Текст книги "Собрание сочинений в 12 т. Т. 9"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 47 страниц)

В это время сквозь просветы, образовавшиеся в пелене дыма, противники получили возможность разглядеть друг друга. Анри д’Альбаре тщетно силился различить на борту брига, плывшего под черным флагом, Сакратифа, чье имя наводило ужас на весь Архипелаг.

Между тем два брига – один из центра и один с фланга – в сопровождении державшихся несколько позади судов подошли настолько близко к правому и левому борту корвета, что его обшивка затрещала. Брошенные в ту же минуту крюки зацепились за снасти и соединили все три корабля. Пушкам пришлось умолкнуть, но так как орудийные порты «Сифанты» могли служить лазейкой для пиратов, артиллерийская прислуга оставалась на своих местах, чтобы оборонять их с помощью секир, пистолетов и пик. Таков был приказ командира – приказ, переданный на батарею в минуту, когда оба брига приблизились к корвету.

Внезапно со всех сторон послышались крики такой силы, что на какое-то время они заглушили треск ружейной пальбы.

– На абордаж! На абордаж!

Началась кровавая рукопашная битва. Ни выстрелы из карабинов, мушкетонов и ружей, ни удары секир и пик не могли помешать разъяренным, пьяным от бешенства, жаждавшим крови пиратам ворваться на корвет. С марсов своих кораблей они поливали его дождем гранат, который не давал возможности оборонять палубу «Сифанты»; матросы корвета со своих марсов отвечали им тем же, Анри д’Альбаре увидел, что он окружен со всех сторон. Бортовые заслоны корвета, хотя и более высокие, чем заслоны бригов, были сметены атакующими. Корсары продвигались от реи к рее и, прорывая абордажные сети, прыгали на палубу. Какое могло иметь значение, что некоторых из них убивали еще до того, как они до нее добирались! Пиратов было так много, что это не играло почти никакой роли.

Команде корвета, насчитывавшей к тому времени не больше двухсот человек, приходилось сражаться против шестисот пиратов.

Оба брига продолжали служить мостами для новых нападающих, которых подвозили шлюпки флотилии. Их было столько, что противостоять им оказалось почти невозможно. Кровь ручьями лилась по палубе «Сифанты». Раненые, корчившиеся в агонии, поднимались из последних сил, чтобы еще раз выстрелить из пистолета или ударить врага кинжалом. Все смешалось в пороховом дыму. Но корфиотский флаг не будет спущен до тех пор, пока останется в живых хотя бы один человек для его защиты!

В самой гуще этой ужасной свалки, как лез, дрался Ксарис. Он не покидал юта. Раз двадцать топор, который он сжимал своей могучей рукой, опускался на голову какого-нибудь пирата и спасал от гибели Анри д’Альбаре.

Командир «Сифанты», бессильный перед лицом численного превосходства, сохранял во всей этой сумятице обычное самообладание. О чем он думал? О том, чтобы сдаться? Нет. Французский офицер не сдается пиратам. Но что ж он предпримет в таком случае? Не последует ли героическому примеру Биссона, который десять месяцев назад в сходных обстоятельствах взорвал свой корабль, чтобы не попасть в руки турок? Уничтожит ли он вместе с корветом оба брига, что прицепились к его бортам? Но это значило бы обречь на гибель раненых матросов, невольников, вырванных у Николая Старкоса, женщин, детей!… Это значило бы принести в жертву Хаджину!… И как на сей раз избегнули бы ужасов рабства те, кто уцелел бы после взрыва, если бы Сакратиф даже пощадил им жизнь?

– Берегитесь, командир! – крикнул Ксарис, бросаясь вперед.

Еще секунда, и Анри д’Альбаре был бы убит. Но Ксарис обеими руками схватил пирата, собиравшегося нанести удар капитану «Сифанты», и сбросил его в море. Трижды другие корсары пытались добраться до Анри д’Альбаре, но каждый раз Ксарис укладывал их одного за другим.

Тем временем палубу корвета заполнили толпы нападающих. Больше почти не слышалось выстрелов. Дрались преимущественно холодным оружием, и крики сражавшихся заглушали ружейную пальбу.

Пираты, уже овладевшие баком, заняли затем все пространство до грот-мачты. Мало-помалу они оттеснили команду корвета к юту. Их было по меньшей мере десять против одного. О каком сопротивлении могла идти речь? Если бы командир д’Альбаре и захотел теперь взорвать корабль, он бы не мог уже этого сделать. Атакующие заняли входы в люки, ведущие внутрь корабля. Они проникли на батарею и нижнюю палубу, где битва продолжалась с таким же ожесточением. Поэтому нечего было и думать о том, чтобы добраться до крюйт-камеры.

Впрочем, нападающие везде брали верх благодаря численному превосходству; только барьер из тел раненых и убитых пиратов отделял их еще от кормы «Сифанты». Первые ряды, подталкиваемые задними, преодолели этот барьер, предварительно нагромоздив на него новые трупы. Затем, ступая по этим телам окровавленными ногами, они устремились на штурм юта.

Там собралось человек пятьдесят матросов и пять-шесть офицеров, вместе с капитаном Тодросом. Они окружили командира корабля, полные решимости бороться до конца.

На этом узком пространстве схватка стала еще отчаянней. Флаг, упавший с гафеля вместе с рухнувшей бизань-мачтой, был снова поднят на флагштоке. То был последний оплот, и делом чести было защищать его до последнего человека.

Но что мог поделать при всей своей решимости этот маленький отряд против пятисот или шестисот пиратов, уже захвативших бак, середину палубы, марсы, откуда градом сыпались гранаты? Экипажи кораблей флотилии попрежнему посылали подкрепления нападающим. Разбойников было столько, что битва не утихала, между тем число защитников юта с каждой минутой таяло.

И все же ют был подобен крепости. Пиратам пришлось атаковать его несколько раз. Трудно сказать, сколько за него было пролито крови. И вот, наконец, он взят! Под натиском нападающих людям «Сифанты» пришлось отступить до самого гакаборта. Там они сгрудились вокруг флага, заслонив его своими телами. В центре группы Анри д’Альбаре, с кинжалом в одной руке и с пистолетом – в другой, наносил и отражал последние удары.

Нет! Командир корвета не сдался! Он был подавлен количеством! И тогда он решил умереть… Но тщетно! Казалось, нападавшим был дан тайный приказ во что бы то ни стало взять его живым – приказ, стоивший жизни двадцати самым отчаянным головорезам, павшим от руки Ксариса.

В конце концов Анри д’Альбаре был взят вместе с уцелевшими возле него офицерами. Ксариса и остальных матросов обезоружили. Флаг «Сифанты» перестал развеваться на ее корме!

В это время со всех сторон послышались дикие вопли и возгласы «ура». Это кричали победители, громко приветствуя своего вожака:

– Сакратиф!… Сакратиф!

Главарь корсаров показался на борту корвета. Толпа расступилась, чтобы дать ему дорогу. Он медленно шел к корме, равнодушно попирая ногами трупы своих сообщников. Затем, поднявшись по окровавленному трапу юта, направился к Анри д’Альбаре.

Командир «Сифанты» получил, наконец, возможность увидеть таинственного Сакратифа, которого орда пиратов бурно приветствовала.

Это был Николай Старкос.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Развязка

Сражение между флотилией и корветом длилось более двух с половиной часов. Нападающие потеряли по меньшей мере сто пятьдесят человек убитыми и ранеными, почти такие же потери понес и экипаж «Сифанты», насчитывавший прежде двести пятьдесят матросов. Эти цифры свидетельствуют об ожесточении, с каким сражались обе стороны. Но в итоге отваге пришлось отступить перед силой. Победа досталась пиратам не по справедливости. Анри д’Альбаре, офицеры, матросы и пассажиры корвета находились теперь в руках безжалостного Сакратифа.

Действительно, Сакратиф и Старкос – было одно и то же лицо. До сих пор никто не знал, что под этой кличкой скрывается грек, уроженец Мани, предатель, перешедший на сторону угнетателей. Да! Этой флотилией, чьи страшные жестокости сеяли ужас в здешних морях, командовал Николай Старкос! Он соединил гнусное ремесло пирата с еще более гнусным занятием – работорговлей! Он продавал варварам, неверным своих соотечественников, избежавших турецкой резни! Он, Сакратиф! Эта военная, или, скорее, пиратская, кличка принадлежала сыну Андроники Старкос!

Сакратиф – так нам придется теперь его называть – много лет назад сделал центром своих операций остров Скарпанто. Там, в глубине тайных бухт восточного берега, находились главные стоянки его флотилии. Там его сообщники, люди без чести и совести, слепо повиновавшиеся ему, готовые по его приказу на любое насилие, на самую дерзкую авантюру, образовали экипажи двух десятков судов, командование которыми у него никто не оспаривал.

Выйдя на «Каристе» из Корфу, Сакратиф направился прямо в Скарпанто. Он намеревался возобновить свои операции в морях Архипелага в надежде встретиться с корветом, чье назначение было ему известно и который на его глазах снялся с якоря. Однако, преследуя «Сифанту», он не отказывался от мысли разыскать Хаджину Элизундо и завладеть ее миллионами, равно как и от мести Анри д’Альбаре.

Пиратская флотилия устремилась на поиски «Сифанты»; но хотя до Сакратифа часто доходили слухи о ней и о карательных мерах, которые она применяла к пиратам северной части Архипелага, ему не удавалось напасть на след корабля. Вопреки молве, Сакратиф не командовал пиратами в битве у Лимноса, где погиб капитан Страдена; но именно он бежал на саколеве из порта Тасос, воспользовавшись сражением, начатым корветом в виду гавани. Только в то время ему еще не было известно, что корвет перешел под командование Анри д’Альбаре: пират узнал об этом, лишь увидев молодого офицера на базаре в Скарпанто.

Покинув Тасос, Сакратиф сделал затем стоянку на острове Сира, который он покинул лишь за двое суток до прибытия корвета. Предположение, что саколева взяла курс на Крит, было правильным. Там, в порту Грабузы, ее дожидался бриг, он должен был доставить Сакратифа в Скарпанто для подготовки новой кампании. Корвет заметил этот бриг вскоре после его выхода из гавани Грабузы, но, начав погоню, не сумел его настичь, так как пиратское судно обладало большей скоростью.

Сакратиф отлично узнал «Сифанту». Первой его мыслью было атаковать ее, попытаться взять на абордаж и пустить ко дну, утолив этим свою ненависть. Но, поразмыслив, он решил лучше позволить корвету преследовать себя вдоль побережья Крита, завлечь «Сифанту» к берегам Скарпанто, а затем исчезнуть в одном из укрытий, известных лишь ему одному.

Так он и поступил. Потом главарь пиратов занялся подготовкой своей флотилии к нападению на корвет, но обстоятельства ускорили развязку этой драмы.

Читатель уже знает о том, что произошло, зачем Сакратиф прибыл на базар Аркассы, как, заметав сначала Хаджину Элизундо среди невольников батистана, он очутился затем лицом к лицу с командиром «Сифанты» Анри д’Альбаре.

Полагая, что Хаджина Элизундо все еще является богатой наследницей корфиотского банкира, он захотел во что бы то ни стало прибрать к рукам ее миллионы… Вмешательство Анри д’Альбаре сорвало его планы.

Утвердившись больше, чем когда-либо, в решимости завладеть Хаджиной Элизундо, отомстить своему сопернику и пот опить корвет, Сакратиф увел Скопело и возвратился на восточный берег острова. Не могло быть сомнений в том, что Анри д’Альбаре немедленно отплывет из Скарпанто, чтобы отвезти недавних невольников на родину. Пиратская флотилия почти в полном составе на следующий же день вышла в море. Обстоятельства благоприятствовали ее продвижению, и «Сифанта» оказалась во власти корсаров.

Сакратиф ступил на палубу корвета в три часа пополудни. Ветер усилился, и это позволило остальным кораблям флотилии занять такую позицию, с которой они могли держать «Сифанту» под огнем своих пушек. Что касается двух бригов, стоявших у бортов корвета, то им приходилось ждать, пока их вожак соизволит перейти на один из них.

Однако пока что он был еще далек от этого, и вместе с ним на корвете оставалось около сотни пиратов.

Сакратиф еще ничего не сказал командиру д’Альбаре. Он удовольствовался тем, что обменялся несколькими словами со Скопело, приказавшим отвести невольников, офицеров и матросов вниз. Там их присоединили к тем, кто был захвачен на батарее и нижней палубе, затем всех заставили спуститься в трюм, и люки захлопнулись над ними. Что ждало их? Без сомнения, ужасная смерть уничтожит их вместе с «Сифантой»!

Теперь на юте остались только Анри д’Альбаре и капитан Тодрос, обезоруженные, связанные, под стражей.

Сакратиф, окруженный десятком самых свирепых пиратов, шагнул к ним.

– Мне было невдомек, – сказал он, – что «Сифантой» командует Анри д’Альбаре. Знай я это, я поспешил бы дать ему бой в водах Крита, и ему не пришлось бы уподобляться отдам ордена Милосердия на базаре Скарпанто!

– Если бы Старкос соизволил подождать нас возле Крита, – ответил командир д’Альбаре, – он бы давно уже болтался на рее фок-мачты «Сифанты».

– В самом деле? – спросил Сакратиф. – Какой решительный и скорый суд!

– Да, суд, достойный главаря пиратов!

– Берегитесь, Анри д’Альбаре, – воскликнул Сакратиф, – берегитесь! Рея на вашей фок-мачте еще цела, и стоит мне сделать знак…

– Что ж, делайте!

– Офицера не вешают! – крикнул капитан Тодрос. – Его расстреливают! Эта унизительная казнь…

– Именно такая, какую может придумать низкий человек! – заметил Анри д’Альбаре.

При этих словах Сакратиф сделал жест, значение которого было хорошо известно пиратам.

То был смертный приговор.

Пять или шесть человек набросились на Анри д’Альбаре, в то время как другие удерживали капитана Тодроса, пытавшегося разорвать свои путы.

Под отвратительные вопли пиратов командира «Сифанты» потащили на нос корвета. С нока реи уже спустили гордень; еще несколько секунд, и над французским офицером свершилась бы подлая расправа. Но тут на палубе появилась Хаджина Элизундо.

Молодую девушку привели по приказанию Сакратифа. Ей было известно, что главарем пиратов был Николай Старкос. Но ни спокойствие, ни гордость не изменили ей.

Взглядом она искала Анри д’Альбаре. Она не знала, уцелел ли он, или погиб вместе с другими защитниками «Сифанты». И вот она увидела его! Он был жив… жив, но готовился принять последнюю муку!

Хаджина Элизундо бросилась к нему с криком:

– Анри!… Анри!…

Пираты уже хотели разъединить их, но в эту минуту Сакратиф, направлявшийся на нос корвета, остановился в нескольких шагах от Хаджины и Анри д’Альбаре. Он смотрел на них с выражением жестокой насмешки.

– Вот Хаджина Элизундо и оказалась в руках Николая Старкоса! – сказал он, скрестив руки на груди. – Итак, наследница богатого банкира из Корфу – в моей власти!

– Наследница, но не наследство! – холодно возразила Хаджина.

Смысла этого ответа Сакратиф уловить не мог. Поэтому он продолжал:

– Мне хочется думать, что невеста Старкоса не откажет ему в своей руке, повстречав его под именем Сакратифа!

– Я! – вскричала Хаджина.

– Вы! – ответил Сакратиф с еще большей насмешкой. – Вы испытываете признательность к великодушному командиру «Сифанты», который вас выкупил, и это похвально. Но ведь и я пытался сделать то же самое! Ради вас одной, а не ради этих невольников, до которых мне, право, нет дела, ради вас одной я готов был пожертвовать всем своим состоянием! Еще мгновенье, прекрасная Хаджина, и я стал бы вашим господином… вернее вашим рабом!

Говоря это, Сакратиф сделал шаг вперед. Девушка еще крепче прижалась к Анри д’Альбаре.

– Ничтожный! – воскликнула она.

– О да! Именно ничтожный, Хаджина, – ответил Сакратиф. – И для того, чтоб выйти из ничтожества, мне и нужны ваши миллионы!

При этих словах молодая девушка приблизилась к Сакратифу.

– Старкос, – сказала она спокойно, – у Хаджины Элизундо не осталось больше ничего из состояния, которое вы жаждете заполучить! Она истратила его, чтобы исправить зло, причиненное ее отцом в погоне за этими деньгами! Николай Старкос, Хаджина Элизундо теперь беднее любого из тех несчастных, кого «Сифанта» везла на родину!

Эта неожиданная новость преобразила Сакратифа. Поведение его внезапно изменилось. В глазах вспыхнула ярость. Да! Он все еще рассчитывал на миллионы, которые Хаджина Элизундо отдала бы, чтобы спасти жизнь Анри д’Альбаре! И вот, оказывается, из этих миллионов – она только что сказала об этом так искренне, что не оставалось и тени сомнения в правдивости ее слов, – ему ничего не достанется!

Сакратиф переводил взгляд с Хаджины на Анри д’Альбаре. Скопело, наблюдавший за ним, достаточно хорошо знал его, чтобы предвидеть развязку этой драмы. Впрочем, приказания относительно взрыва корвета были ему уже отданы, и он ждал лишь знака, чтобы привести их в исполнение.

Сакратиф обернулся к нему.

– Иди, Скопело! – произнес он.

В сопровождении нескольких пиратов Скопело спустился по трапу, ведущему на батарею, и направился к пороховому погребу, расположенному в кормовой части «Сифанты».

В это время Сакратиф приказал пиратам вернуться на бриги, все еще сцепленные с бортами корвета.

Анри д’Альбаре понял: для удовлетворения своей мести Сакратифу мало было гибели его одного. Сотни несчастных были обречены на смерть вместе с ним, чтобы полнее утолить ненависть этого чудовища!

Оба брига уже сняли свои абордажные крюки и начали удаляться, поставив в помощь галерным веслам несколько парусов. На корвете оставалось не более двадцати пиратов. Возле «Сифанты» стояли шлюпки, ожидая, пока Сакратиф прикажет пиратам сесть в них вместе с ним.

В это мгновение на палубе вновь появились Скопело и его люди.

– По шлюпкам! – сказал Скопело.

– По шлюпкам! – страшным голосом повторил Сакратиф. – Через несколько минут от этого проклятого корабля ничего не останется. А, ты не хотел унизительной смерти, Анри д’Альбаре! Будь по-твоему! Взрыв не пощадит ни пленников, ни команду, ни офицеров «Сифанты»! Скажи мне спасибо, что я предаю тебя смерти в такой славной компании!

– Да, Анри, скажи ему спасибо, – воскликнула Хаджина, – скажи! По крайней мере мы умрем вместе!

– Тебе умереть, Хаджина! – возразил Сакратиф. – Нет! Ты будешь жить и станешь моей рабыней… моей рабыней, – слышишь?

– Подлец! – крикнул Анри д’Альбаре.

Молодая девушка еще теснее прижалась к нему.

Неужели она окажется во власти пирата?

– Взять ее! – приказал Сакратиф.

– И по шлюпкам! – добавил Скопело. – Самое время!

Два пирата схватили Хаджину и потащили ее к наружному трапу.

– А теперь, – воскликнул Сакратиф, – пусть на «Сифанте» погибнут все, все…

– Да!… Все… и твоя мать вместе с другими!

Это была старуха пленница, только что появившаяся на палубе, на сей раз с открытым лицом.

– Моя мать!… На этом корабле! – воскликнул Сакратиф.

– Твоя мать, Старкос! – ответила Андроника. – И погибну я от твоей руки!

– Увести ее!… Увести ее!… – заревел Сакратиф.

Несколько его сообщников поспешили к Андронике.

Но в эту минуту палубу заполнили уцелевшие матросы и пассажиры «Сифанты». Им удалось выломать крышки люков трюма, где они были заперты, и прорваться на бак.

– Ко мне!… Ко мне! – закричал Сакратиф.

Пираты, еще находившиеся на палубе вместе со

Скопело, пытались пробиться к нему на помощь. Моряки, вооруженные топорами и кинжалами, истребили их до последнего.

Сакратиф понял, что ему ее спастись. Но по крайней мере всем, кого он ненавидел, предстояло погибнуть вместе с ним!

– Взлетай же на воздух, проклятый корвет! – воскликнул он. – Взлетай скорей!

– Взлететь на воздух!… Нашей «Сифанте»!… Никогда!

Это крикнул Ксарис, который появился, держа в руках зажженный фитиль, выдернутый им из бочки в пороховом погребе. Затем, подскочив к Сакратифу, он уложил его ударом топора.

Андроника испустила отчаянный вопль. Последние искры материнского чувства, еще теплившиеся в ее сердце, несмотря на все преступления сына, вспыхнули в ней. Ей не хотелось верить в реальность удара, только что поразившего Сакратифа…

На глазах у всех она приблизилась к телу Николая Старкоса, опустилась на колени, словно для того, чтобы перед вечной разлукой даровать ему материнское прощение… Потом она тоже упала.

Анри д’Альбаре бросился к ней…

– Мертва! – воскликнул он. – Да простит бог сыну из милосердия к матери!

Тем временем нескольким пиратам, находившимся в шлюпках, удалось добраться до одного из бригов. Известие о смерти Сакратифа тотчас же разнеслось по флотилии.

Нужно было отомстить за него, и пиратские корабли вновь открыли огонь по «Сифанте».

Но на сей раз это было бесполезно. Анри д’Альбаре вновь вступил в командование корветом. Все, кто остался в живых – около сотни матросов, – бросились к пушкам и палубным каронадам, успешно отвечавшим на залпы корсаров.

Вскоре один из бригов – тот самый, на котором Сакратиф поднял свой черный флаг, – получил пробоину на уровне ватерлинии и пошел ко дну под ужасные проклятья находившихся на нем пиратов.

– Смелее, друзья, смелее! – кричал Анри д’Альбаре. – Спасем нашу «Сифанту»!

Битва возобновилась, но уже не было неукротимого Сакратифа, способного увлечь за собой пиратов, и они не отважились на новый абордаж.

Вскоре от всей флотилии осталось пять кораблей. Пушки «Сифанты» могли потопить их, стреляя на некотором расстоянии. Поэтому, воспользовавшись достаточно сильным ветром, корсары обратились в бегство.

– Да здравствует Греция! – воскликнул Анри д’Альбаре, когда флаг «Сифанты» был поднят на верхушке грот-мачты.

– Да здравствует Франция! – ответил весь экипаж, соединяя названия двух стран, столь тесно связанных в годы войны за независимость Эллады.

Было пять часов вечера. Несмотря на усталость, ни один человек не хотел отдыхать до тех пор, пока корвет не будет приведен в мореходное состояние. Подняли запасные паруса, поставили подкрепления к мачтам, установили временную мачту, вместо бизань-мачты завели новые фалы и обтянули ванты, исправили руль, и в тот же вечер «Сифанта» вновь пустилась в плавание, взяв курс на северо-запад.

Тело Андроники Старкос, покоившееся на корме, охранялось с почетом, достойным ее высокого патриотизма. Анри д’Альбаре хотел предать земле останки этой доблестной женщины на ее родине.

Что касается трупа Старкоса, то с ядром на ногах он исчез в водах того самого Архипелага, которому пират Сакратиф причинил столько зла своими бессчетными преступлениями!

Сутки спустя, 7 сентября, около шести часов вечера, «Сифанта» подошла к острову Эгине и бросила якорь в его гавани, завершив кампанию, длившуюся целый год и вернувшую спокойствие морям Греции.

Здесь пассажиры «Сифанты» огласили воздух многократным «ура». Затем Анри д’Альбаре простился с офицерами и матросами своего корабля и передал капитану Тодросу командование корветом, который Хаджина Элизундо принесла в дар новому правительству.

Через несколько дней, при большом стечении народа, в присутствии офицеров, матросов и недавних невольников, доставленных «Сифантой» на родину, была отпразднована свадьба Хаджины Элизундо и Анри д’Альбаре. Наутро новобрачные уехали во Францию в сопровождении Ксариса, который с ними не расставался; но они рассчитывали возвратиться в Грецию, как только позволят обстоятельства.

Между тем в морях Архипелага мало-помалу восстанавливалось долгожданное спокойствие. Последние пираты исчезли, и «Сифанта», плававшая теперь под началом капитана Тодроса, уже нигде не встречала черного флага, словно сгинувшего вместе с Сакратифом. Архипелаг в огне уступил отныне место Архипелагу, где погасли последние вспышки пламени, Архипелагу, вновь открытому для торговли с Востоком.

Греческое королевство, обязанное своим возникновением героизму сынов своих, вскоре заняло достойное место среди независимых государств Европы. 22 марта 1829 года султан подписал соглашение с союзными державами. 22 сентября битва при Петре закрепила победу греков. В 1832 году Лондонский договор предоставил греческую корону принцу Оттону Баварскому. Греческое королевство было окончательно создано.

К этому времени в Грецию возвратились Анри и Хаджина д’Альбаре, чтобы навсегда обосноваться в этой стране. Правда, они располагали теперь весьма скромными средствами; но что еще требовалось им для счастья, если оно было в них самих!

1884 г.