355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Жорж Ле Фор » Вокруг Солнца » Текст книги (страница 9)
Вокруг Солнца
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 02:22

Текст книги "Вокруг Солнца"


Автор книги: Жорж Ле Фор


Соавторы: Анри де Графиньи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава XXII
ЧТО ЖЕ ОКАЗАЛОСЬ ВУЛКАНОМ

Прошло несколько дней, однообразных и скучных. Повинуясь неизменным законам тяготения, комета неслась по своему параболическому пути, все более и более приближаясь к Солнцу. С каждым днем его лучи становились все жарче.

Страшный зной, однако, не сделал противников миролюбивее: спор из-за Вулкана продолжался с прежней силой и все с нетерпением ожидали того времени, когда комета обогнет Солнце, чтобы собственными глазами убедиться, существует ли загадочная планета. Даже Фаренгейт от нечего делать проявил необыкновенней интерес к астрономии и нередко направлял подзорную трубу на ту часть горизонта, откуда должен был, если только он существует, показаться Вулкан. Что касается Гонтрана, то, в качестве убежденного ученого, он посвящал этому занятию целые часы. Михаил Васильевич, смотря на своих противников, только пожимал плечами, а Сломка исподтишка подсмеивался над всеми троими.

Наконец, комета приблизилась к Солнцу на расстояние не более 15 миллионов миль. Несмотря на густую атмосферу, зной достиг такой степени, что днем никакая деятельность была невозможна, и путешественники вынуждены были бодрствовать ночью, день же посвящать сну.

– Да скоро ли покажется этот Вулкан? – почти поминутно бормотал нетерпеливый американец, не зная, как убить время.

Судьба, наконец, сжалилась над нетерпением почтенного гражданина Соединенных Штатов.

Это случилось под утро, в три часа сорок минут, по хронометру Фаренгейта. Гонтран, по обыкновению, вооружился подзорной трубой, но едва он успел приставить глаз к ее окуляру, как отпрыгнул назад и сделал такой пируэт, которому позавидовала бы любая балерина.

– Что с вами? – спросил его изумленный Фаренгейт.

– Вулкан!

– Не может быть!

Гонтран молча схватил американца за руку и заставил его взглянуть в трубу. Фаренгейт посмотрел, и через секунду зычный голос его заставил меркурианских птиц, гнездившихся поблизости, в испуге взлететь на воздух.

– Браво, Фламмарион! Ура, Уатсон и Свифт! Браво, Вулкан!..

Делая саженные прыжки, американец бросился к шару, в котором мирно беседовали Михаил Васильевич, его дочь и Сломка, и влетел туда, как бомба.

– Что такое? – испугались собеседники, вскакивая со своих мест.

– Вулкан открыт. Мистер Фламмарион открыл его.

Не слушая более ничего, старый ученый кинулся к тому месту, где им была устроена импровизированная обсерватория.

– Вулкан!.. Где Вулкан? – на ходу крикнул он, стоявшему у трубы Гонтрану.

Тот молча указал пальцем на окуляр, к которому профессор прильнул с нетерпением.

Сломка, Фаренгейт, Елена и сам Гонтран окружили его, с нетерпением ожидая, что скажет старый ученый. Несколько минут прошло в глубоком молчании.

Наконец Михаил Васильевич повернулся к своим спутникам. На лице его было написано глубочайшее изумление.

– Да, – проговорил он, – я вижу какое-то тело, которого раньше не видал. Оно находится недалеко от Веги, по тому направлению, где расположено созвездие Орла.

– Что же, это Вулкан? – в один голос спросили все. Старый ученый пожал плечами.

– Не знаю, может быть.

С этими словами он снова углубился в наблюдение за небесным телом. Его спутники подождали несколько минут, но затем, видя, что от профессора более ничего не добьешься, сочли за лучшее отправиться к шару и здесь поужинать.

Солнце уже высоко стояло на небе, и его лучи успели накалить почву, когда Гонтран и Фаренгейт, собиравшиеся улечься спать, увидели, наконец, Михаила Васильевича, подходившего к шару.

– Ну что? – воскликнули они.

Не отвечая на вопрос, старый ученый с торжествующим видом подошел к Фаренгейту и крепко потряс его руку, говоря:

– Примите мои извинения, сэр Джонатан. Вы выиграли пари, Уатсон и Свифт правы. Это – Вулкан!

Потом, повернувшись к Гонтрану, Михаил Васильевич порывисто обнял его.

– Ах, друг мой… Простите ли вы меня? – проговорил он взволнованным голосом.

К величайшей радости Елены, нарушенный мир был восстановлен.

Невзирая на адскую жару, профессор весь день не смыкая глаз, наблюдал загадочную планету. Что это был действительно Вулкан, в том ученый не сомневался; одно лишь смущало его, что новая планета не была ни шаровидной, ни эллипсовидной, а представляла собою цилиндро-коническое тело. Тщетно ломал он себе голову, стараясь объяснить эту странность, страницы астрономии не представляли ни одного подобного примера. Михаил Васильевич хотел посоветоваться с Фламмарионом, но, утомленный ночным бодрствованием, Гонтран крепко проспал весь день, равно как и все остальные спутники старого ученого.

К концу дня и сам Михаил Васильевич настолько утомился, что заснул, сидя в своей импровизированной обсерватории.

Ночь уже давно окутала мраком поверхность кометы, и дневной зной сменился относительной прохладой, когда Вячеслав Сломка, проснувшись раньше всех, вышел из шара. Первой мыслью его было взглянуть, что делается с новооткрытым Вулканом. С этою целью инженер отправился к обсерватории и осторожно, чтобы не разбудить крепко спавшего профессора, подошел к подзорной трубе.

– Да что это такое? – пробормотал он через несколько секунд. – Уж не грезится ли мне?

Инженер вынул носовой платок, протер стекла трубы и снова приставил глаз к окуляру.

– Нет, это верно. Вот так Вулкан, – прошептал он. – Пойти, разбудить Гонтрана…

По-прежнему осторожно Сломка проскользнул мимо спавшего старика, пробрался в шар, где покоился его приятель в сладких объятиях морфея, и потряс его.

– Кто это? – сонным голосом проговорил Фламмарион.

– Т-с-с… тише! Вставай скорее, важное дело!

Услышав по тону своего друга, что он не шутит, Фламмарион быстро встал и вышел из шара, где продолжал непробудным сном спать один Фаренгейт.

– Ну, что?.. Что за важное дело? – спросил он инженера.

– Твой Вулкан…

– Ну?

– Вовсе не планета.

– Но что же такое?

– Это вагон Шарпа!

– Не может быть! Ты шутишь, Вячеслав?

– Взгляни сам в трубу, если хочешь.

Принимая все меры предосторожности, Гонтран пробрался в обсерваторию и, взглянув через трубу, едва мог удержать крик удивления; да, инженер был совершенно прав. Вулкан, несомненно, представлял из себя цилиндро-коническое тело весьма небольших размеров, своей формой удивительно напоминавшее вагон-гранату.

Гонтран на цыпочках возвратился к своему приятелю.

– Ну, что? – смеясь, спросил тот.

– Твоя правда. Но что же нам делать теперь, Вячеслав? Что делать мне, когда Осипов проснется и узнает, в чем дело?

Инженер снова засмеялся.

– Что делать? Придется, брат, испытать участь той вороны в павлиньих перьях, о которой говорит Лафонтен.

Фламмарион недовольно пожал плечами.

– Тебе все смешно, а мне, право, не до шуток. Ты не знаешь Осипова: он никогда не простит мне этой невольной мистификации. Я серьезно прошу тебя, Вячеслав, как товарища и друга, приду мать что-нибудь, чтобы затушить эту скверную историю.

Сломка, несмотря на разбиравший его смех, состроил серьезную физиономию и задумался.

– Гм… Судя по тому, что я видел, Шарп через час должен упасть на поверхность кометы. Пойдем, захватим старого мошенника и представим его Осипову. Раз Шарп будет в наших руках, мы заставим его сказать все, что нам угодно: он расскажет Осипову, что Вулкан в самом деле существует, и тогда твое дело в шляпе.

– Но, если Михаил Васильевич проснется раньше, чем вагон Шарпа упадет на комету, и успеет разглядеть, в чем дело?

– О, на этот счет не беспокойся.

Сломка отправился в обсерваторию и через минуту вернулся, показывая своему приятелю какой-то предмет.

– Что это такое? – спросил Гонтран.

– Объектив подзорной трубы. Теперь старик не увидит в свой инструмент ровно ничего. – И Сломка расхохотался над своей проделкой.

Спрятав объектив в укромном месте, приятели одели скафандры, захватили с собой пару заряженных револьверов, морской бинокль Фаренгейта и тронулись в путь в том направлении, где должен был упасть вагон Шарпа.

Глава XXIII
ПРИМИРЕНИЕ ДВУХ СОПЕРНИКОВ

Когда первые лучи Солнца озарили печальную угольную пустыню, Гонтран и Сломка успели уже отойти от шара, по крайней мере, на шестьдесят верст. Но дальнейший путь оказывался невозможным; перед путешественниками расстилалось обширное озеро из какой-то сероватой жидкости, блестевшей подобно ртути.

Увидев неожиданную преграду, Гонтран сделал отчаянный жест.

– Что делать? – вскричал он, соединяя раз говорную трубку с каской своего друга.

Сломка не отвечал, продолжая рассматривать в бинокль какую-то точку. Наконец он передал бинокль своему спутнику и жестом указал ему, куда смотреть.

Далеко-далеко, едва заметно для невооруженного глаза, на зеркальной поверхности кометного озера плавала какая-то беловатая масса, ослепительно сверкавшая под лучами солнца.

– Шарп! – вскричал Гонтран, рассмотрев этот загадочный предмет.

– Да, – отвечал инженер в трубку. – Очевидно, его вагон упал прямо в озеро.

– Что же делать? – повторил свой вопрос Гонтран.

– Что делать? – задумался его спутник. – Очень просто: авось это озеро окажется мелким, тогда мы доберемся до вагона. Ну, а если, оно глубоко, тогда придется строить плот.

– Пло-о-от… – протянул Гонтран. – Но ведь для этого нужно вернуться назад, срубить несколько деревьев и притащить сюда.

Инженер пожал плечами.

– Попробуем, во всяком случае, добраться так, – проговорил он.

Спустившись по крутому склону холма, друзья вступили в самое озеро. Его серые воды, до сих пор неподвижные, при каждом движении словно закипали и покрывались массой пузырьков какого-то газа.

– Это не вода! – заметил Гонтран, бросая вопросительный взгляд на своего товарища.

Тот утвердительно кивнул головою.

– Конечно, – подтвердил он, – это какая-то жидкость вроде нефти, очень тяжелая и насыщенная углекислым газом.

Озеро действительно оказалось весьма мелким: путешественники прошли от берега уже более двух верст, а жидкость едва доходила им до пояса. Но чем далее они шли, тем труднее становился путь: с одной стороны, плотность жидкой среды заставляла их тратить много усилий, а с другой, благодаря той же плотности и относительно малому удельному весу тела самих путешественников, им стоило больших трудов сохранять равновесие.

Наконец, когда жидкость дошла им до груди, а расстояние, отделявшее их от вагона, уменьшилось до двух верст, Гонтран и Сломка окончательно выбились из сил.

– Нет, – остановился инженер, – этак мы устанем до смерти и не в силах будем справиться с Шарпом. Отдохнем немного здесь, а потом поплывем, это будет гораздо легче.

Оба приятеля отдохнули несколько минут и затем пустились вплавь. Плыть было действительно несравненно легче, и вскоре они были уже около самого вагона. Он плавал на довольно мелком месте и не более, как в версте, от противоположного берега озера.

Вячеслав Сломка вытащил из кармана предусмотрительно захваченную им веревку, закинул ее на верхушку вагона и поднялся к одному из окон. За окном, отделенная лишь слоем стекла, на него смотрела удивленная физиономия Шарпа. Астроном, видимо, недоумевал, что это за странные существа приплыли к его вагону.

– Эге, – проговорил про себя Сломка, – да приятель, по-видимому, не узнал нас. И немудрено: теперь мы с Гонтраном похожи скорее на чертей, чем на людей. Ну, да тем лучше!

Он прикрепил к вагону веревку и подозвал Гонтрана. Затем оба друга, ухватившись за свободный конец веревки, потащили вагон к берегу. Благодаря значительной плотности жидкости, это не требовало больших усилий, вагон скользил, словно по льду.

Наконец усталые путешественники достигли берега, они остановились и присели около вагона отдохнуть.

– Ну, и устал же я! – проговорил Гонтран, опускаясь на глыбу угля.

Инженер молча махнул рукой.

– Что же мы теперь предпримем? – спросил Гонтран через несколько минут.

В это время легкий шум, раздавшийся внутри вагона, заставил обоих друзей вскочить на ноги.

– Т-с-с! – проговорил инженер. – По-видимому, Шарп отодвигает засовы и хочет выйти.

Слова Сломки оправдались: дверь отворилась, и в ней показалась тощая фигура ученого. Увидев бросившихся к нему врагов, Шарп понял, в чем дело, и хотел захлопнуть дверь, но уже было поздно: смертоносный углекислый воздух кометы – Шарп забыл одеть скафандр – сделал свое дело, и полузадохнувшийся астроном как сноп упал на землю.

Оба приятеля поспешно схватили беззащитного врага, втащили его внутрь вагона, заперли дверь и, отыскав запасы сгущенного кислорода, наполнили вагон живительным газом. Проделав это, они сняли скафандры и с револьверами в руках принялись ожидать, пока Шарп придет в себя.

– Эх, как славно! – проговорил Гонтран, с удовольствием осматривая элегантную обстановку вагона. – А это что? Портвейн, кажется?

Гонтран взял стоявшую на столе бутылку с золотым ярлыком и, налив два стакана, поднес своему приятелю.

– За здоровье мошенника Шарпа, – засмеялся инженер, чокаясь и смакуя превосходное вино.

В это мгновение Шарп глубоко вздохнул и открыл глаза.

– Ага, очнулся-таки, голубчик! – злорадно проговорил Гонтран, поднося к самому носу астронома револьвер. – Как поживаете, господин Шарп? Узнаете нас? Имею честь представиться: Гонтран Фламмарион, а это мой друг, Вячеслав Сломка.

Широко раскрыв глаза, старик с ужасом смотрел на них.

– Ну, что ты пугаешь Шарпа, – с улыбкой перебил приятеля Сломка. – Ведь он отлично узнал нас и смотри, как рад видеть своих друзей. Рады, ведь, герр Шарп?

Ученый, поднявшись с полу и прислонившись к стене вагона, стоял ни жив, ни мертв. Он хотел что-то сказать, но язык отказывался ему повиноваться.

– Поклон вам от Михаила Осипова, – продолжал, смеясь, инженер.

– И от Фаренгейта тоже, – вмешался Гонтран. – Ждет, бедняга, не дождется, когда увидит вас. Но что же вы молчите? Или язык откусили?

Дар слова наконец вернулся к ученому.

– Чего вы хотите? – дрожащим голосом прошептал он.

– Чего? – рассмеялись приятели. – Вот чудак! Мы просто хотим убедить вас, что вы в наших руках и не улизнете на этот раз. Видали вот это?

Шарп в ужасе отшатнулся от двух револьверов, одновременно поднесенных к его лицу.

– Ну, смерть так смерть! – вскричал он в отчаянии. – Мстите мне, убивайте, но не томите, молю вас!

С этими словами старик упал на колени, и крупные слезы градом хлынули из его глаз.

Не ожидавшие такого оборота дела, Гонтран и Сломка оторопели. Потом Сломка отозвал Гонтрана в другой конец комнаты и начал с ним шептаться, не спуская глаз с побежденного врага. Переговорив между собою, друзья опять подошли к продолжавшему стоять на коленях Шарпу.

– Встаньте, Теодор Шарп, – строгим голосом судьи начал Гонтран. – Преступления ваши перешли всякую границу: вы обманули доверие к себе мистера Фаренгейта и погубили десятки невинных людей на острове Мальпело; вы вторично, на Луне, пытались погубить сэра Джонатана и обокрали нас, ваших спасителей; вы бросили на произвол судьбы беззащитную девушку, похищенную вами, и едва не стали виновником ее гибели. Скажите же мне, чего вы заслуживаете за все это? Смерти. Да, смерти, и для нас теперь нет ничего легче, как привести в исполнение этот суровый, но справедливый приговор.

Шарп с покорным видом склонил голову.

– Но, – продолжал Гонтран, – мы все-таки надеемся, что голос совести не замолк окончательно в вашей душе, что вы еще способны к исправлению. Мы оставляем вам жизнь, Теодор Шарп, но с одним условием. Клянитесь всем, что для вас свято, беспрекословно повиноваться начальнику нашей экспедиции Михаилу Осипову; клянитесь не делать никому из нас зла; обещайтесь, что вы постараетесь загладить сделанные вами преступления; наконец, откройте нам все то, что вы видели и наблюдали во время своих путешествий в нашем вагоне. Помните, Теодор Шарп, что ваша жизнь зависит от исполнения того, что я сказал. Если мы заметим хотя бы малейшую непокорность или злой умысел с вашей стороны, то клянусь честью, вы будете застрелены, как бешеная собака!

Ученый, уже примирившийся с мыслью о неизбежной смерти, не верил своим ушам.

– Клянусь, что я все силы посвящу для того, чтобы загладить свою вину против вас, и верьте мне, что это не пустые слова.

– Ну, в таком случае будьте с нами, Теодор Шарп, – проговорил Гонтран, крепко пожимая руку ученого, который на этот раз говорил действительно совершенно искренне.

Завтрак с превосходным вином довершил примирение. После третьей бутылки Шарп окончательно расчувствовался.

– Эх, – начал он объяснять, – бьюсь об заклад, что вы решительно не понимаете, ради какой цели я совершил столько преступлений. Ведь не злодей же я, в самом деле, любящий зло ради самого зла. Нет, верьте мне, что любовь к науке, жажда знания и ученое соревнование – вот единственные мотивы, которыми я руководствовался. Ради науки я заглушал в себе и голос сердца, и укоры совести. Разве не терзала меня мысль об участи покинутой мною Елены? Разве не стоило мне каждое преступление адской душевной борьбы с самим собою?

Слезы, выступившие, на глазах ученого, помешали ему говорить.

– Да, друзья мои, – тихим голосом продолжал Шарп. – Я представляю собой лучший пример того, до чего можно дойти, руководствуясь даже самыми возвышенными намерениями. Поздно, слишком поздно понял я, как глубоко ошибался, но сделанного не воротишь. Не думайте, что я лицемерю: я дам вам прочесть свой дневник, и вы увидите, что мое раскаяние искренне.

Гонтран, еще недавно кипевший ненавистью к похитителю своей невесты, теперь смотрел на него с глубоким сочувствием. Даже прозаичный Сломка был растроган.

Покончив с завтраком, Гонтран сменил свой разодранный и засаленный костюм на новенькую пару, хранившуюся в его гардеробе. Затем все трое облеклись в скафандры, вышли из вагона и направились в обратный путь.

Солнце уже село и наступали сумерки, когда зоркий глаз инженера заметил вдали «меркурианский остров». Добравшись до него, путники решили, что Сломка сначала один отправится к шару, а затем уже подойдут и Гонтран с Шарпом.

– Ах, чуть не забыл! – обратился к ученому Гонтран, когда они остались одни. – Если Михаил Васильевич спросит вас о Вулкане, отвечайте, что вы видели эту планету.

– Но ведь Вулкана на самом деле не существует! – удивленно проговорил Шарп.

– Все равно, сделайте это для меня.

И Гонтран в двух словах рассказал о своей ссоре с Осиповым.

Тем временем Сломка уже подходил к шару.

– А Гонтран? Где же Гонтран? – испуганно воскликнула встретившая его Елена.

– Успокойтесь, успокойтесь, – проговорил инженер, – Гонтран жив, здоров и через минуту будет здесь. Скажите лучше, где ваш папа и Фаренгейт?

Послышались проклятия из того места, где старый ученый устроил себе импровизированную обсерваторию. Через секунду к собеседникам подбежал раскрасневшийся Фаренгейт.

– Черт знает, что такое, – ругался он. – Старик – совсем сошел с ума, рвет и мечет. У него, видите ли, пропало какое-то стекло, а я отвечай.

Сломка улыбнулся.

– Михаил Васильевич! Профессор!.. Идите-ка сюда! – крикнул он. – Какую новость я вам скажу!

Старый ученый, сердито ворча, подошел к шару.

– Ну, что там? – спросил он и остановился, не веря своим глазам: к костру, ярко горевшему около шара, подходили Гонтран и Шарп.

Все остолбенели. Вдруг Фаренгейт, оправившись от изумления, сделал огромный прыжок по направлению к Шарпу и, схватив его руками за горло, принялся душить, рыча проклятия и ругательства.

К счастью, Гонтран и Сломка не зевали. Дружными усилиями они успели освободить жертву мстительного янки и оттащить Фаренгейта в сторону.

Вырываясь из рук Сломки, державшего его за фалды, американец хотел снова броситься на Шарпа, но Михаил Васильевич решительно преградил ему дорогу.

– Этот человек, мистер Фаренгейт, принадлежит мне, – твердо проговорил он. – Не смейте коснуться его и пальцем.

– Прочь с дороги, прочь! – ревел американец, не помня себя от гнева. – Прочь, или я сотру тебя в порошок вместе с этим мерзавцем!

Фаренгейт хотел было кинуться на Осипова, но дуло револьвера, наведенного на него Гонтраном, заставило его остановиться.

– Поверьте мне, что я не шучу! – спокойно проговорил Гонтран, держа палец на спусковом курке. – Посмейте только тронуть Михаила Васильевича, и вы погибли.

Фаренгейт с искаженным яростью лицом отошел в сторону и остановился, исподлобья бросая на Шарпа взгляды, полные непримиримой ненависти.

Между тем Шарп с видом глубокой благодарности протянул своему сопернику руку.

– На этот раз я признаю себя побежденным, Михаил Осипов, и прошу у вас прощения. Клянусь наукою, я буду ваш душой и телом!

Проговорив это, ученый остановился в ожидании, с протянутою рукою.

Михаил Васильевич несколько мгновений раздумывал, взять ли ему руку врага, потом обратился к Елене:

– Готова ли ты, дитя мое, простить этого человека, причинившего тебе столько зла?

– Дорогой папочка, я не питаю к нему никакой ненависти.

– Ну, тогда и я готов простить его. Теодор Шарп, – обратился профессор к своему недавнему врагу, – я прощаю вас во имя науки и верю, что ваше раскаяние искренне.

Говоря это, Михаил Васильевич крепко пожал руку Шарпа.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю