Текст книги "Большое кино"

Автор книги: Зоя Гаррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Глава 12

– Верена! Для афиши звучит неплохо.

Верена Максвелл Александер развлекала сенатора Эбена Пирса в гостиной родительского особняка в районе Восьмидесятых улиц Восточного Манхэттена, в то время как Аманда, ее мать, руководила действиями кухарки. Семнадцатилетняя Верена обладала роскошной фигурой, большими карими глазами теленка, большим ртом и густыми золотистыми волосами, спускавшимися ниже лопаток.

– Действительно, звучит! Какие роли вам уже удалось исполнить? – Эбен Пирс надолго присосался к стакану с пивом.

– Вообще-то никаких. Я только учусь актерскому мастерству.

– Все время?

– Увы, нет. Еще я работаю фотомоделью и доучиваюсь в школе.

– Так вы старшеклассница? А выглядите гораздо старше.

– Знаю, мне все это твердят. – Она нарочно говорила с южным акцентом и, кокетничая, взмахивала ресницами.

– Вы просто красавица!

– Правда? – Она подпрыгнула. Чтобы увидеть себя в зеркале у него над головой. – Нет, вы правда так считаете?

– Я же сказал.

– Может, это у вас рефлекс. – Верена села, перебросила волосы со спины на лицо, разделила их на две части и стала заплетать с одной стороны косичку. – Сенаторы, как все политики, наверняка любят лицемерить.

– Я не раз видел ваше лицо в рекламе, – заулыбался Пирс, косясь на часы. – Я ваш преданный поклонник.

– Вам со мной скучно? Ничего, скоро подойдет Мэнди. – Верена принялась за вторую косу.

– Вы очень прямодушны. Мне это по вкусу.

– Мать называет меня грубой.

– Может, иногда и бывает… – При этих его словах Верена вскинула голову, и коса рассыпалась. – Все мы порой допускаем грубости, – закончил Пирс с усмешкой.

– Только не Мэнди. Она в этом смысле – само совершенство. Папина принцесса.

– Кто?

Верена привстала, и волосы упали ей на лицо.

– Вы хотите сказать, что не знаете про мою мать?

– Не хотелось бы производить дурное впечатление, но… Миссис Раш Александер?

– Миссис Paul! – Она фыркнула. – Надо будет передать ей ваши слова. Нет, я о другом, вы, возможно, американская голубая кровь, зато Мэнди – английская, так что, сами понимаете… – Она снова стала изучать кончики своих волос.

Пирс глотнул еще пива.

– Получается, что в вас течет четверть голубых кровей?

Признаться, мне нелегко в это поверить.

– Это в каком же смысле? – Она встала и угрожающе нависла над ним.

– А в том, что вы кажетесь мне шедевром на все девяносто пять процентов.

Она присела на подушечку.

– Ее отец был всего-навсего тридцать девятым герцогом Скарборо, вице-королем Цейлона и большим чудаком.

– Теперь это Шри-Ланка.

– Совершенно верно.

– Вы знали своего деда?

– Нет, он преставился еще до моего рождения. Ваши деды и бабки тоже поумирали до того, как вы родились?

– Наоборот, трое из четырех достигли весьма преклонных лет, а та, что носит фамилию Пирс, дожила до девяноста шести.

В это время в гостиную стремительно вошла Аманда Александер с подносом в руках, сопровождаемая ароматом гардений и мерцанием сапфиров. На ней было темно-синее кимоно, глаза выделяла изумрудная тушь. Она была сложена так же отменно, как ее дочь, но немного щурилась – видимо, представления о приличиях не позволяли ей прибегать к очкам.

Верена толкнула сенатора локтем:

– Она всезнайка. Будьте с ней настороже.

Пирс вскочил и помог Аманде поставить поднос.

– Вы очаровательны, миссис Александер! – Он снова сел – Можно просто Аманда. Рада с вами познакомиться, сенатор. Попробуйте фаршированные блинчики. Верена, дорогая, ты не сходишь за соусом? Баночка стоит в холодильнике Налей немного в розовое блюдце.

– Какое розовое блюдце? – Верена продолжала сидеть, покачивая ногой.

– Среднее, со сливами на ободке.

– Какое среднее, со сливами на ободке? – [ На этот раз Верена широко зевнула.

– Из маленького шкафчика.

– Может, попросим Анну? Сейчас я ее вызову…

– Верена! – строго одернула ее мать. – Я сама об этом позабочусь Уверена, сенатор, моя дочь сумеет вас развлечь.

– Я тоже в этом не сомневаюсь. – Он подмигнул кокетливо потупившейся Верене.

Аманда бросила на дочь неодобрительный взгляд и покинула комнату.

– Вспомнил, где в последний раз видел ваше имя! – Пирс прищелкнул пальцами. – В «Уолл-стрит джорнел»! Вас только что произвели в новое лицо фирмы «Руба».

– Да. А вы раньше были заправщиком на бензоколонке? – Верена с ухмылкой подобрала под себя ноги.

– Нет, конгрессменом.

– Велика важность! – Она перебросила волосы через плечо.

– Разве вам не хотелось бы, чтобы все сенаторы честно побеждали на выборах?

– Честные выборы? – Верена покачала головой. – Побеседуйте об этом с Мэнди – у нее есть идеалы. А у меня нет. Для голосования я слишком молода, для чтения занята, а из веры в героев уже выросла.

– Вы серьезно? – Он придвинулся к ней ближе.

– Сама не знаю. – Она пожала плечами. – Сказала, и все.

Знаете, Эбен , можно мне вас так называть? – Он кивнул. – Спасибо. Что это за имя – Эбен?

– Семейная традиция.

Она повторила его имя несколько раз и заключила:

– Звучит неплохо. А в политике я ничего не смыслю. Я даже не знаю, от какого вы штата.

– Виргиния.

– Что вы делаете весь день?

– Заседаю в разных комитетах.

– И поэтому вас пригласили к нам на ужин?

– Для беседы с вашим отцом.

– Вообще, признаюсь честно, мне бы…

– Оказаться за миллион миль отсюда! – произнесли они вместе и рассмеялись.

В этот момент вернулась Аманда с двумя маленькими блюдцами и поставила их на поднос.

Верена тут же схватила фаршированный блинчик.

– Дочь, ты не собираешься предложить сенатору попробовать первым?

– О! – Верена подняла поднос и протянула гостю. Возьмите блинчик, Эбен. Это фирменное блюдо матушки. И не забывайте про горчицу.

– Благодарю.

– Скажите, вы женаты? – Верена окунула блинчик в соус, потом в острую горчицу.

– Нет, – ответил Пирс.

– Как же так? – Верена прослезилась от горчицы и оглянулась. Ближе всего оказалось пиво Пирса, и она схватила его.

– Моя жена умерла три года назад.

– Так вы вдовец! – Верена нахально прищурилась. – А ведь еще не выглядите стариком!

– Послушай, Верена! – укоризненно промолвила Аманда и расстроенно приложила руку к груди. – Простите, Эбен.

– Ничего страшного.

– Хотите еще пива?

– А подружка у вас есть? – перебила Верена.

– Да. Это ответ на оба вопроса.

Верена вышла и вскоре вернулась в гостиную с бутылкой пива, открывалкой и яблоком.

Откупорив бутылку, она наполнила стакан сенатора, после чего уселась рядом с матерью и впилась зубами в яблоко.

– У мамы никогда не переводится работа, – произнесла Верена, ни к кому не обращаясь.

– Да, мне нравится быть при деле. Я люблю помогать Верене, способствовать ее карьере. – Аманда обняла дочь. – Она очень талантлива, просто идеал для фотографа.

– Брось, ма! Зачем Эбену твоя болтовня? И хватит о моей карьере. Неужели нет других тем?

– Когда у моей дочери появится собственный ребенок, – проговорила Аманда, краснея, – она поймет, как это трудно – перестать его опекать.

– Я уверен, Аманда, что вашей дочери очень повезло с матерью и что она прекрасно отдает себе в этом отчет.

Верена надулась, а Аманда внезапно подобралась:

– Вот и Раш.

– Я ничего не слышал… – Пирс оглянулся.

– Сработало шестое чувство, – подсказала Верена.

– Настоящая удача – застать вечером дома обеих моих девочек! – провозгласил Раш Александер, появляясь в дверях.

Верена скорчила зеркалу рожу, потом обернулась и приветствовала отца очаровательной улыбкой:

– Добрый вечер, милый папочка!

– Здравствуй, Верена, здравствуйте. Эбен. Рад вас видеть. – Раш пожал Пирсу руку и потрепал его по плечу.

– Я также рад, сэр, – сказал Пирс, вставая.

– «Рад вас видеть! Я также рад, сэр», – пробормотала Верена себе под нос, и Аманда бросила на дочь недовольный взгляд.

– Сегодня у нас есть что отпраздновать! – сообщил Раш, потирая руки и подмигивая Эбену.

– Что, Раш? – Аманда заулыбалась.

– Не скажу, пока не принесут шампанское.

Верена потянулась к шнуру звонка.

– Не надо, Верена, я сама распоряжусь.

Когда Аманда вышла, Раш подошел к Верене и взял ее, за плечи.

– Надеюсь, сенатор, вы согласитесь отметить с нами хорошую новость, касающуюся моей прелестной дочери.

– Безусловно! – Пирс улыбнулся Верене, и та поморщилась. – Для меня это честь.

– Ну так что за новость? – спросила Верена, пытаясь высвободиться из отцовских рук.

– Сначала шампанское, – повторил он, и как раз в этот момент вошла Аманда, а за ней – дворецкий с подносом, на котором стояли бокалы в форме тюльпанов и бутылка «Дом Периньон» в серебряном ведерке со льдом.

– Спасибо, Уильям. – Раш мастерски откупорил бутылку, негромко хлопнув пробкой. Не успел он наполнить бокалы, как Верена схватила свой.

– Ну, все! Выкладывай, по какому поводу праздник.

Раш поднял бокал:

– Внимание: за дебют моей дочери в Голливуде!

– Поздравляю! – сказал Пирс.

– Что за дебют? – Верена вынула изо рта резинку, поискала, куда бы ее деть, и прилепила на донышко своего бокала.

– Да объясни же, ради Бога! – Аманда поставила на поднос нетронутый бокал.

– У меня был разговор с Кит Ренсом, а у нее – с Максом Ругоффом, преподающим Верене актерское мастерство.

Кит обещает предложить Верене главную роль в одном из своих фильмов.

Верена запрыгала на кушетке, и шампанское пролилось на ковер.

– Не верю! Неужели правда? Что за роль?

– Пожалуйста, Верена, успокойся! – Аманда положила руку на плечо дочери.

– Картина уже снимается…

– Ах, папочка! – Верена чмокнула отца в щеку.

– Не торопись, Верена. Надо сперва все обсудить. Как же твоя школа?

Верена умоляюще посмотрела на мать:

– Ма, пожалуйста! Что тут обсуждать?

Раш обнял дочь за талию.

– В моем портфеле лежит сценарий.

– Настоящий сценарий? – Верена кинулась в холл и быстро открыла кодовый замок. Сценарий лежал на самом верху.

Она прочла титульный лист и бегом вернулась в комнату. – «Последний шанс»? Что-то я об этом слышала…

Пирс отошел в угол и стал внимательно изучать вывешенные на стене французские тарелки.

– Я думал, ты за нее порадуешься, – сказал Раш жене с улыбкой.

– Я рада, – ответила Аманда. Ее голос звучал спокойно, но вид был такой, будто она сейчас заплачет. – Верена, дочка, почему бы тебе не показать сенатору нашу бильярдную? Мы с папой тем временем обсудим эту чудесную новость.

Верена потянула Пирса за руку:

– Вы играете в бильярд, сенатор?

Она провела его через столовую, вниз по узкой лестнице, туда, где стояли длинный, во всю стену, бар, перенесенный с океанского лайнера, стол под зеленым сукном и несколько игральных автоматов. За лестницей виднелся проектор и белел киноэкран.

– Только, чур, не жульничать!

Пирс бросил на стол шар и проследил его траекторию.

– Хороший стол!

– Мать покупает только самое лучшее, – сказала Верена, – а для этого штудирует журналы и у всех спрашивает совета. Чур, я разбиваю!

– Не возражаете, если я сниму пиджак?

– Нет, конечно. Мэнди специально устраивает здесь жару, чтобы не было запаха сырости. – Верена сделала глубокий вдох. – Зловонный город!

– Как насчет пива? – спросил Пирс, загоняя шар в боковую лузу.

– При одном условии: вы дадите мне отхлебнуть.

– Согласен.

Она зашла за стойку бара, взяла из холодильника бутылку, откупорила ее и, прежде чем протянуть бутылку сенатору, сделала глоток, – Извините, люблю быть первой. Можете допивать. Между прочим, вас могут посадить за растление несовершеннолетней.

– Пусть только попробуют! – Пирс ударил по шару. – И часто ваши родители так совещаются?

– Разве не в этом заключается брак? – Верена пренебрежительно махнула рукой. – Встречи в верхах, комитеты, подкомитеты… Ваше супружество не было таким? – Сенатор покачал головой. – Послушайте моего совета: не женитесь больше! По-моему, брак – это смертельная скучища. Вы только на них посмотрите! – Она указала кием в потолок. – Он же работает по пятьдесят часов в день! У них даже нет времени, чтобы… Ну, вы сами понимаете. – Сенатор деликатно кашлянул. – А взгляните на мать! Только тем и живет, что раз в полгода полностью переоборудует дом и ждет, когда вернется отец.

– Разве она не занимается вами? – Эбен целился в угловую лузу, но промахнулся.

– Да вы просто мазила! Занимается, но скоро этому придет конец, уж я постараюсь! Она мне больше не нужна: я могу сама о себе позаботиться. – Верена села на край бильярдного стола и попыталась произвести удар, заведя руки за спину.

– Не повезло. – Пирс помахал кием. Верена встала у него за спиной, наблюдая.

– Если мать не разрешит мне сыграть в фильме, я ее убью Еще один шар влетел в лузу.

– Не смейте, – предупредил сенатор. – Убийц не берут в актрисы.

– Не смешно!

– Разве ваша мать против вашей карьеры в кино?

– Она считает, что все актеры свихнутые. Ничего, со мной ей не сладить! Наверное, злится, что это идея отца, а не ее. – На этот раз Пирс произвел удар в тот момент, когда она отвлеклась. – Жульничаете?

– Чего еще ожидать от человека, верящего в супружество?

– Почему?

– Потому, наверное, что я влюблен, Верена.

– Вам везет, – сказала она рассеянно. – Как мне хочется, чтобы они договорились! Там, наверху, они обсуждают мое будущее, словно меня самой не существует.

– Вот что значит быть дочерью могущественного человека!

Она выдула из жевательной резинки пузырь.

– А вам-то что?

– Мой отец тоже был могущественным. Я знаю, как это нелегко. – Он загнал шар в угловую лузу.

– Гадость! – Ее пузырь приобрел угрожающие размеры.

Пирс выпрямился и сделал вид, будто собирается проткнуть пузырь пальцем.

– Гадость? Это вы 6 том, что отец добился для вас роли в кино?

Пузырь лопнул, она втянула резинку в рот.

– С ума сойти! Образцовый папаша… Наверное, мне надо радоваться, что я не осталась в Ки-Уэст.

– Что вы там делали?

Она уставилась на него не мигая.

– Я сбежала.

Пирс поперхнулся.

– Ваш удар.

Она промахнулась.

– Что еще вы хотите о нем узнать?

– Скажем, почему ему понадобилось приглашать меня домой, а не в рабочий кабинет?

Она выдула и уничтожила еще один пузырь.

– Он хочет на вас надавить. На вашем месте я бы опасалась подвоха.

Пока Пирс забивал один, второй, третий шары и промахивался четвертым, Верена ополовинила его стакан. Он подмигнул ей, уступая место у стола.

– Расскажите мне о ней, – попросила девушка, наклоняясь.

– О ней?

– Об этой вашей необыкновенной подружке.

– Вот вы о чем! – Он допил пиво. – Умна, забавна…

– Хорошенькая?

– Очень!

– Высокая?

– Наоборот, малышка.

– Блондинка?

– Рыжая, с фиалковыми глазами.

– Какими, какими?

– Фиалковыми.

– Очаровательно! Занятие?

– Репортер.

– Какой?

– Первоклассный.

– Я спрашиваю о темах ее репортажей.

– Она пишет о знаменитостях, о том, как они восходят к вершине и как мы, все остальные, толпимся у подножия.

– Это я у подножия – вы-то уже знамениты! – Верена сделала последний удар и снова, в седьмой раз подряд, выставила шар. – Я проголодалась. Ну их к черту, идемте наверх.

Когда они вошли, Аманда ослепительно улыбнулась; затем, убедившись, что все блюда на столе, она извинилась и вышла – Что с мамой? – поинтересовалась Верена у отца.

– Все в порядке.

– Лучше я пойду к ней.

– Как хочешь. Потом сможешь найти нас в библиотеке Постучавшись, Верена вошла к матери со стаканом теплого молока и валиумом.

– Я подумала, что это не помешает. – Она поставила поднос на туалетный столик.

Аманда в это время накладывала на лицо крем. Прервавшись, она положила в рот таблетку и запила ее молоком, потом вытерла салфеткой пятна со стакана.

– Ты собираешься принять отцовское предложение? – спросила она, глядя на отражение дочери в зеркале.

– Было бы глупо отказываться, ма, – тихо ответила та.

– Я не слышала от него ни слова про кинопробу. – Аманда оглянулась на Верену. Та покраснела. – Что это за фильм?

– «Последний шанс».

– И это все, что ты о нем знаешь?

Верена покачала головой, глядя на мать – без макияжа лицо Аманды блестело, как потертый жемчуг. «Она выглядит старой, и это я виновата».

– «Последний шанс» – тот самый фильм, во время съемок которого покончила с собой Монетт Новак.

Верена села на ковер и скрестила ноги.

– Как же, слышала.

Аманда принялась водить щеткой по волосам.

– Вокруг этого дела слишком много пересудов. Я бы не возражала, если бы роль досталась тебе заслуженно, но… Ты действительно считаешь, что Макс Ругофф имеет к этому какое-то отношение?

– Перестань, мама! Это хороший шанс. Я буду стараться.

– Ты слишком молода, Верена, поэтому не видишь того, что вижу я.

– А что такое особенное ты видишь?

– Артистический мир кишит дурными людьми, там полно безумцев. О тебе может сложиться неверное представление…

– Прекрати! Это несправедливо – вместо того чтобы порадоваться за меня, ты…

– Чему радоваться? Что тебя будут упоминать в связи с Монетт Новак и Бренданом Маршем?

– Брендан Марш? – Верена подпрыгнула. – Ты хочешь лазать, что в этом фильме снимается Брендан Марш?

Аманда сняла кимоно, подошла к шкафу и аккуратно повесил его на вешалку; потом взяла розовую ночную сорочку.

– Оказывается, ты еще и его горячая поклонница!

– Смеешься? – фыркнула Верена.

– Я просто забыла, что ты все вечера смотришь кино, вместо того чтобы учиться.

– Кино – это и есть учеба, ма. Ну и ну! Брендан Марш!

Аманда ушла в ванную и включила воду. Намочив полотенце, она прошла к себе и легла на диван, положив полотенце тебе на глаза и укрывшись одеялом.

– Умоляю, мама! Мне хочется получить эту роль. Ты же таешь, как я мечтаю стать актрисой! – Верена чувствовала, что вот-вот расплачется. – Ну пожалуйста!

– Раз этого хочет отец, я…

– Ура! – Верена наклонилась, чтобы поцеловать мать, и только тут заметила, что у той из-под полотенца текут слезы.

– Не волнуйся, ма, я тебя не подведу Обещаю, что постараюсь быть на высоте.

– Правда, детка? – Голос матери задрожал. – Правда?

Верена заботливо подоткнула одеяло и спустилась в библиотеку, чтобы попрощаться с сенатором. Увидев, что он еще не уходит, она налила себе большую рюмку бренди, плюхнулась рядом с отцом в старое кресло и сделала приличный глоток У нее защипало глаза, отец и сенатор превратились в расплывшиеся тени.

– Раш, – сказал сенатор, – вы не считаете, что разговор следует отложить?

– Нам с дочерью нечего скрывать друг от друга.

Правда, дорогая?

Вместо ответа Верена подняла рюмку и икнула так, что волосы рассыпались у нее по лицу. Она сильно захмелела, однако не уснула, зато ухитрилась мастерски разыграть сон – Макс Ругофф остался бы ею доволен.

Через некоторое время до нее донесся голос отца:

– Пусть спит – у девочки выдался слишком насыщенный день…

– Итак, вы пригласили меня, чтобы замять историю с «Рейсом энтерпрайзиз», – загудел в ответ Пирс. – Конечно, вы лучший юрист в Нью-Йорке, к тому же мне не пристало вам дерзить после того, как вы оказали мне гостеприимство, но было бы лучше, если бы вы оттачивали свое мастерство манипулятора на ком-нибудь другом.

– Вы уверены, что я вас пригласил именно за этим? – Раш закурил трубку. Верене стало еще уютнее от чудесного аромата дорогого табака.

– Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, зачем лучший друг и деловой партнер Ренсома приглашает в свой дом сенатора, ведущего расследование, и затевает с ним пресловутый «разговор в библиотеке».

– Если не ошибаюсь, на следующей неделе Гринхауз будет давать показания в вашем комитете.

– Разве?

– Полно, сенатор. Не я являюсь мишенью расследования.

Ваш комитет предложил Гринхаузу заманчивую сделку, побуждая назвать имена.

– Все это домыслы, Раш.

– Вот уж нет! И я мог бы предложить вам и вашему комитету кое-какую полезную информацию…

Верена приоткрыла глаза и смотрела на беседующих сквозь сползшие ей на лицо волосы. Пирс потянулся за бокалом «драмбуйе» и улыбнулся ее отцу:

– Для кого полезна ваша информация – для меня или для вашего клиента?

– Арчер Рейсом не клиент. – Раш вооружился пухлой папкой.

– Зато он ваш лучший друг.

– В этой папке вы найдете бумаги, документально подтверждающие мошенничество, процветающее в корпорации Арчера Ренсома. Тут и дача взяток, и незаконное манипулирование рынками, и нарушение антитрестового законодательства, и преступный сговор, и несоблюдение правил валютного регушрования…

Сенатор нахмурился.

– Можете сами полюбоваться. – Раш перебросил папку ему на колени.

Пирс медленно открыл ее и начал чтение с первого листа.

Через некоторое время он поднял глаза. Раш, развалившись в кресле и сбросив туфли, попыхивал трубкой.

– Зачем вы это мне подсунули? – спросил Пирс, одну за другой переворачивая страницы досье.

– Молодой сенатор стремится к переизбранию… Простите, стремится быть избранным за реальные заслуги.

Пирс закрыл папку и встал.

– Вы меня удивляете. Придется вам это вернуть, Раш. – Он взял с каминной полки фотографию в золотой рамке. – Кто эта женщина?

– Между Арчером и мной? Кассандра Уэнтуорт Рейсом.

– Она красива. Впрочем, я не знал о существовании миссис Кассандры Рейсом.

– Она умерла много лет назад. Трагедия…

– Вы отдаете себе отчет в том, что вас привлекут к даче показаний? Одного этого, – Пирс указал на папку, – будет недостаточно.

– Я готов.

– Готовы к даче показаний, изобличающих вашего делового партнера и лучшего друга? Готовы к этому?

– Вы же видели документы. Пирс. В них – доказательства систематического мошенничества Арчера Ренсома. Чего стоит его налоговая «крыша» на Багамах, где он отмывает деньги! Таким способом он добывает наличность для давления на биржевые котировки в выгодном ему направлении.

Или серая бумага с пометкой «Строго конфиденциально» – план переворота на Макао.

– Полагаю, вы потребуете для себя иммунитета?

– Да, хотя в этом нет большой необходимости.

Пирс поставил фотографию на место.

– Ну что, сенатор, мы нашли общий язык?

– Сперва мне надо взглянуть на оригиналы, – Пирс задумчиво вернулся к дивану, – копии меня не убеждают. Если все сойдется, то… Считайте, что мы договорились.