Текст книги "Вокруг Солнца"

Автор книги: Жорж Ле Фор

Соавторы: Анри де Графиньи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава XXX
ГОРОД СВЕТА

– Вставайте, вставайте живее! – вбежал Сломка в каюту, где его спутники покоились глубоким сном.

– Мы приехали, Вячеслав? – сонным голосом спросил Гонтран.

Но инженер вместо ответа лишь махнул рукой и поспешно выбежал на палубу. Через несколько минут туда же вышли и другие путешественники.

Они увидели, что их судно неподвижно стоит у берега широкой реки, перерезанной поперек высокой плотиной с громадными решетчатыми воротами. Составлявшие экипаж судна крылатые люди толпились около своего капитана и о чем-то оживленно разговаривали. Их лица были взволнованны, видимо, речь шла о чем-то важном.

– Сэр Сломка! – крикнул американец, увидев в толпе жителей Марса своего спутника. – Скажите, что это за река?

– Какая река?

– А вот, где мы стоим.

– Да разве это река? Это канал!

– Канал?! Вы шутите, тут с одного берега едва виден другой!

– А вы думали, что больше того канала, который ваши соотечественники устроили на Панамском перешейке не найдется во всем свете? Глубоко ошибаетесь: на Марсе есть каналы в пять тысяч километров длиной, заметные даже с Земли.

– Но почему же мы остановились и не идем далее? Разве мы приехали в город Света? – спросил приятеля Фламмарион.

– Нет, но идти дальше нельзя: канал заперт.

– По какому случаю?

– В ремонте.

– Что же нам теперь делать?

– Высадиться на берег и продолжать свой путь в столицу Марса.

– Пешком? – испуганно спросил Фаренгейт.

– Ну, зачем пешком, – улыбнулся инженер. – Я полагаю, Аа придумает для нас какой-нибудь другой способ передвижения.

С этими словами Сломка указал на Аа, разговаривавшего на берегу с каким-то жителем Марса; его покрытые золотыми украшениями крылья свидетельствовали, что он из начальников. Переговорив с ним, проводник подлетел к путешественникам и обратился к Сломке с несколькими односложными словами.

– Наш экипаж будет готов через час, – передал тот своим спутникам.

Путешественники стали рассматривать окружающий пейзаж. Он резко отличался от пейзажа Земли: вместо зеленого цвета здесь все деревья, кустарники, травы были окрашены в красный цвет различных оттенков, начиная с оранжевого и заканчивая алым.

«Так вот отчего Марс кажется нам красноватым!» – подумал Гонтран.

Над головами путешественников показался аэроплан и стал медленно опускаться вниз.

– Ну, вот и наш экипаж подан! – заметил Сломка.

Компания заняла места на сиденьях, лопасти винтов быстро завертелись, а аппарат понесся в воздухе с быстротой птицы.

Целый день продолжалось воздушное путешествие. Путешественники имели полную возможность изучить всю сеть каналов Марса, пока, наконец, наступившая ночь не окутала поверхность планеты густым мраком. Через два часа после заката Солнца путники увидели вдали массу огоньков, сливавшуюся в целое зарево.

– Город Света, – заявил Аа, указывая на огоньки.

Первым делом путники по приезде в город Света легли спать и проспали почти до половины следующего дня. Смертельно утомленные, они не поинтересовались даже узнать, что за помещение отведено им для ночлега. На другой день Михаил Васильевич, проснувшись, увидел себя в огромном круглом зале со стеклянным куполом, под которым был установлен гигантский телескоп.

– Это обсерватория? Мы в обсерватории?! – воскликнул он, подбегая к окуляру трубы.

Сломка, вставший раньше профессора и давно уже о чем-то оживленно разговаривавший с Аа, поспешил перевести ему вопросы ученого.

– Да, Михаил Васильевич, вы не ошиблись, – проговорил он, – сейчас Аа представит вам и директора этого учреждения.

Инженер не успел закончить своих слов, как откуда-то сверху, размахивая крыльями, слетел почтенного вида старичок; остановившись на невысокой колонне, заменявшей собою ораторскую кафедру, он несколько минут с любопытством смотрел на своего земного товарища, потом обратился к ученому с оживленной речью.

– Что это он говорит? – спросил профессор, не понимая ни слова.

– Он говорит, что вся обсерватория в вашем распоряжении.

Окончив речь и выслушав благодарность профессора, переданную Сломкой, старичок взмахнул крыльями и улетел.

– Гонтран, идите-ка сюда! – крикнул Михаил Васильевич. – Будем наблюдать вместе!

Гонтран скорчил недовольную гримасу, предчувствуя неизбежный экзамен.

– А что же мы будем наблюдать? – отозвался он, не трогаясь с места.

– Малые планеты. В этот гигантский телескоп мы наверно будем превосходно различать их.

Гонтран беспомощно взглянул на своего друга, опять углубившегося в беседу с Аа.

– Малые планеты… – прошептал он. – Я даже не знаю, что это за планеты!

– Папочка, да как же ты увидишь их, когда теперь полдень, и весь небосклон тонет в лучах Солнца? – выручила Елена Фламмариона.

Михаил Васильевич ударил себя по лбу.

– И в самом, деле!.. Я, право, схожу с ума! Нечего делать, придется подождать вечера.

Профессор принялся рассматривать астрономические инструменты, расставленные вдоль стен залы, а Гонтран бросился к своему приятелю.

– Вячеслав, расскажи мне, что это за малые планеты? – умоляюще произнес он.

– Малые планеты? Это астероиды, – отвечал инженер, внимательно слушавший в этот момент рассказ Аа.

– Астероиды! Этого мало, – проговорил Фламмарион. – Ты расскажи о них подробнее: Осипов опять собирается меня экзаменовать.

Но неумолимый Сломка удовлетворил ученую любознательность своего друга, только окончив беседу с Аа.

– Ну, теперь я весь к твоим услугам. Ты хочешь знать о малых планетах? Изволь.

Инженер вытащил из кармана свою записную книжку и быстро набросал ряд цифр.

– Видишь? – спросил он, показывая цифры своему собеседнику.

– Вижу: 0, 3, 6, 12, 24, 48, 96. Но что это значит?

– Я хочу показать тебе маленький фокус из области астрономии. Прибавь к каждому члену этой прогрессии по 4. Что будет?

– Конечно, 4, 7, 10,16, 28, 52,100.

– Ну вот: эти цифры определяют сравнительное положение планет относительно Солнца. Как известно, если мы примем среднее расстояние Меркурия от центрального светила за 3, 9, то расстояние Венеры будет равняться 7, 2, Земли – 10, Марса – 15, Юпитера – 52, Сатурна – 95. Ты не замечаешь ничего в этой последней серии чисел? Она очень близко подходит к первому ряду.

– Близко, но не совсем. В чем же разница?

– Числу 28 не соответствует никакая планета.

– Прелестно.

Еще Кеплер заметил этот пробел, а потом Тициус и Боде. Но прежде я скажу тебе, что когда Гершель открыл в 1781 году Уран, то оказалось, что расстояние этой планеты равняется, в принятых мною единицах, 196: новое доказательство закона Кеплера.

– Все это очень занимательно, – прервал приятеля Гонтран, – но астероиды?

– Погоди, сейчас дойдем и до них. Когда упомянутый мною пробел был замечен астрономами, последние решили, что между Марсом и Юпитером должна находиться планета, которой раньше люди почему-то не замечали. Чтобы найти таинственную незнакомку, двадцать четыре астронома составили союз.

– И что они открыли?

– Ничего они не открыли, а совершенно случайно Пиацци в Палермо, наблюдая созвездие Быка, открыл в данном поясе межпланетного пространства небольшую планету, которую он окрестил Церерой. За Церерой открыта была Паллада, потом Юнона, Веста, Астрея и так далее, потом и всех греческих богинь не хватило, чтобы давать имена новым астероидам.

– Сколько же их открыто?

– Теперь, кажется, 230 с чем-то, но каждый год открывают еще и еще. Некоторые астрономы сделали открытие новых астероидов своею профессией. Так, Пализа открыл их больше сорока, американец Петере – 34, Анри и Гольдшмидт – 14. Наибольшие из этих планеток не превышают 500 километров в диаметре и кажутся земным астрономам звездами одиннадцатой величины. Даже будучи взяты все вместе, они по объему не больше трети земного шара.

Гонтран задумался.

– Странно… – проговорил он. – Откуда же взялись эти планетки? Уж не осколки ли это какой-нибудь большой планеты, существовавшей прежде между Марсом и Юпитером, а потом расколовшейся на части?

– Да, именно, существует такая гипотеза, но я лично держусь другого взгляда на происхождение астероидов: мне кажется, что это просто куски материи, оторванные от солнечного экватора мощной притягательной силой Юпитера.

– Вы думаете? – раздался за спиною собеседников иронический голос старого ученого, незаметно подошедшего к ним и услышавшего последние слова инженера. – На чем же основываете вы свое нелепое мнение?

– Это не мое личное мнение, а убеждение многих почтенных астрономов, – сухо отвечал Сломка.

Между ними разгорелся ученый спор, во время которого насмешки инженера не замедлили довести астронома до белого каления. Гонтран напрасно пытался примирить спорщиков, ему пришлось отойти ни с чем, проклиная в душе астероиды.

– Смотрите, смотрите!.. Что это такое! – вдруг вскричала Елена, указывая вверх.

Михаил Васильевич и его противник взглянули по указанному направлению. Через прозрачный купол обсерватории они увидели целый строй маленьких, крылатых человечков, попарно летевших вверх. Едва они поднялись над обсерваторией, как сияющий небосклон потемнел, и на нем показались звезды. Одна из них отличалась особенно ярким блеском. Затмевая своих сестер, она росла на глазах, пока наконец не превратилась в ослепительный шар.

Казалось, пройдет еще несколько минут, и этот грозный метеор упадет на обсерваторию, сокрушая все на своем пути. Но вот загадочная звезда на мгновение остановилась, ярко вспыхнула и разлетелась на сотни кусков. Еще через мгновение вся картина сменилась, и над головами путешественников вновь засиял голубой небосклон.

– Что это такое? – в один голос воскликнули профессор, Сломка, Гонтран и Елена, разбудив своим криком даже Фаренгейта, продолжавшего спать, несмотря на позднее время.

Инженер оглянулся кругом, отыскивая глазами Аа, но, не увидев его, поспешно вышел из залы. Спустя пять минут, он с несколько смущенным видом возвратился в обсерваторию и, подойдя к профессору, проговорил:

– Извините меня, Михаил Васильевич. Ваша правда: астероиды действительно осколки одной большой планеты, которая сейчас разорвалась перед вашими глазами.

Старый ученый изумленно отступил, не зная, смеется Сломка, или он сошел с ума.

– Не беспокойтесь, профессор, я не помешался и не шучу. Сейчас мы действительно видели катастрофу с Эо, – так называют жители Марса планету, части которой составляют астероиды. Дело в том, что когда эта катастрофа произошла, здешние обитатели были уже культурным народом; не довольствуясь фонографом, они применили кинематограф для воспроизведения различных сцен, событий, картин – словом, оптических образов.

– Ага, я догадываюсь! – прервал рассказчика Осипов. – Вероятно, сейчас у этих мальчуганов был урок космографии, и преподаватель демонстрировал им образование астероидов.

– Совершенно верно.

Глава XXXI
НАВОДНЕНИЕ

Вдоволь надивившись изобретательности жителей Марса, наши путники решили предпринять прогулку для осмотра Города Света и уже собирались выходить, как вдруг Аа, показавшись в дверях, перекинулся со Сломкой несколькими краткими фразами.

– Что это такое он сообщил вам? – полюбопытствовал Михаил Васильевич.

– Предлагает отправиться на большое собрание астрономов по случаю грозящих предвестий в атмосфере.

– Ах, это очень интересно.

– Так-то так, но кажется, не безопасно, – проговорил Гонтран, беспокоясь за участь своей невесты.

– Что же делать? – недоуменно спросил своих спутников профессор.

Подумав немного, путешественники решили, что всей компанией отправятся на собрание, а Елена под охраной Фаренгейта останется здесь.

– Теперь еще вопрос, – заметил Гонтран, – на чем мы отправимся?..

– Не беспокойтесь, об этом уже позаботился Аа.

И действительно, не прошло и четверти часа, как крылатый чичероне, [10]10
  Чичероне – проводник, дающий объяснения туристам при осмотре достопримечательностей (в рассказах о странах Западной Европы или ирон. шутл.) ( ит.).


[Закрыть]появившись в обсерватории, передал, что аэроплан готов и ждет пассажиров. Путешественники вышли и увидели, что у входа стоит что-то вроде большой лодки.

Путешественники заняли места в лодке и с любопытством ждали, что будет. Последним на корму сел Аа и повернул выступающий сзади рычаг. В то же мгновение по бокам развернулись три пары широких крыльев, походивших на крылья гигантской стрекозы, и начали плавно рассекать воздух.

– Смотрите, смотрите, Гонтран, какая чудная картина! – восклицал профессор, наклонившись над бортом воздушного судна и наслаждаясь созерцанием развернувшейся внизу панорамы громадного города. Воздушный корабль, мерно размахивая своими громадными крыльями, летел все быстрее и быстрее. Скоро город Света исчез в туманной дали; внизу потянулись серебряные полосы каналов и обширные поля, покрытые красной растительностью; там и сям виднелись раскиданные среди них городки и селения.

– Удивляюсь я, – заметил Гонтран, – отчего это все каналы здесь двойные?

– Я думаю, потому же, почему у нас на Земле полотно железных дорог делается двойным, – высказал догадку профессор.

Чем более путешественники приближались к континенту, названному Скиапарелли Ливией, тем более попадались признаки оживленной деятельности людей. По каналам быстро двигались вереницы судов. Воздушный корабль наших путников перегоняли целые стаи всевозможных летательных аппаратов.

Наконец, уже под самый вечер, путешественники увидели вдали широкий пролив Ливийского моря и за ним – изрезанную каналами равнину, на которой должен был находиться главный город Ливийской области Аотаа.

Когда аэроплан приблизился к нему, было уже довольно поздно. Однако, несмотря на сумерки, путешественники могли сверху прекрасно разглядеть общую картину города, здания которого по своему стилю удивительно походили на средневековые готические постройки: те же высокие шпили, те же легкие, вытянутые в вышину формы, те же стрельчатые окна, те же остроконечные башни, горделиво поднимающиеся к небу.

Невзирая на позднюю пору, на улицах Аотаа заметно было необычайное оживление. В центре города, городская площадь сплошь была запружена массами народа. Вся эта огромная толпа стояла молча, видимо чего-то ожидая.

– Чего они ждут? – спросил инженера Гонтран. – Уж не известий ли каких-то?

– Не знаю. Надо осведомиться у Аа, – отозвался инженер.

Вместо ответа Аа молча указал на небо. Путешественники взглянули, и тут только заметили угрожающий вид небосклона. Густые свинцовые тучи низко повисли над планетой. Время от времени яркая молния змейкой вилась среди них, и слышался глухой рокот отдаленного грома. В природе царила гробовая тишина, какая бывает обычно перед грозой.

Окинув взглядом эту картину Сломка озабоченно насупился.

– Гм… – пробормотал он сквозь зубы. – Дело скверно.

– А что? – с живостью воскликнул Гонтран.

– Ты видишь, в природе готовится какая-то метеорологическая катастрофа.

– Вот пустяки! Бояться простой грозы!..

– Нет, далеко не пустяки, – отвечал инженер. – Ты не знаешь, какие страшные перевороты происходят в атмосфере Марса.

С этими словами Сломка вступил в оживленный разговор с проводником.

– Да, – обратился он затем к своим спутникам, – мои опасения совершенно справедливы: Аа говорит, что готовятся весьма значительные изменения в атмосфере, которые заставляют опасаться катастрофы. Все марсианские астрономы собрались в этой обсерватории и наблюдают за готовящимся переворотом, а народ ждет, каковы будут результаты их наблюдений.

Аэроплан снизился на плоскую крышу обсерватории, оттуда все спустились внутрь башни и очутились в обширном круглом зале, уставленным по стенам десятками телескопов. Около каждого стояло по наблюдателю. Время от времени они отрывались от наблюдений и передавали друг другу результаты, тотчас же сообщаемые Сломкою своим спутникам.

– Вся атмосфера глубоко сотрясается, – говорил один.

– Льды южного полюса волнуются, – сообщал другой.

– Ужасный циклон образовался в западной части Южного океана и несется прямо на нас, – перебил третий.

– Воды океана поднимаются и начинают заливать континент, – заявлял четвертый.

– Необходимо, предупредить народ, что катастрофа неминуема и послать об этом известие в город Света, – предложил пятый, как оказалось, директор обсерватории.

Услышав о грозящей опасности, толпа наполнявшая площадь, поспешно разлетелась по домам, и вокруг обсерватории, вместо недавнего оживления, воцарилось глубокое безлюдье.

Прошло около получаса в томительном ожидании. Гробовая тишина и густой мрак, господствовавшие в природе, увеличивали ужас ожидания. Наконец, катастрофа разразилась.

Как бы по данному сигналу, тысячи молний вдруг озарили окутанный тьмою город своим ослепительным блеском. В тот же момент загрохотали такие раскаты грома, что, казалось, небо обрушилось на землю. Вторя громам, в воздухе завыл колоссальный ураган, и не дождь уже, а целые водопады хлынули из нависших туч. Никогда наши путешественники не видели ничего подобного на своей родной планете. В довершение ужаса, с юга темной стеной начали надвигаться воды океана, скоро улицы и площади Аотаа, равно и все окрестности на далекое пространство были покрыты бушевавшими волнами, гребни которых отчетливо белели в ночной темноте.

Стоя на платформе башни, путешественники с ужасом созерцали картину переворота.

– Сколько жертв! Сколько несчастий! – воскликнул Сломка, обращаясь к проводнику, с равнодушным лицом смотревшему на окружающий хаос.

– Не беспокойтесь, – отвечал тот на своем лаконическом языке, – мы привыкли к подобным катастрофам и заблаговременно принимаем против них свои меры. Ни одно из зданий, которые вы видите, не построено прямо на почве, все воздвигнуты на особых кессонах, прочно укрепленных якорями. Когда наступает наводнение, вода поднимает кессоны, и наши дома становятся плавучими.

Инженер всмотрелся и действительно увидел, что все здания Аотаа покачиваются из стороны в сторону, подобно плавучим маякам, какие ему не раз приходилось видать на своей родной планете.

– Что теперь происходит с Еленой, как она, наверное, беспокоится о нас? – с тоской повторял Гонтран.

– Меня беспокоит, в безопасности ли она. Мне что-то кажется, что марсиане чересчур уверены в своих постройках, – сомневался Сломка.

И действительно, на этот раз принятые жителями города меры оказались недостаточными. Ураган достиг небывалой силы и сорвал большинство домов с их якорей. Высокие здания начали в беспорядке носиться по волнам, сталкиваясь между собою, опрокидываясь и исчезая в клокочущей бездне. Временами отчаянный крик погибающих заглушал даже рев циклона и громовые раскаты.

Путешественники и сам Аа начали беспокоиться за собственную участь. Но громадное здание обсерватории, выстроенное по всем правилам инженерного искусства, долгое время сопротивлялось бешеным порывам урагана и натиску свирепых валов. Наконец, пришла и его очередь уступить; один за другим, с грохотом, напоминавшим пушечные выстрелы, лопнули все двадцать металлических канатов, удерживавшие обсерваторию на одном месте, и величественная постройка, как легкая щепка, запрыгала по вершинам валов.

– Мы погибли! – вскричали путешественники, ежеминутно ожидая, что вот-вот все здание опрокинется в бездну и исчезнет в ней без следа.

Опасения их были небезосновательны: вершина здания, описывая огромные размахи, иногда почти касалась верхушек волн. Несколько раз казалось, что постройка готова окончательно опрокинуться, но центр тяжести ее, по счастью, находился в такой точке, что ее равновесие было вполне устойчивым, и обсерватория всякий раз вновь возвращалась к вертикальному положению.

Около часу кружилось таким образом громадное здание, сталкиваясь с другими постройками и опрокидывая их, наконец, циклон помчал его с того места, где она стояла прежде, в южном направлении.

Вся ночь и весь следующий день продолжалось необыкновенное путешествие. Все это время путники не сходили с платформы, хотя яростный ветер подчас усиливался до того, что грозил сорвать их оттуда и унести в бушующий океан. И все это время они не видели вдали ни одного клочка твердой земли: там, где расстилались недавно плодоносные равнины Ливии, где возвышались недавно многочисленные города и селения, теперь виднелось одно беспредельное, яростное море.

К вечеру второго дня утомленные Михаил Васильевич и Сломка решили дать себе час-другой отдыха и, оставив платформу, направились внутрь обсерватории, как вдруг крик Гонтрана достиг их ушей:

– Земля! Земля!

Глава XXXII
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Михаил Васильевич и Сломка поспешили выбежать обратно на площадку.

– Где? – спросили они Фламмариона.

Тот молча указал рукой на видневшийся вдали остров, среди которого возвышался, блестя ледяной вершиной, высокий пик.

Старый астроном и Сломка, усевшись на ограду площадки, принялись наблюдать за островом, который, по мере приближения обсерватории к его берегам, казалось, выплывал из недр океана.

– Вот вы говорили, профессор, – заметил инженер, – что на Марсе нет возвышенностей, а взгляните, какая высокая гора стоит там: судя по блеску вершины, она даже покрыта вечными снегами.

– Это исключение, – отвечал ученый, – притом исключение весьма счастливое для нас: благодаря ему мы можем безошибочно сказать, где теперь находимся.

– Где же?

– Почти в центре океана Кеплера, под 33° долготы и 26° широты. Это – остров Снежный.

Все тревожно наблюдали, как контуры острова с каждою минутой становятся яснее и яснее. Через полчаса расстояние между обсерваторией и берегом не превышало полутора километров, и наблюдатели могли отчетливо разглядеть мельчайшие подробности берегового рельефа. Вдруг громкое «ура» Гонтрана прервало царившую на платформе тишину.

– Что такое? – в один голос спросили ученый и инженер.

– Смотрите, смотрите! – задыхающимся от волнения голосом проговорил Фламмарион, протягивая руку. – Вот там, правее, на этом холме. Видите?

Спутники Гонтрана всмотрелись и увидели, что на вершине холма водружен флагшток, на котором развевалось какое-то знамя.

– Они живы! Ура! Я узнаю звездное знамя Фаренгейта!.. – ликовал Гонтран, выделывая замысловатые пируэты.

Старый ученый и даже невозмутимый Сломка немедленно приняли живое участие в радости молодого человека. Затем все они стали с нетерпением дожидаться, когда обсерватория, наконец, доплывет до острова. Вот уже не более километра отделяет их от желанного берега, как вдруг наступившие сумерки скрыли остров. В то же время ветер, гнавший плавающее здание прямо на остров, резко изменил свое направление.

– Проклятие! – воскликнул Гонтран.

И, прежде чем его спутники могли сообразить, что делать, Фламмарион одним прыжком бросился с платформы прямо в волны океана.

– Несчастный! – воскликнул старик, бросаясь, чтобы удержать Гонтрана.

– Не беспокойтесь, – остановил его Сломка, – волнение утихло, и Гонтран, наверное, доберется до берега. Да, кажется, и нам придется последовать его примеру, пока ветер не отнес нас далеко.

– Но я очень плохо умею плавать.

– Пустяки! Давайте мне вашу руку и – вперед. Клянусь вам, что живого или мертвого, но я доставлю вас на берег.

Михаил Васильевич несколько мгновений колебался, но Сломка, почти насильно, заставил его спрыгнуть в воду.

Инженер был совершенно прав: несмотря на довольно сильное волнение еще не утихшего моря, Гонтран благополучно добрался до берега. Весь мокрый, дрожа от пронизывающего ветра, взобрался он по крутому откосу и огляделся кругом: всюду царил мрак ночи.

– Елена! Елена! – громко закричал Гонтран, надеясь, что молодая девушка и ее спутник услышат его и откликнутся.

Но напрасно он прислушивался: только свист ветра был слышан в ночной тиши. Тогда Гонтран решился идти наудачу в том направлении, где он заметил флаг. Около версты прошел он таким образом, спотыкаясь на каждом шагу, как вдруг в стороне от него мелькнул слабый огонек, тотчас же скрывшийся в темноте. Фламмарион направился в ту сторону и скоро услышал звуки двух голосов, заглушаемые свистом ветра. Гонтран оживился: он узнал милый голос молодой девушки. Забыв усталость, он бросился вперед и через несколько мгновений очутился перед скрытым в небольшой ложбинке костерком, у которого валялись остатки сложенного аэроплана и сидели Елена с Фаренгейтом.

– Гонтран! Мистер Фламмарион!.. – раздались удивленные восклицания.

Не владея собой, Фламмарион бросился к Елене и горячо обнял ее. Затем счастливый влюбленный перешел в железные объятия Фаренгейта.

– Как вы сюда попали? – в один голос спросили молодая девушка и американец, когда первые восторги улеглись.

Торопясь и волнуясь, Фламмарион начал рассказывать о своих приключениях.

– А где же папа? Где Сломка? – перебила его Елена.

– Здесь мы! – внезапно раздались в темноте восклицания.

И старый ученый со своим спутником, вымокшие до костей, озябшие и продрогшие, подошли к костру. Последовали новые объятия и рукопожатия, после чего все уселись около весело пылавшего огонька и начали обсушиваться, рассказывая друг другу свои приключения.

– Вот как вы попали сюда? Расскажите нам, Фаренгейт. Неужели столица Марса тоже пострадала от катастрофы?

Оказалось, что Елена и Фаренгейт не имели терпения усидеть на месте и, как только прояснилось немного, полетели на аэроплане вслед за остальными. Ветер подхватил их еще до начала ливня и забросил далеко от всех населенных мест. Фаренгейт счел тогда за лучшее опуститься на первый попавшийся остров, каковым и оказался остров Снежный.

Далеко за полночь затянулась оживленная беседа; всецело поглощенные разговором, никто из них не обращал никакого внимания на то, что творится вокруг. А между тем в природе, видимо, готовилась какая-то новая катастрофа. Дувший до сих пор ветер вдруг стих, и на острове воцарилось затишье, среди которого слышался лишь зловещий рокот волн. По-видимому, с севера, вновь надвигалась туча. Правда, ее нельзя было рассмотреть на черном, как чернила, небосклоне, но о присутствии ее можно было заключить по молниям, сверкавшим на горизонте.

Но путешественники ничего не замечали. Они внимательно слушали объяснение ученого, как вдруг налетевший шквал разметал во все стороны их костер, и они очутились в совершенной темноте. В тот же момент надвинувшаяся туча разразилась ослепительной молнией, за которой последовал удар грома.

Не успели они опомниться, как новый удар, но уже исходивший не сверху, а снизу, из-под почвы, заставил их в ужасе вскочить со своего места.

– Землетрясение! – воскликнул Михаил Васильевич.

– Скорее бежим на открытое место! – крикнул Сломка своим спутникам, оцепеневшим от страха и неожиданности.

Все пятеро взялись за руки и бросились к берегу моря. Но не пробежали они и десятка сажень, как новый, еще более сильный, подпочвенный удар сбил их с ног. Упав на судорожно колебавшуюся почву, Гонтран обнял полумертвую Елену и в ужасе ожидал конца.

И действительно, трудно представить обстановку ужаснее той, какая в этот момент окружала их. Почва под ногами дрожала, грохот, гул ломающихся скал, громовые раскаты и свист урагана – все это сливалось в какой-то адский хаос звуков; гробовая темь, изредка прорезаемая молниями, еще более увеличивала ужас картины разыгравшихся стихий.

Наконец, мало-помалу, ураган стих, подпочвенные толчки прекратились, гром перестал греметь, хотя путешественники продолжали чувствовать, что почва колеблется под их ногами. Взамен полил проливной дождь, в несколько секунд промочивший несчастных до нитки. Промокшие, смертельно уставшие, они вынуждены были искать убежища под нависшими скалами, которые при новом толчке земли грозили обрушиться и похоронить их под своими обломками. Но никто не обращал на это внимания; их единственной мыслью было добраться до сухого места и там уснуть. Через минуту они все уже спали мертвым сном на голой почве.