Текст книги "Уверенность в обмане (ЛП)"

Автор книги: Жан МакДональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Гленда передвигается от своего потенциального партнера Гэвина в мою сторону. Она щипает меня за щеку своими хрупкими пальчиками.

– Хорошая работа, мальчик.

Я смотрю на пожилую женщину. В ее глазах отражается сегодняшняя Микки.

– Вы этого ожидали от меня?

– Нет. Я не ожидала, но внучка – да, – она трепет меня по спине и семенит вслед за Джеки. – Увидимся завтра, – кричит она и машет нам рукой, пока они не скрываются в доме.

– Тебе повезло, – говорит Билл Гэвину.

– Я... э-э-э, нет, сэр, – Гэвин краснеет как рак, отправляя нас в очередной приступ смеха.

– Да не волнуйся ты так, сынок. В первый раз, когда она увидела Коди, она собрала все свое барахло и спросила его, плодовитый ли он.

Гэвин смотрит на Билла обалдевшими глазами.

– Да не может быть!

Линдси лихорадочно кивает головой.

– Было так, было! Я удивилась, что она не... – Линдси закрывает рот прежде, чем заканчивает фразу. Я знаю, о чем она собирается обратиться ко мне с вопросом, пригоден ли я к размножению. Но с беременностью Оливии вопрос о моем детопроизводстве отпадает сам собой.

Неловкая пауза разливается в воздухе. Я аккуратно сворачиваю полотенце и кладу на стол. Линдси хватает меня за руку.

– Мне так жаль, – шепчет она.

Я приподнимаю ее лицо за подбородок и запечатлеваю нежный поцелуй на ее лбу.

– Да не жалейте вы. Ничего страшного, – но я лгу. Все, что с таким трудом удалось восстановить между мной и Маккензи, опять разрушилось. Она заново отстраивает защитные бастионы в своей душе, но я готов сломаться. Кажется, что весь прогресс в наших отношениях летит в тартарары.

Я жму руку Билла, поблагодарив за приглашение, и направляюсь в сторону дома. Когда я вхожу, я слышу голос Джареда в сторону Эванс:

– Это был превосходный ужин, – вещает он. – Спасибо за то, что пригласили нас.

Раздвижная дверь закрывается за мной. Поток холодного воздуха от кондиционера пробирает меня до костей.

– Энди?

Я разворачиваюсь и обнаруживаю Маккензи, прислонившуюся спиной к раздвижной двери, прижимающая свои ладони к стеклу.

– Да?

Небольшие лужицы воды скопились возле ее ног. Она отталкивается от двери, так много эмоций бушует внутри нее. Как я хочу облегчить ее боль! Но ничего не могу сделать. Оливия беременна и, если тест не докажет обратного, тогда я стану отцом.

– Хмм, а что, есть у тебя планы на завтра? – кажется, она борется с собой.

Я улыбаюсь, шагнув к ней.

– Появится сейчас.

Она улыбается, стараясь не встречаться со мной взглядом.

– Я позвоню, чтобы уточнить твои планы.

Я хлопаю себя по карману джинсов. Мои глаза расширяются от осознания того факта, что телефон находился в кармане все время, пока мы плескались в бассейне. Вот так ирония: я так хотел швырнуть телефон в бассейн, чтобы избавиться от звонков Оливии. Оказывается, у судьбы созвучные со мной планы, и она немного помогла мне в этом вопросе. Я достаю телефон и пытаюсь включить. Телефон мокрый и мертвый бесповоротно.

– О, нет! – восклицает Маккензи, сокращая дистанцию между нами. Ее руки ложатся поверх моих, поворачивая телефон к ней. Тепло ее рук прекрасно ощущается кожей, даже, несмотря на прохладу дома.

– Мне так жаль! Я подумала о телефоне.

Я смеюсь.

– Не беспокойся об этом! Зато у меня было немного спокойного времени, да и сейчас тихо.

Спокойствие ее голубых глаз меня тяготит.

– Тебе нужен новый телефон.

Я наклоняю голову в сторону, думая, что за этим последует. В последний раз, когда мы оказались в воде, мой костюм был безнадежно испорчен, и она купила мне новый. Не хотелось бы, чтобы это же произошло и с телефоном.

– Даже не думай покупать мне новый телефон!

Ее ответ звучит автоматически.

– Но это же моя вина!

– Нам было весело, Микки. Это всего лишь телефон. Я завтра же куплю себе новый.

– Но, я...

Я кладу палец на ее губы, призывая к молчанию.

– Лучше скажи мне, где мы встретимся утром.

Она нежно сжимает мои пальцы, убирая от своих губ.

– Энди, пожалуйста, позволь мне все исправить.

– Да не нужно. А теперь скажи мне, где ты хочешь встретиться.

Она выпускает мою руку со вздохом.

– Встретимся около моей квартиры. Пойдем оттуда, – она записывает мне адрес на клочке бумаги, висевшей на холодильнике, и протягивает мне. – Я сделаю для тебя кое-что.

Я смотрю на бумажку.

– Ты просто будь.

– Этого недостаточно, – шепчет она так тихо, что я почти не слышу ее.

– Для меня достаточно, – отвечаю я, аккуратно заправляя влажную прядь волос ей за ухо. Она закрывает глаза и прикасается к моей руке. Все меняется сразу. Холодный воздух перестает быть холодным, искры трещат вокруг нас. Я обхватываю ее лицо руками, проводя вдоль скулы. Я хочу поцеловать ее. Я хочу этого больше всего, но чутье подсказывает мне сдержать себя.

Это становится верным решением, прислушаться к себе. Потому что в следующую минуту дверь открывается. Маккензи распахивает глаза, эти огромные голубые глаза. Казалось, вспышка гнева мелькает в их глубине. Я выпускаю ее, шокированный тем, что увидел.

Джаред резко тормозит. Сзади Гэвин врезается в него. Джаред бормочет ртом извинение, готовый вытолкнуть Гэвина обратно за дверь, когда я качаю головой, давая понять, что они ничего не испортили.

– Мы увидимся утром, – говорю я Маккензи, показывая Гэвину и Джареду, что пора уходить.

– Я же сказала, что провожу тебя, – отвечает она.

– Тогда иди, переоденься, Микки. Я не хочу, чтобы ты заболела.

Я наклоняюсь и запечатлеваю нежный поцелуй на ее щеке, затем поворачиваюсь и покидаю дом.

Глава 10

Возвращаясь в отель, я чувствую себя счастливым от того, что сейчас останусь в одиночестве. Всем троим достались отдельные номера. Джаред и Гэвин начали разговор о событиях этой ночи еще по пути в отель. Я, напротив, хочу провести время в одиночестве и не обговаривать детали моей нелепой ситуации с этими двумя.

Как только я остаюсь в номере один, я раздеваюсь, чтобы принять долгий холодный душ. Я убираю из глаз контактные линзы. Хлорка и линзы несовместимы. Подставляя спину под струи воды, я пытаюсь скрыть разочарование. Я потерялся в голубых глазах Маккензи Эванс. Обычно я был дерьмом, но сегодня я кое-что разглядел в ней, что приводит меня в замешательство. И это меня пугает. Что это было? Грусть? Неприязнь? Может быть, гнев? Не дай Бог, если это ненависть. Как бы то ни было, это застревает во мне. Я не могу отделаться от ощущения, что пропускаю нечто важное.

Я выскакиваю из душа, вытираюсь по-быстренькому, облачаюсь в удобные трусы. Мой разум прокручивает события этой ночи, каждый раз предполагая, что могло бы быть. Этого вполне достаточно, чтобы свести меня с ума, и, позвольте сказать, путь к сумасшествию оказывается очень короткий. Женщины слишком сложные и запутанные создания для меня. Есть только один способ успокоить мой озадаченный мозг. Мне нужна женская точка зрения.

Я плюхаюсь на кровать, готовый рвать на себе волосы. Есть только один человек, способный помочь мне в этой ситуации. На циферблате телефона в собственном номере я набираю номер сестры. Энди единственная женщина в мире, которая может мне помочь, заодно и приструнит.

– Алло? – звук голоса Энди быстро возвращает мои бостонские корни. Ее неподражаемый северный выговор почти также хорош, как тягучий южный акцент Маккензи.

– Привет, сестренка, – отвечаю я, откидываясь назад, упираясь головой в изголовье кровати, вытягивая ноги и скрещивая их. Хлопковое постельное белье шуршит при каждом сделанном мною движении.

– Сестренка? В последний раз, когда я проверяла, ты был моим младшим братишкой.

Я закрываю глаза, уложив руку между головой и изголовьем кровати. Идеальный образ моей сестры-близняшки возникает между сомкнутых век. В это время ночи Энди, скорее всего, уже заканчивает выступление. Сейчас она уже заперлась в гримерке, спустившись туда с огромной высокой сцены, что она всегда и делает после завершения шоу. Я представляю себе, как она сидит за туалетным столиком, разминая ноги, как она часто делает после спектакля. Ее мягкие каштановые волосы висят в завитках вокруг ее лица сердечком. Они убраны в пучок, когда она танцует. Может быть, она берет салфетку, чтобы очистить грим с лица, постепенно удаляя косметику, обнажая свои глубокие голубые глаза и пухлые надутые губы. Энди легко описать как высокую, стройную, живую, и, скорее всего, очень красивую. И в то время, как она мечтает найти свою настоящую любовь, жизнь делает ее циничной. Не то, чтобы я виню ее. Ее любовный опыт оставляет желать лучшего и почти такой же плохой, как и у меня. Может быть, и еще хуже.

– На пятнадцать минут. Кроме того, я считаю, что это не тема для женщины, поднимать вопрос о возрасте. Я думаю только о тебе и не хочу ранить твои нежные чувства, напоминая, какая ты уже старая.

– Ха! – вопит Энди. – На самом деле чувства учитываются только при привлечении внимания противоположного пола. Ты, мой дорогой брат, не в этой весовой категории. Поэтому ни к чему поминать мой преклонный возраст, как ты выразился. Не то, чтобы я сильно переживала по этому поводу. На самом деле это восхищение, и оно просто это дает мне шанс надрать твою тощую задницу.

Моя голова откидывается от очередного приступа смеха.

– Я всегда говорил, что тебе следовало стать адвокатом.

Энди присоединяется к моему смеху.

– Ты прав.

– Ой, да ладно, – дразню я, вытягивая руку от спинки кровати. Моя кожа горит от трения с кожей изголовья. Я кладу трубку на плечо и тру руку. – Папа бы тобой гордился. Ты бы была бы первой женщиной Вайз, которая стала адвокатом.

Энди всегда было легче по сравнению со мной. Отец всегда ненавидел меня, казалось, с самого моего появления на свет. Для него я едва ли мог сделать что-либо правильно. Энди, маленькая девочка, вся в оборочках, танцевала вокруг дома и наряжалась. С ней все нянчились, что сводило ее с ума. Когда пришло время поступать в колледж, она сразу же решила пойти в искусство. Нет, она вполне могла бы стать юристом, и отец носился бы с ней как с принцессой из офиса. Я же, с другой стороны, был вынужден продолжить семейную традицию.

– Все это фуфло, Нова. Но мы оба знаем, что он бы хотел, чтобы я вышла замуж за адвоката, а не стала одной из них.

Я протягиваю руку и дергаю за резинку трусов.

– Ты когда-нибудь собираешься прекратить бросать мне вызовы? – ворчу я.

Не одни и те же претензии предъявлялись к подростку и его сестре. Это просто жестоко. В то время как я и Энди посещали разные школы, мы все равно присутствовали на смешанных собраниях, таких, как выпускной, или весенние вечера. Как раз в одно из таких мероприятий и появилась эта дурацкая кличка.

Еще в высшей школе я имел репутацию дамского угодника. Согласен, не на много все изменилось, но в то время у меня было только две школьных подруги. Ни одна из них не была вовлечена в слухи. Согласно легенде, у меня было свидание с капитаном команды по лакроссу, девушкой, во время весенних каникул. Упоминал ли я, что она была старшеклассницей, а я – всего лишь на втором курсе.

Слухи были неправдой. Не то, чтобы я возражал сходить с ней на свидание, но измены уже тогда не привлекали меня. Но ущерб уже был нанесен, и я унаследовал жуткое прозвище Казанова после этого свидания, мне подбил губу и расквасил нос парень капитанши, который посчитал меня инициатором распространения слухов. Энди как-то пронюхала про это прозвище и вовсю потешалась. Она укоротила его до Новы и демонстрировала его каждой девушке, с кем вступала в контакт. К моему ужасу, оно прочно осело ей на язык, а что еще хуже так это то, что многие из моих школьных приятелей последовали со мной в Гарвард, прозывая меня так же. Это окончилось, только когда я переехал в Сарасоту. Ну а для Энди все осталось по-прежнему.

– Неа. Этого никогда не случится, – я провожу ладонью по лицу, чувствуя, как пульсирует жилка на лбу. Перед тем, как я успел ответить, она спрашивает:

– Так что там Вегас?

Я подскакиваю прямо в постели, чуть не выронив телефонную трубку.

– Кто тебе сказал, что я в Вегасе?

Энди смеется, ее голос звучит нудно.

– Кто же еще?

Оливия!

– Какого хрена она тебе звонит?

– Если бы я знала! Хотела бы узнать, кто дал этой сучке мой номер.

– Только не я, – задумавшись на мгновение. – Я уверен, мы могли бы поблагодарить за это моего бывшего секретаря.

– Мне никогда не нравилась эта ведьма, – Энди стонет. – Никогда не могла понять, что заставило тебя спать с ней.

Я всплескиваю руками в воздухе, как будто она могла видеть меня.

– Да я был пьян!

– Упс. Вот так отмазка! – она слегка усмехается. Я знаю, это надоедает ей, что она страдает алкоголизмом, как и я. В глубине души, я думаю, она боится, что может легко попасться в ту же ловушку, что и наша мать, которую мы частенько вытаскивали из туалета пьяной. Я никогда не сомневался, что она позволит задать ей некоторые вопросы. Энди сильная. Сильнее, чем каждый из нас. Не то, чтобы я когда-нибудь даже заикнулся об этом. Она никогда не позволит мне услышать окончание всего этого.

– Позвольте мне представить доказательства! – начинаю я моим лучшим адвокатским тоном.

– Пожалуйста, не начинай. Что меня действительно заботит, так это почему ты звонишь так поздно. Разве ты не должен валиться под тяжестью выигранных денег, или засовывающим деньги стриптизерше в стринги, или сидеть за игральным столом?

– Ты можешь себе представить Гэвина в стрип-клубе? – я взбиваю подушки и падаю головой в невесомое облако.

– Это может оказаться прикольным, наблюдать за сменой оттенков красного на его физиономии.

– Миллион оттенков красного – это сильное преуменьшение... Я помню, последний раз мы ходили в... – я останавливаюсь в раздумье. Прошло уже более десяти лет с того последнего раза, когда я сопровождал Гэвина в клуб джентльменов. Я был выпускником Гарварда и мечтал начать новую жизнь с женщиной, которую любил. Я крепко зажмурился, сдерживая боль и гнев, охватившие меня при этом воспоминании. Я ненавидел признавать, что мой отец прав не во всем, но он оказался прав насчет Ребекки. Факт, что он продолжает держать меня на коротком поводке и по сей день.

Энди вздыхает.

– Я помню, – проходит некоторое время, а мы не произносим ни слова. – Поскольку я уверена, что ты не в Лас-Вегасе, – Энди шутит, пытаясь разрядить атмосферу, – и ты звонишь мне с телефона, который явно не твой, так поздно ночью, – она делает глубокий вздох, – что-то не так. Так почему бы тебе не перейти к делу. Дрю?

Холодок пробегает по моей спине. Я тру подбородок, почесав щетину пальцами.

– Не может что ли брат позвонить сестре без каких-либо поводов?

– Уверена, что может. Но я знаю тебя. Расскажи, что происходит, младший брат.

Я понижаю голос, прикрыв рукой рот и начинаю тяжело дышать.

– Я обнаружил ваше маловерие, – начинаю я голосом Дарта Вейдера.

– Достаточно глупостей, Вейдер! – Энди возвращает подначку голосом лорда Таркина.

– Я не могу поверить, что ты это помнишь.

– Как мне забыть об этом? Вы с Гэвином заставили меня смотреть «Новую Надежду» на протяжении всего лета, каждый день. А теперь хватит юлить, расскажи, зачем позвонил.

Я поднимаю голову с подушки и бросаю ее обратно в большом раздражении. Назовем это двойной интуицией или сестринским чутьем, но Энди поимела меня.

– Ты права. Мы не в Лас-Вегасе. Мы в Амарилло, штат Техас, – надуваюсь я.

– Мы? Ты и Гэвин?

– И Джаред?

– А, да. Знаменитый Джаред Кристофер. Я надеюсь, что не получится встретиться с ним, в последнее время я в Сарасоте. Гэвин толковал что-то о нем, можно подумать, что он ангел среди людей.

Первую неделю после ухода Маккензи Энди прилетела ко мне в Сарасоту. Она оставалась со мной. Похмелье никогда не было особенно удачным, но удача в наличии двух родных сестры и брата, которые заботятся о моем благополучии. Гэвин держал в тайне от отца мое пьянство, а Энди удерживала меня от падения на дно. Единственным недостатком было ее постоянное присутствие рядом со мной. Это помешало ей встретиться с Оливией и Джаредом, но не помешало мне изливать ей душу все время ее присутствия рядом со мной.

– Хочешь добавить еще одну зарубку на старой кровати? – рычу я.

– Хватит придуриваться, Нова. Скажи мне, кой черт понес тебя в Амарилло? – она делает короткую пауза. – О, не стоит. Я уже знаю. Наша дорогая Маккензи.

Я хлопаю по носу.

– Бинго.

– Так ты, наконец, решился оторвать свою задницу и вернуть ее?

– Эй, поосторожнее. Кто согласился с Гэвином и просил дать ей время?

– Семантика. Итак, ваши планы не реализованы. Что, она не бросилась в твои объятия с заверениями в вечной любви, да, братец?

– Я, может быть, и романтик, Энди, но далеко не дурак. Я знал, что она так не сделает. Я просто надеялся, – я вздыхаю, – честно говоря, не знаю, о чем я думал.

– Ты думал, что приедешь туда, чтобы найти ее тоскующей по тебе. А вместо этого ты обнаружил стены, выстроенные высоко и надежно, преодолеть которые твоя тощая задница пока что не в состоянии. Да и сломать их, судя по всему, ты не додумался.

Что я могу на это ответить. Энди попала в яблочко.

– Да.

– И теперь ты хотел бы понять, что тебе делать дальше.

– Ну да.

– И тебе нужна моя помощь.

– Спасибо, капитан Очевидность, – вскочив с кровати, я начал мерить шагами то небольшое пространство, которое позволяет длина телефонного провода.

– Расскажи мне, что произошло, – просит она.

Шлюзы моей души распахиваются и события этого дня нескончаемым потоком льются из меня. Все, что я хотел сказать, изливается из меня словесным поносом в самом худшем смысле. В одном месте я чувствую, как что-то внутри меня надламывается, и я готов заплакать. Я не то, чтобы хотел с кем-то подраться, но вполне могу. Я даже мог бы подраться с Гэйджем, хотя при звуках его имени слюна горечи наполняет мой рот и скручивается в тугой ком внутренности. Когда я, наконец, останавливаюсь, Энди отвечает, что я вижу вопрос, но как могу быть таким слепошарым? В груди тяжелеет, и я грохаюсь обратно на кровать.

– Что же я пропускаю? – спрашиваю я с горечью.

– Как такой умный человек, как ты, как может быть таким глупым? – задает вопрос сестра.

– В последнее время мне часто говорят об этом, и я начинаю верить, что это так, – отвечаю я с обидой.

– Перестань ныть и включи мозги. Что я пытаюсь сказать тебе, так это что ты слишком много думаешь об этом дерьме и не видишь очевидного. Подумай над этим. Ты и Маккензи начали это безумное путешествие просто чтобы быть вместе.

– Да. И что? – мой нос дергается и губы кривятся, когда я пытаюсь сдержаться.

– Итак, зачем ты позвонил мне?

Я прикрываю рукой глаза. Это становится бесплодной попыткой провести время. Я мог бы быть оскорблен в другом месте. Я не очень хочу получить все это сейчас.

– Ну... Я подумал, что ты поможешь мне, – бормочу я очевидное.

– Это не то, что я имею в виду, Эндрю, – парирует она. – Однажды ты признался, будто ты очутился рядом с ней, благодаря магнетическому притяжению между вами. Это все еще так?

Мой ответ быстр и точен.

– Да.

– Тогда что ты делаешь, разговаривая по телефону со мной? – повторяет она медленно. – Тебе нужен был ее ответ. Ты его получил. Разве она не пригласила тебя на завтрак? Она открыта к диалогу с тобой, просто она боится, поэтому путь следования предоставляет тебе. И она имеет полное право.

– Она боится? Боится чего? Она ведь ушла от меня, – я сажусь, поставив ноги на пол. – Ты думаешь, мне нужно прямо сейчас пойти к ней? Уже поздно. Она, наверное, уже спит.

– Ну, вот и спросишь ее об этом, – Энди усмехается. – И, поверь мне, она спит не больше, чем ты сейчас. Я бы поставила на то, что она сейчас пытается осмыслить происходящее и придумать какой-нибудь выход. Ты должен идти к ней. Сейчас!

– Но что, если она не хочет меня видеть?

– Да прекрати же думать об этом. Черт. Мне начинает казаться, что у тебя вместо пениса выросла вагина. Прекрати лавировать и топай к ней. Просто поверь мне.

– И что я скажу?

– Ничего. Все. Прекрати думать и двигайся.

Я смеюсь, почему-то зная, что она права. Когда Маккензи жила в Сарасоте, я частенько приходил к ней, без звонка, без предупреждения. Просто чтобы побыть рядом. Это ведь не трудно. У меня есть ее адрес. Можно просто показать, что она мне нужна. Никакого вреда ведь нет.

– Ладно. Я пойду, – тяжесть в груди отпускает. Это верный курс следования. – Спасибо тебе, Энди. Ты – моя спасительница, ты знаешь об этом?

– Да, знаю. Иди, давай.

Я улыбаюсь, представляя себе, что она улыбается широко и с гордостью.

– Спасибо тебе, младшенькая сестренка.

Мягкий смех был ответом на другом конце провода.

– Я тоже люблю тебя, младший брат, – и тут связь обрывается. Таким способом Энди подталкивает меня к действию. Я бросаю трубку на телефон и кидаюсь к чемодану, пытаясь отыскать в нем футболку Йода и шорты цвета хаки. Не желая тратить время на линзы, я надеваю очки, сую ноги в кеды, хватаю ключи и бумажник, и выскакиваю за дверь. У меня намечается свидание с судьбой, и я не хочу опоздать!

Глава 11

Амарилло очень тихий городишко. По дорогам не ездят путешествующие машины с неугомонными туристами, лишь изредка большегрузы сворачивают сюда, чтобы сэкономить пару-тройку часов при перевозке груза. Скорость, которую я развиваю в попытке преодолеть пятнадцатиминутное расстояние до квартиры Маккензи, создает вокруг машины ветреные завихрения. Низко в небе висит луна, окутанная дрейфующими облаками. Одеяло из звезд сверкает и переливается на фоне полуночи. Я поражаюсь красоте и яркости, которые исходят от звезд на этом забытом участке мира.

Я приезжаю к ее квартире и паркую машину максимально близко. Выйдя из машины, я тру вспотевшие ладони о шорты и сглатываю неприятный комок, образовавшийся в горле. Я делал так и раньше, несколько месяцев назад, когда она переезжала в собственную квартиру в Сарасоте. Повторилось все, когда я встретил ее родителей. Не стоит упоминать о громаднейшем обломе, случившемся в тот момент. Мне пришлось скрыть стояк, который сопровождал меня постоянно в тот день. Просто представьте, какая это не такая уж и простая задачка.

Возле двери ее очаровательной квартирки печаль сожаления захлестывает меня. Эта квартира явно старше той, что осталась в Сарасоте. Отсутствует великолепный вид на залив и деревенский стиль, но почему-то я предполагаю, что это все, что она может позволить себе на ее нынешнюю зарплату.

Я слегка стучу костяшками пальцев по двери, практически затаив дыхание в ожидании.

– Клянусь Богом, – рявкает Маккензи с другой стороны двери. – Если это ты, я так сильно врежу тебе по яйцам, что у тебя не будет детей.

Две мысли одновременно посещают мою голову: кому, черт возьми, она сейчас это сказала и одна ли она была.

Я опираюсь обеими руками о дверной косяк, прислонив голову к двери.

– Микки? – ворчу я.

– О, Боже! – следующее, что я слышу это приглушенное ругательство и поиски в комнате. Раздается громкий хлопок, затем более громкое ругательство.

– Ты там, в порядке? – зову я от двери.

– Секундочку! – хрипит она. Ее слова прерываются другим громким стуком. Я толкаю очки на нос, смеясь над кутерьмой происходящего в ее квартире. Тут раздается лай собаки и на мгновение мне кажется, что она лает позади меня. Двери под углом одна от другой делают лай животного гораздо ближе, чем есть на самом деле. Я оглядываюсь на дверь справа и успокаиваю собаку, представляя, насколько большой она может быть.

– Впусти меня! – прошу я. Меня немного нервирует лай собаки.

– Подожди!

Я опускаю голову на дверь. Металл приятно холодит кожу. Мои глаза расширяются при мысли, что, возможно, она там не одета.

– Эй, Мик, ты голая? Потому что, знаешь, я не прочь увидеть тебя без одежды. По сути...

– Нет, я не голая! – она визжит, как будто ее режут. – Щас! Буду я! – ее измотанный голос предполагает, что я застал ее за чем-то неприличным, что только разжигает мое любопытство.

– Хмм. Не голая. Очень плохо для меня, – дразню я. – Может быть, ты сейчас с вибратором. Ты знаешь, ты не должна стесняться. Я даже мог бы помочь тебе рукой, или двумя, – усмехаюсь я. Мысль сама скользит мне в голову. Микки, обнаженная передо мной. Я проглатываю стон, родившийся в моей груди из-за полета моей фантазии, вызывающие столь прекрасные образы. – Просто открой дверь!

– Иисусе, Дрю! Не мог бы ты сбавить тон, – ее голос затихает в тишине, когда она рывком распахивает дверь. Я наблюдаю, как она пытается отдышаться. Маленькие капли пота покрывают ее лоб, что кажется странным, ведь кондиционер дует в полную силу. Она собирает волосы в хвост, который сбивается на макушку. Очки в черной оправе сидят на переносице. Ее твердые соски просвечивают сквозь белую майку, а те короткие шортики, что одеты на ней, привлекают мое внимание прямо к ее промежности. Я тру шею сзади, заставляя себя отвести взгляд от этой благословенной земли обетованной. Прочистив горло, мы встречаемся взглядами друг с другом.

– Ну, ты собираешься впустить меня внутрь? – ворчу я.

Маккензи прищурившись, окидывает меня взглядом с ног до головы. Ее язык мелькает меж нежных губ. Мой пульс мчится, как болид, а желание поцеловать ее жжет меня изнутри. Подобие улыбки появляется в уголках ее рта. Она прислоняется к двери, скрестив лодыжки. Но даже чертов пес, лай которого еще изредка доносится от соседней двери, не может испортить мне желание целовать ее. Искра, которая всегда зажигается во мне в ее присутствии, превращается в неутоленное бушующее пламя.

– Смотря зачем, – намекает она. Девушка делает шаг назад, отойдя от дверной рамы, пропуская меня в ее квартиру. – Ну, ты, блин, нетерпеливый янки. Не заставляй меня ждать.

Едва я вхожу в ее дом, как в лицо мне ударяет облако воздуха лавандового освежителя. Даже мои очки не могут уберечь меня от дымки цветочного смога, который висит в воздухе. Мои глаза горят, слезы бегут по щекам. Я быстро моргаю, пытаясь остановить слезы, но мне приходится вытереть их. Очки соскакивают с носа. Вкус воздуха оседает на моем языке. Когда я пытаюсь дышать через удушающий запах, я учуял другой запах, который был мне знаком со времен колледжа. Хихиканье застревает у меня в горле от осознания того, что я застукал ее. Она не была голой и не играла с вибратором, как я надеялся, но улики все на лицо в буквальном смысле.

Горение не собирается спадать в ближайшее время, так что я поправляю очки и оглядываюсь вокруг в восьмиугольной комнате. Гостиная зона соединена с мини-кухней, разделявшиеся лишь небольшим баром-зоной. Стены грязно-желтого цвета, и по всей поверхности расползаются трещины. Вся мебель, что раньше была в ее сарасотской квартире, находится здесь, в этой маленькой обители. Здесь чисто, но очень тесно. В квартирке этой хорошо проживать одному человеку, для двоих будет тесновато.

Маккензи закрывает дверь и запирает ее. Она громко сглатывает. Я слышу ее, поворачиваюсь к ней лицом, уставившись в ее прекрасные пронзительные глаза.

– Мне нравятся очки, – говорит она. Она скрещивает руки за спиной и ее грудь приподнимается под майкой навстречу мне. Мною делается все возможное, чтобы смотреть на нее, а не на ее грудь.

Я толкаю очки на нос и улыбаюсь.

– Спасибо. Хорошенькое местечко у тебя здесь.

Ух, ты. Какая содержательная беседа. Ненавижу вести с ней светские беседы.

– Не слишком большая. Зато это дом.

Я шагаю в сторону Маккензи. Мне нужно быть ближе к ней. Направляясь к ней, я слышу из ниоткуда шипенье кошки и брызганье слюной. Прежде, чем я понимаю, что происходит, я чувствую своей спиной уколы маленьких когтей.

– Иисусе, бл*ть! – ору я, поворачиваясь на одном месте, пытаясь скинуть нападавшего. Но так и не могу зацепиться за него. Кошка намертво вцепилась в мою спину. Ее когти только глубже погружаются в мою спину с каждым движением, что я совершаю. Меня раньше, конечно, царапали кошки, но эти царапины отличаются от всех других, которые я когда-либо получал. Это чистое мучение.

– Да сними ты ее!

– Держись! – распоряжается Маккензи. Она хватает меня за руки. Жгучая боль пронзает меня. Маленькие коготки ощущаются как бритвы, которые впиваются в мою кожу. Маккензи просовывает пальцы между моей рубашкой и преступником, пытаясь отцепить его.

– Отпусти его, Макки! – уговаривает она успокаивающим тоном. Животное отцепляется от спины, но жжение остается. – Плохая киса! – ругает она котенка, не очень-то и сердясь.

Я поворачиваюсь, чтобы обнаружить Маккензи, держащую маленького черного котенка с белыми пятнами вокруг глаз. Животное настолько крошечное, что легко может поместиться в ладони. Оно яростно размахивает хвостом, уставившись на меня своими потрясающими зелеными глазищами. Чувство гордости охватывает за поведение котенка. Если бы я не знал Маккензи лучше, то мог бы подумать, что они действовали хорошо слаженной командой.

– Макки? – переспрашиваю я, потирая рукой оцарапанное место на спине.

Блин, как жжет спину!

– Макгонагал! – отвечает она, почесывая котенка за ушками. Он такой милый. Немудрено, что Маккензи назвала его в честь кошки из «Гарри Поттера», когда все другие называют своих питомцев персонажами из «Звездных войн». Мы действительно с ней две горошины в стручке. Если бы мне не было так больно и, если бы расцарапанное место не кровоточило, я бы, вероятно, попытался погладить котенка, но в данном случае решаю все же сохранить дистанцию. С моей удачей при попытке прикоснуться к нему я бы мог быть расцарапан на куски.

– Прошу прощения за котенка. Она была на взводе, бегая вокруг меня, как курица с яйцом, – она ставит котенка на пол, и он тут же дефилирует в другую комнату, смешно покачивая задницей и задрав свой пушистый хвост.

– Мы не ожидали тебя сегодня.

– Ты уверена в этом? Не ты ли пару минут назад пыталась въехать мне по яйцам?

Микки хлопает ладонью по лицу и стонет.

– Я же не знала, что это ты! Я думала, за дверью кто-то еще, – она опускается на диван, укладывая ноги на кофейный столик. Девушка опускает голову на спинку дивана, устремляя взгляд к потолку.

– Я вижу, – бормочу я, присаживаясь рядом с ней на диване. Странный аромат все еще витает в воздухе. С ним не может справиться даже освежитель воздуха. – Итак, ты ждала Гэйджа, – начинаю я.

Глубокий вздох вырывается из ее груди, когда она поднимает голову.

– Я никого не ждала. Он позвонил некоторое время назад, предложил прийти, но я сказала «нет». Я подумала, что вдруг он не послушал и заявился.

– Ну, хорошо, – бормочу я скептически.

– Послушай, это не то, о чем ты подумал, – в ее голосе сквозит отчаяние.

– И о чем же я подумал? – спрашиваю я насмешливо. Любопытно послушать ее догадки.

Она поворачивает голову ко мне.

– Ты думаешь, что между нами что-то есть. Я видела это в твоем взгляде, но ты ошибаешься. Мы дружили в старшей школе, но между нами ничего нет сейчас, – слова вылетают так быстро, что я не успеваю за ходом ее рассуждений. – По сути...