Текст книги "Вечность по имени Любовь (СИ)"

Автор книги: Жанна Даниленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

–Подождите, пойдем поздравлять маму. Вот как есть, втроем. Как в институте. Вовка первым женился и последним родил. Каков он у нас?

Они веселились, хохотали в голос. Люба вышла из кабинета, оставив шумную компанию.

–Любовь Александровна, что там происходит?

–Татьяна, не беспокойтесь. Вы знаете, что они еще с института дружат. А теперь у Володи родилась дочь. Все хорошо, пусть радуются. Повод-то хороший.

–И вы позволите?

–Что? Причем здесь я? Я пойду Беллу поздравлю, а они сами, им есть о чем поговорить и что вспомнить.

–Не обижайтесь, но чудные у вас отношения. Сколько лет все удивляюсь. Да и сами вы чудные. Наверное, все великие люди немножко не в себе.

Люба расхохоталась.

–Ну, спасибо, Татьяна, ну и комплимент. Ладно, вы их только не трогайте, считайте, что Борисова нет.

Белла была в палате одна. Ребенка еще не принесли.

–Привет, поздравляю мамочку. – Люба обняла ее. Белла расплакалась.

–Представляешь у нас теперь дочь. Ты, небось, и не видела таких запоздалых родителей.

–Ну почему? Мой отец родил меня в пятьдесят три, а Сашку в шестьдесят пять. Вам есть к чему стремиться. Сейчас мужчины допьют шампанское и придут тебя поздравлять. Володя на седьмом небе от счастья. А Саша и Коля ему завидуют. По-доброму, конечно, но завидуют. И я завидую, чувствую, что мне шестого ребенка не хватает. Причем, понимаешь, не внука, а ребенка.

–И хочешь опять пеленки?

–Нет, хочу тепленькое тельце, сопящий носик и ангельский голос. А самый большой кайф – это держать ребенка на руках, когда он к тебе прижимается и безгранично тебе верит.

–Какая ты смешная Люба, сейчас совсем домашняя и милая.

–Просто, я мать. Как и ты. Ты очень сильная женщина, Белла, и ты умница. Дай тебе Бог.

Не успела Люба выйти из здания института, как к ней подошла Женя. Глаза у нее были красными и опухшими от слез. Она обняла Любу и выла ей в плечо.

–Люба, я видела, как они пошли в ресторан отмечать. Он счастлив, он рад, у него дочь, ее дочь. Неужели это конец? Скажи, что нет, что все еще образуется. Он не бросит меня снова. Люба, милая, родная, скажи правду, он будет ко мне ходить, ведь будет? Люба, не молчи. Неужели тебе нечего сказать? Я не могу больше жить без него, понимаешь?

–Женя, пойдем домой. Пойдем ко мне. Хочешь, посидим выпьем, у нас спать останешься. Тебе сейчас нельзя быть одной. Но я с тобой, ты же знаешь. Пойдем. У нас вся ночь впереди.

–И я у вас останусь? И спать с тобой буду?

–Конечно, ты же мне как сестра.

–А Саша? Он не будет ругаться?

–Нет, он поймет. Вы же друзья.

–Пойдем, Любаня. Я к тебе. А пить что будем?

–Дома есть, что, не волнуйся.

Они пили и пили, Женя вспоминала все и плакала, иногда смеялась и снова плакала. Люба слушала ее, тоже вспоминала и тоже плакала. Саша пришел полвторого. Двери ему открыл Валера.

–Не понял, сын, у нас на кухне что?

–Там мама с тетей Женей выпили две бутылки коньяка, курят и плачут. Что это значит, сам скажи. У них глаза давно стеклянные. А если послушать, о чем они говорят, то можно самому с ума сойти. Дети ваши спят, свою жену я на кухню не пускаю. Потому что ей эти разговоры слушать вредно. Что случилось?

–Белла родила девочку. Я с друзьями отмечал в ресторане, но, похоже, я трезвый по сравнению с ними. Ладно, сын, если я с двумя не справлюсь, поможешь. Подготовь системы, будем их откапывать, и поговори с женой, объясни ситуацию. Да, две бутылки на двоих – крутые у меня девочки. Не ожидал. Я тебя потом позову. Все, я к ним.

Люба вышла на кухню. Дико болела голова. Сил нет.

–Привет, Инна, где мой муж?

–Мама, он ушел на работу, просил вас не беспокоить. Плохо?

–Очень, я в жизни столько не пила и не курила. Ничего не помню. А где Женя?

–Спит у вас в кровати. Вы ее не заметили? Мы вас ночью капали, потом состояние улучшилось, и мы легли с Валерой, а Александр Борисович так с вами и сидел до утра. Тетя Женя покрепче, а вам совсем плохо было. Вы мужу столько гадостей наговорили. А он только бледнел и просил прощения.

–Кошмар, как я теперь ему в глаза смотреть буду? И чего меня на выпивку потянуло? Знаешь, просто столько накопилось, что уже через край, вот оно все и вылилось.

–Я слышала и про Валентину, и про Марину, и про Машу, и про Аню с Ваней, и про меня с Валерой. Но вы правы, все, что вы говорили, правда. Много это на одного человека. Как вы жили с таким грузом? Неужели это просто доля матери?

–Прости, нельзя так. Я сорвалась. Я вас всех люблю, но вы порой не оправдываете моих надежд. Это точно доля матери.

Прошло три месяца. Володя занимался семьей, с работы бежал к дочери, ловил ее взгляды, улыбки. Эта маленькая девочка стала его идеалом , смыслом существования. Ему казалось, что сыновья такими особенными никогда не были, да и какими они были, он вспомнить не мог. Как-то все прошло фоном, незаметно. А вот Ева! Он фотографировал ее каждый день, чтобы не пропустить чего, не забыть, какой она была вчера, как изменилась сегодня. Белла очень уставала. Все-таки не тот возраст, не те силы. Но она была счастлива. Муж принадлежал только ей и ее крошечной дочери. А Женя ждала. Она сильно похудела, много курила и начала пить. Сережа с ней говорил, просил остановиться ради него, ради внука. Но она тосковала. Сережа не мог оставить ее одну и забрал к себе. Так она была под контролем и не пила. Но как ей было тяжело! Каждый вечер она стояла у окна и смотрела на улицу. А вдруг он придет, вдруг вспомнит о ней? Но он не приходил, ни к ней, ни к внуку. Она пробовала говорить об этом с Любой, ведь у нее получалось помочь, но Саша ей запретил. Он просил пожалеть Любу и не сваливать ей на плечи еще один груз. А Марина ничего не понимала, она считала, что все встало на свои места и теперь все правильно. Она не видела повода для Жениных терзаний, она просто считала, что у Жени есть они, то есть Сережа, она и Дима. Чего ей еще желать? Они ее семья, они ее любят, и все хорошо. А Володя давно не муж, давно чужой. И зачем он только приехал на их голову? Женя почти перестала есть твердую пищу, только пила и ела что-нибудь жидкое. Часто ее рвало. Обследоваться она отказалась. Сергей не знал, как на нее воздействовать. Сначала он думал поговорить с отцом, но потом понял, что не стоит. Отец не видел Женю уже три с половиной месяца, а значит, он вычеркнул ее из своей жизни. Так зачем снова о ней вспоминать? Он пошел к Борисову.

–Александр Борисович, у меня к вам конфиденциальный разговор. Вы уделите мне время?

–Что случилось, Сергей Владимирович? Сережа, на какую мозоль я тебе наступил? К чему ты со мной так официально?

–Да нет, дядя Саша, я просто пытаюсь быть на уровне. Забудьте. У матери проблемы, если так дальше пойдет, то она скоро станет моим пациентом. Я не шучу.

–Ты злишься, что я запретил ей общаться с Любой? Понимаю, но Люба сама еле держится. Валера и я ее доконали, и к нам еще Иван присоединился. Сережа, пойми, Женя себя сейчас не контролирует и свои эмоции сдержать не может, я не имею права подвергать Любу этому негативному потоку.

–Я понимаю, я не об этом. У нее рвота с кровью. Я пришел к вам, не как к ее другу, который отвернулся от нее в трудный период, я пришел к врачу, к лучшему врачу из всех, кого я знаю. Я обратился к вам официально, потому что прошу помощи профессора Борисова в обследовании моей мамы. Вы меня понимаете?

–Как давно? Сережа, как давно у нее рвота? И когда появилась кровь?

–Рвота неделю, температура 38, а кровь со вчерашнего вечера.

–Поехали к ней. Собирайся быстро.

Они вошли в квартиру. Женя сидела на полу рядом с тазиком. С ней была Марина.

–Папа, все время кровь. Это же плохо?

–Это конец, Саша. – Женя устало взглянула на них, но тут снова началась рвота. – Не говори Любе, пощади ее. У меня давно боли, я все понимаю, не глупее вас. Я все знаю, это конец, дайте мне уйти. Не мучайте меня, Саша, дай мне уйти.

Саша взял Женю на руки, попросил Сережу собрать что-то из одежды, и они поехали в институт. В приемном он сам сделал фиброгастродуоденоскопию, УЗИ и вызвал Любу. Она пришла, глянула на результат и велела поднимать Женю в операционную.

–Тетя Люба, вы будете оперировать?

–Сережа, ты можешь выбрать любого хирурга. Назови, кого ты хочешь?

–Вас, можно? Я знаю, что по протоколу не положено, но вы не родственники по закону. Я прошу вас и Федора Яковлевича.

–Хорошо. Будь рядом с операционной, если у меня будут вопросы, я тебя позову.

Операция началась. Люба вскрыла брюшную полость и поняла, что они опоздали.

–Федя, твои предложения?

–Остановите кровотечение и давайте зашивать. Нам тут делать нечего. Поздно. Если хотите, я сам.

–Нет. Позовите Тельмана. Господи, да не Владимира, а Сергея, он в зале ожидания. Федя, давай подождем, пусть он сам посмотрит. Я не могу взять все на себя.

–Кто на столе? Любовь Александровна, это его мать?

–Да, это Женя.

Сережа вошел, подошел к столу, посмотрел.

–Вариантов нет? Вы можете удалить всю опухоль?

–Я-то могу, но она не переживет такую операцию. Метастазы везде, живого места не осталось. Говори, что делать? Решение за тобой. Сережа, даже если она выживет, как жить без кишечника и желудка? Сережа, ее надо отпустить, подумай, не иди на поводу у эмоций.

–Удалите опухоль, если она выживет, то будет жить, если нет, то не будет мучиться. Это моя мать, единственная мать, и мне незачем думать.

–Хорошо, я поняла. За дело, Федор.

Операция была долгой. Сережа с Мариной сидели в зале ожидания, взявшись за руки. К ним подошел Борисов.

–Что же вы молчали? Она ведь похудела, не ела почти. Ребята, о чем вы думали?

–Ей было плохо, папа. У нее болела душа. Видимо, так сильно болела, что тело не выдержало и сдало. Она не смогла жить без него. Вы можете меня осуждать, но все усилия тщетны, она умерла, когда он ее бросил во второй раз. Тело без души жить не будет, все усилия зря.

Через восемь часов из операционной вышел Федор.

–Сережа, прости, мы не смогли. Она не выдержала. Сердце остановилось. Можешь зайти. Там Люба. Зачем ты заставил ее оперировать? Они же выросли вместе, она член семьи.

Саша обнял Марину, та рыдала.

–Пойдем к маме, мы ей очень нужны. Ты идешь, Сережа?

-Владимир Михайлович, извините, я занят, я не могу сейчас выполнять ваши распоряжения. Меня Сергей Владимирович попросил подготовить труп к похоронам и зарезервировать холодильник. Сейчас я за трупом в операционную пойду. Он сказал, что вскрытия не будет. Странно, ее Корецкая с Исаковым оперировали, но она скончалась. Больше восьми часов шла операция. Кстати, Сергей Владимирович никакой, а его жена -так та вся в слезах.

–Подожди, Семен. Кто умер?

–Не знаю. Вот написано: Тараторкина Евгения, 52 года. Молодая еще. Владимир Михайлович, вы куда? Да что с вами со всеми сегодня? Боже, Владимир Михайлович, вам плохо?

–Плохо, Семен. Это моя жена. Мать Сережи.

Часть 26

Прошло сорок дней. После поминок Сергей подошел к Саше.

–Где ваша жена? Я последний раз видел ее на похоронах.

–Сережа, зайди к ней сам. Или ты ее в чем-то обвиняешь?

–Какая теперь разница?!

–Большая. Если ты ее винишь в смерти Жени, то лучше не ходи к ней. А вообще ты взрослый мальчик и в моих советах не нуждаешься. Кто мы тебе? Тесть и теща, не самые близкие люди. Ладно, мне пора.

–Дядя Саша, вы обижены?

–Я не хочу сейчас с тобой говорить, мне пора. У меня дела. У меня болен ребенок, бардак в семье. Извини, зять.

Вечером Сергей спросил у Марины:

–С твоей мамой все в порядке?

–Нет, а что?

–Почему ты мне ничего не говоришь?

–Мама просила с тобой о ней не говорить. Маша болеет.

–Что с Машей? Или о Маше мы тоже не можем говорить?

–Нет, можем. Она гуляла на улице с Борькой и промочила ноги. У нее двухсторонняя пневмония. Мама на больничном уже неделю. Но температура еще держится. За что ты злишься на моих родителей?

–Ты же сказала, что мы не можем о них говорить. Или ты уже передумала?

–Просто, я не понимаю. Ты как будто чужой. Да, у тебя горе, но ведь у них тоже. Ты заставил маму оперировать, когда знал, что надежды нет. Ты заставил маму… Тетя Женя была ей, как сестра, они были очень близки. Сережа, кому я пытаюсь что-то объяснить? Ты сам все знаешь. Она ведь мама, наша мама. Или нет? Я не знаю, что ей тяжелее: потеря Жени или твое равнодушие. Все, тема закрыта, я не хочу тебя слушать.

Он вышел из квартиры. Минут двадцать стоял на лестничной площадке. Потом позвонил в дверь. Открыл Валера.

–Сережа, заходи. Ты проходи в мою комнату, только тихо. Даня спит. Пойдем, я чайник поставлю.

–Мама дома?

–Да, она с Машей, у Маши пневмония.

–Марина говорила. Если ты не против, я зайду к ней.

–Сережка, разве я могу быть против?

Он вошел в комнату Маши. Девочка в пижаме лежала в кровати и играла с двумя куклами, а Люба читала в кресле.

–Мама, смотри, к нам Сережа пришел. Сережа, я болею, кашляю, и мама делает мне уколы, а я плачу. Но зато мама не работает и все время со мной.

–Когда я был маленький, мне твоя мама тоже делала уколы, только совсем не больно, и я не плакал. Я думаю, что тебе тоже небольно, просто страшно, и ты хочешь, чтобы мама тебя пожалела.

–Ты со мной поиграешь?

–Обязательно, только можно мы с мамой сначала поговорим? Тетя Люба, с вами можно поговорить?

–Конечно, пойдем на кухню. Кушать будешь?

–А что?

–Голубцы, ты их любишь.

–Буду, у вас голубцы классные, мои любимые. Тетя Люба, вы на меня не сердитесь, я не подумал, я плохо соображал. Думал, если вы с Федором, то будет чудо. Простите меня, пожалуйста.

–А почему не приходил?

–Стыдно было. Я вам и дяде Саше столько наговорил! Я жалею об этом. И еще, можно я буду называть вас мама?

–Если ты так хочешь, можешь называть. Что ты мне еще расскажешь?

–Отец не работает. Вы в курсе?

–Конечно, ему нужно время. Сережа, он любил ее на самом деле.

–Вы уверены, что он любил именно ее?

–Да. Правда, он ее подогнал под свой идеал, он наделил ее теми качествами, какие хотел в ней видеть. Но она изначально была его единственной. Сережа, он с самого начала закрыл глаза на ее недостатки, он увидел их через много лет совместной жизни, а когда увидел, не смог с ней жить дальше. Но годы разлуки стерли эти воспоминания. Он не хотел их помнить именно потому, что всегда любил ее.

–А Белла? Она его жена, у него должны быть к ней чувства?

–Они есть. Уважение, привычка, удобство бытия, дети, долг.

–Но разве на этом строят семью?

–Да, именно этого ему не хватало с твоей матерью. С Женей он жил, как на вулкане, а с Беллой всегда были покой и стабильность, а на остальное он закрывал глаза. Ты знаешь, это особенность твоего отца – не видеть того, что не хочется видеть. Он хороший человек, Сережа. В целом он хороший.

–Я не думал об этом под таким углом. Может быть, вы правы. Кстати, я еще не видел его дочь.

–Так ты сходи, она очаровательная малышка. Да и Володе будет легче, если ты его поддержишь.

–Можно, я буду к вам чаще приходить?

–Господи, Сереженька, какой ты еще маленький! Если бы ты знал, как я по тебе скучаю!

–Я тоже, но на работе вы так официальны.

–Ты хочешь, чтобы я выделяла тебя на работе? Вот уж не жди. Ты приходи ко мне домой, голубцы есть, дома я не руководитель. Кстати, какой у Марины результат теста?

–Какого теста? Она еще ничего не сдавала, сессия у нее в июне.

–Хорошо, я у нее спрошу. А ты вообще ко второму ребенку готов?

–Я не думал об этом. Вы что-то знаете? Марина мне ничего не говорила. Я думал о втором ребенке, но не сейчас, ей надо институт закончить, найти работу, да и Димка совсем маленький. Ну что вы на меня так смотрите? Она беременна? Вас интересует, захочу ли я его оставить? Так? Если он есть, значит, есть, об аборте речи быть не может.

–Спасибо, именно это я хотела от тебя услышать.

–Она мне еще ничего не говорила, почему? Она на меня жаловалась? Я в чем-то перед ней виноват?

–Нет, Сережа, не ищи подводные камни там, где их нет. Просто она интересовалась, через сколько после кесарева можно беременеть, ну а дальше мы с Сашей все выпытали. Саша расстроился, он ярый противник абортов. Конечно, он на тебя сердится, но это пройдет. Она сначала забыла, а потом просто перестала пить таблетки. Результат налицо. Это нестрашно, просто надо будет чаще делать УЗИ. И давайте я вам буду материально помогать. Ты не сможешь один содержать четверых человек.

–Мне не нужна помощь.

–А я не потерплю, чтобы мои внуки голодали. Ты понимаешь, Сережа, я хорошо зарабатываю. Я за курс лекций в Гарварде получаю столько, что могу только на это содержать всю семью целый год.

–Вам эти деньги с неба не падают, вы их зарабатываете. Как работал дядя Саша в молодости, я тоже знаю, мне и мать, и отец рассказывали. Я смогу заработать. Кстати, насчет лекций, надо поговорить с кафедрами. Патологов не так много, а я кандидат наук. Я найду дополнительную работу и смогу содержать семью. А вот если не смогу, тогда я к вам обращусь. Мои дети голодать не будут.

–Ой, Сереженька, точно говорят, что с маленькими детьми легче.

–Тетя Люба, а как у вас с Машей складывается?

–Она – моя дочь. С Сашей немного сложнее. Но я ему не судья, нужно время. Кстати, к тебе Валера подходил по поводу своей диссертации?

–Нет.

–Валера есть Валера, он считает, что ты потом за день все сделаешь, а там большой кусок.

–Я с ним разберусь. Вам его статьи нравятся?

–Нет, но он считает, что я придираюсь. Вот Инна хорошо пишет. Толковая девочка и работяга, а мой сын все по верхам, он не глупый, но не усидчивый. А вот оперирует нормально, там соображает и руки у него хорошие. Борька наш туповат. Серьезно, даже обидно. Для него четверка – хорошая оценка. Читать не заставишь, только играет на компьютере и все. Марина способная, но она пошла по другому пути. Я даже не знаю, кто из вас сможет принять институт.

–Рано вам об этом думать. Может, внуки оправдают надежды. Или Ваня.

–Ваня да, мог бы, но у него одна почка и то чужая.

Часть 27

Саша возвращался в свой кабинет после обхода. Пришлось пройти все отделения, включая хирургию, а это вдвое больше, чем всегда. Обычно в хирургии обход делала Люба, но она была на конференции. Он собирался встретить ее в аэропорту в три, но обход затянулся, пришлось послать за ней Валеру. В душе он жалел, что не поехал сам. Он мог увидеть ее на пару часов раньше. Он скучал по ней. Саша вошел в приемную, там его ждали.

–Александр Борисович, к вам посетители, – сказала секретарь Татьяна.

–Добрый день, проходите. Зина! Какими судьбами?

Он узнал ее сразу, хотя не видел шестнадцать лет. Он совсем не жалел о разрыве отношений с сестрой. Они никогда не понимали друг друга. Шестнадцать лет назад она вышла замуж и уехала, устроив на прощание грандиозный скандал. Мать уехала с ней. Она долго выговаривала Саше, что он плохо относится к сестре, что он не видит в ней родственную душу, что он должен быть снисходительным. Но он не умел быть снисходительным ни к себе, ни к другим. И почему Зина должна быть исключением, он не понимал. С матерью он каждую неделю говорил по телефону. Он звонил ей в условленное время, и Зина знала, что это он, и никогда не брала трубку. Где бы он ни был, в среду в девять вечера он звонил матери. Еще каждый месяц он давал матери деньги, его не волновало, что муж Зины был состоятельным человеком и мать не нуждалась в деньгах, он все равно давал ей деньги. Каждый месяц он встречался с матерью, приезжал за ней к дому Зины и забирал ее на несколько часов. Так они общались. Иногда он приезжал к матери вместе с Любой, а иногда брал детей. Но Марина Сергеевна была равнодушна к его детям, она немного выделяла Марину, но чем больше Марина становилась похожа на Любу, тем холоднее к ней относилась бабушка. Марина Сергеевна воспитывала и любила только двух дочерей Зины. Алексей с ней общаться вообще не хотел. Да и мать о нем никогда не спрашивала. А вот Сашу она любила, как-то по своему, не так, как все матери, но все-таки любила.

Вот теперь в приемной перед ним была его сестра. Она сильно изменилась внешне, стала похожа на мать, располнела, но выглядела достаточно респектабельно. Она была с мужем. Они вошли в кабинет, Саша пригласил их сесть.

–Я вас внимательно слушаю.

–Саша, твоей племяннице нужна операция, мне сказали, что лучший хирург – профессор Корецкая. Ты ее знаешь, ты же можешь с ней договориться?

–А ты ее не знаешь?

–Нет, откуда? Я никого из врачей, кроме тебя, не знаю. Потому мы и пришли к тебе. Неужели ты при твоем положении не можешь с ней договориться? Девочке всего одиннадцать лет, Саша, мы заплатим, сколько будет нужно. Ну, понимаешь, мы были у трех врачей, и они все сказали, что Корецкая может все. Вот Костя тоже тебя просит.

–Зина, ты действительно не знаешь Корецкую? Или ты прикидываешься?

–Нет, что ты так на меня смотришь? Я не сталкивалась с врачами, пока не заболела Вика.

–Зина, неужели ты настолько ее ненавидела, что даже забыла ее фамилию? Я не буду с ней договариваться, давай я попрошу другого врача, профессора Исакова. Он один из лучших, он вылечит твоего ребенка. Сейчас я ему позвоню.

–Нет, Костя, ну попроси его сам, неужели так трудно?

–Александр Борисович, пожалуйста, я не вникал в ваши разногласия с сестрой, и мы к вам никогда не обращались, но если вы знакомы с Корецкой, то, пожалуйста, не отказывайте нам.

–Я знаком с Корецкой, даже больше, чем просто знаком. Но ведь и Зина с ней знакома, но она настолько ее всегда презирала, что даже не поняла, что профессор Корецкая – это Люба, моя жена. Она проконсультирует вашу дочь, но оперировать не будет, не имеет права по закону. Они вместе с Исаковым составят план лечения и оперировать будет он. Все, что могу.

–Насколько хорош ваш Исаков?

–Костя, он хороший врач, моего сына оперировал он. Это вам о чем-то говорит?

–Люба – профессор? Она же сумасшедшая. Я помню, как она сидела в кабинете отца.

–Костя, вот он конфликт, вы сами его видите, вы думаете, что я могу общаться с сестрой при таком отношении?

–Зина, он прав. Ты пришла просить о помощи и тут же поливаешь его жену грязью. При этом ты просишь и ее помощи.

–Я ненавижу ее. Королевишна, ни рожи ни кожи, выросла в роскоши, квартира десять комнат. Сама мышь недобитая, а одевалась всегда от кутюр. Все и все для нее, и братец мой подкаблучник. Лешку она любила, типа он умный, а я дурочка, мне ничего не надо, со мной не надо делиться.

–Зина, пойдем отсюда. Ты думаешь, что после твоей речи тебе здесь помогут? Я никогда не понимал, в чем ваши разногласия, но теперь вижу, всему виной зависть. Извините, Александр, что заняли ваше время. Поехали домой, Зина.

–Костя, документы Вики с собой? Дайте я посмотрю.

–Спасибо, Александр. У вас же тоже двое детей?

–Нет, у нас пятеро. Три сына и две дочери.

Он позвонил в хирургию и пригласил Федора. Они вместе читали историю болезни, смотрели снимки, томограммы. Они решили положить девочку и провести дополнительное обследование.

–Зина, вы завтра можете ее привезти к восьми, только не кормите ее с утра. Мы сразу начнем обследование. Положение действительно серьезное. Не надо тянуть и думать об обидах, на кону жизнь и здоровье вашего ребенка.

–Александр, у вас есть диагноз?

–Пока нет, но у девочки поражен тонкий кишечник, возможна язва желудка. Ее надо смотреть, я не могу говорить о чем-то заочно. Федор, ты ее берешь?

–Если вы просите. Люба прилетает сегодня?

–С минуты на минуту будет здесь, если не захочет сначала домой.

В дверь постучали. Валера вошел, поздоровался и отдал Саше ключи от машины.

–Зина, я думаю, что ты его не узнала, это мой сын Валера.

–Ничего себе дядечка!

–Папа, так это твоя сестра?

–Да, она. Мать где?

–Разговаривает с Татьяной, сейчас войдет. А вот и она.

–Добрый день. Саша, я сразу на работу, есть вопросы, требующие немедленных решений. О, а у кого болезнь Крона? Снимки чьи?

–Ты уверена? Может, язвенный колит?

–Нет, болезнь Крона, смотри, вот формируется кишечный свищ, а вот стеноз ободочной кишки. Где больной?

–Завтра утром ее положат.

–Хорошо, я беру. Если сегодня или ночью появятся боли, немедленно привозите, вот моя сотка, звоните в любое время.

–Ты не берешь. Это дочь Зины.

–И что? Я против Зины ничего не имею. Это у нее ко мне вечные претензии. Зина, вы не хотите, чтобы я лечила вашу дочь?

–Мы хотели обратиться именно к вам и просили содействия Александра, – Костя решил говорить сам. – Зина – мать, и она хочет только вылечить дочь. Я не думаю, что в этом вопросе у вас могут быть разногласия.

–А вы дипломат. Давайте знакомиться. Я Любовь Александровна Корецкая.

–Костя Фомин. Завтра в восемь мы с Викой будем здесь.

–Хорошо, Саша, дай мне допуск к операциям.

–Зачем? Ты выходишь завтра.

–Везут травму, а я неделю слушала лекции и пила коктейли. Я хочу крови.

–Ужас, сегодня обойдешься без крови, ты не спала больше суток, и вчера был банкет.

–Я не была на банкете, я слушала "Травиату" в Ла Скало.

–Федор, твой пейджер, иди.

–Зря ты, Федя, не поехал в Италию. Мне там понравилось.

–А мне моя работа нравится, я с женой шефа никуда не поеду, в смысле без него. Так что никакая Италия меня не прельщает. Я сегодня отработаю, а вы, Любовь Александровна, выходите завтра, а сегодня идите домой вместе с мужем.

–Федя, как Наташа?

–Ничего, пока все нормально. Осталось два месяца. Тяжело рожать в сорок лет, хорошо хоть не первый ребенок.

Федор ушел. Люба еще раз посмотрела снимки и анализы.

–Зина, а вы не хотите положить Вику сегодня? Мы вам предоставим одноместную палату, можете ночевать с ней. Я думаю, так будет спокойней. Мне не нравится ее кишечник. Подумайте.

–Да, я понял, мы сейчас за ней поедем и привезем. Вы будете здесь, когда мы вернемся?

–Да, Костя, я вас дождусь, посмотрю ребенка и сделаю назначения. Зина, ты не против?

–Нет, спасибо , Люба.

Они ушли. Саша молча смотрел им вслед.

–Послушай, жена, мне не нравится ситуация, я не хочу, чтобы ты ее лечила. Это Зина, она не предсказуема и она подлая. Тебе не нужен конфликт.

–Речь идет о твоей племяннице. Саша, все будет хорошо, и, может быть, мы сможем общаться с твоей сестрой.

Операция была долгой. В кабинете Саши сидели Зина с Костей и мать. Было видно, как они волнуются. Саша не мог работать. Он предупредил секретаршу, чтобы его ни беспокоили. Мать с Зиной с ним не разговаривали, только между собой. Костя иногда задавал вопросы о болезни, поразившей их дочь. Потом стал рассказывать о Зине, как-то тепло, с любовью, так, что Саша начал верить, что не заметил у сестры каких-то качеств, не понял, что она за человек. Он даже стал думать, что ошибался в ней. Наконец в кабинет вошла Люба.

-Операция прошла успешно, теперь нужно длительное консервативное лечение. Через час ее переведут в палату, и вы сможете к ней пройти. Я надеюсь, вы понимаете, что хирургическим путем ее не вылечить, то, что опасно для жизни, мы с Федором убрали, остальное ваша забота. Диета нужна всю жизнь, я вам ее распишу, при появлении симптомов ждать не следует, сразу приезжайте, нужны экстренные меры. Но с этим живут, привыкают и живут.

–Люба, кофе будешь?

–Покрепче, и дай курить. Не надо вздыхать, я курю пачку в неделю, больше ты мне не даешь, и не возмущайся. Из детей никто не курит. А я курю и все.

–Ты написала лекции? Подготовила видеоматериал? Самолет завтра.

–Нет, я оперировала.

–Люба, у тебя пять полуторачасовых лекций. Три для врачей. Когда ты собираешься их готовить?

–Сейчас выпью кофе и пойду писать лекции. Домой сегодня не жди. Собери вещи для Маши. Свои я соберу завтра утром. Кстати, у тебя тоже пять лекций, ты их написал?

–Три, остальные ночью. Вещи соберем утром, а если не успеем, то купим на месте.

–Люба, вы куда завтра улетаете? – Костя был обеспокоен.

–В Бостон, у нас две недели лекций в Гарварде. Я же сказала, что Викой будет заниматься Федор Яковлевич. Он прекрасный врач. Сейчас он невыездной, у него жена беременная. Вы идите в палату к Вике, я потом еще зайду. И завтра с утра тоже зайду. Извините, много работы.

Они шли по коридору. Костя недоумевал:

–Как они живут в таком темпе? А Маша кто?

–Это их младшая дочь, ей шесть, – Марина Сергеевна объясняла зятю. – Они ее с собой таскают по всему миру, пока не учится. Остальные дома друг с другом. Но дети у них хорошие, дружные и умненькие все, это в Сашу. Его отец тоже профессор был, только не врач. У них гены. У Любы отец академик был. А какой Борис был красавец! Я от него глаз отвести не могла, но, к сожалению, не только я.

–Опять ты, мама! Все тебе Борис да Саша, а мой отец что?

–Подонок, каких свет не видел, вот кто был твой отец. Не говори, если бы не Саша, ты бы так и пропала в Шахтинске. Он нас всех вытащил. Меня от алкоголизма спас. Лешку выучил, говорит, он сейчас в Германии в университете работает. Да и тебя он человеком сделал, ты хоть школу закончила, аттестат получила, а вспомни, когда мы приехали, тебя умственно отсталой считали, а он тебя тащил чуть ли не за уши. Мы с тобой семь лет на его шее просидели, он работал как лошадь, а ты только кричала, что тебе не хватает. Да и Люба, что говорить, она и готовила, и работала, и детей рожала и воспитывала, а ты говоришь – мышка. Ты посмотри, она лучшая, тебе об этом все говорят. А ты только тряпкам завидовала, лучше бы книжки читала.

–Мама, ну что ты меня позоришь?

–Правда глаза режет? Ты, Костя, не смотри так. Когда Сашу вижу, меня совесть мучает. Как я перед ним виновата, я же им не занималась. Он сам рос, еще и малышей воспитывал, пока не уехал. Хорошо, что уехал. Его Зинин отец хотел шахтером сделать, а он был мальчик способный, он учиться хотел. Видишь, кем стал. Он учился и работал. И воспитывал его академик Корецкий, совершенно чужой ему человек.

–Подождите, а Люба?

–Люба – дочь Корецкого. Это его судьба.

Часть 28

–Любовь Александровна, мне очень нужно поговорить с вами наедине.

–Вы новый интерн хирургии, Светлана, если не ошибаюсь?

–Да, вы правы. Я сдавала не вам, а Федору Яковлевичу, я работаю под его руководством.

–У вас пятнадцать минут, я слушаю.

–Понимаете, речь пойдет о вашем сыне, Валерии Александровиче. В общем, я прошу вашей помощи, потому что люблю его.

–А причем здесь я? И я не совсем поняла, почему вы решили, что я вам помогу?

–Ну, вы же его мать, а я хорошая, я хочу вам понравиться и хочу заручиться вашей поддержкой.

–Дорогая моя, когда моему старшему сыну исполнилось тринадцать лет, мы с его отцом ему объяснили, что в наш дом он может привести только одну женщину, свою жену. И я ему обещала, что буду ее любить такой, какая она есть. Но другой не будет. И мой старший сын привел мне в дочери свою жену. Я приняла ее, я ее люблю и люблю моего внука. В семье у них бывает всяко. Но идеальных семей нет. Я знаю одно, они любят друг друга. Но моя сноха ни разу не попросила моей помощи в разрешении конфликтов. Я мать, женщина, главное для меня – семья, и я всегда буду ее защищать. В данном случае, Светлана, вы покушаетесь на мою семью и вы мой враг. Я думаю, что вам стоит пересмотреть свои чувства, иначе выбор встанет между работой и любовью. Вам все ясно?