Текст книги "Единое целое (СИ)"
Автор книги: 1electricpirate
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
Лестрейд со вздохом отложил журнал, сомкнул руки, переплетя пальцы, и опустил на них подбородок. Уотсон не смотрел в его сторону, но явно ожидал ответа на свои слова.
– Его способ мышления отличается от нашего, Джон. Не то чтобы это всё извиняет, но я не удивлён, что он не может понять разницу между горем видеть смерть любимого человека и тоской разлуки.
– Я понятия не имею, что мне теперь делать, – сказал Джон неуверенным голосом, сумев наконец посмотреть другу в глаза. – Что я вообще могу сделать? Прошло два месяца, а я всё ещё не знаю, как мне быть. А сейчас он где-то там рискует свернуть шею, и снова не предупредив меня. И мне остаётся лишь сидеть здесь и волноваться, надеяться, что его не убьют – на этот раз по-настоящему.
– Он вообще связывался с тобой?
– Я запретил ему, – пожал Джон плечами. – Он заставил меня поверить в свою смерть и не смог понять, почему я в бешенстве. Я всё ещё нахожусь в этом доме только потому, что Майкрофт уверил меня в опасности, нависшей над детьми. Иначе я давно бы отсюда съехал.
– Неужели ты вправду не хочешь, чтобы он вернулся к тебе? Когда всё будет позади, неужели ты сможешь жить прежней жизнью – без него? – на секунду инспектор представил, как детектив вернётся к своей прежней жизни без своего напарника, став таким, каким был до него. В мозгу нарисовались такие кошмарные картины, что он моментально прогнал такую возможность прочь. У них теперь есть дети. Вернее, у Шерлока есть дети, которых воспитывает Джон. Всё в Греге протестовало против мысли, что Шерлок Холмс будет воспитывать двоих детей один.
Лицо Джона исказилось до неузнаваемости, кулаки сжались.
– Нет, – вымолвил он через силу. – Я не смогу без него. И не хочу. Но я не знаю, как выдержать то, что он скрывает от меня такие важные вещи.
– Послушай, тебе просто необходимо быть с ним вместе, – сказал Грег. – Вы оба друг без друга никто. И не смотри на меня так, я говорю правду. Ты без него несчастен, а он несчастен без тебя. Теперь он вернулся, буквально вернулся из мёртвых, и если мы все переживём ближайшие два дня, то я повторю тебе то, что уже сказал ему: постарайся не упустить своё счастье, потому что не каждому даётся второй шанс.
Уотсон кивнул с мрачным видом.
– Ты знаешь, я едва не выстрелил в него. В тот миг, когда увидел. Подумал, что он пытается похитить детей. Затем я понял, кто передо мной, но желание стрелять не прошло. Чтобы он хотя бы немного почувствовал ту боль, которую мне довелось испытать.
– Джон, я уверен, что не смогу высидеть в одной комнате с Шерлоком Холмсом и десяти минут, чтобы не пожелать всадить в него пулю, а ты его супруг. Думаю, ты имеешь право время от времени мечтать пристрелить его. Но мысли и дела – не одно и то же. Ты никогда не нажмёшь на курок, потому что по каким-то необъяснимым причинам ты любишь этого заносчивого мерзавца.
Доктор засопел, и его гость позволил себе улыбнуться. Атмосфера немного разрядилась, и Грег снова взялся за журнал, удовлетворённый результатом этого неловкого разговора. Джон взял пульт и включил телевизор – как раз начинались десятичасовые новости. В комнате повисло молчание. Прошло примерно четверть часа, как телефон Джона завибрировал. Лестрейд увидел, как его друг неторопливо открыл входящее сообщение, и немедленно выпрямился при виде его застывшего лица.
– От Шерлока, – проговорил Джон, торопливо набирая ответ.
– Что он сказал? – обеспокоенно поинтересовался Грег. От расслабленности не осталось и следа, они почувствовали напряжение и угрозу.
– Только лишь… «я люблю тебя». И всё. Я спросил его, что происходит. Проклятье, Шерлок, ответь!
Оба сидели и с тревогой смотрели на телефон Джона. Грег сцепил руки, мысли его метались, он всей душой надеялся, что Шерлок не сотворит ничего необдуманного. Через десять минут стало очевидно, что ответа не будет. Уотсон, ходивший всё это время взад и вперёд около камина, в бешенстве швырнул телефон через всю комнату, осыпая своего супруга замысловатыми ругательствами. Лестрейд вздрогнул от звука телефона, врезавшегося в стену. Он выудил свой телефон и быстро набрал сообщение для Холмса-старшего.
Шерлок выходил на связь, но ничего существенного не сообщил. Что происходит? Пришлите столько подкрепления в Иствел, сколько сможете. Подозреваю, что дело плохо. – ГЛ
– Если что-то пойдёт не так, и Моран явится сюда, то имей в виду – я собираюсь его убить.
Грег собрался было ответить, но Джон прервал его коротким движением головы.
– Нет, ты не понимаешь. Первый же, кто войдёт в этот дом, кроме тебя, меня и членов семьи Шерлока, получит пулю в голову ещё до того, как успеет открыть рот. Я не собираюсь сидеть, развесив уши, – я намереваюсь убить его. На месте. До того, как он сможет нанести ещё больший вред моей семье. Ты меня не переубедишь. Я просто предупреждаю. Если захочешь после арестовать меня, то пожалуйста.
Лестрейд только закатил глаза и начал подворачивать рукава.
– Джон, убить Морана ты сможешь лишь при моём содействии.
Уотсон воззрился на него, быстро что-то про себя прикидывая, затем кивнул, и губы его растянулись в кровожадной улыбке.
– Если ты пойдёшь на это, то это будет не в первый раз, когда ты меня покрываешь, и боюсь, что не в последний.
Улыбка на лице Уотсона стала совершенно зловещей, но Лестрейд громко рассмеялся.
– Да ладно тебе, Джон. Я же инспектор по расследованию убийств! Шерлок не единственный, кто способен разобраться в уликах.
– Чёрт, ты всё время знал?
– Ага. Ты чертовски хороший стрелок, Уотсон.
– Спасибо. Не хотелось бы проверять на практике.
На время разговора к Грегу вернулось хорошее настроение, но он внезапно вспомнил, во что они сейчас влипли. Джон тоже посерьёзнел, поднял свой телефон, отвалившийся от него аккумулятор, скрепил их вместе и подключил.
– Ответа так и нет.
Лестрейд кивнул и проверил свои входящие сообщения. Кровь застыла в жилах, когда он прочёл следующее:
По последней информации, полученной с камер наружного наблюдения, западня ИА и ШХ не сработала. СМ каким-то образом перехитрил охранную систему и напал на ИА. Идёт расследование. Охранники были устранены. Неожиданный провал, моя ошибка. Есть два снимка с камер видеонаблюдения. Рост 190, физически развит, бывший военный, возможно, снайпер. Точные данные по нему отсутствуют. ШХ прибыл согласно плану, уехал в спешке на угнанной машине. Подозреваю, что СМ направился в Истборн, хотя система дорожного наблюдения его не засекла. Будьте наготове.
Когда у Грега от ужаса расширились глаза, Джон смотрел на него со странным спокойствием.
– Значит, сегодня? – прозвучал вопрос. Лестрейд расправил плечи и потянул пистолет из-за ремня.
– Сегодня, – подтвердил он и снял свой зиг-зауэр с предохранителя.
************************************************
Шерлок нёсся на угнанной машине по трассе М-1, как в столь любимых Джоном бессюжетных фильмах с погонями и невероятными каскадёрскими трюками, героями которых были либо неброской внешности азиаты, либо развязные чёрные. Он вдвое превысил разрешённую скорость, лавируя в потоке машин, уверенно и резко работая рулём. Но даже когда он обогнал полицейскую машину, едва не вывихнув при манёвре плечо, его не попытались остановить. В эту секунду он вознёс хвалу присущей его старшему брату сверхъестественной способности повсюду совать свой нос, сейчас весьма уместной, и его обширным возможностям, выразившимся в распространении нужной информации среди всех полицейских подразделений Британии в считанные минуты. Изворотливый мерзавец наверняка запретил останавливать машину с этими номерами за превышение скорости.
– Давай же, давай, – хотя Шерлок гнал на предельной скорости, он понимал, что всё же опаздывает. Выдать ещё большую скорость двигатель не мог и, проклятье, топливо было на исходе. – Невероятно, – и он, ругаясь, начал сигналить, когда какой-то идиот попытался его подрезать. Он сожалел, что на этой машине нет проблесковых маячков, которые его муж находил восхитительными, особенно если такую штуку выставляли на крышу неотличимой от гражданской полицейской машины.
Нельзя сказать, что он считал Джона и Лестрейда неспособными постоять за себя, он лишь боялся, что их застанут врасплох, устроят на них засаду или просто застрелят спящими. Джон и Лестрейд были заметно умнее, чем большинство военных врачей или инспекторов полиции, но Моран несомненно превосходил их интеллектом и к тому же был слегка сумасшедшим, хотя и не настолько, как его предшественник. И если Шерлоку не удалось перехитрить Полковника, как с ним справятся эти двое простых смертных?
Когда он свернул на М-25, шоссе было гораздо менее загружено транспортом, чем можно было ожидать, но всё же Шерлоку пришлось сбросить скорость, чтобы избежать столкновений. Теперь у него было куда меньше возможностей совершить обгон, чем на бесконечно-прямой М-1, которую он только что покинул.
– Да шевелитесь же, придурки!
Надо было позвонить Майкрофту и потребовать вертолёт. Надо было предупредить Джона, к чему готовиться. Нельзя было соглашаться с Ирен, когда она предложила Мильтон Кейнс – худшего места для штаб-картиры преступной организации было не найти. И он должен был всё это предвидеть.
Судя по состоянию, в котором была оставлена Ирен, неизвестный противник был рослым, сильным, имеющим большой опыт в использовании холодного оружия, в том числе в пытках. Также он был, несомненно, зол и зациклен на личной мести консультирующему детективу за все причинённые ему в течение двух последних лет неприятности. Давно тлевший в груди Шерлока страх быстро перерастал в ужас.
На выезде с М-25 образовалась очередь. Шерлок Холмс сидел и чувствовал, как паника разъедает внутренности, как дрожат пальцы на руле. Когда он подъехал к пропускному пункту, то как можно быстрее швырнул деньги в окошко кассиру и рванул с места на полной скорости, едва поднялся шлагбаум, и влился в поток, обгоняя всех и вся. Эта дорога была хорошо ему знакома, сосчитать было нельзя, сколько раз он по ней ездил из Лондона, и он без труда объезжал заторы, которых было слишком много для такого позднего часа в Кенте.
Шерлок бросил машину на обочине дороги недалеко от ворот в поместье. Он понёсся через лужайку, как привидение, почти так же, как в свой последний так неудачно окончившийся визит сюда два месяца назад.
– Ну же, Джон, – бормотал он про себя, осторожно и бесшумно проникая в здание через один из служебных ходов. В доме было тихо. Слишком тихо. Сердце Шерлока сжалось, когда он быстро миновал погружённый во мрак холл.
Западное крыло было пустынно. Осторожно, трепещущими пальцами он толкнул дверь в детскую – в ту комнату, где его застал Джон несколько недель назад. Он похолодел от ужаса. В комнате был погром, колыбель перевёрнута, содержимое всех ящиков вывернуто на пол. Детектив по привычке читал разбросанные по комнате улики, как открытую книгу: было понятно, что его враг влез в окно, увидел в кроватке вместо детей завёрнутые в одеяльца куклы и взбесился. Моран опрокинул колыбель, порылся в ящиках комода, нашумел, чтобы приманить ничего не подозревающих родителей, которые оказались не такими простаками. Но ему не повезло: очевидно, что детей убрали отсюда до его прихода, поэтому он пинком открыл дверь – армейские ботинки, мужские, размер 12 – и ринулся в коридор. Шерлок шёл по его следам со страшным предчувствием.
Дверь, ведущая в его апартаменты, болталась на петлях. Здесь тоже были следы борьбы, но меньше. Двое ждали в центре комнаты. Дверь с обратной стороны была забрызгана кровью с налипшими волосами, примерно на высоте 185 см от пола. Они были наготове и выстрелили, как только Полковник оказался на пороге. Шерлок чуть было не почувствовал удовольствие от расследования, но быстро спохватился – он был не на безликом месте преступления. Если они выстрелили, едва Моран показался в дверях, то почему весь ковёр залит кровью? И куда они все подевались? С момента схватки прошло не более 45 минут, так куда же они пропали?
– Джон, – с трудом позвал Шерлок. Его горло сдавило предчувствие беды. – Джон?
Нет ответа. Шерлок почувствовал подступающую тошноту, но заставил себя выйти на середину комнаты. Следы ног двух человек: доктора слева и инспектора справа – это очевидно. Джон всегда становится по левую руку. Он левша, и так больше места для манёвра. Брызги крови попали на диван с той стороны, где должен был стоять его муж. Багровая лужа впиталась в густой ворс ковра. Слишком много крови. Джона подстрелили. Куда он ранен? Сложно сказать.
– Джон!
Детектив покружил по комнате, пытаясь обнаружить то, что он пропустил, но голова не соображала. Джона подстрелили. Он ранен и потерял столько крови, что залил ею весь ковёр и заляпал диван.
– Боже. Нет-нет-нет-нет-нет…
Слишком много крови, чересчур много. Её острый запах с острым металлическим привкусом ударил Шерлоку в нос. Его едва не стошнило.
Здесь явно побывала бригада экстренной помощи, возможно, их прислал Майкрофт. Тела убрали. Но почему вообще никого нет? Шерлок ещё раз огляделся, впервые в жизни сожалея, что у него нет телефона, чтобы иметь возможность немедленно связаться с братом.
Джона подстрелили. Джон истекал кровью, огромная кровопотеря – сомневаться не приходиться. Джону плохо. Джон умирает.
Боже-боже-боже, что, если Джон уже умер? Невозможно понять, куда угодила пуля, куда угодно, не хватает информации, мозг отказывается работать, думай, проклятье, думай! Джон не мог умереть, докажи это, давай же, думай по-холмсовски, чёрт тебя возьми, думай! Но попытка мыслить логически провалилась, была уничтожена внезапно нахлынувшими чувствами, и он мог лишь видеть, осязать, обонять кровь Джона на ковре, на диване, в воздухе, на собственных руках… Желудок Шерлока скрутила судорога, он едва отбежал в угол, где его вывернуло наизнанку.
Окружавшую его багровую пелену прорезал знакомый голос; он встал на трясущихся ногах и вытер рукавом заляпанный подбородок.
– Матушка, – прохрипел он и почувствовал, что вот-вот рухнет. Она стояла в дверях его спальни с Хэмишем на руках, но Шерлок впервые смотрел не на сына – он уставился на платье матери, запятнанное кровью. – Матушка, – повторил он, глядя на неё в отчаянии.
– Шерлок, – отозвалась она, и голос был полон обычного спокойствия и самообладания. – Присядь, дитя моё.
Шерлок не двинулся с места.
– Где Джон? Что произошло? Я… Где он, матушка, где Джон?
Его мать промолчала. В её позе не чувствовалось напряжения, но выражение лица выдавало её. Было что-то в её глазах, чего Шерлок не видел уже очень долгое время – двадцать пять лет. Ему хотелось выдрать её глаза и сжечь их, потому что именно такими они были, когда умерла Рози. Именно так мать смотрела на него, когда он прижимал к груди бездыханное тело сестры. И вдруг Шерлок понял – и тут же земля ушла у него из-под ног, и мир завесился пеленой мрака.
__________________________________________________________
*http://www.youtube.com/watch?v=ir8BO4-7DkM – “Танец одиноких дамочек”
========== Глава 14/16. Регрессия с качественной зависимой переменной ==========
А случилось вот что.
В тишине и темноте Джон Уотсон и Грегори Лестрейд сидели бок о бок на диване с оружием в руках и ждали. Свет луны, льющийся в комнату через большое французское окно, бросал блики на стволы их пистолетов. Джон с трудом сдерживал ставшее тяжёлым дыхание. Грег напрягся, как туго сжатая пружина. Они были наготове. Ход был за противником.
Когда из радионяни донёсся первый негромкий треск, у доктора дрогнул мизинец, он быстро взглянул на друга и спросил:
– Готов?
– Как никогда, – означал короткий кивок Грега.
Одновременно они поднялись на ноги и встали напротив двери, ожидая в полной боевой готовности.
Мучительно тянулись секунды, дыхание Уотсона было ровным и глубоким, благодаря многим годам тренировок его тело само приняло нужную стойку. Рядом с ним, как каменный, замер Лестрейд с выражением непреклонности. Они стояли плечо к плечу в гнетущем безмолвии – два бойца, для которых сражения за королеву и страну, за закон и Лондон были их плотью и кровью.
От шума начавшегося погрома вдоль позвоночника доктора пробежала дрожь, напряжение дошло до крайней точки. В детской кто-то орудовал, разнося её в пух и прах. Джон больше не чувствовал себя солдатом в строю, ожидающим приказа выступать. Снова раздался треск – и Уотсона буквально затрясло от безудержно накатившего на него звериного инстинкта кинуться и уничтожить того, кто разоряет его логово.
– Джон, – прошептал Грег, но тот отрицательно мотнул головой и крепко сжал зубы.
Они стояли и слушали через радионяню, как Себастьян Моран крушит детскую – и ждали. Полковник сыпал проклятиями и звал его:
– Давай, папочка, выходи, покажись мне, где ты, – говорил он беспощадно-ледяным тоном. – Ты не сможешь прятаться вечно. Я пришёл поиграть с твоими детьми и не хотел бы заставлять их ждать.
Разъярённый отец едва не начал действовать вопреки разработанному плану – его тянуло настичь врага, ухватить его за волосы, запрокинуть голову и перерезать ему горло от уха до уха боевым ножом, спрятанным в рукаве, а затем швырнуть на пол переговорник, в котором звучал этот голос, и раскрошить его каблуком. Было слышно, как Моран раздирает и расшвыривает мягкие игрушки и скрежещет зубами. Уотсон разорвал бы этого человека голыми руками.
Лестрейд скосил немного глаза и прошептал:
– Джон.
Отставной военный стиснул оружие, но руки его не дрожали. Он крепче сжал челюсти. В радионяне раздался грубый голос: Полковник обнаружил прибор и использовал как рацию.
– Малыш Джонни! Выходи, поиграем, Джонни. Я знаю, ты прячешься где-то неподалёку. Ты же не думаешь, что сможешь улизнуть от меня, верно? Я перехитрил твоего муженька, знаешь ли. Этого даже Джиму не удалось, а я смог. Знаешь, почему?
Уотсон зажмурился. Инспектор раздражённо фыркнул и поудобнее перехватил свой зиг-зауэр.
– Потому что он глупеет, когда дело касается тебя, малыш Джонни. А когда ты обзавёлся его детьми, он стал ещё глупее. Ты не представляешь, как весело было наблюдать последние несколько месяцев за тем, как он мечется, будто курица с отрубленной головой. Жаль, Джим не видел. Спасибо тебе, Джонни, что ты лишаешь его разума. Иначе у меня не было бы никаких шансов.
– Я убью его, – пробормотал Уотсон. Лестрейд промолчал, но в знак полной солидарности крепче стиснул зубы.
– Я иду тебя искать, Джонни. Как ни беги, от меня не спрячешься!
Раздался выстрел, треск и скрежет, после чего красный индикатор на радионяне, стоящей у ноги доктора, погас. Связь пропала.
И снова им оставалось лишь ждать. Джон почувствовал, как ветер овевает его голову, а в отдалении рвутся бомбы и стрекочут вертолёты, сливаясь в музыку боя. Он попытался незаметно отогнать это наваждение. Нельзя поддаваться фантазиям, надо оставаться при полном рассудке, потому что сейчас происходит самое важное сражение всей его жизни, и нет никаких сомнений, что через несколько минут его противник обнаружит, где спрятаны дети, его беспомощные малыши, и он не должен этого допустить. И если для того, чтобы покончить с Мораном, придётся заплатить собственной жизнью, он сделает это с радостью.
Усилием воли он заставил себя успокоиться и встал плечо в плечо с Грегом, оставив его по левую руку; оба нацелились прямо на дверь, соединяющую эту комнату с остальным домом, и напряжённо замерли во вновь окутавшей их тишине.
Долго ждать им не пришлось.
Мощная рука толкнула дверь, и петли громко заскрипели, но это не остановило незваного гостя. Здоровяк под два метра ростом шагнул в комнату. Лунный свет очертил так долго остававшееся никому не известным лицо, и Джон с трудом напомнил себе, что это не фильм ужасов, а реальность, и именно этот человек угрожал его детям, его мужу, его друзьям и ему самому.
Как только Моран увидел их, стоящими напротив двери с оружием в руках, он криво улыбнулся и взмахнул висящим у него через плечо карабином.
– Привет, мальчики.
В его голосе слышны самодовольство и насмешка, будто для него всё это было не более чем занятной игрой. Словно он не сомневался, что застанет их именно здесь. Одной рукой Полковник сжимал любимую игрушку Рози – огромного плюшевого кролика, – ухватив его за задние лапы. Глаза были выдраны, вместо передних лап зияли дыры, из которых высовывалась набивка.
Уостон решил, что с него довольно.
Он не помнил, как нажал на спусковой крючок, но точно знал, что Лестрейд выстрелил с ним секунда в секунду, и звук от двух пистолетных выстрелов показался слишком громким.
Моран осел на пол; одна пуля вошла в голову, другая в сердце. Не верилось, что выматывающая погоня длиной в несколько месяцев закончится вот так просто и эффективно. Джон повернул голову и улыбнулся другу, но Грег не улыбнулся ему в ответ. Инспектор упал, прижимая руку к бедру, и у доктора внутри всё похолодело от ужаса.
– Этот ублюдок успел спустить курок, когда падал, – простонал Грег сквозь стиснутые зубы. Джон наклонился к нему и разорвал штанину. Пуля глубоко вошла в мышцу бедра, и было очевидно, что без хирургических инструментов извлечь её не удастся. Кровь толчками выходила из раны. Лестрейд шипел от боли.
– Задета чёртова артерия, – с проклятием произнёс Джон, быстро извлекая телефон из кармана и нажимая цифру два на быстром наборе.
– Майкрофт, – сказал он резко. – Грег ранен. Нет, в бедро. Его срочно нужно отвезти в больницу. Нет, у нас нет столько времени, отправьте хренов вертолёт, да что угодно, но чтобы нас доставили в больницу немедленно. И пришлите кого-нибудь, кто позаботится о теле Морана. Прямо сейчас. Пусть уберут его так быстро, как только возможно.
Он отшвырнул телефон на диван, оторвал от рубашки полоску ткани и быстро наложил давящую повязку выше места ранения.
– Всё будет хорошо, скоро будешь в больнице.
– Твою ж мать, больно-то как, – промычал Лестрейд.
– Чего ещё ждать от пули, – проговорил доктор в оцепенении. Одной рукой он проверял пульс на запястье Грега, другой, как мог, прижимал место ранения. Ему случалось видеть, как менее крепкие люди, чем инспектор Грегори Лестрейд, выживали в более тяжёлых случаях, но глубокое беспокойство, страх, чувство вины и адреналиновое возбуждение смешались в гремучую смесь эмоций, буквально оглушающую его.
Шум подлетающего вертолёта и запах крови, сочащейся между пальцами, отбросили Джона на три года в прошлое, в жару и песок, и он инстинктивно сощурил глаза, будто оберегая их от несуществующего ветра пустыни. Он так и ждал, что где-то позади вот-вот начнут рваться бомбы, и скрючился, чтобы попытаться уберечься от них, но рука Грега вцепилась в его запястье, прогоняя фантом.
– Отставить, Уотсон. Будь здесь, со мной, а не в этой трёклятой пустыне.
– Блядь. Я этого дерьма на жизнь вперёд нахлебался, – с жаром сказал Джон. Инспектор было засмеялся, но скривился и начал браниться. Костяшки пальцев побелели, когда он впился ногтями в запястье друга. – Прижми, – велел ему доктор. – Прижми так крепко, как только сможешь, я быстро. Я должен впустить бригаду скорой помощи и рассказать Селесте и Аннет, что здесь произошло. Ладно?
Лестрейд кивнул, Уотсон вскочил на ноги, бросился к французскому окну и распахнул его настежь. У владельцев замков и поместий есть определённое преимущество, подумалось Джону: полно места, где можно приземлиться вертолёту. Он криком подозвал высаживающуюся бригаду и указал им, где находится раненый, затем побежал в лабораторию, где Селеста и Аннет прятались вместе с детьми. У него было время лишь на торопливые объяснения, а затем он оторвался от сына и дочери, подавив желание схватить их в охапку, но всё же провёл осмотр перепачканными в крови руками, хотя было очевидно, что дети не могли пострадать, и бегом направился к вертолёту, в который уже грузили инспектора.
– Я лечу с вами, – сообщил Уотсон врачу; тот прищурился, но возражать не стал. Джон запрыгнул в вертолёт с лёгкостью опытного человека и устроился рядом с другом, который из последних сил старался не потерять сознание. Он остановил блуждающий взгляд на Джоне и спросил:
– А ты не собираешься остаться и дождаться Шерлока?
– Не у Шерлока сейчас пуля в бедре, – коротко ответил Уотсон. Ему и в голову не пришло покинуть Лестрейда сейчас. Слава небесам, у них с Шерлоком вся жизнь впереди, и будет время во всём разобраться. Сейчас его главной задачей было убедиться, что Грег проживёт достаточно, чтобы вволю понянчить их близнецов.
– Я уверен, Майкрофт и Селеста всё объяснят, если только он сам не вычислит. Я хочу лишь убедиться, что ты не умрёшь по дороге в больницу и что всё будет хорошо.
– Как скажете, доктор, – попытался пошутить Грег, и улыбка едва тронула его губы. – От винта.
Когда вертолёт, покачиваясь, оторвался от земли, Джон мрачно улыбнулся, закатал рукава и взялся за дело.
****************************************************
Лёжа на кровати в комнате, в которой прошло его детство, Шерлок чувствовал, как под ним разверзается бездна.
Он не мигая смотрел в потолок и ощущал, как тяжесть охватывает все его члены, всё тело, и сердце, и мозг, и как он падает в бездонную пропасть, хотя под ним была твёрдая кровать, но он мог лишь беспомощно, слепо и без попытки сопротивления падать, и падать, и падать.
Шерлок не помнил, как здесь оказался и почему прижимает Хэмиша к груди, но даже тяжесть и тепло спящего ребёнка (и когда он успел так вырасти? Кажется, только вчера он был маленьким свёртком из синего одеяльца, который умещался на предплечье между локтевым сгибом и ладонью, так как же он так внезапно вырос?) – даже вес Хэмиша в его руках не мог остановить это непрекращающееся падение. И осталась лишь одна забота – не задушить малыша в чересчур крепких объятиях, потому что он отчаянно цеплялся за сына как за то единственное, что осталось у него от Джона.
От Хэмиша пахло мылом, младенцем, кремом после бритья, которым пользовался Джон. Шерлок зарылся носом в тонкие светлые волосы сына и вдыхал их запах, но от этого становилось только хуже. Пустота разрывала его на части, и он едва мог заставить себя дышать.
Он понятия не имел, сколько прошло времени с тех пор, как он вернулся и обнаружил лужу крови своего мужа на полу и увидел убитое горем лицо матери. Он помнил, что лишился чувств и очнулся уже на кровати, и рядом в колыбельке лежали его дети. Светящиеся цифры показывали 5.24 утра, но эта информация не могла попасть в его сознание – его мозг был слишком занят. Шла обработка данных, и незначительным фактам не было места.
Джон умер. Шерлок опять остался в полном одиночестве. Джон умер и не вернётся к нему. Джона больше нет.
Он задыхался.
Хэмиш завозился во сне, и Шерлок, чьё бесконечное падение не прекращалось ни на секунду, осторожно подвинул сына, устраивая его поудобнее на груди.
Он приводил в порядок факты в своих чертогах разума: Джона больше нет, они теперь одиноки.
Охвативший его страх сжал сердце и затопил разум. Шерлок не одинок, потому что от него зависят две жизни, которые он обязан оберегать, и – о, боже! – разве сможет он вырастить хотя бы одного ребёнка, а тем более двух, без Джона? Без Джона, который интуитивно знал, что хорошо, что плохо и что в каких случаях нужно делать? Без его доброго взгляда, его твёрдой руки, великолепной медовой, отливающей золотом кожи, без чудесных морщинок, которые собираются вокруг его смеющихся глаз, без металлических ноток в его голосе, когда он распекает Шерлока за поступки, которые считает неуместными.
Хэмиш во сне сжал слабые пальчики в кулачки. Сердце Шерлока пропустило удар: это был жест Джона, который он видел много-много раз.
На глаза снова навернулись слёзы и потекли по ещё не просохшим щекам; и он чувствовал, как проваливается в ничто, задыхаясь и утратив способность думать. У него остались лишь имя Джона на устах, лицо Джона перед глазами и необоримый леденящий сердце факт, что Джона больше нет.
Шерлок Холмс был побеждён, испуган и одинок, хотя сам этого не осознавал, но вдруг явился Джон Уотсон, застрелил человека, улыбнулся ему и непостижимым образом склеил разлетевшийся на осколки, когда Шерлоку было десять лет, мир, ничего специально не предпринимая – он просто был собой, удивительным, идеальным и восхитительным самим собой.
Джон лишь раз взглянул на Шерлока, но увидел все его обрывки, развеянные по ветру, собрал их на ощупь, сложил их вместе, клочок за клочком, полные страданий и боли, добавил немного от себя и из этого материала воссоздал Шерлока Холмса, ставшего чем-то большим, чем он был до сих пор, и каким никогда не стал бы без его Джона.
Они были боевой единицей, командой, а Шерлок, боже, Шерлок дезертировал и всё погубил, погубил их обоих, потому что спасти жизнь Джона так и не удалось. И Шерлок наконец понял, что ему пытались втолковать на протяжении всех этих месяцев, этих бесконечных полутора лет, но поздно, слишком поздно. Теперь ему не удастся заглянуть любимому в глаза и принести извинения от всего разбитого и опустошённого сердца.
Потому что такая утрата намного тяжелее того, что ему довелось испытать за всё время разлуки с мужем. Быть не вместе было невыносимо, но это… Боль и пустота, невосполнимая утрата части души погрузили Шерлока в непроницаемый мрак, не отпускающий его ни на миг, и тем более страшный, что было известно – он никогда не закончится. Он живым сошёл в ад – и тот поглотил его, и невозможно было даже представить дальнейшее существование без Джона, потому что оно утратило всякий смысл.
И такая боль беспощадно убивала Джона, его прекрасного, смелого, стойкого Джона. Раньше Шерлок не мог этого понять, как ни пытался, но теперь понял, когда рисовал в мыслях свой дальнейший жизненный путь и ясно, пугающе ясно осознал всё и в ужасе гнал прочь от себя эти картины. Шерлок никогда не был сильным, и разве ему удастся выжить с такой болью в душе, если даже сильнейшего и храбрейшего на всём белом свете Джона Уотсона она почти убила?
Рядом на кровати мирно спала Анна Розалин, засунув большой пальчик левой руки в рот. Шерлок повернул голову и принялся пристально её разглядывать. Он прикоснулся к идеальной тёмной кудряшке на голове своей дочери. И здесь Джон смог дать ответ на вопрос, который никогда не удалось бы отыскать без его помощи.
Джон, магистр математики невозможного, протянул руку в небытие, ухватил затерявшиеся частички Шерлока и соединил их вместе, дополнив их частичками себя и создав нечто невероятное, поразительно прекрасное, принявшее в себя их обоих, завладевшее Шерлоком целиком и без остатка, всей его душой и телом.
В порыве отчаяния он нежно потянулся к малышке, обнял одной рукой её сонное тельце и мягко прижал к своему боку, будто хотел убедиться, что она здесь, жива, здорова и невредима, и дана ему, чтобы любить её, холить и лелеять. Другой рукой он придерживал светловолосую голову Хэмиша, покоящуюся на его груди. Шерлок крепко зажмурился, пытаясь сдержать слёзы, которые хлынули с новой силой, как только в голове зазвучало: «Вернись, вернись, вернись».