Текст книги "Уверенность в обмане (ЛП)"

Автор книги: Жан МакДональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Только проверить, чем ты занят. Я волновалась. Я ждала твоего звонка.

Я машу руками в глубочайшем раздражении. Громкий смех разносится от дома, и я начинаю презирать Оливию еще больше за то, что она отрывает меня от этого действа внутри.

– Я думал, мы закрыли эту тему уже. Если ничего не происходит с ребенком, то не нужно звонить мне. Мы не вместе, Оливия. И не случилось ничего, что бы изменило это.

– Я же сказала тебе, Эндрю, что не откажусь от тебя.

– Ты только зря теряешь время.

– Это мое время, хочу – и теряю.

– Ну, хорошо. Тогда ты тратишь мое время. А я не хочу тратить свое время на тебя.

– Дрю, – ее тон резко меняется. – Давай начнем все сначала. Я позвонила не для того, чтобы ссориться с тобой. Я только хотела узнать, все ли у тебя в порядке.

Я потираю рукой лицо.

– Отлично. У меня все хорошо.

– Тебе весело?

Полный раскаяния смешок вырывается у меня.

– Я воспринимаю это как «нет»?

– Мы ужинаем, – выворачиваюсь я. – У меня не было времени, чтобы веселиться.

– Ужин? Сейчас? Там сейчас пять или шесть?

Я гляжу на часы, ловя свет от отблесков в бассейне.

– Без пятнадцати восемь.

– Ты уверен в этом?

– Да. Я перевел свои часы, когда мы приземлились. А что?

– Просто... – она запинается. – Не обращай внимания. Я слегка перепутала часовые пояса.

– Все ждут меня. Мне нужно идти.

– Позвонишь попозже?

Я вздыхаю.

– Для недогоняющих повторяю в последний раз. Ты не моя девушка.

– Хорошая новость. Ты как заезженная пластинка. Я думаю, ты мог бы рассказать мне о том, что происходит за столом. Но нет. Наслаждайся своей мужской компанией.

Я нажимаю кнопку отбоя. Смотря вниз на голубую воду, я ничего не желаю более чем бросить свой телефон в воду. Телефон я кладу обратно в карман, зная, что убийство бедняжки не прекратит ее звонки. Я наклоняю голову назад и вижу самый красивый дисплей, созданный природой.

Серебро сверкает на черно-голубом покрывале неба. Бесчисленное количество ночей я провел на пляже, любуясь звездами, но никогда еще не видел их с такой ясностью, как сейчас. Запах Херефорда, каким я знал его, рассеялся, и теперь я был охвачен свежим ветром Техаса.

Ярко-оранжевое отсвет за спиной привлек мое внимание.

– Все хорошо? – комок образуется в горле при звуке сильного, уверенного голоса Билла. Для всех, я знаю, Билл на взводе, или про него говорили так техасцы. Собрав нервы в кулак, я разворачиваюсь на каблуках, едва не потеряв равновесие. Билл держит в руках сигарету, и я не замечаю признаков наличия какого-нибудь оружия. Я успокаиваюсь при мысли, что все же не искупаюсь в бассейне, и двигаюсь к нему. В мерцающем свете бассейна Билл кажется массивнее и выше ростом, чем он был при свете дня.

– Да, сэр, – мой голос дрожит.

Какого черта? Я же взрослый мужик. Мой голос не ломался с тех пор, как я был подростком.

Я благодарен темноте за то, что скрывает предательский румянец, растекшийся по моему лицу. Собравшись, я выпрямляюсь, оказавшись чуть выше, когда подхожу к нему.

Билл наклоняет пачку сигарет ко мне, выстучав одну из упаковки.

– Закуришь?

При нормальных обстоятельствах я бы отказался от этого предложения. Курение – это отвратительная привычка, но сейчас я не собираюсь отказываться. Я протягиваю руку и вынимаю сигарету из пачки, засунув в рот. Ниточка пламени трепещет, вырываясь из зажигалки, поднесенной к моему лицу. Я наклоняюсь вперед, опуская кончик сигареты в пламя. Яркие угольки табака воспламеняются, и я с наслаждением затягиваюсь, впуская клубы табачного дыма в свои легкие. Горло першит, но я продолжаю затяжку.

– Спасибо, – выдыхаю я, выпуская дым из своих легких. Беру сигарету в другую руку, чувствуя головокружительный эффект табака практически мгновенно.

– Не рассказывай Линдси. Она думает, я бросил давным-давно.

Я киваю.

– Ну что ж, тогда это наш маленький секретик.

Билл прислоняется к деревянной колонне, перекладывая сигарету в другую руку. Чувствуется, курит он как профессионал. Сигарету держит между пальцами, делая глубокую затяжку каждый раз. Сам признается мне, что заядлый курильщик. Зато я не помню, когда брал в руки сигареты, точно, еще в колледже. Хотя сомневаюсь, что это был табак.

Я опираюсь на противоположный столб и смотрю на журчащую воду. Страх, больше похожий на агонию, потрясает меня до глубины души. Я ненавижу саму мысль разочаровать Билла. Он принимает меня в своем доме, зная, что мы с Маккензи поссорились. И мне кажется кощунством выйти из дома, чтобы ответить на звонок Оливии, даже с разрешения Маккензи, и предательским ударом в его спину при такой его щедрости.

– Звонила Оливия? – спрашивает он, стряхивая пепел с кончика сигареты.

– К сожалению.

– Ммм, – он делает еще одну глубокую затяжку. Дым, выдыхаемый нами из легких, кажется, клубится в ночном небе между нами. Я прикладываю сигарету обратно к губам, затягиваясь сильнее на этот раз.

– Это не то, что ты думаешь, Билл.

– И что же я думаю?

Я стучу пальцем по концу сигареты несколько раз, стряхивая пепел.

– Ты думаешь, что я играю чувствами Маккензи.

– Если бы это было так, каким бы образом ты оказался тогда приглашенным в мой дом сегодня, да еще и на праздник завтра, скажи-ка мне.

Он у меня есть.

– Извини, – делая очередную затяжку, я наблюдаю, как серое облако, выдыхаемое из моих легких, растворяется вокруг меня. Никотин бежит по моим венам, заставляя меня чувствовать легкое подташнивание и головокружение.

Билл тушит сигарету и бросает окурок в цветочный горшок.

– Так ответь же мне, сын, как ты намерен исправить это безобразие?

Я не докуриваю сигарету до фильтра, но повторяю действия Билла: тушу окурок и отправляю следом в тот же цветочный горшок. Я сглатываю, пытаясь облегчить боль в животе.

– В том-то и дело, что не знаю. Но вот что я знаю точно, так это что не могу продолжать жить без Микки. Она – мое сердце.

Сняв бейсболку, Билл качает своей лысеющей головой.

– Это только начало. Почему же ты добирался сюда так долго?

– Плохой совет, – иронизирую я.

Билл откидывает голову назад со смехом.

– На самом деле это был хороший совет. Да и цветы твои очень красивы. Их так приятно касаться.

Я хлопаю руками по бедрам.

– Неужели всем известно, что это я присылал ей цветы.

Он похлопает меня по плечу.

– Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять это.

Я вздыхаю, глядя на человека, которым восхищаюсь. Именно в этот момент я понимаю, что он заботится не только о своей дочери, но и обо мне. Он пытается защитить и меня. Человек, отец в нем, пытается помочь нам обоим стать счастливыми.

– И что же мне предпринять? – спрашиваю я.

Билл сжимает мое плечо крепче.

– Я хотел бы кое-что уточнить. Могу я задать вопрос? – я киваю, заранее страшась его вопроса. – Ребенок твой?

– Только если тест не докажет обратное, я отец. Но я должен получить согласие на этот тест, – я запускаю пятерню в волосы, видя, как челюсть Билла вытягивается.

– И когда это произойдет?

– Черт меня дери, если б я знал! – упс. Я не хотел ругаться при Билле. Я зажимаю себе рот ладонью, ища, как бы исправить сказанное. Здесь я пытаюсь быть открытым и честным, и даже пытаюсь произвести на Билла приятное впечатление, но вырвавшееся из моего рта, должно быть, сравнимо разве что с разрывом атомной бомбы.

Превосходно, Вайз! Просто прекрасно!

Билл ведет себя так, будто я не выдал ничего необычного.

– Я вижу!

– Нет, не видите, сэр! – заявляю я, повернувшись к нему. – У меня нет оснований не верить Оливии и мне не нужно подтверждение, что этот ребенок может быть моим. Но если я не смогу заставить ее пройти тест до рождения ребенка... – мои слова затихают. Нет простого способа сказать, что мой отец не доверяет никому и что он просит меня о тесте, что сродни приказу. Что я паршивая овца в семье. Быть рядом с Оливией, проходя сонограмму, и посещение вместе с ней всех врачей повергает меня в сильнейшую нервную дрожь.

Я глубоко вздыхаю, чувствуя легкое жжение в легких после выкуренной сигареты.

– Не важно, что покажет тест. Важно, как я отношусь к Микки. Я люблю ее с тех пор, как впервые увидел. Я даже не знал ее имени, но уже любил, сэр. Но за что-то же я расплачиваюсь. Не так ли? – тревожные нотки прорываются в моем голосе.

Билл кладет обе руки на мои плечи. Его глаза анализируют меня.

– Это произойдет, но знаешь, одной любви недостаточно.

– Нет. Я не верю в это. Мы были вместе. Были счастливы. Если бы Оливия первой не сбросила свою бомбу про беременность, мы бы сказали ей. Мы будем счастливы вместе.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что Маккензи не могла быть счастлива полностью, обманывая Оливию. Мы назначили встречу с ней на вечер в ресторане, чтобы рассказать о нас, чтобы быть честными с ней.

Глаза Билла сужаются.

– Ты говоришь, что Маккензи собиралась стать счастливой с тобой, даже если бы это навредило Оливии? Ты ничего не перепутал?

Я засовываю руки в карманы, пожав плечами.

– Я положительный.

Билл поджимает губы. Он покачивает головой в раздумьях, но так ничего и не произносит.

– Я знаю, как тяжело будет Маккензи причинить боль Оливии, но мы заслужили право быть счастливыми, даже если Оливии будет больно. Мы не сделали ничего плохого. Я никогда не любил Оливию, и мы расстались задолго до того, как я начал встречаться с Маккензи. Я знаю, что это походит на обман. Но это неважно, что я чувствую к Оливии. Я бы никогда не поступил так ни с кем, даже если это Оливия.

Я бы никогда не признался в этом за пределами моей семьи. Из-за двух трагедий в нашем прошлом. Первая трагедия касается потери моей дочери. И она худшая из двух. Ни один родитель никогда не должен становиться свидетелем смерти ребенка. Это жестокий урок природы. Второй был в том, что я надолго задержался возле матери моей дочери. Надолго после того, как эти отношения перестали существовать. Я познал предательство, измену. И как трудно после всего этого открываться кому-то вновь. Именно поэтому я не ухаживал за Маккензи, пока не порвал с Оливией.

– Это весьма похвально, сын, но каков твой план на эти выходные, чтобы Маккензи приняла тебя обратно. Что делать теперь? Что предпринять следующим? Никуда не денешься, Оливия по-прежнему беременна, и Маккензи находится в очень трудной ситуации.

– В трудной ситуации мы оба. Я люблю твою дочь, Билл. Этого не изменишь. Но если ребенок в самом деле мой, тогда я сделаю доброе дело и стану самым лучшим отцом.

Горделивая улыбка расплывается по лицу Билла.

– Твой отец хорошо тебя воспитал.

Я смеюсь. Ничего не могу с собой поделать. Если бы он только узнал моего отца, он бы подумал по-другому.

– Мой отец не согласится с тобой. Он надеется на мое исправление, и что я женюсь на Оливии.

– Это немного старомодно, но я вижу, тут он смотрит вперед.

– Нет. Я отказываюсь. Это не было бы справедливо. Да и не будет правильным, для тех, кто вовлечен.

Билл хлопает меня по спине.

– Я и не говорил, что ты должен. Я просто сказал, что понимаю его намерения.

Я могу верить ему. Нет ничего предосудительного в его тоне. Он просто говорит, как есть.

– Дрю. Меня мучает еще один вопрос. Что ты будешь делать, если Маккензи не согласится? Если не захочет быть с тобой? Что тогда?

Я замираю. Леденею внутри. Такая простая мысль просто не приходит мне в голову. Я-то собираюсь стать для нее рыцарем в сверкающих доспехах, прискакавшем за ней на белом коне. А оказывается, сказка затмила мой разум. Я сглатываю противный металлический привкус с языка. Засовывая руки в карманы, я гляжу Биллу в глаза.

– Тогда я позволю ей уйти.

– Просто так? Никакой борьбы? Просто позволишь уйти и все?

– Билл, мой приезд сюда – это борьба за нее. Если она захочет расстаться со мной, я уйду. Но уходить я буду с высоко поднятой головой, зная, что сделал все возможное для примирения.

Билл пристально наблюдает за мной. Его глаза приобретают странный голубой оттенок в лунном свете, но за ними скрывается истина, и этим я восхищаюсь.

– Ну, тогда это все, о чем мне нужно было знать. Я не говорю тебе, что будет легко. Моя дочь упряма, прямо как ее мать. Особенно когда ей больно. Но если ты сможешь растопить эту атмосферу отчуждения, возникшую между вами, считай, у тебя есть мое благословение. Бог тебе в помощь, сынок. Именно Его помощь тебе и понадобится, – он хлопает меня по плечу, посмеиваясь.

– В самом деле? Ты даешь мне свое благословение? – мысль кажется мне абсурдной. Если бы моя дочь сбежала от парня, причинившего ей боль, я бы оторвал ему яйца и скормил бы их ему.

«Мне всерьез нужно перестать перекидывать мячик», – размышляю я про себя.

– Ты уверен, что не хочешь пристрелить меня? – уточняю я.

Лоб Билла и уголки губ прорезают глубокие морщины, когда он хохочет.

– Дрю, если бы я хотел пристрелить тебя, пристрелил бы еще в магазине.

Раздвижные стеклянные двери разъезжаются. Свет льется из кухни, освещая остановившуюся в дверях Маккензи.

– У вас все в порядке? – глубокий южный акцент появляется в ее голосе, посылая восхитительные волны желания бежать по моим жилам. Я могу поклясться, что ее акцент стал еще тягучее по возвращении домой в Техас, и я еще больше люблю ее.

– Да, Мик, все хорошо. Я просто показывал Дрю работу, которую проделал во дворе.

– Мхм, – бормочет она. Ее глаза скользят между нами, пока она закрывает двери за своей спиной. – Если я проверю цветочный горшок, я не рискую найти в нем окурки?

Билл смеется, обнимая ее за плечи, и целует в висок. Мягкий румянец расцветает на ее щеках, заметный даже в бледном свете. Я завидую близости Микки с отцом. Я никогда не знал, что это такое. Все что я могу сказать об отношениях между мной и отцом, это то, что я его боюсь.

Такое чувство, что я просто гость на чужом празднике жизни. Я увеличиваю расстояние от них, двигаясь в сторону входа в бассейн. Эти двое мягко смеются чему-то своему, раздвижные двери открываются и снова закрываются. Я остаюсь один.

Или я так думаю.

– Хорошая ночь, – произносит Маккензи, приблизившись. Эту близость, тепло ее кожи окутывает теплота вечера. Моя голова плохо соображает. Может, виной всему оказывается выкуренная сигарета, но я думаю, я в растерянности от ее близости. Ничего дельного не приходит мне в голову. Это похоже на сон.

Я переношу свой вес с одной ноги на другую, поднимая голову вверх.

– Красиво. Никогда не думал, что существует подобная красота и звезды светят так ярко.

– Этот Техас для тебя.

– Я скучаю по пляжу.

– Я тоже, – отвечает она.

– Это все, по чему ты соскучилась? – я хочу знать. Она сказала по телефону, что скучает обо мне, но здесь, в этом месте, в этот момент, я хочу смотреть на нее и видеть выражение ее лица в тот момент, когда она скажет, что скучала по мне.

Она оборачивает пальцы вокруг моего запястья.

– Пляж – лишь одна из вещей, по которой я скучаю, находясь дома.

Я разворачиваю ее лицом к себе. Мы оба находимся в опасной близости от бассейна и один неверный шаг, и мы плюхнемся в него. Она опускает глаза, отказываясь встречаться со мной взглядом. Это работает против меня. Я хочу заглянуть в ее душу. Я размещаю большой и указательный палец на ее подбородок, приподнимая ее голову вверх и заставляя заглянуть мне в глаза. Ее дыхание учащается, что происходит всякий раз, как мы оказываемся в непосредственной близости друг друга, как сейчас. Легкий ветерок ерошит ее волосы. Пряди закрывают лицо. Обеими руками я убираю волосы с ее лица, отбрасывая их, чтобы без помех заглянуть в ее прекрасные глаза.

Как в замедленной съемке мое лицо движется навстречу ее лицу. Как будто два магнита притягиваются друг к другу. Ее язычок скользит меж губ, облизывая их. Сантиметр за сантиметром я приближаюсь к ней, собираясь поцеловать ее. Мой рот едва не встречается с ее, как Маккензи отстраняется.

– Энди, нет, – говорит она резко, отталкивая меня рукой в грудь.

Сердце сжимается в моей груди. Застыв на месте, я чувствую, как растерянная и обиженная, она снова удаляется от меня.

– Почему нет?

Она неподвижно застывает, пытаясь обдумать свой ответ.

– Потому что... потому что... – повторяет она.

Мои глаза расширяются, когда я подаюсь навстречу ее ответу.

– Да? – напоминаю я ей.

– Потому что... – она сгибает пальцы в районе груди. Внезапно озорная ухмылка искривляет ее губы. – Вот почему, – и она толкает меня.

Глава 9

Со дна бассейна я могу видеть, как Маккензи нависает над краем. Вода струится вокруг меня, искажая ее черты. Я всплываю на поверхность, глотая воздух. Хлорка жжет мне глаза.

– Вот что получает тот, кто смеется над моим акцентом, – хохочет она.

Я сильно бью по лицу и голове, сплевывая остатки воды изо рта.

– Я не смеялся над тобой!

Она склоняется немного ниже над водой с самодовольным выражением лица, уперев руки в бока.

– Ты обманул меня, – отвечает она саркастически. – И я говорила тебе: это мой дом. Не смей шутить надо мной!

Я кидаюсь к краю бассейна, где стоит Микки. Тени танцуют на ее стройной фигуре. Мои глаза дрейфуют по ее холеной фигуре, от ног к талии.

– Эй, Микки.

Она склоняет голову на бок, фиксируя меня неустойчивым взглядом.

– Да?

– Ты ведь помнишь, что случилось последний раз, когда один из нас оказался сброшенным в воду? – опираясь на руки вокруг камня, окружающего устье бассейна, я приподнимаю себя из воды как раз достаточно, чтобы схватить ее. Я отталкиваюсь ногами от бортика бассейна, опрокидывая ее в воду вместе со мной.

– Ааа! – ее крик прерывается в бульканье под плеск воды, грохочущей над нами.

Я плыву обратно на поверхность, смеясь. Микки выныривает из воды, отчаянно размахивая руками. Она убирает с лица намокшие пряди волос.

– Энди!

– Ты начала это, – оправдываюсь я, изображая невинность.

– Э, нет. Это ты начал, – сложив руки чашечкой, она зачерпывает воды и плескает мне в лицо.

– О! Да это начало войны! – кричу я. Мои руки шлепают по воде, создавая волну, которую я направляю в нее.

Маккензи охотно подыгрывает мне, шлепая руками по воде в мою сторону, визжа и хохоча в процессе. Сколько воды мы расплескали, одному Богу известно, но меня это волнует очень мало. Нам весело, и ничто не может удержать меня от этого.

Мои глаза все залиты водой, дыхание перехватывает, но я двигаюсь в ее сторону. Хватаю ее за талию, прижимаю к себе. Она вырывается, крутясь и извиваясь, но это мало ей помогает.

– Так ты сдаешься?

– Конечно нет!

Я подхватываю ее под коленки, приподнимая над водой. Она брыкается и кричит, мешая мне поднимать ее.

– Энди, нет! – вырывается у нее прежде, чем я кидаю ее в воду.

Она приближается, запыхавшись, и тычет мне в грудь.

– Я поверить не могу, что ты сделал это! – я хватаю ее за запястья, притягивая ее вплотную к своему телу. Вода струится вокруг нас, толкая нас ближе друг к другу. Я могу чувствовать тепло ее тела сквозь промокшую одежду. Игривый стеб заканчивается. Кончается время смешков и улыбок. Возникает сексуальное напряжение между нами; оно всегда возникает, когда мы вот так близко. Голодный по прикосновениям к ее коже, я опускаю руки под воду, сжимая ее бедра, проводя большим пальцем по подолу ее рубашки. Она тихо стонет, ее глаза светятся, когда она обнимает меня за шею. Она прикусывает свою нижнюю губу, всасывая ее глубоко в рот. Наше дыхание учащается, играет прекрасная симфония желания, стирая все разногласия между нами.

Чувство дежавю охватывает меня, история повторяется, как будто судьба вознамерилась исправить несправедливость, возникшую между нами. Ее гладкие влажные губы приближаются к моим для поцелуя. Тепло ее дыхания на моем лице... И никакой борьбы между нами.

– Микки, – выдыхаю я.

– Какого черта здесь происходит? – гнусавый голос раздается от дома.

У меня вырывается стон, мысленно проклинаю ту сволочь, что прерывает нас в такой момент. Мы были так близки.

Маккензи обхватывает меня за шею, на лице выражение крайней степени ужаса. Я стискиваю зубы и поворачиваю голову, достаточно для того, чтобы увидеть Гэйджа, стоявшего в проеме задней двери в окружении остальных членов семьи. Отвращение и гнев полыхают на его лице. Его руки сжимаются в кулаки, когда он видит нас в нашем нынешнем положении.

Внезапно Маккензи вырывается из моих рук. Я закрываю глаза, впиваясь ногтями в кожу головы, благодарный за спасительную воду. Я уверен, что мои мокрые джинсы слишком явно указывают на кое-что в данный момент.

– Это не займет много времени, – острит Билл. Линдси тычет его локтем в бок, вызывая сдавленный хрип. Гленда усмехается рядом с Гэвином. Она держит свою руку в его, положив голову на его выдающийся бицепс. Его негабаритные зубы сверкают в бледном свете луны. Я чуть не смеюсь вслух, когда она подмигивает Маккензи и мне.

– Людоед! – верещит Юстис. Маленький мальчик бежит прямиком от дома на нас.

Вся семья, включая Маккензи, кричит ему, прося остановиться, но уже поздно. Его стройное тело входит в воду с экстремальной силой, посылая волну брызг, летящих над нашими головами. Потоки воды обрушиваются вниз. Я хохочу, как маленький ребенок, отплевываясь и ухмыляясь от уха до уха.

Убрав воду с лица, недоверчиво смотрю на Маккензи.

– Он сказал «людоед»? – спрашиваю я, посмеиваясь над гордым выражением веснушек на лице Юстиса.

– Все это сказано для меня, – отвечает Маккензи. Она захватывает затылок Юстиса и трет костяшками пальцев по макушке.

– Это пушечное ядро, глупый мальчик.

– Я сказал «людоед», – напутствует Юстис, уворачиваясь от нее.

– Юстис Вильям! – кричит Джеки. Она грудью проталкивается сквозь толпу. Волны отчаяния исходят от нее. – У меня нет с собой сухой одежды для тебя.

– Я сожалею, мама, – Юстис опускает голову от стыда.

Коди шагает за Джеки, кладя руку ей на плечо. Она глядит снизу вверх на своего мужа. Молчаливый разговор завязывается между ними и вдруг ее напряжение ослабевает. Вся злость Джеки исчезает с ее лица. Она снова глядит на нас и улыбается своему сыну.

– Да ладно, ничего, малыш. Я уверена, бабуля подберет что-нибудь для тебя по погоде.

– Конечно, что-нибудь найдем, – подтверждает Линдси.

Я гляжу на Линдси с кривой ухмылкой, что залегает меж бровей.

– И для меня что-нибудь сыщешь по погоде, бабуля?

Линдси со смешком отмахивается.

– Уверена, что-нибудь да сыщется, мистер Красавчик.

Я выпячиваю грудь.

– Я – мистер Красавчик. Не забывайте об этом!

– Нарциссист, – комментирует Гэйдж. Моя голова дергается в сторону раздраженного человека, который продолжает мутить воду.

– Эй, Дрю! – кричит Джеки, останавливая меня, уже почти выбравшегося из бассейна, по ходу дела придумывающего планы мести этой негабаритной горилле. Легким кивком головы Джеки указывает на Юстиса, который отчаянно пытается удержаться на плаву, изо всех сил загребая воду руками и отталкиваясь ногами. Я перевожу взгляд на Джеки, показывая, что понял ее. Не теряя времени, бросаюсь выполнять свою миссию. Я подплываю к нему, обхватываю поперек талии и ног, приподнимая его из воды. Юстис визжит и молотит руками и ногами по воде так, что я выпускаю его из рук. Когда он выныривает, он кричит:

– Еще! Хочу так еще!

Взрыв смеха раздается сверху. Я смотрю на наших зрителей. Гэвина, казалось, ситуация забавляет. Однако появившийся Джаред несет знак мира и примирения на своих плечах. Мягкая, чуть грустная улыбка скользит по его губам. Я не дурак. И знаю, что Джаред все еще «несет факел» для Маккензи, даже если и отказывается это признавать.

Юстис теребит мою рубашку.

– Еще, Дрю, еще!

Кто я такой, чтобы отказать ребенку? Я поднимаю его над головой и бросаю в воду. Его смех наполняет воздух, когда он выныривает. Толпа хлопает, кричит, подбадривает его. Я гляжу на Маккензи, которая потихоньку отплывает на спине, чтобы не мешать моим играм с мальчиком. Она кажется спокойной и расслабленной. Ее руки скрещиваются на груди, и простая улыбка освещает ее сладкие губы. Я подмигиваю ей и немедленно вознаграждаюсь горячим румянцем, растекшимся по щекам.

– Я ухожу отсюда, – рычит Гэйдж. Он двигается в сторону Линдси и Билла, которые расположились в шезлонгах, стоящих вдоль бассейна.

– Билл, Линдси, спасибо за ужин. Как всегда, все было просто чудесно.

Линдси встает и обнимает его.

– Еще очень рано. Останься немного подольше.

Он чмокает ее в щеку.

– Я не могу. Как-нибудь в другой раз.

– Тогда увидимся завтра, – Билл встает с шезлонга и пожимает ему руку.

Он опускает голову и направляется в сторону раздвижной двери.

– Гэйдж, – зовет Маккензи.

Гэйдж разворачивается на звук ее голоса. Она плывет к центру бассейна. Ее глаза мечутся между ним и мной. Он стоит там, ждет, что она скажет хоть что-нибудь. Может быть, он хочет, чтобы она попросила его остаться. Может, хочет, чтобы попросила уйти. По правде говоря, мне хочется услышать именно это. Есть что-то такое между ними, за что я не могу поручиться.

Некоторое время она силится что-то произнести, открывая и закрывая рот. Но все же произносит лишь:

– Спокойной ночи.

Уголок его рта дергается.

– Да. И тебе тоже, – он поворачивается в сторону двери и исчезает в глубине дома.

Никто не говорит ни слова. Никто не двигается; по крайней мере, до тех пор, пока не слышат визг шин на парковке. Громкий грохот двигателя мощного автомобиля раздается от дороги, заставляя покачиваться забор и пригибаться деревья.

– Я должен был знать, – бормочу я сквозь дыхание.

– Знать что?

Я смотрю снова на Микки, которая возвращается вновь в бассейн.

– Ничего.

– Нет, Дрю. Скажи мне.

Я пожимаю плечами.

– Что Гэйдж водит машину, которая взбадривает Чеви.

– Что газует как кусок хлама? Он один со времен высшей школы.

– Высшая школа, правда? – я ухмыляюсь, передвигаясь поближе к ней. Вот вопрос, мучающий меня. Что на самом деле происходит между ней и Гэйджем? Становится очевидно, что между ними нечто большее, чем приятельские отношения. Но в то же время, я знаю, между ними не было и романтических отношений. Билл бы предупредил меня, если бы они были. Кроме того, Маккензи не станет вступать в новую связь, если не закончена старая.

Прежде, чем я смог получить ответы на свои вопросы, Коди подходит к бассейну и протягивает руку сыну.

– Ну ладно, Юстис. Давай заканчивай купание.

– Ну, еще пять минуф, – клянчит Юстис.

Коди манит Юстиса пальцами, зовя его из воды.

– Сейчас, сынок. Мы нужны маме и сестренке дома.

– Ой! – он встречает отца у лестницы, ведущей к выходу из бассейна.

Гленда появляется у бассейна с полотенцем.

– Давай-ка тебя вытрем, маленький мужчина.

– Фу-у-у, бабуфка, моя одежда вся липкая. Убери ее, – он пытается стянуть ее, цепляясь за рубашку, но бабушка останавливает его.

– Мы все исправим, как только ты вернешься домой. Ну, а пока дай я помогу тебе немного обсохнуть, – напутствует она ребенка. Бабушка оборачивает кусок хлопка вокруг его плеч и трет его хилые ручки вверх-вниз своими руками. Он скрючивается и хнычет, но следует ее совету.

Маккензи отталкивается от стены и плывет к лестнице.

– Мы должны выйти, – просит она, тяжело поднимаясь по ступенькам. Я кладу руки на ее бедра, помогая выбраться из бассейна. Ее джинсовая юбка висит низковато на талии, выставляя сладкое местечко с татуировкой на спине. Я слежу рисунок феникса пальцами, вызывая дрожь от моего прикосновения. Маккензи оборачивается через плечо, глядя вниз на меня, зажимая зубами нижнюю губу.

– Спасибо.

Я выдергиваюсь из воды и встаю рядом с ней, глядя ей в лицо.

– Все для тебя, – ее глаза закрываются, и нежный румянец окрашивает ее кожу розоватым оттенком, подчеркивая мимолетную улыбку. Я чуть поворачиваю ее лицо к себе и провожу пальцем по губам.

– Мы должны поменять одежду на сухую, – предлагает она.

Я отвечаю кривой усмешкой.

– Эта идея заслуживает внимания, – ее румянец становится ярче.

– Готов поспорить, если вы зайдете в дом, вы сможете переодеться, – заверяет меня Билл.

Линдси протягивает нам с Микки по полотенцу. Маккензи отступает, принимая одежду из рук своей матери. Она начинает вытираться.

– Спасибо, сэр, но я думаю, что мы обсушимся здесь, – я принимаю полотенце, протянутое Линдси, начав просушивать волосы.

Маккензи вздергивает голову вверх, встречая мой взгляд. Я снова проникаюсь желанием обладать способностью читать ее мысли, потому что те эмоции, что сейчас написаны на ее лице, волнуют и смущают меня.

– Я провожу тебя, – говорит она.

Юстис обращается к нам, проталкиваясь между мной и Маккензи. Полотенце висит на его плечах, и его непослушные волосы становятся теперь практически неуправляемыми. Я гляжу на Юстиса и говорю:

– Было очень приятно познакомиться с вами, молодой человек. Вы настоящий подарок для своих родителей.

– Да, – полотенце падает на землю. Мальчик бросается ко мне и крепко обхватывает за талию. Никогда в моей жизни никто не обнимал меня так крепко. В мальчике заложена сила двух мужчин!

– Пока-пока, Длю.

Меня поражает его любовь ко мне. Я оглядываю остальных членов семьи. У них была такая же реакция, как и у меня. Я поворачиваюсь к Джареду. Он дает мне сигнал обнять мальчика в ответ, чему я с удовольствием подчиняюсь. Довольный взаимным объятием, Юстис бежит к своим родителям. Коди ерошит ему волосы, кладет руку на плечо и ведет в дом.

– Я никогда не видела, чтобы он сходился с кем-нибудь так легко, – восклицает Линдси в восторге.

– Я тоже, – соглашается Джеки. Она подходит ко мне, прижимая ребенка к груди. Я тяжело сглатываю, желание бежать без оглядки становится все ощутимее. – Спасибо, что играл с ним сегодня. Большинство людей видят его отличие, но ты видел в нем ребенка сегодня. Я не могу выразить, как много это значит для нас.

Я моргаю несколько раз, стараясь прислушиваться к ее словам, а не обращать внимания на спящего ребенка, которого она держит.

– Он замечательный ребенок, – бормочу я, слушая биение пульса у себя в ушах. Снаружи же я ощущаю, как будто мир рушится вокруг меня. Видеть Хонор так близко кидает меня в панику. Мое горло давит до такой степени, что я не могу дышать. Сейчас я хочу или уехать подальше, или найти бутылку рома и напиться.

Ощутив мой дискомфорт, Джеки пристально глядит на меня. Ее глаза сужаются до маленьких щелочек, и она переводит взгляд на ребенка. Она тихонько напевает дочери, чуть увеличивая расстояние между нами. Напряжение чуть ослабляет свои смертельные тиски.

– Ну, ребята ждут нас. Увидимся завтра.

– На это можете смело рассчитывать, – отвечаю я, пытаясь обрести утраченное спокойствие.

– Бабушка, – поворачивается Джеки к Гленде. – Ты готова?

Старуха бесцеремонно хлопает Гэвина по заднице. Гэвин подскакивает от неожиданности, его глаза округляются от подобного сюрприза.

– Спаси меня, ведь завтра танцы, – инструктирует моего брата бабушка.

– Я... – Гэвин сует дрожащие пальцы в идеально уложенную прическу. Спасибо лаку для волос и техасской жаре, волосы сохранили прическу даже на воздухе. Я едва сдерживаю рвущийся наружу смешок. Это помогает до тех пор, пока я не гляжу в сторону Джареда. Я вижу его, содрогающимся от неизданного смеха.