Текст книги "Маргарет Тэтчер"

Автор книги: Жан Луи Тьерио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 46 страниц)

В теневом кабинете

Восемь лет спустя после вхождения в палату общин Маргарет Тэтчер вошла в состав теневого кабинета. Она находилась на самой середине своего восхождения к вершине власти. Через восемь лет она станет лидером партии консерваторов, но в 1967 году вынуждена была работать под руководством Хита. Свидетельством ее все увеличивавшейся политической притягательности может служить тот факт, что с самого начала ей доверили не одно из «женских» министерств: здравоохранения, социального обеспечения или образования, а министерство «мужское», от которого пахло углем, атомом и мазутом, – министерство энергетики! Какой путь пройден! Она уже была уверена в том, что станет министром, когда консерваторы снова придут к власти, разумеется, если в ее жизни не произойдет какая-то катастрофа.

Во время заседаний теневого кабинета в канцелярии лидера партии консерваторов в Вестминстере перед всеми предстала великая Тэтчер, которая все время брала слово, всеми хотела командовать, всем распоряжаться, всех поучать, по любому поводу имеющая свои мысли и идеи, кстати, особенно в тех сферах, что не входили в ее компетенцию. Она полагала, что таким образом заведет себе новых друзей. Питер Ролисон, теневой генеральный атторней[74]74
  Атторней (англ. attorney) – термин из английского юридического лексикона, служащий для обозначения особого рода адвокатов, а также поверенных в делах, юрисконсультов и т. п.; в ироническом смысле – государственный муж от юриспруденции. – Прим. ред.


[Закрыть], вспоминает, что «она говорила без умолку; не думаю, что она понимала, сколь она всех раздражала». Постепенно Маргарет стала успокаиваться. Но все же за исключением Кита Джозефа и Эдварда Бойла, ее старого приятеля со времен Оксфорда, члены теневого кабинета смотрели на нее как на инопланетянку, с которой лучше не общаться слишком часто. Она не входила в круг приближенных к Тэду Хиту лиц, не была членом так называемых «внутреннего кабинета»[75]75
  Узкий круг членов теневого кабинета, объединяющий «тяжеловесов» для принятия важных решений.


[Закрыть] и «кухонного кабинета»[76]76
  Еще более узкий круг, куда входят только самые близкие друзья лидера партии или премьер-министра, при участии которых и вырабатываются стратегия и тактика правительства, действующего или теневого.


[Закрыть]. Даже если Маргарет с течением времени и стала поспокойнее, все равно многие опасались ее порывов.

За границей Маргарет также нередко «принималась за свое». Так, в ходе визита в Вашингтон в 1967 году она на языке, который можно было бы назвать каким угодно, только не дипломатичным, обрушилась с упреками на директора МВФ (Международный валютный фонд. – Пер.), француза, выпускника Национальной школы администрации, имевшего несчастье ратовать за умеренную интервенционистскую политику[77]77
  Интервенционизм – смешанная экономика, включающая элементы капитализма и социализма; частная собственность на средства производства, регулируемая государством, профсоюзами. – Прим. ред.


[Закрыть]. За десять минут она объяснила ему теорию рыночной экономики. На это высокопоставленный чиновник не нашелся, что ответить. Члены британской делегации были изумлены. В своей депеше министр иностранных дел в заключение написал, что она вела себя «как слон в посудной лавке». Да, приглушенная, обволакивающая атмосфера показной любезности, царившая в канцеляриях и кабинетах высокопоставленных сановников, была не для нее.

Но в своем министерстве она, как всегда, блистала и поражала всех беспримерной работоспособностью. Господа-члены теневого кабинета умели приятно проводить время. Сам Тэд Хит частенько отдыхал на своей яхте. Сэр Дуглас-Хьюм посещал бега и делал ставки. Лорд Каррингтон проводил уик-энды в красном сюртуке, с удовольствием наблюдая за тем, как свора его гончих вела охоту на дичь. По выражению одного из этих господ, Маргарет «не была членом клуба». Для нее наркотиком были досье, отчеты, доклады.

За несколько месяцев Маргарет стала всезнайкой в вопросах использования угля, тепло– и электростанций, в вопросах импорта нефти. Она со страстью занималась проблемами, которые обещали дар небесный для Англии, а именно, открытием богатых запасов нефти и газа в Северном море. Также она стала сторонницей использования атомной энергии, дабы лучше обеспечить энергетическую независимость страны.

Маргарет нередко обрушивалась с нападками на правительство. Ужасная трагедия предоставила ей еще одну возможность. В 1966 году в Уэльсе, в городке Аберфане 28 взрослых и 116 детей погибли в результате обрушения террикона, то есть отвала горных пород, находившегося в ведении и юрисдикции Национального управления угольной промышленности. Позднее она напишет, что «воздержалась от слишком поспешных заключений, а в своем докладе показала, до какой степени во всякой крупной организации чиновникам свойственно полагать, что кто-то другой уже принял все необходимые меры и что именно этот другой и будет нести за все ответственность». Вполне трезвый анализ ситуации. Но в пылу сражения Маргарет утратила осторожность, принявшись упрекать руководителя Национального управления угольной промышленности в том, что он не прибыл на место трагедии. Она полагала, что руководитель любого ранга должен быть всегда впереди, «на бруствере траншеи», особенно когда пришла беда. «Когда происходит трагедия, руководитель, занимающийся делами ведомства, должен отправиться на место трагедии как можно скорее <…>. Он отвечает за все и должен показать людям, что он прибыл, чтобы увидеть произошедшее и выразить им свое сочувствие». Она требовала, чтобы «полетели головы», и сделала вывод: «Гораздо проще держать под контролем частное предприятие».

Маргарет разнесла в пух и прах политику субвенций[78]78
  Субвенция – вид государственного денежного пособия, выделяемого местным органам власти на определенный срок и конкретные цели. – Прим. ред.


[Закрыть], предусмотренных Законом об угольной промышленности, ибо, по ее мнению, «нет никакого смысла посылать людей в шахты-колодцы, где, несомненно, будут погибшие, чтобы добывать уголь, который никто не купит». Она обрушилась с яростной критикой на высокопоставленных чиновников, которых хорошо знала, «ибо у них нет опыта коммерческого банка, прекрасно знавшего бы, что делать с углем». Про себя она, конечно, думала, что, если бы эти господа были хорошими работниками, давно бы уже работали в частном секторе и зарабатывали гораздо больше. Их синекура в Национальном управлении угольной промышленности была для нее свидетельством их некомпетентности.

В глубине души Маргарет хотела бы видеть энергетику приватизированной. Вместе с группой экспертов, воодушевленных Ником Ридли, она предложила Тэду Хиту план приватизации отрасли. Он ответил отказом, опасаясь политических последствий такого шага. Именно тогда Маргарет поняла, что ничего важного нельзя будет сделать, пока руководящие высоты занимает эта команда. Она вспомнила, как Хит во время поездки в Шотландию сказал: «К добру или к худу, но центральное правительство уже взяло на себя ответственность почти за половину деловой активности Великобритании, и это не может измениться». Для Мэгги эти слова были знаком смирения и покорности судьбе, уступкой, а ведь таких слов в словаре госпожи Тэтчер не было. Но в данный момент она могла лишь терпеть и запоминать. Партия консерваторов раскололась. Росло и крепло правое крыло, куда входили такие деятели, как Кит Джозеф, Саймон Дженкинс, Джеффри Хау, Энок Пауэлл.

Последний являлся чем-то вроде наставника в этой группе. Он никогда не был особенно близок к Маргарет, но очень ее вдохновлял: «Енох из всех нас был самым блестящим; он был историком, экономистом и богословом одновременно, питая подлинную страсть к классическим знаниям». В 1968 году правительство лейбористов внесло в парламент проект Закона о расовых отношениях, целью которого было пресечь всякую расовую дискриминацию. Иммиграция стала политической проблемой. Время «мирной волны» иммиграции, прибывавшей из стран Содружества, прошло. Некоторые законы, вводившие квоты, ужесточили правила проникновения в королевство по сравнению с теми, что существовали до 1960 года. В 1967 году вопрос стал безотлагательным. Бунты, носившие явно этнический характер, сотрясали некоторые бедные предместья крупных городов. Изгоняя всех граждан азиатского происхождения по одному только внешнему виду, марксистская Кения уже подносила зажженный фитиль к бочке с порохом. Десятки тысяч вынужденных иммигрантов не имели другого выхода, как обратить взоры к старой колониальной метрополии. Мать-отчизна не могла не раскрыть объятия свои сыновьям, находившимся на грани гибели. Но в широких народных массах напряжение нарастало и становилось ощутимым. Вероятно, не отдавая себе в том отчета, Энок Пауэлл переступил красную черту. В речи, встреченной оглушительными аплодисментами в одном из рабочих пригородов Бирмингема, он посулил «море крови», если «этому цветному вторжению» не будет поставлен заслон. Его речь не была откровенно расистской, но он употребил такие выражения, которые политическому деятелю не прощают. Уверенный в поддержке теневого правительства, 21 апреля 1968 года Тэд Хит принял решение изгнать Пауэлла из теневого кабинета, вопреки мнению Маргарет, высказанному по телефону. Для правого крыла это был тяжелый удар. Один из его «тяжеловесов» пал. Для самого же Пауэлла это было началом пути вниз. Как многие слишком яркие политики, однажды увлекшиеся и не уследившие за своим языком, он на время укрылся в рядах систематической оппозиции, а затем превратился в своеобразного маргинала. В 1975 году он договорился до того, что стал призывать голосовать за лейбористов и, в конце концов, был предан забвению. Он забыл, что вне государственного аппарата для таких, как он, нет спасения… А вот Маргарет из этой истории урок извлекла. Она не будет скрывать своего отличия от других, но никогда не дойдет до точки разрыва, не переступит черту. Приключения одиночки – не для нее, для нее этого мало. Она знает: выиграть можно только вместе с партией, и эту партию надо изменить, и изменить изнутри.

«Что не так с политиками?»

Очень быстро Маргарет получит возможность претворить в жизнь эту стратегию. По случаю ежегодной конференции Политического консервативного центра Тэд Хит предложил ей произнести торжественную речь на тему, «которая может заинтересовать женщин». Она сама могла выбрать тему и воспользовалась этой возможностью. По ее замыслу эта речь должна была быть не просто речью, а обвинительной речью, в которой большинство наблюдателей и комментаторов увидят первоначальную модель тэтчеризма. Однако и в этой речи она удержалась в заданных рамках и не перешла Рубикон, ведь это бы означало, что она отходит от линии партии.

Название речи уже было своеобразной программой: «Что не так с политиками?». Она подвергла жесткой критике политику консенсуса. Она во что бы то ни стало требовала «политики убежденности». Она говорила о том, что «демократия предполагает политическую альтернативу и наличие правительства, оппозиционного правительству, находящемуся у власти, наличие второго правительства, готового взять бразды правления страной <…>. Никакая крупная партия не может выжить на иных основах, кроме как твердой убежденности в том, что она собирается делать». После того как Маргарет разоблачила то, что она называла «ложью призыва к консенсусу», она поставила свой диагноз и тому, что считала бедой Англии: «Истинная проблема состоит в проникновении политики в те сферы, где ей совершенно нечего делать». Необходимо предоставить каждому возможность свободно развивать свои таланты. Это прежде всего вопрос морали, а потом уже вопрос экономики. «Деньги сами по себе не самоцель, они позволяют вести тот образ жизни, который был выбран». Деньги, то есть их наличие, позволяют все, в том числе и проявление милосердия. Добрый самаритянин смог прийти на помощь своему раненому собрату только потому, что он был хорошо обеспечен. Итак, сначала нужны деньги, а затем придут и решения всяческих проблем, и потекут они рекой из этого источника. Можно сказать, что в данном случае Институт экономических проблем оказал на Маргарет большое влияние. Теперь она была убеждена, что экономический волюнтаризм ничего не решает. «Мы так настаиваем на контроле за доходами, что забываем о роли правительства, суть которой состоит в том, чтобы контролировать денежную массу и управлять спросом». Она завершила свою речь неизбежным призывом к строжайшей экономии бюджетных средств и к освобождению сил людей, способных к предпринимательству. При чтении этого текста трудно не заметить, какой страстью он проникнут, ведь в нем изложены принципы, которые будут предопределять грядущие сражения Маргарет: политика убежденности, противопоставленная политике консенсуса, скромное и строгое государство, политика монетаризма. Но в этой речи ощущается и наличие политического чувства, чувства возможного, реального. Маргарет не касалась тем, к обсуждению которых консерваторы еще не были готовы: денационализации, отказа от волюнтаризма, отказа от политики цен и доходов, определяемых в результате договоренностей, достигнутых при содействии государства. Она обо всем этом не говорила, поскольку поняла, что «нет политики, которая чего-то стоит без учета реальности». К своей силе убежденности она теперь присовокупила умение ловко маневрировать.

В ожидании выборов в министерстве транспорта и министерстве образования

Перечитанная по прошествии времени речь, произнесенная на конференции Политического центра консерваторов, приобретает особый смысл. Но тогда она прошла почти незамеченной. Тэд Хит решил вступить в борьбу с профсоюзами. Тред-юнионы начали серьезно осложнять жизнь лейбористского правительства, причем до такой степени, что правительство решило провести реформу под названием «На месте конфликта», целью которой было ограничение власти профсоюзов, но успешно завершить эту реформу не удалось. Когда же консерваторы вновь пришли к власти, положение дел только ухудшилось. Но в этот момент для Тэда Хита резкий, язвительный тон речи Маргарет был всего лишь незначительным нюансом, а не выражением совершенно иного взгляда на вещи.

Вот почему Тэд Хит без колебаний назначил ее в 1968 году министром транспорта, коим она пробыла несколько месяцев. В связи с этим назначением она впервые побывала в СССР. Естественно, ей показывали самые лучшие достижения советского режима: московское метро, самолеты, такие как Миги и создания КБ Сухого[79]79
  Конструкторское бюро (Опытное конструкторское бюро), которое возглавлял авиаконструктор Павел Осипович Сухой (1895–1975), один из создателей советской реактивной и сверхзвуковой авиации. – Прим. ред.


[Закрыть], чудеса «Аэрофлота», даровавшего целому народу возможность путешествовать. Но Маргарет не так глупа, чтобы ее могли ввести в заблуждение. Она видела и окружающую серость, пустые магазины, бегающие глаза. Она ощущала, что КГБ вездесущ. Когда она находилась в гостиничном номере, то не смогла настроить телевизор. Она никому не звонила, но вдруг в дверь постучали два техника, объявившие, что они пришли отремонтировать телевизор. Как оказалось, камера наблюдения, установленная в ее номере, зафиксировала ее «разборку» с образчиком советской бытовой техники. Для Маргарет это был мир Оруэлла. Она уже тогда была антикоммунисткой. Но, в отличие от большинства гостей с Запада, она не боялась ставить своих собеседников на место. Так, однажды ее повели в музей, перед которым она увидела статую кузнеца, перековывавшего мечи на плуги, дабы вспахивать пашню. С большой гордостью советский Цицерон принялся объяснять Мэгги: «Вот это и есть социализм». Бедняга не ожидал, что на него обрушится поток слов: «А вот и нет, это же из Библии, из Ветхого Завета, где сказано: „И перекуют они мечи на орала…“». Засим последовало смущенное молчание…

Через несколько месяцев Маргарет оказалась в министерстве образования. Как это часто бывает, это министерство было «взрывным материалом», и от министерского портфеля явно попахивало порохом. Общество вело яростные баталии вокруг того, что во Франции называется «единым колледжем». Итак, обсуждался вопрос, нужно ли обучать всех учеников в общих учебных заведениях или, напротив, в конце обучения в начальной школе проводить особый экзамен, позволяющий провести отбор самых лучших из них, с тем чтобы направить в особые учебные заведения, где таланты будут развиваться, чтобы впоследствии эти дети смогли сделать отличную карьеру. Лейбористы решили заменить все классические школы, колледжи и лицеи, куда можно было поступить, только пройдя через вступительные экзамены, так называемыми компрехенсив скулз, где были бы объединены все ученики. Вначале, по их замыслу, такие меры были факультативны и местные органы образования могли сделать выбор между двумя системами, но циркуляр от 1966 года делал реформу почти обязательной. Модная доктрина утверждала, что в результате слияния учеников в единую массу произойдет «переплавка» и получится амальгама, в которой даже самые слабые подтянутся наверх; к тому же предполагали, что сей процесс будет способствовать большему смешению различных слоев общества. Никто, казалось, не задумывался над тем, что эффект может быть прямо противоположным и общий уровень, вместо того чтобы подняться, может снизиться, так как дети из более обеспеченных слоев наверняка уйдут в частные школы; никто не думал о том, что, в конце концов, одаренные дети из семей со скромным достатком будут осуждены пребывать в атмосфере посредственности и тем самым лишены возможности совершить восхождение по социальной лестнице. Но таковы были убеждения Маргарет: «Я знала, что достигла своего нынешнего положения благодаря хорошему общему образованию, бесплатному или почти бесплатному, и я хотела, чтобы и у других был такой же шанс».

Маргарет упразднила бы компрехенсив скулз, но консерваторы ее не слышали. Общественное мнение склонялось в пользу введения этих мер, только некоторые местные органы образования пытались оказать противодействие реформе, к тому же, как довольно резко отмечает Маргарет в своих мемуарах: «<…> многие консерваторы не интересовались проблемой общего образования, так как они сами и их дети учились в частных школах; они составляли группу людей, желавших, чтобы их убедили в полезности этих мер с помощью аргументов, подтверждающих их своевременность и необходимость с политической точки зрения». Она понимала, что если придет к власти вместе с партией, должна будет проводить политику, не совпадающую с ее убеждениями, но, по крайней мере, она постарается предоставить свободу выбора местным органам образования и спасти лучшие классические школы. Кстати, полагая, что базовые образовательные учреждения являются фундаментом всякого образования, она заставила вписать в программу консерваторов пункт о значительном улучшении начального школьного образования, а также о том, что обязательное образование должно распространяться на детей до шестнадцатилетнего возраста. Настояла она и на том, чтобы в программе было сказано о предусмотренном двукратном увеличении мест в университетах. Если необходимо, она без колебаний могла настаивать на увеличении государственных расходов в тех секторах жизни государства, которые считала стратегически важными.

Маргарет также организовала настоящий крестовый поход против так называемого «пермиссивного общества»[80]80
  Пермиссивное (англ. permission – позволение, разрешение) – терпимое общество, в основе которого принцип разрешения, а не запрета; другими словами, общество, где ничто не запрещено. – Прим. ред.


[Закрыть]. В конце 1970-х годов все старые структуры начали трещать по швам. Маргарет с изумлением и даже страхом констатировала, что «произошел полный разрыв между традиционным христианством и авторитетом государства». В довольно ядовитой статье она настаивала на том, что «молодежь следует учить чувству ответственности, ибо свободен ли человек, подчиняющийся своим инстинктам?». Нет, утверждала она, такой человек не свободен, «ибо он – раб своих страстей».

В результате этих сражений число врагов Маргарет множилось, но росло и число друзей. На скамьях лейбористов Уилли Гамильтон высказывал предположение, что «она станет скинхедом от партии консерваторов». Многие смеялись над ее попытками спасти некоторые классические школы, ведь если вся система образования не будет состоять только из компрехенсив скулз, то тогда средняя школа будет представлять собой «систему, работающую на двух скоростях». Ее обвиняли в том, что она хотела создать «апартеид, систему, предусматривающую возможность особого развития для некоторых привилегированных, а для остальной массы – статус лиц второго сорта». Воодушевленный предоставившейся возможностью уязвить Маргарет, один депутат-лейборист обвинил ее в том, что она поставила крест на самых слабых, так как «треть населения будет приговорена к тому, чтобы стать угольщиками или малярами». У Маргарет появилась прекрасная возможность посмеяться над этим «снобизмом шиворот-навыворот», когда лейбористы, претендующие на то, что они являются представителями рабочего класса, на самом деле смотрят сверху вниз на работников физического труда. И она ее не упустила, в заключение добавив, что «страна вообще-то нуждается и в угольщиках, и в малярах».

В конце десятилетия над лейбористами стали собираться тучи. Забастовки, рост безработицы, инфляция, девальвация фунта стерлингов… Правительство Вильсона уже было в конце пути. Оно вступило в бесконечные переговоры об уровне заработной платы с профсоюзами, требовавшими ее повышения, причем постоянного. Выборы предвиделись в самом скором времени.

В конце января 1969 года Тэд Хит собрал в Селдсоне всех членов своего кабинета, чтобы выработать направления будущего манифеста консерваторов. В различных работах можно прочесть, что это собрание стало началом крутого разворота тори вправо. Это верно лишь отчасти. На этой встрече в основном подтвердились избранные направления: жесткая миграционная политика, сокращение общественных расходов и в особенности стремление образумить и подчинить профсоюзы, о чем речь уже шла в опубликованном несколькими месяцами ранее партийном документе «Что касается работы». Однако на ней не рассматривались планы денационализации промышленности и осуществления контроля над денежной массой. Маргарет не удалось навязать большинству собравшихся свои взгляды ни по поводу компрехенсив скулз, ни в сфере монетаризма. Ее довольно грубо осаживали даже по поводу, казалось бы, незначительных деталей. Так, например, она высказала пожелание в дальнейшем несколько уменьшить размеры пособия многодетным семьям, поскольку крупные пособия только способствуют повышению рождаемости в бедных семьях, а это значит «плодить нищету». Но эти холеные господа из теневого кабинета не могли себе представить, что женщины способны рожать только для того, чтобы увеличить свои доходы. Вопрос о «халявных деньгах от ширинки» тогда еще не стал модной темой, подтвердившей правоту Маргарет. И все же, несмотря ни на что, она написала, что «Тэд Хит хочет вновь вывести Великобританию на правильный путь». По ее мнению, имея намерение вразумить профсоюзы, он уже прошел половину этого пути. Итак, она вступила в избирательную кампанию 1970 года, полная надежд и проникшись доверием к своему шефу.

Атмосфера в обществе была благоприятной. Тэд Хит, выступая на телевидении, произвел впечатление человека честного, добропорядочного и неподкупного. Он создал себе политический капитал своим скромным происхождением и мог обещать британцам новый стиль поведения правительства. Кроме того, сам Гарольд Вильсон невольно поспособствовал его успеху, называя Хита на митингах «человеком из Селдсона», словно в названии этого городка было что-то оскорбительное. Однако реакция получилась прямо противоположная той, что ожидал Вильсон: избиратели узнали самих себя в жителях этого городка, столь же далекого от туманных и сумбурных теорий лейбористских технократов, как и их собственные города и городки. Результаты оказались «на высоте». В июне 1970 года консерваторы выиграли на выборах. В Финчли Маргарет победила с преимуществом в 11 тысяч голосов, то есть получила еще на две тысячи голосов больше, чем в 1966 году. Ей было 45 лет, и перед ней открывались блистательные перспективы стать министром действующего правительства.

Дела Денниса тоже процветали. Незадолго до выборов он купил «Маунт», роскошный особняк елизаветинского стиля, стоящий посреди очаровательного английского классического парка. Итак, власть и преуспевание… У Маргарет было все для того, чтобы прожить лучшие годы своей жизни, но было и нечто, вызывающее огорчение. Ведь ей придется проводить в жизнь не собственную политику и довольствоваться положением подчиненной, а она так хотела поставить свою силу воли на службу Великобритании. Но об этом она не смела и мечтать. Журналисту, задавшему ей после выборов вопрос, не станет ли она в один прекрасный день премьер-министром, она ответила: «Нет, никогда при моей жизни женщина не станет премьер-министром. У людей слишком много предрассудков».

Сейчас же Маргарет предстояло стать министром образования. На следующий день после выборов Тэд Хит утвердил ее в должности, которую она занимала в теневом кабинете, и 22 июня 1970 года она обосновалась в величественном здании на Керзон-стрит, где располагалось министерство образования и науки. Она стала полномочным министром и была готова «стать, с одной стороны, пугалом, а с другой – предметом особой ненависти для учителей и преподавателей», как она шутливо написала в мемуарах.