Текст книги "Вечность по имени Любовь (СИ)"

Автор книги: Жанна Даниленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

–Да, конечно. Пока еще не совсем уверенна, но, может быть, очень скоро.

–Мне соседки про твоего Ивана все уши прожужжали. А как отца его увидели, так вообще зашлись. Кстати, то, что он Василине назначил, помогло. Он ей целую выписку написал и печать поставил. Она в город ездила, там врачи как увидели, кто ее лечил, так все причитали, что второго светилы такого нет. Василина – гордая, говорит, подарок ему с тобой отправит. А старший сын проще, вроде, тоже хорош, а все рядом с отцом меркнет. Слушай, а академик от жены не гуляет?

–Не слышала. А так он ее боготворит. Мама, она того стоит. Она тоже красивая, а какая умница! Она намного умней мужа. И он знает ей цену.

Прошла неделя. Ваня звонил каждый день. Люба тоже, Маше отдельно и отдельно Владе. Маша помогала по дому, играла в огороде, но за калитку не выходила, даже в магазин, даже когда ее просила Влада или Настасья Павловна. Иногда девочка подходила к окну и выглядывала на улицу, чтобы ее не заметили.

– Маша, почему ты с девочками не играешь?

–Так надо же за околицу выходить, а я не хочу.

–Чего же не хочешь? Тебе же неинтересно в доме сидеть.

–Да я рисую.

–Покажи, что ты рисуешь.

Маша принесла рисунки. Настасья Павловна поразилась, как хорошо рисовала девочка. Лица были четкие, выразительные, узнаваемые. Любу Маша рисовала рядом с солнцем, в картинах с ней было много света и обязательно сама Маша. Часто встречались портреты племянников. Маша подробно рассказывала о каждом из них, что любит, какой характер. Портреты отца были всегда официальные, а братья улыбались. На некоторых рисунках Настасья Павловна заметила изображение маленькой черной женщины со злобным выражением лица.

–Машенька, а это кто?

–Это зло. Это демон, как у Врубеля.

–Ты ее видела? Она разговаривала с тобой?

–Да. Она встречала меня после школы почти каждый день. Сначала просто здоровалась, приносила конфеты. Я у нее конфеты не брала, тогда она стала приносить сладости для всех моих подруг. Они ее полюбили, а я нет. Потом она стала девочкам рассказывать, что она моя мама. То есть мама Люба не настоящая, и она может это доказать. Я просила ее уйти и не приходить больше. Но она не уходила. Я решила уехать с Владой, чтобы она меня больше не нашла.

–Ты сказала родителям?

–Нет. Я боюсь. Вдруг это окажется правдой, и она меня заберет. Я не хочу жить с ней. Я хочу жить с мамой. С Любой.

–Машенька, то, что ты мне рассказала, очень серьезно, мне надо все передать твоим родителям. Это необходимо, обязательно. Иначе может быть беда. А они сумеют тебя защитить.

–Но мама расстроится, будет переживать. Я ее очень-очень люблю. Я не хочу видеть, как она расстраивается. Она в Америке много плакала. Я переживала, она дороже мне всех на свете.

–Ничего, зато все неприятности кончатся.

–Хорошо, если вы уверены... Вы им расскажете?

– Да, я прямо сейчас позвоню.

Она действительно позвонила, рассказала о разговоре с девочкой, о рисунках.

–Как выглядит женщина, которая приходила? Она имя ее не называла? – голос у Саши был сильно обеспокоенный.

–Нет, говорит, что сама с ней общаться не стала, только подружки. А на рисунках она на вашу жену похожа, только Маша ее рисует злой и черной.

–Я еду.

Он приехал, когда стемнело. Джип стал серым от пыли. Саша вбежал в дом, быстро поздоровался с Настасьей Павловной и схватил на руки дочь. Он обнимал ее и прижимал к себе.

–Папа, не надо так крепко, я дышать не могу.

–Хорошо, я не буду. Почему ты дома ничего не сказала? Господи, мало ли что могло случиться? Машенька, кто тебя защитит, как не мы? Как хорошо, что с тобой все в порядке.

Он сидел с ней около часа и не мог отпустить. К ним подошла Настасья Павловна и спросила:

–Александр Борисович, борща налить? Вы убедились, что с девочкой все хорошо. Давайте к столу.

–Папа, я тоже борщ буду, он вкусный и совсем не такой как у мамы. Нет, у мамы тоже вкусный, но другой, понимаешь.

–Пойдем к столу. Потом ты мне покажешь рисунки, а Валера сделает фотографию и пришлет мне.

Они поели. Саша разглядывал рисунки. Затем у него запищал телефон. Он показал Маше фотографию.

–Да, папа, это она, она ко мне в школу приходила. Кто это?

–Давай завтра, тебе надо спать, я поговорю с мамой и завтра тебе все расскажу.

–Она, эта женщина, меня не заберет?

–Нет, никогда.

Саша уложил дочь спать. Вышел на улицу и сел на крылечке. Он даже не знал, с какого бока подступить к нависшей проблеме. Обратиться в полицию? Кроме слов самой девочки ничего нет, нет угрозы, нет никаких требований. Видно, все впереди. Он думал о Любе, о том, что снова и снова травмирует ее. И как ему все рассказать Маше, как она отнесется к фактам? И как будет вести себя дальше? Вопросы, одни вопросы.

На крыльцо вышла Настасья Павловна, принесла кружку горячего чая.

–Попейте, может, чуть полегчает.

–Да, казалось, что все на своих местах, что все успокоилось и можно жить. И опять все не так.

–Расскажете? Или секрет?

–Теперь какой секрет? Теперь скандал. Но это все мелочи. Как она сама переживет? Как отнесется к такой новости? И что будет с Любой?

–Так она не ваша?

–Моя, но не Любина. Это мой грех и мой крест. Как я объясню дочери, что я скотина? Что моя жена ее действительно любит? Что я готов на что угодно, чтобы она осталась с нами. У меня есть отказ от материнских прав, но документы мы переоформили за один день. Она может говорить… Да я даже не знаю, что она хочет!

–Вы жене звонили?

–Нет. Валера ей сказал. Мне лучше подождать. Нас Ванька тогда помирил. Все устроилось. Только плохо. Ваня заболел, Марина ушла в готы, Борька боялся всего. Потом как-то стало все налаживаться, Марина вышла замуж, Ване пересадили почку, Люба ко мне совсем вернулась. А потом снова она, и к Любе на стол. Люба ее вытащила, так она про ребенка вдруг сообщила, говорила, что вышла замуж и ребенка в детский дом отправляет, ну, я ее и забрал. Люба ее любит, как свою, а я не могу. Как гляну на нее, так все про себя вижу, хотя Машка-то тут при чем?

–Позвоните жене, ей тоже не сладко.

–Утром.

Следующие пару часов он все сидел на крыльце, думал, как говорить с дочерью, как с женой. Настасья Павловна сидела рядом и молча смотрела на него. Какой же он красивый, она не могла глаз отвести от него. В душе она понимала окружающих его женщин и очень жалела Любу. Она даже немного понимала ту женщину, мать Маши. Нельзя устоять перед таким мужчиной. Они продолжали молчать, когда услышали шум подъехавшей машины, хлопанье дверей. В калитку постучали. Настасья Павловна открыла и обомлела: перед ней стояли Люба, Валера и Ваня.

–Простите, даже не знаю, как здороваться, сейчас ночь или утро?

–Проходите, ему плохо.

–Поэтому мы приехали.

Сыновья улыбались. Ваня обнял Настасью Павловну. Люба подошла к крыльцу.

–Здравствуй, Саша. Ты мог сказать хоть слово, я бы с тобой поехала.

–Я волновался, боялся не успеть.

–Успел?

–Люба, прости. Она спит. Я ей еще ничего не сказал.

–Хорошо, я сама. Саша, я купила машину, оформила на Валеру. Прости, но мне надо было на чем-то приехать. Кстати, я привезла тебе одежду, ты достаточно глупо смотришься на крыльце в костюме и галстуке.

–Показывай машину. Спасибо, что приехала. Что бы я без тебя делал?

–По рукам бы пошел. Сашка, тебя слышат твои дети.

–Валера, – Саша смотрел на лексус. – Мать перестаралась. Это тебе подарок?

–Да. К завершению диссертации, так она сказала. Отец, она оформила машину по телефону, пока собирала вещи. Попросила подогнать ее к подъезду. Через час мы уже были в пути.

–Саша, у них отпуск без содержания на три дня, я подписала, все в приказе. Тебе не нравится машина?

–У нас речь о машине? Сыну повезло. А где Ванька?

–У Влады, ты что сомневался?

Саша, ничего страшного не произошло. Рано или поздно, но Марии все равно пришлось бы узнать правду. Ваша бывшая пассия явно хочет денег. Но вы ей ничего не дадите. Меня в данной ситуации, кроме Маши, никто не волнует.

–Кстати, Владу тошнит.

–Нормально. Ты только мою беременность не замечал.

–Я смотрел только в твои глаза, а там изменений не было.

–Ой ли?

Валера прошел в дом, на улице оставались только Люба с Сашей.

–Люба, что делать?

–Рассказать девочке правду. Саша, ничего не изменится. Она уже большая, она поймет. Только будь ей ближе, постарайся. Сашенька, я давно тебя простила, еще тогда. Я просто поняла, что не могу без тебя, что бы ни случилось. Так что обо мне не беспокойся. Теперь про Машу. Ты боишься повторения Марины? Зря, они разные. И потом, Марина все поняла. Завтра побудем здесь, затем вернемся в Москву, а на месте уже узнаем, что она хочет. Нам придется это пережить, но мы вместе и мы сможем. Все, дальше будем решать проблемы по мере их поступления.

Маша проснулась, собралась встать и бежать в туалет, как увидела на полу матрас, и на нем спали папа с мамой. Мамина голова лежала на отцовском плече, а он ее обнимал. Маша невольно залюбовалась ими. Тут Люба открыла глаза, повернулась к Маше и сказала:

–Выспалась, принцесса?

–Мама, ты когда приехала? С кем?

–Залезай к нам, я с Валерой и Ваней. Нас так много, что спать всем негде, вот мы с папой решили в твоей комнате заночевать.

Маша легла рядом с Любой.

–Мама, я не хочу никогда видеть ту женщину. Даже если ты меня не родила, то ты все равно моя мама. Я люблю только тебя.

–Я знаю, Машенька. Думаю, что все образуется. Пройдет время, и мы просто про это забудем. Но мы с папой все равно волнуемся. Все не так просто.

–Я вас слышу, Машенька. Я не сплю, – Саша погладил девочку по волосам.

–Хорошо, давайте договоримся. Вы – мои родители и все, других мне не надо. Сделайте так, чтобы я никогда не видела эту женщину. И еще, скажите, а другие ваши дети вам родные?

–Да. Маша, я родила четверых детей.

–Жалко, что не меня. Но ничего, переживу. А ты папа?

–Вы все мои. У тебя есть вопросы?

–Нет, я знаю ответ. Ты меня плохо любишь, потому что тебе стыдно?

–Маша, я тебя люблю. Перестань говорить мне…

–Правду? Папа, я не маленькая девочка, я все понимаю и мне все рассказала жена дяди Саши в Бостоне. Я давно все знаю, но я не хочу видеть и думать о другом человеке, кроме мамы, понимаешь? И еще я хочу, чтобы ты меня любил, как Марину. И еще я хочу в туалет, а он на улице. Мама ты идешь?

–Да, пойдем.

Когда они вернулись, Саша уже убрал постель. Маша залезла к нему на колени, крепко обняла, поцеловала. Она посмотрела в его глаза, заметила слезы и произнесла:

–Я буду хорошей, и вы никогда не пожалеете, что я у вас есть. А скоро у вас будет внук или внучка, я знаю.

–Мы тоже знаем, какая же ты хорошая, Машка.

Часть 43

Ваня дежурил. Две недели назад к ним приехала Настасья Павловна. Она спала с Владой в спальне, а он в гостиной. Эти две недели дались ему нелегко. Нет, он ничего не имел против присутствия тещи. Она провожала Владу в институт, заботилась о ней. А самое главное, что Влада не была одна. Последний месяц беременности. Ваня понимал, что его надо просто пережить, но он отдалился от жены. Она соскучилась по матери и та по ней. Они все время болтали, обсуждали беременность, роды, вспоминали время разлуки, говорили о будущем малыше, и все вроде было нормально, но места для личности самого Вани там не было. За последний год он привык к необходимости общения с Владой. Он приходил с работы, все до мелочей ей рассказывал, говорил о пациентах, о своей науке, идеях, путях их реализации. И даже когда она не понимала, о чем он ей говорит, она все равно была его опорой и поддержкой. Теперь, при теще, он замкнулся в себе. Люба предложила Настасье Павловне переехать в Москву совсем, она надеялась, что та будет растить внука или внучку, и Влада сможет полноценно учиться, а Ваня работать. И все понимали, что это единственный правильный выход, но Ване было дискомфортно. Ваня любил детей, он просто обожал детей сестры, очень много времени и внимания уделял племянникам, младшему шел второй месяц.

Марина приходила в себя после третьего кесарева, Сережа взял отпуск. Ваня никак не мог понять, почему в семье сестры все хорошо, все счастливы, и Марина, хоть еще плохо себя чувствует, но тоже счастлива, и Сережа, хотя лишен любимой работы и занимается только домом, но видно, что он счастлив. А у Вани все не так. Еще месяц назад он с нетерпением ждал рождения своего малыша. Они с Владой не стали выяснять пол ребенка, решили, что сюрприз лучше. Ваня гордился тем, что скоро будет отцом. Он захотел жить так, как никогда не хотел. Он мечтал вырастить его или ее, научить ходить, говорить, мыслить. Его пересаженной почке было уже девять лет, и она жила, работала и давала жить ему. Теперь эта дурацкая почка должна была дать возможность вырастить его ребенка. Но почему ему так мешала теща? Он не знал ответа.

Ваня заполнял истории и думал о своей жизни, семье. Из состояния внутреннего копания его вывел до боли знакомый женский голос:

–Ну, здравствуй, не ожидал? Подними глаза, я не кусаюсь.

Он посмотрел на девушку, стоящую перед ним, и ошалел от неожиданности. Это была Аня.

–Какими судьбами? Ты в гости или как?

–Ванечка, я совсем, я к тебе. Я всегда любила только тебя, просто боялась, что ты не жилец. Но я все поняла, я люблю тебя и хочу жить с тобой. Что ты на меня так смотришь? Обними меня, я скучала.

Ваня не мог сказать ни слова. Мысли путались. Он вспомнил все свои переживания, разрыв с ней. Неуверенность, потерю собственного я. И теперь, когда все прошлые чувства улеглись и он снова мог жить, былые ощущения восстали. Перед ним была девушка, женщина, которую он так страстно желал, которую когда-то боготворил и любил, не за что, а вопреки. Он встал, подошел к ней и обнял. Она же обвила руками его шею и стала его целовать. Ваня вспомнил вкус ее губ, он не изменился, он не мог оторваться от той, с которой расстался так давно, так глупо и банально.

Влада пила чай дома с матерью. Сегодня они собрали сумки в роддом, она посетила врача. И казалось, что все в порядке, но именно сегодня ее что-то угнетало. Какое-то беспокойство, внутреннее волнение и страх. Она попыталась рассказать матери.

–Мама, мне не по себе как-то. Вроде и причины нет, а что-то болит в душе.

–Муж твой какой-то странный стал. Неразговорчивый, угрюмый. Он как-то возмужал за этот год, немного поправился. Но вот в общении изменился.

–Нет, мама, просто я теперь ему уделяю меньше внимания. Думаю, проблема в этом. Мама, он сложный человек, не очень открытый. Я девять месяцев живу у них в семье, они все разные, но хорошие. А Ваня особенный, понимаешь? Не потому, что он мой муж, а потому, что так.

–Он не гуляет?

–Нет, это не в его характере. Борька гуляет. Повстречался немного с Ульяной, но ее бросил, у него что ни день, то новая подруга. Говорят, что Валера такой же был до женитьбы, а потом остепенился. Мама, а их и осуждать не приходится, девушки сами на них вешаются. Они как модели, им только в рекламе сниматься или играть в Голливуде. Я все удивляюсь, до чего же они все красивые! Ты понимаешь, вот приходит кто-нибудь на работу, первый, в кого влюбляется, так в Борисова-старшего, а потом в сыновей. Как Любовь Александровна с ним живет, не знаю. Я ее как-то спросила, а она посмеялась и говорит: «Я что, лучше была? Ты думаешь, что я в его глаза синие не смотрела?»

–И не говори. Только Ваня твой, все одно, самый красивый. Смотри, уведут. Ты, дочка, пойми, чем он тебе ближе, тем лучше, а ты его, как я приехала, правда запустила, он вниманием обделен. Говоришь, камень у тебя на душе, так ты сходи к мужу, недалеко ведь.

Влада оделась и пошла. В приемном отделении было тихо. Она подошла к ординаторской и посмотрела в кабинет через стеклянную стену. Жалюзи открыты, на диване сидел ее Иван и целовался с какой-то девушкой. Влада не знала, что делать. Войти, сказать, что он подонок, или уйти и забыть? Или позвонить маме, попросить помощи? Или закрыть глаза, затем открыть и никакой девушки не будет? Ребенок начал колотить в печень, больно, очень больно. Это же его ребенок! Неужели все ложь, их отношения, их брак – все ложь? Она закрыла глаза, открыла, но девушка не исчезла… Влада вышла на улицу. Села на лавочку у входа и все. Она не собиралась возвращаться домой или говорить с матерью, с ним самим. Она поняла, что свое горе она сегодня почувствовала и увидела, только пережить она его не сможет, да и не хочет. Владе казалось, что ей очень жарко, она сняла шарф и расстегнула пуховик. Она так и сидела, пока к приемному покою не приехала скорая.

–С вами все в порядке?

Влада подняла глаза. Около нее стоял водитель скорой.

–Все нормально, не беспокойтесь, я просто вышла подышать.

–Ты же синяя вся, вон на пальцы глянь. Сама дурная, так о ребенке подумай.

–Все хорошо, идите. А ребенок? Какая теперь разница...

–Так, ты мне дурить брось. Чего у тебя случилось? Заходи в больницу, сейчас я тебя врачам сдам и поеду. Заболел кто? Умер? Что бы ни было, ребенок твой ни при чем. Ну чего же ты плачешь? Пойдем внутрь.

–Извините, вы правы, мне не внутрь, мне домой надо. Я пойду.

Он как-то сразу отступил и вошел в помещение. Первым он увидел Вячеслава.

–Доктор, там у входа на лавочке беременная, девочка не в себе. Замерзла сильно. Январь на дворе, а она куртку расстегнула, рукавицы, шарф сняла. Руки синие. Ей помощь нужна.

–Пойдемте, гляну.

Слава подошел к ней, она плакала.

–Влада, да ты что? Пойдем внутрь, ты чего тут сидишь? Там к Ваньке одноклассница пришла, он с ней. Подожди, ты видела? Решила, что он с другой?

Они вошли в приемный, ноги почти не двигались. Он завел ее в палату травмы, стал растирать руки.

–Доктор, так она ваша?

–Да, жена Ивана Александровича, врача нашего.

–Это красавчика?

–Ну да. К нему одноклассница пришла, я ее впервые вижу, но видимо, у них что-то было. Но жена ему ты , Влада, а не та пигалица. Тебе же рожать со дня на день. Иван не гулящий, сама знаешь. Сейчас я тебе акушера вызову, у тебя воды отошли, а ты не заметила. Схватки есть?

–Я не чувствую. Только больно.

–Где? Влада, ты студентка третьего курса, говори, где болит?

–Душа болит, горит вся. Я не чувствую холода и схваток тоже, наверное, их нет.

Вячеслав хлопотал вокруг Влады, а водитель пошел искать Ивана. Нашел его с пациентом, которого привез. Рядом стояла молодая хорошенькая девушка.

–Иван Александрович, пройдите в первую травму. Это срочно.

–Да, сейчас. Я уже заканчиваю, и вас отпущу.

–Ваня, а ты что, женат? – Анна увидела кольцо на его руке.

–Да, уже год. Аня, извини, посиди там, я в травму.

К палате он подошел вместе с акушером. Он смотрел на жену и не знал, что сказать. Глупо, подло, как он мог подставить ее? Акушер говорил о раскрытии, о слабости родовой деятельности, о переохлаждении, но Ваня его практически не слышал, он смотрел в ее глаза и видел там боль и упрек. Видит ли она его раскаяние? Понимает ли, что ему жаль, что он не хотел, что это минутная слабость? Как он мог поступить так с этой милой девочкой? Еще вчера он был уверен, что так никогда не случится, что никогда не поставит под угрозу жизнь и здоровье жены и ребенка. Что же он сделал сегодня?

–Ванечка, возьми меня за руку, подойди. Мне страшно.

Влада сжала его руку своей и продолжала вопросительно глядеть в его глаза. Больше всего она боялась, что он скажет что-то не то, что уйдет и оставит ее совсем. Она представляла себе, что мама сказала бы, что она тряпка и у нее нет ни капли самолюбия, что нельзя так унижаться перед мужчиной. А ей почему-то все равно, главное, чтобы он не уходил. И он не уходил. Слезы катились по ее щекам, она вдруг резко почувствовала холод, задрожала, зубы предательски застучали.

–Влада, милая, соберись, давление у тебя нормальное, температура тоже, с тобой все хорошо, ты рожаешь. Я с тобой, я никуда не уйду. Я сейчас позвоню твоей маме, и она придет. Влада, мы так долго ждали этого дня, постарайся, детка.

–Ваня, ты меня не бросишь?

–Никогда, а ты?

–Я видела, я не хочу так. Мы же были счастливы.

–Мы не были, мы есть. И тебе надо постараться и родить нашего ребенка, а не отвлекаться на глупости и не пытаться замерзнуть около больницы. Услышь меня, пожалуйста.

За окном появился свет. Небо чистое и даже солнце светлое, яркое, холодное, январское. Влада проснулась. Ее удивило это зимнее солнце. Окно рядом с койкой и видно только небо. Она попыталась повернуться, тело предательски болело. Девушка никак не могла понять, сейчас сон или нет, или вчера был сон. Живота не было. Влада испугалась, но все-таки отвернулась от окна и посмотрела в комнату. В кресле сидел ее Ваня и держал на руках ребенка. Ребенок, видимо, спал, а Ваня разглядывал крохотное личико и улыбался. Владе стало безумно хорошо. Вот этот момент был самым счастливым в ее жизни. Она уже полностью проснулась, но боялась показать это, чтобы не спугнуть, чтобы счастье не кончалось. Он посмотрел на нее. Встал, подошел.

–Влада, давай назовем ее, как мою бабушку.

–Ванюша, значит, все взаправду? А как зовут твою бабушку?

–Катерина. Она в Америке живет с сыном.

–Значит, Екатерина Ивановна Борисова. Хорошо. Ты представляешь, я проснулась и все забыла, что вчера было.

–Пусть. Ты ее кормить будешь?

–Конечно, а мама где?

–Скоро подойдет, принесет тебе покушать. Напугала ты нас вчера.

–Ваня, а та девушка?

–Это Анна, я тебе про нее рассказывал, помнишь? Она для меня лишь воспоминание и не самое приятное. Закрыли тему. Я девочку всю ночь на руках держал, она ела дважды, какала соответственно. А ты молодец. Даже нет разрывов.

–Ваня, я не помню ничего.

–Ну и не надо. Ты даже не простыла вчера. Самоубийца чертова.

–Прости.

–Ты меня тоже.

Настасья Павловна вошла в палату и сразу заговорила:

–Иван, я доверила тебе дочь, а ты…

–Сделал вам внучку. Смотрите, это Катя.

–Ох, Ванька! – Она не смогла скрыть улыбки, – я же ругаться хотела.

–Зачем? Катя спит. С Владой все хорошо, она выспалась, ее даже плач ребенка не разбудил. У меня еще есть час, а потом я пойду работать. Вечером вас сменю.

–А спать ты когда собираешься? Ох, Ванька! Давай после работы зайдешь, посидишь немного и домой спать пойдешь. Влада уже встанет сегодня и ребенком сама займется. А почему Катей назвали?

–Так мою бабушку зовут, она в США живет, в Бостоне. Это мачеха мамы.

–Она долго с дедом жила?

–Двадцать лет, а с мамой дольше, она года три как уехала к сыну. Мы все по ней скучаем.

Влада выпила бульон, затем встала. Он посмотрел на нее, оценил ее возможности, положил дочку в кувез, поцеловал жену и пошел к себе в отделение. Работы сегодня было много. Все время прибывали скорые, все время шли больные. Вдруг он опять увидел Анну.

–Ваня, мы вчера как-то глупо расстались. Кто у тебя родился?

–Дочь. Аня, я женат и счастлив. То, что вчера могло тебе показаться, – неправда. У меня нет к тебе чувств. У меня есть только семья.

–Не пытайся заниматься самообманом. Я тоже думала, что у меня только семья, но всегда думала о тебе. И в своих фантазиях была только с тобой. Ваня, мы оба ошиблись, но еще можно все исправить. Пусть немного, столько сколько ты проживешь, мы можем быть вместе. Мы же любили друг друга. Признай ошибку и все.

–Аня, я давно, еще до твоего замужества, понял, что между нами нет ничего общего. Мы разные, несовместимые люди. И можешь верить или не верить, но моя жена именно тот человек, который мне нужен. Я жалею, что вчера она видела то, что не должна была видеть никогда, я не имел права причинять ей боль. Извини, мне некогда, я на работе. А свободное время я хочу проводить с семьей, а никак не с тобой.

–Сейчас говоришь не ты. Она ничто, и ребенок тоже ничто. Пусть не сейчас, позже, но ты все равно ко мне вернешься.

Он не ответил, ушел в палату, занимался с пациентом, но его все равно не оставляли мысли об Анне. Он не жалел о разрыве с ней, и, наверное, чувств у него к ней тоже почти не было, он просто вспоминал свою первую любовь. И еще он отчетливо сознавал, что рядом с Владой, с крошечной Катенькой он очень хочет жить. И он будет жить.

Часть 44

–Любовь Александровна, я прошу уделить мне время.

–Заходи, Инна, что случилось?

–Мне не к кому больше пойти. Я прошу меня выслушать, понять и помочь. Не говорите, не отвечайте, сначала просто выслушайте.

Люба не удивилась. Она знала, что рано или поздно сноха придет именно к ней и ни к кому другому. Подруг, настолько близких, с которыми можно поговорить о семье и очень личных вещах, у Инны не было. На работе она ни с кем не сблизилась, да и то, что она жена Валеры, ей популярности не прибавляло. Инна была слишком холодной и высокомерной, она любила поучать, а кому это нравится? Но, казалось, что ей все равно. Она вышла замуж, потом родила ребенка, потом училась в аспирантуре, защитила диссертацию, получила отделение терапии. Головокружительная карьера тоже не способствовала популярности. В прошлом месяце, наконец, защитился Валера. О его защите говорили, она стала сенсацией, его обсуждали, слишком красивая и глубокая работа. И самое главное, тема очень далекая от направлений отца и матери. Самым неожиданным оказалось то, что он вдруг решил работать по своей теме дальше. Короче, он умудрился шокировать ученый совет и весь коллектив. Инна тоже была в шоке. Она никак не ожидала такого от мужа. Виктор приехал на защиту, но ни с дочерью, ни с зятем не разговаривал, только после заседания подошел к Борисову-старшему, поздравил и извинился. На банкет он не остался, уехал сразу после ученого совета. Валера был счастлив, как никогда. Его глаза снова блестели, он вновь отпускал свои шуточки, как в дни своей молодости. Люба радовалась за сына. Инна тоже как будто оттаяла. Она все время была рядом с мужем, а он снова смотрел на нее влюбленными глазами. Но вчера что-то случилось. Валера дежурил, Инна пришла домой сама не своя, но говорить ни с кем не стала, только попросила Любу забрать на вечер Данила. А вот сегодня она пришла сама. Люба смотрела на молодую женщину и думала о той проблеме, которая возникла. В поведении сына ничего не указывало на ее наличие, значит, он не в курсе.

–Я начну сначала, я хочу объяснить все. Помните, когда я вошла в вашу семью, я была еще совсем глупой и наивной. Я и сейчас не поумнела. Не осуждайте меня, я не совершила ничего страшного, просто я пытаюсь сохранить семью, а все рушится, чем больше я пытаюсь, тем разрушительнее последствия. Я многие годы не замечала того, что я делаю. Вы знаете, я действительно считала себя необыкновенно умной, необычайно прогрессивной, достойной только лучшего. Когда мы познакомились с Валерой, я считала, что его выбор – закономерность. Он был самый красивый, самый обходительный и самый сексуальный из всех мужчин, которые мне встречались. Я не понимала, что он есть дар. Я воспитана отцом, который считал, что вселенная вращается вокруг меня. Я лучшая – вот моя жизненная установка. Я любила и люблю моего мужа, поймите меня правильно. Но я считала, что должен он для меня, а не я для него. Постепенно мы начали отдаляться друг от друга. Я ворчала, что он не занимается наукой, не пытается сделать карьеру, а он только усмехался, что я все сделаю за двоих. Вы не поверите, я ведь его работу до защиты не видела и не слышала. Меня прошлой весной Сережа на землю вернул. И я испугалась, я боюсь потерять Валеру. Тогда я решила, что самое разумное – родить второго ребенка. Валера безумно любит Данила, и я решила если их будет два, то он мой совсем. Вы знаете, мой отец от меня отрекся, он считал, что я полная идиотка, что предпочитаю семью карьере. Мы пытались, и я забеременела. Валера никому не говорил, чтобы не сглазить. Но все плохо. Я вчера была у врача в поликлинике, она говорит, что матка не соответствует сроку. Я точно знаю срок. Она предложила немедленно прервать беременность. Если Валера узнает, он меня бросит, если оставить все как есть, то я рожу урода. Вот моя проблема.

–У кого ты была?

–В поликлинике районной. Я не могла пойти здесь. Все бы сразу узнали.

–Ты делала УЗИ?

–Нет, она сказала однозначно.

–Ты пила таблетки для стимуляции овуляции?

–Да, как вы узнали?

–Ты хотела забеременеть любой ценой и как можно быстрее, я тебя знаю. Плохо то, что ты все пытаешься сделать и решить сама, ты не просишь и не принимаешь ничьей помощи. Почему ты не пошла к врачу с мужем? Инна, вы должны все решать вместе, самое страшное в семье – ложь и недоверие.

–Да, конечно, вы правы, но я опять и опять наступаю на те же грабли. Время уходит, надо решать.

–Давай я приглашу сюда Валеру, и вы поговорите. Срок у тебя какой?

–Девять-десять недель, но матка на все двенадцать.

Люба улыбнулась и позвонила сыну.

–Мама, вы не расстроились, вы что, не понимаете?

–Я понимаю, Инна, и я думаю, что знаю ответ. И мне кажется, что все не так плохо, как тебе кажется.

–Вы мне не скажете до прихода Валеры?

–Нет, мы сделаем УЗИ и будем знать наверняка.

Валера удрученно воспринял рассказ жены. Было видно, как ему тяжело, как трудно принять все услышанное. Инна плакала, он держал ее за руки и только слушал. Затем минут пять он молчал и смотрел в пол. Потом глянул на мать и не увидел особого беспокойства. Это было не похоже на его маму. Мысли понеслись со страшной скоростью. Если Люба не реагирует, значит, трагедии нет. Но речь идет о его ребенке, решается, будет он или нет. Может, она знает? Но Инна удручена и плачет. Ему паршиво как никогда. Он действительно хотел детей, чем больше, тем лучше. Вон у Сережки уже трое, и его сестра отказалась от стерилизации после трех операций, значит, они собираются со временем родить еще. У Ваньки дочь, жена просто прелесть, а что у него? Инна, которую он даже не знает, любит или нет, и сын и все. И больше никого. И теперь уже не будет. Из размышлений его вывел голос матери:

–Так, ребята, я понимаю, что вы в панике, что мозг при этом отказывает, но пойдемте на УЗИ, и если мое предположение верно, а оно на восемьдесят процентов верно, то вы из одной крайности перейдете в другую.

Во время исследования все молчали. Инна продолжала плакать. На экране показалось тельце плода, головка. Все было нормально. Валера облегченно вздохнул.

–Ну, жена, и чего ты психовала? Все в норме. Соответствует сроку. Подождите, а это чья голова?

–Второго, – Люба продолжала веселиться. – Вот, смотри, его тело, конечности. Ну, пол еще рано определять, но они разнояйцовые близнецы. Я же спросила про таблетки для стимуляции овуляции. Их просто двое и все в порядке. Или не в порядке?

–Мама, они нормальные? Их просто двое? Или больше?

–Нет, двое. И сердцебиение слышно двух плодов. Валера, ты живой?

–Классно, их двое. Я еще не понял. Инна, а ты?

–Валера, они нормальные. Ничего делать не надо. Надо на учет встать. Представляешь, сразу двое. Или для тебя двое плохо? Ну, я не хотела, просто очень сильно пыталась забеременеть, а ничего не получалось, вот я и решила попробовать таблетки. Не сердись, прости меня.