Текст книги "Пустынный океан (СИ)"
Автор книги: Ad Astra
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Глава 6
Меня усадили в какую-то каморку, где вся мебель – лавка, полка и тумба – была выдолблена из камня. Единственным украшением здесь было потускневшее пыльное полотно с геометрическими узорами. Я начала немного замерзать, а потому, будто невзначай, пощипывала холодные кончики пальцев. Все-таки я всю жизнь прожила в тепле, и пронизывающая тело дрожь была для меня так же необычна, как и для северянина песок. Рядом со мной, держа осанку, гордо восседала Цейхан. Мне бы стоило поучиться у нее выдержке, на её лице не было ни капли страха. Мои же коленки предательски дрожали, когда я каждый раз бросала взгляд на сидящего передо мной перекошенного мужчину. Внешне он был отвратителен. Квадратное лицо, тусклые серые глаза, сальные волосы, прилипающие к его большому лбу. У него был тремор подбородка, и сам мужчина очень сильно и громко кашлял, даже не прикрывая рот рукой. Только сейчас я заметила, что вместо голени правой ноги у него была простая палка. Я не хотела с ним разговаривать, он выглядел подобно настоящему маньяку, у которого неизвестно что на уме, поэтому я постоянно отводила глаза, делая вид, что рассматриваю каменную стену.
Мужчина вновь сильно закашлялся, и я увидела, как Цейхан презрительно скривила рот.
– И долго вы будете молчать? – заговорила она, вскидывая подбородок и щуря глаза. Хороший вопрос, ведь мы сидим здесь с ним уже минут двадцать без стражи.
Шахтер собрал в рот слюну и смачно выплюнул её в сторону. Я вздрогнула и прикрыла глаза. Отвратительно.
– Столько, сколько нужно…
– Моей госпоже здесь холодно, я требую, чтобы вы выпустили нас.
– Да не уж-то? – мужчина закашлялся и почесал подбородок своими искривленными грязными пальцами. – Хотите по шахте погулять? Среди отморозков, что хотят запихнуть в эту красотку свои причиндалы? – он небрежно кивнул в мою сторону. Меня затошнило только от одного представления о том, что эти люди прикасаются ко мне. – Я вас тут охраняю сижу, пока остальные письмецо вашей семье пишут…
– Зачем вам это… – произнесла я тихо, обнимая себя руками. Становилось все холоднее.
– Ну, барышня, вы – залог нашей свободы. Вон, гляди, видишь палку вместо ноги? Это мне гады-надзиратели подарили. С нами тут, как с животными. Одни мужички такого отношения и заслужили, но есть тут и раскаявшиеся, их-то за что…Тебе холодно что ль?
Я нахмурилась. Слабо верилось в то, что тут есть раскаявшиеся люди. Они все подняли восстание и убили своих надзирателей. Мне все-равно, что было до этого. Факт остается фактом. Цейхан дотронулась до меня своей рукой, её ладонь была очень теплой. Почему здесь мерзну только я? Не потому ли, что во мне течет кровь русалки?
Мужик что-то пробормотал себе под нос и вышел из каморки на долю секунды. Вернулся он с грязным вонючим тулупом, который он протянул мне. Я не смогла взять его в руки, меня опять затошнило, и шахтер, тяжело выдохнув, кинул одежку на лавку. По меху проползло какое-то насекомое, и меня передернуло.
– Ничего получше у нас нет.
– Отпустите нас…
– Вы, барышня, простите, – мужик склонил голову и снова закашлялся, – мы тут подыхаем и делаем это все от отчаяния. На вашем месте могла бы оказаться любая другая, но не повезло только вам.
– Вы хотите, чтобы Изумрудная Императрица дала вам свободу взамен свободы своей дочери? – голос Цейхан был грубым и раздражительным.
– Да.
– И давно вы все это планировали?
– Давно, да только все возможности не было. А сейчас прямо-таки судьбой нам было восстание предназначено. Ваш приезд, болезнь стражей и надзирателей, обвал одной из пещер…
– Вам это все воздастся, – Цейхан почему-то улыбнулась. Мужик улыбнулся ей в ответ.
– Нам уже терять нечего.
***
Я замерзала. Холод с кончиков пальцев медленно перебирался по рукам к груди, и вот у меня уже дрожит все тело. К тулупу я так и не притронулась, но Цейхан грела меня своим теплом, прижимая к себе. Я начинала засыпать. Интересно, сколько мы здесь уже? Сейчас, наверное, вечер. Наверное, мама уже читает письмо о том, что меня взяли в заложницы. Наверное, мама сильно злится…
Я замерзала. Не чувствовала своих ног. Из моего рта выходил пар. Затем, кажется, я все-таки задремала, а, когда проснулась, шахтера в каморке не было. Цейхан спала. Она была очень теплой. Я посмотрела на свою дрожащую кисть – на среднем пальце появился маленький волдырь. Коморка была настолько маленькой, что я не могла здесь нормально развернуться: два шага влево, один – вправо. Тяжесть в груди…Будто легкие ни с того, ни с сего стали больше в несколько раз. Мне нужно походить, размяться, слишком…холодно. Я прислонилась к каменной стене, прикрыв глаза. Там, где я родилась, тоже было холодно. Из детства я помню босые стоптанные ноги, костлявые ручонки и грязные бирюзовые волосы…Я забыла об этом. О прошлом, в котором мне было суждено погибнуть от голода. Я не хотела вспоминать свое детство, и вбила себе в голову то, что я истинно императорских кровей…
Я боялась остаться одна, как много лет назад. Боялась вновь почувствовать голод, холод и ненависть всего мира. Но теперь, когда все эти чувства овладевали мною вновь, я чувствовала страх, жалость к себе, беззащитность, из-за которой не ты решаешь жить ли тебе дальше. Мне было очень холодно. Хотелось плакать, хотелось спать…Нужно…походить. Да, я должна походить, так, возможно, станет теплее. В детстве я часто бегала, согревая себя и без одежды. Кутаясь в какую-то потрепанную тряпку…Почему же сейчас я не могу надеть этот тулуп?
Не знаю, что точно мной двигало, но я вышла из каморки. Найти факел, найти хоть что-то теплое, просто походить и вернуться. Уйти из этой маленькой коморки, в которой нет ничего, кроме страха уснуть и замерзнуть во сне. В коридоре никого не было, поэтому я просто начала быстро ходить туда-сюда, растирая себя ладонями. Пропала хотя бы сонливость, потому что я боялась, что сюда вот-вот кто-то придет. Кто-то из тех самых отморозков.
Что я сделала не так? Почему заслужила это? Предавший меня Табрис, холодный Валефор, будущий наг-муж, милый повар, которого я не сделаю счастливым, внезапно отгородившаяся от меня мама…Даже сердце защемило. За что? Почему я…
– О, нашей красавице условия номера не по душе?
Я была готово разрыдаться, услышав насмешливый голос. Лысый, с железными зубами и отрезанным ухом мужлан… Отвратительный, как и все здесь…
– Холодно… – мой голос дрожал.
– Да не, прохладно, но не более, – он широко улыбнулся и пошел прямо ко мне. Я отвернулась и быстро направилась в коморку. – Куда же ты? Раз тебе холодно, тебя надо согреть!
Он схватил меня за руку, и я тут же вспомнила слова того шахтера о «причиндалах». С ненавистью, я выдернула свою кисть, но лысый шахтер поймал мое запястье и, крепко сжав, потащил куда-то прочь.
– Тебе ноги что ль жалко раздвинуть? Я никому не скажу…И ты никому не скажешь, да?
Я ничего не смогла сказать, я даже закричать не смогла. Просто заплакала, рухнув на холодный каменный пол и повиснув на той руке, за которую меня держали. Заснуть…И не проснуться…
– Эй, принцесса, вставай! Я тебя что, тащить должен?
Я заплакала громче, навзрыд, наконец, срываясь на истошный крик. Мужик начал обеспокоенно оборачиваться по сторонам и шикать, больно дергая моим запястьем.
– Идиотка! Хочешь, чтобы остальные сбежались?
Еще громче. Не то выплескивая все, что накопилось внутри, не то боясь за свою жизнь и за свою гордость. Этот тип тщетно пытался поставить меня на ноги, бормотал всякие нецензурные выражения, лапал своими грязными ручищами, а затем просто сорвал с моего плеча ткань платья. Я, не видя перед собой ничего из-за слез, поползла в ту сторону, где, по-моему мнению, находилась каморка, а затем просто перестала дышать – рука лысого мужлана сильно сдавила мне горло.
Не знаю, что произошло дальше. Я не слышала ни криков, ни ударов, но хватка вокруг шеи пропала. Сев на камень, я часто и тяжело задышала, вытирая с глаз слезы. Испугавшись того, что тот шахтер может стоять позади, я обернулась, но там никого не было. Я медленно встала, держась за стенку, а затем, посмотрев перед собой, вновь чуть не села наземь. Почему я вновь не смогла закричать, а лишь замерла с гримасой страха? Быть может потому, что передо мной стоял совершенно другой мужчина. Быть может потому, что он прикладывал указательный палец к своим губам. Быть может потому, что половину его лица закрывала деревянная маска, от которой вверх по волосам шел густой белый мех. Он был высок, я едва доставала ему до груди, и очень мускулист. На его больших руках помимо мышц можно было увидеть вены, а от правого плеча до запястья тянулась черная татуировка из каких-то узоров. Преступник. Маар.
Он нерешительно протянул мне флягу, которая висела на его поясе. Внутри оказалась вода, хотя горлышко и пахло спиртным. Всхлипывая, я сделала несколько глотков. Узкие губы на щетинистом лице мужчины изогнулись в улыбке. Он взял меня за руку и повел в сторону коморки. Когда маар повернулся ко мне спиной, я увидела, что из-под белого меха до поясницы тянутся густые, спутанные, синие волосы.
Рядом с коморкой уже носились Цейхан и шахтер с палкой вместо ноги. Служанка тут же метнулась ко мне, оправляя платье, волосы, проводя пальцами по заплаканному лицу. Спасший меня незнакомец отошел в сторону, дав мимоходом сильный подзатыльник хромому шахтеру, а затем вернулся, снимая с маски мех и отдавая его мне. Его лица я так и не увидела. Я даже не успела сказать спасибо…
Глава 7
Я смутно помню тот день, когда каменные стены, что давили своей непроницаемостью, начало трясти. День или вечер…Неделя или же всего три дня…Все было как в тумане. Я то засыпала, то вновь просыпалась, кутаясь в оставленную незнакомцем меховую накидку. Пила принесенную воду, не притрагивалась к еде, несмотря на то, что на этом начала настаивать даже Цейхан, а потом…А потом начала кашлять. От холода, как подумала я в тот момент. От холода, подумала я, морщась от головной боли. От холода…
Лихорадка началась внезапно. Сильная боль разрывала грудь на части, и, как сказала Цейхан, я начала бредить. Я помню её обеспокоенные глаза, её дрожащие руки, которыми она накладывала мне на лоб мокрые холодные тряпки. Помню виноватый взгляд кашляющего шахтера…
Когда я болела в последний раз? Кажется, в том самом далеком детстве. Там я часто болела, постоянно прикладывала подорожники к ссадинам и ранкам, нередко видела, как из полуразрушенного дома выносили закутанное в простыни обездвиженное хладное тело. Когда мама придет за мной, меня вылечат, но у тех людей не было денег на лечение. Заболев, они запирались в домах и медленно умирали…Я ведь забыла об этом. Я ведь не должна была забывать…
В тот грохочущий день Цейхан долго не могла меня разбудить. И, несмотря на то, что мне стало несколько легче, я с трудом держалась на ногах. Пот лил с меня ручьем, но пальцы были такими бледными, что, казалось, моими и не были. Цейхан куда-то вела меня, поддерживая за локоть, а иногда мы прижимались к стене, ожидая, когда падающая с потолка крошка полностью не осыплется. Нас никто не останавливал, да и останавливать было некому. Должно быть, Цейхан тогда специально вывела меня из каморки, чтобы похитители не смогли использовать нас, как щит.
Все кругом сильно трясло. Несколько раз я падала, и служанка терпеливо поднимала меня на ноги, ведя дальше. Её руки сильно дрожали, и она почти не говорила. Цейхан боялась. Боялась не только за лихорадящую госпожу, но и за свою жизнь. Боялась ошибиться дорогой, боялась встретить какого-либо шахтера по пути, боялась рухнуть наземь без сил, и я была благодарна ей за то, что ей хватило духу, несмотря ни на что, идти дальше.
Мы пошли быстрее. Лужи воды, по которым, как мне казалось, я шла, вдруг стали вязкими и склизкими. Они стали красными. Утерев слезящиеся глаза рукавом, я вперилась взглядом в труп кашляющего шахтера. Его глаза, что не так давно виновато смотрели на меня, ныне недвижно смотрели куда-то вверх.
– Госпожа, умоляю, идемте! – почти взмолилась Цейхан, хватая меня за предплечье и утягивая в сторону. Споткнувшись о чью-то руку, служанка стала еще бледнее и отбежала в сторону. Её стошнило.
Отвернувшись, я еще раз посмотрела на шахтера. Быть может, из-за лихорадки я и могла спокойно смотреть на лежавшие здесь тела, а, быть может, я вспомнила то, о чем забыла. Был ли этот день ниспослан мне судьбой? Судьба, что даровав богатой зазнавшейся девчонке счастливую жизнь, решила напомнить о том, какой была эта жизнь раньше. Судьба, что услышав печаль неразделенной любви, решила показать, каким на самом деле может быть горе…
Не думаю, что он был виноват. Впрочем, я, наверное, и правда впала в бред. Да, у него был жалостливый взгляд, что даже на перекошенном лице выглядел скорее устрашающе. Но я запомнила те слова. О безысходности. Им пришлось. Они не хотели. Множество работающих шахтеров заслуживают смерти за свои деяния. Но заслужил ли эту смерть он? Я невольно вспомнила о человеке в маске, что спас меня от насильника. Он тоже мертв? Почему мама решила убить их всех? Почему отдала такой приказ…
Цейхан вела меня все дальше. Мне становилось хуже. Здесь было нечем дышать, а вместо воздуха, я словно втягивала в легкие запах крови. Я смотрела под ноги. Глаза закрывались. Я видела то собственные туфли, то чье-то искривленное в гримасе ужаса лицо, то отрубленную конечность, то холодный, не тронутый кровью камень. А затем…Затем оказалась в тепле. С трудом вдохнула запах одеколона. Еле подняла взгляд, распознавая в собственных слезах лицо Валефора. Он тяжело шумно выдохнул, прижимая меня к себе. Кажется, он говорил что-то про страх и приказ Иараль, но я смутно разбирала эти путающиеся слова. Перед моими глазами по-прежнему было то лицо, которое навряд ли хотело умирать…
Меня подхватили на руки. Сквозь гул я слышала яростный крик Валефора на кого-то. Слышала лязг мечей. И прежде, чем провалиться во тьму, я, не осознавая собственных слов, произнесла:
– Ч…Человек…В маске…Не уб…не убив…
***
Три дня я провела в лихорадке. Три ужасно долгих дня, когда я не могла ни спать, ни есть. Я не могла открыть глаза из-за их тяжести, боль в груди была невыносимой, но все это меркло, стоило температуре вновь ползти вверх. То жар, то холод…То кровавые пятна перед глазами, то настолько яркие, что просто зажмурить глаза недостаточно…Я видела свой дом. Тот старый, накренившийся дом без двери. С выбитыми стеклами, с протекающей крышей, с еле горящим огоньком, который мы разводили из того, что смогли найти…Я видела воду, что плещется у моих ног, хотела зайти туда и упасть на дно. И я падала. Но не в воду, а в кровь. Я видела тощую умершую птицу, которую ощипывали мужские руки. Я видела красивый луг, на котором ничего не росло, кроме черных морисов, растущих на проклятых землях. Я видела детей с выпирающими ребрами…Умерших от голода коров…Тощих жен, что вырезали из животных все органы…Самоубийц, бросившихся с утеса…
Почему я забыла об этом…
Все исчезло. Стало вдруг тепло…Точно, как и в тот раз. Я выжила и забыла то, чего не должна была забывать. И теперь, когда я вспомнила, во мне словно что-то сдвинулось, то, что замерло и покрылось паутиной много лет назад…То, ради чего я хотела жить дальше. То, что многие попросту называют местью…
Я очнулась утром. Рядом со мной гремела посуда, справа кто-то поправлял простыни и одеяло. Когда я открыла глаза, женский голос громко ахнул, и комнату заполнил звук приближающихся ко мне шагов. Теплая рука касается моего лба. Ко рту подносят блюдечко с водой, но я не могу сказать ни слова – голос пропал. Перед глазами все плыло, но я понимала, что вокруг этой кровати много людей. Кто-то аккуратно приподнял меня за плечи и помог облокотиться на высокое изголовье кровати.
Первое, что я смогла четко увидеть, – собственные руки. Тощие, костлявые и бледные руки, покрытые синяками и царапинами. Не кисти императрицы, а кисти бедной голодной девчушки из деревни…Не хотелось улыбаться и радоваться собственному пробуждению, собственному спасению. На все вокруг вдруг стало совершенно все-равно…Словно…Потерялся смысл, которым я жила до сих пор.
– Госпожа… – тихо произнесла Цейхан, беря меня за руку. Она выглядела хорошо, как и всегда. Несколько позади неё стоял бледный и будто измученный Альфинур, на его губах была уставшая улыбка.
По другую сторону от кровати стояла Айе, сложив перед собой руки в молитвенном жесте. Рядом с ней стоял незнакомый мужчина-оборотень с огненными волосами, которого я видела впервые. У стенки на кресле сидел первый мамин муж, что был моим приемным отцом по совместительству. Я не любила его. Он всегда был слишком жадным и корыстным.
– Она выглядит, как приведение, – произнес он, вставая на ноги и складывая руки позади спины. Так он делал всегда, когда был доволен. – Красивое приведение. Думаю, именно поэтому сделка и состоялась.
Сделка? Должно быть, отец говорит о свадьбе с нагом. Так значит…Я посмотрела на пальцы. Черный обручальный опал, подаренный Валефором, а на соседнем пальце…Огромный александрит, меняющий свой цвет от фиолетового до синего…Моего присутствия даже не понадобилось. Это омерзительная продажа. Я не хочу здесь находиться…
– Надо позвать господина Валефора, – Цейхан встала со стула.
– Сиди. Он и так с ней все это время сидел на пару с поваром. Пусть он хотя бы сейчас отдохнет, – отец подошел к кровати. – Ты довольно спокойно реагируешь на свое второе замужество, которое провели без тебя.
– Госпожа временно потеряла свой голос…
– Тем лучше. Меньше глупостей будет вылетать из этого рта…
Я подарила приемному отцу равнодушный взгляд. Мамы нет? Конечно, чего же еще я ждала…Однако…Теперь, когда я говорю «мама» или «отец», во рту остается ужасно неприятный вкус…
Он вышел из комнаты. Красноволосый оборотень, поклонившись, вышел следом. Цейхан что-то приказала Айе, и та также быстро ушла. Я посмотрела на служанку. На Альфинура. Он сел на краешек кровати и нерешительно коснулся моей руки. Я даже не смогла сжать её в ответ. Окружающие меня цвета блекли. Все будто становилось черно-белым…
Цейхан рассказала мне о том, что я заболела пневмонией. Из-за крови русалки меня не смогли вылечить сразу, поэтому я пролежала в бреду и лихорадке три дня. Однако наги потребовали свадьбу, как положено договору, и день назад, без моего участия меня же выдали замуж. О наге Цейхан мне почти ничего не сказала. Лишь то, что он заполз в комнату, надел на мой палец кольцо и тут же вышел. Даже Альфинур промолчал, когда я написала на бумаге просьбу рассказать, кто он такой.
Мы молчали. Цейхан постоянно поправляла на мне одеяло. Повар с отстраненным видом держал мою руку. Лучше бы я…не просыпалась.
«Почему они убили всех?» написала я на бумаге, показывая её служанке. Та вдруг задрожала и отрицательно покачала головой.
– Это приказ вашей матери, госпожа…Я больше ничего не знаю…Но…Но одному сохранили жизнь, как вы и просили! – вдруг воодушевилась она, словно эта новость могла меня сразу же приободрить.
Я нахмурила брови. Разве я просила оставить кого-то в живых? Не помню. Того кашляющего шахтера убили. Всех убили…
– Того человека в маске, помните?
Я кивнула не сразу. Потребовалось время, чтобы вспомнить. И зачем я приказала оставить его в живых? Ах да…Почему-то я решила, что тот маар хороший человек, раз спас тогда мне жизнь. Акт благодарности? Или же последствие лихорадки?
– Он хотел, чтобы и его убили тоже, и вел себя очень агрессивно. Так как он слишком сильный, его посадили в темницу. Недавно он требовал встречи с вами, но ему было отказано, конечно же…
Я кивнула. И что мне делать с ним теперь? Если он откажется служить мне, его попросту убьют, так как он считается преступником.
«Кто мой второй муж?»
Я снова тыкнула пером в написанную ранее строчку.
– Госпожа, вам нужно поправиться…
Вновь показала на фразу. Цейхан и Альфинур переглянулись.
– Баал Зейранон из рода…Некриасс, – произнес повар, опуская взгляд.
Думаю, что если бы мне сказали об этом до похищения, я бы заплакала. Начала бы жаловаться на судьбу и несправедливость. Но сейчас…Нет, мне было не все-равно, ведь мне назвали самый жестокий и кровожадный род, который в порыве ярости может совершить все самые страшные грехи, вплоть до убийства собственной госпожи, но…Это ведь лучше, чем…голодать. Чем ожидать каждый день смерть…Чем смотреть на разбегающихся и падающих с утеса с хохотом людей…
Я помню…Теперь я не забуду…
Дверь резко распахнулась. Альфинур и Цейхан вскочили и низко поклонились. Я подняла голову, чтобы увидеть Валефора, но…
Он действительно был представителем своего рода, вызывая одним лишь своим видом страх и ужас. Баал…Он выглядел так, словно я пришла в его дом и не убиралась отсюда долгое время. У него было хищное лицо. Не думаю, что я смогла бы назвать его красивым. Острое, хотя и аккуратное, с ровным носом, узкими губами, несколько раскосыми глазами, в которых я видела яркую золотую радужку с вертикальным зрачком. Его черные волосы были собраны в тугой пучок, а от нижней челюсти слева начинался большой ожог, который отчасти скрывал темный халат, запахнутый направо. Вместо ног, как и положено, был хвост. Огромный черный хвост, который переливался не то синим, не то фиолетовым. Думаю, что если бы этот наг вытянул хвост, тот бы достиг длины в восемь-девять метров.
Наг быстро подполз к кровати, угрожающе нависнув сверху. Он широко раздул ноздри и втянул в себя воздух.
– Слабая…
– Господин Баал, госпожа только очнулась после болезни.
Наг злобно взглянул на Цейхан, и та тотчас съежилась. Её страх был вполне обоснован. Наги из рода Некриасс были ядовиты. Их яд, при попадании внутрь, мог убить за долю секунды. Он снова взглянул на меня. Я отвела глаза. Мне было тяжело смотреть на него.
– Отдай приказ убить того маара. От него слишком много проблем.
Я отрицательно покачала головой.
– Если у тебя нет веской причины держать его здесь, его убьют по закону, – процедил Баал сквозь зубы.
Я кивнула.
С этого дня мне все-равно. Теперь как прежде ничего не будет. Хотя бы потому, что действия моей матери показались мне слишком знакомыми…
