не будет служить мне, в тюрьме его вечно держать тоже не получится, а убить его я не могу. Впрочем, любое мое решение, кроме смерти, его не устроит. Однако, мне необходим тот вариант, где он окажется связан по рукам и ногам. Смогу ли я убедить его жить дальше? Какой же грех он совершил, раз считает, что достоин смерти?
– Вам не стоит здесь долго сидеть. Иначе рискуете опять слечь…
Я поднялась с лавки. Промелькнувшая в голове мысль казалась мне ранее невозможной. Но теперь…
«Я не могу вас убить».
– Я знаю. Поэтому не прошу вас это делать.
«Я хочу, чтобы вы начали жизнь заново».
– С моим статусом это невозможно.
«А если вы поменяете статус?».
Маар нахмурил брови и сердито на меня посмотрел, словно понял, к чему я клоню.
– Нет.
«Если судьба дарует вам шанс, возьмите его».
– Судьба дарует мне только проклятья.
«Тогда вам придется вынести еще одно в виде меня».
На его скулах вновь заиграли желваки.
«Простите, но у меня не остается выбора. Станьте моим мужем». Только так он сможет оказаться в абсолютной безопасности…
– Нет, – уверенно произнес он.
«Я дам вам время подумать. Три дня. Подумайте за это время не над своими желаниями, а над причиной, по которой вы мне нужны».
Преступника в мужья…Безусловно, прихотливость императриц известна всем, и один муж каждой госпожи так или иначе, но к высшему сословию не относился. Но чтобы преступник…Да, я превзошла даже собственные ожидания, однако…Если он станет моим мужем, его не смогут убить с точностью до ста процентов. Быть может, он посмотрит на жизнь под другим углом, кем бы он ни был в прошлом. Быть может, так я смогу хоть кому-то помочь в этой жизни…Хоть кого-то уберечь от смерти, которую я, словно по проклятию, вижу везде…
Он не согласится, но я не просто так написала последние слова. Интуиция подсказывает, что мне действительно понадобится его помощь. Судьба не просто так дарит нам встречи. Не по простой случайности тот художник замолвил за маара слово. Каждый поступок, каждое слово играет свою роль и меняет будущее. Поэтому я ни за что не допущу смерти этого мужчины, кто бы что мне ни сказал. Выйдя из камеры, я сожгла написанное мною в огоньке фонаря и направилась в свой кабинет. С момента пробуждения меня беспокоит много вопросов, на которых почему-то ответов нет…
Глава 9
Научиться управлять своими мужьями…Легко сказать, да трудно сделать. Кто-то выбирает манипулирование, кто-то выделяет из шести мужчин только некоторых, пользы от которых будет больше, кто-то и вовсе списывает на них все обязанности, занимаясь лишь собой, но все это неправильно. Шесть мужей, шесть защитников, которые должны беречь свою госпожу, что взамен подарит им вечное наследие. Баланс сохранится только тогда, когда женщина будет одинаково относиться ко всем своим избранникам, поэтому нигде этого баланса нет. Любимые или навязанные принудительным браком – в многомужестве нет места равенству. Но я всегда хотела быть той, чья любовь окружит каждого из шести мужей. Той, кого мужчины будут не только защищать, но и любить. Когда-то я слишком идеализировала свой будущий брак. Брак, в котором все построено на доверии и любви…
Черный хвост, конец которого обвился вокруг моих ног, сжался сильнее. Я открыла глаза, морщась не то от странного яркого света луны, не то от давления, из-за которого ноги начали неметь. Уже второй раз за ночь. Мне приходилось расталкивать недовольного змея, чтобы он не сжимал меня своим хвостом, но тот, задремав, вновь притягивал мое тело к себе. Неприятное ощущение. И дело не в тяжести хвоста, а в холодных чешуйках, касающихся моих голых ног. Я с трудом развернулась к Баалу, дергая того за руку. Его спокойное спящее лицо даже не скривилось.
Он без предупреждения заваливаются в мою спальню второй день подряд. Берет грубо и жестоко, а я попросту не успеваю ему ничего сказать, потому что не могу, а сил сопротивляться нет. Да и разве могу я ему что-то сказать? Если он хочет исполнения супружеского долга, я не могу противиться, к тому же, после ночи с Альфинуром секс более не кажется мне чем-то неприятным, даже наоборот, другое дело, с кем я провожу ночь.
Я не понимаю складывающихся отношений между мной и нагом. Кажется, он и сам этого не понимает, и думает, что секс непременно даст нам узнать друг друга лучше, но это не так. Нам не о чем с ним разговаривать, поэтому он часто молчит. У нас нет ничего общего, поэтому мы не знаем, как вести себя рядом друг с другом. Нас объединяет только брак, который выгоден ему, так как я наследница Изумрудной Императрицы. Однако, кое-что в этой ситуации не дает мне покоя. Безусловно, наги жаждут власти и женщин, но они слишком горды, чтобы связываться с теми, кто не принадлежит крови клана. Я же, как приемная дочь Иараль, не имею никаких родственных связей, и всем об этом прекрасно известно. Тогда почему?
Я еще раз посмотрела на спящего Баала. Когда он спит и когда его нижняя часть закрыта одеялом, он выглядит не так страшно, даже приятно. Но, если он сейчас не ослабит хватку, у меня атрофируются ноги. Я вновь дернула руку нага. Тишина. Побила кулаком по хвосту. Никакой реакции. В пах его бить совсем уж жестоко, да и кто тогда знает, что будет, когда наг проснется. Придвинувшись ближе, я со злостью дернула мужчину за растрепанные по подушке черные волосы. Его желтые глаза широко распахнулись. Широкий вертикальный зрачок резко сузился, и Баал серьезно нахмурился, приподнимаясь на локте. Я молча указала на свои обмотанные ноги.
– Какая же ты все-таки слабая…
Отпустив меня из хвоста, наг цыкнул и повернулся ко мне спиной, демонстративно спуская хвост на пол. Так, впрочем, он сделал и в прошлый раз, поэтому меня подобное положение надолго не спасет. Хотя сон тоже как рукой сняло…Часто это в последнее время происходит. Я не могу долго ходить без воды, очень много пью, начала страдать бессонницей. Мне дали настойку валерианы и ландышевые капли для ароматерапии, но это совершенно не помогало, словно причина была совершенно в другом.
Я села на край кровати и налила себе стакан воды из графина. В горле сильно пересохло. Да и кожа стала такой сухой, что хочется хотя бы просто окунуться в реку. Я подошла к открытой двери, ведущей на балкон, но услышала позади себя шуршание.
– Хватит бродить. Ложись спать.
Он всегда выглядел как будто недовольным. Или скучающим. И, если Валефор постоянно сохранял на лице равнодушную маску, то Баал не скрывал ни своей злости, ни скуки. Не знаю почему, но они даже были несколько похожи. Отчужденные, но жестокие, готовые разорвать любого, кто пойдет против них…
Я отрицательно покачала головой, но вернулась в кровать, забираясь под одеяло. Не буду я нага сонного злить. Да и надо попытаться заснуть. Баал тяжело выдохнул и вновь повернулся ко мне спиной. Комната погрузилась в ночную тишину…
– Я твой взгляд кожей чувствую, – процедил он сквозь зубы, – ты настолько меня боишься, что не можешь уснуть? – наг проговорил это с такой ненавистью, что мне действительно стало страшно. Но, так как он не поворачивался ко мне, а я не могла ему ответить, я лишь коснулась пальцами его холодной спины.
Он замер, а затем резко перевернулся, нависая надо мной и почему-то принюхиваясь. Его зрачки то сужались, то расширялись.
– У тебя…ну, болит что-то? – наг выглядел так, будто хотел проявить заботу. Вот только его внешность этому противоречила.
Я отрицательно покачала головой. Затем сложила ладошки у щеки, показывая таким образом слово «спать», а после сделала из предплечий знак креста. Баал перевел взгляд на настойку, что стояла на тумбочке. Я снова мотнула головой.
– Что ж ты проблемная такая…
Пожала плечами. Самой бы хотелось знать ответ на этот вопрос.
– Я тебе ничем не помогу. Могу только целителя позвать.
Я показала руками, что этого не нужно, но благодарно улыбнулась. Мне была приятна эта странная, выдавленная через силу забота, которую он действительно хотел показать. Безусловно, он из жестокого племени, но неужели он совсем не знает о ласке? Я для него подобно диковинной зверушке, о которой надо заботиться, но он не знает как.
Баал уже было вернулся на свою половину кровати, но затем вновь резко навис сверху, целуя меня в губы. Нежно. Я широко распахнула глаза, совершенно не понимая этих ощущений. Они просто не вязались с ним. Только длинный раздвоенный язык, обвивающийся вокруг моего, напоминал о том, что надо мной наг. Кончик его хвоста скользнул по моему лону, и я крепко сжала ноги. Одного раза мне сегодня все же хватило, да и такими темпами мы вообще не заснем, а завтра важный день, на который мне будет необходимо отдать все силы.
Наг разочарованно выдохнул и медленно разорвал поцелуй.
– Выпей еще настойки. И постарайся все-таки заснуть.
***
Я наконец решила действовать. Кардинальная перемена в отношении к миру не просто коснулась, а изменила цель моей жизни. И, если ранее я точно знала, чего желаю добиться, то ныне будущее выглядело смутным и неясным. Я многое хотела узнать, но как мне впоследствии распоряжаться полученной информацией? Что мне делать, если правда вновь окажется жестокой и неприятной? Принять или же противиться? Впрочем, я уже сделала бунтовской шаг, предложив преступнику стать моим мужем. Однако, немного вариантов я ему предоставила: брак со мной или же будущее, в котором его или убьют, или вновь посадят в темницу. Надеюсь, он сделает верный выбор, а я получу в свои руки маара и сильного телохранителя. С каких пор я стала рассуждать именно так…
Кому я могу доверять? Я собираюсь провернуть то, что может изменить не только меня, но и окружающих меня людей, так согласятся ли они со мной? Валефор в тот раз пришел ко мне на помощь и с тех самых пор очень вежлив и уступчив, но, что я знаю о нем? Ничего. Да и та девушка покоя не дает…Баал? Существо, что может загореться от одного неугодного слова? Нет-нет. Альфинур? Заботливый и добрый повар, о котором я также не знаю ничего, кроме того, что у него тяжелая судьба, пропитанная завистью к нему самому…Цейхан? Безусловно, это ближайший ко мне человек, но она много лет служила моей матери и многие новости до сих пор передает ей. Об Айе я тоже почти ничего не знаю. Поэтому единственным верным вариантом стала…
– Мы с мамой в последнее время совсем не общаемся… – тихо проговорила Фирюэль, смахнув салатовые волосы за спину. – Когда ты вышла замуж за нага, я видела её в присутствии клана Некриасс. Странный это договор такой…О, а знаешь, что еще? Баал с родней своей, кажется, совсем не в ладах.
Я вопросительно изогнула брови. Моя сестра активно закивала головой, отчего бусины, обмотанные вокруг одной из прядей, выпали из волос.
– Они так злобно на него смотрели, – произнесла Фирюэль, возвращая бусины на место, – а он так же смотрел на них в ответ. Его вообще все стороной обходили, но рядом с ним и правда тяжело. Я подошла, чтобы поздороваться с ним, а он мне даже не ответил ничего. Глазищами вот так сверкнул и цыкнул! В нем совсем нет вежливости…
Да-да, об этом я на практике уже успела убедиться. Баал – существо, идущее на контакт лишь в том случае, когда ему это выгодно. Я взяла в руки бумагу и перо.
«Ты поможешь мне?».
– Ну, конечно же! Хотя, я была очень удивлена, когда ты мне это показала, – сестра помахала несколькими листами, на которых я излагала свои догадки и просьбы, – я думала, что тебя это совсем не интересует. И, знаешь…Теперь, когда ты сказала об этом…Думаю, что мне тоже понадобится твоя помощь.
Я быстро кивнула. Ради Фирюэль я на все готова.
– Я…Пыталась вспомнить, но…Я тоже не помню ничего из своего прошлого…
Значит ли это, что кто-то специально убрал эти воспоминания из нашей головы?
– Ты написала, – сестра опустила свои голубые глаза в мое сочинение, – что вспомнила все после болезни? На самом деле, тогда ты очень сильно бредила. Валефор, Альфинур и я были с тобой ночью, и ты постоянно бормотала что-то о воде и о каких-то цветах…Но да ладно. Значит, сначала ты хочешь полностью вспомнить прошлое…
Я кивнула.
– Раскопать информацию о твоих мужьях…
Я снова кивнула.
– И узнать, какой договор заключила мама, раз согласилась выдать тебя за нага, да?
Я натянуто улыбнулась.
– Я и подумать никогда не могла, что мы с тобой вот так будем сидеть и планировать что-то секретное. То, что мама не должна узнать?
Я еще раз указала пальцем на фразу «Не должна». Затем опустила взгляд на нижнюю строчку, где было написано «Кого мне нанять?».
– Да, это проблема. Вдвоем мы мало что сделаем, но…Наемники за большую плату всю информацию другому выдадут, поэтому я совершенно не знаю, кто еще нам может помочь…
«Цейхан я попрошу разузнать о Валефоре. Буду ссылаться на то, что хочу проверить того на верность».
– А Баал?
«Здесь хочу попросить о помощи тебя. Во дворце матери еще есть слуги клана Некриасс. Думаю, разговорчивые найдутся».
– За столом и алкоголем все становятся разговорчивее, – Фирюэль радостно улыбнулась, – а Альфинур тебе зачем? Ты, кажется, уже написала письмо мастеру Джиали?
«Тоже кое-что интересует».
– Но с мааром ты меня совсем удивила. Про него ты у художника спросишь?
Я кивнула. Пока это единственное, что я могла сделать.
– Хорошо, – сестра вскочила со стула, – можешь на меня рассчитывать! И, кстати, тебе ведь для стражи оборотней наняли, да? Они же при поступлении на службу должны были клясться в верности, быть может, и они смогут быть полезными. Поговори с главой стражи. Тот красноволосый, помнишь?
А ведь и правда. В этом есть смысл.
– Когда найдешь способ вернуть себе память полностью, обязательно расскажи и мне, – Фирюэль снова искренне улыбнулась. Боюсь, что и её детство окажется жестоким и переворачивающим сознание…
