Текст книги "Вечность по имени Любовь (СИ)"

Автор книги: Жанна Даниленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Они вернулись в кабинет Борисова.

– Юра, Грег, пойдемте домой, пусть Аня сама распоряжается своей жизнью.

Володя

Люба вызвала к себе в кабинет Володю и Сережу Тельмана.

– Так, я хотела вам сообщить, что время на раскачку и налаживание отношений у вас кончилось. Раз в неделю вы должны проводить патологоанатомические конференции, причем красивые, с видеоматериалом. Володя, ты видел, Сережа раньше их проводил. На вскрытие вы должны приглашать лечащих врачей, завотделениями и студентов. Отчеты по отделению вы сдаете Борисову ежемесячно, как требует он, и ежемесячно мне по тому образцу, который я вам сейчас дам. Раз в квартал вы обязаны написать статью, не одну на двоих, а самостоятельные. Причем сильные, за которые не будет стыдно. Раз в полгода вы должны дать статью для журнала "Патология" на английском языке, с качественными фотографиями. Вопросы есть?

– Люба, ты террорист, – Володя возмутился, – и до скольких мы должны работать?

– Это ваше дело, такие же требования предъявляются всем сотрудникам. Будешь меньше курить.

– Любовь Александровна, – Сережа был серьезен, – можно поставить к нам в отделение цифровой микроскоп? Достоинствами цифровых микроскопов являются: возможность использования компьютерных методов анализа и редактирования изображения; сохранение промежуточных и конечных результатов исследований; возможность без дополнительных трансформаций микроскопа производить наблюдения как визуально, так и на экране монитора; возможность передачи результатов исследований на расстояние; и возможность использования системы анализа изображений в режиме реального времени.

– Интересно, подготовь маркетинговое исследование и напиши запрос. Будем думать, игрушка недешевая.

– Зато облегчит работу и повысит качество.

– Я же сказала, будем думать. Завтра к девяти дашь маркетинг.

Володя с Сергеем вернулись к себе.

– Сережа, ты с цифровым микроскопом не загнул? У нас прекрасное оборудование, найди клинику, где еще есть такое. Мне показалось, что она недовольна.

– Нет, я не заметил. Но вот если к утру я не сделаю маркетинг, то она точно будет недовольна.

– Я с Любой еще не сталкивался по работе, как она?

– Нашу работу она знает досконально. Когда я окончил институт и пошел в патологию, у нас было очень слабое отделение. Получилось, что грамотные врачи ушли, а смену не оставили. Учиться было не у кого. Борисов меня отправил в институт онкологии на стажировку. Я там год стажировался, но все ежемесячно сдавал Любе. Не знаю, насколько знала она материал раньше. Или учила, но она знает все не хуже меня, и биопсии смотреть умеет. Это я к тому, что ее не проведешь. Она мой научный руководитель. Я ей свою диссертацию сдал, она проверяет. Вот так.

– Круто. Выходит мы под колпаком у Мюллера. Ладно, кстати, я вроде с женой помирился. Кажется, она смирилась. Слава богу. А то я уже начал уставать от всего этого.

– Это хорошо, а мать моя как?

– Нет, ты не понял, Белла смирилась с твоей матерью. Она даже с Борисовым помирилась. Прощения просила.

– Ну что ж, молодец. Отец, все равно это вечно длиться не может. У меня сложилось впечатление, что вы идеализируете мать, вы любите не ее реальную, а тот образ, который себе создали за годы разлуки с ней. Она не изменилась.

– Ты не прав, она готовит. Она перестала приводить мужчин. Она стала серьезней.

– Нет. Просто ей пятьдесят лет, на нее почти не смотрят мужчины, а кушать ей хочется. Теперь я живу отдельно, и она вынуждена готовить сама. За те два года, что я жил с ней, она ни разу не подошла к плите даже поставить чайник. Я ее не осуждаю, она такая, какая есть, но вы этого не видите.

– Сережа, Женя красивая, умная, у нее замечательная фигура.

– Когда вы от нее уехали, у нее всего этого не было?

– Ты не хочешь, чтобы мы были вместе?

–Я не вправе судить вас или ее теперь. Просто мне кажется, что вы живете иллюзиями.

– Иди, займись маркетингом.

Вечером Володя с Женей пришли к внуку. Марина всех пригласила за стол, после ужина зашел Борисов.

– Всем привет, смотрю, к ребенку очередь, ладно, я не к нему. Сережа, зайди ко мне.

Саша с Сережей ушли.

– Твои родители часто приходят?

– Да, почти через день.

– Не напрягает?

– Нет, Маришке хоть какое-то развлечение. Кстати, она диплом в колледже получила, готовится в институт. Они сейчас с ребенком, а она пошла заниматься. Так что все в порядке.

– Может, вам няня нужна? В какой институт собралась моя дочь?

– В иняз. Сначала она хотела в Международных отношений, затем передумала. Я не давлю, пусть учится, где хочет. Лишь бы училась.

– Я с тобой согласен. А в остальном все в порядке?

– Да, она снова прежняя Марина, без синих волос и дури в голове. Она почти не носит черные вещи. Она хорошая мать. Все нормально. Не волнуйтесь.

– Тебе цифровой микроскоп точно нужен?

– Хотелось бы, я понимаю, что дорого, что от нас нет никакой материальной отдачи, что мы живем за счет других, но мы всегда даем материал для статей по любой теме, мы практически всем диссертантам описываем морфологию, а с хорошим оборудованием это будет быстрее и красивее, иллюстративней.

– Умеешь ты выпросить. И обосновал как! Типа не для себя стараешься. Скажи честно, "хочу новую игрушку".

– Хочу.

– Ладно, купим. Маркетинг подготовил?

– Угу.

– Сережа, читал я твою диссертацию. Почиркал, конечно. Но так, по мелочам. В целом хорошо, немного подправишь и пора на финишную прямую. На счет няни подумай. Все, иди. Когда твои уйдут, звякни, я Димку давно не видел, и дочь тоже. А если уже устанете, то не звони, завтра зайду.

– Хорошо, дядя Саша, почему с вами всегда просто? Я с матерью более напряжен.

– Догадайся с трех раз. Все, иди.

Сережа ушел. Родители досидели до одиннадцати. Марина занималась более трех часов.

– Сережа, папа не заходил?

– Был, обещал зайти завтра. Скучаешь?

– Очень, я родителей почти не вижу. Борька после школы приходит, а Ванька загулял. Я скучаю по ним. Вроде рядом, а все равно лишний раз не увидишься. Ладно, пойдем баиньки, пока Димка спит.

На следующий вечер Володя был дома, проверил уроки Артура, потом они смотрели телевизор. Белла возилась на кухне.

– Белла, тебе помочь?

– Нет, Володя, я уже заканчиваю, да к вам присоединюсь. Слушай, сегодня к нам приходили врачи из Америки. Люба им показывала институт. Так один из них так на нее смотрел, я английского не знаю, а то бы хоть поняла, о чем они говорили. Но Люба смущалась от его взглядов. Интересно. Ее все синим чулком считают, а она, похоже, не только Борисову нравится.

– Между прочим, красивая женщина. Хотя она нас с Сережей вчера вызывала, так я сам ее синим чулком посчитал.

Белла рассмеялась.

– Ну, хоть насчет нее я могу быть спокойна.

– Интересно, Сашка этого иностранца видел? Он, кстати, очень ревнивый. Из всех хирургов-мужчин он жалует только Колю и Федора.

– Федор – профессор, а Коля на кандидатской остановился. Кстати, вот у кого жена стерва.

– Танька? Брось, она перед ним на задних лапках. Ты просто не нашла с ней общий язык, потому что она близкая подруга Любы. Будь проще, постарайся слушать, а не говорить, и увидишь, что с ними дружить можно. Ты у меня и так умница, конечно, в Питере другие люди, а москвичи, как с другой планеты. Ничего пообвыкнешь, притрешься.

– Володя, ты меня не бросишь?

– В мыслях не было. Я только скандалы не люблю, а вас с Артуром люблю.

– Хорошо, успокоил, давай жить без скандалов.

***

Утром Саша с Любой спустились в патологию.

–Доброе утро. Сережа, мы посмотрели твой маркетинг. А теперь честно, какой микроскоп хочешь? – Борисов хитро смотрел на парня.

– Честно, вот этот, но он самый дорогой.

– Тогда переделай маркетинг, заключи договор с фирмой и неси счет, я подпишу. Только с фирмой поторгуйся, может, они что еще подарят. Понял?

– Конечно.

– Тогда с вами все, пошли, Любушка, дальше.

Они ушли.

– Сережа, ты как их убедил? – Володя был в шоке, – они тебе как, что попросишь, то и покупают?

– В детстве так и было, но я почти не просил. А насчет микроскопа, видимо, наши интересы совпали.

***

Володя на вскрытие пригласил Валеру, случай выносили на конференцию. Володя написал свой доклад, Валера, как лечащий врач, свой. Доклады решили показать Любе, чтобы знать, как действовать дальше. Поднялись в приемную.

– Татьяна, руководство у себя?

– Каждый у себя, но я думаю, что к ним заходить не надо.

– У них кто-то есть?

– Нет, но шеф орал на жену, сильно орал. Она выскочила вся в слезах. Теперь каждый у себя, но трогать их не стоит.

– И в чем причина? – Валера напрягся.

– Валера, пусть сами разбираются.

– Владимир Михайлович, подождите здесь, я сейчас с отцом поговорю. Еще не хватало мать обижать.

Он постучал в дверь и сразу вошел. Борисов стоял около окна и смотрел в никуда. Видно было, как он расстроен.

– Что случилось?

– Валера, что тебе?

– Отчего мать плачет? Не надо делать вид, что все в порядке. Ты на мать зачем орал?

– Сын, не лезь. Пойми, есть вещи, которые мы можем обсуждать только с матерью. Дети тут ни при чем.

– Ты думаешь, я позволю обижать маму? Ты меня плохо знаешь, если считаешь, что я смогу быть в стороне.

– Ладно, не петушись. Пропусти лучше, я к матери пойду.

Он вышел в приемную.

– Привет, Володя, давай позже. Я тут вспылил. Татьяна, Люба у себя?

– Да, она не выходила.

– Никого не пускай, я к ней.

– Володя, ты по какому вопросу? – Люба вышла в приемную. – Заходи.

– Подожди, Володя. – Саша обнял жену, – Люба, прости, я не сдержался. Я два дня на него смотрю, уже убить готов. Люба, я больше не буду.

Он стал целовать ее. Она обняла его.

– Все, дурь прошла? Или ты еще Джону скандал закатишь?

– Видеть его не хочу, и деньги его мне не нужны. И проект не хочу.

– Сашенька, прекрати. Ты ведешь себя, как ревнивый мальчишка. Мне далеко за сорок. У меня семья и любимый муж. У Джона тоже семья. Саша, речь идет о совместном проекте. Да, Джон был моим куратором на практике. Он был ординатором второго года, а я студенткой четвертого курса. Между нами, кроме работы, ничего не было. И быть не могло. В Америке с этим очень строго. Да, его семья приглашала нас с моим отцом на прием и что? Прошло почти тридцать лет. Замуж я за тебя вышла, и дети у меня твои. Чего ты шумишь? Ну ,давай я начну устраивать скандалы по поводу твоих бывших женщин, причем реальных женщин, так нам года не хватит ругаться.

– Ты права, но на переговорах мы будем вместе.

– Саша, так у тебя приступ ревности? – Володя чуть не смеялся, – я понимаю, почему Любу синим чулком считают. Она из-за тебя глаза ни на кого не поднимает. И разговаривает только официально. Ты жену держишь в ежовых рукавицах.

– Володя, давай через полчаса, сейчас еще сын мне плешь проест. Люба, я что, тебя держу в ежовых рукавицах?

– Нет, у нас полная демократия в женском обществе. А мужского кое-кто не приемлет. Володя, правда извини, сейчас не время.

Она вошла в кабинет директора. Саша закрыл дверь на ключ.

– Пошли, Валера, вернемся позже. Такого я раньше за другом не замечал. И часто он ругается?

– Нет, я тоже не замечал, может, впервые.

– Не надо плохо думать про Александра Борисовича, я за двадцать один год работы первый раз слышала, чтобы он громко ругался, – Татьяна защищала шефа. – Просто он очень жену любит и ему не нравится, когда посторонние мужчины ей оказывают знаки внимания. Я была бы счастлива, если бы мой муж ко мне так относился.

Володя с Валерой спускались на лифте.

– Никогда не думал, что Татьяна влюблена в отца.

– А ты найди женщину, которой он не нравится. Брось, Валерка. Твой отец – прекрасный семьянин, как ни странно.

Часть 16

Вечером Володя рассказал о случившемся Жене.

– Сашка очень тяжелый человек. Как Люба всю жизнь его выходки терпит, не представляю. Но она всегда была странной девочкой. У нее, кроме него, никогда никого не было, даже мысленно, а он ей скандал! Вот нечего быть дурой. Хоть бы за дело, а то просто так. Не понимаю я ее. А детей собрала в свое время. Своих четверо, наш Сережа пятый и Варя, дочь Алексея, шестая. И все сыты, обуты, одеты, чистые, в школе порядок. Саша ей сильно помогал. А она еще работала, дежурила, оперировала. Я так никогда бы не смогла.

– А если бы я не ушел? Ты смогла бы воспитывать Сережу? Может, еще бы родила?

– Зачем? Я с одним не справлялась, как вспомню бессонные ночи, я тогда его ненавидела, когда он орал. Хорошо, мама его забирала на ночь.

– Женя, так ты за всю свою жизнь ничего не поняла?

– Что я должна была понять? Что ты меня бросил? Мама уехала, я осталась одна. Денег почти нет, мне на себя не хватало, а на сына тем более. Я крутилась, как могла. Потом пришел Сашка, выговаривал мне, что я домой веду всякий сброд, что мой любовник лез к Сереже. Туфта, зачем взрослому мужику нужен семилетний мальчишка? А Сашка собрал его вещи и сказал, что Сережу забирает. Что я могу к ним в гости ходить. Я ходила. Сереже у них было хорошо, своя кровать, красивая постель, свой письменный стол, игрушки дорогие, затем компьютер. Они меня всегда к столу приглашали, никогда ни в чем не упрекали. Я только по тебе скучала. Думала, что ты одумаешься и вернешься, но ты не вернулся.

– А сейчас я где?

– Не знаю. Иногда со мной. Володя, я все понимаю, у тебя семья, сын маленький. Я не должна быть с тобой. Я тебя как будто ворую, но я тебя люблю, всю жизнь любила. Не знаю, сколько ты будешь со мной, я хочу подольше.

Володе очень хотелось сказать ей, что с ней он будет всегда, но он не мог. Он вообще ничего не сказал. Просто очень хотелось спать.

– Женя, я сегодня устал очень, давай ляжем пораньше.

Они ушли спать. Володя мгновенно уснул, а Женя долго-долго думала.

Часть 17

– Извини, Александр, я понимаю, что ты рассердишься, но лучше всего спросить о ней у тебя.

– О чем ты, Джон?

– Не притворяйся, я вижу, что ты все понял. Она счастлива с тобой?

– Спроси у нее.

– Я не могу, она твоя жена. Это некорректно.

– А делать ей комплименты на глазах у всего персонала, проявлять знаки внимания корректно?

– Я столько лет мечтал о встрече с ней! Я думал, что никогда ее больше не увижу, что никогда не узнаю, где она, с кем, как живет. Есть ли у нее дети. Пойми, я два года был с ней рядом, к сожалению, вовсе не в том смысле, как мне хотелось. Она невероятная девочка. Сильная, красивая, талантливая, хрупкая и беззащитная в то же время. Я много лет винил себя за то, что вызвал тогда ее отца. Это я позвонил ему в Москву и рассказал, что она употребляет амфетамины. Он прилетел через день после моего звонка. Меньше всего я хотел, чтобы она уехала. Она нравилась мне, безумно нравилась, а когда они улетели, я понял, что потерял свою любовь. Мы говорили с ее отцом тогда, я просил не забирать ее. Но он принял решение, а она подчинилась. Я никогда до того момента, как она ушла из клиники, не говорил ей о своих чувствах. Ей было шестнадцать. Я надеялся, что она вернется, что не сможет жить в СССР. Я десять лет ждал ее возвращения, потом уехал работать в Африку. Вернулся в Бостон через пять лет. Она читала лекции в Гарварде. Как она выросла! Теперь она была одной из лучших в мире. Я ходил на лекции, народа было много, она меня не заметила, а может, не узнала, а может, не хотела замечать. Затем я увидел вас двоих. Как она на тебя смотрела! Я никогда не видел у нее такого взгляда. Я понял, что она осталась несбыточной мечтой. Через год я женился. У меня двое детей. Они еще маленькие. Год назад я открыл собственную клинику и понял, что могу сотрудничать с вами. Вот такая история. Тебе повезло, она живет с тобой, я проиграл.

– Сколько лет тебе было?

– Двадцать пять, ей шестнадцать. У нас учатся по-другому, нагрузка у интернов и студентов была колоссальной, они дежурили по двое суток подряд, потом ночь спали и снова двое суток. Студентов гоняли безбожно, они делали всю грязную работу, мыли больных, обрабатывали раны, они не имели права самостоятельно лечить, но как лечить, они обязаны были знать. Люба сильно выделялась среди всех. Казалось, что она знает все, что всю жизнь только этим занималась. А какие у нее руки! Она самородок. Я был ее куратором. Тогда я был ординатором второго года. Я самостоятельно вел больных, уже оперировал. Если честно, она теорию знала лучше меня. Но она очень плохо переносила двойные дежурства, сильно уставала, иногда у нее были обмороки. Мы не могли понять, в чем дело, сделали томограмму мозга, внутренних органов. Патологии не было. Зато стало ясно, что она просто подросток. Всего шестнадцать лет и дефицит веса. Сто часов в неделю было слишком. Она отказалась от осмотра гинеколога. У нее не было мужчины. Это стало известно и остановило Блэка. Он перестал преследовать ее. Но он нашел другой путь, он подсунул ей таблетки, якобы для стимуляции мозга, когда она уснула стоя. Ты когда-нибудь спал стоя?

– Да, и не раз. Я работал с первого курса в скорой помощи. Сначала санитаром, затем медбратом, а потом врачом. Я был вынужден работать через ночь, чтобы жить. Когда я встретил Любу, мне было двадцать пять, а ей почти восемнадцать. Через десять месяцев после знакомства у нас родился сын. Теперь ему двадцать шесть, он хирург у нас в стационаре. Я понимаю твои чувства. Но извини, Джон, она моя. Может, ты считаешь, что я не дал ей чего-то, что она заслужила, но я люблю ее, а она любит меня. Тебе она сказала "нет", а мне "да". Вот разница между нами. Без обид. Мне неприятно слушать о твоих чувствах к моей жене. Умом я тебя понимаю, а сердцем нет. Я хотел отказаться от совместного проекта с тобой. Но Люба настаивает. Она не любит тебя, а уважает, как специалиста и человека. Ответь ей взаимностью. Поверь, она этого достойна.

– Спасибо, Александр, я понял, почему она выбрала тебя. Ты меня познакомишь с вашим сыном?

– Конечно. И не только со старшим.

– Сколько у вас детей?

– Четверо, три сына и дочь. Кстати, как ты заметил, дефицит веса у нее остался.

– Да, а какие у нее были руки! Как она оперировала! Все засматривались. Ей, студентке, доверяли самостоятельные операции, представляешь?

– Я знаю, как она работает, она лучшая, ей нет равных. В этом ты прав. Ее уровня не достиг никто. У нас только один хирург к ней приблизился, но до нее так и не дорос.

– Где она сейчас?

– У нее обход в хирургии. Хочешь присоединиться?

– Очень.

– Пошли.

Они спустились в отделение хирургии. Вошли в палату. Ольга докладывала о состоянии больного, рядом стояли врачи, ординаторы, интерны. Люба была такая маленькая среди них. Тонкая и незаметная. Борисов обратился к ней.

– Любовь Александровна, разрешите нам с доктором Картером присоединиться.

– Да, конечно, Джон, я рада тебя видеть на нашей территории. Продолжим обход. Джон, вы с нами?

– Если можно. Буду рад.

– Валерий Александрович, переводите, пожалуйста, доктору Картеру.

Обход закончился. Был составлен график операций. Распределены больные.

– Пойдем, Джон. Хочешь со мной на операцию?

– Мечтаю. Как ты живешь, Люба?

– Слава Богу, у меня все хорошо. Знакомься, мой старший сын Валерий.

– У него хороший английский.

– У него родители говорят.

– Твой муж нервничает. Неужели я для тебя что-то значу?

– Ты мой друг. Но это все. Джон, ничего не изменилось и не изменится.

– Ты сердишься, что я тогда вызвал твоего отца?

– Нет, я тебе благодарна. Я смогла сохранить человеческий облик. Смогла стать тем, кем мечтала. И встретила свою судьбу.

– У тебя очень красивый муж.

– Я знаю, Джон. Он действительно очень красивый, очень умный и очень талантливый. Он – единственный мой мужчина, понимаешь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Я тоже хотел быть твоим единственным.

– Извини.

– Ладно, вы приедете в мою клинику?

– Да, после заключения контракта. Ты познакомишь меня со своей семьей?

– Почту за честь. Мою дочь зовут Люба. Моя жена много о тебе слышала от меня.

– Она работает?

– Нет, зачем? Ты прекрасно знаешь, что я тоже мог бы не работать, но я не могу. Я хирург.

– Пойдем, Джон, мне пора мыться. Если ты со мной, то тебе тоже. Валера будет переводить.

После операции они все собрались в кабинете Борисова.

– Александр, какая у нее техника! Восхитительно! У нас она давно бы уже имела свою клинику.

– Ты хочешь сказать, что у нас она ее не имеет?

– Нет.

– А это что?

– Институт принадлежит Любе?

– Да, контрольный пакет акций.

– Вы хорошо зарабатываете?

– Мы лучшие, я не имею ввиду нас с Любой, я говорю о всех сотрудниках.

Через месяц Саша с Любой приехали в Бостон. Джон встречал их в аэропорту.

– Остановитесь у меня, у нас большой дом.

– Нет, Джон, у нас в Бостоне квартира, в которой мы живем три месяца в году. Зато это свое жилье. Мы ни от кого не зависим. И еще у Любы здесь брат. Он живет в квартире отца. Наше жилье практически рядом, они не часто встречаются, но очень привязаны друг к другу.

– Где работает ваш брат?

– В Гарварде, он биохимик, заведует лабораторией. У него двойное гражданство, а вот его жена американка.

Маша

Федор сначала позвонил, затем заехал.

Саша сказал, что скоро будет, только разбудит Сережу и оставит его с детьми. Ванечку он опасался оставлять на ночь одного. Валера с Инной дежурили, они и вызвали Федора, хотели не трогать мать, но Федор, узнав подробности о пострадавших в аварии, решил, что сам не справится, и позвонил Любе.

Они вошли в приемный покой вместе, их уже ждали медсестры, забрали верхнюю одежду, дали разовые халаты, проводили в травму. Всюду вдоль стен стояли каталки с пострадавшими людьми, пять палат травмы были заняты. На оказание экстренной помощи вызвали всех дежурных врачей из отделений. В приемном творился кошмар.

– Федя, я такую массовую травму только в Америке видела, у нас ни разу, что случилось?

– Авария на развязке, двенадцать машин, друг в друга, и две сбоку. Кошмар, они шли под девяносто, развязка же. А одну на гололеде занесло, закрутило. И так далее, все друг в друга, а две с поворота. Три трупа, остальные наши.

Они посмотрели двух в травме, затем еще двух, двух последних велели поднимать в операционные, сами пошли мыться, ассистентами взяли студентов, еще два хирурга, Валера и Ольга, отправились на две другие операции. Мальчика тринадцати лет с внутренним кровотечением оперировал Валера, а женщину с открытым переломом – Ольга.

Люба оперировала женщину, руки дрожали, мысли путались. Она ее узнала, хоть лицо было все в порезах от стекла, вокруг глаз гематомы в виде очков, состояние крайне тяжелое. Люба понимала, что если она ее не вытащит, ее не вытащит никто. Но с другой стороны, вот именно ее, эту женщину, Люба хотела видеть меньше всего. «Ладно, какая мне разница. Она пациент, и я должна. А если она не выживет? Скажут, что я специально из мести. Господи, помоги мне! Пусть она живет!» Люба наконец сосредоточилась. Хоть бы какая родная душа была рядом, было бы легче, вот бы сейчас Федора в ассистенты или, на крайний случай, Валеру. Они бы ее хоть морально поддержали. Нет, все заняты, достался ей стажер, бестолковый какой-то. Ничего не знает. И руки нетвердые. Помощи ноль. В операционную вошел Николай.

–Помощь нужна? Люба, я свое закончил, сейчас свободен. Я знаю, что ты оперируешь Валентину. Соберись, я рядом, то есть напротив. Давай, парень, меняться. Ты еще не готов профессору ассистировать.

–Спасибо, Коля. Ты как нельзя вовремя. Работаем.

Операция длилась семь часов. Валентина, а это была именно она, выжила. Ее перевели в реанимацию.

Люба только успела выпить чашку кофе, как ее вызвали в операционную. Еще три часа работы. «Хорошо, этот будет жить. Сейчас закончу. Узнаю состояние Валентины и спать. Старая я стала, не выдерживаю такую нагрузку.» Она закончила. Прошла в реанимацию.

–Как Скокова?

–Состояние стабильно тяжелое. Она спит. Просыпалась, просила пить, теперь снова спит.

–Ладно. Если что, звоните. Я тоже спать. Я у себя.

–Понял. Все нормально, Любовь Александровна. Вот сегодня ночка, думал, не кончится. Всем досталось. Со всех отделений врачей вызвали, к утру разгребли. Теперь только у патологов завал. Восемь трупов. А у нас пока все стабильны. Кстати, шеф у себя, он тоже в приемном провел всю ночь. Классно работает. Я думал, что за столько лет в администрации он все забыл. Ничего подобного. Асс есть асс.

Люба поднялась к себе. Не успела войти в приемную, как услышала голос Саши.

–Наконец, ты что, две операции подряд? Люба, тебе не двадцать лет.

–Сашенька, я устала. Я посплю часок, ладно?

–Иди ложись. Я тебе потом кофе сварю. Сережка принес круассаны, чтобы мы с тобой с голоду не погибли. Татьяна, Любу не будите, ее ни для кого нет, кроме реанимации.

–Любовь Александровна, я никого не пущу, не беспокойтесь.

Люба легла, сна не было. Встать она тоже не могла. Усталость не отпускала. «Как Саша отреагирует на появление Валентины? Я не могу пережить это все снова. Сашенька, если бы только знал, как я тебя люблю!» Она почувствовала прикосновение его руки.

–Сашенька, не уходи.

–Я никуда не уйду. Не можешь спать? Родная, я люблю только тебя, не нервничай, все нормально. Ты ее вытащила, я все знаю. Любушка, ты же у меня умница. Зачем ты так распсиховалась? Я все вижу. Спать у тебя уже не получится. Давай сделаю кофе.

–Обними меня. Сашенька, я боюсь, понимаешь, я очень боюсь потерять тебя.

–С какой стати?! Будешь терпеть меня до самой смерти, поняла? И не говори потом мне, старому, что я тебе надоел. Все, пойду варить кофе.

Он вернулся с чашкой и круассанами.

–Вот, Сережка умница, подумал о нас. Знал, что мы в ночь, так позаботился. Хороший парень получился. Хоть бы Марина с ним жила и не дурковала.

–Саша, она его любит. Вкусный кофе, спасибо. Полегчало. Ты сам ел?

–Да, пока тебя ждал. Ты на обход пойдешь или будешь отдыхать?

–А что, мне рабочий день отменили? Конечно, пойду. Сколько у нас времени до обхода?

–Полчаса. Лежи. Давай я тебе спину разотру. Устала совсем, родная ты моя.

–Любовь Александровна, я халат принесла, – в кабинет вошла Татьяна.

–Спасибо, повесьте на плечики, я в душ, потом работать.

После обеда Люба зашла в реанимацию. Валентина смотрела на нее мутными глазами.

–Ты как, Валя?

–Как после мясорубки.

–Так и есть. Будет сильно болеть – зови сестру. Она обезболит, я ее предупредила. Не надо терпеть. Если все будет нормально, завтра переведем в палату.

–Спасибо вам, если бы не вы, меня уже не было бы. Мне поговорить с вами нужно, но сейчас нет сил.

–У меня сейчас тоже нет сил. Завтра поговорим. Раны на лице я зашила аккуратно, косметическим швом. Через неделю начнем физиотерапию, думаю, шрамов не останется. Все, лежи спокойно, пусть родственники с вопросами заходят, я все объясню.

На следующий день Валентина уже лежала в палате. Вставать она, естественно, не могла, с ней была ее мама. Люба делала обход.

–Добрый день, Валя. Чем меня порадуешь?

–Терпимо, смотрела на себя в зеркало, ужас. Просила мужа не пускать, пока синяки не сойдут.

–Ты замужем? Дети есть?

–Да, почти год. Он живет в Германии, я сюда к маме приехала. Нам надо было один вопрос решить. Мама тоже хочет переехать, но у нас проблема. Вот о ней я хотела вам сказать, но если можно попозже. Я понимаю, что до вечера вы совсем заняты. Может, задержитесь потом?

–Хорошо.

–Любовь Александровна, а как у вас?

–Нормально. Саша работает. Валера женился. Марина замужем, у нас внук ему полгода. Ваня в выпускном классе, Борька учится. Все в порядке.

–Вам сноха нравится?

–Да, неплохая девочка. Им хорошо, значит, и нам хорошо.

–А зять?

–Ты его знаешь, Сережа Тельман.

–Боже мой, ни роста, ни фигуры!

–Валя, живут не с ростом и фигурой, а с человеком. У них сын.

–А мальчик на кого похож?

–Не знаю, сам на себя. Красота ребенка в этом возрасте определяется толщиной щек. Значит, красивый.

–Я, когда Марину увидела, чуть с ума не сошла от зависти. До чего же хороша! Она не выше мужа?

–Нет, он выше, хотя Марина высокая девочка.

–Вы живете с Борисовым?

–Да, конечно. А ты думала, что мы разведемся?

–Нет, всяко могло получиться, но он любит только вас. Я знаю, вы мне поверьте. Я очень долго добивалась его, я видела, что он сопротивляется, как может, и сопротивляется не чувствам, а желанию. Передо мной ему было трудно устоять. Я молодая, красивая, сексуальная и так похожа на его идеал, то есть на вас. Представляете, он меня во время секса называл Любой. Я не думала, что у меня с ним что-нибудь получится. Просто сначала влюбилась, в него трудно не влюбиться, а потом не могла сама все закончить. Он классный любовник, великолепный мужчина, но, понимаете, меня для него не существовало, он во мне видел вас, а когда я не соответствовала, он жутко злился. Я не могла походить на вас, только немного внешне, а он во мне искал вашу душу. Это ужасно, когда мужчина видит не тебя, а другого человека. Эта связь была обречена. Вы знаете, что у меня был роман с Валерой?

–Да, он все рассказал.

–Я сглупила тогда. Валера был такой молодой и еще не оперился, мне хотелось другого, я не знала, что он сын Борисова. Их тогда было не сравнить. Борисов с лоском, манерами, солидностью, а Валера бойцовый петушок. Я думала, что он ваш брат младший. Говорили, что у вас есть брат.

–Есть, Александр Александрович Корецкий, он профессор Гарвардского университета. Он не врач, биолог-биохимик.

–В общем, Любовь Александровна, я тогда родила ребенка, девочку. Я не знаю от кого из двух, ей сейчас почти четыре года. Я узнала, что беременна, уже после того скандала. Не знаю, зачем я оставила ребенка, на что надеялась. Она живет у мамы. Я ее не воспитывала. Я потом сразу познакомилась с моим будущим мужем. Ребенок был не к месту. Теперь мы будем оформлять документы маме на выезд и отдадим девочку в детский дом.

–Вот как... Я подумаю о том, что ты мне сказала, извини, мне пора.

Люба от Валентины направилась прямо к директору.

–Любовь Александровна, Александр Борисович просил его не беспокоить.

–Татьяна, надеюсь, это ко мне не относится?

–Он не уточнял. Я работаю здесь для того, чтобы выполнять распоряжения директора, а вы меня игнорируете.

–Хорошо, позвоните ему и скажите, что я хочу его видеть немедленно. Вы работаете и на меня тоже. Будьте добры выполнять мои распоряжения.

Татьяна позвонила:

–Александр Борисович, к вам хочет войти профессор Корецкая, она настаивает.

Саша вышел из кабинета.

–Не понял, Люба, а без такого доклада ты войти не можешь?

–Твоя секретарша не пускает. Она говорит, что выполняет твои распоряжения, а исключений ты не делал. Видно, мне придется завести собственного секретаря, пожалуй, я возьму мужчину.

–Заходи, ты почему на взводе?

Люба расплакалась:

–Саша, я не знаю. Земля из-под ног уходит. Подожди, я сейчас воды выпью и все скажу. Сашенька, я разговаривала с Валентиной. Я не могу больше это выносить, это пытка, от которой она получает удовольствие, но есть и другое. Короче, у нее есть ребенок, она не знает, от кого – от тебя или от Валерки. Это девочка. Она уезжает в Германию навсегда и хочет отдать ребенка в детский дом.