Текст книги "Богатство души (СИ)"

Автор книги: _Dementra_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Надолго ты уезжаешь? – Азъен обреченно опустил голову, смиряясь с решением отца.

– Подобные поездки никогда не заканчивались быстро. Я надеюсь, что двух месяцев будет достаточно. А пока я не уехал, мне хотелось посмотреть, как вы справляетесь с работой.

– Мы справляемся, отец.

– Тот мальчик, которого ты сбил, тоже работает с вами?

– Да, он…

– Может тогда он подойдёт к нам? – перебил его Фредерик, глядя куда-то за плечо сына. Он поманил рукой, а Азъен побледнел, поняв, что мальчишка стоял на лестнице и наблюдал за ними. Он видел сомнение и страх в мечущихся глазах Дерека, шагающего к ним нетвердой походкой. Юноша неуверенно опустился на колено перед королем. – Поднимись. Я пришел сюда не как король, поэтому подобные церемонии ни к чему. Тебя зовут Дерек?

– Д-да, ваше В-в-величество, – дрожащим голосом ответил тот. Он встал рядом с Азъеном, боясь оторвать взгляд от пола. Он напоминал провинившегося мальчишку, которого вот-вот накажут.

– Ты раньше жил на улицах? – Дерек кивнул, боясь ответить. – Катарина говорила, что учит тебя грамоте. Она уже многому тебя научила?

– Я умею писать и считать, ваше величество. И благодарен судьбе, что я встретил Азъена и Катарину. Без них я погиб бы этой зимой.

– Я рад, что всё сложилось так хорошо, – кивнул Фредерик, поворачиваясь к Азъену. – Мне пора уезжать. Надеюсь, моя поездка не затянется надолго. Удачи, Азъен.

– Счастливого пути, отец, и лёгкой дороги, – Азъен склонил голову в поклоне. Проводив отца взглядом, он повернулся к Дереку. Тот был бледнее мела, смотря на него большими от страха глазами. Азъен положил руку ему на плечо. – Извини, что не сказал. Я думал, так будет лучше.

– Почему?.. Я ведь мог догадаться раньше… – бледные губы Дерека едва шевелились, но срывавшиеся с них слова кололи больнее кинжала и звучали громче крика. – Ты врал мне, Азъен.

– Прости, Дерек. Я хотел, чтобы ты видел во мне человека, а не только сына короля.

– Это лишь оправдание. Ложь всегда остаётся ложью.

– Я знаю и мне очень плохо от того, что приходилось врать тебе. Прости если сможешь.

Азъен развернулся, быстро проходя вдоль загонов. Появилось такое чувство, словно это его предал весь мир. На сердце появилась тяжесть, хотелось кричать от несправедливости судьбы. Но что он мог теперь сделать и чего ждал? Он сам виноват, но уже поздно что-то исправлять.

Остановившись у стойла, где находилась запряжённая лошадь, Азъен быстро запрыгнул в седло и унесся из амбара, словно его преследовали. Кажется, он слышал, как Катарина звала его. А может, это ему лишь показалось. Через несколько минут он уже добрался до леса. Здесь он всегда мог найти покой и внутреннее умиротворение. Но не сегодня. Сегодня лес не мог дать ему желаемого – он бурлил жизнью, создавая непрекращающуюся суету. Беспокойные мысли усиливали чувство тревоги – он никак не мог привести их в порядок. Лесные жители без опаски подходили к нему, не чувствуя в нём угрозы, ещё помня прекрасную музыку, что он играл раньше. Они хотели вновь услышать её, а Азъен не видел причин их этого лишать – он и сам этого хотел.

Когда зазвучала звонкая мелодия, казалось весь лес замер, вслушиваясь в каждый звук. Даже ручей и тот, умерил своё течение, боясь спугнуть и нарушить исповедь. Это действительно была исповедь – Азъену нуждался в том, чтобы выговориться, и лучше всего он это делал с помощью своей флейты. Он испытывал чувство вины перед Дереком, которое камнем давило на его сердце.

Животные окружили юношу со всех сторон. Они всегда были благодарными и молчаливыми слушателями, с которыми он мог поделиться чем угодно. Вот только желаемого облегчения музыка ему не приносила. В этот раз он нуждался в чём-то большем. Прощение – вот что ему нужно – в противном случае все остальное не имеет значения.

Вместе с сумерками на лес начал опускаться туман, стало ощутимо прохладней. Азъен отложил флейту, смотря на собравшихся вокруг него представителей лесной фауны. Многие уже разбежались, а те, что оставались с ним, оглядывались по сторонам, чего-то опасаясь. Подняв глаза, Азъен заметил стоявшего в нескольких метрах от него Дерека. Он держался за ствол дерева, не зная, можно ли ему подойти.

– Катарина сказала, где тебя можно найти, – голос Дерека прорезал туман, отдаваясь тихим эхом. – Тебя долго не было, и я начал переживать…

– Я думал, ты вообще не захочешь меня видеть.

– Я был расстроен, что ты не сказал мне правду, – Дерек сделал несколько неуверенных шагов в сторону Азъена. Лесные жители постепенно разбегались, оставляя юношей одних.

– Прости, я не хотел, чтобы так вышло.

– Нет, это я должен просить твоего прощения. Катарина рассказала, что произошло два года назад. Мне очень жаль того мужчину. Я помню его – как он играл, стоя на крыше, полностью отдаваясь музыке, как и ты. Мне тогда казалось, что я никогда больше не услышу ничего прекрасней.

– Я хотел уберечь тебя, – по щеке Азъена скатилась первая слеза, когда он вспомнил о Йенсе, как он играл тогда с ним на этой крыше. – Мне иногда кажется, что все мои беды от того, что я принадлежу к королевскому роду. В конюшне я могу почувствовать себя обычным человеком, а не принцем. И мне хотелось, чтобы и ты меня видел таким.

– Азъен, – Дерек опустился перед ним на колени, смотря прямо в глаза. – Мне всё равно, какого цвета в тебе течет кровь. Я лишь хочу, чтобы ты не врал мне. Скажи, твоя седина появилась из-за смерти того мужчины? – он невесомо коснулся седых волос над левым виском.

– Да, – еле слышно ответил Азъен.

– Ты всё ещё любишь его? – с замиранием сердца спросил он.

– Да. Я всегда его любил и не смогу иначе. Дерек, ты мне очень нравишься. С самого первого дня ты мне очень понравился, и я не мог даже надеяться, что однажды ты ответишь мне взаимностью. Я надеюсь, ты сможешь меня понять.

– Я постараюсь, – на губах Дерека скользнула легкая улыбка прежде, чем он приблизился к Азъену, чтобы накрыть его губы поцелуем.

Огромный груз, лежавший на сердце, свалился, подарив долгожданное облегчение. Азъен обнял Дерека, прижимаясь к нему.

Густой туман скрыл две небольшие фигуры, желавшие остаться незамеченными.

========== Глава 14 ==========

Дерек больше не заговаривал о Йенсе, за что Азъен его безмерно благодарил. Пока Фредерик находился в отъезде, младший сын часто оставался ночевать в амбаре. Сначала шуточки Катарины по этому поводу вгоняли Дерека в краску, но он быстро к ним привык. Поняв, что она не враг им, он, наконец, увидел в ней лучшую подругу, которой можно доверять. Он часто думал над тем, как круто поменялась его жизнь – одно случайное столкновение в тяжелый морозный день изменило всё и подарило больше, чем он когда-либо мог мечтать.

Азъен уже перестал думать о скором возвращении отца. Прошло больше двух месяцев, а от него не приходило никаких вестей. Братья тоже не могли сказать, когда он вернётся. Теплая весна сменилась жарким летом. Бледная кожа Дерека приобрела бронзовый загар, а его тело стало более крепким и подтянутым. Он часто ходил обнаженным по пояс, чем постоянно отвлекал Азъена. Иной раз ему казалось, что тот делает это специально. Сам Азъен не мог себе позволить подобного – не позволяло воспитание.

Второй месяц лета выдался особенно жарким. Близость к реке немного спасала пересыхающие поля: люди чаще старались работать в утренние и вечерние часы, избегая зноя; лошади тоже страдали от жары – им требовалось намного больше воды, чем обычно. Хорошо, что Дирк когда-то позаботился о наличии колодца возле амбара.

Азъену и Дереку приходилось работать даже в полуденный зной и духоту. Катарина по-прежнему приходила каждый день и помогала по мере сил, но двое юношей уже хорошо справлялись и сами. Благодаря этому у неё появилось больше времени, чтобы гулять с Изабеллой, находясь в полутени плодовых деревьев.

С невысокого холма на полях открывался отличный вид на окрестности: с одной стороны простирались бескрайние поля, на которых выращивались всевозможные растения; со второй были видны лишь густые зеленые леса, которые скрывали небольшую реку, а за ними тянулись величественные горы, вершины которых, казалось, доставали до самых небес; третья сторона оставалась за спиной наблюдателя – отсюда лучше всего наблюдать за столицей Элладеи – Илай всегда был большим красивым городом, славящимся не только своим богатством.

Завороженная видом города, Катарина заметила, как из-за очередного холма появилась карета. Марево и большое расстояние не позволяли ей разглядеть, кому она принадлежит, но огонёк надежды ещё горел в её сердце и хотелось верить, что карета принадлежит королю. Она не торопилась с возвращением, продолжая гулять вблизи амбара. Спустя час, как проехала карета, Катарина увидела приближающегося всадника. Она хорошо разбиралась в лошадях и могла бы легко определить, что именно эта принадлежала к королевской конюшни – только их лошадей обучали особой верховой езде, позволяющей отличить их от остальных. Лицо всадника она не могла разглядеть, но любопытство заставило Катарину развернуть Изабеллу в сторону амбара. На полпути туда она увидела, как тот же самый всадник уже скачет обратно. Он пробыл там совсем недолго и, видимо, очень торопился вернуться во дворец.

Спустя пять минут Катарина была уже у ворот амбара. Летом их закрывали, чтобы горячий воздух не проникал внутрь. Конюшня встретила её приятной прохладой и запахами свежескошенной травы. Пока она шла к стойлу, где обычно должна находиться Изабелла, её внимание привлекло мимолетное движение. Повернувшись в ту сторону, она заметила в самом дальнем углу две полуобнаженные фигуры, тесно прижимающиеся друг к другу.

Азъен стоял спиной к стене, почти полностью закрываемый телом Дерека, его руки скользили по бронзовому телу, влажному от пота, голова запрокинута назад, а с губ срывалось хриплое дыхание. Дерек одной рукой прижимал любовника за талию, а второй вжимался в шею, страстно целуя её.

Катарина отвернулась, залившись румянцем и повела лошадь дальше. Она не в первый раз видела мальчишек вместе, но каждый раз сгорала от смущения, видя сколько между ними страсти. Поставив Изабеллу в стойло, Катарина принялась расчесывать её, стараясь не смотреть в сторону пары. Волна страха накрыла её неожиданно, словно окатив холодной водой, когда она вспомнила, почему вернулась.

– Азъен! – переборов смущение, крикнула Катарина. На несколько секунд в конюшне повисла тишина, а потом она услышала приближающиеся шаги.

– Что случилось, Катарина? Ты так тихо вошла… – Азъен встал у дверцы, застегивая последние пуговицы на рубашке. Его волосы ещё оставались в беспорядке, губы припухли, а на шее и скулах оставались яркие следы от поцелуев. Щеки Катарины вспыхнули, она опустила взгляд.

– Прости, братик, я не хотела вам мешать. Я видела карету и думаю, что отец вернулся. Я думала, тебе сообщат…

– Это хорошая новость. Если отец действительно вернулся, кто-нибудь приехал бы сообщить мне эту новость.

– Братик, но кто-то приезжал… – Катарина подняла на Азъена полный тревоги взгляд, отразившийся в золотых глазах. – Разве вы не слышали? Это было совсем недавно.

Азъен растеряно покачал головой, потирая раскрасневшуюся шею. Они не слышали и не видели ничего до тех пор, пока Катарина не позвала его.

– Кто это был, ты видела? – наконец, спросил Азъен, уже представляя себя стоявшем на помосте вместе с Дереком.

– Нет. Он был далеко. Но это не имеет значения – скоро это всем будет известно. Братик, мне хотелось бы думать, что он вас не нашёл, но… – она снова опустила голову, вспоминая, как быстро уезжал тот всадник.

– Я понял тебя, Катя. Тебе лучше вернуться в замок, чтобы никто не подумал, что ты о чём-то знала и скрывала.

– Но Азъен…

– Не спорь! Так будет лучше. А то и тебе достанется, – он открыл дверцу, чтобы Катарина вывела Изабеллу. Та нехотя подчинилась.

Через пару минут Катарина уже покинула амбар, а Азъен остался один посреди большой конюшни. Дерек ушёл к колодцу и ни о чём не подозревал. И хотя страх оказаться раскрытым не покидал их сердца, сейчас он по-настоящему испугался. Он знал, что их ждёт, но не хотел для Дерека такой участи. Пусть мальчишка и знал, как закон поступает с такими, как они, он не должен испытывать это на себе.

Ожидание длилось мучительно долго. Азъен ждал, что к вечеру их амбар окружит разъяренная толпа или, как минимум, пришлют за ними стражу. Но ничего этого не произошло. Когда солнце скрылось за горизонтом, а на небе зажглись первые звёзды, Азъен запер амбар и долго стоял перед воротами. У него складывалось такое чувство, что он сюда больше не вернётся. Не хотелось в это верить.

Всю дорогу до замка Азъен убеждал себя, что всё сделал правильно и что ничего плохого не произойдёт. Иначе что-то уже произошло бы.

Замок переполняла суета и людской гомон. Много людей в дорогих одеждах и ещё больше прислуги находились сегодня здесь. Видимо, король действительно вернулся и это событие не осталось без внимания. Азъен, воодушевленный этой новостью, хотел увидеть отца, но сначала ему следовало принять ванну и переодеться – он не появлялся во дворце пять дней. Не хотелось бы предстать перед отцом в таком виде.

Открыв дверь в свои покои, Азъен не обратил внимание, что в ней горит свет. И лишь когда дверь за ним захлопнулась, он заметил, что здесь не один.

– Посмотрите, кто изволил к нам явиться! – раздался громкий голос, от которого Азъен замер, прижимаясь к двери.

– Мартирас, Гавриил, что вы тут делаете? – его голос дрогнул, а взгляд метался от одного брата к другому. Гавриил сидел на кровати, закинув ноги в уличных сапогах. Мартирас оказался немного скромнее и, положив свои ноги на его письменный стол, перебирал листки бумаги, лежавшие на нем.

– Мы ждали своего брата. Ты его не видел, Азъен? – Мартирас поднял на брата взгляд, не обещающий ему ничего хорошего.

– Мартирас, что ты такое говоришь? – Гавриил сел на край кровати, опираясь на неё руками, словно готовясь к прыжку. – Вот же он – наш младший братик.

– Невозможно! – заявил Мартирас, запуская стопку бумаг в воздух. Те разлетелись за его спиной широким веером. – Наш брат нормальный… Насколько мне не изменяет память. А это какой-то любитель мужских задниц. У меня нет брата – мужеложца!

У Азъена перехватило дыхание, в груди словно растёкся обжигающий лед, сковывая всё тело. Он мог лишь беспомощно открывать и закрывать рот, прижимаясь спиной к двери. Сердце в испуге билось в груди, но не заглушая голосов братьев.

– Да, ты прав, Мартирас. У нас был нормальный брат, но кто-то подменил его на этого извращенца. Представляешь, что будет с нашим отцом, когда он узнает об этом?

– Нет… – едва слышно пробормотал Азъен. – Пожалуйста… Мартирас, Гавриил, вы же мои братья… Я люблю вас…

– Не говори нам подобной ереси! – зарычал Гавриил. Его голос прозвучал, точно щелчок кнута, от чего Азъен вздрогнул, вжимаясь в дверь ещё сильнее. – Я опасаюсь, что это заразно. Сначала твои дружки, теперь ты. Я видел, как ты лизался с тем мальчишкой. Может, это твои друзья обратили тебя в свою голубую веру?

– Нет…

– Я в этом не уверен. Надо было добиться от отца их смертной казни, но он слишком добр. Но в этот раз всё будет по-другому! – Гавриил резко поднялся с кровати, схватив Азъена за шею, он отлепил его от двери. Юноша упал к ногам старшего брата, издав вымученный всхлип.

Подняв взгляд на Мартираса, он увидел в карих глазах презрение и отвращение. Он не сомневался, что Гавриил сейчас испытывает то же самое, и от этого становилось ещё горше.

– Это будет сильное потрясение для нашего отца, – заключил Мартирас, поднимаясь на ноги. – Его младший сын и так никогда не проявлял мужских признаков, а теперь оказывается, что он даже не мужчина. Содомит!

– Называй его, как хочешь – содомит, голубой, любитель мужских задниц – суть от этого не меняется. Но думается мне, что, несмотря на всё, наш отец закроет глаза на преступления его сыночка против бога. А я этого так не оставлю!

Азъен не поднимал головы и не видел, что делает его брат. Но он хорошо услышал, как расстегнулась пряжка широкого ремня. Через несколько секунд брюки брата упали на пол. Гавриил подошел в плотную к Азъену, поднимая его за шиворот рубашки. На мгновение ему показалось, что его хотят задушить, так сильно ткань передавила его горло. Но, оказавшись на ногах, он вновь смог дышать, смотря в горящие ненавистью глаза. Несколькими резкими движениями Гавриил сорвал с него одежду, оставляя полностью обнажённым. Азъен не понимал, что происходит, пока не увидел в руках брата тяжелый кожаный ремень с металлической пряжкой. Он ничего не успел, да и не смог бы сделать прежде, чем его развернули лицом к столу, заставив опереться на него руками.

Первый удар пришелся на ягодицы, обжигая нежную кожу. Азъен вскрикнул от боли и неожиданности, на глазах выступили слезы.

– Ни звука! – скомандовал Гавриил. Его голос подействовал сильнее удара ремня. – Иначе буду бить обратной стороной.

Азъен всхлипнул и стиснул зубы, обреченно опуская голову. Вторым ударом ремень обрушился на спину, оставляя после себя широкий красный след от левого плеча до правого бока. Третий удар вновь обжог ягодицы, причиняя ещё больше боли. Гавриил не скупился, вкладывая всю силу в каждый удар, чередуя спину и ягодицы. Бледная кожа приобрела ярко-красный цвет, Азъену казалось, что она пылает огнем и что он не выдержит продолжительной пытки.

Когда удары прекратились, Азъен понял не сразу. Чьи-то руки грубо повернули его, отводя в сторону. Мутная пелена перед глазами не позволяла понять, что вокруг него творится. Руки грубо смяли его ягодицы, точно пытались содрать с него кожу, и раздвинули их в стороны. Одна рука скользнула к углублению между ягодиц. Азъен дернулся вперед, когда сразу два пальца проникли в него, причиняя острую боль.

– Нет… – вымученно простонал Азъен, пытаясь уйти от режущей боли. Ещё один удар обжог и без того горящую ягодицу, сорвав болезненный крик. – Пожалуйста, не надо…

Стоявший перед ним Мартирас крепко сжал его плечо, не позволяя вырваться. Боль отступила, когда пальцы вышли из его тела. Азъену не дали большой передышки, и уже через пару мгновений он почувствовал, как в него проникает что-то большее, чем пальцы. Гавриил одним резким движением вошёл в тугое тело, с силой вжимаясь в его бедра, а с глаз юноши снова полились слезы. От острой режущей боли он забился, силясь вырваться, но сопротивляться двум братьям он был не в состоянии.

Азъен больше не мог сдерживаться, несмотря на приказы Гавриила, и молчать. От душащих слёз он сдавленно стонал от боли, когда брат резкими толчками вколачивался в него. Ягодицы обжигало от каждого касания к ним, но это было ничем, по сравнению с тем, что происходило внутри него. Ему казалось, что его разрывают на части, причиняя невыносимую боль.

– Пожалуйста, хватит… – в очередной раз взмолился Азъен. – Не надо…

– Надо! – ответил Мартирас. Его голос прозвучал откуда-то сверху, полный насмешки и презрения. – Таким, как ты, всегда нравится, когда вас имеют.

– Нет… – Азъен предпринял еще одну попытку вырваться, за что тут же был наказан ударом тяжелой руки Мартираса. Тыльная сторона ладони прошлась по правому уху и щеке, дезориентировав его. Азъен инстинктивно сжался всем телом. От этого режущая боль в теле только усилилась.

С закрытыми глазами он не мог видеть, что вокруг него происходит, лишь слышал звук падения тяжелой ткани на пол перед ним. Широкая рука сжала его челюсть, поднимая голову. Азъен распахнул глаза, инстинктивно отстраняясь назад, увидев перед собой возбужденную плоть Мартираса, сочившуюся смазкой.

Пальцы на его челюсти сжались, заставляя разжать зубы. Сил сопротивляться больше не осталось и едва Азъен раскрыл рот, Мартирас толкнулся в него, почти полностью заполняя собой. Рука легла ему на затылок, больно сжимая волосы и толкаясь всё глубже. Рот наполнился слюной, смешиваясь со смазкой, тошнота подступала к горлу, но стоявшей в ней ком не позволял прорваться дальше.

Слёзы уже высохли или не могли больше литься, Азъен понимал, что уже поздно просить остановиться. Он мог лишь молиться своему богу, чтобы это всё побыстрее прекратилось.

На какие-то мучительные секунды всё действительно прекратилось, но лишь для того, чтобы начаться вновь. Братья поменялись местами, и короткая передышка оказалась ещё более худшей участью. Широкие ладони Мартираса сжали покрасневшие ягодицы, раздвигая их в стороны. Азъен считал, что ему было больно до этого, но, когда старший брат проник в него полностью, он понял, что очень ошибался. Казалось, что его разрывало изнутри – Мартирас был значительно крупнее своего брата и двигался намного агрессивнее. Азъен ощущал на себе его тяжёлое дыхание, а когда руки легли на его ребра, сильно сжимая их, появилось чувство, словно с него заживо сдирают кожу. Гавриил успел зажать его рот, чтобы с него не срывалось лишних звуков, но вскоре, подобно Мартирасу, заставил его разжать челюсти, чтобы погрузить туда свою плоть.

Азъену уже начало казаться, что его душа вот-вот покинет своё многострадальное тело, не в силах больше выносить этой пытки. Он словно отключился от этой реальности, продолжая молиться Аррониксу о спасении. На какую-то секунду он услышал отклик, или ему это лишь показалось и его воспаленный от боли мозг сыграл с ним злую шутку?

Время перестало для него существовать, осталась только нестерпимая боль от толчков, разрывающих его тело. Он не мог сказать, прошло ли мгновение или часы прежде, чем двери в его комнату распахнулись.

– Прекратить это немедленно! – от громоподобного голоса короля, казалось, содрогнулись даже стены.

Мартирас и Гавриил отскочили от брата. Оставшийся без опоры и поддержки, Азъен безвольной куклой упал на колени, закрывая голову руками. Он дрожал, а резкий и властный голос отца казался подобен щелчку кнута, от которого он вздрагивал всем телом.

– Как вы посмели?!

– Отец… – Мартирас, растерявший весь свой пыл под гневным взглядом короля, не мог отвечать внятно. В такой ярости он его ещё никогда не видел. Стоя перед ним полуобнажённым, он чувствовал себя не так уверенно. Он не смел пошевелиться, как и Гавриил, боявшийся даже поднять взгляд на короля.

– Что вы здесь устроили?! Кто вам дал право так поступать со своим братом?

– Отец, поверь, он заслужил это… – немного набравшись смелости, ответил Мартирас.

– Насилие не может быть заслуженным и оправданным. Тем более – инцест!

– Но отец… – хотел возразить Гавриил, но Фредерик оборвал его, бросив обжигающий взгляд.

– Я не хочу больше слышать ни единого вашего слова. Вы оба будете находиться в своих покоях, а до тех пор я не желаю вас видеть. Немедленно освободите меня от вашего присутствия!

Братья обречённо склонили головы, подчиняясь приказу короля. Собрав свои вещи, они быстро покинули покои. Фредерик захлопнул за ними дверь, велев рыцарю, сопровождающему его поставить стражу у дверей сыновей и немедленно позвать придворного лекаря. Теперь, когда он остался наедине с сыном, его лицо моментально сменилось – суровая маска короля исчезла, лёд в глазах растаял – он превратился в совершенно другого человека.

– Азъен, мальчик мой, – он опустился рядом с сыном на колени, положив руку ему на затылок. Тот вздрогнул и отстранился, как от удара. – Что же они с тобой сделали? Азъен, все закончилось. Я не позволю подобному повториться…

В каждом слове отца чувствовалась доброта и обещание. Ещё минуту назад он был королем, не знающим жалости, твердым и непоколебимым. А сейчас уже отец сжимал руку сына, стараясь утешить или хотя бы достучаться по него. Его сердце обливалось кровью, видя Азъена таким – обнажённым, стоявшим на коленях, плечи подрагивали от судорожных рыданий, всю спину и ягодицы покрывали красные полосы, края которых успели опухнуть и воспалиться. Он боялся даже дотронуться вблизи ссадин, не представляя, каково сейчас его сыну.

Внимательный взгляд короля заметил, когда он ещё положил руку на его затылок, что теперь две белых полосы соединились меж собой, став одной целой от одного виска до другого. А ещё он заметил кровь. Более того – он чувствовал её запах, пропитавший весь воздух. Ему даже не хотелось думать, откуда она появилась.

Азъен слушал голос отца. Он успокаивал, дарил надежду, но воспалённый мозг отказывался верить, что всё позади. Тело всё ещё помнило причинённую ему боль. Кожа горела, а между ягодицами тело пульсировало и болезненно сжималось. Затуманенный рассудок с трудом воспринимал то, что говорил Фредерик, но всеми силами цеплялся за этот родной голос.

Впервые за несколько долгих минут отец дождался отклика от сына, когда на его сухую, начавшую покрываться морщинами, руку, легла дрожащая ладонь, сжимая её.

– Азъен, мальчик мой, ты меня слышишь? – голос Фредерика приободрился, он положил вторую руку поверх руки сына. Тот кивнул, глубоко вздыхая. – Не переживай, скоро придёт лекарь. Он осмотрит тебя.

Едва услышав о враче, Азъен дёрнулся, что привело к очередной вспышке боли. Он хорошо помнил, как помогал Густаву лечить Алэна и Эрика, и что тогда с ними было.

– Тише, Азъен, не нужно этого бояться. Всё самое худшее позади.

– Отец… – осипшим голосом заговорил Азъен. – Моим друзьям было намного больнее…

– О чём ты?

– Год назад ты вынес приговор двум моим друзьям. Пятнадцать ударов плетью и публичное унижение…

– Азъен, я не мог тогда поступить иначе. Пойми, что если бы я ничего не сделал, народ усомнился бы во мне. Пятнадцать ударов – это ещё не самое суровое наказание.

– Их было не пятнадцать, – он глубоко вздохнул, набирая полную грудь воздуха. – Алэн получил двадцать три, а Эрик… на нём было тридцать семь… Кроме этого они терпели насилие от половины города. Отец, разве так нужно поступать с хорошими людьми? – Азъен поднял голову, смотря на отца полными слёз золотыми глазами.

– Но я же был там… – растерянно произнес Фредерик, вспоминая тот день. – Палач не мог тогда ослушаться.

– Но он ослушался. Он пришёл потом. Отец прости, я тоже нарушил закон. Я не мог смотреть, как страдают мои друзья. Это я помог им сбежать.

– Я догадывался, – после долгого молчания ответил Фредерик. Азъен поднял на него удивлённые глаза. – Сын мой, я – король, и знаю гораздо больше, чем все полагают, – он провёл пальцами по седым волосам над правым виском сына. – Мне приходится хранить эти секреты по разным причинам, но то, что ты мне сказал… Я не могу в это поверить – чтобы палач ослушался моего приказа. А твои братья… Что они с тобой сделали? Как они посмели?

– Это произошло неспроста… – Азъен набрал в грудь побольше воздуха, чтобы сказать своему отцу и королю всю правду – будь что будет. Но он не успел этого сделать – стук в дверь оборвал все его надежды в признании.

Дверь в его комнату приоткрылась, впуская невысокого пожилого мужчину. Сгорбленная фигура и глубокие морщины на худом лице выдавали его преклонный возраст. Но в то же время взгляд его по-прежнему оставался ясным и внимательным. Азъен хорошо знал этого старика – это придворный лекарь, служивший тут сколько он себя помнил. Старик поклонился королю, подходя ближе. Небольшой чемоданчик с инструментами и мазями опустился на пол рядом с его пациентом.

– Милостивый Аудрис! Что с тобою произошло, дитя? – в надтреснутом голосе старика прозвучала доля обеспокоенности, а глаза по-прежнему оставались внимательными и бесстрастными.

– Случилось то, чего бы я не пожелал испытать ни одному человеку, – ответил Фредерик, заметив, как стушевался Азъен. – Я лишь хочу, чтобы мой сын был здоров.

– Именно для этого я здесь, Ваше Величество. Но мне придётся попросить вас удалиться. Боюсь, что здесь дело достаточно интимное.

От этих слов Азъен залился краской – он стыдился перед отцом и совершенно не хотелось, чтобы тот находился рядом в этот момент.

– Я всё понимаю, – кивнул Фредерик, поднимаясь на ноги. – Я доверяю вам самое дорогое, что у меня есть.

– Как и всегда, Ваше Величество, – склонив голову, ответил мужчина.

Фредерик оставил лекаря со своим сыном – внизу его ждали гости, собравшиеся по случаю его возвращения. Он не мог себе позволить показывать им своего скверного настроения, как, в принципе, и всегда. Его отец был мудрым королем и многому его научил, прежде чем покинуть этот мир и передать корону. Он научил владеть собой – контролировать свой гнев – это очень полезная черта для правителя. Но сегодня он не сдержался. Жгучая ярость кипела в нём, не желая остывать. Перед глазами постоянно стояла ужасная картина насилия. Ничто и никогда не может служить оправданием для такого поступка!

Фредерик всегда с отвращением относился к таким людям, однако вынужденно проявлял холодную рассудительность и поступал по справедливости. Но только не сейчас. У него не укладывалось в голове, как его старшие сыновья могли так надругаться над Азъеном. Неужели он вырастил монстров? Он надеялся, что грядущая ночь что-то прояснит и позволит принять решение – сейчас он слишком зол и может потом пожалеть о содеянном.

========== Глава 15 ==========

Едва дверь за королем захлопнулась, седовласый мужчина принялся перебирать содержимое своего чемоданчика, пока не достал небольшой прозрачный пузырёк с белой жидкостью.

– Выпей, дитя, тебе станет лучше. Ты и так уже натерпелся, – он откупорил крышку, протягивая пузырек Азъену. Тот поморщился от резкого запаха, но выпил всё до дна. Он знал, что это не только обезболивающее, но и снотворное – Густав давал такое Эрику и Алэну. Горькая жидкость, попав внутрь, моментально начала действовать, успокаивая и снимая болезненные ощущения. – Вот так. И ничего не бойся. Утром всё будет казаться кошмарным сном.

Азъен кивнул, искренне надеясь, что именно так и будет, но после кошмаров на теле не остается рубцов и ссадин. А его тело, если и не было изуродовано, то искалечено-то точно.

Старик постоянно что-то бормотал, отвлекая и ненавязчиво осматривая рубцы на коже. Первое прикосновение его холодной ладони обожгло кожу, но показалось уже не таким болезненным, как Азъен ожидал. Через пару минут он почувствовал, что может встать и дойти до кровати. Сознание медленно покидало его, он уже плохо понимал, что бормочет старик. Происходящее воспринималось урывками и одно из последнего, что он запомнил, оказался стук в дверь.

В его покои вошла молодая служанка. Увидев лежавшего на кровати юношу, на её лице отразился шок и испуг. После короткого разговора девушка быстро удалилась, а потом всё исчезло, затянувшись черной пеленой. Азъен ещё улавливал какие-то звуки, прикосновения к телу, но не боль. Боли ушла, остались только тоска и одиночество. Он постоянно находился в окружении людей, но при этом чувствовал себя одиноким.