Текст книги "Богатство души (СИ)"

Автор книги: _Dementra_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Катя, ты готова? – шепотом спросил Азъен, подходя к сестре. Та вздрогнула от неожиданности и едва не закричала.

– Азъен, где ты ходишь? Я скоро сама поседею от страха, – так же шепотом, едва не срываясь на крик, сказала Катарина.

– Извини, я не думал, что так долго получится. У тебя всё готово?

– Да. Садись и поехали скорей! – Катарина накинула на голову капюшон, становясь совсем неразличимой в черном плаще. Тоже самое сделал и Азъен. Если их кто-то и увидит, то никогда не подумает об их принадлежности к королевской семье.

Телега медленно тронулась. Колеса тихо заскрипели, а напряжённому, точно струна, Азъену казалось, что их слышит весь город и их вычислят ещё до того, как они подъедут к помосту. Но несмотря на весь созданный ими шум, город уже крепко спал. В редких домах горели огни, а на улицах не наблюдалось ни одного человека. Фонари тускло освещали центральную площадь, но этого оказалось достаточно, чтобы разглядеть двух мужчин, закованных в колодки. Сердце Азъена болезненно сжалось при виде друзей, а на глазах вновь начали наворачиваться слезы.

– Не смей реветь, братик, – тихо произнесла Катарина, в голосе которой тоже слышались еле сдерживаемые слёзы. – Этим мы им не поможем. Пошли скорей, – она взяла Азъена за руку, когда они подъехали в плотную к помосту.

Ещё тогда они почувствовали вокруг смрад: запахи крови, испражнений и несвежих овощей, лежавших повсюду вызывали тошноту и чувство отчаяния. Но похоже, что Катарину совершенно не пугала представшая перед ней картина, потому что она, несмотря ни на что, подбежала к мужчинам, раскидывая мешающий под ногами мусор. Азъен подошел к колодкам, в которых находился Алэн. Его голова безвольно опустилась, из-за скудного освещения он мог видеть лишь его размытый силуэт. Мужчина вздрогнул от легкого прикосновения к голове и вымученно застонал, пытаясь вырваться.

– Алэн, это я – Азъен. Ты меня слышишь? – юноша опустился ниже, чтобы друг мог его разглядеть.

– Азъен… – прохрипел Алэн едва слышно.

– Мы вас вытащим. Только потерпите немного, – он услышал сдавленный стон рядом – Эрик пришел в сознание и чувствовал себя не лучше своего любовника. – Катарина, отпирай колодки. Алэн, ты сможешь идти? – спросил Азъен, когда Катарина начала выколачивать деревянным молотком не большой шпиль, державший колодки.

– Воды… – только и смог ответить Алэн слабым голосом. Азъен понимающе кивнул, доставая флягу из сумки, но в таком положении напоить друга он точно не мог.

Катарина быстро справилась с колодками, но открывать их начала лишь тогда, когда Азъен подошел к другу, чтобы уберечь от тяжелого падения. Алэн мучительно выдохнул, почувствовав свободу. Опираясь на подставленное плечо, он припал к фляге, жадно глотая воду. Ему пришлось полностью навалиться на Азъена, иначе самостоятельно идти он не мог. Катарина старалась поддержать его под другую руку, оказывая посильную помощь.

Алэна уложили в телегу, оставив свободное место для Эрика. С тем всё оказалось намного сложнее – он был значительно тяжелее и не мог сам стоять на ногах. Едва колодки открылись, мужчина свалился на деревянный пол. Азъену удалось удержать его лишь на коленях, предотвращая тяжелое падение. Катарина держала флягу с водой, пока Эрик не напился и не начал проявлять хоть какую-то активность.

– Эрик, поднимайся. Мы не сможем тебя одни дотащить, – после нескольких попыток поднять мужчину, у Азъена почти не осталось сил, а от Катарины помощи и того меньше.

– Оставьте меня, детишки… – простонал Эрик не поднимая головы. – Не могу я…

– Можешь! Мы не для того сюда пришли, чтобы тебя бросать, – возразила Катарина.

– Зачем ты мне помогаешь?..

– Потому что не могу иначе. Ты должен бороться ради Алэна. Ты ведь его любишь?

– Люблю, – подняв голову на Катарину, ответил Эрик.

– Тогда ради него ты должен сейчас подняться и идти, потому что он без тебя не сможет.

– Ты была бы мудрой королевой… – Эрик потянулся рукой к полупустой фляге. Осушив её полностью, он попытался подняться на ноги. Слова Катарины придали ему сил и цель, чтобы двигаться. Оказавшись в телеге, он сжал руку любовника, насколько того позволяли его скудные возможности, и провалился в тяжелое забытье.

Телега медленно сдвинулась с места, теперь управляемая Азъеном. Он всё ещё сомневался, что поступает правильно, только иного выбора он не имел. Катарине он пока не говорил, куда они едут. Остановился он лишь у большого трехэтажного здания – единственного, где ночью всегда лился мягкий красно-желтый свет. Азъен поставил телегу в самом темном переулке.

– Азъен, куда ты нас привез? – полушепотом спросила Катарина, слыша льющийся из окон женский смех и стоны. – Это же дом разврата…

– Да, но я вряд ли нашел бы место лучше за такое время. Жди меня здесь. Я постараюсь скоро вернуться.

Азъен оглянулся по сторонам, чтобы не столкнуться со случайными прохожими и низко натянул капюшон. Открыв дверь в публичный дом, он словно попал в другой мир: кругом горели свечи и масляные лампы, ярко освещая просторные помещения, окрашенные в красные и пурпурные цвета. Женские стоны теперь доносились отовсюду, как и тихая мелодия, настраивающая клиентов на нужный лад.

– Доброй ночи, господин, – рядом появился невысокий стройный мужчина, бесшумно подкравшийся по мягкому ковру. Азъен кивнул в знак приветствия, стараясь не смотреть по сторонам. – В нашем заведении вы найдете любое удовольствие для себя. Скажите, чем я могу вам помочь?

– Вы хозяин этого заведения? – Азъен поднял глаза на мужчину, которого не видел в прошлый раз. Но тогда он приходил с другой целью.

– К вашим услугам. Меня зовут Самуил, – мужчина поклонился, любезно улыбаясь, а глаза с любопытством заглядывали под капюшон юноши. – У нас самые лучшие девушки в городе на любой вкус. Или, может, господин предпочитает юношей?

– Ни того, ни другого, – как можно спокойней ответил Азъен. – Мне нужна ваша помощь и я готов щедро заплатить за неё.

– Какого рода помощь вам нужна? – нахмурился мужчина.

– Мы можем поговорить с вами там, где нас никто не услышит?

– Конечно. Пройдёмте со мной.

Мужчина развернулся и не спеша пошел мимо снующих повсюду полуобнаженных женщин и предающихся разврату мужчин. Азъен старался не смотреть на окружающих людей и прятал лицо, чтобы его не узнали. Вскоре Самуил довел его до своего кабинета с тяжелыми дубовыми дверьми, полностью отсекающих от всех посторонних звуков.

– Здесь вы можете снять свой капюшон. Я гарантирую вам, что ваши секреты не выйдут за пределы этих стен.

Азъен кивнул, спуская капюшон на плечи. Только сейчас в свете свечей он разглядел на своих руках кровь – пока они с Катариной помогали друзьям, ему приходилось держать их, от чего подсохшие раны снова открылись. Он заметил удивление на лице Самуила и, похоже, узнавание.

– Моим друзьям нужна помощь, – заговорил Азъен, смотря на мужчину. – Они находятся в тяжелом состоянии и, возможно, умрут, если их не вылечить.

– Необычная просьба к хозяину дома увеселений, – голос мужчины изменился – поменявшись на сухой и рассудительный, не осталось и нотки раболепия. Таким и должен быть деловой человек, к которому обращаются с серьезной просьбой. – Почему именно сюда? Ваши друзья преступники?

– Они не преступники! Они хорошие люди, которых наказали незаслуженно. Я не знаю, куда бы мог обратиться – их выдадут сразу же и накажут ещё больше. Об их наказании знает весь город…

– Вы, должно быть, говорите сейчас о тех юнцах, которых выставили сегодня на площади? – дождавшись утвердительного кивка, Самуил глубоко вздохнул. – Вы хоть понимаете, какой это риск, если их найдут здесь? Чем это может для нас обернуться?

– Я оплачу вам все неудобства. Они не должны умирать так. Никто не должен, – упрямо повторил Азъен, подходя к Самуилу. Взяв его за руку, он вложил в широкую ладонь несколько монет. – Я дам вам ещё столько же, если они выживут.

Мужчина глубоко вздохнул, проводя большим пальцем по пяти золотым монетам, очерчивая контур каждой из них. В его карих глазах читалось сомнение, но блеск золота оказался ярче.

– Мальчик с седыми волосами и золотым сердцем… – задумчиво произнес мужчина, глядя в горящие глаза цвета жидкого золота. – Мы сделаем все возможное, Ваше Высочество.

***

Азъен кивнул, надевая капюшон, и поспешил на выход. Самуила пришлось ждать несколько минут прежде, чем он вышел с другой стороны здания с двумя мужчинами, чем сильно напугал брата с сестрой.

– По-вашему я должен был выйти и войти через парадную дверь? – улыбаясь, спросил он, видя реакцию на своё появление. – Я надеюсь, вы не будете возражать, если мы увезем их на телеге?

– Да, конечно, – кивнул Азъен, поворачиваясь к сестре, сидящей на месте возницы.

– Возвращайся в замок. Я приду, как только смогу.

– Но я хочу остаться. Я могла бы помочь, – возразила Катарина, вцепившись руками в поводья.

– Милая леди, – обратился Самуил к девушке, услышав её голос. – Вы уже многим помогли, а все остальное предоставьте нам. Ваша помощь излишня.

– Я не леди! – фыркнула Катарина, закрывая лицо капюшоном, хотя в такой темноте её всё равно невозможно было бы узнать. – Почему я не могу остаться?

– В дальнейших процедурах не будет ничего приятного, – ответил мужчина. – Уж поверьте моему опыту – юной даме не следует там находиться.

– Он прав, Кать, возвращайся домой, – прошептал Азъен, обнимая сестру. – Я зайду к тебе, как только вернусь. Обещаю.

– Братик, я не усну, пока ты не вернешься. Ты только проследи, чтобы все хорошо с ними было.

– Конечно прослежу.

Азъен дождался, когда распрягут лошадь и Катарина уедет. Двое помощников Самуила впряглись в телегу, покатив её ко второму входу. Юноша хотел помочь им перенести друзей, но те и без него хорошо справлялись – крепкие высокие мужчины, на вид – не больше Алэна – осторожно подняли пострадавших без особого труда и перенесли их в подвальное помещение. Вопреки ожиданиям Азъена здесь оказалось сухо, тепло и светло. Посередине небольшой комнаты стояли две высокие кровати, на которые и положили безвольные тела.

Оглянувшись по сторонам, юноша обнаружил несколько полок с мазями, чистыми тканями и медицинскими инструментами. Азъена замутило от обилия запахов спирта и лекарств. Только здесь, при хорошем освещении, он смог увидеть друзей – сквозь запекшуюся бордовую кровь на спине проступали множественные порезы, казалось, что их больше, чем пятнадцать. Все их тела покрывали бурые пятна, на ягодицах Эрика он увидел кровь, стекающая по бедрам вместе с белыми пятнами семени. Такие же обнаружились и на Алэне. Азъен даже боялся предположить, сколько раз за день их насиловали. Он хотел прогнать эти мысли, но они упорно возвращались яркими образами, как палач подходит к Эрику и берет его.

Резкий неприятный запах, ударивший в нос, вывел Азъена из оцепенения, из глаз брызнули слезы. Стоявший перед ним мужчина с маленькой склянкой в руках удовлетворенно кивнул и закрыл баночку.

– Если юноша такой впечатлительный, может, ему стоит покинуть это место? – спросил мужчина надтреснувшим голосом, обращаясь не то к Азъену, не то к Самуилу, стоявшему у кровати, где лежал Эрик.

– Нет, я останусь, – ответил Азъен, понимая, что в этот раз он не терял сознание, а находился в полуобморочном состоянии, ничего не замечая. – Я могу помочь вам.

– Тогда, юноша, сними свою грязную одежду и надень чистую, – он показал рукой на вешалку, где весело несколько чистых халатов.

Азъен подчинился, снимая свою мешковатую рубашку и сумку, кладя их на кушетку в самом углу комнаты. Прежде, чем одеть чистое, он долго отмывал руки от засохшей крови в тазу с водой. Видимо, он пропустил больше, чем казалось на первый взгляд: возле обеих кроватей появились два небольших столика, на каждом стояло по две миски с чистой водой, ткани, иглы и другие металлические предметы, о предназначении которых Азъен мог лишь догадываться. Мужчина несколько секунд изучал его тяжелым взглядом, но потом вспомнил, зачем он здесь находится и приступил к своей работе. Самуил, убедившись, что всё в порядке, покинул подвальное помещение.

– Меня зовут Густав, – представился мужчина, смачивая белую тряпку в теплой воде.

– Я Янес, – соврал Азъен, надеясь, что мужчина не заметит лжи. Повторив движение лекаря, Азъен внимательно следил за его дальнейшими действиями, стараясь в точности повторять их. Запекшаяся кровь смывалась плохо, и он с опаской прикасался к рассеченной коже. Чтобы хоть как-то отвлечься, он попытался завести разговор с мужчиной. – Вы работаете на Самуила в этом доме или лечите и других людей?

– И то, и другое, – не отвлекаясь, ответил Густав. – Обычно я лечу людей вне стен этого заведения – у меня хватает клиентов. Самуил же является постоянным, точнее те, кто на него работает.

– Им так часто нужен врач? – удивился Азъен.

– Клиенты бывают разные. Некоторые считают, что толстый кошелёк дает им право жестоко обращаться с людьми. В этом заведении так и есть, поэтому я здесь частый гость, – Алэн тихо застонал, когда мужчина, смыв запекшуюся кровь, начал тщательно промывать каждую рану. – А ты крепкий мальчик. Тебе придется потерпеть ещё немного. Это не так страшно – перенёс двадцать три удара, значит жить будешь.

– Как двадцать три? – глаза Азъена стали размером с блюдца от услышанного. Мужчина поднял на него тяжёлый взгляд.

– По-твоему я не умею считать? Вот – ровно двадцать три ровных и тонких разреза. Били наотмашь тонкой плетью. Широкая таких не оставляет.

– Но… – Азъен отказывался верить, но он сам насчитал на теле Алэна двадцать три тонких линии. Посмотрев на спину Эрика, он едва удержался на ногах – на нём насчитывалось тридцать семь длинных полос, закрывающих всю спину. – Их же только пятнадцать должно быть…

– Значит, палач либо не умеет считать до пятнадцати, либо он сбился со счёта. Мальчик, может, тебе присесть? – видя побледневшее лицо Азъена, спросил Густав.

– Нет, все хорошо, – Азъен покачал головой, отмывая тряпку в окрасившейся в ярко-красный цвет воде и понимая, что всё далеко не хорошо – перед глазами потемнело, а к горлу подкатывала тошнота. Но несмотря на всё это он упорно продолжал промывать раны Эрика.

– Я так и подумал, – мужчина подошёл к полочке с лекарствами и протянул её Азъену.

– Вдохни носом, – тот повиновался, вдыхая резкий запах аммиака и тут же отвернулся. В голове моментально прояснилось, тошнота отступила, словно её и не было. – Если тебе опять станет так же хорошо, вдохнешь еще раз. У меня нет времени возиться с тобой, если ты тут свалишься.

– Я понимаю, – Азъен поставил баночку на столик, надеясь, что она ему больше не пригодится.

Густав работал быстро, хорошо зная свое дело. Когда Азъен заканчивал промывать спину Эрика, тот уже накладывал последние швы и смазывал их заживляющей мазью. Тщательно отмыв Алэна между ягодиц и осмотрев на предмет повреждений, он заключил, что серьезных разрывов тот не получил.

А вот с Эриком он потратил намного больше времени. Сначала придирчиво осмотрев работу Азъена, он обработал раны и велел мальчишке не мешаться. Эрик хрипел от боли, кажется, даже не приходя в сознание, а лекарь продолжал накладывать швы тонкой нитью. Рядом лежавший Алэн дышал глубоко и ровно, пытаясь шевелить руками, словно хотел убедиться в очередной раз, что они не в колодках.

– Алэн, как ты себя чувствуешь? – спросил Азъен, беря друга за руку. Тот приоткрыл мутные глаза, но вряд ли что-то смог ими увидеть.

– Ага… – только и смог прохрипеть он, слабо сжимая руку.

– Как он может себя чувствовать? – не поворачиваясь, спросил Густав бесстрастным голосом. – Не беспокой его пока, Янес. Ему нужен покой и отдых, тогда он поправится быстрее. Ты ведь именно этого хочешь?

– Хочу.

– Тогда отойди от него. Пока ты можешь ему только навредить.

Азъен отошел от Алэна и встал у изголовья кровати, где лежал Эрик. Он не хотел мешаться и просто наблюдал, как мужчина прошивает кривой иглой тонкую кожу, соединяя рассечённые края вместе. Похоже, такое пристальное внимание ничуть не мешало лекарю, и он больше не прогонял юношу. В некоторых местах, где несколько разрезов пересекались меж собой, сшить их оказалось невозможно, удалось лишь не много стянуть края, чтобы потом не было такого большого шрама. Дыхание Эрика постепенно выровнялось, становясь глубоким. Густав удовлетворенно кивнул, сказав, что с ним всё будет в порядке, если только не начнётся заражение, но за этим он обещал внимательно следить. Пару швов мужчине пришлось наложить между ягодиц, обнаружив там разрывы мягких тканей.

– С ним могло быть и хуже, – заметил Густав, откладывая иглу с нитью и смазывая пострадавшее место мазью. – Мальчишки из этого дома регулярно обращаются ко мне за помощью. Мне иногда приходится накладывать по несколько швов. Эх, не тем мальчишки думают, не тем, – покачав головой, печально вздохнул мужчина, подходя к тазу с водой. Та сразу покраснела от обилия крови на руках.

– Здесь так много юношей? – уставшим голосом спросил Азъен. Он уже перестал чему-либо удивляться. – Я думал, что тут в основном женщины.

– Так и есть. Никогда не интересовался, сколько их у Самуила. У меня побывало человек семь, может, десять. Если тебе так интересно, спроси у него сам. Я тебе в этом не помощник. Моя работа заключается в другом.

– Я благодарен вам за то, что вы сделали – это многого стоит…

– Благодарить будешь, когда я поставлю их на ноги, – сухо ответил мужчина, перебивая Азъена. – Я не могу пока сказать, как будет проходить их выздоровление. Можешь прийти через два дня. Не раньше. Тогда и сможешь поговорить с друзьями. А пока возвращайся домой, Янес.

Азъен кивнул понимая, что Густав прав – в замке его ждала сестра и наверняка очень переживала. Самуила он уже не увидел, когда уходил, но сейчас его меньше всего волновало наличие хозяина публичного дома. Сегодняшний день показался ему длиной в неделю, и всё никак не закончится. Вернуться в замок ему удалось незадолго до рассвета. Едва он открыл дверь в комнату сестры, та бросилась ему на шею, повиснув всем телом.

– Ну наконец-то ты вернулся, братик! Я уже была готова идти туда сама.

– Не нужно никуда идти, Катарина, – устало ответил Азъен, закрывая дверь.

– Почему ты так долго? С ними все в порядке?

– Они живы – это главное, – Азъен сел на пол под подоконником, подпирая стену головой. На простом табурете он просто боялся не удержаться. – Я помогал лекарю. Он сказал, что с ними можно увидеться через пару дней – им нужен покой…

– Они должны выжить, иначе мы старались напрасно. Братик? Азъен? – позвала его Катарина. Когда тот не ответил, она заметила его низко опущенную голову и глубокое дыхание.

Девушка покачала головой, глядя на уснувшего брата. Она и сама изрядно устала, но заметила это лишь сейчас, когда напряжение отступило – веки начали тяжелеть и не осталось сил сопротивляться усталости. В своем шкафу она нашла ещё одно одеяло и подушку. Уложив брата на полу, она сама легла спать в одежде и даже не запомнила, как голова коснулась подушки.

– Азъен, проснись! – Катарина настойчиво трясла брата за плечо и не собиралась сдаваться. – Азъен!

– Да… – ему с трудом удалось раскрыть тяжелые веки и посмотреть на сестру, нависшую над ним. – Катарина, можно я ещё посплю?

– Поспишь в своей комнате. А если тебя здесь увидят, то нам обоим не поздоровится – отец уже спрашивал, где ты.

– Что ты ему ответила? – Азъену нехотя пришлось просыпаться. Усталость моментально навалилась на него, вместе с воспоминаниями вчерашнего дня. – Зачем он меня искал?

– Я не знаю. Мне пришлось соврать ему, что видела, как ты брал лошадь утром и уехал в сторону леса.

– Когда это было? Я долго спал?

– Уже вечер, братик. Тебе бы надо привести себя в порядок после «прогулки по лесу», – Катарина улыбнулась, протягивая брату руку.

Перед ужином Азъен успел сильно перенервничать – незнание того, зачем отец хотел его видеть, пугало и заставляло предполагать худшее. Конечно о том, что двое мужчин сбежали ночью, в замке знали уже с самого утра, а вот подозревал ли его отец, он боялся даже подумать. Азъену казалось, что кругом все уже знают, что это именно он помог Алэну и Эрику бежать – все устремлённые на него взгляды осуждали, видели в нём преступника.

– Доброго вечера, – поздоровался Азъен со своей семьей, собравшейся за столом. Катарина пришла раньше и оказалась единственной, кто улыбнулся при его появлении. Ему стоило немалых усилий, чтобы спокойно сесть за стол и скрыть свои трясущиеся руки.

– Где пропадал все это время, братец? – спросил Мартирас, растягивая тонкие губы в кривой улыбке.

– Я был в лесу, – ответил Азъен, стараясь не смотреть на брата. Ему казалось, что посмотри тот в его глаза, то сразу же узнает ответ. А может – уже знает?

– Опять играл серенады для белочек? – усмехнулся брат.

– Серенады обычно поют вечером или ночью для возлюбленных, – возразила Катарина, спасая стушевавшегося брата.

– Я так и сказал. Значит, ты ничего не знаешь, раз убежал с самого утра?

– Что-то произошло? – он посмотрел с начала на недовольных братьев, потом на Катарину, пожимающую плечами.

– Кто-то очень смелый помог сбежать твоим дружкам этой ночью.

– Кто? – Азъен побледнел, уже готовясь услышать свой приговор, ведь тех, кто помогает бежать преступникам, ждёт наказание в двое больше.

– Его не нашли, – ответил Фредерик за старшего сына. – Как и мужчин.

– Какие они после этого мужчины? – скривился Мартирас. – А стража плохо ищет. Нужно было больше людей послать…

– Не нужно, – оборвал его король. – Нескольких людей вполне достаточно. Двое раненых людей не могут исчезнуть так быстро.

– Я же говорил, что нужно было поставить стражу к помосту, – фыркнул Гавриил, отпивая вино из кубка. – Хотя на мой взгляд такое наказание для них слишком мягкое. Таких людей вообще не должно существовать.

– Гавриил, что сделано, то сделано. Пятнадцать ударов плетью достаточно.

– Надо было больше… – едва слышно сказал Гавриил, снова поднося кубок к губам. А Азъена, сидевшего рядом с братом, осенила ужасная догадка, но подтверждения ей он найти пока не мог и отказывался верить.

– Отец, что с ними будет, если их найдут? – полумертвым голосом спросил Азъен.

– Я ещё не решил. Свое наказание они уже получили.

– Вздернуть их надо и всё, – предложил Мартирас.

От слов брата вздрогнула даже Катарина, а Азъен понял, что не сможет больше есть сегодня. Ему пришлось дожидаться окончания ужина, чтобы поговорить с отцом.

– Азъен, – тихо позвал его отец, когда они остались одни. Юноша подошёл ближе. Фредерик долго молча смотрел на него, прежде, чем заговорить. – Сын мой, я понимаю, что эти двое твои друзья, но они совершили преступление перед нашим богом и нашей верой. Ты должен это понимать.

– Прости, отец, но я отказываюсь это понимать. Они не только мои друзья, но и хорошие люди, которые никогда и никому не делали зла. Они не заслужили подобного наказания лишь за то, что любят друг друга.

– Ты знал об этом?

– Знал, – после долгого молчания ответил Азъен – в глазах отца он уже прочел ответ и не мог ему соврать.

– Тогда ты должен был знать, что их ждало. Ты всегда был добрым и мягкосердечным, Азъен, поэтому я закрываю глаза на то, что ты хранил эту тайну. Но ты должен понять, что я король и вчера просто не мог поступить вопреки закону после того, как сам же вынес им приговор. Ты можешь считать, что я поступил жестоко, но я не мог иначе. Пятнадцать ударов плетью – еще не самое худшее наказание.

Азъен прикусил нижнюю губу, чтобы не проговориться, ведь их было намного больше. На его глаза навернулись слезы.

– Отец, что с ними будет, если их найдут?.. – спросил Азъен, глядя на отца сквозь мутную пелену. Тот долго смотрел на сына.

– Их не найдут, – ответил Фредерик, поднимаясь из-за стола. А Азъен так и остался стоять на месте, не веря собственным ушам.

========== Глава 11 ==========

– Он так и сказал – нас не найдут? – вопрос Алэна прозвучал хрипло и едва слышно, но в нем слышалось много надежды и радости.

– Да, так и сказал.

Азъен уже полчаса находился у друзей. Они чувствовали себя намного лучше, но Густав ещё запрещал им подниматься и делать резкие движения. Мужчина не хотел пускать посетителей на долгое время, но всё же поддался на уговоры и ушёл из комнаты, дав Азъену один час.

– Азъен, ты понимаешь, что тем самым он дал нам неофициальное помилование? – спросил Эрик, пытаясь подложить руку под голову, но, скривившись от боли, оставил попытки.

– Мне кажется, что он догадался, что это я помог вам.

– О чём бы он там не догадывался, он закрывает на это глаза ради тебя.

– Может, он просто понимает, что поступил неправильно?.. – предположил Азъен, садясь на пол между друзьями, чтобы те могли его лучше видеть. На правом виске он почувствовал прикосновение мозолистых пальцев Эрика.

– А может, это всё ради тебя? Он испытывает чувство вины, что у тебя появилось это.

Азъен сжал пальцы Эрика в своей руке, но не отпускал их, смотря в ясные голубые глаза.

– Я в этом не уверен. Отец мудрый король и вряд ли он поступил бы вопреки закону лишь ради моей прихоти.

– Ты правильно сказал – он твой отец, – сказал Алэн, кладя руку на плечо друга. – Помимо своего королевства, он заботится ещё и о своей семье. Сейчас он поступил как отец, а не как король.

– Но он не даст вам официального помилования…

– Конечно не даст, – пожал плечами Эрик. – А что бы это изменило? Все в городе знают о нас и даже королевское помилование не убережет нас от «людской» справедливости.

– Я не верю, что люди могут быть так жестоки.

– Азъен, по-твоему человеческая доброта толкала людей совершать над нами насилие? Пока не село солнце, во мне не побывал только самый ленивый, про Алэна я даже не буду говорить. Если бы все в городе были хотя бы в половину такими, как ты, то я бы начал верить в людскую доброту, но, увы…

– Значит, вам придётся уехать, – заключил Азъен, решив не спорить с Эриком, хотя он не хотел верить, что добра в этом мире почти не осталось.

– Значит, придётся… – повторил Эрик, стирая со щеки Азъена скатившуюся слезу. – Главное не унывай – с нами всё будет хорошо. И с тобой тоже, если будешь осторожней. Не то, что мы.

– Но как же вас увидели? Вы же всегда были осторожны.

– Это моя вина, – признался Алэн. – Совсем голову потерял и не закрыл двери. Дирк пришел, когда его совсем не ждали. Мы не питали иллюзий на его счёт и вообще думали, что он нас убьет прям там, – он прикусил нижнюю губу, глубоко вздыхая.

– Алэн, забудь – это всё в прошлом. Я же тебя просил, – Эрик протянул руку к любовнику, касаясь его пальцев на плече Азъена.

– Да, я знаю. Просто очень жаль, что так вышло. Я буду скучать по этой конюшне.

– А я не буду. Я искал тебя, а не лошадей. Если хочешь, мы построим свой амбар и заведем много лошадей…

– Хочу. С тобой хочу, – в его глазах заблестели слёзы надеждой на лучшее будущее.

Азъен сам улыбался, чувствуя радость друзей, но в тот же момент ему хотелось плакать от боли. Он безусловно радовался за друзей, но едва они поправятся, то им придется покинуть город навсегда. Неизвестно – куда. Неизвестно – увидит ли он их снова. В лучшем случае у них есть месяц, а сердце разрывалось от тоски уже сейчас. Это уже третий случай, когда он терял близких ему людей. Сколько таких потерь он ещё сможет вынести, прежде чем потеряет самого себя – неизвестно.

Единственное, что его спасало до сих пор – его музыка. Сейчас братья посмеялись бы над ним, но он не винил их – они такие люди, которые не испытывают подобных переживаний и привыкли справляться с трудностями иначе. А он жил музыкой, которая преображала этот мир, добавляя в него больше тёплых и ярких красок. Создавая для себя свой мир, Азъен чувствовал себя художником, пишущим своими особыми красками, которые нельзя увидеть или потрогать, можно лишь услышать.

Вот и сейчас Азъен хотел, чтобы друзья услышали музыку, звучавшую в его сердце, чувствовали её вместе с ним. Мелодия не спеша растекалась по комнате, создавая свою атмосферу, нашептывая, желая поделиться секретом. Азъен прислонился спиной к кровати Алэна, закрывая глаза. Он перестал чувствовать своё тело, свои ноги, скрещенные на полу; свою спину, опирающуюся на деревянную ножку; свои пальцы, перемещающиеся по клапанам флейты. Ему казалось, что музыка звучит из души, потому что больше у него ничего не осталось. Вся тоска и переживания находили выход с помощью музыки, даря Азъену облегчение. Они никуда не исчезали, но теперь с ними становилось намного легче, и они уже не казались чем-то, что нельзя пережить.

Едва музыка прекратилась, Азъен «вернулся» в своё бренное тело и почувствовал на своем плече руку Алэна и дрожь, проходившей по ней. Подняв взгляд на Эрика, он увидел в его глазах слезы, быстро впитывающиеся в подушку.

– Не грусти, малыш, – прошептал Эрик одними губами, от чего Азъен на несколько секунд впал в ступор. Только после этих нескольких секунд он уже не был уверен, что тот вообще что-то говорил – может, ему всё показалось?

– Если в этом мире и осталось волшебство, то оно есть в музыке. Я давно это заметил, – заговорил Алэн над головой Азъена. – Не теряй его, Азъен.

– Не буду. Вы тоже не теряйте друг друга.

Со стороны лестницы Азъен услышал неторопливые шаги и звук захлопывающейся двери – в помещение вошел Густав. На лице застыло хмурое выражение, а во взгляде читалось недовольство.

– Янес, я могу понять, что ты переживаешь за друзей. Но хочу так же, чтобы ты знал, что я врач и для меня нет ничего важнее здоровья вверенных мне людей. Им нужен покой и тогда они гораздо быстрей встанут на ноги. Тебе это ясно, мальчик?

– Да, я всё понимаю. Простите меня, я совсем не заметил, как прошло время, – затараторил Азъен, стушевавшись под тяжелым взглядом мужчины.

– Густав, нам уже намного лучше. Он нас не утомляет, – попытался оправдать Азъена Эрик, поворачиваясь к лекарю. – Можно ему остаться?..

– Нет! – оборвал его мужчина. – И не спорь со мной. Мне лучше знать, что делать. А будете спорить со мной, вообще к вам никого не пущу!

Эрик и Алэн засмеялись – во время этой тирады Густав хотел показаться грозным, но вышло совсем наоборот. Даже Азъен едва сдерживал улыбку, слыша угрозы мужчины.

– Так, я, кажется, всё сказал. Янес, прошу на выход. Время уже позднее – не заставляй своих родных беспокоиться.

– Когда я снова могу прийти?

– Через два дня.

– Хорошо, – Азъен почувствовал, как его запястье крепко сжала рука Алэна, вынуждая посмотреть на него.

– Янес, – то ли спросил, то ли заметил тот.

– Мы скоро снова увидимся, – пообещал Азъен, целуя друга в щеку. Следом за ним он повернулся к Эрику. – Поправляйтесь скорей.

– Мы постараемся, – улыбнулся Эрик, отпуская друга.