Текст книги "Тайна XV"

Автор книги: Жан Де ля Ир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Возможно, если случай поможет…

– Дамприх, – прервал Сэнт-Клер, – привезли вы фотографические виды?

– Вернейль, аппарат!

– Дамприх, – продолжал Сэнт-Клер, – велите показать негативы… Пусть мне их принесут немедленно. Клептон, дайте сигнал остановки… Что касается пленения Марсианина, то я сам попытаюсь это сделать в следующую ночь.

– Ты? – вскричала Ксаверия.

– Да, я… Разве я не Никталоп?

– Ты окончательно решился? – тихо спросила Ксаверия.

Они поняли друг друга.

– Ты можешь погибнуть! – вздохнула она.

– Я один Никталоп… Другие могли бы погибнуть. Я один повелитель всех ночью!

– У Марсиан могущественные взрывчатые вещества, неизвестные нам способы защиты… Они могут услышать шум твоих шагов, твое дыхание, биение твоего сердца… Они могут тебя открыть… А если они тебя убьют… Лео!..

– Ксаверия, это необходимо! Только одному мне это может удаться. Судьба всех этих армий в моих руках. Разве я не рискую и твоей, и моей судьбой, и нашей славой, если не попытаюсь застигнуть ночью Марсиан?

– Возьми с собой людей.

– Одного только.

– Кого?

– Тебя, Ксаверия!

В порыве страсти она обняла его, поцеловала в губы безумным поцелуем.

– Я и ты! Когда мы едем?

– Через час, когда наступит черная ночь. Муха нас доставит на аэроплан, который бесшумно перевезет нас на берег первого острова.

– Какое оружие возьмем мы?

– Маленькое электро-зеркало, мешок и кинжал с широким и острым лезвием…

Они замолчали… Недалеко от них два серьезных голоса покрывали страстный шепот их диалога.

Они прислушались.

Это были Фламмарион и Морис Реклю. Слова их в тиши марсовской ночи были приятны и поучительны.

– Уэлльс ошибался во многих отношениях – говорил ученый астроном. – К своему историческому рассказу, точность которого я с удовольствием констатирую, он часто прибавляет астрономические утверждения… И вот мои теперешние наблюдения опровергают Уэлльса…

– Я не совсем хорошо помню его.

– Жаль! Первая глава «Борьба миров» кишит ошибками…

Вот хотя бы Уэлльс говорит, что свет и теплота, которые получает Марс от солнца, как раз в половину меньше того, что получает земля. Из этого он заключает, что даже здесь, в экваториальной полосе, южная температура едва достигает температуры наших самых холодных зим… А вы видите, мы теперь переживаем марсовскую зиму почти на 25° широты, теперь шесть часов вечера, а температура чуть-чуть только свежа.

– Приятная свежесть!

– Приятная или нет дело не в том! Но она подтверждает мою теорию…

– А пока что, надо побеждать! – прервал их Никталоп. – Чтобы победить, надо быть сильным, чтобы быть сильным, надо есть. Господа ученые, сирена объявляет нам, что обед подан.

В столовой они нашли Клептона и Дамприха. Последний держал в руке фотографические снимки.

– А, посмотрим.

Никталоп взял нужную ленту.

Он разворачивал ее мало помалу, внимательно смотрел, и красивое, строгое лицо его носило отпечаток странной суровости. Облокотившись на него и наклонившись к его плечу, Ксаверия следила слегка испуганным взором за странными и чудесными видами. Крошечные, они были еще страшнее и имели какое-то сверхъестественное чудовищное значение, благодаря копошащимся странным существам и непонятным предметам…

Ксаверия вздрогнула и дрожь ее взволновала Никталопа. Он живо свернул негативы и отдал их Фламмариону.

– Дамприх, в эту ночь вы не спите. Примите на себя командование мухами, и пусть они кружатся беспрерывно над армиями, чтобы предупредить на воде и на воздухе внезапное нападение… А теперь к столу.

Тотчас же после десерта, состоявшего из фруктов и консервов, Никталоп встал, прошел в свой кабинет и дал письменно Клептону все необходимый инструкции. Они состояли в следующем: не нападать; в случае нападения Марсиан, отступать, не принимая битвы и, затем, по возможности, занять первоначальные позиции…

– А вы? – спросил Клептон.

– У нас с Ксаверией будет гидроплан, спрятанный под деревьями на берегу, и подводная лодка поблизости. Этого достаточно, чтобы нас спасти. Ни вы, ни армия не должны заботиться о нас. Не забудьте, что я вижу ночью. У меня, значит, на случай несчастья все шансы, чтобы избегнуть Марсиан.

– Дело в том, что я, друг мой… – пробормотал Клептон, колеблясь…

Никталоп поднял голову и посмотрел прямо в глаза инженеру.

– Ну, договаривайте, – сказал он дружелюбно.

– Ну, так вот! По-моему, большая неосторожность позволить Ксаверии вас сопровождать… Один только вы, Никталоп, вы неуязвимы, потому что тьма вам покровительствует и служит вам. Но Ксаверия может быть вам только помехой…

– Это правильно! – ответил серьезно Сэнт-Клер.

– Это совершенно справедливо! – повторил Сэнт-Клер.

Он задумался. Потом встал, сказав:

– Пойду сказать ей.

– Незачем, Лео! – произнес в глубине кабинета голос. – Я была тут, я слышала. Клептон прав. Я остаюсь.

Она вышла на свет электрической лампы, озарявшей стол. В ее красоте было что-то трагическое.

Она продолжала:

– Я остаюсь, но не на Франке, а на гидроплане, который будет тебя ждать. Таким образом, не мешая тебе, я буду около тебя, и буду делить с тобой отчасти опасности, которым мы будем подвергаться…

– Пусть будет по твоему желанию, Ксаверия – просто сказал он.

Сэнт-Клер быстро снарядился. Платье и каска, непроницаемые для жарких лучей, маленькое электро-зеркало на поясе с правой стороны, слева длинный и широкий обоюдоострый кинжал. Свернутый и перекинутый через плечо мешок должен был служить моментальной тормой для Марсианина.

Ночь, очень тихая, хотя несколько холодная, была темна; две луны должны были показаться только после часа ночи. Там, немного выше горизонта, яркая звезда выплывала из последнего предзакатного тумана… Это была Земля, похожая на Венеру, если ее наблюдать в ясный вечер… Но Земля и звезды посылали на Марс только туманный жидкий свет.

– Вернейль! – закричал он.

– Повелитель!

– Отчаливай!

Сам он, поспешно пожав руку Клептону, Дамприху и другим, неподвижно стоявшим в тревоге за него, вскочил на сидение и взял Ксаверию на руки.

– Отпустить все!

Управляемая Вернейлем муха отцепилась от Франка, пустилась, потом скользнула в ночь.

– На гидроплан, – сказал Сэнт-Клер.

– Который?

– На первый, который заметишь.

Вернейль свистком, прикрепленным к мотору, дал призывной сигнал гидропланам.

И в ту же минуту 106 тихо спустился на заднюю палубу одной из странных машин, скользивших по воде с молниеносной скоростью.

Гидроплан был не что иное, как большая плоская лодка, снабженная спереди пропеллером и мотором в центре, двумя трубами, выбрасывавшими торпеды на палубе, и рулем позади лодки.

Гидропланы имели вид сигары, разрезанной вдоль посередине: плоской частью они касались воды.

На мухе, которая пристала к гидроплану, дежурный офицер узнал прежде всего Сэнт-Клера. Он вытянулся и отдал честь.

– К какой подводной лодке вы причислены? – спросил Никталоп, выскакивая вслед за Ксеверией на палубу.

– К 602.

– Хорошо! Идите к земле, вы высадите меня на берег бесшумно. Велите погасить огни. Закройте люки…

Офицер тихим голосом передал приказание.

Фонарь, помещавшийся перед пропеллером, был потушен. Люк закрыт.

– Моя жена останется с вами. Вы будете ее слушаться, как меня самого, – прошептал Сэнт-Клер.

Офицер поклонился.

Быстро, без всякого шума гидроплан скользил ночью по зеркально спокойным водам, которых не волновала ни малейшая зыбь.

Постепенно он уменьшил ход.

Сэнт-Клер взялся за руль и направил гидроплан таким образом, чтобы проникнуть сквозь ни для кого, кроме Никталопа, невидимый просвет огромных ветвей.

Гидроплан остановился. В трехстах метрах от него остановилась подводная лодка 602.

– До скорого свидания, Ксаверия!

– Лео!

Они крепко обнялись, невидимые в непроглядной темноте, царившей под деревьями.

Укрепив на голове каску, на которой были проделаны два небольшие отверстия для глаз, Никталоп одним прыжком очутился на берегу, между двумя деревьями.

Ксаверия слышала шум сухих листьев под быстрыми шагами… Потом все стихло.

IX
Ужасная ночь

Остров, на который сошел Сэнт-Клер, был почти круглой формы. Плоский, он был окружен кольцом беспрерывных лесов. В центре находилось свободное пространство, усеянное только группами деревьев, которое образовало прогалину в два километра в окружности. Никталопу таким образом надо было пройти две тысячи метров по лесу, прежде чем достигнуть свободного, открытого пространства, населенного Марсианами.

– Невозможно, – говорил он себе, – чтобы Марсиане не поставили часовых, или даже крупных постов в цепи лесов.

Ни единой тропинки, ни одного следа не было видно под деревьями.

Никталоп видел, как днем. Но если это позволяло ему двигаться без колебания, то наводило в то же время на мысль, что быть может сами Марсиане видели ночью так же, как и он.

Эти размышления заставили смелого исследователя замедлить шаги.

– Через четверть часа, – сказал он себе, – я буду на опушке леса у внутренней лужайки.

Он шел еще три минуты… и вдруг сразу остановился.

Дыхание его остановилось. Бессознательный ужас, внезапный, всемогущий, заставил его волосы стать дыбом.

Там перед ним, во тьме ночи, среди небольшой группы деревьев, три странные существа, три Марсианина, что-то делали. Они были освещены чем-то вроде маяка, помещенного наверху пики, воткнутой в землю.

Когда прошел трепет ужаса, Никталоп снова овладел собой. И первой его сознательной мыслью была огромная радость; Марсиане прибегали к искусственному освещению, значит они не никталопы.

Тогда он осторожно нагнулся, улегся на живот и оперевшись подбородком на руки, стал наблюдать ясным взором.

Три Марсианина стояли; их голова-тело поддерживала ось восемью щупальцами, прямо воткнутыми в землю.

Перед каждым из них находилось какое-то странное существо, какой-то двуногий полу-птица, полу-человек, сидел весь голый, и его короткие руки свешивались до половины ребер. Это существо было белого цвета, с телом на взгляд очень мягким, жирным, лишенным мускулатуры, это существо склонило голову и на его шее, под ухом, струилась тонкая струйка крови. Марсианин собирал эту кровь в трубочку.

Около него другой Марсианин, который опередил его в своей работе, оставил это безымянное существо, из которого уже не текла кровь. И эту кровь Марсианин всасывал из трубочки отверстием, расположенным с левой стороны хрящеватого клюва.

Потом этот второй Марсианин оперся на землю своими шестнадцатью щупальцами, закрыл глаза и остался неподвижным, совершенно похожий на огромный гриб.

Между тем существо встало на свои тонкие ноги, подошло к стволу дерева, стало на него карабкаться и исчезло в листве. Два другие Марсианина кончили почти в то же время свой обед, поставили свои щупальца на землю и впали в ненарушимое спокойствие.

Если бы Никталоп угадал, что Марсиане впитывали в себя высосанную кровь и что для того, чтобы этот процесс распространился по всему организму, им необходима была полная неподвижность; тотчас же он бы вскочил и взял всех троих в плен.

Но когда Сэнт-Клер дошел до этого вывода, было уже поздно…

Марсиане выпрямили свое тело-голову и быстро запрыгали направо; один из них поднял пику, снабженную маяком, и все полезли на что-то такое, чего оцепеневший Сэнт-Клер еще не видел.

Это была черная машина, низкая, длинная, круглая и снабженная позвонками, как змея, плоская внизу. И как только три Марсианина прыгнули и зацепились каждый за один из позвонков, машина поползла по земле между стволами деревьев и исчезла с фантастической скоростью.

Никталоп подумал:

– Эта машина-змея, это автоматический экипаж довольно любопытный. Но что я делаю? Они убегут от меня!

И он побежал без предосторожностей. Но вдруг сразу остановился и быстро спрятался за ствол дерева: голая площадка расстилалась перед ним, освещенная огромным центральным очагом, помещенным очень высоко и посылавшим во все стороны зеленые лучи света. Каким образом он раньше не заметил этого света?

Его умственные заботы затемнили все его чувства. Но когда он увидел Марсиан, как они спрыгивали со своих машин-змей, как они садились на треножники, скорчившись там; на треножники, которые поднимались до тех пор, пока подвижная башенка не становилась выше деревьев; когда он увидел, как эти машины, управляемые каждая одним Марсианином, поднимали до небес одну, потом другую, третью, четвертую пушки огромных размеров, которые исчезали в башне; когда он все это увидел, он тогда убедился, что Марсиане с их универсальным умом и знаниями черпали в механике бесконечные средства.

– Надо действовать, – сказал себе Никталоп. – Но как?

Продолжительный свист прорезал воздух направо. Сэнт-Клер повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть летающую машину, очень больших размеров, которая поднялась на воздух с того места, где ему казалось, что он видел разостланное черное покрывало.

Это покрывало была механическая птица.

– У них есть аэропланы! – подумал Сэнт-Клер с беспокойством. – XV не знали этого!

Аэроплан Марсиан описал круг на небе и исчез в направлении земной армии.

– Надо действовать, – повторили Сэнт-Клер.

И тогда в уме его блеснул как бы луч света. Человек почувствовал, что он должен делать.

Для того, чтобы принять пищу, или для других целей, Марсиане, взобравшись на машины-змеи, направлялись в нижний лес…

Никталоп пошел вперед.

Когда он почувствовал себя в удобном месте, он спрятался за огромное дерево и стал ждать, держа электро-зеркало в руке.

– Мне даже незачем уничтожать Марсиан, – подумал он. – Достаточно будет уничтожить их переносный маяк. Внезапная тьма повергнет их в смятение, которым я воспользуюсь, чтобы…

Шум нарушил ход его мыслей. Это было металлическое трение подвижных змей.

– Вот они!

Он заметил светлый луч маяка, который подпрыгивал между стволами деревьев.

– Внимание!

Он навел электро-зеркало… Раздалось сухое щелканье… Сноп огня… Огромное пламя, потом наступила тьма.

Но двигающаяся змея не остановилась сейчас же. Никталоп увидел, что Марсианин, сидевший впереди, стал жестикулировать всеми щупальцами. Потом он его больше не видел: машина с четырьмя путешественниками исчезла. Никталоп бросился вперед и очутился на змее в тот момент, когда машина останавливалась.

В этом месте темнота была полная.

Марсиане, несколько смущенные непонятным разрушением их маяка, щупали пику своими щупальцами.

Они что-то говорили.

Он это понял, потому что громадные глаза Марсиан привлекли сейчас же его внимание…

Чудеса! Посередине глаз этих созданий появлялись значки, написанные белым, отсвечивающие в темноте; они должны быть были другого цвета днем… Эти зрачки, очень маленькие, имели геометрическую форму.

Никталоп был взволнован этим открытием. Его волнение было так сильно, что он чуть не потерял возможность использовать свой последний маневр. Машина медленно повернулась и снова начала двигаться.

Никталоп быстро отвязал мешок, открыл его и бросился вперед. Он набросил его на Марсианина, сидевшего сзади, закрыл мешком и оставил его там.

Потом, прыгнув на машину, быстро обрезал ударами кинжала щупальца обезумевших Марсиан.

Машина остановилась.

Но три громких крика раздались в ночной тиши:

– Улла! улла! улла!

Три раненых Марсианина звали товарищей.

– Что? Что такое? – произнес Сэнт-Клер.

Он не думал, что у Марсиан был рот и что этот рот может произносить, если не слова, то по крайней мере звуки.

Снова раздался крик, чудовищный и мрачный:

– Улла! улла! улла!

Затем послышался шум сломанных ветвей… Удары, металлический звон… И вдруг, там, в сиянии зеленого света, показался треножник.

– Улла! улла! улла!

– Я погиб! – сказал себе Сэнт-Клер.

Но он не колебался. Схватив одного из ампутированных Марсиан, он взвалил его себе на плечи. Хрящевидный клюв, крича «улла», разорвал руку Сэнт-Клера, который не почувствовал даже боли.

Одним прыжком он очутился около мешка.

Правой рукой он схватил его, взвалил на плечи и бросился бежать…

Каждый шаг, который делал Сэнт-Клер, был прыжком.

С другой стороны треножник, который, направляемый криком «улла», преследовал Никталопа по лесу, все останавливался, благодаря деревьям, которые он валил титаническими ударами цепей.

Однако в своем бегстве Никталоп с трудом ориентировался. А секунды стоили часов. Треножник был всего в трехстах метрах.

– Тем хуже! – сказал Сэнт-Клер.

Он бросил ампутированного Марсианина, который покатился по земле… Он переменил руку, повернул браслет…

– Гидроплан на запад, на запад.

Взгляд, брошенный на компас, показал, что он на верной дороге.

Треножник остановился перед раненым Марсианином. Сэнт-Клер понял это потому, что внезапно прекратился треск ломаемых ветвей и крики: улла! улла! улла!..

Он выиграл время.

– Только бы тот, который в мешке, не начал кричать! – подумал Никталоп.

– Ба! можно немного остановиться!

Он остановился и повернул голову.

Он вдруг задрожал. Ноги подкосились, он выпустил мешок из своей раскрытой руки.

Как раз в ту минуту, как он оборачивался, свет внезапно озарил деревья миллионами зеленых бенгальских огней, расположенных на самых низких ветках.

Сотни кормильцев, бледных, дряблых, мягко упали на землю и густой полнотой надвинулись на него.

Он хотел схватить электро-зеркало, защититься… Но был схвачен сотней жирных пальцев и сдавлен между мягкими телами.

И пока он боролся, растерзанный, полный бешенства, у него явилось ясное впечатление того, что среди треска вывороченных деревьев и сломанных ветвей треножник Трипод возвышался над кольцом двуногих.

Глаза его были ослеплены невыносимым блеском. Он почувствовал как какие-то клещи схватили его левую руку и ломали ее, все тело его было приподнято на воздух. Должно быть его левое плечо было вывернуто, потому что он завыл от боли… Это было его последнее чувство… В первый раз в жизни он почувствовал страх; он сознавал, что боится… И потерял сознание.

X
Никталоп-Трипод

Между тем на гидроплане Ксаверия и экипаж слышали треск сломанных ветвей и вырванных деревьев.

– Вернейль, – сказала она, – его преследуют: надо пойти навстречу; помочь ему, отвлечь, может быть, внимание врага…

– Я готов, сударыня!

– Два охотника! – скомандовала Ксаверия.

Во главе с командиром, весь экипаж предложил свои услуги. Ксаверия выбрала двух молодцов, самых сильных.

– Капитан, – сказала она, – благодарю вас. Оставайтесь здесь. Мы пойдем и посмотрим, что случилось.

Она надела каску, оставив открытыми отверстия для глаз.

Вернейль и оба матроса последовали ее примеру…

– Как вас зовут? – спросила она их.

– Рюар.

– Депакс.

– Вооружитесь электро-зеркалами и идем.

Она спрыгнула на берег и бросилась вперед в сопровождении трех мужчин, по направлению откуда раздавался треск ломаемых деревьев.

Ночь была темная, но шум направлял ее, а инстинкт еще более, чем глаза, заставлял избегать деревьев. Она шла, вытянув руки и наталкиваясь на препятствия, отходила немного в сторону и снова мчалась вперед.

Вернейль, Рюар и Депакс следовали за ней.

Показалось яркое сияние. Потом ослепительный свет. И среди толпы гримасничающих, беловатых существ, стальная рука подымала на воздух человека…

– Лео! – крикнула Ксаверия.

– Повелитель! – зарычали три человека.

Вернейль выказал больше всех присутствия духа. На толпу копошащихся существ он направил электро-зеркало. Образовалась огненная дорога, которая тотчас стала черным проходом. Ксаверия бросилась тогда к Триподу, который схватил Сэнт-Клера. В эту минуту повелительно и резко раздался голос Вернейля:

– Сударыня, остановитесь!..

Как будто сильная рука схватила ее, ударила по плечу. Ксаверия остановилась, преклонила колени, нагнула голову…

Рюар и Депакс поняли. Как и Вернейль, они направили электро-зеркало. Брызнули три луча и вонзились в башню Трипода… Она взорвалась. Цепи, подвижные руки, упали, как бессильные члены.

Три человека бросились вперед и приняли на руки бесчувственного Сэнт-Клера; они быстро освободили его из клещей, которые сдавливали его… Ксаверия обнимала его, заливаясь слезами…

– Берегитесь! – завопил Вернейль.

Второй треножник проскользнул незамеченный, благодаря тому, что все были заняты Сэнт-Клером. Вернейль заметил его в то время, как он сгибал и разгибал свои члены.

Слишком поздно! Первый матрос был схвачен, поднят руками, которые сжали его как тиски. Он задыхался, но не потерял сознания. Он увидел, что Ксаверия и Никталоп схвачены вместе и тоже подняты, Рюар и Депакс были захвачены один за ногу, другой за шею…

– На этот раз мы пойдем к черту, – подумал Вернейль…

И вдруг раздался ясный голос, голос предводителя, повелителя:

– Ксаверия, Вернейль, я здесь!.. Я вас вижу…

– Лео!

– Тише!.. Возьми мою руку. Ксаверия… Вот!

– Ты не ранен?

– Нет… боль в плече и в левой руке, пустяки… Я глупо упал в обморок…

– Повелитель, – сказал Вернейль, – где мы, черт возьми!

– В корзине Трипода… Кто эти два человека?

– Гидропланеры, Рюар и Депакс, – ответила Ксаверия, сразу успокоившаяся и опять сильная.

– Они мертвы. У одного раздавлена шея, другой почти четвертован…

Снова наступило молчание. Страшное волнение заставило биться все сердца. Но Сэнт-Клер видел, что лица Ксаверии и Вернейля были спокойны и решительны.

– Я потерял мое электро-зеркало, – сказал предводитель.

– Вот мое, – сказала Ксаверия.

– У меня тоже есть, – сказал Вернейль.

– Дай, милая!..

Сколько нежности в этих словах!

Сэнт-Клер взял оружие и повернул его.

– Не двигайтесь, – сказал он. – Я возвращусь!

– Куда ты? – прошептала Ксаверия тревожно.

– Сделать очень простую и чудесную вещь.

– А если ты умрешь?

– Нет!.. Не двигайтесь…

Сэнт-Клер карабкался по решетке. Они поняли, что он оставил башню.

Никталоп вылез из корзины и уцепился обеими руками за неподвижный край башенки.

Он пригнулся под вертящимся вентилятором и увидел внутри башенки стоявшего неподвижно Марсианина, который двумя щупальцами манипулировал среди многочисленных коммутаторов, расположенных в одну линию на вертикальной доске…

Никталоп наблюдал.

Он понял, что коммутаторы, на которые Марсианин клал свои щупальца, управляли ходом машины, а также и светящимся маяком, помещенным над вентилятором.

Когда Сэнт-Клер достаточно осмотрелся, он мысленно составил себе план действий.

Короткий луч электричества от электро-зеркала обуглил тело Марсианина.

Сэнт-Клер взобрался в башенку и спокойно стал пробовать действие коммутаторов.

Потом он перегнулся через край башенки в корзину и сказал:

– Ксаверия!

– Что? – тихо ответила она.

– Иди сюда!

– Что случилось?

– Я овладел треугольником: Марсианин убит!

– О, мой возлюбленный!

И в сопровождении Вернейля, она стала карабкаться, цепляясь за кольца. Он принял ее наверху поцелуем. Потом взял на руки и перенес в башню. Вернейль взобрался туда почти в одно время с ними. Но ночь была темна, и один только Никталоп видел людей и предметы.

– Жаль, что у меня нет электрической лампы! – сказал Вернейль.

– Подождите! Невозможно, чтобы Марсиане не снабдили освещением внутренность башни.

Он стал смотреть везде сверху до низу.

– Нашел! – сказал тихо Никталоп.

Он заметил на половине столба вентилятора прозрачный валик. На том же столбе, но пониже, виднелись две кнопки.

Сэнт-Клер повернул одну из них. Валик осветился и распространил на нижнюю часть башенки красивый зеленый свет.

– Скорей, Вернейль, бросьте этот предмет…

Авиатор поднял раздувшееся тело Марсианина, взвалил его на плечи, взобрался на решетку и выбросил свою ношу.

– Теперь, – сказал Сэнт-Клер, – надо изучить машину.

– Ксаверия!

– Что, друг мой?

– Пройди от отверстия к отверстию и посмотри… Мы находимся теперь в части леса, довольно отдаленной от лужайки. Не слыша более шума, Марсиане не будут беспокоиться о своих двух Триподах, которые пошли на разведку. Теперь едва полночь. У нас, значит, есть время.

– Хорошо!

– Вернейль!

– Что прикажете?

– Оставайтесь около меня и будьте внимательны! Будем приводить в действие каждый рычаг, будем нажимать всякую кнопку…

– Надеюсь, – сказал Вернейль, – что ни один коммутатор не взорвет машину!

– Все может быть! – прошептал Никталоп. – Это риск. Но надо все знать или признать себя побежденными. Если на восходе солнца я пойму механизм этого Трипода, победа за нами. Потому что у меня созрел план. За работу, Вернейль!

И когда, наконец, первые лучи зари осветили верхушки деревьев, Сэнт-Клер и Вернейль уже отлично знали механизм Трипода.

– Готово, – сказал Никталоп, – мы можем двигаться. – Из кармана куртки он вытащил записную книжку, вырвал листок, написал двадцать строк, сложил его, отдал Вернейлю и приказал:

– Беги на гидроплан, садись на муху и отдай это Клептону. Затем сейчас же возвращайся… Подожди, я отнесу тебя на край пролома, сделанного вчера вечером Марсианином. Ты будешь ближе к берегу.

Это было делом пяти минут. Большими шагами Трипод прошел путь, который он уже прошел ночью под управлением Марсианина, убитого Сэнт-Клером.

Остановившись, он укоротил ноги и коснулся земли.

– Иди, – сказал Никталоп, – я тебя тут подожду. Торопись!

И оставшись, наконец, наедине, Сэнт-Клер и Ксаверия обнялись…

Прошло полчаса в полной тишине, что больше всего удивляло любовников, это было то, что на деревьях не слышалось ни крика, ни пения птиц. На земле не видно было ни одного зверя.

– Без сомнения, уже давно, – сказал Сэнт-Клер, – раса двуногих кормильцев уничтожила мелких зверей лесов Марса.

Он рассказал Ксаверии ужасы этой ночи.

– Чем же питаются эти двуногие? – спросила Ксаверия.

– Может быть, ягодами, которые свешиваются с ветвей деревьев…

Они замолчали. Им было очень трудно говорить… Но Ксаверия наконец выразила мысль, беспокоившую ее с ухода Вернейля.

– Лео, что ты написал Клептону?

– Я приказал немедленно отступать всей армии и остановиться на полпути от Аржира. Отступать с шумом, свистом, дабы Марсиане узнали, что мы оставляем поле битвы.

– Мы значит будем совершенно одни?

– Нет, гидроплан и подводная лодка останутся спрятанными там, где мы их оставили вчера. Кроме того, на следующую ночь Франк прилетит и будет планировать над этим местом, где мы находимся. Он спустит сильные цепи, я прицеплю к ним всеми клещами мой Трипод и Франк поднимет машину на воздух. Крылья и подъемный пропеллер дают ему возможность сделать это.

– А до ночи что мы будем делать?

– Мы пойдем с Триподом на лужайку, чтобы изучить поближе Марсиан. С наступлением ночи мне легко будет взять в плен одного или двух… Мы свяжем их вместе и заткнем им рот бельем Рюара и Депакса… Вернейль их разденет и предаст их тела земле…

– А если Марсиане откроют во время нашей разведки, что в этом Триподе кто-то есть?..

– Ксаверия, вникни в психологию Марсиан и ты успокоишься. Придумать то, что мы сделали в эту ночь, это вещь совершенно невозможная для их ума, и настолько они считают себя выше нас… Разве только наши враги совершенно ясно нас увидят, в противном же случае мы в безопасности…

– Но если тебе отдадут приказ, который ты должен исполнить, а ты не поймешь его?

– Ксаверия, вчера я наблюдал. На площадке Триподы стоят на часах и наблюдают за небом… Ни одного Марсианина, свидетеля ночных ужасов, нет в живых… Нас может выдать до некоторой степени только отсутствие уничтоженного нами Трипода. Это, конечно риск.

– Да, конечно, это рискованно, – прошептала Ксаверия.

Почти в ту же минуту они услышали шум шагов. Появился Вернейль.

– Исполнено, повелитель!

– Хорошо!.. Спустись в корзину, раздень оба тела… Когда кончишь, позови меня. Я тебе помогу вытащить их из корзины и похоронить.

Печальная обязанность потребовала добрых полчаса. Сэнт-Клер вырыл яму своим электро-зеркалом и положил в нее оба трупа…

Ксаверия с башенки прочитала молитву. Но Сэнт-Клеру и Вернейлю некогда было предаваться сожалениям. Ведь это война! Они тоже рисковали жизнью!.. И им еще и еще предстоит рисковать…

– Вперед!

Сэнт-Клер увидел, что Ксаверия, украдкой отерев слезу, вытянулась и прошептала:

– Вперед!

Он взял ее головку обеими руками и долго целовал ее трепещущие губы.

Вдруг показалась прогалина. Вернейль уменьшил ход Трипода, который самым естественным образом сделал два шага по площадке и остановился.

– Здесь! – сказал Никталоп. – Станем на часы, как и прочие.

В самом деле: восемь триподов стояли на равном расстоянии один от другого. Они образовали кольцо часовых, которое Сэнт-Клер увеличил еще одним триподом.

Все трое смотрели в бойницы…

Все было спокойно.

Но что-то посередине лужайки заинтересовало земных обитателей. Там не было больше пушек, которые ночью видел Сэнт-Клер…

Машины-руки и змеи образовали широкий круг, в центре которого открывалась яма. И из этой ямы вдруг выскочила мачта. Мачта поднималась. Показалась узкая платформа. Потом появились четыре металлических стержня, поддерживающие платформу.

– Что бы это могло быть? – спросил Вернейль.

Четыре блестящих стержня достигли уже высоты Трипода и все продолжали подниматься. Эти стержни оканчивались у площадки, которая тоже стала подниматься, поддерживаемая шестью стержнями, затем следующая восемью, следующая десятью стержнями и это все подымалось и подымалось.

– Но это настоящая башня! – сказала Ксаверия.

– Откуда она выходит, черт возьми! – воскликнул Вернейль.

– Вот уже более ста метров, – сказал Сэнт-Клер.

– Чудеса! чудеса!

– Но что это может быть?

Медленно поднималась механическая башня. Она возвышалась уже на триста метров и все продолжала вытягиваться…

Наконец площадь, образованная многочисленными стержнями заполнила всю яму и сейчас же движение прекратилось.

Башня была высотой в семьсот метров.

Внезапно раздался раскат грома и привлек их внимание к яме. Но оттуда ничего не появилось.

– Марсиане сошли в яму, сказал Сэнт-Клер.

Вернейль вдруг начал смеяться.

– Чего вы смеетесь? – спросила с беспокойством молодая женщина.

– Вы позволите? – спросил серьезно Вернейль, повернувшись к Сэнт-Клеру.

– Говорите.

– Мои мысли бродили там и сям… Это со мной часто бываете. И я сказал себе: Марсиане, марсиане! Нет ли другого термина!.. Мы говорим человек и земной.

…Марсианин аналогично земному. А человек?.. Как обозначить общим названием обитателей Марса? Марсианин это не человек, не тело: это голова. По-гречески голова «кефале».

Почему не говорить Кефал, как говорят человек?.. Это придало бы разнообразие нашему разговору. Как вы думаете?

– Пусть будет кефал! – сказал Никталоп, улыбаясь. – Я не подозревал за вами таких литературных изысканий, Вернейль, и я поздравляю вас с тем, что вы думаете об особенностях и разнообразии выражений, при обстоятельствах, когда многие и даже кефалы заботились бы только о своей жизни. А пока, будем наблюдать кефалов!

Польщенный Вернейль поместился у бойницы.

Шум не прекращался. Он исходил из недр почвы, где Марсиане готовили свои чудеса.

Прошло, по крайней мере, четверть часа.

– Ай, что это? – сказал Вернейль. – Становится совсем темно… Уж не затмение ли это солнца?