Текст книги "Большое кино"
Автор книги: Зоя Гаррисон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)
– Ну да, я трусиха, – сказала она бесхитростно. – Больше я ничего не смогла придумать.
– Ты решила проблему с подбором актрисы за спиной у Скотти, у меня – вообще у всех, кто отдает этому фильму всю душу! – Он грубо схватил ее за подбородок. – Пусть тебе наплевать, как к этому отношусь я, но Скотти чем перед тобой провинился? Ты переломила его через колено. Ведь он тебе доверял! Мы все тебе доверяли… – Он с отвращением поморщился, но все же предоставил ей право на ответ.
– Прошу тебя, – голос Кит звучал совершенно неубедительно, – пойми…
– Что я должен понять? Что тебе выкрутили руки? Нет, тысячу раз нет! Только не тебе! Ты лучше их всех. Раньше ты не позволяла им самоуправствовать. Тут что-то другое. Это женская месть: так ты мстишь мне за Китсию. Все вы, женщины, – ведьмы! Жаль, что я проявил слабость и…
– Нет! – прошептала Кит, хотя ей самой показалось, что она кричит. – Ты ошибаешься. Тут другие причины, Брендан, другие соображения. Если бы ты мне доверял…
– Доверять тебе? – прогремел он. – Господи, я бы подох со смеху, если бы мне не было так паршиво.
– Я знаю, моя реакция на… на мать была чрезмерной. – Она старалась не сорваться. – Теперь я понимаю, что виноват не один ты, но ты, наверное, не представляешь, как это меня оскорбило. Это же моя мать!
– Мы говорим о деле и о чести, о том, каким я был глупцом, когда поверил, будто ты способна сочетать и то и другое.
Теперь, после того, что ты сделала… – Он подбоченился, задрал голову и захохотал. – Ну и болван же я! Подумать только, я тебя жалел, хотел вернуть твою благосклонность и рано или поздно снова оказаться в твоей постели. Но теперь я все понял!
– Ты не прав. Боюсь, ты ничего не понял…
– Вот как? – Его издевку невозможно было стерпеть. – Скажите, пожалуйста! Тогда изволь предоставить разумное объяснение своего непрофессионального, я бы даже сказал, иррационального поведения на протяжении этих двух дней, а точнее – двух последних месяцев.
– Что ж, объясню, если ты дашь мне возможность. – К Кит внезапно вернулось спокойствие.
– Идет! – Он скрестил руки на груди. – Я жду и готов выслушать твою речь! Может, мне повременить с телеграммой Скотту об отказе сниматься?
Кит, дрожа от ярости, вцепилась в подлокотники кресла и выдавила сквозь зубы:
– На протяжении четырех лет я была любовницей Бика Кроуфорда…
– Ты еще расскажи, что было до путешествия Колумба.
– Заткнись, Брендан! – крикнула она и продолжила уже тише:
– Просто молчи и слушай. До Бика у меня не было постоянного друга. Знаю, это звучит нелепо: у женщины тридцати пяти лет нет друга… А у меня не было. Бик оказался не без причуд. Я по наивности полагала, что в Голливуде все такие. Он просил меня ему уступить, и я беспрекословно подчинялась, потому что любила его.
Ради любимого, – отчеканила она, глядя на Брендана в упор, – я способна на все. А Бик, оказывается, фотографировал меня в разных неподобающих позах. Я не знала, что меня снимают, потому что на глазах у меня была повязка. – Она откашлялась и продолжила:
– Не спрашивай, как у Раша Александера оказались негативы. Я думала, что их уже много лет не существует, но после бюджетного совещания в прошлую среду Раш попросил меня об услуге: отдай, мол, роль Лейси моей дочери, иначе я дам ход негативам. Я даже не спросила, как он намерен их использовать, а автоматически, не помня себя от ужаса, подчинилась его требованию. Понял? Что просил, то и получил.
Она встала и, не глядя на Марша, шагнула к двери. Он попытался поймать ее за руку.
– Не надо до меня дотрагиваться, – проговорила она, не оглядываясь. – Буду признательна, если, вернувшись, не найду тебя в своем кабинете.
Кит потребовалось мобилизовать все силы, чтобы добраться до туалета и запереться в дальней кабинке. За последние два месяца она пролила немало слез, но самые горькие оказались припасенными для этого раза.
Глава 23
Они вышли из парка и подошли к «Плаза», где странный субъект заказал бутылку шампанского. Она попросила перье и стала выжимать в свой стакан лимон. Он размешивал шампанское в бокале золотой палочкой с бриллиантом на конце. Увидев ее недоумение, он сказал с улыбкой:
– Это изгоняет пузырьки, мисс.
У него были желтовато-карие глаза; синий костюм, издалека напоминавший мундир, вблизи оказался дорогим и отлично скроенным. Она бы не удивилась, если бы под мышкой у него прятался револьвер.
– Я давно хочу с вами поговорить, мисс Адамс.
– Тогда зачем было разыгрывать сыщика? Сколько дней вы за мной таскаетесь?
Он улыбнулся, продемонстрировав мелкие жемчужно-белые зубы и розовые десны.
– Вы не только красивы, но и очень наблюдательны. Теперь за вами хожу не только я, вам это известно?
– И давно?
Он сверился с золотым «Ролексом».
– Шесть часов, мисс.
– Они похожи на американцев?
– Даже очень, мисс.
– Тогда это люди Пирса. – Она побарабанила пальцами по столу и сказала, воздев очи горе:
– Простите его, братья-налогоплательщики, ибо не ведает, что творит.
– Мисс?..
– Не обращайте внимания. Лучше доложите, куда вы подевались позапрошлой ночью – вы бы мне очень пригодились.
Что за тип тасовал карты под моим окном? Очень подозрительная внешность, не крупье ли из «Трипса»?
– Это мой младший брат, мисс, – сказал он извиняющимся тоном. – С ранних лет не покидает казино «Трипе». Боюсь, для счастья ему обязательно нужна колода карт. Спиртное, азартные игры… Все мы – плохие мусульмане, мисс.
– А где были вы?
– Даже я иногда засыпаю, – ответил он с легким поклоном.
– Тоже верно. Тогда такой вопрос: который из братьев должен убить Кит Рейсом?
Он обиженно приложил ладонь к сердцу.
– Я ее боготворю, мисс! Я бы пальцем ее не тронул.
– Хоть в этом успокоили! – Она стала обмахиваться ладонью; при этом незаметно запустила другую руку под свитер и включила диктофон. Хорошо, что она сообразила остаться в поясе с диктофоном после интервью с Рашем!
– А который из братьев – вы сами? Надо ведь знать, как обращаться к своим теням.
– Дхали, мисс. Ахмед, мой старший брат, стал, если вы помните по своему посещению Звара, эмиром острова.
– Знаю. Примите мои соболезнования по случаю смерти вашего отца.
– Благодарю вас от имени всех жителей Звара, мисс.
– А теперь, Дхали, будучи представителем Звара, соблаговолите объяснить, почему вы до сих пор не махнете рукой на древнюю вендетту? Вы там разве не в курсе, что мы живем в эпоху сверхзвуковых лайнеров? – В подтверждение своей мысли Либерти указала на панораму небоскребов за окном.
– Все верно, мисс, но у нас нет выбора. Вендетта, даже древняя, не забывается.
– Вы это серьезно? А ведь ваш отец, прежний эмир, так не считал. Он оставил Арчера в покое.
– Верно, но на кого бы обрушилась месть? Единственная дочь Ренсома умерла, едва родившись. Уверяю вас, если бы она выжила, мой отец…
– Не сомневаюсь. – Либерти махнула рукой, не желая выслушивать кровавые подробности. – Кто же сказал вам про Кит?
Уж не Китсия ли?
– Конечно, нет, мисс. – Дхали упорно размешивал свое шампанское. – Мы узнали об этом несколько лет назад от нашего отца. Он уже был болен и думал, что вот-вот умрет.
– Теперь вы с братом выполняете последнюю волю умершего?
– Я просто пытаюсь вам все объяснить. Мы с Ахмедом заключили тайное соглашение о прекращении вендетты. При нашем с ним отношении к Маленькой Кит мы бы все равно не смогли…
– И вы придерживаетесь соглашения?
– Сложный вопрос, мисс. Русский…
– Раш Александер?
– Да, мисс. Три недели назад он появился на похоронах нашего отца, а потом отправился с нами в казино.
Вы скажете, что мы не очень почтительные сыновья, раз способны сразу после смерти отца предаваться азарту. Возможно, это и так, но наш отец умирал очень долго – это продолжалось не один год…
– И вы успели многократно его оплакать, – закончила за него Либерти.
– Именно так, мисс. Вы исключительно понятливы. Мы выпили много шампанского, и русский достал фотографии. – Он уставился на свою золотую палочку, неожиданно охваченный смущением.
– Что за фотографии, Дхали?
– Ах, мисс, – отозвался он со вздохом, – мне нелегко вам отвечать. Фотографии компрометирующего свойства. На них запечатлена Маленькая Кит в позах, невозможных для арабской женщины.
Либерти вспомнился разговор с Джеем Скоттом. Когда Бик.
Кроуфорд продавал свой дом, в его кровати обнаружились некие приспособления. Она припомнила скульптуру, которую Бик пускал в ход, имея дело с Кит…
– Что же было потом, Дхали? – спросила она хмуро.
– Мой брат Ахмед – как бы это выразиться? – рассвирепел. Чтобы это понять, надо его знать. Он особенный: все время скучает, ему некого любить. Только и делает, что тратит наши деньги. Людей с Запада он не любит, потому что не доверяет им, а русскому поверил. Когда русский показал ему фотографии, на которых в таком непотребном виде запечатлена женщина, на которой он мечтал жениться…
– Жениться? Он что, делал Кит предложение?
– О нет! Сначала он хотел стать эмиром, чтобы потом как это у вас говорится? – сразить ее наповал. Но, увидев эти фотографии, он захотел…
– Убить Кит, – закончила за него Либерти.
– Я благодарен вам за понимание. Но это еще не все, мисс.
Он рассказал русскому о вендетте. Тот предложил довести ее до конца.
– Что он попросил в обмен на свои услуги?
– Помощи.
– В чем?
– В смещении Арчера Ренсома. Ахмед заключил с ним сделку. Теперь наша семья работает на русского.
– Но не вся. Вы с младшим братом не в счет. Ситуация начинает проясняться… Одного не возьму в толк, почему Кит Рейсом до сих пор жива? Такой пройдоха, как Раш Александер, может убрать любого. Ему это обойдется, – она прищелкнула пальцами, – всего-то в стоимость недорогого спортивного автомобиля.
– Вы видали когда-нибудь крупных кошек, мисс?
– Вроде тигров и львов?
– Или пантер, пум. Поймав добычу, они никогда не убивают ее сразу.
– Желание продлить удовольствие?
Собеседник кивнул:
– Имея дело с этим русским, всегда помните: он как большая кошка. Медленно крадется, ходит вокруг жертвы кругами.
Сначала была та девушка…
– Монетт Новак?
– Да. Он начал с попытки уничтожить то, что Кит любит больше всего, – ее работу. А потом… Только учтите, мисс Адамс: стоит ему заподозрить, что вы хорошо осведомлены, – он убьет и вас, причем быстро. С вами он тешиться не станет.
На этот раз Либерти стало действительно страшно. Она водрузила на стол свою бесформенную сумку, загородившись ею от тротуара.
– Вы совершенно правы, мисс: нам больше нельзя сидеть вместе.
– Скоро я опубликую свой материал, Дхали, – это единственный известный мне способ защитить Кит Рейсом, а вы обязаны мне помочь. Хочу, чтобы вы пообещали мне…
– Я – ваш покорный слуга, мисс.
– Пока не выйдет моя статья, вы будете защищать ее лично.
Дхали допил шампанское и положил на столик стодолларовую купюру.
– Я все исполню в точности.
– Вы действительно хотите отвести от нее беду? – спросила Либерти, пристально глядя на него.
– Она была мне как сестра. Со старой вендеттой покончено, как и с теми, кто не может от нее отказаться.
Они встали и вместе пошли к выходу.
– Где мне вас искать?
– Позвоните в «Сад скульптуры» и спросите Маруна. Он будет знать, где меня найти.
– Понимаю, ребята из «Сада» – стойкие оловянные солдатики Китсии…
Он улыбнулся:
– Солдатики, но не только Китсии.
– А сама Китсия знает о соглашении Ахмеда и Александера?
– Да, мисс, знает. От меня.
Либерти кивнула и шагнула к вращающейся двери, но Дхали удержал ее, взяв за руку:
– Будьте осторожны, мисс. Он крайне опасен.
– Кто, Ахмед?
– Раш. Его ненависть убивает.
Либерти в четвертый раз надавила на дверной звонок. Аманда Александер обязана быть дома! Возможно, она получит от Аманды какое-то оружие, пускай не самое убийственное, чтобы с его помощью можно было помешать Рашу Александеру осуществить задуманное.
Наконец дверь приоткрылась. Аманда холодно глядела на журналистку. Либерти поразила разница между двумя миссис Александер – той, которую она видела на приеме, и теперешней, с красными глазами и распухшим носом.
– У меня создалось впечатление, что наша встреча отменена.
– Неужели? – Либерти искусно разыграла удивление. – Я полдня звонила к себе в офис, но мне ничего не сообщили.
Аманда смотрела на нее во все глаза, но Либерти это было нипочем. Наконец хозяйка со вздохом распахнула дверь и впустила назойливую гостью. Следуя за ней, Либерти восхищалась красным деревом стен и светлыми кашмирскими коврами под ногами. «Неужели это дом убийцы?» – мысленно спросила она у своего отражения в высоком зеркале и тут же в панике стала приглаживать растрепавшиеся волосы.
– Хотите чаю? – Миссис Александер остановилась в дубовых дверях гостиной и перебирала нить жемчуга у себя на шее.
– Пожалуй, – кивнула Либерти, восхищенно глядя на два рембрандтовских офорта на стене. – Не возражаете, если я воспользуюсь телефоном?
– Пожалуйста.
С близкого расстояния следы слез на лице Аманды были еще заметнее, и Либерти не без основания полагала, что виновником их был Раш. Что, если Аманда знает о его замыслах, но считает, что не в силах ему помещать?
Высокие двери распахнулись, и Либерти увидела комнату, выдержанную в темных тонах, от пола до потолка занятую книжными полками.
– Обычно я не принимаю здесь гостей, но, помнится, вы говорили, что Китсия советовала вам взглянуть на нашу коллекцию фотографий?
– Совершенно верно.
– Пока вы будете смотреть, я заварю чай.
Аманда вышла, и Либерти огляделась. В библиотеке отсутствовало естественное освещение. В столь темном помещении у нее мог начаться приступ клаустрофобии. Будь ее воля, она сорвала бы красные бархатные портьеры, закрывающие окна. На резной полке алтареподобного камина из черного мрамора были расставлены те самые фотографии в красивых рамках, о которых упоминала Китсия. Перед камином находились два виндзорских кресла, третье кресло стояло перед занавешенным окном, четвертое было придвинуто к маленькой конторке, на которой высился старинный телефонный аппарат.
Либерти схватила трубку и набрала рабочий номер Кит.
– То есть как «рассердилась и сбежала»? – Либерти постукивала карандашом по аппарату. – Если она вернется, скажите, что нам надо срочно поговорить! Это прежде всего в ее интересах. Я у Аманды Александер. Не забудьте передать ей мои слова, Саша.
Этим ее телефонные переговоры ограничились. Найдя в сумке записную книжку, она набрала частный номер Арчера и долго держала трубку, слушая длинные гудки. Что бы она ему сказала, если бы он ответил? Что Раш собирается его разорить?
Но у нее не было доказательств…
– Вы закончили? – спросила Аманда, вкатывая тележку с чаем.
– Да, спасибо.
– Кажется, скоро пойдет дождь, не мешало бы разжечь камин. – Миссис Александер обращалась больше к себе, чем к гостье.
Опустившись в кресло. Либерти ждала момента, чтобы завладеть вниманием хозяйки.
– Лету конец. – Она сняла крышку с одного из чайничков и вдохнула волшебный аромат. – Прелестно, миссис Александер! Можно налить?
– Конечно, угощайтесь. Надеюсь, чай успел завариться.
Либерти подняла тяжелый чайник и наполнила две чашки.
Себе она добавила сливок. Это было настоящее английское чаепитие: с лососиной, сливочным сыром, треугольным печеньем и ячменными лепешками в блюде под крышкой. Но Либерти было не до угощения.
Аманда Александер, сидя неподвижно, наблюдала за Либерти:
– Вам отлично известно, что Муж отменил интервью.
– Известно, – спокойно подтвердила Либерти. – Я даже удивилась, что вы подошли к двери и открыли. Ваш муж – человек, умеющий настоять на своем. – Ей было крайне трудно соблюдать правила учтивого общения, принятые в этом доме.
– Он всегда поступает так, как считает нужным.
Либерти незаметно включила диктофон. Миссис Александер рассматривала свою голубую чашку, стоящую на бело-голубом блюдечке. В этой выкрашенной в кроваво-красный цвет библиотеке Либерти нетрудно было представить, что значит брать интервью у жены мафиози. Женщина перед ней не желала знать, чем занимается ее муж за пределами этого дома, словно сошедшего с иллюстрации в «Аркитекторал дайджест». Трудно было понять, зачем сюда вообще впустили журналиста.
– Как вы думаете, почему ваш муж отменил интервью?
– Не знаю, мисс Адамс.
– Он ничего не объяснил? – Как далеко простирается ее преданность мужу?
– Абсолютно ничего.
– Наверное, дело в том, что я кое-что знаю про Кит.
– Про Кит?
– И про вендетту.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
Две женщины смолкли, прислушиваясь к потрескиванию дров в камине.
– Мисс Адамс… – нарушила наконец молчание миссис Александер. – Можно я буду называть вас Либерти? – Либерти кивнула. – У вас есть ко мне конкретные вопросы? У меня выдался очень утомительный день. – Она снова затеребила свой жемчуг.
– Представьте, есть. – Либерти закурила и приступила к делу. – Вы хорошо знаете Кит Рейсом?
– Не очень.
– Нельзя ли уточнить? – Либерти не сумела скрыть недоверие.
– Я встречала ее несколько раз на приемах в «Рейсом энтерпрайзиз». Она живет в Калифорнии, а я там практически не бываю.
– Вы не имели с ней дела, когда жили у Китсии на Зваре?
– Нет. К тому времени Кит уже переехала в Штаты.
– Наверное, вам лестно, что Верена будет сниматься у нее в «Последнем шансе»?
– Вот уж нет!, Либерти полагалась на свой вопрос, как на пробку: выдернув ее, она пустила бы Аманду в плавание по океану личных воспоминаний.
Аманда перевела дух, как будто взвешивая, стоит ли быть с Либерти откровенной. Потом, уставившись в камин, она заговорила:
– Впервые мы встретились с Кит на нью-йоркском коктейле. Я любовалась с террасы неподражаемым видом Манхэттена, как вдруг она подошла и попросила разрешения присоединиться ко мне. Я кивнула, и мы несколько минут простояли молча, прежде чем я представилась. Потом я сказала:
«Знаете, о чем мне поведал муж за несколько минут до вашего появления? Что он с вами спал. Это правда?» Она без колебания ответила «да». Я спросила, что она при этом испытывала, и она ответила, что у нее было ощущение, будто это происходит не с ней. Хотите услышать самое интересное? Я знаю, что она хотела сказать. Это чувство мне знакомо. Но все равно она была мне антипатична. Мне не понравилась ее откровенность.
Либерти с трудом скрывала свое поражение.
– Как вы познакомились с Рашем? – спросила она небрежно. Теперь, когда Аманда приоткрыла дверь, ей ничего не стоило в нее вломиться. Аманда налила себе еще чаю, посмотрела на Либерти и снова перевела взгляд на огонь.
– Нас свел Арчер.
– Постарайтесь вспомнить подробности.
– С Арчером я познакомилась через Китсию.
– Вы влюбились в него, как все остальные?
– Да, но ненадолго. Потом я вышла замуж за Раша.
– Влюбились в одного, а вышли за другого?
– Так получилось… – Аманда робко улыбнулась. После короткого размышления она вдруг решительно произнесла:
– Не могу! Не могу все это ворошить. Тем более при посторонних.
Либерти старалась перехватить ее взгляд, но Аманда упорно смотрела в сторону.
– Неужели вы по-прежнему влюблены в Арчера? – Аманда прижала руки к груди, словно желая защититься. – Ладно, перестаньте, это же очевидно! Видели бы вы выражение своего лица при упоминании его имени! А на вчерашнем приеме? Чужой запросто предположил бы, что вы – муж и жена.
– Мы остались хорошими друзьями, – пробормотала Аманда краснея.
– Но не любовниками?
– Послушайте…
– Почему вы порвали с Арчером?
– Вас это совершенно не касается!
Но Либерти уже несло:
– Наверное, вы не против, чтобы Раш досадил прежнему возлюбленному?
– Как вы смеете так со мной разговаривать?
– Вас поссорила Китсия, да? Она не хотела, чтобы Арчер снова женился. Вы осуждали Арчера? – Либерти от вопросов перешла к размышлению вслух:
– Вы осуждали его за то, что он не стал сопротивляться Китсии, и вы ему отомстили: выбрали в мужья его лучшего друга.
Глаза Аманды наполнились слезами.
– Простите меня! – опомнилась Либерти. – Ради Бога, простите! – Она достала из сумки бумажный платок и сунула его Аманде.
– Понимаете, Арчер был моей первой любовью. – Аманда промокнула глаза. – Говорят, первая любовь остается с человеком на всю жизнь. Вы выходите замуж за другого, ваш первый возлюбленный сходит в могилу, но чувства продолжают жить, они обретают независимое существование…
– И ваши чувства к Арчеру…
– Сейчас я понимаю, что не добилась полной взаимности.
У него я не была первой любовью и с самого начала знала, что меня он никогда не полюбит так, как любил ее.
– Понимаю. Вы вышли за Раша не с целью отомстить, а чтобы удержать Арчера единственно доступным способом. Не за него, так за его лучшего друга! Если не спать с ним, то по крайней мере сидеть напротив него на приемах. – Поколебавшись и приняв молчание за согласие, Либерти продолжила:
– Вы ведь уже вынашивали Верену. Вершина платонических отношений! Вы привели его в свой дом и позволили стать крестным отцом дочери. Наверное, в отсутствие Раша Арчер ходил на родительские собрания, репетиции драмкружка?
– Да, да, да! Все так и было. Только далеко не столь примитивно, как вы изображаете. Я ничего этого не планировала.
Прошло много времени, прежде чем я приняла его как друга, но не как суррогатного папашу, качающего Верену на коленке.
Как долго я боролась с побуждением кинуться ему на шею, когда он появлялся в нашем доме! Я даже бросила курить, потому что у него была особенная манера зажигать мне сигарету…
– Знаю, – проговорила Либерти, искренне сочувствуя хозяйке дома. – Вы его по-прежнему любите. Как жаль, что вы замужем за Рашем!
– Нет, вы не понимаете! – В голосе Аманды зазвучали властные нотки. – Раш был со мной нежен. Он обо мне заботился. Поверьте, мне это было необходимо.
– Тогда вы приняли заботу за любовь…
Аманда покачала головой:
– Я никогда не обманывалась на его счет.
Либерти кивнула. Как ни жаль ей было Аманду, дело есть дело:
– Давайте вернемся к Китсии. Насколько вы с ней близки?
– Очень близки, – ответила Аманда щурясь. – Она – единственный близкий мне человек, не считая Верены.
– Что вы думаете о ней как о матери?
Вопрос застал Аманду врасплох.
– Трудно сказать… Всякая женщина старается быть хорошей матерью, весь вопрос в том, что она вкладывает в это понятие. Я тоже стараюсь, но сейчас вы услышали бы от Верены, что я оказалась не на высоте. Думаю, Китсия пыталась воспитать Кит сильной, внушить, что ей никто не нужен, кроме нее самой.
– Вы считаете, что она живет без мужа, потому что жила без отца?
– Можно взглянуть на это и так. Не думаю, чтобы Китсия когда-либо готовила Кит к замужеству. Кто знает, каким она видела ее будущее? Нелегко растить девочку на острове одной, без отца.
– А что за отец Раш Александер? Батюшка дюжины компаний и одной дочки?
– Да. – Аманда потупила взор. Разложив на колене платок, она принялась усиленно его разглаживать.
– Что «да», Аманда?
– Он чрезвычайно занятой человек.
Совсем как упрямая девочка, отказывающаяся выдать семейную тайну! Либерти наклонилась к ней, заставила поднять глаза – Вчера вечером Верена злилась на отца. Вы знаете из-за чего?
Взгляд Аманды был спокоен и решителен.
– Вас это не касается. Верена не имеет к теме вашей статьи никакого отношения. Если я найду в вашем журнале хотя бы одно словечко против нее, берегитесь!
– Ваш супруг уронит мне на голову стальную балку? – Либерти ее собственные слова удивили даже больше, чем Аманду, которая просто повторила:
– Ни слова против моей дочери!
– Можете не волноваться. Но насчет ее папочки я вам того же обещать не могу. Кстати, о папочках: вы никогда не задумывались, кто отец Кит?
– Нет, – ответила Аманда. – Думать об этом – не моя забота. Строить домыслы о чужой личной жизни неприлично.
– Тогда вы должны считать неприличным занятие, которым я зарабатываю себе на хлеб, – сказала Либерти вполне искренне.
– Уверена, ваша статья будет свободна от домыслов.
– Не будьте так уверены, – сказала Либерти с намерением вызвать у нее улыбку.
– Возможно, я не очень понятно объясняю. Знаю, у меня манера ходить вокруг да около. Мои родители считали умение вести разговор исключительно важной деталью воспитания девушки, однако придерживались мнения, что всякий разговор должен оставаться в рамках приличий и дозволенного, поэтому многие темы были под запретом. Трудно нарушить правила, усвоенные в детстве.
– Что вы хотите этим сказать? – строго, словно учительница – школьницу, спросила Либерти. Она вспомнила рассказ Китсии о том, как ей хотелось встряхнуть Аманду, жившую в туманном, книжном мире. По словам Китсии, Аманда так тщательно выстраивала свою судьбу, что жизнь ее оказалась совершенно пуста, если не считать дочери; но и Верене ей не удавалось внушить, насколько сильно она ее любит.
– Я задумалась об отце Кит один-единственный раз, и то всего несколько недель назад, когда тот же вопрос мне задал Раш. Я ответила ему примерно так же, как сейчас вам. Он рассердился – как вы. – Аманда снова уставилась на огонь.
– Жаль, что вы не вышли замуж за Арчера, – сказала Либерти, которой отчасти передалась ее тоска. – Получился бы очаровательный кружок. Китсия не говорила вам, что Арчер был неравнодушен к вашей матери Синтии?
– Говорила. Я даже задумывалась, не потому ли его влечет ко мне? Но конечно, моя мать была несравненно более динамичной, чем я. Моя дочь пошла скорее в нее, чем в меня.
– Говорят, наследственные черты характера часто проявляются через поколение.
Немного поразмыслив, Аманда сказала:
– Не думаю, чтобы Китсия сыграла здесь существенную роль.
Арчер все равно бы на мне не женился. Да он и вообще больше не женился, не смог, он был повенчан со своей работой. Надо сказать, – добавила она тихо, – Арчера не слишком влечет к женщинам. Боюсь, за это тоже надо благодарить Китсию. – Она опять уперлась взглядом в угасающий огонь в камине.
– Он любил Кэсси, – осторожно напомнила ей Либерти.
– О да! Ее он любил.
– Вы ее знали?
– Как вам сказать? Иногда мне кажется, что мы вместе выросли. Спросите о ней что угодно – и я полностью удовлетворю ваше любопытство: каким цветам она отдавала предпочтение, как звучал ее смех, как сияли на солнце ее волосы, как она ела кукурузу с початка с помощью вилки. – Аманда тяжело вздохнула. – Разумеется, я никогда с ней не встречалась, но это не мешает нашему интимному знакомству: ведь мой муж так и остался в плену ее чар. – Она указала на каминную полку:
– Ее фотография для него – все равно что икона.
– Которая?
– Разве она не стоит впереди остальных? – спросила Аманда обреченным тоном. – Обычно она загораживает другие.
– Арчер знает об этой одержимости?
– Сомневаюсь. По-моему, он воображает, будто Раш хранит фотографию из сентиментальности, потому что ему нравится композиция: Кэсси, а вокруг нее он и Арчер.
– Вам известно, что ваш муж пытался купить произведения из цикла «Кассандра», но Китсия отказалась их ему продать? – спросила Либерти осторожно, рассматривая фотографию издалека.
– Этого я не знала. Что ж, неудивительно: сами видите, мой муж – заядлый коллекционер произведений искусства. – Либерти продолжала изучать фотографию. – А вот почему Китсия упирается – ума не приложу. Наверное, хочет, чтобы все «Кассандры» оставались с ней.
– Из ваших слов я могу заключить, что она тоже была влюблена в Кэсси.
– Как и все остальные. Но я знаю еще кое-что: если бы Кэсси осталась в живых, она бы ушла от Арчера.
– К Рашу?
Аманда бросила на нее недоуменный взгляд:
– Вы что, не слушаете меня? Она бы вернулась к Китсии.
Либерти включила настольную лампу, и когда библиотеку залило зеленоватым светом, фотографии на каминной полке словно ожили.
– Вы обмолвились про какую-то вендетту. Либерти. Что вы имели в виду?
Либерти в это время разглядывала другие фотографии. Помявшись, она ответила:
– Много лет назад Арчер Рейсом сцепился из-за Китсии с сыном эмира и убил его. Эмир поклялся, что другие его сыновья будут убивать детей Арчера. – Она остановила взгляд на стоящих рядом фотографиях высокий седовласый джентльмен с викторианским крестом; Верена – трехлетняя малышка в широкополой шляпе, протягивающая цветочек Арчеру; Аманда и Раш на благотворительном банкете.
– Ничего не понимаю: ведь у Арчера нет…
– Вы не покажете мне вон ту фотографию? – перебила ее Либерти. Аманда поднялась, взяла фотографию и любовно прижала ее к груди.
– Кто бы мог подумать, что такое волшебное создание ждала такая трагическая участь? – Она протянула снимок Либерти.
На свадебном фото Раш и Арчер, его шафер, были тогда на тридцать лет моложе, чем теперь. Арчер, загорелый кудрявый блондин, выглядел лихо, как кинозвезда или настоящий плейбой. Брюнет Раш в сравнении с ним казался страдальцем; за эти десятилетия он почти не постарел, разве что исчезла смазливость да поредели волосы…
Наконец Либерти взглянула на невесту. Чуть моложе самой Либерти, платье с глубоким елизаветинским вырезом, длинные вьющиеся волосы. Точь-в-точь принцесса из книги сказок 40-х годов издания.
Даже на черно-белой фотографии было видно, что у женщины темно-рыжие волосы не слишком кричащего оттенка…
– Она умерла, – донесся до нее голос Аманды. – Такая красавица! Если бы они оставили ее в покое, она бы, может…
Либерти ощутила невыносимую тяжесть в груди: в комнате разом стало нечем дышать, как в эпицентре тайфуна. Она боролась с этим незнакомым ощущением, отчаянно пытаясь сохранить равновесие. Аманда отпихнула чайную тележку и хотела ее поддержать, но не успела: Либерти рухнула на пол.
Она очнулась от тошнотворного ощущения: кто-то сунул ей под нос ватку с нашатырем. Она оттолкнула протянутую к ней руку.
– Я едва не подохла.
Подняв глаза, Либерти увидела склоненное над ней лицо Пирса.
– Все в порядке, детка, это простой обморок. Ты хоть знаешь, где находишься?
Он держал ее голову у себя на коленях. Все, даже шелковая полоска на его брючине, казалось ей сейчас ярче обычного, как после очистительного ливня.
– Напялил обезьяний костюмчик? – Она понимала, как глупо звучат ее слова.
Эбен погладил ее по голове.
– Совершенно верно, любимая. Тебе лучше? Мы уже собирались вызвать «скорую».
Либерти огляделась:
– Куда она делась?
– Леди проявила такт и оставила нас наедине, как только ты стала оживать. У нее хватило ума сказать мне, что произошло, когда я позвонил с коктейля.
– Мы можем сейчас уехать?
– Машина ждет у подъезда.
– Вряд ли я смогу идти.
– Брось! – отмахнулся он. – Попробуй.
Либерти встала и тут же повалилась на него. Он поднял ее и вынес в холл, где чуть не столкнулся с Амандой, торопившейся с подносом им навстречу.
– Как, вы уже уходите? А я подогрела телячий бульон! – Она была явно огорчена. – Минутку, Либерти, сенатор. – Аманда поставила поднос на столик и исчезла. Вскоре она выбежала из библиотеки с зашнурованным конвертом. – Это ваше, Либерти. Думаю, вы нашли то, что хотела получить Китсия.
