Текст книги "Вокруг Солнца"

Автор книги: Жорж Ле Фор

Соавторы: Анри де Графиньи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава XXXIX
МИМО ЮПИТЕРА НА САТУРН

Все было готово к тому, чтобы встретить удар «Молнии» о почву огромной планеты. Пущенная во весь ход машина вращала винт назад. Путешественники, забравшись в эластические гамаки, с замиранием сердца ждали, когда аэроплан коснется поверхности Юпитера. Всех занимала одна мысль: в состоянии ли винт во время прохождения «Молнии» через слой атмосферы настолько задержать падение воздушного судна, чтобы его столкновение с планетой не имело гибельных последствий для его пассажиров. Но вдруг почувствовался легкий толчок, температура в каюте быстро поднялась.

– Мы вступили в пояс атмосферы Юпитера, – тихо заметил Михаил Васильевич. – Приготовьтесь!

Настали томительные моменты напряженного ожидания. С бьющимся сердцем все ждали гибельного удара. Но время проходило, а столкновения не было.

– Да что за черт! – прервал, наконец, молчание Сломка, взглянув на часы. – Сколько времени, профессор, нужно по вашим вычислениям «Молнии», чтобы пролететь атмосферу Юпитера?

– Двадцать минут.

– Прошло между тем полчаса. Уже десять минут тому назад мы должны были или высадиться на поверхность Юпитера, или отправиться в небытие. Неужели мои часы неверны?

– Нет, и по моим часам выходит то же, – отозвалась Елена, вынимая свои маленькие часики.

– Странно!

Сломка быстро выскочил из гамака и, не обращая внимания на предостережения Гонтрана, подбежал к окну.

– А знаете, что? – проговорил он. – Ведь мы остановились.

– Как остановились?! Где?

– В воздухе.

Старый ученый и Гонтран в свою очередь подбежали к окнам и убедились, что «Молния» действительно неподвижно висела в атмосфере Юпитера, не двигаясь ни вверх, ни вниз.

– Вот удивительная вещь! – воскликнул Гонтран.

– Ничего удивительного, – возразил тот: – очевидно, атмосфера Юпитера в своих нижних частях настолько плотна, что наша «Молния» является здесь не аэропланом, а настоящим аэростатом, или воздухоплавательным аппаратом легче воздуха.

– Но что же нам делать?

Не успел инженер ответить на этот вопрос, как чудное зрелище приковало к себе его внимание. Окружавшие «Молнию» густые облака вдруг рассеялись, и перед глазами путешественников развернулась поверхность Юпитера во всей своей дикой, первозданной красоте. Не успевшая еще застыть кора планеты колебалась под напором подземных сил, как море в бурю. Тысячи вулканов извергали из своих кратеров тучи пепла, искр и огненно-жидкой лавы. Рядом с ними многочисленные гейзеры били фонтанами горячей воды и пара. Повсюду виднелись то кипящие озера, бурлившие подобно громадным котлам, то целые океаны лавы, горевшие кровавым пламенем.

– Ну, – заметил Сломка, – счастливы мы, что «Молнию» не занесло в этот ад.

Путешественники не отрывали глаз от грандиозного зрелища, пока их внимание не было отвлечено новым переворотом, на этот раз имевшим место в атмосфере. Словно по мановению чьей-то могучей руки, окружающие облака вдруг сгустились в темные тучи, окружили «Молнию», закрутились и бешено понеслись вперед. Подхваченное ураганом воздушное судно вертелось, прыгало, скакало, подобно щепке на волнах бушующего моря. Пассажиры вынуждены были вновь спасаться в своих гамаков.

– Вот так буря! – промолвил Гонтран.

– Да, здесь ураганы не чета земным, – отозвался Михаил Васильевич.

– Трувело, ваш соотечественник, наблюдал однажды подобное явление и на основании перемещения облачных пятен на диске планеты заключил, что ураган двигался со скоростью 178000 километров в час, – добавил старый ученый.

– Любопытно было бы знать, с какой скоростью и куда теперь нас несет, – проговорил Сломка и, выбравшись из гамака, стал пробираться к окну, цепляясь за стенки каюты.

Здесь, употребляя величайшие усилия, чтобы удержаться на одном месте, он достал инструменты и произвел необходимые наблюдения.

– 2500 километров в минуту! – крикнул он своим спутникам, бросаясь обратно в гамак.

– Славный ход! – отозвался Гонтран.

Вдруг «Молния» очутилась среди густого мрака, озаряемого лишь пламенем вулканов.

– Это что еще такое? – воскликнула Елена.

– Не пугайся, дитя мое, нас просто перенесло из освещенного полушария Юпитера в неосвещенное, – успокоил ее отец.

Несколько минут царило молчание.

– Да скоро ли конец всему этому? – вдруг раздраженно вскричал Гонтран. – У меня от этой проклятой качки начинается морская болезнь. О чем ты задумался, Вячеслав?

– Я?.. Я думаю, нельзя ли нам опять попасть в поток астероидов и продолжать свой путь.

– Разве это возможно?

– Мне кажется, да: смотри, с какой скоростью мчит нас ураган, несмотря на то, что винт действует в обратную сторону. Если же пустить «Молнию» по течению воздушного потока, то получится такая страшная сила, которая в состоянии выбросить нас из атмосферы Юпитера и по инерции домчать до границ астероидного потока. Прибавьте к тому, что теперь кругом нас царствует жара не менее 50° Цельсия, и сила действия наших электрических машин должна поэтому возрасти.

– Нет-нет, – настаивал профессор. – Я так давно, так горячо мечтал увидеть вблизи этот исполин среди планет, этот волшебный мир…

– А я повторяю, – возвысил голос инженер, раздраженный упрямством старика, – что нам надобно скорее выбраться отсюда. Чего ждать нам здесь? На почву Юпитера ступить мы не можем, да это было бы, кроме того, чистым безумием. Что же остается? Носиться в атмосфере с облаками, пока все наши запасы не истощатся? Благодарю покорно, я не желаю умирать с голоду.

– Я совершенно согласен с Вячеславом, – отозвался Гонтран.

– И я! – присоединилась Елена. – Сломка, безусловно, прав: нам нельзя здесь оставаться. Полетим дальше, может быть, Сатурн окажется гостеприимнее Юпитера, и мы будет иметь возможность на его поверхности пополнить наши запасы.

– Но Юпитер… – пробовал спорить старик.

Однако его никто не слушал. Инженер выскочил из спасательного гамака, и на каждом шагу рискуя сломать себе голову, пробрался в машинную, где, к счастью, все оказалось в целости и сохранности. Мигом машина была пущена вперед, и аэроплан с удвоенной быстротой помчался по направлению воздушного потока, удаляясь от планеты по касательной линии.

Через несколько минут толчки прекратились, и стрелка термометра стала быстро падать.

– Можете выйти из гамаков, – заявил инженер, появляясь в общем зале, – мы оставили атмосферу Юпитера и теперь несемся опять в безвоздушном пространстве.

Гонтран и Елена, с удовольствием потягиваясь, прошлись по каюте; что касается Михаила Васильевича, то он поспешно кинулся к своему телескопу и с жадностью начал наблюдать быстро уменьшавшийся в своих размерах диск Юпитера.

– А что, – усомнился Гонтран, – если мы не долетим до астероидного потока?

Сломка пожал плечами.

– Придется опять лететь на Юпитер. Но я думаю, сила «Молнии» совершенно достаточна. Да вот мы и в пределах потока!

Действительно, перед окнами аэроплана мелькали мелкие и крупные болиды и облака космической пыли.

– Пойду сменю курс! – проговорил инженер, отправляясь к машине.

Вскоре «Молния» понеслась по течению метеорного потока с прежней скоростью 180000 миль в день. Для ее пассажиров вновь потянулись скучные, однообразные дни. Еще Михаил Васильевич находил себе занятие, наблюдая сначала Юпитер, исчезавший позади, потом Сатурн, серебряный диск которого все ярче и ярче сверкал впереди. Зато его спутники не знали, как им убить время, занять его чем-нибудь. Сломка вздумал для развлечения читать Гонтрану и Елене лекции о Сатурне.

Инженер был превосходный лектор, и хотя Гонтран слушал его лишь краем уха, успел почерпнуть массу сведений из его объяснений, о таких фактах, с которыми раньше он был совершенно не знаком. Он узнал, что знаменитые кольца Сатурна, открытие которых приписывают то Галилею, то Гюйгенсу, были известны еще древним ассирийцам, о чем свидетельствует недавно найденное на развалинах Ниневии изображение бога Нисроха (ассирийского Сатурна), окруженное кольцом. Далее он узнал, что Сатурн со своими восемью лунами образует настоящую систему, что орбита этой планеты имеет 720 миллионов в диаметре, а длиной достигает 2 миллиардов 215 миллионов миль, что это огромное пространство Сатурн проходит за 29 лет 67 суток, что, находясь в перигелии, [12]12
  Перигелий – ближайшая к Солнцу точка орбиты небесного тела, вращающегося вокруг него, например, планеты, астероида, кометы или космического летательного аппарата.


[Закрыть]он на 40 миллионов миль ближе к Солнцу, чем находясь в афелии, что объем его почти равен объему Юпитера и в 920 раз больше объема Земли. Но больше всего поразила Гонтрана огромная разница между горизонтальным диаметром Сатурна и длиной его вертикальной оси, из которых первый равен 30500 милям, тогда как вторая только 27450.

– От чего зависит такая разница? – перебил он рассказчика.

– От сильного действия на экваторе центробежной силы. Ведь Сатурн, несмотря на свой громадный объем, совершает полный оборот вокруг своей оси всего за 10 часов 16 минут.

– Стало быть, год на Сатурне составляет…

– …25215 дней.

Дальше Сломка объяснил, что ось вращения Сатурна наклонена к эклиптике на 25°42′, то есть почти на такой же угол, как и земная ось, отчего времена года на Сатурне вполне соответствуют земным, что эта планета, несомненно, окружена слоем атмосферы, что кольца Сатурна атмосферы, по-видимому, не имеют, и так далее.

Гонтран и Елена, слушая эти объяснения, время от времени нежно переглядывались. Эти взгляды были красноречивее самых блестящих тирад импровизированного лектора.

Глава XL
ОПЯТЬ КОМЕТА!

Несколько долгих недель прошло уже с тех пор, как «Молния» оставила атмосферу Юпитера и, вместе с мириадами астероидов, понеслась к Сатурну. Михаил Васильевич, едва встав с постели, усаживался около телескопа и не отрывался от него. Гонтран все время шептался с невестой, страстно желая в душе, чтобы это тягостное путешествие наконец прекратилось. Сломке приходилось хуже всего. Он пытался составлять курс механики, но дело остановилось за неимением под рукою необходимых пособий.

Наконец, Сатурн приблизился настолько, что его серебряный диск казался вдвое более, чем диск Луны, видимый с Земли.

В одно прекрасное утро инженер обратился к своим спутникам с предложением собрать генеральный совет для выяснения некоторых важных вопросов.

Предложение Сломки немедленно было приведено в исполнение.

– Вот уже несколько месяцев, – начал он, – как мы покинули гостеприимную почву Марса и скитаемся в межпланетной пустыне. Как вы помните, мы запаслись таким количеством жидкого кислорода и питательных веществ, что их хватит на полгода. Благодаря печальной смерти Фаренгейта, этих запасов хватит на более продолжительный срок. Проверяя их вчера, я нашел, что мы израсходовали не более двух третей их. Остающейся трети, при некоторой экономии, будет достаточно еще на три месяца. Но, к сожалению, нам необходим не один кислород и не одна пища: нам необходим еще запас той могучей силы, которая двигает наш аэроплан, согревает и освещает его. Я говорю об электричестве. И вот его-то запас у нас приходит к концу: нам хватит его не больше, как на пятнадцать дней.

Сломка приостановился и довольным взглядом обвел аудиторию, словно он сообщал ей самые отрадные известия.

– К делу! – нетерпеливо проговорил профессор.

– Сию минуту, Михаил Васильевич. Итак, – продолжал инженер еще торжественнее, – через две недели «Молния» превратится в инертную, холодную, мрачную массу, а всех ее пассажиров ждет верная смерть. До сих пор мы были беспечны относительно будущего и очертя голову неслись, куда только можно. Теперь подобный образ действий был бы слишком рискованным. Я знаю, что между нами найдутся, может быть, личности, – тут оратор скосил глаза на старого ученого, – которые захотят, миновав Сатурн, продолжать путь далее, к Урану, Нептуну, даже за пределы Солнечной системы. Ввиду этого я и считаю нужным заявить, что подобное предприятие было бы безумием.

Сломка поклонился слушателям и замолчал.

– Но что же нам в таком случае делать? – спросила инженера Елена.

– Исход только один: необходимо, добравшись до Сатурна, высадиться на нем, благо есть слабая надежда, что пребывание на этой планете для нас возможно, пополнить запасы электрической энергии, кислорода и питательных веществ, а потом подумать о возвращении на Землю.

На лице Гонтрана и Елены выразилось полное сочувствие плану Сломки.

Но старый ученый сидел весь красный от гнева.

– Нет-с, этого не будет! – крикнул он наконец, вскакивая со своего места. – Этого не будет-с! Понимаете вы?.. Мы высадимся, пожалуй, на поверхность Сатурна, но затем отправимся не на Землю, а на Уран.

– И на Нептун? – насмешливо спросил Сломка.

– Но послушайте, Михаил Васильевич, – заговорил Гонтран, – ведь Уран находится в 700 миллионах миль от Солнца, а Нептун – в миллиарде 850 миллионах.

– Так что же?

– Сколько времени мы потратим на это путешествие? Ведь наша «Молния» не в состоянии будет вместить достаточного количества запасов.

– Вздор! – запальчиво твердил старик.

– Наконец, когда же кончится эта бесконечная поездка, если мы будем шагать с планеты на планету?.. Да что я говорю о планетах – вы, наверно, захотите, попасть за пределы галактики! И каким способом удастся нам возвратиться оттуда на Землю?

– Способ, наверное, найдется.

– «Наверное»… Это одно предположение. И когда именно мы возвратимся? Если это случится лет через пятьдесят, когда и я, и Елена будем дряхлыми стариками?

Но Михаил Васильевич уже не слушал Фламмариона. Бормоча сквозь зубы ругательства, он бросился вон из каюты, громко хлопнув дверью.

– Нет, дорогая моя, – обратился рассерженный Гонтран к своей невесте, – твой отец прямо невозможный человек.

– Успокойся, успокойся, Гонтран, – кротко возразила ему девушка. – Что же станешь делать, если у него такой характер? Будем надеяться на счастливый случай.

– Да, – вздохнул со своей стороны Сломка, – это действительно единственная надежда. А пока не будем упускать случая высадиться на поверхность Сатурна.

Прошло еще несколько дней, старый ученый не переставал дуться на всех своих спутников, не исключая дочери. «Молния» между тем настолько приблизилась к Сатурну, что даже простым глазом можно было видеть загадочные кольца этой планеты и ее восемь спутников: Мимаса, Фетиду, Энкелада, Диона, Рею, Титана, Гипериона и Яфета. Эти кольца и луны, в их разнообразнейших фазах, представляли такое волшебное зрелище, что даже влюбленные принялись наблюдать их, поминутно обращаясь за объяснениями к всеведущему Сломке.

– Вячеслав, как ты думаешь, из чего состоят эти кольца? – спрашивал Гонтран.

– Не могу тебе сказать наверняка. Всего правдоподобнее, что они состоят из отдельных частей, настолько сближенных между собой, что кажется, будто они образуют одну плотную массу.

– Они неподвижны, эти кольца?

– О нет, они вращаются даже быстрее, чем сама планета.

– А как они образовались?

– Очень просто; когда жидкая масса еще не остывшей планеты начинает вращаться вокруг своей оси, то на экваторе ее развивается значительная центробежная сила. Благодаря этой силе от экватора планеты и отрываются кольца материи, которые затем дробятся на отдельные части, эти части в силу законов тяготения, группируются в одно шарообразное тело, и таким образом получается спутник планеты.

– Почему же отделившиеся от Сатурна кольца не превратились в шарообразные тела, а так и остались кольцами?

– Причина здесь кроется в том, что образовавшиеся ранее восемь спутников мешают своим притяжением группировке частей, из которых состоят кольца и шары.

– А, смотри-ка, Вячеслав, – заметил Гонтран, – мне кажется, что темная сторона колец тоже светится, хотя она и не освещена Солнцем.

– Совершенно верно; и земные астрономы имели случай заметить эту фосфоресценцию колец Сатурна.

«Молния» настолько приблизилась к Сатурну, что их отделяло не более двух миллионов миль. Путешественники начали уже готовиться к высадке на поверхность удивительной планеты, как вдруг неожиданный случай перевернул вверх дном все их планы.

Рано утром Сломка и Гонтран только что встали и вышли в общий зал, как заметили, что старый ученый, сидевший, по обыкновению, у своего телескопа, находится в крайнем возбуждении. Время от времени он оставлял окуляр телескопа и принимался торопливо набрасывать на страницах своей записной книжки ряды цифр.

– Что с вами, профессор? – спросил заинтересованный Сломка.

– Что со мной? Пожалуйте сюда, к телескопу!

Оба приятеля приблизились.

– Смотрите вот сюда, на созвездие Кассиопеи!

В качестве патентованного астронома Гонтран первый взглянул в инструмент.

– Видите? Видите?! – кричал Осипов, размахивая руками.

– Д-да, вижу… – бормотал Гонтран, ровно ничего не заметивший, да и неспособный заметить, так как он навел телескоп не на Кассиопею, а на Ориона.

– Новая звезда-с!

– Покажите-ка и мне! – заинтересовался Сломка.

Инженер долго смотрел в телескоп, наконец в недоумении пожал плечами.

– Гм… странно! – пробормотал он. – Действительно, какое-то новое небесное тело. Но вот вопрос: звезда ли это?

– А что же, по-вашему?

– Гм… не знаю. Мне кажется, надо подольше наблюдать это тело, приблизиться к нему и тогда…

Старый ученый, пожав плечами, снова углубился в созерцание загадочного тела, а молодые люди втроем стали любоваться видом Сатурна.

Вдруг громкое восклицание Михаила Васильевича заставило их обернуться. Старый ученый был вне себя от изумления.

– Это не звезда! Это не звезда! – воскликнул он, задыхаясь от волнения. – Это комета – или, лучше сказать, обломок кометы. И знаете какой?

Гонтран снова подбежал к телескопу и, взглянув в него, в свою очередь изумился.

– Господи, да ведь это Шарп!

– Ты с ума сошел! – не поверил инженер.

– Смотри сам!

Сломка принялся наблюдать новооткрытое тело и увидел перед собой неправильной формы астероид, имевший около двух километров длины. На одном конце этого астероида виднелось блестящее пятно, которое при ближайшем исследовании оказывалось ничем иным, как вагоном-гранатой, оставленным на поверхности кометы Туттля.

– Вот необыкновенный случай, – прервал, наконец, молчание Сломка.

– Да, случай редкий, хотя далеко не единственный, – отозвался старый ученый. – В 1846 году то же случилось с кометой Биэлы: она разорвалась на две части. Подобная же катастрофа, очевидно, произошла с кометой Туттля.

– А как вы думаете, профессор, если Шарп попал на этот осколок, может он остаться в живых?

Старый ученый на мгновение задумался.

– Отчего же? – проговорил он. – Атмосфера на этом клочке кометной почвы все-таки есть, хотя, разумеется, и очень разреженная. Запасов у Шарпа, правда, почти не осталось, но ведь он – человек опытный, энергичный, к тому же он ученый. Весьма вероятно, что он нашел средства поддерживать свое существование.

– Откуда она теперь летит и куда направляется? – спросил Гонтран.

– Это надо определить, – отвечал профессор.

Но Сломка уже занялся этим. Его карандаш проворно бегал по страницам записной книжки.

– Ну что, Вячеслав?

– Подожди, сейчас закончу. Так… Теперь готово. Ну-с… по-моему, оказывается, что осколок, на котором летит Шарп, движется со скоростью 500 метров в секунду, что направляется от Урана и держит путь к Солнцу, причем в своем полете он должен пересечь земную орбиту, недалеко от нашей родной планеты.

– Он летит на Землю? – воскликнул Гонтран.

– Да.

«Вот прекрасный случай покончить с этим проклятым путешествием! – мелькнуло у Гонтрана. – Но как сделать это? Как уломать старика? Ага, понял!»

– Послушайте, дорогой профессор, – вскричал Гонтран, с притворным волнением хватая старика за руку. – Но ведь это невозможно! Этому надо помешать!

– Что такое? Чему, мой друг? – изумленно спросил старик.

– Вы слышали? Вячеслав говорит, что Шарп направляется к Земле!

– Ну, что же, скатертью дорога!

– Что вы говорите, подумайте! – трагически воскликнул Гонтран. – Но ведь этот клоун первым явится на Землю и присвоит себе приоритет великого путешествия в неведомые миры! Он оповестит всю Землю, всех астрономов, все ученые общества о своих открытиях!.. Его имя, а не ваше, будет бессмертно!

Старый ученый совершенно растерялся.

– Ах, я об этом и не подумал! – простонал он, хватая себя за голову. – Что же делать, что же делать?.. Неужели все наши труды, все опасности пропадут даром?!

– Необходимо задержать Шарпа, – проговорил Фламмарион.

– Но как же это устроить? Придумайте, друг мой! – вскричал Михаил Васильевич, хватая Гонтрана за руку.

– Очень просто: мы высадимся на астероид и перехватим Шарпа.

– А это возможно?

– И весьма легко, – выступил Сломка, – только надо поторопиться, иначе будет поздно.

Михаил Васильевич с минуту подумал.

– Да, – вымолвил он, наконец, решительно, – будь что будет, а сначала нам следует задержать Шарпа. Я рассчитываю на вашу помощь, – прибавил он, обращаясь к обоим друзьям.

– Вячеслав, идем скорей в машинную! – воскликнул Гонтран.

Приятели вышли из каюты и, едва затворили за собою двери, как дружно расхохотались.

– Вот он, счастливый случай! – воскликнул Гонтран. – Теперь надеюсь, мы помчимся на Землю.

– Молодец, Гонтран: урезонил старца! – отвечал Сломка. – Одного только я боюсь, если вдруг вместо Шарпа мы найдем его труп, не вздумал бы старик бросить астероид и вновь продолжать на «Молнии» путь к Сатурну.

– Ну вот… Кто же нам мешает испортить у «Молнии» машину? Тогда он поневоле вынужден будет сидеть на кометном осколке. А починить машину ты постараешься как раз к тому времени, когда астероид будет пролетать около Земли.

– И то дело!

Приятели вошли в машинную, Сломка стал у окна, чтобы управлять ходом воздушного судна, а Гонтран принял на себя обязанности машиниста.

Обломок кометы был уже недалеко. Он мчался прямо на «Молнию». Мелкие астероиды метеорного потока, встречаясь с этой массой, разбивались от толчка в пыль.

– Гм… – пробормотал Сломка. – Безопаснее всего нам будет взять немного в сторону, а потом пойти наперерез. Уменьши-ка ход, Гонтран!

Гонтран выполнил команду, а Сломка направил «Молнию» в сторону и стал ожидать, когда кометный обломок поравняется с ней.

Прошло несколько минут.

– Теперь пора! – вскричал инженер. – Гонтран, прибавь ходу!

«Молния» полетела наперерез астероиду, и Сломка верно рассчитал время, аэроплан должен был пристать как раз к его боковой стороне. К несчастью, наши механики не рассчитали скорость хода.

Видя, что воздушное судно несется слишком быстро, инженер скомандовал задний ход, но было уже поздно. «Молния» с размаху врезалась носом в массу астероида. Послышался страшный треск, и ужасный толчок сбил их с ног.