Текст книги "Уверенность в обмане (ЛП)"
Автор книги: Жан МакДональд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
– Все будет хорошо. Если нам нужно уйти, мы уйдем. Никаких вопросов. Я счастлива и от того, что мужчина, которого я люблю, присутствует здесь рядом со мной сегодня.
Каждый мускул моего напряженного тела расслабляется. Моя нервозность рассеивается. Я сжимаю ее руку и запечатлеваю быстрый поцелуй на ее виске.
– Спасибо тебе. Я чувствую себя хорошо, – я дышу на ее кожу. – Я тоже люблю тебя.
Нежная улыбка озаряет лицо Маккензи, когда она наклоняется ко мне. Я кладу руку на ее плечо, притягивая ее ближе к себе.
Джеки подается вперед, прижимая к себе ребенка.
– Рада тебя видеть, Дрю.
– Я тебя тоже, – отвечаю я, посылая улыбку в ответ. Она сидит рядом, покачивая ребенка на руках и выглядит умиротворенно.
Теплый гул голосов дрейфует по залу. В воздухе витает напряжение, что напоминает мне об ожидании рок-концерта или футбольного матча. Люди взволнованы, собираясь вместе. Друг с другом. Семья с семьей. Я осматриваю комнату, узнавая лица людей, которых я встречал на фестивале.
Мой взгляд упал на мускулистого блондина, сидящего в переднем ряду справа от нас. Гейдж наклоняется к женщине, сидящей рядом с ним. Она довольно молодая с прямыми каштановыми волосами, ниспадающими на плечи. Издалека я не могу разглядеть ее черты, но от того, что я вижу, она кажется довольно привлекательной. Я даже припоминаю, что она и Маккензи выступали на фестивале. Они с Гейджем сидят почти так же, как и мы с Маккензи. Его рука лежит на драпированной спинке скамьи у нее за спиной. Она опирается о подлокотник, глядя на него с обожанием. Мой рот открывается от удивления. Я хлопаю Маккензи по руке.
– Кто это? – спрашиваю я, указывая в сторону Гейджа и женщины.
Маккензи подается вперед, чтобы посмотреть в указанном мной направлении.
– О, это Блэр.
– Они кажутся довольно милыми.
– Ну, так и должно быть. Они встречаются, – Маккензи произносит все это безразличным тоном так, словно мне это должно быть уже известно.
– Он с ней встречается? Я думал, он ухаживает за тобой.
Маккензи медленно качает головой, посылая мне недоверчивый взгляд.
– Я же уже рассказывала тебе о нем в ту ночь, но ты, видимо, не слушал. Между нами нет ничего, все в прошлом. Мы друзья. Это все.
– Но он всегда выступал в роли Невероятного Халка, стоило мне оказаться рядом с тобой. Да и то, как он вел себя за ужином...
– Энди, он пытался защитить меня от боли. Он думал, что, если будет флиртовать со мной, это заставит тебя отступить. О, у меня было большое желание пристукнуть его, когда он рассказал мне о своем плане, – опустив голову, она смотрит на свои судорожно сжатые пальцы.
Потрясенная улыбка расплывается по моему лицу. Эта женщина завораживает меня. Сирена для мужчин. Каждый мужчина хочет спасти ее, даже если она и не нужна ему в качестве спутницы жизни.
– Я вижу. Так ты думаешь, что у них все серьезно.
– Да. А ты, случайно, не сошел с ума?
– Этот горилла заставил меня страдать от ревности в эти выходные больше, чем за всю мою жизнь. Нет. Не в этот раз.
Маккензи наклоняется. Ее теплые губы слегка прижимаются к моему уху.
– Мой Неандерталец.
Начинает играть музыка, оборвав наш разговор. Я обнаруживаю себя еще более удивленным тем, что место больше всего походит на рок-концертный зал, чем на церковь. Группа вокалистов начинает петь песни о поклонении и хвалу. Они звучат не как гимны, с которыми я был знаком. Это словно запоминающиеся мелодии, находящие отражение в жизни. Прихожане встают, хлопают и подпевают. Я становлюсь горячим из-за волнения, почти забытого, посещавшего меня во время службы, когда подходит священник, здоровается со всеми и предлагает сесть.
Священник моложе, чем я ожидал. Я думал увидеть старого священника, который прочтет нам длинную проповедь о том, что все мы грешники и попадем прямиком в ад. Вместо этого перед моими глазами находится мужик лет сорока с черными, как смоль волосами. Он скачет по всей сцене, почти кричит, в то время, как проповедует. Это довольно трудно, идти с ним в ногу, но он знает наверняка, как привлечь толпы.
Пока он говорит, я вытаскиваю ручку из своего нагрудного кармана. Это мой шанс узнать, поедет ли Маккензи вместе со мной. Она ведь не может возражать мне вслух, пока мы находимся в церкви. На брошюрке, переданной мне, я пишу: «Ты поедешь со мной?»
Я слегка толкаю Маккензи, которая, кажется, с головой погрузилась в проповеди священника. Она глядит вниз на брошюру, глаза расширяются при прочтении. Ее улыбка дрожит, когда она берет ручку из моих рук и быстро пишет: «Мне еще нужно время».
Я устал ждать. Это может показаться эгоистичным с моей стороны, ну и пусть, но я боялся, что, если она не присоединится ко мне сейчас, все те успехи, которых мы достигли, сойдут на нет. Я забираю ручку и пишу: «Я действительно хочу быть с тобой!»
Джеки подалась вперед, глядя между нами. И хотя голос священника достиг небывалой высоте, я все же слышу, как она тихо хихикает над нашей перепиской.
Маккензи вытаскивает ручку из моих пальцев и строчит: «Я тоже хочу быть с тобой, но...»
Я протягиваю руку, останавливая ее от написания. Она поднимает глаза, наполненные слезами. Я качаю головой и забираю ручку из ее пальцев. Быстро пишу: «Поговорим после церкви».
Маккензи кивает, вкладывая свою руку в мою. Для всех присутствующих мы сидим рядом, взявшись за руки и чинно слушаем священника, проповедующего о любви и милосердии. Я думаю, что Маккензи рассказала ему о произошедшем со мной, и поэтому он выбрал подобную тему для проповеди. Но в глубине души я считаю, что был прав, наказывая себя столько лет, да и Бог наверху хотел видеть мои страдания, которые привели к очищению.
– Прощение – это всего лишь вопрос принятия того, что есть вещи, которые мы не можем контролировать, – голос священника звучит громче. Какие правильные слова! – Бог никогда не возложит на вас больше, чем вы можете вынести.
Я сижу, погрузившись в раздумья после этих слов. Кажется, он обращается непосредственно ко мне. Когда проповедь заканчивается, священник просит нас склонить головы в молитве. Мы опускаем головы в знак почтения. Маккензи крепче сжимает мою руку, переплетя наши пальцы. Искра решимости зажигается внутри меня. Она должна поехать со мной! Но ведь она и хочет быть со мной. Итак, я не отступаю без боя!
Проповедь заканчивается. Аминь. Я гляжу на женщину, льнущую ко мне так, словно она часть меня. Эмоции кружатся на ее красивом лице. Она наклоняется к Джеки и шепчет ей потихоньку несколько слов, после чего мы все встаем, готовые покинуть церковь.
Прихожане начинают расходиться из зала. Я жду, когда выйдут Маккензи и ее семья, но вместо этого она крепче сжимает мою руку и выталкивает за скамью. Она тащит меня к алтарю так быстро, как может, подальше от всех, прежде чем нас остановят. Я пытаюсь спросить, что происходит, но она шикает на меня. Мы поднимаемся по длинной лестнице, и она начинает дергать дверные ручки, пока не находит дверь, которая открыта. Девушка вталкивает меня в помещение, которое оказывается воскресным классом, захлопнув дверь за нами.
Я тянусь, чтобы найти выключатель и зажечь свет, но наталкиваюсь на руки моего ангела. Она прижимается своим ртом к моему. Я чувствую вкус ее слез на губах, но это не останавливает меня. Я целую ее также неистово, как она нуждается во мне, лаская ее спину и прижимая чуть ближе к себе. Если бы мы были в другом месте, а не в церкви, я бы не удержался от соблазна и взял ее. Когда она отстраняется, я шепчу:
– Что это было?
– Я не могу поехать с тобой, – говорит она.
Темнота окутывает ее, не давая мне возможности разглядеть выражение ее лица.
– Почему? – спрашиваю я, растерявшись. Она откликается так, будто внутри нее разыгрывается неистовая буря. Зачем бороться с тем, чего она действительно хочет?
– Потому что, – ее голос дрожит от раскаяния.
Я обхватываю ее лицо руками.
– Этого недостаточно для меня, Микки. Я должен знать – почему?
Она берет мою руку в свою ладонь, убирая от лица, и целует мое запястье.
– Потому что это было бы неправильно.
– Но почему? – получить столь категоричный ответ ничуть не лучше, чем попасть в пасть льву. Это невозможно.
Маккензи отодвигается от меня, скрещивая руки на груди.
– Оливия навряд ли обрадуется, когда мы расскажем ей о нас. Она будет очень расстроена. А я знаю, что она делает, когда расстроена. Мне бы не хотелось, чтобы хоть что-то испортило свадьбу Морган и Гэвина.
– Да кого заботят расстройства Оливии? Это касается лишь тебя и меня!
– Это гораздо больше, чем просто я и ты. Ребенок ведь тоже есть.
Я всплескиваю руками в воздухе, с удивлением понимая, что чувствую себя бревном беспомощным.
– Я это все прекрасно понимаю. Но я знаю многих людей, у которых дети. И все это не дает Оливии право распоряжаться моей жизнью. Я делаю все, что должен, даже если она отказывается от теста на отцовство. Для того, чтобы быть хорошим отцом, не обязательно жить с матерью. Разве мы оба не заслуживаем счастья?
– Ты попросил провести тест на отцовство? – ахает она в недоумении. – Она никогда не говорила мне об этом.
Я следую на звук ее голоса, настигая ее в самом углу. К этому моменту я диаметрально противоположно становлюсь настроен, придя в тихое бешенство.
– Я неоднократно просил ее провести тест, но она постоянно откладывает.
– Но почему ты попросил ее об этом?
– Потому что, – восклицаю я. – Я не помню, когда в последний раз спал с ней. Когда я влюбился в тебя, я перестал заниматься сексом с ней. Сначала это был неосознанный выбор, но позднее я размышлял об этом и пришел к выводу, что поступаю правильно. Когда мы были вместе я заикался о том, что не могу быть ни с кем, кроме тебя. И даже пьяный я не могу вообразить себя занимающимся сексом с ней.
– О, – выдохнула она.
– Все, чего я хочу, это быть вместе с тобой, и я готов столкнуться со всеми препятствиями, возникающими на моем пути, пока у меня есть ты и ты тоже на моей стороне. Даже если это означает разделение родительских обязанностей с Оливией, если будет доказано, что ребенок действительно мой.
Руки Маккензи обвиваются вокруг моей шеи. Я утыкаюсь носом в ее волосы, вдыхая аромат, присущий ей одной.
– Я не хочу сказать, что мы не можем быть вместе, Энди. Наоборот. Я просто чувствую, что нужно подождать, пока Морган и Гэвин отыграют свадьбу. Они заслуживают радость в этот день. Ты согласишься со мной?
Я вздыхаю. Главное, она со мной.
– И ты знаешь, Лив очень расстроят новости о нас, – Маккензи продолжает. – Все, что я прошу тебя сделать, это подождать неделю после того, как ты вернешься домой.
– Что, если ты понадобишься мне в Бостоне? – одна мысль об общении с Оливией вводит меня в депрессию, но больше я боюсь встречи с отцом. Согласно «Аду» Данте, пятым кругом считаются злость и гнев. Я нисколько не сомневаюсь в том, что мой отец будет использовать свадьбу Гэвина как предлог, чтобы помучить меня. Он уже подталкивал меня жениться на Оливии. В его глазах я уже достаточно запятнал фамилию Вайзов, чтобы сейчас поступить правильно и взять ответственность за свое безрассудное поведение. Терпеть его насмешки целую неделю для меня сродни закупорке одного в бутылке.
– Ты будешь звонить мне все время в течение недели. Сразу, как я только тебе понадоблюсь. Я буду паковать чемодан, но останусь доступна для твоих звонков.
– Паковать? – переспрашиваю я.
– Я думаю, что если ты и я собираемся проделать эту работу, то мне все же стоит находиться поблизости.
Одна часть меня рада услышать об этом, а вот другая – злится. Я нуждаюсь в ней и снова она отвергает меня. Но что меня бесит больше всего, так это то, что она права. Оливия может устроить безобразную сцену, да и мой отец вполне может.
Я отвожу очи к небу и вздыхаю, сдаваясь.
– Ладно, – говорю я. – Буду рад встречать тебя во Флориде, но, если ты передумаешь, то есть билет в Бостон на твое имя.
Маккензи тянет мое лицо к себе, целуя глубоко и страстно. Я стону, позабыв на мгновение, что мы в церкви. Ее язык хозяйничает в моем рту, посылая огненные всполохи по всему организму. Я шагаю вперед, притискивая ее к стене. Девушка стонет, ее пальцы скрещены на моей шее, удерживая меня и продлевая поцелуй. Как бы я не хочу взять ее сейчас, мое чувство приличия играют свою роль. Я отступаю.
Я отстраняюсь, задыхаясь, стараясь глотнуть побольше воздуха. Мой ангел проходит между мной и стеной, щелкая выключателем и освещая комнату. Ее волосы растрепаны, лицо красное, но она улыбается.
– Нам лучше вернуться к остальным. Не хочу, чтобы у них сложилось неверное представление о том, чем мы тут занимаемся.
– Пародия, – шучу я, подмигивая ей.
Маккензи смеется, поправляя платье и приглаживая волосы. Она тянется поправить мой галстук.
– Я люблю тебя, ты знаешь об этом, – признается она.
– Неизменно?
– И навсегда.
Глава 18
Рука об руку, Маккензи и я выходим из церкви. Она сделала окончательное решение не присоединяться ко мне в Бостоне, война, кажется, еще бушует внутри нее. Она возвращается к ней снова. Если бы у меня была возможность читать ее мысли, может быть, я был бы в состоянии ослабить эту борьбу немного.
Вибрация, вызванная массовым оттоком покровителей, покидающих церковь барабанит вокруг нас, но мы молчим. У нас уже все сказано. Она говорит «нет». Это одно маленькое слово жалит прямо в душу. Это не секрет, что я не согласен с ней. Я хочу, на самом деле, я нуждаюсь в ней на моей стороне, но она делает правильный аргумент. Один, который я не могу опровергнуть независимо от того, это как бы сильно я ни постараюсь.
Вне здания, поздно утром солнце поднимается высоко в безоблачном небе. Я несколько раз моргаю, привыкая глазами к свету. Шквальный ветер дует через открытые равнины. Коричневая, плоская земля дрожит на моем пути. Я отпускаю руку Маккензи и кладу свою ладонь на ее спину, направляя девушку в сторону, где стоят наши семьи и друзья.
С каждым шагом, я понимаю, все больше и больше, что она будет чувствовать себя, как человек в камере смертников, когда соберется сказать свой приговор. Мы стоим в нескольких шагах от попрощавшихся еще раз, и сейчас я знаю, что на этот раз я не один, но и это не навсегда, и я, конечно, чувствую, это. Но мысль играет снова и снова, что там должно быть что-то, что-нибудь, что я мог бы сказать, что-то сделать, что могло бы изменить её мнение, но ничего не было.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь отогнать печаль. Если это будет прощание, я хочу, чтобы это произошло быстрее; в противном случае я не могу обещать, что смогу уйти.
– Ты знаешь, – говорю я, нарушив неловкое молчание, – когда я вернусь домой из Бостона, мы могли бы совершить нашу собственною поездку. Есть ли место где ты бы хотела побывать, там, где ты никогда не была раньше?
Маккензи повернула голову вверх, встречаясь с моими глазами.
– Ты серьезно?
Я пожимаю плечами, кивая головой.
– Да. Везде, где ты хочешь побывать. Только небо – это предел.
Она кусает свои губы. Ее глаза покосятся в глубоком раздумье перед тем, как улыбка появляется на ее прекрасном лице.
– Я всегда хотела поехать за границу в какое-то место, как Лондон.
Я тру подбородок, делая вид, что раздумываю.
– Лондон, говоришь. Хмм.
– Если тебе не нравится Лондон, мы можем поехать куда-нибудь еще.
Я смеюсь.
– Маккензи Эванс, Лондон – это то место, куда вы хотите, Лондон, это то место, куда я возьму тебя. Я бы тебя до конца мира завёз, если это то, что ты хотела бы.
– Там они! – судья кричит, указывая на нас.
Все замирают при виде нас. Маккензи делает несколько шагов передо мной, отжимая судью от меня.
– Эй, приятель, – говорит она надтреснутым голосом.
– Все в порядке? – спрашивает Линдси, протягивая руку ко мне. Я беру ее за руку, используя это, чтобы притянуть ее в мою сторону. Она улыбается и оборачивает руку вокруг моей талии.
– Все в порядке, мама, – говорит Маккензи тихо, вполголоса. Она машет своей рукой на судью который отходит подальше от нее.
– Так, когда же состоится вылет? – спрашивает Билл, взглянув на часы. – Я уверен, что Микки потребуется время для того чтобы собраться.
– Я не собираюсь, – шепчет она, держа глаза опущенными.
Линдси напрягается рядом со мной.
– Не собираешься? Это нелепо. Я был уверен, что ты присоединишься к ним.
– Это не самое подходящее время, – хныкает Маккензи.
– Я не понимаю, – подталкивает Гленда. – Как это не подходящее время?
– Ма, – Билл застонал.
– Что? – старушка отходит от моего брата, берёт лицо Маккензи в свои руки. – Послушай меня, юная леди, нет такой вещи, как подходящее время. Это не ты делаешь свое время. Не думаю. Так что действуй.
– Ты не понимаешь, бабушка. Это не так просто, – утверждает Маккензи.
– Что непонятного? Ты его любишь? – спрашивает Гленда.
Мои пальцы сжимают плечи Линдси. Части меня страшно услышать ответ Маккензи, хоть она заявляла об этом много раз за последние несколько часов. Но говорить что-то в частном разговоре, это одно. Признав свои слова в толпе людей, которые знают и любят вас это совсем другое. Линдси хлопает меня по спине, подбадривая. Я смотрю вниз, встречаясь с её глазами. Материнская нежность там чуть не сбивает меня с толку
Гленда берет Маккензи за руки, встряхивая их.
– Ответьте мне, Микки. Ты его любишь? – настаивает Гленда.
Маккензи глядит на меня, ее губы дергаются в небольшой улыбке, а румяна взрываются в полном расцвете на ее лице и шее.
– Я думаю, да.
– Тогда ты дура, что не собираешься с ним, – говорит Гленда просто.
Видя, как страдания мелькают на лица Маккензи меня разрывает в клочья. Я нежно целую в голову Линдси и шагаю вперед, положив руки на плечи Маккензи. Она кладет ее обратно к моей груди, девушка расслабляется от моего прикосновение.
– Сейчас я отдал бы что угодно тебе, чтобы ты присоединилась ко мне в Бостоне,– я начинаю, – но, понимаю, что поездка, отменяет твои планы. Это глупо с моей стороны ожидать от тебя уйти в любой момент.
– Это смешно, – возражает Гленда. – Она не привязана к чему-либо.
Я поднимаю руку, останавливая старую женщину от завершения ее заявления.
– Это больше, чем узы здесь. У нас также есть Оливия, Гэвин, и Морган.
– Морган и я поддерживаю вас. Вы знаете, это, – объявляет Гэвин. – Почему еще я был бы здесь?
Джаред отталкивается от машины и склоняется в мою сторону.
– Они правы, Гэв.
Гэвин мотает головой около Джареда.
– Как ты вообще такое можешь говорить? Мы пришли сюда, чтобы дать им второй шанс, и донести ей, – отмечает он Маккензи, – быть снова с нами. Если она не согласиться, эта поездка была напрасной.
– Это было не зря, – заступается Маккензи. – Я люблю твоего брата. То, что было нарушено между нами идет на поправку.
– Да, но, – Гэвин пытается бороться.
– Там нет, но, Гэв, – я останавливаю его. – Мы уезжаем, а она остаётся. Но с другой стороны, она возвращается к Флориде.
Лицо Джареда расплывается в широкой улыбке.
– Действительно! – восклицает он.
– На самом деле, – Маккензи визжит. Джаред притягивает ее в свои объятия, обнимая ее крепко.
– По какому поводу волнения? – хриплый голос прорывает визг смеха.
Злоумышленник застает меня врасплох. Я осматриваюсь вокруг, встречаясь нос к носу с Гейджем. Его сильные руки напряжены в материале из хлопка Оксфордской рубашки. Его платиново-светлые волосы зачесаны назад, создавая впечатление, что Маккензи заставила его смотреть «Гарри Поттер» слишком много раз. Каждый волос на моем теле встает дыбом. Даже после этого изучения мне не было понятно, что происходит между ним и моей девушкой.
– Маккензи возвращается во Флориду, чтобы быть со мной, – я усмехаюсь. Чувство самодовольства окрашивает мои слова.
Гейдж скрещивает руки на широкой груди, давая ему понять про свое присутствие здесь. Я задаюсь вопросом, был ли этот «Гарри Поттер» таким большим и громоздким в средней школе. Он не был похож на ее тип до меня. Из того, что я знал о Нейте, то тогда конечно, она предпочитала худых парней. Не Халка.
– Правда ли это? – он бросает вызов, направляя свой вопрос Маккензи.
Маккензи встает прямо, обернув руку вокруг моей талии. Я тяну ее в свою сторону, держа девушку близко возле себя. Мой кулак сжимается на моем бедре.
– Это правда, – отвечает она.
– Ты уверена, что это то, что ты хочешь? – спрашивает ее Гейдж.
– Я говорила тебе раньше, Гейдж. Я люблю его. Это не изменилось, – я смотрю вниз на своего прекрасного ангела, чтобы увидеть, как она накручивает цепочку от ожерелья вокруг своего пальца.
Гейдж испускает торжественную улыбку.
– Я знаю. Я просто не хочу, чтобы ты снова получила травму. Я беспокоюсь за тебя.
– Перестань беспокоиться. Со мной все будет в порядке.
Гейдж смотрит на Билла и Линдси.
– И ты в порядке, несмотря на это? – он кивает головой на Маккензи и меня.
– Конечно. Мы ожидали этого с момента, когда она зашла в дом, – говорит Билл.
Гейджу нужна была минута, чтобы обдумать это заявление. Медленная улыбка расцветает на его лице, когда он возвращает свое внимание на меня. Он опускает руки, выпустив глубокий вдох.
– Ну, тогда все в порядке.
Я смотрю вокруг, чтобы найти всех. Все они поддерживают это решение в некоторой степени. Это хорошо. Хоть я и не получил свое согласие от Маккензи присоединиться ко мне в Бостон, но тот факт, что все согласились, что ей нужно приехать домой со мной говорит о многом, так как я не имел доверия в семье Ребекки. Для них я был дьяволом. На самом деле, для них я до сих пор дьявол.
– Ну, все в порядке, – повторяет Билл облегченно.
Гейдж поворачивается ко мне.
– Мне очень жаль, что я был таким ослом. Ведь Микки занимает особое место в моем сердце, и я не доброжелательно отношусь к людям, которые причиняют ей боль.
– Я не хотел причинить ей боль, – я смотрю вниз на Маккензи, проводя пальцами по ее шелковистым волосам. – Все, что я хочу сделать, это чтобы она стала счастлива.
– Лучше бы тебе так и сделать, или я подстрелю твою богатенькую задницу, как оленя. Ясно?
– О, новый вид спорта, – шутит Джаред. – Дрю под прицелом. Я играю.
– Тише ты, – я усмехаюсь в глаза Джареду.
Гейдж протягивает руку ко мне.
– Мы договорились?
Я принимаю его рукопожатие.
– Договорились.
– Я лучше к Блэр домой. Она делает жаркое на ужин.
Гейдж разводит руки. Маккензи входит в его объятия. Его огромные руки практически поглощают ее целиком.
– Спасибо.
– Всё для тебя, Мик, – шепчет он. Волна ярости кипит во мне, но её удается контролировать. Парень собирается к своей девушке, а я уже со своей.
– Писсинг конкурс, – я слышу, как пробормотала Гленда.
– Это в порядке вещей с Дрю, – возвращается Маккензи, и я беру ее за руку, притягивая обратно пока она кудахчет.
Гейдж прощается с остальной частью семьи и мчится в противоположном направлении. Я собираюсь призвать Гэвина и его умный рот, но чувствую короткий рывок на моем пиджаке.
– Дрю? – племянник Микки по-прежнему дёргает мой пиджак, пока я не смотрю на него.
– Да, большой парень?
– Если Кензи не поедет с тобой, могу ли я?
Я улыбаюсь, положив руку на его плечо.
– Не в этот раз, приятель.
– Ну-у-у, – ноет он. – Пожалуйста.
Я поднимаю голову и вижу Коди, которые изрекает извинения мне. Там нет никаких оснований для этого. Это большая честь, что парнишка хочет провести время со мной. Эта мысль приходит мне в голову; что это должно быть большим шагом для него. Это запрос, который я не могу полностью отрицать. Компромисс формирует моем уме, то что я чувствую, может принести пользу всем нам.
– Как насчет заключить сделку? Если ваши мама и папа согласятся, что это хорошая идея, то тетя Микки и я будем рады принимать вас и вашу семью в моём домике на пляже этим летом. Что вы скажете по этому поводу?
Он смотрит на своих родителей и Маккензи.
– Мы едем на пляж в дом Дрю?
– Ты уверен? – Маккензи шепчет, так чтобы только я мог услышать ее.
Я знаю, что она обеспокоена. Для того, чтобы доказать, насколько мои слова серьезны, я глажу по голове Юстиса и двигаюсь к Джеки, которая продолжает держать ребёнка близко к своей груди. Я открываю мои объятия. Мое мужество превращается немного в панику, у меня начинает выделяться пот на моем лбу, но я заставляю себя успокоиться. Пришло время, чтобы это закончилось. Семь лет пыток достаточно долго, и Маккензи права, что это не может продлиться до наступления старости.
– Могу ли я?
Маккензи и Гэвин ахают в унисон. Я попадаюсь на глаза маленькой девочки, которая шевелится в руках у матери. Джеки, кажется, колеблется сначала, но кивает.
– Конечно, – она кладёт её в мои руки, девочка прижимается ко мне, а я держу первый раз живого ребенка. Я рядом, и мой драгоценный маленький ангел принимает меня.
Каждый нерв в моем теле выстреливает одновременно. Земля, кажется, уходит из-под ног, но я стою на месте, слившись с крошечным комочком в моих руках. На мгновение я не могу дышать, не говоря уже про то, чтобы что-то мыслить. Ритм моего сердца меняется, кровь течет по моим венам по наиболее неустойчивому руслу. Пот бисером по моему лбу стекает на мою рубашку. Я чувствую онемение и головокружение. Мои мышцы напряжены, сгибаются под давлением моего огромного страха. Я хочу бежать, но я знаю, что если я смогу управлять собой, чтобы остаться, то все будет в порядке.
Легкий ветерок обдувает одеяло. Я ловлю сладкий аромат невинного ребенка в моих руках. До меня доходит, что я вспоминаю запах Отэм. Даже если на картинке в моей голове мой маленький ангел был нетронутым и совершенным, правда была в том, что она все еще была запутана в пуповине, когда только родилась. Все там было в запахе крови, но это не останавливает мои мысли, что кожа её пахла совершенством.
Я пропускаю момент, когда ее маленькие ручки выскальзывают из-под одеялка. Спазм сжимает мое сердце. Я никогда не слышал голоса Отэм, ее плач. Я не видел ее движений. Все, что я помню, так это ее неподвижное тельце.
Маленькие пальчики сжимаются и разжимаются, словно стремясь постичь нечто. Я трясусь в ужасе, но движение прекращается лишь когда мой палец оказывается между ее маленьких пальчиков. Она сжимает ручонки, и я почти плачу. Пусть бы мой ангел тогда пошевелился. Только один раз. Но ее движений никогда не было. Она не дала возможности ощутить хоть одно ее движение. И хотя это было случайностью, это всегда будет моей виной.
Я смотрю на сладкую крошку в моих руках, на то, как крепко я сжимаю ее в своих объятиях. Как нужно держать ребенка? Я реально не знал этого, но награда в том, что я делаю это хорошо. Я прикусываю губу, пряча слезы, угрожающие разоблачить мой страх, когда я держу ее, и, в конце концов, успокаиваюсь.
Если бы я только мог держать ее так всё время. Слышать ее плач, узнать ее сияние, аромат ее кожи. Но ничему из этого не суждено сбыться. Если бы все сложилось тогда с Ребеккой, я никогда бы не встретил настоящую любовь моей жизни. Пока я думал о Ребекке, я ошибался. Я не знал настоящей любви, пока не встретил Маккензи, которая доказала мне, что все произошедшее имеет свои причины.
Пока я стою там, удерживая идеальный маленький кусочек рая, все обсуждают наше путешествие во Флориду, только мы стоим неподвижно. Я слышу часть разговора о ребенке, который так уютно устроился в моих объятиях. Из этого я понимаю, что Маккензи хочет ребенка по возвращении. Чего она не осознает, так это моего желания быть вместе с ней. Но об этом можно поговорить позже.
И пока я могу сказать что, удерживая малышку как профессионал, в моей жизни происходит поворот в пользу труднейших из вещей, которые я непременно сделаю. Не вопрос, насколько я боюсь таких перемен. Но некоторые старые раны могут исцелиться, и я на пути к выздоровлению.
– Вау, – восклицает Гэвин, взглянув на часы. В этот момент церковь уже пуста. Тут и там остается ещё несколько отставших живых душ.
– Я ненавижу расставаться, но мы должны поехать в аэропорт. Наш вылет через пару часов.
Пелена грусти окутывает нас.
– Я прощаюсь с вами, – говорит Гэвин. Он поворачивается к Гленде, сжимая ее в объятия.
– Веди себя прилично.
Гленда смеется, хлопнув Гэвина пониже спины.
– Уверена, что буду.
Мы начинаем прощаться, но ни один не готов нас отпустить. Джеки забирает малышку, но Юстис подается в мою сторону.
Маккензи поворачивается ко мне, ее лицо опущено, и она шепчет:
– Это только на одну неделю. После этого мы разберемся во всем.
– Обещаешь? – я умоляю ее.
– Обещаю. У нас остался смех, еще сделаем много снимков. Если у них мальчишник, то я хочу разоблачить их.
Я смеюсь, сминая ее губы своими.
– Вот что я могу, – молчание воцаряется между нами.
– Ты уверена, что не хочешь вернуться?
Маккензи дотрагивается до моей щеки, обрисовывая мои губы большим пальцем.
– Я уверена.
– Хорошо, – целуя, я дую на подушечку большого пальца. – Я позвоню тебе, когда мы приземлимся.
– Ты лучший.
Наклонившись, я целую ее ещё раз. Мне наплевать, кто смотрит на нас и где мы целуемся. Я озабочен прощанием с ней:
– Увидимся, – вдыхая аромат ее губ, говорю я девушке всей моей жизни.
– Я буду ждать тебя, – повторяет она.
Неохотно я отпускаю ее и смотрю, как она уходит. Я вздыхаю, когда она исчезает в ярком солнечном свете. Я двигаюсь к машине к водительскому месту. Гэвин и Джаред уже сидят в машине.
– Энди, – я поворачиваюсь и вскидываю руку к глазам, заслоняясь от полуденного солнца. Маккензи стоит, опираясь на дверь её машины и улыбается.
– Я люблю тебя, – кричит она. – Не забывай об этом.
– И я люблю тебя, – отвечаю я. – Увидимся через неделю.
– Одна неделя.
После отъезда Маккензи остается лишь отражением в зеркале заднего вида машины. Этот уикенд стал не таким, как я хотел. Если бы Маккензи только поехала со мной. Я не рад ехать в Бостон один, но я думаю обо всем хорошем, что ждет впереди.
Я сажусь в самолет, сую наушники в уши. Мое лицо прикасается к стеклу иллюминатора, выходящего на площадку перед ангаром. Первый класс в МД-80 не такой же как в Боинг 777, который я получил из ДФВ в корпорации Логан, но это лучше, чем ехать в поезде. Сиденье рядом остается свободным и служит напоминанием, что Маккензи не летит. Впереди неделя без нее. Я надеюсь, что смогу пережить эту неделю.
Тоска навалилась на меня, едва мы покинули церковь. Мы прилетаем на три часа раньше расписания и зависаем в международном аэропорту имени Рика Хэсбэнда, успев посетить несколько лавочек и кафе. Некоторые из нас бегут в уличные киоски после прохождения таможни. Джаред и Гэвин окунаются в сумасшедший поиск безделушки для Морган из Техаса. Я усаживаюсь в зону ожидания и начинаю переписываться с Маккензи.
Я улыбаюсь ее готовности посмотреть квартиру. Слишком рано упоминать о совместной жизни, у меня нет возражений, если, вернувшись, она останется со мной. Она побьет меня за эту идею, но мне хочется жить вместе, даже если она найдет себе квартиру. Все становится на свои места, даже если я буду один на свадьбе собственного брата.
