Текст книги "Вечность по имени Любовь (СИ)"

Автор книги: Жанна Даниленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

–Сережа, а ты разве этого не пробовал? Ты же мужчина. Хочешь, я тебя научу?

У меня возникло дикое чувство брезгливости. Да, я мужчина, но учиться чему-либо у шлюхи, которая никогда не думала обо мне, как о сыне, которой я вечно мешал в ее любовных утехах?! Я давно перестал считать ее любовников, я не запоминал их имен, и даже внешности. И она хочет меня чему-то учить! Отмылась бы сначала от своей грязи. А теперь еще и отец. Живет с двумя женщинами. Видите ли, любит он мою мать, которую сам бросил, а с той у него ребенок. Так воспитывай ребенка, хотя бы того. Я уже без тебя, козла, вырос. Так нет, он решил и меня воспитать. И начал с работы. Дядя Саша неизвестно за какие заслуги сделал его моим начальником. Я вспылил. Правда, внутренне, никому не сказав об этом, даже Марине и Валере. Я не понимал и не могу понять, почему он так со мной поступил? Чем я, почти его сын, хуже это Козла? Может, тот умнее? Так ведь нет, я же вижу. Я с ним работаю. Первое, что он сделал, стал проверять мои биопсии и поперся на мое вскрытие. Я умею работать! Умею! А если нуждаюсь в помощи и подсказке, так мне есть у кого спросить, кроме него. В Москве достаточно специалистов, а я себя уже давно зарекомендовал. Но он решил наверстать упущенные годы и проявить себя отцом. Лучше бы мою мать перестал трахать. А то она пить начнет и сопьется, а ее люблю и жалею, переживаю за нее, непутевую. Вот не дал ей бог мозгов, и все. Еще его жена-курица. Каждый день, или почти каждый, она являлась к нам с Мариной домой вместе с сыном. Нет, Артур совершенно ни при чем. Он жертва в данной ситуации, и он мой брат. Смешной, симпатичный подросток – маменькин сынок. Он чем-то напоминает медвежонка Борьку. Тоже черненький, глаза большие, ресницы пушистые. Вот интересно, мой отец очень импозантный мужчина, моя мать красивая баба, в кого я – непонятно. Я даже сначала не поверил, что он мой отец, сделал генетическую экспертизу. Мой. Пойду к дяде Саше, поговорю. Он знает, что делать. Он мне ближе и роднее отца. В конце концов, он мой отец. Он меня воспитал, он меня выучил, и зла он мне точно не желает. Да, вот заберу Маришу с Димой домой и схожу к нему вечерком и поговорю, как сын.

Сегодня Марина уже дома. Я приготовил праздничный ужин. Ест она мало, никак не может после наркоза. А ей надо, она сына кормит. Были у нас сегодня отец с матерью и дядя Саша с тетей Любой. Маринины родители ушли быстро, сказали, что потом зайдут, а эта парочка сидела чуть ли не до одиннадцати. Димка проснулся, поел, я его на руках укачивал. Потом родители ушли. Марина вымыла посуду, прибралась на кухне. Я сидел в кресле со спящим сыном на руках и думал о жизни. Все страхи и сомнения нахлынули в один момент. Марина подошла сзади и обняла меня за шею. Она уткнулась носом в мои волосы, потом прильнула щекой.

– Сереженька, что ты?

– Нет, ничего, – ответил я как можно правдоподобней.

– Кого ты обманываешь, родной? Я же вижу, все вижу. Ты боишься. За Димку, потому что он крошечный, потому что не знаешь, каким ты будешь отцом. За меня, потому что я могу сорваться, спиться, связаться с плохой компанией. И за себя, потому что знаешь, что больше не выдержишь. Я права?

– Читаешь мысли?

– Нет, знаю тебя. У тебя нет причины волноваться. Я не твоя мать, я не кукушка. Может, я сделаю тебе больно сейчас, но я люблю сына больше, чем тебя. Хотя мне казалось, что больше, чем я люблю тебя, любить невозможно. Сережа, прости меня наконец и отпусти все твои сомнения. Я твоя, я счастлива быть твоей. Я сделаю все, что ты захочешь, буду покорной тебе во всем, не мучай себя.

– Ты никогда не была покорной.

– Но я хочу быть покорной тебе, понимаешь. Я счастлива с тобой. Я целостна и полноценна с тобой. И я мечтаю, чтобы ты был со мной счастлив.

– Ты сомневаешься?

– Нет. Я никогда не сомневалась в тебе, ты мое все, Сережа.

Я встал, положил сына в манеж. Марина забралась ко мне на руки, прижалась крепко-крепко, и я качал ее, как маленького ребенка. Душу отпустило. Она не предаст. Никогда!

От лица Сережи

Я в отпуске уже неделю. Каждый день звоню на работу, узнаю, как там. Отец с матерью приходят к нам с Маришей чуть ли не каждый вечер. Если честно, достали. Мне сложно смотреть на их отношения и внезапно возникшую дикую любовь к внуку. Марина им почему-то рада. Она сильно изменилась после родов. Нет, не внешне. Хотя внешне тоже. Фигура стала более женственной, округлились бедра, исчезла подростковая угловатость, а вот лицо потеряло детскую припухлость. Она стала другой и по характеру. Взрослая, рассудительная, обладающая какой-то женской мудростью на уровне интуиции. Раньше я в ней этого не замечал. И она потрясающая мать, прямо как тетя Люба. Марина утверждает, что мой отец хороший человек, что я смотрю на него предвзято, что во мне говорит обида детских лет и поэтому я необъективен, может, она права. С моей матерью и ее темпераментом жить было проблематично. Она никакая не хозяйка, вовсе не жена. Может, он, правда, просто не выдержал? Его курица-Белла тому подтверждение. Он взял в жены полную противоположность моей матери. Но, как говорит Марина, думать об этом поздно, они уже прожили свою жизнь. Уже ничего не изменишь. Марина считает, что я должен принять отца, просто потому, что он мой отец, он моя история и у меня его гены. И у нашего сына тоже его гены. И то, что у нашего сына два дедушки и три бабушки, просто замечательно. Хорошо, пожалуй, я соглашусь с ее аргументацией, но почему его дядя Саша поставил во главе лаборатории? Почему посчитал, что он более достойный кандидат в заведующие? Это я узнаю. И тянуть больше не буду, вот сегодня вечером пойду к нему и узнаю.

Я еле дождался вечера и часов в девять позвонил в квартиру Борисовых. Открыл Борька.

– Сереж, Валеры нет дома.

– Так ты меня не пустишь?

– Пущу, конечно, а ты что, ко мне?

– К тебе тоже, отец дома?

– В кабинете работает, а мамы нету. Она оперирует, папа звонил, узнавал. Вот не повезло нам с тобой с родителями. Были бы инженеры какие-нибудь, вечера бы с детьми проводили.

– Борь, мне кажется, что если бы они были инженеры, то тоже нашли бы круглосуточную работу.

– Ты прав. Просто я скучаю.

– Боря, ты заходи к нам с Мариной, будет веселее.

– Маленькому можно вторжение ходячей инфекции? Я же и в школе, и во дворе, везде бываю.

– Руки помоешь и нормально.

– Тогда ждите. Может, сейчас и пойду.

– Так иди. Марина дома, а я с отцом поговорю и тоже буду.

– Сейчас подарок возьму.

– Так ты и подарок приготовил?

– А у меня что, каждый день племянники рождаются?

Мне стало весело, смешной он, Борька. Я подошел к двери кабинета и постучал.

– Боря, заходи.

– Дядя Саша, это я.

– Тем более заходи, Сережа. Я к вам сегодня собирался. Любу жду.

– Мне бы поговорить.

– Садись, поговорим. Или с чаем на кухне?

– Да я вроде как сержусь.

– Пошли на кухню, подобреешь.

Саша сделал бутерброды, налил чай.

– Я давно тебя жду. Слушаю все твои "ФЕ". Скажи, что ты почувствовал, когда я твоего отца сделал начальником? И почему так затянул с разговором?

– Так вы знаете, о чем я?

– Знаю, Сережа. Думаешь, что не оправдал наших с Любой надежд? Нет, оправдал и еще с лихвой оправдаешь. Но пойми, тебе всего двадцать пять. Подразделение, на которое ты претендуешь, большое и очень важное, но в данный момент, кроме тебя, там никого достойного нет. Ты еще даже не кандидат наук, а должность заведующего предусматривает доктора. Со временем, Сережа, ты получишь все. Почему я взял твоего отца? Во-первых, он грамотный специалист. И да, он не станет тебя подсиживать. Он – твой тыл. Ты, конечно, не понимаешь. В тебе сейчас все: обида, гонор, непонимание. Но он твой отец. Он хороший человек, поверь мне, я его знаю. Он толковый сотрудник и он кандидат наук. Докторскую он не потянет, но пока он раскачивается, собирается что-то делать, будет время для рывка тебе. Сережа, я ведь со временем тебе весь институт оставлю. Что касается Марины, то ты сам понимаешь. Я боюсь. Я слишком люблю тебя, слишком уважаю.

– Дядя Саша...

– Все? Легче стало?

– А я грешным делом...

– Знаю, Сереженька, я тоже был молодым. И гонору, поверь, было не меньше.

– Вы зря беспокоитесь за дочь. Она в порядке.

– Да я вообще-то за тебя беспокоюсь.

– Перестаньте, а?

– Слушай, ты всю жизнь будешь со мной на вы?

– Мне так удобней. Я к вам... Вы же до сих пор терпели.

– Именно терпел. Люба, значит, мама, а я?

– Естественно, отец. Причем единственный. Ну не могу я на ты, понимаете?

– Черт с тобой, вот где Люба? Я внука видеть хотел. Вообще я тебе завидую. Вот у тебя первый, а я уже все.

– Хотите еще ребенка?

– Очень. Всегда хотел, но не судьба.

***

Мы посидели до одиннадцати, тетя Люба наконец позвонила и сказала, что уже готова идти домой. Дядя Саша побежал ее встречать. Я вернулся к себе, Марина спала, Димка тоже. Я понял, где и когда произошел надлом в отношениях наших общих с Мариной родителей. Неужели то, что она больше не могла иметь детей, так повлияло? Это его эгоизм или реализация мужского начала? Он любил и любит свою жену. А что бы сделал я? Неужели я смогу изменить Марине? Нет, я не смогу.

Володя

– Танечка, мы посидим с Володей на кухне, поговорить надо.

– Без проблем, гостей не ждете?

– Может, подойдет Борисов, не знаю.

– Один или с Любой?

– Я не уверен, что он вообще подойдет. Нарежь нам колбасы, бутербродов, или еще чего.

Татьяна накрыла на стол, достала две рюмки и бутылку водки, поставила пепельницу. Сама ушла в спальню, включила телевизор.

– Так что у тебя происходит? Володя, с тех пор, как ты вернулся, ты ко мне даже не заходил, а тут вдруг срочно поговорить надо.

– Нет, если я тебе в тягость…

– Я рад тебе, просто хочу помочь, если смогу. Нам тебя не хватало, я рад, искренне рад, что Сашка тебя вернул в Москву. Ты уже полгода здесь, а зашел впервые.

– Знаешь, замотался, новая должность, дел много, в семье бардак. А у тебя семья как?

– Ты же видишь, жена, трое детей, двое внуков.

– Ты что, хотел Борисова по количеству детей догнать?

– Да нет, просто первые получились двое, они уже взрослые, у нас с Танечкой два внука. А младший чуть старше Сашкиного Борьки, они друзья, меня это устраивает, за ними следить легче. Хотя оба увальни, кроме компа ничего их не интересует. Я смотрю, твой Артур их сторонится. Зря. Они неплохие ребята.

– Знаешь, Артуру Белла так мозги запудрила, что он уже не знает, как ей угодить. С кем дружить, что делать – все она за него решает, аж противно. Я в Питере на это не смотрел. Думал, она мать, ей виднее, а тут смотрю, она сильно палку перегибает.

– Не понял, у тебя сын, а не девочка. Воспитывать мужика должен ты. Он у тебя спортом занимается?

– Нет, в Питере занимался музыкой. Так я так рад, что его здесь в музыкальную школу не взяли. Знаешь, что такое гаммы по голове? Я музыку слушать люблю, а играть – так это все равно, что на нервах.

– Андрюшка с Борькой на плавание ходят. Для здоровья полезно, да и вода снимает нервное напряжение. Плавают уже хорошо, даже на соревнованиях выступали. Мы с Сашкой часто в выходные берем мальчишек, а иногда и девчонок, и на рыбалку едем с ночевкой, знаешь, классно. Борисов в неформальной обстановке остается прежним Сашкой. С ним всегда весело и интересно, дети его обожают.

– А Люба? Я не ожидал ее такой увидеть, от маленькой девочки не осталось и следа. По-моему, Сашка целиком в ее власти. Не пойму я ее теперешнюю, вроде не высовывается, а цену себе знает.

– Не клевещи на Любу. Она хорошая баба и классный хирург. Обожаю с ней работать. Не подумай чего, но когда мы с ней вместе оперируем – это как песня, как музыка, понимаешь? Нет, конечно, ты не понимаешь, это надо чувствовать, переживать. А если ее потянуло на эксперимент, так это вообще наслаждение, она оперирует, как на фортепьяно играет. За ее руками успевать следить надо, она неповторима. А каких больных она вытаскивает! Смотришь – ловить нечего, и вдруг фраза:«Коля, может, рискнем?» и собираем по частям часов десять. Больной жив, а она выходит из операционной, идти не может от усталости, ее качает. Ей тогда Борисов сигарету выдает. Она покурит, выпьет кофе, смотришь, уже улыбается.

– Ты, часом, в нее не влюблен?

– Как в женщину – нет, а как в профессионала – конечно. У нас все хирурги в нее влюблены. Такой талант! Она себе не гребет, всем дает работать, и, главное, она учит.

– Слушай, так я не понял, Сашка ей дает сигареты?

– Ну да, он против курения, если она будет сама их покупать, то курить будет много, а так он ей одну, две сигареты в день выделяет и больше не дает, а она его слушает.

– Ты знаешь, я никогда не думал, что он с ней всю жизнь проживет, мне казалось, что он женился только потому, что она дочь Корецкого, что папа на него надавил. Вспомни. Сравни его и ее. Я думал, что папы не будет и Сашка ее бросит. Я, когда приехал первый раз, был жутко удивлен, что он с ней. И потом все интервью его... По телевизору он, в передачах он, нигде она не упоминается. А тут смотрю, не могу понять, кто из них руководит институтом?

– А тебе зачем? Институт – закрытое акционерное общество. Чьи акции, я не знаю, да мне оно не нужно. Зарплату платят, и гораздо больше, чем в госучреждениях, афер нет, все законно. Заказы от государства, плюс по грантам. Хочешь заработать – только скажи. Ты посмотри, какой конкурс к нам бешеный, а берут единиц. А женился Сашка сам, он ее всю жизнь любит. Она с ним как единое целое, как один организм. Иногда мне кажется, что он ее воспитал под себя, вылепил, как скульптор. Не знаю, как ты, а я это давно понял. Помнишь защиту его кандидатской? Он нервничал, очень волновался, я его таким больше никогда не видел. Мы с тобой хотели его поддержать, подбодрить, а он нашу помощь не принял. Я потом его с ней в коридоре увидел, она его обнимала и что-то говорила. Потом он ее к себе прижал, поцеловал так смачно и пошел в зал, и весь доклад на нее смотрел. Как будто, кроме нее, никого в зале и не было.

– Надо же, я вообще не помню ее на защите, думал, ее не было.

– Ладно, хватит их обсуждать. У тебя что? Как тебе внук?

– Внук классный, мне кажется, на Сережку похож, Женя уверена, что на Сережку. Марина дома справляется. Ребенок чистый, ухоженный, поправляется. Марина кормит грудью, берет переводы, подрабатывает, как может. Сережа вернулся к работе, я его из отпуска отозвал в связи с производственной необходимостью. Мы с Женей через день к ним приходим на внука посмотреть.

– Подожди, ты с Женей?

– Ну, вот тебе и моя проблема. Да, я с Женей. Я ее люблю. С Сережей потихоньку начинают налаживаться отношения. У меня есть великий союзник – Марина. Она умеет нас столкнуть, но не конфликтно, а по-доброму, чтобы мы вместе что-то сделали или приняли одно решение. Не знаю как, но девочка на уровне интуиции сглаживает острые углы, сближает нас что ли. Рядом с ней тепло и уютно. Сережка любит ее безумно. Женя ей восхищается, готова для нее на что угодно. А красивая девочка, глаз не оторвать!

– Вот видишь. Достойная дочь своей матери. Ты думаешь, откуда она такая? От мамы с папой. Сережка ее всю жизнь любил, с самого детства. Сашка иногда аж бесился, все за девочку боялся. А Люба ему так спокойно, мол, все в порядке, он мне обещал, я ему верю. И она была права.

– А чего Сашка бесился?

– Такой глупый вопрос может задать человек, у которого нет дочери. Вот у меня есть, я за ней на свиданья по другой стороне улицы ходил, а когда дежурил, Татьяну отправлял или сына. Она возмущалась, конечно. Но по-другому я не мог. Успокоился, когда родила. Все, теперь я к ней только в гости, и то когда пригласят. Так что у тебя с Женей?

– Я ее люблю. Мы встречаемся. Почему меня никто не остановил, когда я собрался уезжать? Где вы с Борисовым были? Вы же знали, что я ее люблю.

– Ну, извини, ты не спрашивал . У вас скандал за скандалом. Что мы могли?

– Ты понимаешь, она гуляла, она приводила домой. Я приходил с работы и заставал их. И все у Сережки на глазах. Я не выдержал. Я был не прав, надо было с ней говорить, как-то решать, а я вздумал, что так хорошо. В Питере сразу познакомился с Беллой. Она осталась у меня ночевать в первый же день, а потом осталась совсем. Мне было удобно. Она мне готовила, стирала, ухаживала за мной. В плане секса ее с Женей, конечно, не сравнить, но быт... С Женей быта никогда не было, сначала все делала Маша, а когда она уехала, я... В Питере я работал, приносил домой деньги, Белла делала покупки, занималась бытом, она старалась мне угодить. Меня раздражал ее язык, но иногда я ее просто не слушал. Мне было с ней удобно, потом привычно. Потом она забеременела, родился Артур. Он рос на моих глазах. Я его по-своему любил. Он хороший мальчик. Белла отдала его в музыкальную школу, она с ним возилась, я не вмешивался. Я жил и жил, пока не позвонил Сашка. Я сам хотел вернуться. Я заставил ее переехать. У Беллы в Москве никого нет, с Татьяной и Любой общего языка она не нашла. Видишь ли, Белла считает, что она все лучше знает, что она во всем всегда права, она привыкла к подчинению с моей стороны, со стороны Артура. Люба, естественно, оказалась ей не по зубам. Потом, понимаешь, Белла завистливая во всем. Она смотрит на фигуры ваших жен, имеющих не по одному ребенку. И на себя, пятьдесят второго размера. Она не может соответствовать ни в чем: ни в манерах, ни в одежде, ни в уме, в конце концов. Твоя Татьяна просто не захотела с ней общаться. Люба терпела ее, но всему есть предел. Когда Белла узнала, что я снова встречаюсь с Женей, она умудрилась наговорить гадостей Борисову. Я не удивлюсь, если он ее уволит. После того, как она ему сдавала физиотерапию, он меня спросил:«Ты как с ней живешь? У нее интеллект курицы!» Я сказал, что у нас сын... Как теперь быть, я не знаю. Уйти от Беллы я не могу, у нее больше никого нет. И потом, я сорвал ее с насиженного места, кинул в чужой мир, который ее не принял. У меня сын, я должен его вырастить и намерен его вырастить. Но с Женей я рвать не хочу. В общем, живу один день с одной, другой со скандалом.

– Володя, не ожидал я от тебя. Но все равно я рад, что мы вместе, что работа у нас одна, что можем видеться, общаться. Так слушай, мы с тобой вторую бутылку прикончили, все, завтра на работу. Пошли спать. Сейчас Танечка тебе в зале постелет, звони своим женщинам, говори, что у меня ночуешь.

***

Прошло два месяца. Володя все вечера, что был дома, проводил с Артуром. Они вместе играли в шахматы. Иногда ходили гулять. Володя показывал сыну Москву, рассказывал о своем детстве, учебе в институте. Они подружились, с удовольствием общались. Артур рассказывал отцу о школе, о том, как они задирают девчонок, как те потом их бьют. Как он завел друзей, как общается с Борькой и Андреем, что хочет новый компьютер. Володя обещал купить после зарплаты. Белла каждый раз, как приходил Володя, пыталась начать скандал, но он просил не расстраивать сына, и она умолкала. О чем она говорила с Артуром, Володя не знал, сын не рассказывал, отношения у них сложились, и выяснять причины размолвки отца с матерью никто из них не хотел…

На конференцию приехал бывший коллега Тельмана из Питера, остановился у них с Беллой. Долго восхищался новой квартирой, спрашивал о работе. Володя обещал устроить ему экскурсию по институту. Белла хвасталась, чем могла: квартирой, работой, аппаратурой в физиотерапии, больными, которые к ней ходят. И даже своей близкой подругой профессором Корецкой. Володя удивлялся, как она расхваливала все московское: и школа у Артура необыкновенная, и бассейн потрясающий, и друзья-интеллектуалы. Вечером Белла устроила праздничный ужин, улыбалась, была необыкновенно весела и приветлива. Володя изумлялся, но поддакивал ей, как мог. Пришло время спать. Белла уложила гостя на диване в гостиной. Володя пошел в спальню.

Сейчас снова будет скандал, она не даст лечь на кровать, будет опять его во всем обвинять, она снова начнет выяснять про его отношения с Женей. Вот Женя его принимает таким, какой он есть. Она понимает, что зарплату он отдает Белле, что надо растить сына, что нужна одежда, что он выплачивает за новую квартиру. Она никогда не просит подарков, не просит денег. Она готовит ему, как ни странно. И у нее даже получается. Она ему всегда рада. Она стала прихорашиваться к его приходу. А какая у нее фигура! Она осталась такой же, как в дни их молодости, стройная, подтянутая, с большой грудью, тонкой талией. Вот только волосы у нее совсем седые. Да морщинки под глазами. Зачем он ушел от Жени? Надо было ей сказать, что его не устраивают ее любовники, что он их не хочет видеть и о них знать, и все, это бы решило проблему. Может, она занялась бы хозяйством, если бы он ее попросил. Не орал бы, не хлопал дверью, а попросил. Теперь об этом говорить поздно. Но Женя все понимает, она не требует, чтобы он бросил семью и ушел к ней. Создается впечатление, что ее устраивает и так. Вот бы еще Беллу все устраивало. Он бы жил день с одной, день с другой. И женщины довольны, и сын при нем. С этими мыслями Володя разделся и лег в постель, Белла легла рядом. Володя укрылся и ждал скандала. Тишина. Она длилась довольно долго, около часа. Он не мог уснуть и понимал, что Белла тоже не спит. Вдруг Белла встала.

– Ты куда?

– Пойду закрою дверь в гостиной и у Артура. Посмотрю, спят они уже или как?

Она вышла, неслышно закрыла все двери и вернулась в спальню. Нырнула под одеяло.

– Ты почему не спишь, Володя?

– Не знаю, лежу, думаю.

Она придвинулась к нему, обняла его руками, прижалась всем телом. Он повернулся к ней лицом и вопросительно посмотрел.

– Я скучаю по тебе, Володя.

– Я тоже.

Он обнял жену и стал целовать…

Утром Белла порхала по кухне, готовя завтрак. Она напевала какую-то мелодию и накрывала на стол.

– Папа, что случилось с мамой? – спросил Артур.

– Просто у нее хорошее настроение.

На работу они шли втроем. Володя, Белла и их гость. Белла собралась подниматься в свое отделение и вдруг спросила.

– Володя, ты сегодня домой? Или…

– Да, конечно, домой, у нас же гость.

– Тогда не забудь предупредить Женю, чтобы она не волновалась. И еще я помирилась с Борисовым, я попросила прощения.

– Я горжусь тобой. До вечера.

Снова Ваня

Ваня учился в десятом классе. Учился он отлично, интересовался естественными науками и собирался поступать в медицинский институт. Он очень много читал, много занимался. Родители смотрели на него и радовались. Таблетки пил постоянно, постоянно сдавал анализы, но почка работала хорошо и к маленьким неудобствам он привык. Отношения в классе были ровные, мальчишки его уважали, но близко он ни с кем не сошелся. Все ребята занимались в каких-либо спортивных секциях, а Ваня даже мечтать об этом не мог. Девочкам он очень нравился, причем всем. Ваня был очень похож на отца, яркий высокий блондин с синими глазами. Особенно он пользовался успехом у своей соседки по парте, Анны Воронцовой. Вместе они сидели первый год. Анна перевелась к ним из другой школы. Она вошла в класс первого сентября, поздоровалась со всеми, прошла к Ваниной парте и спросила:

– Место забито?

– Нет, – ответил Ваня.

– Тогда с тобой сяду я, если не возражаешь? Меня зовут Аня.

– Садись, я Иван.

Он давал ей списывать, помогал на контрольных. Постепенно они подружились. Иногда после школы ходили в кино, иногда Ваня провожал ее домой.

К себе домой Ваня ее никогда не приглашал, да и к ней не заходил. Он считал, что в их возрасте это неприлично. Но возраст и гормоны стали брать свое и как-то перед Новым годом, в последний день второй четверти, они поцеловались. Ваня купил ей подарок на Рождество, потом на день святого Валентина.

Они стали ходить за ручку на переменах и целоваться за школой. Перед восьмым марта они пошли в кино, затем Ваня проводил ее до дома. Перед расставанием они обнялись, но тут появился высокий накачанный парень и начал орать на Ваню:

– Ты, урод, что тебе надо от моей сестры? Хлюпик поганый, убери от нее свои руки.

Ваня не успел ничего произнести, как парень напал на него и началась драка. Ваня сопротивлялся, как мог, но силы были неравные. Аня плакала, просила оставить Ваню в покое, но парень не унимался. Он наносил все новые удары. Подъехала патрульная полицейская машина, дерущихся разняли, но Ваня плохо стоял на ногах. «Вроде трезвый, чего это он?» Они посадили Ваню в машину. Аня заявила, что его не оставит и села тоже.

– Поехали в обезьянник, там разберемся. Девушка, он случайно не пил?

– Нет, давайте в больницу, ему плохо. – Аня пыталась поддержать Ваню. Его тошнило.

– Отвезите меня, пожалуйста, в институт экспериментальной медицины. У меня пересажена почка, там моя мама.

– Давай, правда, вези его, куда он говорит, а то вон какой бледный, еще помрет, не дай бог.

Они подъехали к приемному покою, завели Ваню. Регистратор спросила фамилию, имя, отчество.

– Борисов Иван Александрович.

– А ты нашему Борисову кто?

– Сын. Позовите его, пожалуйста.

– Сейчас, сынок, проходите.

К ним подбежала медсестра. Ваню положили на кушетку. У него снова открылась рвота. Позвали дежурного врача, после того как Ваня рассказал о почке, померили давление. Высокое. Взяли кучу анализов. В конце коридора появился Борисов. Он вбежал в палату, не посмотрел на милицию, узнал результаты анализов и занялся сыном. Через двадцать минут давление упало. Ване стало легче. Девочка плакала около двух милиционеров и просила не забирать ее брата.

Ваню перевели в урологию. Борисов подошел к полицейским.

– Что случилось?

Они рассказали о драке.

– Вы заявление писать будете?

– Потом. А вы кто будете? – он обращался к Ане.

– Мы учимся вместе, дружим. Ваня меня провожал, а тут на него напал мой брат Георгий. Можно я с ним останусь?

– Если у полиции к нам с тобой вопросов больше нет, то пойдем к нему в палату.

Они поднимались на лифте. Аня разглядывала Ваниного отца.

В палате рядом с Ваней Аня увидела какую-то черноволосую женщину и молодого человека, тоже блондина, очень похожего на Ваню. Они склонились над парнем, женщина плакала. Отец Вани подошел к ней.

– Люба, прекрати, все обойдется. Люба, возьми себя в руки. Посмотри, моча отходит чистая , примеси крови нет. Надо посмотреть селезенку и другие органы. Я не думаю, что травмы серьезные. Люба! Посмотри на меня.

Он обнял жену.

– Мы сделаем все, что нужно. У него сотрясение мозга, это точно, а почка цела. Конечно, будем наблюдать, но... Люба, возьми себя в руки. Все парни дерутся, избежать этого невозможно. Валеркины фингалы ты так не оплакивала.

***

Ваня лежал и смотрел на Аню. «Теперь она меня бросит, зачем ей инвалид с одной почкой». Тоска переполняла его, он не хотел никого видеть, тем более с кем либо говорить. Ему было жалко мать, она искренне боялась за его жизнь. Отец явно хорохорится, а по глазам видно, как он переживает. Как все глупо получилось, а Аня видит его со всеми трубками, катетерами, капельницами. Все! Какой он мужик после этого, лучше бы ее брат убил его. Ну поплакали бы все один раз и все. А так только все мучаются, а виной всему – он.

– Папа, мама, идите, пожалуйста, к себе, дайте Ване с Аней поговорить. Сейчас ему это важнее всего, а я с ним останусь, если что – позвоню. – Валера взял за плечи родителей и вытолкал их из палаты.

– Хорошо, сын, только никуда не уходи.

Саша с Любой поднялись в приемную. Там сидели крупный мужчина лет сорока пяти, женщина примерно такого же возраста и высокий накачанный парень. Около них стоял полицейский.

– Александр Борисович, заявление писать сразу будете или сначала поговорите?

– Вы, как я понял, Анины родители?

– Да, я хотел сказать...

Борисов перебил Аниного отца:

– Пройдите в мой кабинет, говорить будем там.

Он открыл двери и пропустил всех внутрь, затем вошел сам.

– Давайте знакомиться, Борисов Александр Борисович. Это моя жена – Корецкая Любовь Александровна.

– Воронцов Юрий Степанович, моя жена Воронцова Ирина Викторовна, наш сын Георгий. Я, конечно, понимаю, что мой сын зря затеял драку, я извиняюсь за него. Но я хотел Вам сказать, что мы против дружбы вашего сына с нашей дочерью. Во-первых, им рано играть в любовь, во-вторых, нам урод не нужен. Я понимаю, что для вас он ребенок, но поймите и нас. Он не жилец, зачем связывать свою жизнь с потенциальным покойником? Для девочки это травма, мы не думали, что у них серьезно, сделали ей выговор, а она заявила, что это серьезно и наши доводы ее не волнуют.

– И вы решили все ускорить? Драка, а точнее, избиение – лучший путь решения проблемы.

Саша начал закипать. Люба взяла его за руку с просьбой успокоиться.

– Значит, если я сейчас напишу заявление в полицию и вашего сына посадят, вы поймете мои чувства и не будете меня осуждать?

– Нет, я думал, что все можно решить мирно. Я же извинился.

– Вы знаете, разница между нами заключается в том, что вы извиняетесь за сына, который сидит рядом с вами, целый и невредимый, а я должен простить его, имея ребенка в реанимации. Давайте так, я сейчас напишу заявление в полицию. Если с Ваней все будет хорошо, я это заявление заберу и мы мирно разойдемся, а если нет, то я превращу вашу жизнь в ад.

– Александр Борисович, – в разговор вступила Анина мама, – скажите, пожалуйста, где сейчас Аня?

– В палате с Ваней, там еще мой старший сын. Если хотите, я вас отведу к дочери.

– Буду благодарна, заодно и с Ваней познакомлюсь.

Борисов с Ириной Викторовной пошли в Ванину палату.

У входа стоял Валера.

– Здравствуйте. Папа, у нас не все мужчины будут жениться в двадцать пять, некоторые вон из молодых да ранних.

– Валера, не шути так. Познакомься, Анина мама, Ирина Викторовна, мой старший сын Валера.

– Извините, у вас тоже двое детей?

– Нет, у меня четверо. Три сына и дочь. И еще внук, ему полгода. Зять и сноха.

– Вы все вместе живете?

– Дочь с зятем отдельно, но на одной площадке с нами. Так вы в палату заходить будете? Или, может, уже раздумали?

– А вы как думаете?

– Оставьте их в покое, – Валерка взял слово, – Ваня серьезный парень, он всегда думает, а потом делает. Пусть себе дружат. Вон наш зять всю жизнь был в мою сестру влюблен. Женился и счастлив. И она счастлива. И ведь никто не лез, скандалов не устраивал. Посмотрите на Ваню с Аней, им хорошо вместе. С пересаженной почкой можно до старости прожить, это я вам как хирург говорю. Ну, будет Ваня терапевтом, чем плохо? Отец тоже терапевт. Давно академик. Ваня умница, он, наверное, самый умный из нас всех. Он спокойный, рассудительный, на рожон не лезет, все умеет решить мирно. А запретите им сейчас встречаться, они рассердятся, глупостей понаделают. Оно вам надо, товарищи родители?

– Наверное, ваш сын прав, пойдемте отсюда. – Ирина Викторовна сдала свои позиции. – Простите моих мужчин, мы же думали, что дочь защищаем, а надо было просто разобраться.