Текст книги "Эридиана"

Автор книги: Жумабек Алыкулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

– Именно поэтому вы изучаете наши ракетные базы? Поэтому появились над Хиросимой, когда там была взорвана атомная бомба?

– Да. Мы могли бы нейтрализовать все опасные системы землян, но хотим, чтобы вы сами разобрались в своих делах. Только самые подготовленные умы могут воспринять наше появление без ужаса, который может сбросить человечество в бездну черной материи… Вам страшна смерть, хотя вы знаете, что смерть это– всего лишь изменение материи.

– Слабое утешенье. Человек со своим разумом воспринимает жизнь и смерть совсем по-иному. Мы страшимся смерти. Мы любим жизнь!

– Тогда почему вы не только убиваете друг друга, но и нападаете на наши корабли, и мы вынуждены нейтрализовать материю землян… Вчера вы чуть было не растворили меня жестким лучом… Прощаю… Да, вы правильно меня поняли: подарив шкатулку Подольским, мы надеялись, что ученые смогут объяснить землянам весь ужас черной материи. И вы перестанете убивать друг друга.

– Шагр, ваша одежда? Она набрана из тончайших металлических пластин.

– Мы защищаемся от вас и от тех, чей разум также пока не воспринимает общность системы мироздания. Эти бывают выше вас на ступень… Сколько мне лет? Триста земных. Я еще очень молод, именно поэтому меня интересует жизнь землян, мне нравится здесь… Нет, нет, ваш разум еще не готов к восприятию и почти каждый из вас ценит только свою жизнь, только свою внешнюю оболочку. Вы еще не осознали общей ответственности друг перед другом. Я ясно выражаю свои мысли?

– Достаточно ясно. Но я вынужден действовать по законам землян. – Гаршин на секунду задумался.– Шагр, кому хочет передать похищенную шкатулку инженер Подольский?

– Разуму низшей системы. Мы все еще не можем переделать ее, она сопротивляется. Шкатулка должна принадлежать землянам.

– Не уплывайте, Шагр!

– Вы во всем разберетесь сами,– Шагр ободряюще улыбнулся и прощально помахал рукой. – Мне необходимо пополнить свое энергетическое поле, иначе низший разум растворит меня. Сегодня их корабль прилетит на Землю за своим пилотом.

«Красная рыба» развернулась и стремительно умчалась в даль океана.

Заработал мотор шлюпки. Гаршин едва устоял на ногах, опустился на сиденье и решительно направил суденышко к острову.

Остров был не так велик, как он предполагал. Пройдя по берегу небольшой лагуны с сотню метров, он обнаружил привязанный к нависшему над водой корню катер. Он решил спрятаться в зарослях и ждать.

Шло время. Бледнело опускающееся к горизонту солнце. Меркнущие его блики растворялись в набегающих волнах.

Майор уже стал сожалеть о том, что не обследовал остров сразу как вдруг на поляну вышел человек. На своей спине он нес обвисшее тело.

«Вот и вновь встретились братья Подольские,– подумалось Гаршину. Сжав кулаки он продолжал наблюдать из засады.– Добро и зло. Вечные силы, движущие помыслами людей!»

Инженер Подольский, тяжело дыша, остановился возле катера, положил тело брата на заднюю скамейку и попытался развязать узел веревки. Узел не поддавался.

– Надо было захватить с собой нож,– довольно громко произнес майор Гаршин. – Вы не очень предусмотрительны, Валентин Лазаревич!

– Ну и вам не помешала бы осторожность,– хладнокровно ответил инженер. Он выпрямился, глядя из-под нависших бровей в сторону зарослей. – Выходите, Гаршин, раз вы решились поговорить со мной. Где же вы?

– Здесь,– майор раздвинул кусты и вышел на поляну.

Они несколько секунд разглядывали друг друга: один– с отвращением, другой – почти равнодушно.

– Мне все известно,-наконец сказал Гаршин.– Это вы убили своего брата. За что?

– За то, что он не стремился стать сверхчеловеком и мне мешал осуществить это.

– А не зависть толкнула вас на это?

– Возможно. Это ваша примитивная логика. И что предпримите? Вы можете увезти меня с острова только мертвым, но убить не посмеете, да и не позволят.

– Кто? Тот, с кем вы встречались много раньше, кто подарил вам анаконду, кому предназначался зоомузей и ради кого вы похитили шкатулку? Вам придется отвечать перед законами землян, которых решили предать. Зло будет наказано!

– Лонгвиер!– не оборачиваясь, позвал Подольский.– Этот кретин знает слишком много.

– Он просто догадывается,– донесся из-за пальм трескучий голос, и на поляне появилось существо с огромными круглыми, как у гигантского кузнечика, глазами.

– Уничтожьте его к чертовой матери!– сказал Подольский.

– Не могу. Что-то мешает мне! Он защищен мощным энергетическим полем!

– Проклятая рыба!– взревел инженер Подольский и отступил к Лонгвиеру.– Ты вновь преследуешь меня! Жаль, что я не всадил гарпун в твое скользкое тело, еще там, на Больших озерах!

Вода в лагуне всколыхнулась, закружилась воронкой и опала, соскользнув потоком по огромному алому плавнику. На спине «красной рыбы» стоял Шагр.

– А, король добра!– протрещал отвратительный Лонгвиер.– Ты все еще надеешься на то, что люди перестанут излучать генетическую энергию зла? Ты не дождешься этого! Люди еще раз готовят бойню, они уничтожат землю, и вам, гуманоидам, придется искать контакты с жителями других планет,

– Раз я здесь, ничего подобного не случится,– гордо ответил Шагр. – Черная материя зла должна уменьшаться. Так решил великий Разум Вселенной. Отдай человеку шкатулку. Разум зла не сможет воспринять того, что в ней находится.

– Нет!

– Тогда я вынужден буду растворить тебя и стоящего рядом с тобой человека.

– Хорошо, наступает ночь, и мы сможем проверить, кто из нас сильнее,– протрещал Лонгвиер.

Красная шкатулка медленно проплыла по воздуху и ткнулась в руки Гаршина. Он тут же потерял сознание.

…Очнулся майор на палубе корабля. Он лежал лицом вверх, были видны звезды и, когда люди склонились над ним, ему показалось, что именно среди звезд возникли эти прекрасные, близкие, родные лица.

– Что с вами произошло? – первым спросил капитан. – И что вы так бережно держите?

– Иронию!– Гаршин, поддерживаемый лейтенантом Чикоберидзе и Ириной, медленно поднялся и удивленно добавил.-Как стремительно всходит луна!

– Луна? Но сегодня ее не должно быть! – воскликнул капитан, поворачиваясь к океану.– Нет, это шаровая молния или нечто похожее на нее… Объект движется с огромной скоростью!… Вахтенный, объявите тревогу. Всем укрыться в трюмах!

– Всем, кроме нас,– возразил майор Гаршин. – Я думаю, нам придется использовать систему жесткой локации на полную мощь. Становись к управлению, Ирина.

– Все настолько серьезно?

Похожий на луну объект завис неподалеку от острова, три световых столба опустились вниз и высветили огромный круг. Затем от основного объекта отделился оранжевый шар и приблизился к острову. Что-то поднялось с земли и полетело по направлению к шару.

– Похоже на какое-то странное существо, несущее в лапах человека,– изумленно сказал капитан, опуская бинокль.– Гаршин, объясните мне, что происходит?

– Если удастся, я попытаюсь объяснить все это на симпозиуме ученых мира… Ирина, включай систему!

То, что произошло в последующие минуты, потрясло бравого капитана еще сильнее – оранжевый шар вновь слился с основным объектом, объект закружился над океаном и там, куда падал его свет, почти мгновенно исчезали волны. Внезапно несколько огненных стрел отделились от объекта, казалось, они неминуемо должны были вонзиться в океан, но навстречу им, из толщи воды, поднялись еще более яркие световые купола. Стрелы ударились о них и рассыпались. Это повторилось несколько раз. Затем объект снизился над водой и помчался к кораблю.

– Полный назад! – скомандовал, вбежавший в рубку, капитан,

Ирина Владимировна включила систему жесткой локации на полную мощь. Узкая ослепительная полоса вырвалась с корабля навстречу приближающемуся объекту. Его внешняя оболочка была сорвана, но нечто похожее на огромный извергающий огонь цилиндр продолжало приближаться к кораблю. И тогда в нескольких сотнях метров от корабля, из океана взметнулась световая дуга и, как мечом, рассекла этот цилиндр. Раздался мощный взрыв, и все исчезло.

Капитан перевел дыхание и оглянулся туда, где находились ученые. Подольская уже выключила систему. В свете прожектора было видно лейтенанта Чикоберидзе, который тащил чехлы к локаторам, и стоявшего у борта Гаршина.

«Он кому-то машет рукой! – удивился про себя капитан. – Кто может сейчас находиться там в океане? Кажется, мы обязаны жизнью? Но, кому?!»

Капитан приказал рулевому изменить курс и, выйдя из рубки, подошел к Гаршину.

– Товарищ Гаршин, опасность миновала?– с уважением спросил он.– Мы защищены?

– Вот именно– защищены! – с горечью ответил тот.– Помните, я сказал, что держу в своих руках «иронию»? Так вот, никто не сможет защитить нас от самих себя. Мы должны наконец понять, что только единство умов может поднять человечество на высшую ступень развития!

– Ждать ли нам инженера Подольского?

– Нет, капитан, инженер Подольский не вернется. Он погиб. Предав всех, он превратился в ничто, в чужую для землян материю… Гений человечества может погубить само человечество. В этом и заключается жестокая ирония реальности!

ИГОРЬ ПОДГАЙНЫЙ
ДОЧЬ ТЕОНА

Бот и пришел этот последний и, пожалуй, самый ответственный момент. Сколько сил, времени, энергии, сколько невысказанных чувств и неудовлетворенных желаний, сколько погожих вечеров и ясных утренних зорь, лет, наконец, было принесено в жертву, чтобы ускорить его приближение. Он шел к этому дню, наверное, с детства. С тех пор, как впервые услышал ту старую, полузабытую историю, такую, на его взгляд, несправедливую и трагическую. Она потрясла его воображение, всколыхнула душу и одновременно поставила Цель. И вот, наконец, она почти достигнута, долгожданный миг, совсем короткий отрезок времени отделяет его от достижения Цели. Сейчас потребуется предельная мобилизация волн, полнейшая концентрация всех чувств и мыслей. Но как бьется сердце, кажется, что это чугунный молот методично и тупо стучит изнутри. Необходимо собраться и успокоиться. Что это за звук? Часы? Выключить. Теперь– унять дрожь в пальцах, сосредоточиться только на главном.

Он расслабил мышцы и сделал несколько глубоких вдохов, затем положил руки на колени и устремил взор на подвешенный к потолку искрящийся серебром шарик – елочное украшение. Аутотренинг, не раз испытанный, помог как всегда – нервная лихорадка постепенно пошла на убыль. Голова между тем оставалась свежей и ясной, мысли – логичными.

Осторожными, ласковыми движениями он прикоснулся к клавишам сенсорной настройки блока локального объема пространства. Эта часть программы особого беспокойства не вызывала. На всем рассматриваемом историческом отрезке пространство находилось в строгой функциональной зависимости от времени. Многократные предварительные эксперименты показали, что время и место выбраны точно. Незначительные отклонения географических координат, как выяснилось, особого влияния на итог развивавшихся событий не оказывали. Конечно, чтобы вывести математические зависимости, потребовалось проделать колоссальную работу – перевернуть и проштудировать горы специальной литературы, тщательнейшим образом изучить исторические материалы. Сейчас вся эта информация, определенным образом закодированная, спокойно лежала в кристаллокартах компьютера дистанционного управления пространством-временем. Однако эта часть программы была лишь вспомогательной, основная заключалась в ином. И здесь он не имел права ни на малейшую ошибку, ибо нельзя было уже вмешаться, чтобы приостановить ход событий. В противном случае произойдет непоправимое: порвутся временные связи, и, начиная с этого момента, время станет сворачиваться в две тугие спирали– одна вперед,другая– назад, подобно лопнувшей пружине часового механизма. Никакие усилия тогда не помогут восстановить нарушенную связь, соединяющую прошлое с настоящим.

В открытое окно тянуло свежим вечерним ветерком, доносившим запах акаций и неповторимый аромат горного разнотравья. Холодное спокойное свечение люминесцентных светильников заливало помещение небольшой комнаты, обставленной по-современному очень скромно: стол, два стула, кушетка, книжный шкаф. Одну из стен украшала прекрасно сделанная копия старинного папирусного свитка, испещренного затейливыми письменами. Всю остальную площадь занимала аппаратура. Цветные неоновые светлячки индикаторов показывали, что все системы функционируют в оптимальном режиме, каналы пространственно-временных связей свободны.

Ну что же, как говорится, в путь. В дорогу, только не вперед, а назад через многие, многие столетия. Эта промелькнувшая мысль, как ни странно, окончательно его успокоила. Пальцы уверенно опустились на клавиатуру, и на матовом дисплее хаотическими, сумбурными сполохами заплясали синие, пурпурные, желтые молнии, стремительно сплетаясь в какие-то хитроумные клубки, которые на глазах сгладились, образовав четкое, ясное, устойчивое изображение.

* * *

Медленные ленивые волны изумрудного теплого моря ласково терлись о шероховатую поверхность прибрежной гряды– красных камней, забрызганных черными кляксами не то мха, не то каких-то водорослей. Огромные крабы, с неуклюжей грацией передвигая суставчатыми ногами, появлялись из прибрежной пены, разрывая ее своими панцирями. Утлые рыбацкие лодки с полуголыми, бронзовыми от загара эллинами или черными, как эбеновое дерево, нубийцами сновали по заливу, лавируя между судами, которые своими пестрыми парусами напоминали рой тропических бабочек, рассевшихся на синем полотне бухты. Через всю ее ширь пролегла теневая дорожка, упиравшаяся в основание исполинского сооружения, взметнувшегося вверх на недосягаемую высоту.

Одно из семи чудес света – знаменитый маяк прочно уперся в каменное подножие узкого островка, волнистой ленточкой вытянутого вдоль побережья. Когда-то сильнейшее землетрясение значительно повредило это удивительное творение человеческого гения. От страшного толчка обрушилась и рассыпалась в прах вся верхняя часть статридцатиметровой семиярусной башни, похоронившая под обломками извечного стража и повелителя вод мраморного Посейдона. По узкой рукотворной дамбе, соединявшей остров с материком, уже много лет как не проходили караваны с горючим для некогда ненасытного пламени маяка. Однако, и разрушенная, гигантская башня из шлифованного мрамора все равно поражала воображение своими величественными размерами.

На мощных каменных стенах, опоясывавших сооружение, прохаживались вооруженные латники, обходя приподнятые квадратные постаменты с молчаливыми орудиями войны – баллистами и катапультами. Вместе с крепостью, грозно возвышавшейся на полуострове, который врезался в залив со стороны материка, маяк надежно охранял бухту и стоящие в ней торговые суда.

Некоторые из них уже со спущенными парусами замерли у бревенчатых причалов, привязанные к ним толстыми пеньковыми канатами. По сходням торопливо бегали грузчики – рабы, проворно освобождая трюмы от заморских диковинок и вновь наполняя их местной пшеницей, дорогими коптскими тканями, стеклянной посудой, папирусом, изделиями искусных оружейников, гончаров, ювелиров. Не двигаясь с места, лениво покрикивали на работающих бородатые надсмотрщики. Вот одному из них, с огромной из литого золота серьгой в оттянутой мочке и сплюснутым, словно вдавленным в середину широкою красного лица, носом, почудилось, что трое рабов недостаточно осторожно опустили на песок огромную узкоголовую амфору. И вмиг исчезло напускное спокойствие. Недобрый прищур глубоко посаженных глаз, ловкий, кашачий прыжок, и воздух огласился воплями жгучей боли. По тому, как мелькала плеть, опускаясь, казалось сразу на три голых, блестящих от горячего пота спины, как корчились под ее ударами несчастные, чувствовалась рука многоопытного мастера своего дела. Однако сцена варварской экзекуции не привлекла ничьего внимания. Очевидно, к подобными зрелищам здесь привыкли. Все так же, даже не скашивая глаз, бежали согнувшись под тяжестью ноши другие рабы, степенно шествовали мимо свободные граждане, носились вездесущие мальчишки.

Груды товаров аккуратными рядами складывались на ровных площадках под отркытыми навесами, либо исчезали в темных проемах приземистых складов из пористого желтого ракушечника. По широким проходам со скрипом и лязганьем медленно двигались, тяжелые повозки, влекомые флегматичными буйволами. Порожние в ожидании погрузки выстраивались в извилистые очереди, груженые, поднимая клубы пыли, выкатывались на мощеную тесаным камнем дорогу и исчезали по направлению к городу в зеленом тоннеле буйной тропической растительности.

Несколько поодаль– за складами, под сенью бесконечной шеренги финиковых пальм, подковой окаймлявших лазурную бухту, притулились лавочники мелких торговцев, ростовщиков, менял, портовые таверны, подозрительного вида строения, из которых неслись смех, женский визг и пьяные выкрики: разношерстные толпы моряков скитались по этой странной улице, вчистую спуская заработанные нелегким трудом деньги, горланя непристойные песни и время от времени затевая между собой жестокие потасовки. Лишь в одном месте нестройная цепь злачных заведений как бы нехотя расступалась, открывая взору просторную площадь. Пестрый человеческий водоворот из людей в различных одеждах, с различными оттенками кожи и вероисповеданиями волею обстоятельств собравшихся со всех концов обетованного мира, бурлил на ней с раннего" утра до захода солнца. Здесь оживленная оптовая торговля. Закупались и продавались крупные партии товаров, заключались контракты, фрахтовались суда, комплектовались команды матросов.

Все это скопище людей, грузов, телег, животных и судов носило одно, известное всему цивилизованному человечеству название– Александрийский порт.

Далее к востоку, за узенькой полоской земли, связывавшей маяк с континентом, за обветшалым дворцом времен правителя Антония№ и полуразрушенным частоколом колоннады храма Цезаря, за погребенными в песок развалинами старых портовых складов, тянувшихся когда-то до самого Семистадийного мола, было пустынно.и тихо. Пейзаж оживляли лишь две старые триремы с поломанными мачтами и перекошенными люками, уже давно плывшие в вечность по неподвижному песчаному морю.

[№Антоний Марк (83-30 гг. до н. э.) – римский политический деятель и полководец.]

Вот там-то, вдали от любопытных глаз и людской суеты, причалила к берегу небольшая, ничем не примечательная лодка.

Из нее выбрались трое мужчин, один из которых с длинными седыми кудрями на гордо посаженной голове, облаченный в дорожные белые одежды, властным жестом приказал гребцам ждать, а сам, тяжело ступая, направился к остовам старинных кораблей. Двое других почтительно следовали сзади, стараясь не отстать.

При ближайшем рассмотрении оба они оказались воинами в полном боевом снаряжении. Один, лет тридцати пяти, выделялся могучим, прямо-таки богатырским телосложением. Его рельефные мышцы, жгутами оплетавшие руки и ноги, широченная грудь, покрытая медным панцырем, невольно наводили на мысль, что это сам Геркулес вновь ступил на африканскую землю для свершения одного из своих подвигов. Товарищ его был значительно моложе и стройнее. Черты красивого лица, еще не знавшие оскорбительного прикосновения бритвы, носили удивительное сходство с лицом старика, явно выдавая родственную связь.

Остановившись в центре пятна косой тени, отбрасываемой высокой гнутой кормой мертвого судна, старец медленно нагнулся, зачерпнул ладонью пригоршню чистого, выбеленного знойными ветрами и солеными волнами песка, долго его рассматривал и, так же медленно поднеся его ко рту, коснулся сухими губами. Повлажневшими глазами смотрел он на этот песок, и непонятно было, какие мысли и думы им овладевают. Но вот наконец, переборов нахлынувшие чувства, он выпрямился, обернулся к своим спутникам и, испытующе, глядя на них, заговорил медленно, чеканя каждое слово:

– Слушайте меня внимательно,ты– мой единственный сын Кастор, и ты, Краток, кого я люблю не менее сына,– открытая ладонь говорившего ласково коснулась могучей груди богатыря. – Сейчас, ступив на эту священную для меня землю, я должен откры гь вам действительную причину, побудившую оставить на сконе лет родной очаг и пуститься в столь длинное и рискованное путешествие.

Голос старика прервался, чувствовалось, что он сильно волнуется.

– Мы прибыли сюда вовсе не для того, чтобы продавать и покупать, не для этого многие годы вы постигаете ратное дело. У нас другая цель. Ты вправе удивляться, Кастор. Да, это так, земля, на которой мы стоим, священна для меня и тебя тоже. Здесь я родился и возмужал, здесь покоится прах многих поколений наших предков. Первые из них ступили на этот благодатный берег еще в незапамятные времена с армией Александра Великого, в честь которого и назван город. Семья наша принадлежала к одному из самых древних и уважаемых родов города. Мы почитали своих богов, и боги всегда благоволили к нам. Как струя воды из неиссякаемого родника, неторопливо и долго текло время. Кончалась одна жизнь, начиналась другая. Но вот, это было очень давно, появились люди, проповедовавшие другую религию. Они признавали только одного бога– бога-мученика и представляли его в образе человека с агнцем на плечах, себя же называли пастырями заблудших душ. Они утверждали, что все люди– братья и проповедовали непротивление злу и насилию. Проповедники часто говорили жителям, что их бог самый добрый и справедливый и воздает каждому по заслугам. И вели себя сторонники новой веры поначалу тихо, видимо, потому, что число их последователей было невелико. Со временем они создали тайные общины, собрания которых проходили глубокими ночами в укромных местах, чаще всего в городских катакомбах. Руководили собраниями выборные старейшины, которых называли пресвитеры. Постепенно с годами общины множились, усиливалось их влияние. Кто-то вступал в святые братства искренне, а кто-то из корыстных соображений. Со временем эти общины стали захватывать и светскую власть. Появились у них главные жрецы – епископы, объединившие разрозненные секты в единую, хорошо управляемую организацию. И вот, когда последователи новой религии почувствовали, что окрепли и набрали силу, они отбросили свои основные догмы – начались жестокие гонения и преследования всех инаковерующих. Более двух десятилетий назад, когда я был в таком возрасте, как сейчас ты, Кратон, фанатичная толпа приверженцев нового бога разрушила многие из наших древних храмов. Тогда же погибли величайшие культурные ценности, собранные и созданные поколениями талантливых ученых в знаменитом александрийском мусейоне№. В огне пожарищ исчезли анатомический театр, астрономическая обсерватория, большая часть библиотеки Птолемеев. Мужчины нашей семьи со своими друзьями и сторонниками мужественно защищали священные реликвии, честь и веру своих отцов. Многие и многие, не выпустив из рук оружия, отважно пали в битве. Но силы были слишком неравны. Оставшиеся в живых, израненные и изнуренные, спасая женщин и детей, под покровом ночи погрузились на несколько военных кораблей и навсегда покинули родину.

[№Мусейон – совокупность научных п учебных учреждений в Александрии, Основан в начале III в. до в. э.]

– Кое-что из того, о чем ты, отец, рассказал, мы с Кратоном уже слышали от старших,– большие серые глаза Кастора вопросительно смотрели на отца,– и все же это не объясняет причину нашего появления здесь.

– Я еще не закончил свою речь,– сурово и раздельно молвил старик.– Вся эта предыстория должна послужить лишь для лучшего понимания того, что предстоит совершить. В молодости у меня был близкий друг. Прекрасный математик. Может быть, не такой талантливый, как Диофант№ или Апполоний ПергскийІ, но все же достаточно широко известный в ученом мире. Мы вместе росли, вместе учились и даже женились на двоюродных сестрах. К сожалению, его уже нет в живых. Но сейчас в Александрии его работу продолжает другой выдающийся математик и замечательный философ. Некоторое время назад великий Сараписі, явившись ко мне во сне, поведал, что этот человек пребывает в постоянной опасности. К несчастью, он пользуется слишком большой популярностью в среде просвещенных людей, а его научная деятельность противоречит догмам воцарившейся здесь религии. Не знаю, почему, но я вдруг почувствовал сильнейшую потребность защитить его. После долгих размышлений я понял, что человеческая судьба – это всего лишь легкий шарик, гонимый по полю жизни. Закатился шарик в ямку, и живет человек спокойно на одном месте, не ведая тревог. Пускает корни. Но вот появляется некое внешнее воздействие, какая-то непреодолимая сила, и шарик выкатывается из лунки. Такова, видимо, и моя судьба. И именно поэтому мы здесь. Сегодня ночью боги открыли мне, что несчастье приближается, медлить нельзя. Ваша задача – во что бы то ни стало найти этого человека и привезти его на наше судно. Запомните имя – Гипатия. Да, это женщина, дочь Теона, моего друга детства.

[№Диофант Александрийский (ок. 3 в. до н. э.)– древнегреческий математик. Основной труд – «Арифметика» в 13 книгах.]

[ІАполлоний Пергский (ок. 260 – ок. 170 гг. до н. э.) – древнегреческий математик и астроном, ученик Евклида. Основной труд «Конические сечения».]

[іСарапис – египетско-эллинистическое божество, отождествляемое с Осирисом, Зевсом, Плутоном. Культ его был распространен по всей Римской империи.]

* * *

Разговор подошел к концу. Высокий худощавый мужчина с благородной осанкой и совершенно седой кудрявой шевелюрой, облаченный в тонкотканую тогу, с массивной золотой пряжкой на плече, быстро, по-молодому, поднялся с мраморной скамьи. Внимательно посмотрел на свою собеседницу.

– Будь осторожной, Гипатия. Красота и обаяние, как это ни печально, могут сослужить плохую службу. Монахи уже злословят, что люди приходят в мусейон не ради познания истины, а дабы любоваться тобой. Популярность всегда опасна, а в наше время – особенно. Совсем нелишне обзавестись двумя-тремя телохранителями. Я, пожалуй, подыщу тебе надежных людей.

Женщина с тонким, удивительной красоты лицом лишь молча улыбнулась в ответ. Длинными, изящными пальцами она быстро свернула в тугой свиток лежавший на столе папирус и поднялась, высокая, стройная, по-девичьи гибкая. Белые одежды с цветной вышивкой широкими складками ниспадали к ее ногам. Никто не дал бы этой юной красавице ее истинный возраст – сорок пять. Видимо, время совсем не задело женщину своими старящими прикосновениями.

– Спасибо за заботу, Архилос. Но твои волнения излишни. Всем этим вздорным сплетням я придаю значения не больше, чем пустой кокосовой скорлупе.– И она еще раз улыбнулась своей удивительной, чарующей улыбкой. – Прощай. Свиток верну завтра.

Она повернулась и неторопливо пошла к выходу. Беззащитная и хрупкая в огромном пространстве мраморного зала. И только шелест одежд провожал ее до порога.

* * *

О том, что произойдет дальше, он знал до мельчайших подробностей. Вначале из курса древней истории, затем сам наблюдал неоднократно на видеоэкране. И вновь ранее увиденное, как нечто совершенно нереальное и в то же время, без сомнения, имевшее место, подсознательно возникло в глубинах памяти.

Женщина выходит из библиотеки и все той же неторопливой походкой приближается к легкой закрытой коляске, запряженной парой тонконогих коней. Услужливый слуга в полосатом халате помогает госпоже устроиться поудобнее. Хлопает дверца, коляска трогается. Экипаж выезжает на набережную полноводного озера Мариут и некоторое время едет прямо, затем огибает только что возведенную, еще в строительных лесах базилику, попадает в узкий переулок и неожиданно останавливается. Навстречу, заполняя всю проезжую часть, мутным и шумным валом катится толпа. Слились, смешались черные и коричневые монашеские сутаны с серыми от грязи рубищами лохматых отшельников. Качаются над головами высоко вздетые кресты, мелькают посохи. Лица искажены яростью. Крики, крики… Впереди странного вида человек с совершенно голым, яйцеобразным черепом, безбровый и безгубый: вместо рта – длинная щель. Над крючковатым тонким носом глубоко запавшие черные глаза. Жгучий взгляд, от которого становится не по себе. Движения резкие и неожиданные; вся фигура, закутанная в черный балахон, удивительно напоминает летучую мышь в полете. Это, несомненно, предводитель. Он что-то кричит вознице. Тот кивает, угодливо кланяется и смешивается с толпой. Скрюченные узловатые пальцы тянутся к коляске. Много пальцев на многих руках. В открытой двери лишь на мгновение мелькает бледное женское лицо, тут же исчезает в бурлящем водовороте тел. Яйцеголовый взмахивает рукой. Мелькают камни, ножи, острые осколки морских раковин. Долгий, на высокой ноте, нечеловеческий крик…

Нет! Убийства не будет! Сейчас будет введена другая программа. Тихий звонок– ввод.

Женщина повернулась и неторопливо пошла к выходу. И только шелест длинных одежд раздавался под сводами мраморного зала.

Выйдя из библиотеки, она той же неторопливой походкой подошла к своему легкому экпажу. Кучер, соскочив с низенького сиденья, подбежал к своей госпоже, явно намериваясь помочь ей. Но в это мгновение чья-то могучая рука, ухватившись за пояс полосатого халата, легко оторвала его от земли и, как тряпичную куклу, отбросила далеко в сторону.

– Прости, несравненная Гипатия, за столь неучтивое обращение с твоим слугой. Но, к сожалению, он предатель и заслуживает большего.– Перед растерянной женщиной стоял закованный в медный панцирь атлет, глядевший на нее с искренним восхищением. – Старый Архилос трижды прав, тебе грозит смертельная опасность. Более того, она с каждой минутой все ближе и ближе. Спасение же твое в наших руках – моих и его,– говоривший жестом указал на второго воина, сдерживавшего бешено рвущихся коней.

Женщина гордо вскинула брови.

– Кто ты, незнакомец? Твои речи странны. Откуда тебе известно то, о чем лишь мне одной поведал фюлак?№

Почему ты уверяешь, что неведомая опасность приближается, хотя я никому не причинила зла? И, наконец, по чьей злой или доброй воле собираешься ты меня спасать от этой угрозы? Очевидно, я вправе услышать ответ на свои вопросы.

– Прости, Гипатия. Мы, наверное, действительно ведем себя странно. Но поверь, ни я, ни мой друг не собираемся причинить тебе зла. И сейчас самое важное – это доверие. Доказательство нашей искренности мыс товарищем сможем представить только в гавани. А до сих пор, повторяю, прошу поверить воинской чести Кратона, не запятнанной ни единым порочащим поступком. Нам нужно спешить, промедление может стоить слишком дорого, теперь уже для всех нас. Отбрось сомнения и страх и садись в коляску, я все постараюсь объяснить по дороге.

[№Фюлак (древнегреч.)– главный хранитель библиотеки.]