Текст книги "Богатство души (СИ)"

Автор книги: _Dementra_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Азъен… Достаточно… – с мольбой в голосе простонал Алэн, когда последнее терпение закончилось. От этой просьбы тот растерялся, не зная, как ему правильно поступить.

Стоявший за его спиной Эрик вновь пришел на помощь. Прижавшись к нему всем телом, он подтолкнул юношу вплотную к любовнику, направляя его возбужденную плоть к пульсирующему колечку.

Азъен проникал в узкое тело медленно, боясь сделать другу больно, пока тот сам не толкнулся ему навстречу, насаживаясь глубже. С его губ сорвался слабый стон облегчения, кажется, он просил не останавливаться, чему Азъен повиновался, совершая медленные и пока неуверенные толчки. Алэн дышал глубоко, но казалось, что ему чего-то не хватает – он прогибался в спине, меняя угол проникновения, пока первые стоны не начали срываться с его губ.

– Продолжай в том же духе, Азъен, – прошептал Эрик над его ухом, сжимая бедра любовника и резко насаживая его на член Азъена.

Алэн выгнулся в спине, громко застонав, а пульсация внутри его тела усилилась, сжимая плоть Азъена. Он начал двигаться резко и глубоко, заставляя друга стонать всё громче. Эрик перебрался из-за его спины, ложась перед Алэном. После короткого поцелуя тот наклонился к его паху, вбирая его плоть практически полностью. Азъен мог видеть лишь удовольствие, получаемое мужчиной. Его хриплые стоны и откинутая назад голова возбуждали только сильнее. Во второй раз он уже чувствовал заранее, что уже близок к финалу. Похоже, что Алэн тоже это почувствовал, протянув руку к своему паху. Тяжело дыша, он насаживался на плоть Азъена всё сильнее, пока после очередного толчка не замер, протяжно застонав. Юноше хватило всего пары толчков в зажавшем его пространстве, чтобы излиться глубоко внутри.

Второй оргазм оказался не столь сильный, как первый, но даже после него Азъен ещё несколько секунд стоял неподвижно – перед глазами потемнело и появились разноцветные звезды. Сквозь эту темную пелену он услышал протяжный стон Эрика. Он медленно вышел из тела Алэна. Припухшее покрасневшее колечко сразу же сжалась, а друг слабо выдохнул, ложась к Эрику на плечо. Азъен опустился рядом с ними, подкладывая руки под грудь. Он глубоко дышал, а на губах блуждала мечтательная улыбка.

– Алэн, твой друг просто прелесть, – прошептал Эрик, проводя кончиками пальцев по полосе седых волос юноши. Тот лежал, не реагируя на прикосновения, не понимая, как у мужчин ещё остались силы даже разговаривать.

– Ты хоть знаешь, кого только что лишил невинности? – спросил Алэн, на что мужчина только пожал плечами. – Азъен – сын короля.

– Это правда? – удивленно спросил Эрик, глядя в золотые глаза. Тот моргнул, не способный отреагировать иначе. Глаза мужчины округлились еще сильнее, медленно поворачиваясь к Алэну. – Ты дружишь с принцем? И давно?

– Лет пять, наверное, – пожал плечами Алэн, блаженно улыбаясь. – И всё это время мечтал…

Азъен закрыл глаза, перестав улавливать суть разговора. Он предпочёл отдаться во власть приятной истомы, постепенно сменяющейся крепким сном.

***

Утро наступило слишком быстро и слишком рано. Кто-то настойчиво тряс его за плечо, безжалостно прерывая недосмотренный сон. И когда тот окончательно рассеялся, а на его место начали приходить воспоминания и осознание, что он находится не в своих покоях, Азъен распахнул глаза. Рядом с ним находился Алэн, на лице которого застыла тревожная улыбка.

– Азъен, просыпайся, – продолжал повторять Алэн, пока не увидел, что в золотых глазах появилась осознанность. – Извини, что так рано разбудил, но Дирк может вернуться в любой момент, а Эрик больше не может держать ворота закрытыми – людям нужны лошади.

– Алэн… – хрипло выдавил Азъен, прочищая горло после сна. – Мы вчера… – золотые глаза расширились, когда память заторможено восстанавливалась, воспроизводя вчерашний день – сейчас всё произошедшее казалось нереальным. Он резко сел, а мир вокруг него окрасился в темные цвета от вспышки боли, пронзившей его тело от поясницы и ниже. Он издал болезненный стон, закрывая глаза рукой.

– Это пройдет, – пообещал Алэн, понимая ощущения друга. – Первый раз, наверное, всегда так. Просто не делай резких движений.

– Алэн, я к вам на лошади приехал… – Азъен посмотрел на друга затравленным взглядом, даже не представляя, как он поедет домой.

– Я поговорю с Эриком, чтобы он прикрыл меня и помогу тебе добраться до дома.

– Спасибо, – кивнул Азъен, беря протянутую ему руку, чтобы осторожно подняться на ноги. Боль между ягодицами усилилась, но казалась терпимой.

Алэн оставил друга ненадолго, спустившись на первый этаж, где Эрик кормил лошадей. Азъен медленно надевал свою одежду, аккуратно сложенную рядом. Там же нашлась и его сумка. Кроме смятого сена и легкого одеяла, на котором он лежал, ничто не указывало на то, что здесь происходило прошлым вечером. Азъен улыбнулся, вспоминая пережитое им: мягкие губы Алэна, страстно целующие его, его ласковые прикосновения; Эрик, быстро двигающийся в нем, его тяжелое дыхание на коже. Если бы ещё на их месте оказался Йенс…

Азъен встряхнул головой, чувствуя, как уже знакомая тяжесть возбуждения начинает скапливаться в низу живота, а воспаленная дырочка болезненно сжалась, уловив желание тела.

– Азъен, ты уже готов? – Алэн вернулся быстро, немного напугав своим появлением. – С Эриком я договорился – он останется здесь, пока я не вернусь. Пойдём, я помогу тебе.

В конюшне возле открытых дверей их уже ждал Эрик и две запряжённые лошади, одна из которых – породистый скакун, уже бивший копытом в ожидании наездника. Азъена подвели к другой лошади – не высокой стройной кобыле кремового окраса. Ему ещё пришлось какое-то время устраиваться в седле поудобней, чтобы боль ощущалась не так остро. Алэн ловко запрыгнул в свое седло, наклоняясь к Эрику за поцелуем.

– Езжайте аккуратней, – сказал мужчина, протягивая Алэну поводья от лошади Азъена. – Я выбрал самую спокойную кобылку, так что доедете нормально, если не будете спешить. До встречи, Азъен, – он подмигнул юноше, на что тот смущенно улыбнулся и кивнул в ответ.

Ален повел лошадей в сторону города. Солнце встало меньше двух часов назад, ярко освещая большой город, в центре которого стоял замок. Он казался огромным по сравнению с остальными строениями. Азъен впервые смог увидеть его таким – в лучах восходящего солнца темные камни отражали яркие лучи, переливаясь и блестя жёлто-золотыми цветами. И впервые задумался о несправедливости судьбы. Кому-то повезло родиться в семье и жить в роскоши, а кто-то должен проводить каждый день в нищете только из-за того, что кому-то повезло больше.

– Алэн, а как Дирк нашел Эрика? – спросил Азъен, после недолгого молчания. – Откуда он вообще?

– Как это произошло – не знаю, – пожал плечами Алэн, глядя куда-то вперёд. – Они встретились в городе совершенно случайно. Эрик был там всего пару дней, а пришел сюда из города Зайфрикс, – увидев удивленное лицо Азъена, он лишь пожал плечами. – Я тоже удивился, ведь этот город находится на другом конце нашей страны. Он больше трёх месяцев находился в дороге, пока не дошел досюда.

– Почему он покинул свой город? Разве у него там ничего не было? И почему именно Илай?

– Не знаю. Он и сам не знает. У него там был дом, работа, но в один день его что-то потянуло уйти. Он и сам не понимал, что и куда его зовет, но не мог этому сопротивляться. Он просто собрал свои вещи и ушёл. Сказал, что успокоился, лишь когда встретил Дирка и оказался на конюшне. Наверное, за это я должен благодарить бога, что послал его мне, – Алэн мечтательно улыбнулся, вспоминая события их встречи. – Я был шокирован, когда через пару дней он подошёл ко мне и поцеловал. Он сказал, что и сам испугался моей реакции, но хотел сделать это с первой нашей встречи и просто не мог больше сдерживать себя.

– Он пришёл к тебе, – ответил Азъен, совершенно не задумываясь, о чём говорит – слова просто слетели с языка.

– Это очень похоже на сбывшуюся мечту… Азъен, а можно откровенность за откровенность? – юноша внимательно посмотрел в голубые глаза друга и кивнул в ответ. – Эрик предположил, что твоя седина как-то связана с несчастной любовью. Это правда?

– Правда, – после долгой паузы ответил Азъен, опуская глаза. – Четыре месяца назад в наш город приезжали бродячие музыканты. Может, ты слышал о них?

– Я видел их. Дирк послал меня в город по делам. В тот день народу на площади было не протолкнуться. Я и не думал, что в Илай может быть так много людей. Эта четверка очень красиво играла. Вроде, это был последний день, как они выступали на площади.

– Как четверо? – удивился Азъен вспоминая, что это же был тот самый день, когда он играл с Йенсом на крыше их повозки. – Их же пятеро должно было быть.

– Да нет, четверо – двое мужчин и женщина играли перед людьми, а ещё один на крыше. Я точно это помню.

– Один? – Азъен не мог сопоставить факты – он помнил, что был там и хотел сказать это другу, но слова застряли в горле, так и оставшись непроизнесенными.

– Один, – кивнул Алэн. – Он так красиво играл. Я, к сожалению, ничего не понимаю в музыке, но мне иной раз казалось, что я слышал твою флейту. Так что эти музыканты?

– Я познакомился с ними. Мужчина, которого ты видел на крыше – его зовут Йенс… Точнее… Звали…

– Что произошло? – лицо Алэна стало серьезным, он весь обратился в слух.

– Мой отец пригласил их во дворец, чтобы они выступили для нашей семьи. Йенсу удалось уговорить отца, чтобы я играл в их квартете. Всё шло хорошо, но на следующий день Мартирас обвинил его в том, что тот хотел обесчестить нашу сестру и вызвал его на поединок. Всё произошло так быстро, что никто не смог бы это предотвратить. Мартирас убил его у меня на глазах… – Азъен замолчал, закусывая нижнюю губу, борясь с подступающими слезами.

– Это ужасно, Азъен. Даже не могу себе представить, что ты тогда пережил. С такими братьями, как у тебя и никаких врагов не надо.

– Не говори так. Они же мои братья, – Азъен смахнул со щеки скатившуюся слезу. – Они не плохие и не желали мне зла…

– Ещё скажи, что плохих людей вообще не бывает, – фыркнул Алэн. – Они есть, просто ты их не замечаешь, стараешься увидеть только хорошее. Мы не выбираем своих родственников, и факт родства не делает человека хорошим. Я иногда благодарен судьбе, что не знал своих родных.

– Разве ты не хотел бы иметь семью, в которой тебя будут любить?

– Этого хотят все, но в жизни не всегда ведь так бывает. Жизнь на улице не была легкой, но она могла бы быть еще хуже – не известно, что за люди могли оказаться моими родителями.

– Алэн, а когда ты понял, что тебя привлекают мужчины? – решил уйти от малоприятной темы Азъен.

– Наверное, когда понял, что меня совершенно не привлекают женщины, – улыбнулся Алэн, радуясь, что наконец может говорить с другом открыто. – Ко мне это осознание приходило долго, я и сам не скажу, когда точно это произошло. И меня никогда не привлекали мужчины. Я всегда смотрел на них одинаково, как и на женщин.

– А как же тогда? – не понял Азъен, внимательно смотря на друга. Тот то опускал глаза, то снова поднимал, словно решаясь, стоит ему говорить или нет.

– Я плохо помню то время, когда в четырнадцать лет Дирк подобрал меня с улицы. Я всего вокруг боялся и все воспоминания остались смутными… кроме одного. Я помню, как в первый раз услышал самую волшебную музыку на свете. Она запала мне в сердце, а когда я увидел твои золотые глаза, то просто пропал в них… – Алэн сделал паузу, а Азъен почувствовал, как его щеки наливаются румянцем. – Для меня это было наваждением, я не понимал, что со мной происходит, хорошо это или плохо. Но ты был ребенком тогда, а потом я просто не мог признаться тебе в этом. Мне оставалось только быть твоим другом и держать свои мысли при себе.

– Теперь ты любишь Эрика…

– Да, я люблю Эрика. Полюбил его сразу. Месяц назад исполнилось моё заветное желание, и если карлик не соврал, то это стоило половину моей жизни.

– Какой карлик?

– Четыре месяца назад он заходил в нашу конюшню. Кажется, он был среди тех музыкантов. Он хотел прокатиться на лошади по окрестностям. Тогда мне показались странными его вопросы – он спрашивал о моих заветных желаниях. Не знаю, что меня тогда за язык потянуло, но я сказал, что хочу, чтобы любимый человек был рядом. Сейчас я понимаю, что в тот момент даже не думал о тебе. На это он спросил, готов ли я отдать половину отведённой мне жизни за исполнение мечты. Я согласился – лучше прожить короткую жизнь рядом с любимым, чем долгую одному.

– Мне трудно поверить, что ваша с Эриком встреча – не случайность, – признался Азъен, хотя у самого всю спину уже покрывала гусиная кожа.

– Мне тоже, но другого объяснения я дать не могу. В любом случае, жалеть я ни о чём не буду, – Алэн мечтательно улыбнулся, смотря на приближающийся замок. – Ты говорил, что познакомился с ними. Откуда они? Не похоже, что они из Элладеи.

– Они отовсюду – Маврии, Югании и других стран. Они объездили пол мира, пока не приехали сюда.

– У них удивительная музыка и необычные инструменты. Особенно у того, про которого ты говорил. Жаль, что у меня было мало времени тогда, иначе я послушал бы его ещё, – Алэн глубоко вздохнул, когда они въехали в королевскую конюшню, а Азъен думал об инструменте Йенса, хранящимся в его покоях. Сейчас ему так хотелось поделиться с другом всем на свете – тот открылся ему, как никогда раньше и хотелось сделать для него то же самое.

– Алэн, ты сильно торопишься? – спросил Азъен, когда друг помог слезть ему с лошади, продолжая держать обеими руками.

– Для тебя время всегда найдется. Эрик справится пока и без меня. А что ты хотел?

– Пошли со мной. Я хочу тебе кое-что показать, – он взял друга за руку и повел за собой в замок. Идти пришлось медленней, чем обычно и осторожней, потому что каждый шаг по ступеням отзывался болью в пояснице. Алэн не торопил его и также шёл следом.

Замок только начинал просыпаться, и на пути им встречались лишь некоторые служанки, спешившие по своим делам. Наконец, когда дверь в покои Азъена захлопнулась за парой, он подошел к своей кровати, опускаясь на колени, доставая черный деревянный футляр. Аккуратно взяв кларнет, он протянул его другу, словно передавая реликвию.

– Это то, что я думаю? – с интересом спросил Алэн, внимательно рассматривая музыкальный инструмент. Азъен кивнул, опуская печальный взгляд. – Как он у тебя оказался?

– Йенс оставил… Я хотел вернуть его, но они не взяли…

– Красивый. Как он называется?

– Это кларнет, – Азъен принял инструмент обратно, прикладывая мундштук к губам. На несколько секунд в комнате зазвучала звонкая мелодия, но потом резко оборвалась, а Азъен убрал от себя кларнет, закрывая лицо руками.

– Азъен, не нужно плакать, – Алэн опустился перед другом на колени, кладя руку ему на плечо. – Столько времени уже прошло…

– Я знаю… – он выпрямился, стирая слезы ладонями. – Я смирился с его смертью, но всё равно больно…

– Понимаю. Если бы я потерял Эрика, мне было бы не просто больно – я вряд ли смог бы жить без него. Азъен, если тебе нужно побыть одному, то я оставлю тебя…

– Нет. Пожалуйста, не уходи, – Азъен оперся спиной о кровать, поднося кларнет к губам.

И вновь зазвучала музыка, но уже не такая, как раньше – она плавно разливалась по комнате, словно шепот рассказчика, желающего поделиться своей историей. Только в ней не имелось слов, но она могла рассказать больше, проникая в самое сердце, затрагивая там самые чувствительные струны. Азъену нуждался в том, чтобы поделиться с близким другом своей печалью, которую никогда бы не смог выразить словами. Тихая музыка то замедлялась до едва слышного шепота, то набирала темп, заставляя сердце вздрагивать и трепетать. Когда он закончил играть, он почувствовал облегчение, как тогда, когда он убежал в лес и играл там.

– Я всегда удивлялся, как тебе это удается – передавать через музыку то, что ты чувствуешь, – шепот Алэна нарушил образовавшуюся тишину. Друг сидел рядом, стирая со щек вновь и вновь набегающие слезы. – У тебя дар и дурак тот, кто хочет, чтобы ты от него отказался.

– Спасибо, Алэн. Я и сам не знаю, как у меня это получается, но без музыки я бы уже давно пропал.

– Не грусти, Азъен. Если станет тяжело, приходи к нам, мы поможем. А сейчас мне, к сожалению, пора возвращаться – солнце уже давно встало, Эрик должно быть беспокоится.

Азъен кивнул понимая, что друга нужно отпустить. Алэн наклонился к нему, поцеловав в висок, и покинул покои.

Несмотря на то, Азъен остался один, он не чувствовал себя одиноким – у него есть друзья, которые всегда поддержат и выслушают. Теперь к ним присоединился и Эрик, которого он с одной стороны совсем не успел узнать, но этого короткого промежутка времени хватило, чтобы верить ему также, как и Алэну. Если бы еще Йенс был рядом… Но из сказок он уже давно вырос и не верил в чудеса. У него остался только его кларнет, напоминающий о мужчине, звучавший его голосом и согревающий своим теплом долгие месяцы.

========== Глава 10 ==========

Звонкая мелодия флейты переливалась с весело текущим ручьем недалеко от замка. Всего несколько недель назад закончилась зима, последний снег в лесу растаял, деревья начали покрываться молодой листвой, от чего воздух здесь пьянил своей свежестью, а освободившийся от снежных покровов ручей журчал и переливался в лучах полуденного солнца. Катарина бегала возле ручья, звонко смеясь, а рядом с ней прыгал молодой оленёнок, то убегая, то догоняя её. Азъен улыбался, продолжая играть и радоваться вместе с сестрой. Ей пришлось долго уговаривать брата, чтобы пойти сюда – она была наслышана рассказами Леона, который рассказывал о волшебстве, что творит Азъен своей музыкой. Наконец, он поддался на уговоры, когда наступили теплые дни и уже пропал риск отморозить себе пальцы.

Азъен так и не смог рассказать Катарине про Алэна и Эрика, как и то, что он иногда остается у них ночевать. Зимой спрос на лошадей намного ниже и Дирк почти не появлялся в амбаре. Азъена согревали одни лишь воспоминания о тёплых вечерах, проведенных на втором этаже амбара посреди наваленного сена. Иногда они просто разговаривали, коротая длинные зимние ночи, греясь в объятьях друг друга. А иногда, казалось, что своими разгоряченными телами могли растопить весь снег в округе.

Только несмотря на их странные отношения, Азъен никогда не испытывал к паре никаких чувств, кроме дружеских. Алэн и Эрик оставались парой, как единое целое, частью которого он никогда не станет. Он лишь иногда делил с ними постель, но не более того. Он наслаждался тем, что у него есть, не пытаясь найти иные отношения или любовь. Мужчина, которого он любил умер почти год назад, и лишь благодаря друзьям и музыке ему удалось пережить ту боль, оставаясь таким, как и раньше. Как и хотел Йенс.

В этот солнечный чудесный день совершенно не хотелось ни о чем думать, но почему-то сердце Азъена находилось не на месте с самого утра. Легкое чувство тревоги нарастало по мере того, как поднималось солнце над горизонтом, не давая покоя.

– Братик, что с тобой? – Катарина подошла совершенно не заметно, или это Азъен настолько задумался, что не заметил приближения сестры. – Ты сегодня какой-то не такой, как обычно. Мне от твоей музыки становится не по себе.

– Не знаю, Катарина. У меня душа не на месте и не могу понять, что происходит, – Азъен отложил флейту, поднимая голову к небу, где ярко светил жёлтый солнечный диск. – Ты сильно расстроишься, если мы вернёмся в замок?

– Нет, конечно. Мы же ещё придём сюда?

– Обязательно придем, – пообещал Азъен, запрыгивая в седло. Солнце достигло своего апогея, как и его тревога, требовавшая пришпорить коня и нестись к замку как можно быстрее.

Катарина, видя плохо скрываемую нервозность брата, сама начала переживать и поскакала чуть быстрее. Ещё на подъезде к замку они заметили собирающуюся толпу людей на площади прямо перед помостом. Не заметить её оказалось невозможно, как и палача в черном капюшоне и длинном плаще, открывающим лишь его щиколотки и кисти рук. Рядом с ним стояло пара деревянных колодок на невысоких столбах. Азъен видел их раньше – их использовали для наказания за мелкие преступления. Пьяницы и дебоширы иногда проводили в них сутки без воды и еды, выставленные на всеобщее обозрение. Но обычно палач в этом не участвовал.

Увидев поднимающихся на помост людей, Азъен поспешил к ним. Его отец с матерью шли первыми, следом за ним Мартирас и два рыцаря.

– Азъен, вот и ты. А мы-то думали, куда ты подевался, – Мартирас широко улыбнулся при виде брата, а у того от этой улыбки зашевелились волосы на затылке.

– Отец, что здесь происходит? – Азъен подбежал к королю, обгоняя рыцарей и брата.

– Сын мой, тебе следует знать, как поступают с людьми, которые были грешны перед богом, – Фредерик жестом показал Мартирасу и Азъену встать рядом и махнул рукой палачу. Тот сошёл с другой стороны помоста, чтобы через несколько секунд вернуться с двумя пленниками, скованными цепями.

Азъен почувствовал, как деревянный пол начинает качаться и уходить у него из-под ног, а сердце замерло от страха, когда он увидел идущих за палачом Алэна и Эрика. Обнаженные по пояс, на них остались лишь укороченные штаны, местами вывалянные в грязи. Правую скулу Алэна украшало большое ярко-красное пятно от удара, нижняя губа разбита и уже сильно опухла. Эрик стоял рядом, опустив голову. На его теле уже начали расцветать красно-синие бутоны синяков и ссадин.

– Отец, зачем всё это? – побледневшими губами спросил Азъен, но похоже, за шумом толпы его шёпот никто не услышал.

– Сейчас ты увидишь, с кем ты дружил всё это время, – рука Мартираса легла ему на плечо, показавшись неподъемной, а от его дыхания становилось дурно. Король медленно поднялся, призывая всех к тишине.

– Мои верные подданные, – провозгласил он сухим твердым голосом. – Сегодня я был опечален известием, что среди нас живут люди, совершившие ужасное преступление перед нашим богом. Мужеложство всегда возбранялось Аудрисом и являлось большим грехом, за которое грешник всегда должен понести наказание. Я приговариваю этих двоих мужчин к пятнадцати ударам плетью и публичному унижению.

– Нет! – крик Азъена и Катарины, вбежавшей на помост, слились с криком толпы, презирающих двух молодых мужчин.

Палач поочередно подвел Алэна и Эрика, закрывая на них колодки. Цепи с них сняли, когда на колодках закрылся замок. Мужчина в черном капюшоне снял висящую на поясе плеть, отходя на несколько метров.

– Отец, прошу, не поступай так с ними! – взмолилась Катарина, подбежавшая к королю. Тот только сейчас заметил её присутствие.

– Катарина, что ты тут делаешь? Отправляйся в замок. Тебе не следует этого видеть, – взгляд отца на секунду потеплел, но потом снова стал жестким. Он велел одному из рыцарей увести дочь в замок. Тот подчинился, беря принцессу под руки, а когда они только спустились с помоста, шум толпы разрезал первый удар плети и последовавший за ним крик.

– Отец, останови это, – Азъен упал на колени перед королем, глаза заволокла мутная пелена и он уже не различал ничего вокруг себя, слыша лишь режущие до глубины души крики боли. Палач наносил удары поочередно, каждый из которых оставлял длинную глубокую полосу на телах мужчин. – Они не грешники, они хорошие люди…

– Мужеложство – это грех, который они могут искупить сейчас перед нами, – спокойно произнес Фредерик. – Так того желает бог.

– Но это не бог придумал – так наказывать людей, а другие люди. Разве наш бог запрещает нам любить?

– Любви между мужчинами быть не может, – Фредерик повернулся к сыну, на его бесстрастном лице отразилось сочувствие. – Ты поймёшь это со временем.

– Я не хочу этого понимать! Люди придумали эти законы. Бог не может быть так жесток, иначе не лишал бы людей свободы воли.

– Таков закон, Азъен. И так будет, – Фредерик помолчал, а потом обратился к Мартирасу:

– Ты не видел своего брата? Где он?

– Не знаю, – пожал плечами тот. – Должен быть где-то здесь.

Азъен вздрогнул от его голоса, поворачивая голову к палачу. Тот сделал последние удары плетью и отбросил её в сторону, не спеша подходя к Эрику со спины. Спину мужчины густо покрывала бордовая кровь, стекающая по телу. В груди Азъена всё заледенело, когда палач разорвал на мужчине тонкие штаны и распахнул полы своего плаща. Он не мог видеть всего, но крика Эрика хватило, чтобы все понять. Палач крепко сжимал руки на израненном теле, размазывая кровь и размашисто двигаясь в нем. Заключенный кричал, но не мог сопротивляться. Толпа, возбужденная запахом крови и криками, требовала большего, а палач продолжал двигаться всё быстрее, проникая всё резче. Какой-то мужчина, выбравшийся из толпы, забрался на помост и подошел к Алэну. Тонкая ткань быстро оказалась разорвана, и мужчина без промедлений вошел в безвольное тело, сразу начиная двигаться.

– Отец, прошу, останови их, – взмолился Азъен, сжимая Фредерика за руку, вынуждая посмотреть на себя. Тот повернулся, а его глаза расширились от удивления. – Так ведь нельзя поступать. Они не заслужили подобного наказания.

– Они заслужили того, что их теперь будут все иметь. Им же это нравится, – Мартирас зло улыбнулся, смотря на пленников. – Я считаю, что так нужно поступать с каждым.

– Но это же насилие, – Азъен с трудом мог говорить внятно – из-за душащих слёз слова застревали в горле, выходя жалобными хрипами. – Разве оно может оставаться безнаказанным?

– Азъен, этот закон был поставлен много лет назад…

– Но ты король, ты можешь отменить эти законы. Они не справедливы к людям, которые того не заслуживают.

– Прости, сын мой, но будет так, как я сказал, – с грустью ответил отец, проводя рукой по волосам сына над правым виском. – Мне очень жаль. Они проведут тут три дня, потом будут свободны, если покаются в своих грехах.

– Как три дня? – ужаснулся Азъен. Всё его тело буквально парализовало от осознания того, что его друзьям придется пережить три дня позора без пищи и воды. Он хотел повернуть голову в сторону, откуда доносились хриплые стоны боли, но не успел – крепкая рука схватила его за плечо, рывком поставив на ноги безвольное тело.

– Братец, это ещё мягкое наказание для них, – зарычал Мартирас. – Я бы после этих трёх дней не давал им шанса на искупление, а колесовал бы. Пошли, я отведу тебя домой. Таким барышням, как ты, нельзя видеть подобное.

Азъен повернул голову к брату, когда тот уже оборачивался, но напоследок бросил на него презрительный взгляд, а на лице отражалось недовольство и раздражение. Больше он не удостоил брата и словом, пока не довёл до покоев.

– Отдыхай, сестрёнка. Завтра всё забудется, – Мартирас захлопнул за собой дверь, а Азъен, не в силах больше стоять, рухнул на колени, пряча лицо в ладонях. Слёзы текли непрекращающимся потоком, не желая останавливаться.

Когда зашло солнце, Азъен не заметил. Он вообще больше ничего не замечал, даже как дверь в его покои приоткрылась и закрылась обратно, впустив нежданного гостя.

– Братик, не плачь… – тонкий голосок Катарины прозвучал жалобно. Она сама с трудом сдерживала слёзы. – Мне тоже очень больно.

– Катарина… Ты не видела, что там происходило… Лучше бы они увели меня вместе с тобой, – он немного распрямился, смотря на сестру опухшими глазами. Покрасневшие щеки щипало от соленых слёз, но он уже не обращал на это внимание. Зато заметил удивление, застывшее на лице Катарины. Она молча подняла руку, показывая на стоявшее рядом зеркало. Одного только взгляда на своё отражение Азъену хватило, чтобы понять удивлённый взгляд отца – над правым виском теперь тянулась широкая белая полоса, симметричная первой.

– Азъен, скажи – ты знал о них? – нарушив напряжённую тишину, спросила Катарина. Азъен печально кивнул, отворачиваясь от зеркала. – Почему ты ничего мне не говорил?

– Не хотел… Тебя этим расстраивать. Ты не перестала бы любить Эрика, просто тебе было бы тяжелее. Прости.

– Нет, ты прав, что не сказал, – Катарина обняла брата. – И мне всё равно, что они любят друг друга. Они не заслужили того, что с ними сделали. Я хочу помочь им сбежать этой ночью.

– Катя, ты серьезно?! – он отстранился, глядя ей в глаза. От шока все его слезы пропали, а сердце замерло – появилась надежда на лучшее.

– Братик, я одна не справлюсь, но не позволю им оставаться там. Они не преступники, чтобы с ними так обращались. Жаль, что наш отец этого не понимает. Я хочу знать – ты поможешь мне?

– Конечно помогу, я не брошу их. А ты уже думала, что будешь делать?

– Я видела, как устроены колодки. Открыть их мне не составит труда.

– А дальше что? Принесём их в свои покои и оставим здесь? – Катарина поджала нижнюю губу, опуская глаза. – Нам как минимум понадобится телега и лошадь, чтобы перевезти их.

– Об этом я уже думала и знаю, где всё можно взять.

– Надеюсь, не у Дирка в конюшне?

– Нет. Я вряд ли теперь туда ещё приду. Это Дирк привёл их сегодня. Я не могу поверить, что он мог так поступить. – Катарина провела пальцами по недавно появившейся проседи в волосах брата и поднялась на ноги. – Возле королевской конюшни есть помещение, там я видела небольшую телегу. В это время там обычно никого нет, поэтому я надеюсь, мне не потребуется много времени. Через час я буду ждать тебя.

– Стой! – окликнул сестру Азъен, когда та уже подошла к дверям. – Ты собираешься ехать в этом? – он показал на её костюм для верховой езды. Девушка понимающе посмотрела на брата и кивнула, выходя из комнаты.

***

Азъену пришлось в спешке собираться, искать что угодно, что могло бы им пригодиться. Вот только оставался нерешенный вопрос – где можно спрятать друзей. Алэну и Эрику сейчас необходимо чистое и сухое помещение, где о них кто-то позаботится и не выдаст. Но в городе наверняка все уже знают о них, и вряд ли согласятся протянуть руку помощи. Разве что заплатить, вот только кому? Азъен достал спрятанный давным-давно мешочек с монетами. Он потратил всего пару золотых монет из него, отдав их шлюхе по имени Лия. Обещанную золотую монету он принёс ей через неделю после возвращения с охоты. Пришлось ради этого идти в дом увеселений, который находился не так далеко от замка.

Мысли кружили вокруг этого заведения и, как бы Азъену не хотелось, похоже другого варианта лучше он не найдет. Мешочек с монетами отправился в сумку, где уже лежали предметы первой необходимости: три большие фляги с чистой водой, заживляющие мази и ткани для обработки ран. Он не знал, что ещё может им пригодиться и в каком сейчас состоянии его друзья. Он лишь надеялся, что ещё не слишком поздно.

Катарина ждала его, где и договаривались, заметно нервничая, потому что брат сильно задерживался. Подготавливая телегу, она настелила там соломы и спрятала в углу широкое покрывало.