Текст книги "Уверенность в обмане (ЛП)"
Автор книги: Жан МакДональд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Лицо Маккензи краснеет от безуспешных попыток победить его. Он не обращает никакого внимания на ее бессвязные вопли, лишь громче смеётся. Мои внутренности взрываются от красной, горячей ярости. Кровь вскипает под кожей. Я чувствую, как пульсирует жилка на шее, и даже думаю, что похож сейчас на своего отца, когда он напивался. Единственной связной мыслью становится не отключить мой разум, потому что я могу причинить боль этому засранцу.
– Эй, – восклицаю я, наступая на них.
Оба они, Маккензи и этот придурок, поворачиваются на мой оклик. Ее голова вздергивается в мою сторону. Наши глаза встречаются, и она делает три шага назад от зверя, только чтобы оказаться заблокированной в углу.
Ее рука прикрывает лицо.
– Энди, – шепчет она.
– Привет, Микки.
– Мы чем-то можем помочь вам? – рычит верзила. Его лицо вытягивается. Он бросает буфер обмена на прилавок и двигается нам навстречу.
Ни я, ни Маккензи не двигаемся. Время словно застывает вокруг нас. Это настолько реально. Мы оба находимся в одном помещении, дышим одним воздухом. В глубине души я хочу заорать на нее. Я хочу получить ответы на вопросы, возникшие с ее уходом. Боль от ее ухода разрывает мне сердце и скручивает мои кишки в тугой комок каждый день, каждое мгновение. Но что-то в глубине ее глаз останавливает меня. Мое сердце кричит мозгу посмотреть, что произойдет дальше. Моя боль очень глубокая, но, может быть, ее боль еще глубже. И я проглочу свою гордость. Это не то место, где нужно выяснять отношения, да и время неподходящее. Достаточно уже и того, что я рядом с ней, смотрю на нее.
– Сэр, чем мы можем вам помочь? – повторяет он. Голос огромной гориллы звучит раздраженно, когда он движется навстречу мне. Я сосредоточиваю свое внимание на нем. Краем глаза я замечаю, как опускаются плечи Маккензи, как она испускает глубокий вздох.
Чья-то рука опускается на мое плечо. Я отвожу глаза в ту сторону и вижу предупреждающий взгляд Джареда. Я закатываю глаза, разжимая кулаки, и понимаю внезапно, что и не помню, как сжал их.
– Почему, Маккензи Эванс, ты такое загляденье для глаз? – спрашивает Джаред, отпуская мое плечо и делая шаг вперед.
Маккензи выскакивает из-за прилавка.
– Бог мой, Джаред! – визжит она, бросаясь к нему. Она бросается прямо к нему в объятия. Его лицо расплывается в широчайшей ухмылке, когда он подхватывает ее на лету и кружит.
Ревность поднимает свою уродливую голову в моей душе. Комок размером с Техас застревает в горле. Гэвин убедил меня довериться Джареду, но вот он, с моей девочкой на руках. Большое испытание для моей гордости.
Гэвин подходит ближе ко мне, хлопает по плечу. Джаред ставит Маккензи на землю, перестав, наконец, кружить. Взяв ее руки в свои, он отступает от нее. Он оглядывает ее с ног до головы.
– Ты выглядишь фантастически!
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она и, наконец, смотрит на меня. Улыбка украшает ее лицо, но не добирается до ее глаз.
– Мы приехали повидаться с тобой, глупышка! – Джаред отпускает ее руки, чтобы потрепать по щеке.
Этот ходячий шкаф делает по направлению к нам еще один шаг, на бейджике у него на груди я могу разглядеть его имя: Гэйдж. Что за имечко? Кто так называет своего ребенка?
– В чем же дело? Если хочешь, мы можем уйти! – шутит Гэвин.
Маккензи хлопает Джареда по плечу. Она направляется к нам с Гэвином. Ее руки обвиваются вокруг шеи моего брата. Аромат ее духов щекочет мне ноздри. Это взрыв! Мое тело тут же реагирует на ее запах, просто аромат ее кожи дает щелчок всем моим чувствам. Эта женщина имеет огромную власть надо мной.
– Уж лучше нет. Для меня вы явились большим сюрпризом. Лив сказала, что вы отправились в Вегас. Я и предположить не могла, что вы сделаете у нас остановку.
Хмм, значит, Оливия поддерживает отношения с Маккензи. Джаред вскидывает голову, чтобы встретиться со мной взглядом. Мы оба думаем об одном и том же. Оливия играла с нами, рассказывая, что перестала общаться с Маккензи с тех пор, как она уехала. Вот еще одно доказательство, что Оливия общается с Микки. Что за маленькая лгунья.
– Так удивительно, что я хочу видеть тебя? – спрашиваю я.
Маккензи отступает от Гэвина, ее глаза встречаются с моими. Ее блестящая улыбка гаснет. Счастье, печаль, любопытство, боль, злость, шок; эмоции разом смешиваются на ее лице.
– Я думаю, нет, Дрю.
Дрю. Раньше она называла меня Энди. Ну что ж, этот небольшой укольчик не поставит меня на колени. Мое сердце шепчет, что надо сдать назад и взять все в свои руки. Недолго думая, я подхватываю ее на руки и прижимаю к своей груди. Сначала она напрягается в моих объятиях, но потом выдыхает и обвивает руки вокруг моей спины. Я закрываю глаза и позволяю себе насладиться моментом. Моя кожа воспламеняется от ее прикосновений. Мое сердце стучит так громко, что мне кажется, будто она слышит его стук. Желание слиться с ней в поцелуе становится невыносимым.
Опустив голову, я шепчу ей на ухо:
– Для тебя я Энди, милая, не забывай об этом.
Маккензи вздрагивает всем телом. На мгновение она перестает дышать.
– Энди, – шепчет она. Ее руки сжимаются на мне. С силой она пальцами впивается в кожу моей спины, сминая ткань рубашки. Я закрываю глаза, позволяя себе пить жар ее тела, прижатого к моему. Медленно я глажу ее волосы, играя кончиками. Мягкие стоны срывались с ее губ. Мир словно замирает вокруг нас.
Кто-то кашляет, возвращая нас обратно в этот мир.
Она отодвигается от меня, делая шаг назад. Голубоглазый ангел смотрит на меня, и я улыбаюсь ей лучшей из своих улыбок. Она любит ямочки на моих щеках, они появляются, когда я так улыбаюсь.
– Я так рад встрече с тобой, Микки.
– И я.
Гэйдж подходит и встает за ее спиной. Поглощенный Маккензи, я даже не слышу, как он приблизился. Он смотрит на меня, скрестив руки на груди.
– Итак, Кензи, кто у нас в гостях?
Маккензи оборачивается, по-прежнему обнимаясь со мной, но отодвигается от этого бегемота.
– Конечно. Это Гэйдж Лоусон, – кивает она в сторону нашего нарушителя. – А это Джаред Кристофер, Гэвин и Эндрю Вайзы. Они мои друзья из Флориды, – Маккензи указывает на каждого из нас, называя наши имена.
– Ну что же, друг Маккензи, – начинает он, протягивая свою руку мне. Хищный оскал искривляет его губы.
– Ну что же, мой друг, – заканчиваю я, протягивая свою руку. Он сжимает мою руку так крепко, едва не раздавив ее. Я борюсь с желанием отдернуть руку или потереть ее после того, как он выпускает ее. Дикий неандерталец поднимает внутри меня свою уродливую голову. Я хочу сделать из этого придурка кусок бифштекса.
Гэйдж поочередно жмет руки Гэвину и Джареду, но все его внимание сосредотачивается на мне. Я думаю, он видит любовь между Маккензи и мной, а этого ему ох как не хочется. Ну что ж, не повезло.
– Гэйдж работает здесь механиком, – говорит она. – Кстати, не ты ли сейчас должен выполнить срочный заказ? – она шлепает его по руке.
Гэйдж кривит губы, они у него как-то загибаются к носу. Он отрицательно качает головой.
– Нет. Один из моих ребят справится с этим заказом. Я хочу остаться и послушать моих новых друзей.
– Ты знаешь, как ворчит миссис Конрад, если ей приходится слишком долго ждать. Иди, – повторяет она.
Он скрещивает руки на груди, выражая свое неповиновение. Бугры мышц, перекатываясь, напрягают ткань его спецовки. Его подбородок вздергивается, почти умоляя врезать по нему.
– Гэйдж, – ее тон масляный, когда она разговаривает с ним.
– Отлично, – его глаза закатываются к потолку как у капризного ребенка. – Я скоро вернусь, – он поворачивается и двигается прочь.
Когда дверь за ним захлопывается, Маккензи опускает голову, ворча от злости.
– Извините за это.
– Не беспокойся, Микки, – успокаиваю я ее.
– Никто же не пострадал, – вторит Джаред.
– Я не знаю, что все говорят о нем. Я думаю, – Гэвин почесал подбородок, глядя куда-то вдаль. – Этот, как-там-его-зовут, идеальный человек.
– О, да. Восхитительный. Больше похож на мамонта. Ты кормишь его стероидами, Маккензи? Бли-и-ин! Он огромный, – Маккензи отмахивается от Джареда, смеясь.
– Он не такой уж большой, – выговариваю я с намеком на сарказм. Только одна вещь мажет утешить мое разбушевавшееся эго: в большом мужике должен быть маленький член. Просто обязан. Я ведь знаю, чего мне не хватает.
– Ты должен носить очки, младший брат. Твое восприятие должно быть выключено.
Я бью локтем локоть Гэвина.
– О, заткнись. Мне нужны только очки для чтения, – это не совсем правда, поскольку большую часть времени я хожу в контактных линзах. Зрение мое очень плохое.
– Старый черт, – ревет Гэвин. Находясь между нами тремя, я знаю только одного, кто серьезно нуждается в очках. И хотя Гэвин на несколько лет старше меня, он с удовольствием подтрунивает над моим возрастом.
– Еще есть порох в пороховницах, – моя ответная ремарка полна сарказма.
– Подождите! Стойте! Ты носишь очки? – Микки раскрыла рот от удивления. – Как могло так получиться, что я об этом не знаю? При мне ты их не надевал!
– Я больше обеспокоен пердежом. Дрю, ты серьезно не пердишь? – измывается Джаред. Смех рвется сквозь его серьезное лицо.
– Нет. Если я пукну, ты почувствуешь.
– Он не шутит. Он может вонять, как лиса из собственной норы, – комментирует Маккензи. Ее губы подергиваются от веселья.
Гэвин сгибается от смеха.
– Черт, я думаю, вонь извне распространяется лучше, чем ядовитый дым, что источает задница Дрю.
– Какой ядовитый дым! – ее улыбка растягивает рот от уха до уха.
– Ты должен отшутиться, нет никакого способа заставить нас прекратить шутки! – Гэвин топает за нами к двери.
– О, этот запах! – она закатывает глаза. – По крайней мере, вы привыкаете к нему, то дерьмо, что Дрю выстреливает в атмосферу, ничто по сравнению с выбросами биоопасных отходов, загрязняющих окружающую среду.
Гэвин пристраивается к Маккензи, обняв ее рукой за плечи.
– Я знал, что ты мне понравишься! Когда мы были детьми, я часто говорил ему, что дерьмо воняет.
– Как мы вообще вышли на тему моего метеоризма? – поворачиваюсь я.
Беспечно пожав плечами, Гэвин отходит от Маккензи. Она хихикает, наблюдая, как Гэвин смешно закатывает глаза и двигает бровями. Я не могу помочь, но с удовольствием наблюдаю за ними. Когда какая-нибудь женщина появлялась в моей жизни, Гэвин никогда не зарился на них. Он был осторожен и расчетлив в их присутствии. Даже с Оливией, на что уж та была ближайшей подружкой его невесты, и то он держал определенную дистанцию. Но Микки, что-то в ней притягивало. Она волшебство. Чистая магия.
В комнате внезапно становится тихо. Слышны лишь гудение моторов да электроэнергии. Маккензи качается на носках, скрестив руки за спиной. Я не могу оторвать от нее глаз. Здесь, в этот момент, рядом со мной стоит та, о ком я мечтал в течение последних двух месяцев. Все, чего я хотел, это остаться вдвоем и поговорить.
– Итак... – Маккензи опускает глаза на свои ноги. Золотые пряди волос падают, закрывая круги под глазами. Она пытается заправить их обратно за уши. Я шагаю вперед, положив руку ей на плечо, нежно поправляю прядь волос. Ее глаза взглянули навстречу моим. Нежно-розовый румянец окрашивает щеки. Волнение зудит в кончиках моих пальцев и в паху, когда я наблюдаю, как она закусывает нижнюю губу. Мне нравится эта ее нервная привычка.
– Итак, – мягко повторяю я, сохраняя ее интонации. Я провожу по ее спине костяшками пальцев, с удовольствием наблюдая, как румянец становится ярче, ощущая тепло под кожей. Ее ресницы трепещут, а глаза плотно сомкнуты.
– Почему бы тебе не показать нам свой офис? – спрашиваю я.
– Вот это великолепная мысль, – хрюкает Джаред.
Маккензи открывает глаза, прогоняя туман из головы. Я ухмыляюсь, глядя на ее лицо, вспоминая все ночи, что мы провели в объятиях друг друга, только для нее, чтобы оставить на ее лице это застывшее выражение. «О, да. Единая система обмена сообщениями. Точно». Она чешет затылок в тщетной попытке вернуть себе самообладание.
– Сюда, ребята.
Маккензи жестом манит нас за собой. Она проводит нас за прилавок и толкает неприметную дверь позади прилавка. Полы скрипят при каждом нашем шаге. Запах моторного масла и старого здания усиливается в этой части. Дневные огни неоновые, бьющие из замаскированных светильников на потолке, такие тусклые, что едва освещают наш путь. Потрескавшаяся от времени плитка скрипит под нашими ногами. Несколько офисных помещений располагаются по обе стороны коридора. Лишь одна дверь открыта. К ней и приводит нас Маккензи.
Я заглядываю в комнату и вижу женщину с ребенком на руках. Она разговаривает по телефону, одновременно пытаясь укачивать ребенка. Телефонный провод тянется по ее груди и по ребенку. Мой желудок сжимается при виде этой картины. Я быстро отвожу глаза, только затем, чтобы поймать взгляд Гэвина, устремленный внутрь комнаты на женщину и ребенка. Одна и та же мысль посещает обе наши головы. Но находиться рядом с ребенком мне значительно хуже. Есть вещи в моем прошлом, которым лучше так и оставаться в моем прошлом, но некоторые события в жизни заставляют прошлое прорываться в настоящее. Это не то, к чему я готов, чтобы справиться самостоятельно. И хотя только я и Гэвин знаем, что значит для меня увиденная сцена, я боюсь, как бы все присутствующие не прочитали мои эмоции по лицу. И хотя якорем спасения в моей жизни сейчас выступает Джаред, ни он, ни Маккензи не должны знать темные стороны моего прошлого. Маккензи и Джаред не узнают заключенной только что молчаливой сделки с Гэвином.
– Странно, он начал работать таким молодым, – Гэвин тычет в комнату большим пальцем, поддразнивая. Мой старший брат пришел на помощь, как всегда.
Маккензи бросает взгляд в сторону, куда указывает палец Гэвина. Потом хмурится в растерянности.
– Есть такая вещь, как законодательство об использовании детского труда, – продолжает дразниться он.
Ее глаза расширяются, и улыбка скользит по лицу.
– Ох, да это же моя двоюродная сестра Джеки. Она только первую неделю вышла на работу после того, как родила Хонора.
– И она притащила ребенка на работу? – спрашивает Гэвин с сомнением.
Маккензи пожимает плечами.
– Да. А почему бы и нет? Она работает здесь и это позволяет ей быть с ребенком как можно больше.
Джеки видит нас, стоящих по другую сторону ее двери. Она кивает нам, продолжая свой разговор по телефону. Джеки оказывается молодой женщиной за тридцать, приближающимся к сорока. Она в какой-то степени напоминает Маккензи, с короткими, темно-русыми, почти коричневыми волосами. Она чуть потяжелее, чем Маккензи, но это обстоятельство ничуть не умаляет ее красоты. Она светится от счастья, как и любая молодая мать. Ее мягкая, слегка усталая улыбка стучит в дверь моей памяти. Поток эмоций грозит хлынуть наружу. Я машу ей, и пытаюсь искать укрытие подальше, надеясь, что не кажусь слишком грубым.
Я останавливаюсь напротив закрытой двери с противоположной стороны зала. Ощущение прохладного дерева под моей разгоряченной ладонью слегка приводит меня в чувство. Я пытаюсь дышать нормально и останавливаю взгляд на Маккензи, которая стоит у двери рядом с офисом Джеки.
– Вот она! – комментирует Маккензи, поворачивая ручку.
Гэвин и Джаред входят в ее офис, оставив меня одного в зале. Я отталкиваюсь от стены, делая глубокий вдох.
– Он не очень большой, – говорит Маккензи. Я останавливаюсь рядом с ней, совсем близко, грудь к груди. Наши глаза встречаются. Но, даже стоя так близко к ней, я все равно ощущаю расстояние между нами. Я обнимаю ее, чтобы сократить это расстояние, переплетая наши руки, прижимаясь ближе к ней, загораживая собой дверь. Ее грудь поднимается и опускается, наконец, она выдыхает, признавая поражение. Опуская голову вниз, я лишь хочу слиться с ней в поцелуе. Нельзя отрицать того притяжения, что пульсирует между нами. Ничто не может изменить потребность, что я испытываю в ней, так же, как и она испытывает потребность во мне. И я знаю это.
– Кхм-кхм, – кашляет Гэвин.
Именно по этой причине я не хотел, чтобы мой брат и Джаред присоединялись ко мне в этой поездке. Если бы не они, я бы слился с ней в страстном поцелуе.
Маккензи расцепляет наши руки, отдаляясь.
– Извините, – бормочет она, уходя в офис.
Я сжимаю челюсти, мысленно проклиная обоих. Гэвин и Джаред выходят обломщиками мне. Я следую в кабинет за Маккензи. Черные шкафы располагаются вдоль всей стены за ее столом. На дальней стене, напротив двери, располагается большое окно, солнечные лучи бьют прямо в комнату. Я улыбаюсь виду из окна. Восемь недель работы заставляют вазы с цветами искриться в лучах солнца. Они по-прежнему наполнены теми же цветами, что я посылал Маккензи. Одни уже погибли, спускаясь к земле темными поникшими прядями, другие лучатся свежестью и яркостью, полны жизни. Увиденное дает мне надежду.
– Чудесный садик, – я киваю в сторону ваз.
Маккензи глядит в окно. Бессмысленная улыбка расползается по ее губам.
– Вот почему я с таким нетерпением жду понедельника, – она складывает руки за спиной, с тоской глядя в сторону ваз.
– Они – причина, по которой я тоже с нетерпением жду понедельника, – шепчу я, проходя мимо нее к окну. Я наклоняюсь, вдыхая аромат маргариток, которые она приняла на этой неделе. Я улыбаюсь, зная, что букеты с цветами выполнили свою миссию.
Она протягивает руку к креслу, стоявшему перед ее столом.
– Итак, вот где ты проводишь свои дни, – интересуется Джаред. Он и Гэвин падают на два стула перед ее столом, оставляя меня стоять на ногах. – Это гораздо лучше, чем тот маленький туалет, что мы посещали по дороге сюда.
Даже своей спиной я чувствую взгляд Маккензи. Я поворачиваюсь и усаживаюсь на подоконник, встретившись с ней взглядом.
– Я скучаю по нашему маленькому офису, – она поворачивается за столом и садится в свое кресло. – Как остальные поживают?
– Ну, сейчас же летние каникулы, – напоминает Джаред, – но все скучают по тебе. На самом деле, я слышал, твое место все еще вакантно.
– Правда? Я думала, его займут довольно быстро.
Джаред наклоняется вперед, уперев локти в колени.
– Трудно кого-то принять после того, как ушел один из лучших.
Ее глаза метнулись ко мне, и нежный румянец окрашивает ее щеки, потянувшись вниз, на шею, очень длинную шею. Я даже поперхнулся при этом зрелище. Бриллиантовое колье, что я купил для нее у «Тиффани», его не хватает. Я никогда не покупал подобные украшения для Ребекки. И тот факт, что я купил ей колье до того, как мы впервые занялись любовью, говорит о том, что я тогда уже был в нее влюблен.
Я скрещиваю руки на груди, чтобы скрыть волнение, и выдыхаю сквозь стиснутые зубы.
– Как правосудие при рассмотрении нового ребенка? – спрашивает Джаред.
– Довольно хорошо. Коди и Джеки сначала сомневались, что он будет урегулирован, но я знала, чего хотела. Этот ребенок устойчив.
– И где же справедливость? – мой голос напряжен, в результате три пары глаз смотрят на меня.
– Ты в порядке? – спрашивает Гэвин.
– Да, все нормально.
– Ты уверен? – продолжает Джаред.
– Энди?
– Да отлично все, – кричу я.
Маккензи проводит языком по губам. Ее брови хмурятся. Она прищуривается, анализируя меня как любого из своих клиентов при приближении новых переговоров. Маккензи миротворец, черт, которой я восхищаюсь, но это нервирует ее. Когда она поняла, что нет простого решения, чтобы исправить внезапную вспышку моего темперамента, она отвечает с мягким вздохом:
– Он сын Джеки.
– Зачем ему проблемы с ребенком?
Маккензи берет фотографию со стола и протягивает ее мне. Этот снимок изображает Маккензи, которую щекочет какой-то парень. Он почти такого же роста, как и Маккензи. Его улыбка может осветить комнату, но в его огромных карих глазах нет сосредоточенности. «Он аутист», – понимаю я и сам себе удивляюсь. Но с тех пор, как я знаю, чем Маккензи зарабатывает на жизнь, я стараюсь вникнуть в тему.
Я ставлю снимок обратно на стол.
– Да, у него синдром Аспергера, – она наклоняется, обхватив снимок руками, опираясь подбородком.
– Любые перемены трудны для него. Но он хорошо приспособился. Честно говоря, он хорошо заботится о своей младшей сестре, защищает ее. Есть глубокая связь между справедливостью и честью, никто даже не предполагал, насколько.
– Вот это фантастика! – комментирует Джаред.
– Тук-тук, – врывается в комнату грубый голос из прошлого. В дверях стоит Билл Эванс, отец Маккензи. Он среднего роста, чувак где-то в середине пути к пятидесяти. По большей части он здоров, но замечаю, что его здоровье – это результат ежедневного общения с тяжелой техникой, хотя живот все так же торчит над поясом брюк.
– Я слышал, у нас появилась новая компания.
– Билл, – Джаред поднимается и жмет ему руку.
– Рад видеть тебя. Я и не знал, что прибудет сразу столько мужиков, моя маленькая девочка держала ваше появление в тайне.
– Я ничего не знала об их прибытии, пап, – щеки Маккензи окрашиваются в вишневый румянец.
– Ну что, сюрприз получился приятный, – Билл шагает и протягивает руку Гэвину. – Билл Эванс.
Гэвин жмет протянутую руку и представляется.
– Гэвин Вайз.
– Рад встрече.
Его внимание сосредотачивается на мне и у меня возникает дикое желание забиться в угол. Мне приходится напомнить себе, что это не мой отец. Билл хороший джентльмен с юга, который не собирается унижать меня перед всеми.
– Привет, сын, – он говорит так, как мой отец никогда не стал бы.
– Привет, Билл, – я протягиваю ему руку для рукопожатия с широченной улыбкой на лице, чтобы показать, насколько я его уважаю. Несколько месяцев назад Билл дал мне бесценный совет. Он сказал свое слово в отношении Маккензи, после чего я решился продолжить свои ухаживания за ней. До него я предполагал, что она не захочет иметь со мной никаких дел из-за моей связи с Оливией. Оказалось, что я очень ошибался.
Билл принимает мое рукопожатие с улыбкой.
– Итак, как надолго вы приехали?
– Только на выходные, – я гляжу на Маккензи, когда обозначаю временные рамки.
Она поворачивает лицо в сторону, желая скрыть разочарование.
– Так что там насчет Вегаса? Лив сказала... – спрашивает она.
Я прислоняюсь к стене, переводя взгляд с Микки на Билла, которые, кажется, оба потрясены договоренностью.
– Никто никогда не собирался в Вегас, – поправляю я ее.
Маккензи открывает рот, потом закрывает. Четыре пары глаз уставились на нее, пока она переваривает то, что я сказал. Отсвет ламп теряется в ее волосах. Наконец становится понятно, что она усвоила полученную информацию.
– О, я поняла.
– Чудесно, – ухмылка приподнимает уголки губ Билла. – Линдси будет очень рада видеть вас всех. Почему бы вам не приехать к нам сегодня на ужин?
– Спасибо, сэр, но мы не хотим навязываться, – отказывается Гэвин.
– Ерунда. Ужин в семь. Надеюсь, вы все придете.
– Да, сэр, – поддакиваем мы все трое.
Небольшой смешок доносится от Маккензи. Я сосредотачиваю свой взгляд на ней, только чтобы увидеть, что она хоть чуть-чуть наблюдает за мной.
– Я должен быть на работе, – Билл двигается в сторону двери. – Но я буду рад встретиться с вами позже, ребята, – он быстро идет вперед и вылетает из офиса Маккензи.
– Это было неожиданно, – замечает Джаред.
– Вот что я могу сказать. Мой отец думает, что вы ему сыновья.
– Мы? – переспрашивает Гэвин. – Мы ведь только что встретились.
– Это не важно. Ты – брат Энди, – она кивает в мою сторону. – Это все, что он должен знать.
Гэвин хохочет.
– Я полагал, что это как раз и сработает против меня. Если бы я был твоим отцом, я бы преподнес тебе яйца Дрю на блюдечке с голубой каемочкой.
– Кто сказал, что нет, – Маккензи обманывает меня.
Я отталкиваюсь от стены.
– Эй!
Гэвин с Джаредом ржут.
– Я не говорю, что он сделает. Папа мог отправиться в свой грузовик и прямо сейчас доставать свою винтовку.
– Винтовку? – во рту моментально пересыхает, и ладони вдруг потеют. – Он не станет.
– Ты не можешь быть твердо уверен, Дрю, – Джаред откидывается на спинку кресла. – Здесь, на юге, существуют совершенно другие правила, чем те, по которым вы, янки, живете.
– Я живу на юге! – восклицаю я.
Все трое старательно сдерживаются, чтобы не расхохотаться. Я шутливо отмахиваюсь от их слов.
– Вы трое пытаетесь напугать меня. У Билла нет винтовки.
Маккензи, Джаред и Гэвин покатываются со смеху, наслаждаясь моей реакцией.
– Ни один мало-мальски уважающий себя техасец не обходится без оружия.
– Над чем вы все смеетесь? – в дверях стоит Гэйдж. Зеленоглазое пламя полыхает в его глазах.
Маккензи пытается прекратить смеяться, но это ей не особенно удается.
– Мы пытаемся рассказать Дрю об оружии моего отца.
– Об одном?
– Об одном? – я сглатываю, судорожно пытаясь ослабить воротничок.
– Да. У него же целый арсенал. Билл любит охотиться и у него полная коллекция. Он отличный стрелок, – добавляет Гэйдж от себя.
Все хуже и хуже. В голове моей возникает образ Билла, поджидающего меня на стоянке. И когда я выйду... бац! И я приглашен сегодня на ужин. Придется надувать шарики на всех!
– Мик, ты можешь выйти сюда? – раздается голос из зала.
Весь смех прекращается при звуке голоса Джеки.
– Похоже, работа не ждет.
– Мы выпутаемся без твоей помощи, – он встает, хватает ее в свои медвежьи объятия, и что-то шепчет ей на ухо. Она кивает в ответ и отправляется дальше.
Маккензи обходит вокруг Джареда и встречается со мной на своем пути.
– Я действительно рада тебя видеть.
Я протягиваю руку и провожу по ее голой шее. Ее глаза расширяются, и она понимает, чем расстроила меня минуту назад.
– И я тоже. Я скучал по тебе, – я беру ее за руки, ближе прижимая к своей груди. Все мое существо тянется к этой женщине, даже, несмотря на всю ту боль, что она причинила мне своим уходом. Я целую ее в макушку, вдыхая ее сладкий аромат.
– Увидимся вечером.
Маккензи высвобождается из моих объятий. Я тотчас же ощущаю пустоту и холод. В ее глазах собираются слезы, но она не позволяет им пролиться.
– До вечера.
Она быстро поворачивается и выходит из офиса. Проходя мимо Гэйджа, она приостанавливается и отрицательно качает головой, прежде чем исчезнуть из моего поля зрения. Как только она скрывается из виду, Гэйдж поворачивается к нам. Мягкость исчезает из его глаз. Мгновение мы не отрываем глаз друг от друга.
– Я покажу вам дорогу назад, – озвучивает он. Голова кружится при мысли, что мы можем уехать.
Мы втроем покидаем офис. Гэйдж запирает за нами дверь. Джаред и Гэвин идут впереди меня, оставляя меня наедине с этим гориллообразным монстром. Зверь внутри меня опять высовывает свою уродливую голову, чтобы спровоцировать этого монстра.
Мы как раз проходим мимо офиса Джеки, и я заглядываю внутрь. Маккензи сидит перед столом Джеки, закрыв лицо руками. Я не могу сказать наверняка, плачет она или нет.
– Ты это видел? – рычит Гэйдж так, чтобы только я мог его услышать. – Твоих рук дело.
– Я понятия не имею, о чем ты толкуешь.
– Ну конечно, не имеешь. Ты всего лишь самовлюбленный придурок, что просаживает свою жизнь.
Если бы он только знал моего отца, он бы думал по-другому.
– Ты ничего обо мне не знаешь.
Гэйдж хватает меня за руки.
– Я знаю, что это ты разбил ее сердце. Ты ведь пообещал ей луну с неба, но так и не добыл. И я знаю, что именно ты – причина ее страданий.
Я вырываю свои руки из его хватки.
– Она бросила меня! – Гэвин и Джаред поворачиваются, чтобы прийти мне на помощь, но я жестом останавливаю их.
– Она имела полное право бросить тебя.
– Не то, чтобы я был чем-то тебе обязан, но ты и понятия не имеешь, что произошло между Микки и мной.
– Прекратить называть ее так! Ты не член ее семьи.
Мое лицо напоминает одну сплошную ехидную гримасу. Я шагаю вперед, расправляя плечи. Этот мудак может быть и выше меня, и шире, но мне-то что. Я хочу взять его за задницу.
– Ей нравится, когда я ее так называю. И пока она мне не скажет называть ее как-то по-другому, я буду продолжать звать ее Микки.
– Ты на самом деле мудак. И что она в тебе нашла, мне никогда не понять.
Я пожимаю плечами с видимым равнодушием.
– Тебе и не нужно. Все, что ты должен знать, это что я приехал отвезти ее домой. И я отвезу. Уж будь уверен.
– Она и так уже дома. Этому месту она принадлежит. Ты не мог бы оставить ее в покое? Она наконец-то снова начала смеяться.
Одна из его стрел больно ранит меня, но я не дрогну. Даже если очень хочется. Я ухмыляюсь и приподнимаю брови.
– Это место было ее домом. Но это не твое чертово дело. Я люблю ее. Вот почему я приехал за ней.
– Ты не знаешь ничего о любви, чертов выпендрежник.
– О, ну и что?
– Я знаю гораздо больше об этой женщине, – он кивает в сторону кабинета Джеки. – Чем ты когда-либо узнаешь.
– Мечтай, – парирую я.
Гэйдж тычет в меня своим толстым пальцем.
– Я предупреждаю тебя прямо сейчас, грязный адвокатишка. Если ты только подумаешь причинить ей боль, ты ответишь за это. Я сам вытрясу из тебя душу.
Я отталкиваю его руки от своей груди.
– Ты любишь ее. Я не виню тебя. Ее легко полюбить. Но вбей в свою пустую башку, у тебя нет шансов.
– Как может такой умник быть таким идиотом? – смеется Гэйдж и обходит вокруг меня. – Я серьезно. Если ты еще раз попробуешь разбить ей сердце, будешь иметь дело со мной.
Гэйдж уходит, оставив нас втроем за прилавком.
– Черт, – ругается Джаред. – Он страшный ублюдок.
– Гаргантюа? Нет. Он просто мягкая кошечка, – я ухмыляюсь.
– Гаргантюа? Теперь ты озвучил то, о чем я подумал, – Джаред хлопает меня ладонью по спине. – Еще не все потеряно для тебя.
Я качаю головой, закатив глаза.
– Давайте убираться отсюда.
Мы выходим из здания, садимся в старушку, взятую напрокат, и отправляемся в отель, чтобы подготовиться к ужину. Ужин всей семьей, возможно, не идеал для воссоединения с Маккензи, но я начну с него. Я могу улучить момент сегодня вечером, когда она будет одна, чтобы поговорить с ней. У нас столько всего накопилось, что нужно обсудить, а времени так чертовски мало, чтобы сделать все это правильно. Если ее реакция на мое присутствие хоть как-то укажет на то, что она по-прежнему ко мне небезразлична, у меня есть надежда все исправить. И немного надежды – это все, что мне нужно!
Глава 7
Солнце уже висит в западной части неба, расцвечивая мир вокруг множеством оттенков. Волны жара плавятся в воздухе, видимые даже невооруженным глазом. Уже смелая и красивая луна заслоняет собой горизонт, прогоняя солнце с небес. Изображение достойно самых фантастических фильмов. Два небесных тела, так и просящих отобразить на холсте цвет и тень.
Мое сердце рвется к горлу, когда дверца машины вдруг захлопывается, уступая сильному порыву ветра. Я глубоко вздыхаю, стараясь дышать через нос. Почему я так нервничаю? В суде я справлялся порой с очень неразрешимыми ситуациями, не моргнув глазом, но в отношении семьи у меня нет уверенности. Встреча с семьей нагоняет на меня ужас. Лучше бы я провел день в суде, разбирая жизнь самых непримиримых оппонентов.
