Текст книги "Собрание сочинений в 12 т. Т. 9"
Автор книги: Жюль Габриэль Верн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 47 страниц)
Было около одиннадцати часов, когда Алиса и мистер Гарвей направились к судебной палате, где непрерывно заседал комитет под председательством Тексара.
В городе царило сильное волнение. По улицам непрестанно проходили отряды милиции, усиленной войсками, прибывшими из южных областей Флориды. В середине дня ожидался отряд, отступивший из Сент-Огастина после сдачи города. Он должен был прибыть либо по реке, либо, пробравшись лесом по ее правому берегу, переправиться затем в Джэксонвилл. Обитатели города высыпали на улицу. Ходило множество самых противоречивых слухов, порождая брожение, готовое перерасти в мятеж. Ясно было, что когда федералисты появятся в гавани, между защитниками города не будет единства, и серьезного сопротивления они оказать не смогут. Если девять дней назад Фернандина сдалась без выстрела десантным войскам генерала Райта, если в Сент-Огастине не попытались даже остановить эскадру Дюпона, то можно было заранее предвидеть, что и Джэксонвилл не окажет сопротивления и что отряды милиции, сдав город войскам северян, отступят в глубь страны. Что может помешать федералистам взять Джэксонвилл и положить тем самым конец власти комитета и его кровавым злодеяниям? Только невозможность переправить канонерки через песчаную отмель из-за низкого уровня воды в реке или же из-за отсутствия лоцмана. Но через несколько часов все должно было выясниться.
Сквозь толпу, становившуюся все гуще и гуще, Алиса и Гарвей пробирались к главной городской площади. Но как им проникнуть в здание судебной палаты? А если это и удастся, то как повидать Тексара? Они опасались, что испанец, узнав о том, что Алиса Стэннард добивается свидания с ним, пожелает избавиться от докучливой просительницы, прикажет взять ее под арест и продержать до тех пор, покуда не совершится казнь. Но молодую девушку такая перспектива не останавливала. Во что бы то ни стало добраться до Тексара, вырвать у него помилованье Джилберту, чем бы это ни грозило ей самой, – таково было ее непреклонное решение.
Дойдя до площади перед судебной палатой, мистер Гарвей с Алисой оказались среди еще более возбужденной толпы. Они слышали неистовые крики, со всех сторон неслись проклятия, то и дело раздавались возгласы: «Расстрелять их!… Расстрелять!…»
Мистер Гарвей узнал, что в судебной палате уже с час идет заседание комитета. Им овладело тягостное предчувствие, которому вскоре суждено было оправдаться: в палате судили Джемса Бербанка как сообщника его сына Джилберта. Он обвинялся в преступных сношениях с армией федералистов – в том же преступлении, за которое осужден Джилберт. Нужно думать, что одинаковым будет и приговор.
Так завершалась месть Тексара семье Бербанков.
Гарвей решил дальше не идти и стал уговаривать Алису вернуться. Зачем ей быть свидетельницей бесчинств разъяренной толпы, когда после объявления приговора осужденных выведут на площадь? Да к тому же он считал, что сейчас неподходящий момент, чтобы обращаться к испанцу с просьбой.
– Пойдемте отсюда, мисс Алиса, – уговаривал Гарвей, – пойдемте! Мы вернемся потам… когда комитет…
– Нет, – настаивала Алиса, – я брошусь между осужденными и их судьями!…
Ничто не могло поколебать решимости молодой девушки. Алиса пошла вперед. Гарвей вынужден был следовать за нею. Густая толпа расступилась перед Алисой; многие, вероятно, узнали ее. Молодая девушка слышала неистовые крики: «Смерть им!… Смерть!» Ничто ее не останавливало. Так дошла она до самых дверей судебной палаты.
Тут толпа бушевала еще сильнее, словно подхваченная яростным вихрем только надвигающейся, а не отшумевшей уже грозы. От этого скопища можно было ждать самых жестоких насилий.
Внезапно из дверей судебной палаты с шумом повалили люди. Крики усилились. Только что был объявлен приговор.
За то же мнимое преступление, что и Джилберта, Джемса Бербанка также приговорили к смертной казни. Отца и сына должен был расстрелять один и тот же взвод солдат.
– Смерть им! Смерть! – вопила разъяренная толпа.
На верхних ступенях лестницы появился Джемс Бербанк. Он был совершенно спокоен. На ревущую толпу он кинул лишь презрительный взгляд.
Его вели в тюрьму под сильным конвоем.
Джемс Бербанк был не один.
Рядом с ним шел Джилберт.
Молодого лейтенанта, осужденного на казнь, водили в суд для очной ставки с отцом. Джемс Бербанк мог лишь подтвердить слова сына, заявившего, что он приезжал в Касл-Хаус для того только, чтобы проститься с умирающей матерью. Обвинение в шпионаже таким образом отпало бы само собою, не будь исход дела предрешен заранее. Итак, два ни в чем не повинных человека были осуждены на смертную казнь – таков был приговор, вынесенный неправедными судьями, приговор, продиктованный местью.
Между тем толпа рвалась к осужденным. Конвою с трудом удавалось вести их через площадь.
Но вот в толпе произошло какое-то движение – и Алиса бросилась к Джемсу и Джилберту Бербанк.
При неожиданном появлении молодой девушки пораженная толпа невольно отступила.
– Алиса! – вскричал Джилберт.
– Джилберт! Джилберт! – прошептала мисс Стэннард, падая в объятия юноши.
– Алиса, зачем ты здесь? – спросил Джемс Бербанк.
– Чтобы просить о помилований, чтобы умолять ваших судей… Сжальтесь, пощадите их!…
Крики несчастной девушки были поистине душераздирающими. Алиса цеплялась за одежду осужденных. Но разве можно было ждать хоть малейшей жалости от этой обезумевшей толпы? Конечно, нет! Не обращая внимания на конвой, она уже готова была растерзать арестованных, однако появление Алисы остановило ее.
Из дверей судебной палаты вышел Тексар, которому дали знать о том, что происходит на площади. Он сделал знак рукою, и толпа затихла. Конвоирам было приказано вести осужденных в тюрьму.
Отряд снова тронулся в путь.
– Пощадите… Сжальтесь!… – взмолилась Алиса, бросившись на колени перед Тексаром.
Испанец отрицательно покачал головой.
Девушка вскочила на ноги.
– Негодяй!… – крикнула она.
Она кинулась было вслед за осужденными, требовала, чтобы ее пустили к ним в тюрьму, чтобы ей разрешили быть возле них в последние часы их жизни…
Но осужденных уже увели. Толпа провожала их дикими воплями.
Силы покинули молодую девушку. Она пошатнулась и, потеряв сознание, упала на руки мистеру Гарвею.
Алису перенесли в дом Гарвея, и только там, подле своего отца, она пришла, наконец, в чувство.
– В тюрьму! В тюрьму! – шептала она. – Надо помочь им бежать.
– Да, ничего другого не остается, – промолвил мистер Стэннард. – Однако дождемся ночи.
Днем действительно не стоило что-либо предпринимать.
С наступлением темноты, не рискуя быть замеченными, Стэннард и Гарвей попытаются подкупить часового и организовать побег. Они предложат ему такую крупную сумму, что он не устоит. По крайней мере они надеялись на это. Ведь с первым же пушечным выстрелом канонерок Стивенса придет конец власти испанца.
Но и ночью Стэннард и Гарвей вынуждены были отказаться от осуществления своего плана: сильный отряд милиции окружил дом, и выйти из него им не удалось.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Северо-восточный ветер
Теперь у осужденных оставалась одна-единственная надежда на спасение, надежда на то, что в течение двенадцати часов федералисты успеют овладеть городом.
Казнь назначена была на следующий день, на рассвете. Убежать из тюрьмы Джемс и Джилберт не могли даже при попустительстве стражи: тюрьму, как и дом мистера Гарвея, охраняли слишком строго.
Но рассчитывать, что Джэксонвилл возьмут войска, высадившиеся за несколько дней перед тем в Фернандине, не приходилось, ибо они не могли оставить столь важную позицию Северной Флориды. И задачу эту приходилось выполнять канонеркам Стивенса, для чего им прежде всего нужно было перебраться через отмель на Сент-Джонсе. Прорвав линию заграждения, они смогут стать на якорь прошв Джэксонвилла. А когда город окажется под угрозой их пушек, отрядам милиции не останется ничего другого, как бежать через непроходимые болота графства. Тексар со своими приверженцами несомненно последует за ними, чтобы уйти от вполне заслуженной кары. Законная власть, свергнутая проходимцами, будет восстановлена, и ее представители вступят в переговоры с федеральным правительством о сдаче города.
Весь вопрос лишь в том, удастся ли канонеркам пройти отмель и к тому же еще в столь короткий срок? Можно ли преодолеть такую помеху, как низкий уровень воды в реке? Это было во всяком случае крайне сомнительно.
После объявления приговора Тексар вместе с начальником джэксонвиллской милиции отправился на набережную, чтобы осмотреть оттуда низовья реки. Глаза их, разумеется, были упорно устремлены на заграждение, а уши напряженно прислушивались, не доносится ли отдаленный грохот орудийной стрельбы.
– Ну, что, нет никаких новых донесений? – спросил Тексар, остановившись на самом краю пристани.
– Никаких, – ответил начальник джэксонвиллской милиции. – Разведка, которую я выслал в северном направлении, сообщила, что федералисты попрежнему сидят в Фернандине и не делают попыток двинуться на Джэксонвилл. Скорей всего они останутся на границе Джорджии до тех пор, пока их канонерки не форсируют реку.
– Не могут ли они прийти с юга, из Сент-Огастина, переправившись через Сент-Джонс у Пиколаты? – спросил испанец.
– Не думаю, – ответил офицер. – У Дюпона слишком мало десантных войск, их хватит только на то, чтобы занять город, а цель его – блокировать все побережье от устья Сент-Джонса до самых последних бухточек Флориды. Нет, Тексар, тут нам опасаться нечего.
– Значит, опасность грозит только со стороны флотилии Стивенса, если ей удастся переправиться через отмель, перед которой она вот уже три дня как застряла?
– Конечно. Но все это выяснится в течение нескольких часов. В конце концов, может быть, федералисты вовсе и не стремятся занять город, а намерены лишь запереть устье реки, чтобы прервать всякое сообщение между Сент-Огастином и Фернандиной. Я повторяю, Тексар, северянам не так важна сейчас оккупация Флориды, как пресечение военной контрабанды на южном побережье полуострова. Вернее всего, их экспедиция другой цели и не имеет, иначе бы войска, уже несколько дней тому назад занявшие остров Амилью, давно бы двинулись на Джэксонвилл.
– Может быть, вы и правы, – ответил Тексар. – Но мне все-таки не терпится, чтобы с отмелью все выяснилось как можно скорее.
– Все выяснится сегодня же.
– Ну, а если канонерки Стивенса внезапно появятся перед городом, что вы станете делать?
– Выполню полученный приказ, отступлю с милицией в глубь Флориды и постараюсь уклониться от столкновения с федералистами. Пусть их занимают города графства! Долго им там все равно не удержаться. Они будут отрезаны от Джорджии и обеих Каролин, а тогда мы отберем эти города обратно.
– Но ведь если они овладеют Джэксонвиллом хотя бы даже на один день, без репрессий не обойдется, – возразил Тексар. – Все эти так называемые честные люди, богатые землевладельцы, эти противники рабовладения снова окажутся у власти и тогда… Нет, этому не бывать! Чем оставлять город, лучше уж…
Испанец не договорил, но мысль его нетрудно было угадать: он не отдаст города северянам, – ведь это означало бы восстановление свергнутой городским сбродом законной власти. Нет, уж лучше спалить город дотла, – меры к тому были уже, вероятно, им приняты заблаговременно, – а самому со своими приверженцами скрыться вслед за милицией среди непроходимых болот Южной Флориды и ждать там дальнейшего развития событий.
Но все это, повторяем, были лишь крайние меры, на тот случай, если бы канонеркам удалось переправиться через отмель. Удастся ли им это, или нет, должно было решиться с минуты на минуту.
В это время толпы людей устремились к пристани. Они мигом запрудили набережную. Послышались оглушительные крики.
– Канонерки идут!
– Да нет же, они стоят на месте!
– Начался прилив!
– Они поднимают пары и пытаются пройти отмель!
– Смотрите! Смотрите!
– Там действительно что-то происходит, – сказал начальник джэксонвиллской милиции. – Посмотрите, Тексар!
Испанец молчал. Его взгляд, устремленный к низовьям реки, был прикован к горизонту, где виднелась вереница лодок, стоявших на якоре поперек реки. В полумиле позади них высились мачты и трубы канонерок Стивенса. Они сильно дымили, и крепчавший ветер гнал их густой черный дым прямо к городу.
Очевидно, Стивенс решил воспользоваться приливом и пройти, что называется, напролом.
Но удастся ли ему это? Окажется ли глубина достаточной, чтобы канонерки могли проскочить над мелью, пусть даже и задевая килем дно реки? Тут было отчего прийти в волнение людям, высыпавшим на берег Сент-Джонса.
Одни уверяли, что видят что-то, другие ничего не видели, а потому толки становились все оживленнее.
– Они продвинулись на полкабельтова!
– Ничего подобного, и с места не тронулись! Похоже на то, что стоят еще на якоре!
– Да вот же одна движется… Видите – вон, вон…
– Она только вертится на месте, потому что там слишком мелко.
– А дым-то, дым-то какой!
– Пусть их дымят! Им все равно не пройти, сожги они хоть весь каменный уголь Соединенных Штатов!
– А между тем вода пошла на убыль.
– Да здравствует Юг! Ура!
– Ура-а-а!…
Попытка флотилии пройти в фарватер реки продолжалась минут десять, которые показались бесконечными Тексару и его приверженцам, потому что взятие Джэксонвилла ставило под угрозу не только их свободу, но и жизнь. Никто не знал, что делать: на таком большом расстоянии наблюдать за маневрами канонерок было очень трудно.
Удалось ли флотилии пройти отмель? Если нет, то, может быть, ей еще удастся это сделать? Не преждевременным ли было ликование толпы? Быть может, выбросив все бесполезные тяжести и уменьшив таким образом свою осадку, канонерки все же переправятся через отмель и капитану Стивенсу удастся провести их до более глубокого места, а затем подойти к городу? Покуда длится прилив, такая опасность продолжала существовать.
Между тем прилив действительно пошел на убыль, а это значило, что уровень воды в Сент-Джонсе очень быстро понизится.
Вдруг сотни рук протянулись, указывая в сторону отмели. Раздался оглушительный крик:
– Лодка!… Лодка!…
И точно, неподалеку от левого берега, где еще чувствовался прилив, в то время как на середине реки отлив уже входил в силу, показалась небольшая лодка. Она мчалась на веслах к городу. На корме ее стоял офицер в форме флоридской милиции. Подплыв к берегу, он проворно взбежал на пристань по ступеням боковой лесенки. Заметив Тексара, офицер направился прямо к нему, расталкивая теснившуюся кругом толпу, жаждавшую услышать новости.
– Что случилось? – спросил испанец.
– Ничего не случилось, да ничего и не случится, – ответил офицер.
– Кто вас послал?
– Командир наших лодок заграждения, которые и сами сейчас вернутся в гавань.
– Почему?
– Потому что канонеркам не удалось пройти через отмель. Они уменьшили осадку, подняли до предела пары, но все равно из этого ничего не вышло. Теперь мы в безопасности!
– И надолго? – спросил Тексар.
– По крайней мере в течение нескольких месяцев.
– Ура!… Ура!… – раздалось вокруг.
Над городом пронесся ликующий крик. Сторонники произвола и насилия восторженно приветствовали Тексара – человека, который как бы воплощал их собственные отвратительные инстинкты. Напротив, людей добропорядочных охватило чувство безнадежности при мысли о том, что, быть может, долго еще придется терпеть господство злодеев из джэксонвиллского комитета и его ненавистного главы.
Офицер не ошибался. Начиная с этого дня сила морского прилива должна была идти на убыль, а уровень воды в реке снижаться. Прилив 12 марта был одним из самых сильных в году, и следующий такой же прилив ожидался лишь через несколько месяцев. Попасть в фарватер Сент-Джонса Стивенсу не удалось, и потому Джэксонвилл не подвергся нападению его канонерок. Тексар оставался у власти и мог довести свое мщение до конца. Если бы даже генерал Шерман двинул на Джэксонвилл войска генерала Райта, занявшие Фернандину, для совершения этого похода на юг потребовалось бы известное время. Между тем Джемса и Джилберта Бербанк должны были казнить завтра на рассвете, и теперь уже ничто не могло их спасти.
Привезенное офицером известие мгновенно облетело весь город. Легко себе представить, какое действие произвело оно на разнузданную толпу. Разгул и оргии усилились. Честные люди были совсем удручены и ожидали еще более страшных бесчинств. Многие из них даже собрались покинуть город, где оставаться им было просто опасно.
Крики ликующей толпы услышали и узники Тексара. Им стало ясно, что последние надежды на спасение исчезли. Дошли эти крики и до дома мистера Гарвея. О том, что Стэннард и его дочь были повергнуты в полное отчаяние, говорить не приходится. Что могли они предпринять теперь для спасения Джемса Бербанка и его сына? Подкупить стражу? Пустив в ход золото, попытаться устроить побег осужденных? Но ведь и они сами не могли выйти из своего убежища. Дом стерегла толпа каких-то негодяев, и у подъезда беспрестанно раздавались их проклятья.
Стемнело. Погода резко переменилась, впрочем, перемены этой ожидали уже в течение нескольких дней. Береговой ветер внезапно изменил направление и задул с северо-востока. Он бешено гнал с океана серые массы рваных туч, и они неслись над самыми волнами, не успевая даже разразиться дождем. Клубы водяных паров проносились так низко, что наверняка скрыли бы от глаз мачты большого фрегата. Барометр сразу упал и указывал на приближение шторма. По всем признакам из далеких просторов Атлантики надвигался ураган. И действительно, с наступлением ночи он разразился с небывалой яростью.
Он несся от устья Сент-Джонса, вздымая и гоня воду вверх по реке. Грозные валы взлетали к небу, как при сильном приливе, когда морские волны устремляются в устье реки и, столкнувшись там со встречным течением, обращают вспять ее воды, заливают берега и сносят все прибрежные строения.
В эту грозную ночь буря с ужасающей яростью налетела на Джэксонвилл. Волны разрушили часть пристани, сваи которой не устояли под их напором. Местами Бода затопила причалы и, сорвав с якоря, разбила несколько рыбачьих баркасов. По улицам и площадям города ходить было невозможно: ветер сшибал пешеходов с ног, забрасывал их грудами всевозможных обломков. Городские подонки укрылись в тавернах, откуда доносились пьяные вопли, которые могли поспорить с ревом бури.
Но разрушительный вихрь пронесся не только над сушей. В русле Сент-Джонса гонимые ураганом волны, усиленные на мелководье, лавиной обрушились на застигнутые бурею лодки, стоявшие на якоре перед отмелью. Не успев укрыться в гавани, эти лодки были унесены вверх по течению, далеко за Джэксонвилл, рассеяны среди островков по рукавам реки или же разбились о сваи пристани. Было немало человеческих жертв, потому что внезапно налетевший шквал не дал возможности принять необходимые меры.
А канонерки Стивенса? Успели ли они во-время сняться с якоря и укрыться от бури в какой-нибудь бухте в низовьях Сент-Джонса? Удалось ли им таким образом спастись? Однако спустились ли они к устью Сент-Джонса, или удержались на якоре, – для Джэксонвилла они уже не представляли опасности: отмель служила для них непреодолимой преградой.
Черная, непроглядная ночь окутала долину Сент-Джонса. Вода и воздух – две стихии – слились в одно целое, как будто в результате некоей химической реакции. Равноденственные бури во Флориде – явление обычное, но такой разрушительной здесь еще никогда не бывало.
Однако буря эта именно потому, что она была так яростна, продолжалась всего лишь несколько часов. К рассвету воздушные массы устремились в разреженное пространство, и ураган, налетев в последний раз на полуостров Флориду, понесся дальше к Мексиканскому заливу.
К четырем часам утра, когда первые лучи солнца озарили очищенный бурей горизонт, разгул стихии сменился полным затишьем.
Чернь снова высыпала из таверн на улицы. Милиция заняла оставленные накануне посты. Кое-где уже начали исправлять повреждения, которые были особенно значительны в гавани: вырванные сваи, разбитые рыбачьи баркасы, обломки судов плыли вниз по течению.
Впрочем, река видна была на очень небольшом пространстве. Густой туман, скопившись над ее руслом, поднимался в верхние слои атмосферы, охлажденные ночной бурей. В пять часов утра середины реки еще не было видно, и только лучи восходящего солнца могли рассеять сгустившиеся пары.
В начале шестого сквозь туман донесся вдруг страшный грохот. Несомненно это была орудийная пальба, а не раскаты грома. Слышался характерный свист летящих снарядов. Над толпой, собравшейся на набережной, – здесь были подонки города и милиция, – пронесся крик ужаса.
Но вот под воздействием артиллерийских залпов туман над рекой начал рассеиваться. Сквозь его разорванные клочья уже были видны вспышки орудийных выстрелов.
Перед Джэксонвиллом, направив на него свои орудия, стояли канонерки Стивенса.
– Канонерки! Канонерки!
Это слово, передававшееся из уст в уста, облетело вскоре весь город и достигло самых отдаленных предместий. В несколько минут честные люди с неописуемой радостью, а злодеи с таким же неописуемым ужасом узнали, что флотилия северян овладела Сент-Джонсом, и если город не сдастся, он будет разрушен.
Что же случилось? Неужели буря неожиданно оказалась союзницей северян? Да, так оно и было. Канонерки не пытались искать убежища в бухте близ устья реки. Несмотря на ярость ветра и волн, они продолжали стоять на якоре. В то время как шлюпки конфедератов ушли в гавань, капитан Стивенс и экипажи его канонерок самоотверженно боролись с бурей и, рискуя жизнью, попытались пройти над отмелью, воспользовавшись подъемом воды в реке. Благодаря шторму, гнавшему воды океана в устье Сент-Джонса, уровень реки поднялся до небывалой высоты, и канонерки устремились в ее русло. На всех парах, скребя килем по песчаному дну, они прорвались, наконец, за отмель.
Идя в густом тумане, капитан Стивенс рассчитал, что должен находиться приблизительно против Джэксонвилла. Около четырех часов утра он стал на якорь. Немного погодя, разорвав залпом пелену тумана, его орудия открыли огонь по левому берегу Сент-Джонса.
Результат обстрела сказался немедленно. По примеру войск конфедератов, защищавших Фернандину и Сент-Огастин, милиция поспешила очистить город. Видя, что набережная опустела, Стивенс тотчас же приказал ослабить огонь: он вовсе не собирался разрушать город, он хотел лишь вынудить его к сдаче и занять его.
На флагштоке судебной палаты почти тотчас же взвился белый флаг.
Легко себе представить, с какой тревогой и волнением прислушивались к пушечной пальбе в доме мистера Гарвея. Было совершенно ясно, что город подвергся нападению. Но кто же мог напасть на Джэксонвилл, как не федералисты, все равно, откуда бы они ни появились – с низовьев ли Сент-Джонса, или с севера Флориды? Уж не тот ли это единственный шанс спасти Джемса и Джилберта Бербанк, на который они и надеяться не смели?!
Мистер Гарвей и Алиса бросились к выходу. Наблюдавших за домом людей Тексара уже не было: они сбежали вслед за милицией во внутренние области графства.
Гарвей с Алисой поспешили к гавани. Туман рассеялся, и вся река вплоть до правого берега была хорошо видна.
Канонерки прекратили огонь. Джэксонвилл, очевидно, сдался, отказавшись от всякого сопротивления.
В этот момент несколько шлюпок северян причалили к пристани. На берег, под командой офицера, высадился отряд моряков, вооруженных ружьями, пистолетами и топорами.
Вдруг один из моряков громко вскрикнул и бросился к Алисе.
– Марс! Марс! – воскликнула молодая девушка, пораженная тем, что видит перед собою мужа Зермы, которого считали погибшим.
– Мистер Джилберт! Мистер Джилберт! Где он? – взволнованно твердил Марс.
– В тюрьме, и мистер Бербанк тоже… Спасите его, Марс… спасите их обоих…
– Скорей в тюрьму! – крикнул Марс, обращаясь к своим спутникам.
И они помчались, чтобы помешать Тексару совершить свое последнее преступление.
Алиса и Гарвей поспешили следом за ними.
Значит, бросившись в реку, Марс не погиб в водовороте близ отмели? Да, ему удалось выплыть, но из осторожности храбрый мулат не дал знать о себе в Касл-Хаус. Идти туда было опасно, а между тем ему необходимо было сохранить свободу, чтобы добиться своей дели.
Достигнув правого берега, он камышами пробрался до места, против которого стояла флотилия. Его сигналы заметили, выслали за ним лодку и доставили прямо на канонерку капитана Стивенса.
Узнав об участи Джилберта, Стивенс сделал все возможное, чтобы подняться вверх по реке, но усилия его, как нам известно, оказались тщетными. Между тем ночью сильный ветер значительно повысил уровень воды в реке. Однако без опытного лоцмана флотилия все же рисковала сесть на речные отмели. Но, к счастью, Марс был тут. Несмотря на сильную бурю, он искусно провел свою канонерку, за которой благополучно прошли и остальные. И прежде чем туман окутал долину Сент-Джонса, они бросили якорь против Джэксонвилла и направили на него свои орудия.
Канонерки пришли во-время, ибо узников должны были казнить на рассвете. Но теперь опасность миновала. Городские власти Джэксонвилла, свергнутые Тексаром, были восстановлены. И когда Марс со своими товарищами прибежали к тюрьме, Джемс и Джилберт Бербанк уже выходили из нее, получив, наконец, свободу.
Молодой человек бросился к Алисе и крепко прижал ее к своему сердцу, в то время как мистер Стэннард обнял Джемса Бербанка.
– Что с матушкой? – прежде всего спросил Джилберт.
– Жива… жива, – ответила Алиса.
– В Касл-Хаус! Скорее в Касл-Хаус! – вскричал юноша.
– Но сперва должно свершиться правосудие, – возразил Джемс Бербанк.
Марс понял, что это означало. Он помчался к городской площади в надежде найти там Тексара.
Не сбежал ли, чего доброго, испанец, страшась расплаты за свои злодеяния? Не скрылся ли он от возмездия вместе с другими грабителями и насильниками? Не отступает ли заодно с отрядами милиции в болотистые области Флориды?
Так могло, даже должно было случиться.
Однако часть жителей города, не дожидаясь вмешательства федералистов, устремилась к зданию судебной палаты и схватила Тексара в ту самую минуту, когда он собирался бежать. Впрочем, он, повидимому, довольно спокойно покорился своей участи.
Только увидав перед собою Марса, испанец понял, что жизни его угрожает опасность.
Мулат бросился на Тексара. Оттолкнув приставленный к пленнику караул, он схватил своего врага за горло и задушил бы его, если бы не подоспели Джемс Бербанк и Джилберт.
– Постой, Марс! Он нам нужен живым, – вскричал Джемс Бербанк. – Его надо заставить говорить!
– Да, надо! – согласился Марс.
И Тексара заперли в ту самую камеру, в которой только что в ожидании казни томились две его жертвы.
