Текст книги "Маргарет Тэтчер"

Автор книги: Жан Луи Тьерио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 46 страниц)

«Глаза Калигулы, рот Мэрилин Монро»

Удивительно, но сегодня почти не вспоминают о том, что Маргарет Тэтчер была первой женщиной в Западной Европе, возглавившей правительство! После нее можно вспомнить недолговечное правительство госпожи Крессон во Франции в 1991 году и кабинет Ангелы Меркель в Германии в 2005-м. Но тот факт, что принадлежность Маргарет к женскому полу до сих пор замалчивалась, вовсе не случаен. Маргарет никогда не делала свою принадлежность к женскому полу определяющим фактором своей политической карьеры, а если она это и использовала, то только как дополнительный козырь при необходимости. Без сомнения, лучше всех понял то, как она использовала свой пол, Франсуа Миттеран, давший ей такое определение: «…странное существо с глазами Калигулы и ртом Мэрилин Монро».

Что касается Калигулы… В Маргарет не было ничего чисто женского, еще меньше в ней было феминистского. Для нее «женский вопрос» в политике значил мало. Она полагала, что, будучи женщиной, вышла в первый ряд в мире мужчин и теперь это возможно для каждой. Однако же для нее не могло быть и речи о том, чтобы принимать особые законы или предпринимать какие-то действия в направлении «феминизации» правительства или палаты общин. Кстати, в свое первое правительство Маргарет пригласила только одну женщину, леди Янг, а с 1983 года по 1990-й в правительстве Тэтчер женщин вообще не было. Ее идеал – это мужественность в политике, то есть мужские качества борца, воина. В то время как многие известные женщины, относящиеся к числу людей публичных, считают, что играть на «материнских нотах», выслушивать и утешать – ловкий, тонко рассчитанный ход, который не зазорно практиковать, Маргарет никогда не позволяла себе изображать «мамочку» Соединенного Королевства и присоединять свой голос к хору плакальщиц, чтобы уменьшить боль, причиняемую всякими «бобо» английского общества. Напротив, она видела себя неким подобием Черчилля в юбке, женщиной, обладающей мужскими чертами. Разумеется, иногда она вспоминала о типично женских качествах, но лишь затем, чтобы в конце концов резюмировать, что женщины обладают большей мужественностью, чем сами мужчины. Она не раз объясняла в своих речах, что «женщины работают менеджерами двадцать четыре часа в сутки», и добавляла: «Если вы хотите услышать речь, позовите мужчину, если же хотите действий, позовите женщину». Но дальше этого она не шла. Маргарет довольно резко и грубо обращалась со своим окружением, примерно с таким же тактом, с каким обходился со своими подчиненными какой-нибудь майор колониальных войск в Индии. Ее, пожалуй, даже можно было представить со стеком под мышкой. Она не принесла в политику ни мягкости, ни любезности. Напротив! Она не всегда улыбалась, чаще сохраняя суровое выражение лица. Она любила эту маску твердости. Она часто обменивалась с противниками ударами. На заседаниях правительства она нередко бросала кому-то из министров совсем по-мужски: «Замолчите!» В узком кругу ей доводилось употреблять и слова из лексикона извозчиков. В «Санди таймс» ее даже назвали Аттилой. Когда Маргарет сравнивали с великими женщинами, то всегда вспоминали самых жестоких, называя ее то «Екатериной Великой из Финчли»[177]177
  Маргарет сравнивали с русской императрицей Екатериной II по жестокости, возможно, потому, что та взошла на престол путем переворота, при котором был убит ее муж Петр III.


[Закрыть], то Боудиккой[178]178
  Предводительница племени бриттов, боровшихся с римлянами, которая не щадила своих воинов.


[Закрыть]…

Только раз мужественность «Железной леди» дрогнула… Это случилось, когда ее сын Марк пропал в пустыне во время проведения ралли Париж – Дакар. Изумленные телезрители увидели Мэгги в слезах. Она так испугалась за своего дорогого сына, что решила мобилизовать на его поиски военно-воздушные силы и бойцов специальной военно-десантной службы Великобритании. Это было самое неожиданное и даже неприличное зрелище. Маргарет без колебаний отправила сотни людей на смерть, чтобы отвоевать в Южной Атлантике крохотный островок, но когда речь зашла о жизни ее сына, она мобилизовала войска, чтобы его найти. Здесь сразу же напрашивается сравнение (а вернее, противопоставление) с маршалом Латтром де Тассиньи, который, будучи командующим в Индокитае, отправил своего сына на передовую, не желая давать ему никакой поблажки; сын его погиб на поле брани. Да, совсем другое дело! Но связано ли это с вопросом пола?

В сфере общественных отношений, в социальной сфере Маргарет всегда мыслила как мужчина. Здесь она была столь же консервативна, как и в политике. Да, сама она сделала головокружительную карьеру и признавала, что женщины имеют право выбора – работать или нет, но всегда напоминала о том, что считает первейшим долгом женщины служение своему очагу, своему семейству. Маргарет выступала против неполных семей, обрушивалась с критикой на матерей, оставлявших детей без присмотра. В ходе избирательной кампании 1979 года в своих речах она настаивала на том, что «семья – это цемент, скрепляющий общество; это пристанище, это больница, это место отдыха и развлечений, это место, где можно найти сострадание и сочувствие. Она работает на благо всего общества <…>; это нечто вроде передней всей жизни; и во всё это именно женщины превращают семью». Невозможно представить речь, в социальном плане более консервативную. Так что при Маргарет Тэтчер в Англии не произошло никакой феминистской революции.

Хотя в каком-то смысле революция все же произошла. «Карлтон-клаб», самый почитаемый и самый консервативный клуб, принимавший в своих стенах всех премьер-министров, но не допускавший туда женщин, не позволил себе отказать в этом женщине, поселившейся в доме 10 по Даунинг-стрит. В 1975 году, когда Маргарет «взяла штурмом» партию консерваторов, многие депутаты-консерваторы были удивлены той любезностью, коей она их вознаградила. Во время войны за Фолкленды матросы развешивали в своих кубриках рядом с фотографиями кинозвезд плакаты с изображением Маргарет. Все они находились под обаянием ее шарма. Было нечто от завуалированного эротизма в этой идее – драться за даму, за свою «Железную леди». Кроме того, она сама любила окружать себя мужчинами. К примеру, Сесил Паркинсон и Алистер Макалпин ей нравились именно потому, что ухаживали за ней достаточно сдержанно, чтобы не порождать чувства неловкости, но и достаточно ощутимо, чтобы Маргарет чувствовала свою привлекательность. Найджел Лоусон вспоминает в книге «Взгляд из дома № 11 по Даунинг-стрит»: «Маргарет была убеждена в том, что ее авторитет упадет, если она не будет постоянно хорошо одета». Она не придерживалась мужеподобного стиля одежды, столь дорогого сердцам многочисленных миссис Панкхерст, отказывавших себе в удовольствии носить модную фривольную одежду под тем предлогом, что общественная деятельность – дело чрезвычайно серьезное. Нет, Маргарет всегда хотела нравиться, и она посвятила в своих мемуарах целый большой абзац нарядам, которые носила. «Я почти никогда не покупала одежды свободного покроя. Я полагаю, люди хотят видеть своих руководителей, одетых как деловые люди». Чтение страниц, посвященных описанию того богатства, что находилось в шкафах на Даунинг-стрит, порождает трогательное чувство, будто перед тобой маленькая девочка из Грантема, которая терпеть не может те унылые темные платья, что шила ей мать. «Я следила за своей одеждой, как и большинство женщин, и для меня было очень важно, чтобы мой внешний вид соответствовал случаю и обстановке…»

Крофи было поручено следить за гардеробом Маргарет. «Мы вместе обсуждали стиль, цвет, качество ткани, – пишет она. – Более всего мне нравились те черные и темно-синие туалеты, что я заказала для банкета у мэра Лондона». Постепенно она стала одеваться в магазине модной одежды «Акуаскьютум», для которого вскоре стала наилучшим «манекеном». Маргарет не появлялась на люди в повседневной одежде, даже когда это было нужно, она хотела всегда выглядеть «при параде». На партийные съезды или конференции она всегда надевала темно-синие костюмы, а во время зарубежных визитов старалась, чтобы цвета ее одежды сочетались с цветами флагов тех стран, куда она прибывала. В Польше, чтобы показать, какие надежды она питает в связи с намечающимися в стране переменами, Маргарет оделась в зеленое, ибо зеленый – «цвет надежды». Она следила за тем, чтобы не показываться слишком часто в одном и том же костюме или платье. «Крофи было поручено записывать, что я носила на неделе <…>». На основе этих записей был составлен список, где каждый «ансамбль» получил название, связанное в основном с местом, где надевался в первый раз. Читается он как некий дневник путешественника: «Парижская опера, розовый для Вашингтона, цвета морской волны для четы Рейганов, бирюзовый для Торонто, синий для Токио, серебристый кремлевский, черный пекинский или „английский садик“». Несомненно, ее усилия приносили свои плоды. Ее элегантность, пусть даже немного старомодная, была очевидна. Ронни Миллер даже находил, что в Маргарет было нечто величественное, королевское. «Хотя она и происходила из среднего класса Грантема, она, становясь известной личностью международного класса, обретала вид женщины родовитой, вернее, высокородной, словно в генах произошла мутация». Так что и как женщина Маргарет всегда была на высоте.

Наконец, после всех этих рассуждений об искусстве соблазнять и управлять вспомним еще об одном важнейшем факторе, который невозможно заказать, потому что он не появляется по приказу; итак, вспомним об удаче. Не сопутствуй Маргарет удача, «тэтчеровский эксперимент» мог бы приостановиться в 1983 году и остаться всего лишь неудачным опытом консерваторов, как опыт Тэда Хита и других. Никто бы тогда не говорил о «тэтчеровской революции». Ее время осталось бы всего лишь одним из эпизодов длинной британской истории. Маргарет и сама пишет в мемуарах: «В соответствии с правилом Наполеона генералы должны быть удачливыми». По велению Провидения или по воле судьбы, как угодно, на протяжении всей общественной жизни Маргарет сопутствовала удача. Тончайшее переплетение множества непредсказуемых факторов все же позволило Маргарет на протяжении одиннадцати лет управлять страной, так что не зря ее называли «благословенной Маргарет», благословленной Богом и Удачей.

Глава двенадцатая
ИНОСТРАННЫЕ ДЕЛА

Трудно представить себе Маргарет Тэтчер в роли дипломата. Ее категоричные суждения, ее довольно резкий и решительный тон, ее происхождение, столь далекое от утонченности, привычной для посольств, – всё это, казалось, должно было держать Маргарет на почтительном расстоянии от мировых проблем или, по крайней мере, от тех, кто ими занимается. Кстати, в отличие от всех своих предшественников на посту премьер-министра она никогда не присваивала себе портфель министра иностранных дел. Она признаётся в мемуарах: «Что меня интересует, так это иностранные дела ради иностранных дел, а не дипломатия ради дипломатии». Она питала отвращение к той мании, которой страдали люди в украшенных белыми перьями[179]179
  Белые перья – отличительный знак шляп-треуголок послов; сегодня перья носят все меньше, за исключением некоторых королевских дворов, таких как Сент-Джеймсский.


[Закрыть] шапочках, – мании «подчинять национальный интерес дипломатической тактике и развивать неутолимую жажду нюансов и условий, что, в конце концов, приводит к тому, что затуманивается самый острый взгляд». Она пишет о своем сожалении, «что был создан заколдованный, замкнутый круг международных встреч на высшем уровне (саммитов), который совершенно изменил жизнь премьер-министров со времен Энтони Идена, Алека Дуглас-Хьюма и Гарольда Макмиллана; когда я была в оппозиции, я не скрывала своего скептицизма относительно пользы этих саммитов, а затраты времени и энергии, которых требовало проведение этих саммитов, продолжали пугать премьер-министра, которым я стала, ведь у нас в стране было столько дел».

Однако при этой женщине премьер-министре, представляемой на страницах прессы в виде карикатурного Гарпагона[180]180
  Гарпагон – главный герой комедии Жана Батиста Мольера (1622–1673) «Скупой». – Прим. ред.


[Закрыть], неистово требовавшего: «Верните мне мои деньги!» на европейских саммитах, и обращавшейся с «иностранными делами» так, как обращается с задолжавшими клиентами хозяйка бакалейной лавки, все же британская дипломатия не изменилась радикально. Так же, как при ее предшественниках, поддерживались особо теплые отношения с Соединенными Штатами и действия блока НАТО в противостоянии со странами Варшавского договора. В сфере строительства Европейского сообщества, вопреки тому образу, который сохранился в памяти многих, Маргарет Тэтчер не была «Миссис Нет»[181]181
  Аналогия с прозвищем «Господин Нет», которое получил Хрущев после нескольких недипломатичных высказываний и выступлений, в частности в ООН.


[Закрыть]. Если она и выказала себя в период первого срока ярой защитницей британских интересов, то все же не отказывалась участвовать в возведении общеевропейского дома на тех условиях, что будет согласна с планами архитектора. Только в сфере отношений с бывшими британскими колониями, вновь собравшимися под сводами Содружества, она привнесла абсолютно оригинальную ноту.

У Маргарет не было никаких иллюзий относительно «большой дипломатической игры», в особенности для державы средней величины: «Я не верила в достоинства броской, шумной дипломатии <…>. Соглашения и договоры, заключенные между главами правительств, не изменяют глубинных реальностей власти <…>. Следует иметь четкие представления о возможностях и границах дипломатии <…>. В некоторых обстоятельствах желание окончательно решить какую-то давнюю проблему может привести к тому, что эта проблема станет еще сложнее и неразрешимее». Маргарет Тэтчер была целиком захвачена внутренними делами, она хотела поднять страну и заставить ее двигаться вперед, как говорится, «вновь открыть закрытую лавку». Так что дипломатия была для нее нудной, тяжелой составляющей работы премьер-министра, а не смыслом ее правления и уж конечно не удовольствием, как для президентов Франции. Для Маргарет она была скорее наказанием…

Главное направление: Америка

Задолго до прихода к власти «Железной леди» особо теплые и доверительные отношения с Соединенными Штатами стали одним из главных направлений международной политики Великобритании, по крайней мере, со времен Второй мировой войны. Черчилль говорил об «особых отношениях» с Америкой по «историческим и родственным причинам». Он мог бы добавить, что со времен войны Форин Оффис и Государственный департамент США поддерживали очень тесные связи и что сам он внес значительный вклад в защиту интересов Запада в ходе холодной войны, начиная с его знаменитой Фултонской речи[182]182
  Уинстон Черчилль (1874–1965), проигравший власть на выборах летом 1945 года (в 1951-м он вернется на пост премьер-министра) и обеспокоенный ростом послевоенного коммунистического влияния, марта 1946 года выступил с лекцией о международном положении в Вестминстерском колледже города Фултон (штат Миссури, США), куда пригласил президента США Гарри Трумэна (1884–1972). В своей речи, провозгласив сначала, что отныне «Соединенные Штаты находятся на вершине мировой силы» (Америка на тот момент являлась единственным обладателем атомного оружия), Черчилль среди прочего открыто назвал СССР «причиной международных трудностей» и объявил, что оказать сопротивление тирании может только «британская ассоциация англоговорящих народов» – Британское Содружество и США. Иосиф Сталин (1878/79–1953) ответил на его речь в интервью газете «Правда» 14 марта 1946 года: «…Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира…» Считается, что с Фултонской речи Черчилля началась холодная война. – Прим. ред.


[Закрыть]. Очень часто ЦРУ и МИ-6 работали рука об руку. Кроме досадного эпизода в 1956 году, связанного с Суэцким каналом, когда американцы, не испытывая никаких угрызений совести, бросили своих союзников, которые, как они считали, ввязались «в опасную авантюру с колониальным душком», в остальном отношения США и Англии были превосходными как при консерваторах, так и при лейбористах, притом настолько, что генерал де Голль противился вхождению Соединенного Королевства в Европейское сообщество под тем предлогом, что Англия «всегда будет делать свой выбор в пользу США».

Маргарет в этом смысле не была исключением. Она считала, что «опасность идет с Востока» и единственный способ избежать «красной бури» – усиление НАТО, ибо, как она пишет в мемуарах, «едва завуалированной целью Советов вплоть до того момента, когда вновь объединенная Германия приняла решение остаться в НАТО, было поссорить Америку с ее европейскими союзниками». И продолжает: «Я всегда считала, что одной из самых главных задач Великобритании была задача позаботиться о провале этой стратегии <…>. Чтобы этого достичь, жизненно необходимо было поддерживать единство стран Запада под руководством Соединенных Штатов». Говоря другими словами, НАТО всегда должно быть впереди ЕЭС или Западноевропейского союза[183]183
  Союз стран Западной Европы, созданный в 1954 году после провала Комитета содействия экономическому развитию (Европейского оборонительного союза), позволил произвести перевооружение Германии; США не входили в состав его членов.


[Закрыть].

В ее глазах это являлось истиной, тем более что диспропорция в военной силе была явно в пользу стран Варшавского договора в сфере обычного, то есть неядерного вооружения: у стран Варшавского договора было в три раза больше танков, в три раза больше пушек, вдвое больше самолетов, а затраты на оборону составляли от 12 до 15 процентов ВНП[184]184
  Сравните эти цифры с цифрами затрат Великобритании, которые никогда не превышали 5,2 процента, даже в период перевооружения, происходившего при Маргарет Тэтчер.


[Закрыть]. Кроме того, конец 1970-х – начало 1980-х годов были отмечены новыми сполохами холодной войны, по поводу которой тогда было непонятно, то ли она превращается из холодной в ледяную, то ли существует риск ее превращения в горячую. Вся планета становилась ареной столкновения двух блоков, между которыми находились страны третьего мира. И коммунисты явно выигрывали очко за очком. В Анголе, в Никарагуа, в Сальвадоре разгорались партизанские войны под руководством марксистов. Один из главных союзников Соединенных Штатов, Иран, оказался под властью имамов. Если это и не была победа СССР, то в любом случае это было поражение США. Захват в качестве заложников сорока девяти американских дипломатов в ноябре 1979 года превратил в трагический фарс конец срока пребывания у власти президента Картера[185]185
  В Тегеране (Иран) 4 ноября 1979 года члены студенческой мусульманской организации захватили посольство США, взяв в заложники 70 сотрудников; негров и женщин освободили, шестерым удалось бежать, а 52 человека на 444 дня остались в заложниках у похитителей. Террористы требовали вернуть богатства, вывезенные шахом Мохаммедом Резой Пехлеви (бежал в январе 1979 года в Египет после массовых бунтов, в октябре оказался в США), а также выдать самого шаха. 20 января 1981 года заложники были освобождены благодаря уступкам США Ирану, в частности были разморожены иранские счета в американских банках. – Прим. ред.


[Закрыть]. По мнению Маргарет, это был святой человек, «ревностный христианин, чья искренность была просто ослепительной», но вместе с тем он еще раз доказал, что для того, чтобы «управлять великой нацией, недостаточно порядочности и прилежания».

В декабре 1979 года Советский Союз сам «вступил в игру», захватив Афганистан в ответ на призыв о помощи одного из тех, кого можно назвать его креатурой, Бабрака Кармаля. Это должно было стать триумфом СССР, но стало его трясиной, его Вьетнамом, возможно, и его могилой. Но кто тогда мог бы в это поверить?.. Советские танки находились менее чем в 500 километрах от Ормузского пролива, еще один удар, чтобы прийти на помощь кому-то в Пакистане или Иране, и нефтяной поток будет перерезан для Запада. Маргарет вовсе не была удивлена, ибо, как пишет в мемуарах, «давно поняла, что разрядка бесстыдно была использована советскими деятелями для того, чтобы сыграть на слабости и растерянности Запада. Я-то хорошо знала, что это за зверь».

В Европе, где советское превосходство в обычном вооружении было очевидно, СССР вознамерился разместить ракеты среднего радиуса действия, так называемые СС-20, способные менее чем за 20 минут поразить любую цель Старого континента. Об этом Советский Союз и объявил в декабре 1979 года. 13 декабря 1981 года пришла очередь Польше испытать военное положение, введенное генералом Ярузельским. Лех Валенса был заключен в тюрьму. «Солидарность» оказалась под запретом. Советские самолеты совершали демонстрационные полеты вдоль границ. После Будапешта, Праги, Кабула – Варшава. Коммунизм, без сомнения, окончательно проснулся и разбудил всех.

Маргарет отреагировала на всё тем, что подтвердила: Англию и США связывают особые, привилегированные отношения, развитию которых способствует согласие между ней и президентом Рейганом, избранным 4 ноября 1980 года. Она еще до прихода на Даунинг-стрит была очарована и самим этим мужчиной, и его идеями. Рональд Рейган рассматривал СССР как «империю зла» и не собирался «действовать в перчатках»; он не любил излишней хитрости и изворотливости в политике. Этот человек, наделенный здоровым чувством юмора, общительный, щеголявший своими ковбойскими сапогами и оптимизмом, унаследованными от эпохи покорения Дикого Запада, давал Мэгги возможность отдохнуть от «гремучих змей» Уайтхолла в безупречных костюмах в полоску, пробуждая в ней какую-то искорку материнской нежности. Он был для нее вроде безрассудного взрослого сына, во многом преуспевшего, удачливого, но которого следовало направлять и немного обуздывать; он был для нее молодым волком с Дикого Запада, нуждавшимся в многовековом опыте премьер-министра Старой Европы, покрытой патиной времени. Кроме настоящей искренней дружбы (каждый может вспомнить слезы Маргарет, судорожно сжимавшей край звездно-полосатого флага, покрывавшего гроб с телом ее старого друга Ронни в 2002 году) их объединяло еще и единство целей и задач, которые, как они считали, стояли перед обеими странами. Мэгги так характеризует миссию, которую Рейган определил для себя: «Поднять американскую экономику путем сокращения налогов, восстановить мощь США путем укрепления национальной обороны, вернуть Америке веру в себя». Ту же цель Мэгги поставила и перед собой в отношении Англии! «Десятилетие Мэгги» было еще и «десятилетием Ронни».

Именно Маргарет Тэтчер первой из всех глав зарубежных государств приняли в Белом доме в феврале 1981 года. По крайней мере до прихода в СССР к власти в 1985 году Михаила Горбачева Маргарет полностью равнялась на позицию и линию поведения США. После вторжения советских войск в Афганистан она высказалась в поддержку американских санкций и отказа от ратификации Договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2), ставшего результатом введения этих санкций. Она поддерживала идею об оказании финансовой помощи человеку, как говорится, «нерукопожатному», президенту Сальвадора – Дуарте, чтобы помочь ему вести борьбу против марксистов-герильерос, развязавших в его стране партизанскую войну. Она пыталась призвать британских спортсменов отказаться от участия в Олимпийских играх в Москве, правда, без особого успеха, но потом отказалась внести их фамилии в список представленных к наградам, как это было принято. В вопросах перевооружения она предпочитала американское оружие. Например, она согласилась на то, чтобы старые ракеты «Поларис» были заменены ракетами «Трайдент-Н», более эффективными, разумеется, но их эксплуатация настоятельно требовала, чтобы британский флот заменил и все свои подводные лодки. К тому же она не боялась того, что британские компании по производству вооружения перейдут под контроль американцев.

Маргарет прилагала все усилия для того, чтобы способствовать размещению в Европе так называемых евроракет американского производства, ракет средней дальности «Першинг-П» и крылатых ракет, предназначенных нейтрализовать СС-20. С самого начала предусматривалось разместить их только в ФРГ. Общественное мнение в Германии раздирали противоречия, ибо немцы опасались, что их цветущая сельская местность превратится в поле битвы (причем ядерной!) двух великих держав. Проявив смелость и мужество, Гельмут Шмидт сделал выбор и решил не поддаваться шантажу со стороны тех, кто свирепствовал на улицах под лозунгом: «Лучше быть красным, чем мертвым!» Но он не хотел в одиночку нести груз перевооружения. Мэгги первая согласилась взять на себя часть этого груза. Начиная с 1979 года, несмотря на появление Движения за ядерное разоружение, якобы насчитывавшего в своих рядах более 500 тысяч членов, она объявила, что Англия разместит на своей территории на военных базах крылатые ракеты, в частности в Гринхэме и Моулзуорте. По этому вопросу она так никогда и не уступила давлению улицы. Она также не поддалась на уговоры сладкоголосых сирен, в роли которых выступали дипломаты стран Варшавского договора, заморозить развертывание ракет средней дальности, то есть, другими словами, окончательно установить превосходство СССР в Европе и лишить «доктрину равноценного ответа» доверия к ней и реальных возможностей, а ведь она в то время была главной доктриной в недрах Евросоюза. Маргарет также не приняла и «нулевого варианта», – смысл которого заключался в том, чтобы все ракеты средней дальности были убраны с территории Европы, – ибо он на самом деле обеспечивал превосходство стран Варшавского договора, имевших явное преимущество в сфере обычных вооружений. Короче говоря, Маргарет всегда была лучшей ученицей американцев; в речи, произнесенной в Нью-Йорке 23 июня 1982 года на заседании Генеральной Ассамблеи ООН, она сказала: «Огромная опасность, грозящая миру, состоит не в существовании оружия того или иного типа. Она заключается в намерениях, проявляемых некоторыми странами, намерениях навязать определенные перемены другим народам, а не в „гонке вооружений“, реальной или выдуманной <…>. Я не думаю, что сами вооружения являются причинами войн, и я не верю и в то, что достаточно сократить количество вооружений <…>, чтобы избежать войн».

В борьбе с терроризмом Маргарет Тэтчер тоже была в первых рядах союзников Дяди Сэма. В 1984 году служащая британской полиции Ивонна Флетчер была убита ливийскими дипломатами перед посольством во время демонстрации оппозиционеров. Общественное мнение не было расположено к Каддафи. Всем было известно, что именно он поставляет взрывчатку под названием «семтекс», которую использовала ИРА. Известно было и то, что в Ливии Каддафи тренировал орду террористов, готовых участвовать в любых антизападных авантюрах. Да, его не любили, но его боялись, с ним не хотели столкновения. В декабре 1985 года прибывшие из Ливана, но профинансированные Ливией террористы из группы Абу Нидаля открыли огонь по пассажирам в аэропортах Вены и Рима; 17 человек погибли, многие были ранены. Общественность Великобритании была взволнована фактом гибели людей, но все же полагала, что никаких мер принимать не следует. В течение последующих недель обострились отношения между США и Ливийской Арабской Джамахирией. 24 марта ливийцы открыли огонь по американским самолетам 7-го флота в заливе Сирт. Это была настоящая эскалация террористических действий.

5 апреля бомба взорвалась в Берлине на дискотеке, которую посещали военные армии США; два американца погибли. 8 апреля Рональд Рейган попросил у Маргарет разрешения использовать британские аэропорты для проведения налетов самолетов F-111 на Триполи. Маргарет была не в восторге, ее министры – тем более. Они опасались, что эта «политика канонерок» может открыть дорогу целой серии акций возмездия. Но если поначалу Маргарет удавалось сдерживать мощь американских ударов, наносимых по стратегическим целям, то 16 апреля ей оставалось только отступить… Ведь американцы вполне могли обойтись и без ее согласия. Уже одно то, что с ней об этом заговорили и ее согласия испросили, свидетельствовало о том, как ее уважали. Налет, правда, был только наполовину успешным. Ливийский президент по воле случая избежал гибели при бомбовых ударах, нанесенных по его Генеральному штабу. Но в политическом смысле этот налет стал тяжким грузом, в том числе и для Маргарет. Она это признает: «Меня охарактеризовали как раболепную служанку американцев, бесчувственную к страданиям их жертв <…>. Телеэкраны сосредоточили свое внимание на заплаканных матерях, а не на важности пораженных стратегических объектов». В смысле человеческих потерь цена этого налета оказалась еще более высокой, чем в смысле политическом. Вполне вероятно, что взрыв «боинга» компании «Пан-Америкэн» в небе над Локерби 21 декабря 1988 года был последствием выбора, сделанного Маргарет. «Но тот факт, что такое небольшое число стран поддержало США в тот трудный период, – пишет она, – только укрепил и без того крепкие связи между нашими двумя странами». Недаром же в «Уолл-стрит джорнэл» Маргарет назвали «великолепной» и «самым великим премьер-министром после Уинстона Черчилля».

В конце ее третьего срока правления, когда произошло вторжение войск Саддама Хусейна в Кувейт в августе 1990 года, Маргарет тоже первой из лидеров западных государств встала под американский флаг. 22 ноября, в тот день, когда она в последний раз председательствовала на заседании правительства, более тридцати тысяч солдат должны были присоединиться к коалиции, к сильнейшему контингенту союзников. Но ее уже не было в доме 10 по Даунинг-стрит, чтобы отпраздновать победу.

Верность Маргарет США иногда очень хорошо вознаграждалась. Ракеты «Трайдент» были проданы Англии по очень сходной цене. С британскими компаниями были заключены многочисленные контракты в сфере производства вооружений. Мэгги всегда выказывали почтение на самом высоком уровне. В июне 1985 года, несмотря на давление проирландского лобби, очень мощного в США, Великобритания добилась заключения с Америкой договора о взаимной экстрадиции граждан, обвиняемых в преступлениях, на очень благоприятных условиях, что позволяло ей получать и судить террористов из ИРА, нашедших убежище на другом берегу Атлантики. В 1986 году сенат ратифицировал этот договор.

Но, несмотря на столь явное подчинение Маргарет Тэтчер желаниям «великого американского союзника», роль Англии в политике США оставалась второстепенной, гораздо более второстепенной, чем это пытается показать Маргарет в мемуарах. Довольно часто Рональд Рейган поступал как ему вздумается и только потом ставил свою добрую приятельницу перед свершившимся фактом.