Текст книги "Китабу о животных"
Автор книги: Жан-Пьер Алле
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
В течение всего медленного безмолвного преследования двенадцать пигмеев, образуя полумесяц, двигались через густой буш, подбираясь с тыла к ничего не подозревавшему слону – старому самцу с маленькими бивнями, объедавшему выкорчеванную мимозу. Главный охотник, его на языке пигмеев называют тебе, вышел вперед из центра полумесяца и последние пятьдесят или шестьдесят футов прошел один. В последнюю секунду, когда тебе, будто истинный индеец, совершенно беззвучно подкрался к слону, животное все-таки забеспокоилось и стало разворачиваться. В то же мгновение пигмей ткнул слона копьем в мочевой пузырь.
Завопив от ярости и боли, слон рванул в сторону, угрожающе размахивая бивнями. Тебе отскочил, и вперед бросились четыре пигмея, они вонзили свои копья в живот и бока слона. Через несколько секунд все охотники набросились на животное, словно злющий пчелиный рой. Тембо бросился бежать сквозь мелколесье, раскачивая хоботом и бивнями. Охваченные жаждой убийства охотники мчались следом, швыряя копье за копьем. Вскоре слон не мог даже пошевелиться, копья, торчащие из него, задевали о кусты и деревья. Испытывая страшные муки, он на некоторое время застыл на месте. И тогда пигмей метнул копье в верхнюю часть чувствительного слоновьего хобота.
Тембо попытался броситься на человека, но мешали копья, поэтому пигмею удалось убежать. Тем временем остальные стали вытягивать петли кишок, вывалившихся у слона из живота. Слон упал на колени и неистово забился в конвульсиях, ногами животное колотило по земле, кишки опорожнились, бедняга перекатился на бок, его огромная голова приподнялась, а затем ударилась о землю. Потом он, слава тебе, господи, умер.
Все охотники остались в целости и сохранности, поэтому двенадцать пигмеев продемонстрировали традиционный танец победы вокруг возвышающейся туши. Плясали они около часа под звуки пронзительной, бессвязной мелодии, которую исполняли на своих деревянных охотничьих свистках. Они кружили, топали ногами вокруг мертвого слона и маршировали единым строем прямо по телу, оставляя крошечные кровавые следы на туловище и на голове. И вдруг праздник прекратился. Появились властелины-негры – человек сто – с пустыми плетеными корзинами для мяса.
Пигмеи прорубили в слоне гигантских размеров дыру, и двое малышей влезли слону в живот, чтобы срезать мясо изнутри. Оставшиеся, усевшись на корточки, отрубали мясо с боков и укладывали в корзины. Бесконечная на вид шеренга негров уносила одну промокшую корзину за другой. Хобот, сердце и печень достанутся вождю и сановникам, но и остальные, возможно, съедят в этот день десять – двенадцать фунтов мяса, после чего отправятся спать. Двенадцать охотников, победивших слона, получили в награду тощую гроздь бананов, котел с пивом и несколько кусков кожи на суп. Вот и все.
Но, несмотря на муки, которые местные охотники и трапперы доставляют отдельным слонам, значительную брешь в слоновьей популяции они не наносят. Их методы охоты, начиная с ям и ловушек и кончая охотой с копьями, требуют много времени и усилий, а в качестве приза – единственный слон. Исключение составляло огненное кольцо вокруг целого стада, но оно зажигалось нечасто.
Настоящая бойня слонов началась в начале XIX века, когда арабы и метисы арабо-негроидной расы, называемые «суахили», двинулись из Занзибара и других прибрежных оплотов на запад. Им требовалась белая кость – слоновая, которую вырывали из челюстей Тембо, и «черна» – рабы, которых сначала заставляли нести на себе бивни на побережье, а потом продавали на невольничьих рынках.
Местные вожди продавали арабам бивни и людей за блестящие стеклянные бусы, медную и оловянную проволоку, железные цепи и «извергающие огонь трубы», как они называли устаревшее оружие, которое заряжалось через дула. В начале вождям не составляло труда добывать необходимое количество требуемого товара: они посылали свой народ в буш собирать «мертвую» слоновую кость, а в рабство продавали взятых на войне пленных. Но запасы и того и другого быстро истощались. И вожди стали торговать своим собственным народом, а оставшихся заставляли охотиться на слонов всеми традиционными методами плюс новым оружием, заряжаемым через дула. Арабы умели обращаться с подобным оружием. Меткие арабские стрелки обыкновенно целились в колено слона, дабы покалечить животное. Попав в руки аборигенов, оружие стало смехотворно бесполезным. Пулями этих ружей можно было только сильно ранить, а убить – редко, к тому же вместо пуль ружья начали заряжать гвоздями, звеньями цепей и другим мусором. Сами же охотники мало понимали или вообще не понимали, что делают. Большинство из них сначала заговаривали оружие у местных нганда, или целителей, потом заталкивали внутрь слишком много пороха или патронов, а затем, вместо того чтобы прицелиться в самое уязвимое место на теле животного, просто палили куда придется. Когда раздавался выстрел, от грохота и огромного облака черного дыма охотники буквально сходили с ума. И поэтому, спустив курок, они тут же швыряли свои ружья и прямиком неслись в укрытие и возвращались они лишь после того, как дым рассеивался.
Слоны, которые прежде не видывали и не слыхивали ничего подобного, неслись в противоположную сторону. Некоторым животным удавалось уйти целыми и невредимыми, но некоторые уносили в боку или в животе пулю или кучу железяк. Иногда слоны действительно погибали от руки такого охотника, но по большей части случайно, а не от меткого выстрела. Правда, число таких погибших было ничтожно мало по сравнению с теми Тембо, которые пали жертвами традиционной охоты.
Походы арабов за белой и черной костью продолжались до 1892 года, когда двенадцать сотен полков вновь образованных Свободных Штатов Конго, под предводительством горстки бельгийских офицеров, двинулись против тридцатитысячной армии вооруженных арабов, осевших к тому времени как в Конго, так и в других опорных пунктах, основанных ранее на берегах озера Танганьика. Эта одна из самых отважных войн против фантастически превосходящих сил противника закончилась 22 сентября 1894 года, когда самый последний арабский работорговец либо сдался в плен, либо улетел на восток, в Занзибар. К аборигенам Экваториальной Африки пришел мир, но слоновье племя, сильно истощенное погромами арабов, снова оказалось втянутым в войну, причем менее чем через три года.
Вражеский авангард – вы не поверите – состоял из одного-единственного человека: англичанина У. Д. Белла, который прибыл в 1897 году в страну, называющуюся теперь Кенией, с любимой потрепанной книгой Диккенса «Записки Пиквикского клуба» и с отличным оружием. Он был действительно таким, каким сам себя описал, – «первым человеком, посвятившим свою жизнь исключительно охоте на слонов, и первым, кто продемонстрировал мощь современного огнестрельного оружия».
Сравнивая себя с охотниками-аборигенами, Белл в своей книге «Сафари Карамоджо» объяснял:
«Охотясь, я основывался на накопившихся за века маниях о том, как убивать разумно, опираясь на законы природы. Моя винтовка намного опережала любое оружие, которое был в состоянии создать черный человек, хотя в использовании ядов, ловушек, копий и стрел ему нет равных. Более того, мой разум был более способен понять, что мою крошечную, несущую смерть пулю необходимо внедрять в такую часть толстокожей анатомии, чтобы желаемый результат был достигнут самым быстрым и надежным способом…»
Белл, прозванный «Карамоджо» по названию его любимого района охоты, был действительно метким стрелком. Он редко посылал «в молоко» свою «крошечную, несущую смерть» пулю – снаряд с круглой головкой, весящий от 215 до 250 гранов и вылетающий из винтовок калибра 256, 275 и 303. Но более всего ему повезло в том, что слоны оказались в полном неведении о цивилизованной охотничьей тактике.
И он «просвещал» стадо за стадом, причем крайне удачно:
«Если земля достаточно ровная, сделайте следующее. Предположим, вы осторожно приближаетесь к трем самцам слонов, обгладывающим дерево. Труда подойти к ним близко не составляет. Первым выстрелом прямо в мозг вы спокойно убиваете одного. Второй слон поворачивает голову на звук выстрела, и вы быстро стреляете ему в голову – он падает. Третий бросается прочь, вы за ним… Нет ничего приятнее, чем услышать хлопок последнего выстрела, когда пуля попадает убегающему слону в мозг».
Хотя многим соотечественникам Карамоджо Белла была по вкусу слоновья нога, приготовленная прямо в шкуре, из которой мясо вычерпывали, как сыр стилтон, его, как и арабов, интересовало отнюдь не мясо. Карамоджо охотился за тем, что он называл «большим сырьем».
За один день в анклаве Ладо он убил девятнадцать самцов и добыл 1440 фунтов слоновой кости. На равнине Пибор он перебил десять самцов и получил, по его словам, «классное большое сырье» – 1463 фунта слоновой кости, которая впоследствии принесла ему 900 фунтов стерлингов на аукционе Хейла в Лондоне. Еще из пятнадцати слонов он вырезал примерно 1400 фунтов слоновой кости, которая пошла на изготовление бильярдных шаров, клавиш для роялей и пианино, крестиков и безделушек. Четвертое сафари в районе Карамоджо, длящееся четырнадцать месяцев, из которых сама охота заняла шесть, подарило ему 354 бивня, выдранных из челюстей 180 слонов, что в целом составило 18 762 фунта слоновой кости – «первоклассного сырья», пользующегося спросом у индийских купцов, которые платили за фунт семь рупий, то есть примерно десять шиллингов». Доход от одного сафари составил, как он докладывал, 6000 фунтов.
Карамоджо Белл действительно был первым и самым хладнокровным профессионалом, который свое мастерство вкупе с современным оружием посвятил «разумному убийству» слонов Экваториальной Африки. Да, он был первым, но по его следам хлынули орды белых охотников и браконьеров. Они истребляли стадо за стадом, но одновременно научили животных, оставшихся в живых, быть более осторожными, пугливыми, мстительными и даже свирепыми.
Если слона преследовать, то наступит момент, когда и он начнет преследовать охотника, превращаясь тем самым в прямое отражение человека. Некоторые слоны, особенно те, которые носят в себе пули большого калибра, набрасываются на нового мучителя, затаптывают его до смерти и разрывают тело на части. Но, тем не менее, ни один африканский Тембо не последовал стандартам морали якобы цивилизованных людей, которые убивали и до сих пор убивают слонов, чтобы продать или добыть в качестве трофея их зубы.
В этом смысле, и только в этом, африканский слон остается абсолютно «не поддающимся дрессировке».
Несмотря на рекорды охотников, у нас на Западе всегда восхищались и интересовались слонами. «Толстокожие», как называют их шоумены, являлись любимцами публики зоопарков и цирков во все времена. Их повадки всегда вызывают бесконечное любопытство. К ним неизменно относятся со снисходительной нежностью и даже с любовью, какую редко выказывают к большим и потенциально опасным животным. Главным образом эти чувства вызывает азиатский слон, во-первых, потому, что публика чаще видит именно его, а во-вторых, потому, что у него очень смешная внешность.
С обвисшей кожей, выпуклым лбом, болтающимися маленькими ушами и покатой спиной бедный родственник Тембо всем своим видом походит на задумчивую старушку, которая всю жизнь только и делала, что скребла полы. У азиатских слоних бивней нет, только «клыки» на уровне с челюстями, а у слонов бивни редко превышают четыре-пять футов и загибаются как попало. У некоторых вырастает лишь один бивень, а слоны на Цейлоне – все мукнасы, то есть без бивней. Азиатский слон более волосатый, на кончике его хобота имеется выступ, напоминающий палец, которым он щиплет траву. У Тембо, которому пастись приходится больше, есть два красивых маленьких «пальчика», которыми он может взять ветку и сорвать с нее целый пучок листьев.
Кожа у Тембо более крепкая, лоб ровно-покатый, уши напоминают огромные развевающиеся паруса, а задние ноги выше центра спины. Это животное – гораздо больше и сильнее азиатского. Самцы достигают высоты в среднем десяти с половиной футов в плече и весят пять с половиной тонн. Патриархом всех современных слонов, гигантом среди гигантов, был слон из Анголы, которого убили в 1955 году. Чучело его теперь находится в Смитсоновском музее в Вашингтоне. Высотой он был тридцать футов и два дюйма и весил двенадцать тонн.
Ну а вымершие слоны затмевали собой и ангольского патриарха. Американский императорский мамонт, обитавший во время ледникового периода на юго-западе Америки и в Мексике, был пятнадцать футов ростом, весил, по всей видимости, двадцать тонн и напоминал лохматый двухэтажный автобус, снабженный вместо бамперов бивнями четырнадцати – шестнадцати футов длиной. С этим фантастическим существом за титул самого большого в мире наземного млекопитающего мог тягаться только балуцитер – родственник носорога из Монголии, который был длиннее и выше, но, вероятно, полегче, так как своим скелетом он походит на очень толстого жирафа. Однако обоих огромных млекопитающих значительно превысили гигантские динозавры, вес которых составлял от пятидесяти до шестидесяти тонн. Но все исполины прошлого и настоящего – просто карлики в сравнении с невозмутимым великаном, самым большим животным в мире – стофутовым и стопятидесятитонным синим китом.
Сам Тембо представлен двумя разными подвидами, отличающимися размерами: большой, или слон буша и саванны, весящий в среднем от пяти до шести тонн; и лесной слон – именно на такого охотились мои друзья пигмеи, – который более темнокож, более лохмат, с круглыми ушами и нередко достигает веса пять тонн и высоты восемь футов. Слонихи обоих видов обыкновенно весят на тонну меньше самцов.
Так называемый карликовый слон Итури, по-моему, не существует. Различные ученые утверждают, что карликовый слон реален, ему даже дали название по-латыни, но, скорее всего, они принимают за него лесных слонов-подростков. И, хотя на его отстрел и выдают лицензии, еще никому не удалось найти ни мертвого, ни живого взрослого карликового слона. Когда я жил в Итури, я спрашивал пигмеев об этом слоне. Но ни один из них и слыхом не слыхивал о карликовом уку – так они называют лесного слона, и подобное животное не сохранилось даже в их легендах. Напротив, единственный слон, фигурирующий в их сказках, – это Пиобо, огромное чудовище, которое одной ногой может раздавить целый лагерь. Но, несмотря на его грозную репутацию, никто не боится встретиться с ним, так как он – всего лишь герой волшебных сказок пигмеев.
Африканский «водяной слон», который якобы обитает в болотах неподалеку от озера Леопольд II в Центральном Конго, – миф, сочиненный белым человеком. Говорят, что у этого невероятного животного кожа гладкая, как у гиппопотама, длинная, узкая шея, бивни отсутствуют, а хобот короткий, два фута. Какие-то европейские «свидетели» заявляют, что видели его, но я подозреваю, что они специально мистифицируют туристов, заманивая их своим «лох-несским чудовищем». По моему разумению, их отчеты достоверны в той же степени, как и дурацкие сказочки прелестной «Книги о слонах», популярной в Америке в 1963 году. Я имею в виду ту, в которой было написано: «Почему слоны переплывают реки, лежа на спине?» Ответ был, разумеется, следующим: «Чтобы не промочить свои розовые теннисные туфли».
Настоящего Тембо, обитающего в лесу и в саванне, природа наградила довольно занимательной анатомией. Хобот, уши, череп, ноги, мягкие части – все они в результате естественного отбора и образа жизни сильно видоизменились. Так произошло с его гигантскими «клыками», которые, по существу, вовсе ими не являются, как и клыки гиппопотамов, бородавочников, китов и нарвалов – животных, которых тоже убивали ради их кости. У слонов клыков нет. То, что называют клыками или бивнями, на самом деле два верхних резца, единственные резцы у них имеющиеся. Сверху они покрыты эмалью и представляют собой сплошную слоновую кость, внутри сквозь весь резец тянется нервный тяж. Резцы растут на протяжении всей слоновьей жизни, но снаружи торчат лишь две трети бивня, остальная часть является корнем и находится в черепе.
Что касается максимальной длины бивня африканского слона, то, по крайней мере, один превзошел шестнадцатифутовый рекорд длины бивня мощного императорского мамонта. Гордон Камминг, ученый девятнадцатого века, упоминал о бивне, длиной двадцать один фут девять дюймов. Другие авторитеты того же времени утверждали, что один бивень достигает длины четырнадцати футов и весит 250, 300 и даже 400 фунтов. Этим фантастическим заявлениям нельзя полностью не доверять. Как писал в своей вполне достоверной работе «Животные Восточной Африки» Клив А. Спинадж: «Размер, которого достигают бивни слона в процессе роста, зависит преимущественно от наследственности, и совершенно очевидно, что нынешние слоны Восточной Африки обладают бивнями меньшими, чем обладали пятьдесят лет назад, и все из-за того, что большие особи постоянно подвергались отстрелу».
Таким образом, люди не только выдрессировали африканского слона вести себя как дикое животное; охотники, выбирая себе жертву, повлияли тем самым и на физическую эволюцию слонов.
«Официальными» рекордсменами по длине бивней является пара из Кении – у одного одиннадцать футов и пять с половиной дюймов длиной, у другого одиннадцать футов. Самая тяжелая пара бивней была у слона, который, до того как попасть в Британский музей, обитал на склонах горы Килиманджаро. Они весили 226 и 214 фунтов. Бивни в паре всегда немножко отличаются друг от друга длиной и весом, так как слон обычно предпочитает копать и рыть каким-нибудь одним. Большинство Тембо – «правши», как и мы, именно поэтому арабы называют праворукий бивень «эль хадам слуга».
Как-то раз в национальном парке Альберт в Конго я видел слона, у которого маленькие бивни росли с одной стороны головы. Возможно, это был каприз природы, но за такие капризы чаще всего ответственен человек: когда пуля неумелого охотника повреждает бивень, начинается абсцесс, и из раненого места могут порой появиться шесть или семь крошечных и абсолютно бесполезных бивней.
Тондо, или африканские слоны без бивней, как и цейлонские мукнасы, – обычно неполноценные самки. Однако, правда очень редко, и взрослый самец может не иметь бивней. Таких отклонившихся от нормы слонов преследовали некоторые племена Восточной Африки, а порой и белые охотники, только потому, что верили в необычную местную легенду о существовании Слоновьего Камня.
Так, например, один охотник на слонов прежних времен, Джон Альберт Джордан, который сам называл себя «самым плохим браконьером в Восточной Африке», утверждал, что «бивни тондо, растущие не снаружи, а внутри, образуют слоновий камень, в точности как жемчужина в устрице». Камень «больше, чем Кох-и-Нур, и чудесно сверкает», заявлял он, несмотря на то, что Кох-и-Нур, как и вообще бриллиант, представляет собой невыразительный кусок угля, пока его не огранят и не отшлифуют.
В своей книге «Слоны и слоновая кость» Джордан рассказывает:
«Однажды мы с вандеробо подстрелили слона без бивней. Этот большой слон всю ночь пролежал в лесу, и я весь потом обливался в ожидании утра, чтобы расколоть ему череп. Утром вандеробо разрубили ему череп топорами, и в правой части черепа, где обычно начинается бивень, обнаружился огромный шар слоновой кости, размером и формой с кокос. Я отпилил его ножом, веря в то, что внутри шара Камень, но там ничего не оказалось, одна слоновая кость. Но мне очень хочется думать, что камень существует».
Слава Богу, что нет легенд ни у местного населения, ни у белого – вообще никакой мистики – о слоновьих коренных зубах. Никто не охотится на шеститонных гигантов, чтобы выдать за трофейный бивень или за осколок слоновой кости их коренные зубы, каждый из которых представляет собой восьми– или девятифунтовое скопление сплошных дентиновых пластин, состоящих из чистой кости, покрытой тонким слоем костной ткани, называемой цементным веществом зубов.
У Тембо только четыре больших коренных зуба – два в верхней челюсти и два в нижней. Когда он грызет твердые ветки, верхушка каждого зуба постепенно стирается до простой оболочки, и корень разрушается, но взамен четырех испорченных коренных зубов в деснах вырастают четыре новых. Как только новые зубы появляются, старые безболезненно выпадают. И слон может их проглотить, даже не заметив. Но вот когда ему приходится вытаскивать больной бивень, тогда наступает катастрофа.
Из-за того, что процесс смены коренных зубов проходит настолько легко, ученые никак не могут прийти к единому мнению, сколько коренных зубов может иметь за свою жизнь один слон. Некоторые полагают, что коренные зубы меняются у него шесть или семь раз. Другие считают, что у слона четырнадцать раз вырастают молочные зубы, и лишь потом появляются постоянные коренные. Однако все соглашаются в том, что количество имеющихся в наличии коренных зубов зависит от еще более поразительной цифры – прожитых лет слона.
Некоторые ученые, предполагающие, что зубы у слона меняются шесть-семь раз, считают, что живет он от шестидесяти до семидесяти лет. Те, кто приписывает ему четырнадцатиразовую смену зубов, полагают, что он в состоянии дожить до 120 лет и более. Другие, определяющие возраст Тембо не по зубам, а по бивням, называют еще большие цифры прожитых лет, потому что бивень живого слона в среднем увеличивается всего лишь на три четверти фута в год. Если взять за основу этот показатель, то 226-фунтовый бивень, хранящийся в Британском музее, принадлежал слону, прожившему 300 лет. 300-и 400-фунтовые бивни, подлинность которых не подтверждена, наводят на мысль, что слоны могут жить и пятьсот лет. Но, что парадоксально, ни один слон в неволе не прожил более шестидесяти – семидесяти лет.
Именно этот факт обычно служит главным доводом для утверждения, что все слоны живут семьдесят лет, как и человек. Я с этим не согласен. Продолжительность жизни слона, обитающего на свободе, нельзя сравнивать с продолжительностью жизни животных в зоопарках, потому что и в старых, и в новых зоопарках слонам не хватает подвижности и нужного количества особой пищи, которые необходимы для долгой жизни.
В африканских лесах и саваннах слоны питаются всевозможными листьями, травами, ветками, фруктами и кореньями. Поскольку их огромные желудки и кишки переваривают лишь 40–45 процентов поглощаемой пищи, самка может съесть в день 800 фунтов растительности, а самцы полтонны. Тем не менее они периодически постятся и очищают кишечник от глистов. Для этого они бивнями разрыхляют слабительное средство – разложившийся известняк или глину и принимают его в огромном количестве. Роют они землю и в поисках воды, потому что воды им требуется по меньшей мере пятьдесят галлонов в день, и при первой же возможности они бредут к рекам, озерам или болотам, чтобы поплавать и охладиться. Чтобы совершать этот нескончаемый круговорот приема пищи, питья и купания, слонам приходится проходить двадцать миль в день, все это время наслаждаясь общественной и семейной жизнью. Животные же в зоопарках двигаются мало и питаются неправильно. Обыкновенно они получают 100 фунтов люцерны в день и в качестве добавки – хлеб, фрукты, овощи плюс арахис, орехи, шоколад и то, что им удается выпросить у посетителей. И никому не известно, какой именно пищи им не хватает, до какой степени укорачивается их жизнь и по какой причине ухудшается их характер.
В людоеда превратиться может только психически ненормальный слон, и такое в самом деле произошло, но не в Африке, а в Швейцарии, в Цюрихе. Этот несчастный случай был описан У. К. Тепплером из Де Мойна, штата Айова, в письме, опубликованном в октябре 1958 года в журнале «Истина»:
«Избалованный слон восьми лет Чанг был лишен за непослушание ежедневной прогулки по зоопарку и посажен в слоновий ров. Молодая девушка-служащая решила утешить своего любимчика и вечером после обеда пошла к Чангу с хлебом, но домой не вернулась. Утром сторожа обнаружили на дне рва кровь, а в соломе человеческие руку и палец ноги. По непереваренным одежде, шляпе и сумочке было установлено, что Чанг съел девушку. Хозяин Чанга умолил не убивать слона. С тех пор животное держали на цепи, но через три года слон убил хозяина, забив его до смерти о прутья решетки. После этого Чанга расстреляли четырьмя пулями в голову. Это был первый и единственный слон, который превратился в людоеда».
Хотя никто не сравнивал поведение слона из Цюриха с поведением других слонов, известно, что самцы, содержащиеся в неволе, часто страдают от периодической депрессивной болезни, которая называется муст. Две крошечные железы, расположенные прямо у висков, посередине между глазом и ухом, вдруг опухают и воспаляются. И оттуда начинает медленно сочиться темная дегтеподобная секреция, которая покрывает пятнами все слоновье лицо. Больное животное либо сильно возбуждается, либо впадает в апатию. И такой слон может изнасиловать слониху или попытаться проткнуть ее бивнями, он может озвереть и убежать, топча все, что попадется на пути, даже своего любимого хозяина. И ведет он себя подобным образом до тех пор, пока приступ сумасшествия не кончается. У самок симптомы этой необычной болезни проявляются редко.
Никто не знает, почему слоны внезапно заболевают мустом, но одно очевидно: живущие на свободе животные также временами страдают выделением дегтеподобной секреции из их височных желез, но с ума от этого сходят редко. Значит, в их естественной среде обитания существует нечто, что позволяет им оставаться спокойными.
Из-за муста самцов редко держат в цирках и зоопарках, и от этого у самок возникают физиологические проблемы. Им редко выпадает шанс для спаривания. А если они и спариваются, то почти никогда не производят на свет потомство. По этой причине им, как и бездетным женщинам, грозят рак и другие болезни, к тому же бесплодные слонихи предрасположены к физическим недомоганиям, врачам неизвестным. Существуют и психологические причины болезни, особенно в старых зоопарках: умные животные содержатся в темных маленьких помещениях, где нечего делать и нечему радоваться. От одиночества и тоски они даже умирают.
В общем, как мне кажется, африканские слоны могут прожить на свободе и сто лет, и больше, а в неволе шестьдесят или семьдесят, в зависимости от условий содержания. Когда дело касается слонов, так же как львов и людей, надо всегда иметь в виду, что все они очень разные. Большая часть людей живет не менее семидесяти лет. Однако в Соединенных Штатах примерно две тысячи человек достигли столетнего возраста, а самым старым человеком, по официальным сообщениям, был француз из Канады, Пьер Жубер, доживший до 113 лет, то есть он прожил столько же, сколько в среднем живут слоны.
Сколько лет прожил двенадцатитонный патриарх из Анголы, пока его не застрелили в 1955 году? Двести лет? Больше? Сколько потребовалось лет, чтобы ныне хранящийся в Британском музее бивень стал весить 226 фунтов? Сколько лет было полулегендарным бивням XIX века? Очень интересные вопросы, но ответа на них мы так и не получим, если белые охотники будут и дальше безжалостно уничтожать Большие Бивни – самих слонов, которые и сумели бы ответить на эти вопросы.
Возможно, срок жизни Тембо определяется по коренным зубам, но у него имеется еще одна важная часть анатомического строения, которая ему необходима, чтобы жить. «Хобот» слона, как мы его называем, на самом деле нос и верхняя губа, которые, соединившись, вытягиваются в крепкую, ловкую и очень чувствительную руку. Он дышит ею, нюхает, касается, ощущает, пищит от восторга, трубит от ярости, гладит и целует других слонов, засасывает воду в рот и даже высоко поднимает, будто дыхательную трубку, когда переходит реку по дну или плывет. Но, что важнее всего, он добывает ею еду.
Если слон лишается нижней части своего хобота, что может произойти после ранения или болезни, он по-прежнему в состоянии дышать оставшимся обрубком, пить воду из реки и озера и погружаться в воду по челюсти. Но брать этой культей пищу и класть себе в рот он не в состоянии, он не может собирать листья или траву ртом, так как рот слишком глубоко расположен за бивнями и мясистой частью хобота. И теоретически, попав в такое ужасное положение, ему остается только одно: умереть от голода.
Я говорю «теоретически» потому, что однажды видел в национальном парке Куин-Элизабет в Уганде обитающего на свободе совершенно здорового и даже упитанного слона без хобота. Я сидел у колеса своего пикапа, наблюдая за небольшим стадом слонов, которые перемещались по бушу в ста милях от меня. Их было семеро, и ничего примечательного в них не было, как вдруг из чащи бамбука появился еще один слон и тут же исчез в других зарослях. И при виде этого живого парадокса я ахнул от изумления и, подскочив на месте, бросился вслед за слонами.
Стадо двигалось медленно, и мне удалось разглядеть свою «добычу». Хобот слона заканчивался огромным шрамом чуть пониже бивней. Наверное, он поранился во время поединка с другим самцом, и после серьезной болезни часть хобота отвалилась. На вид шрам был старым, но у слона и по сю пору был вполне цветущий вид.
Я нашел для себя ответ на эту загадку, но для подтверждения мне пришлось идти за стадом почти два часа. Наконец они остановились в мимозовой роще, все стали ощипывать деревья, а слон без хобота просто стоял и не двигался. Сначала все слоны подходили по очереди к своему другу-калеке и протягивали ему пучки веток с листьями. По-видимому, они так поступали уже несколько лет. Он же с готовностью открывал рот. Стараясь накормить его первым, два слона даже столкнулись друг с другом. Остальные терпеливо ожидали своей очереди. В результате они приволокли своему подопечному столько еды, что он был даже не в состоянии ее тщательно пережевывать. Какое-то время он жадно глотал, а потом крепко сжал рот и отказался от веток, отрицательно покачав головой. И только тогда его друзья стали есть сами.
Случай необычный, но подобные товарищеские отношения у слонов обыкновенно являются правилом, а не исключением. Люди нередко видели, как два слона пытаются спасти своего раненого товарища, поддерживая его своими телами. Эти животные очень часто обеспечивают социальной помощью своих старых граждан, особенно тех, чьи слух и обоняние ослабевают. Один-два самца помоложе, которых в Восточной Африке называют аскари, или слоновьими «полицейскими», сопровождают дряхлого старца, находясь с подветренной стороны, чтобы сразу учуять надвигающуюся опасность. Ни молодой, ни старый слон не видят далее сорока футов, но те, кто находится в расцвете жизни, при ветре ощущают человеческий запах на расстоянии более мили. Когда какой-нибудь запах вызывает у аскари подозрение, он гонит старого господина в укрытие. Если опасность грозит с противоположной стороны, аскари бросается на защиту своего подопечного.
