Текст книги "Тайна XV"

Автор книги: Жан Де ля Ир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

II
Стальная темница

В подземельях дома Оксуса находились тюрьмы Космополиса. Они состояли из нескольких камер, различным образом устроенных, смотря по тяжести наказания, которое должен был отбывать преступник.

Странные темницы! Он были совершенно квадратные, с обшивкой из полированной стали, покрывавшей все стены, потолок и пол… Меблировку составляла железная кровать без матраца и одеяла. И ничего больше. Шар из очень толстого стекла едва выдавался из середины потолка, он закрывал электрическую лампу, свет который умерялся стеклом и распространялся по темнице, слабый, печальный и жидкий.

Сэнт-Клера заключили в темницу № 1. В двери было маленькое окошечко, которое открывалось снаружи, чтобы просовывать арестованному его пищу: хлеб и воду. Чтобы несчастные не могли лишить себя жизни черенками кружки, воду подавали в медной бутылке без пробки.

Прежде чем Сэнт-Клера заключили в темницу, он был раздет и закутан в широкий, очень теплый плащ.

Первой заботой его, как только его заперли, было растянуться на походной кровати и предаться сну.

– Будем спать, – сказал он, – будем набираться сил… Когда я проснусь, отдохнув телом и душой, я подумаю об образе действий, если только это не окажется бесполезным.

Так как давно уж он не спал, то уснул почти моментально.

Как раз в эту минуту в Космополисе маленькие женские мозги думали о Сэнт-Клере с настойчивой решительностью, с упрямым желанием спасти его. Сэнт-Клер никогда не видел этой женщины, он знал ее только по имени, но он часто о ней слышал от своего самого преданного слуги. Эта женщина или вернее эта молодая девушка была Фелиси Жоливе, сестра Макса.

Эта изящная парижанка иронией судьбы предоставлена была ученому животному Кипперу. Киппер и не подозревал, что Фелиси, как большая часть парижанок, была в высшей степени женщиной, то есть любопытной, тонкой и ловкой.

Она была молчалива, потому что говорила мало, но всегда кстати и не без хитрости. И если она сама мало говорила, зато умела заставить много говорить своего хозяина.

С другой стороны, Киппер охотно произносил монологи, а Фелиси открыла различные способы заставить его говорить. И тогда осторожно, стирая пыль, чистя, набивая и закуривая трубку, приводя в порядок бумаги, она слушала… Она слушала удивительно в том смысле, что она все слышала и ничего не забывала.

И таким образом Фелиси Жоливе день за днем была в курсе событий в Космополисе. Раньше суда XV-ти она знала об обвинительном акте, составленном против Коиноса, Альфы и Сэнт-Клера. Сейчас же после казни Киппер пришел отдохнуть, выкурить трубку…

И когда, закуривши трубку, Фелиси сунула ее ему в зубы, он заворчал:

– Коинос не будет уже курить трубки, а Сэнт-Клер много бы дал, чтобы закурить ее!

– А! – сказала улыбаясь Фелиси Жоливе. – Они умерли?

И в глубине сердца у Фелиси вскипало бешеное искушение броситься на Киппера, выколоть ему глаза, расцарапать его сардоническое лицо… Но она улыбалась…

Животное пробормотало:

– Коинос умер. Что касается другого… он умрет только через тридцать дней… Учитель, право, слишком добр!

– Потому что в конце концов…

И начался монолог, который прерывался всякую минуту необходимостью вздохнуть, сплюнуть, но который продолжался до окончания трубки; причем он говорил все, открывал все, и факты и задушевный мысли, и прошлое и настоящее, и предположения о будущем…

Потом, так как он мало спал предыдущей ночью, Киппер прервал монолог и, докурив трубку, тихо уснул.

– Я знаю его! Это на два часа по крайней мере, – прошептала Фелиси Жоливе, – кроме того по всей вероятности, XV будут сидеть по домам. Значит, у меня довольно времени, чтобы действовать и полная свобода. Прежде всего надо предупредить Ксаверию.

И вот, оставив спящего Киппера, Фелиси проскользнула из рабочего кабинета. Она прошла через первую комнату и привела в действие механизм, который открывал ход на лестницу. Двадцать раз уже она ходила этой дорогой, которую Киппер бессознательно открыл ей однажды, во время одного из своих монологов, особенно необдуманных!..

Сойдя вниз по витой лестнице, Фелиси прошла по извилистому коридору, который соединял подземелья всех домов Космополиса. Скоро девушка дошла до лестницы, над которой стояла цифра 1. Она поднялась по полутемным ступеням, сосчитала тридцать четыре ступени и остановилась. Осторожно нажала она одно место металлической перегородки. Потом она подождала две минуты. И тогда над ее головой поднялся трап.

Она бросилась в объятия Ксаверии.

– Он умер? – спросила серьезно невеста Никталопа.

– Нет.

– Но он был осужден! Коинос мне объяснил законы XV…

– Да, осужден… Но его казнят только через тридцать дней…

– А Коинос?

– Умер.

– Пойдем!

Ксаверия закрыла трап и увлекла Фелиси в свою комнату, потому что комната с трапом служила передней дома Коиноса.

У дверей комнаты стоял негр. Еще один побежденный… Он окинул Ксаверию взглядом, полным умоляющей и влюбленной покорности. Она посмотрела, улыбнулась… Он стушевался и пропустил молодых девушек… Когда дверь закрылась, он занял свой мнимый пост.

В комнате Ксаверии сейчас же подняла занавес и взорам их представилась лежавшая на софе Ивонна, с закрытыми глазами и мертвенно-бледным лицом.

– Боже мой! – воскликнула Фелиси.

– Нет! – сказала Ксаверия своим удивительно глубоким голосом. – Нет, она не умерла… Теперь она спит… Но она сошла с ума… Я усыпила ее снотворным средством, чтобы не слышать ее. Она говорит без умолку, и слишком много причиняет мне страданий. Она воображает себя в парке нашего дома в Париже, когда она забавлялась там, гоняясь по аллеям за Лео…

– Боже мой! Боже мой! – прошептала Фелиси.

И ее светлые глаза наполнились слезами.

– Милая моя, не плачь, – сказала Ксаверия. – Надо быть сильными… Мы одни были сильны до сих пор… Ни одна из ваших подруг… Но довольно! Мы должны спасти Сэнт-Клера, освободить его!.. Потом он нас освободит… Коинос умер… Мы должны рассчитывать теперь только на себя…

Она повернулась к двери комнаты и прибавила:

– И на этого невольника… который там сторожит…

– Ты уверена в нем?

– По первому моему слову он вонзит себе меч в грудь…

– Хорошо! Так слушай!..

И Фелиси повторила Ксаверии монолог Киппера. В заключение она сказала:

– Ты подумай. Надо действовать сегодня ночью. Потому что безусловно никто не может подозревать… Кроме того, из-за сегодняшней казни, XV, все они находятся в подавленном состоянии. Киппер дал мне это понять. Надо пользоваться обстоятельствами…

– Хорошо. Благодарю тебя. Мы начнем действовать сегодня ночью. Вот возьми маленький флакон. Спрячь его. Налей содержимое его в напиток, который ты приготовляешь каждый день для Киппера… Это только усыпительное средство, но очень сильное. И жди меня. Между десятью и двенадцатью я приду за тобой…

Она дала ей флакон, который вынула из ящика; открыв дверь, она провела Фелиси до передней на трап, потом закрыв его, пошла в свою комнату.

На пороге она остановилась, пристально посмотрела на негра, который опустил голову и упал перед ней на колени. Она положила свою белую руку на его голову и сказала на английском языке, на котором говорил этот гигант.

– Банко, в котором часу ночью ты будешь здесь на страже?

– От десяти до двенадцати…

– Хорошо. Ты знаешь, что один из пленников в стальной тюрьме?

– Да.

– Послушай. Узнай, какие невольники будут сторожить его от десяти до двенадцати ночи.

– Я узнаю.

– Я дам тебе флакон; ты вольешь содержимое его в питье, которое будут пить невольники за вечерним столом. Можешь это сделать?

– Я сделаю это.

– Ты знаешь, как открывают стальные темницы?

– Знаю.

– Есть какой-нибудь секрет?

– Да.

– Кто его знает?

– Дежурный начальник невольников.

– Можешь ты это узнать?

– Может быть.

– Это необходимо.

– Я узнаю.

– Как ты это сделаешь?

– Начальник невольников любит одну девушку негритянку… А эта девушка…

Ксаверия улыбнулась.

– А эта девушка любит тебя, не правда ли? – сказала она.

Негр поднял голову и бросил на Ксаверию многозначительный взгляд.

– Будь спокоен, – сказала повелительница в ответ на этот взгляд. – Будь послушен и ты меня никогда не покинешь… даже если придется умереть вместе со мной, если я должна буду убить себя.

Он снова склонил голову и прошептал:

– Это все?

– Подожди; можно войти, не будучи замеченным, в дом Оксуса и дойти до самого Оксуса?

Невольник содрогнулся.

– Нет, – отвечал он. – Чтобы пройти к нему ночью, когда он спит, работает или мечтает, надо пройти между двумя стражами, которые вооружены электро-зеркалами.

– Можно получить это оружие?

– Да, на несколько часов, может быть, украв его у другого часового. Это смерть для укравшего…

– Хорошо! Ты украдешь одно электро-зеркало и принесешь его мне в десять часов.

– Да… повелительница!

– Умеешь ты им управлять?

– Да.

– Хорошо… Тебя сменят через несколько минут… Иди и не забудь.

– Я не забуду.

– Встань… А теперь, Банко, возьми меня на руки… Прижми к груди… Безумец!.. Понимаешь, что никто кроме меня не может сделать тебя счастливым или несчастным?.. Взгляни на меня!..

Он обнял ее, приподнял… Она была в его огромных руках, как легкая нимфа в руках мифологического великана.

И когда он пожирал ее глазами, она улыбнулась и бросила ему взгляд, который заставил его зашататься.

Она выскользнула у него из рук, коснулась ковра ногами и сказала:

– В десять часов, Банко, не забудь!

Потом она заперлась в своей комнате. И упав на колени перед софой, на которой Ивонна казалась мертвой, Ксаверия стала плакать, сжав своими холодными руками голову.

Она так оставалась до вечера… Черный невольник пришел объявить ей, что обед ее подан и в ответ получил только жест отказа.

Но когда в комнате электрические часы прозвонили девять ударов, она встала.

– Идем! – сказала она.

Ксаверия окинула прощальным взглядом сестру и прошептала:

– Что будет с нами завтра?.. Идем! Лучше умереть в борьбе, чем смириться.

На рабочем столе блестели ножницы среди безделиц, которыми иногда развлекались молодые девушки…

Одним жестом Ксаверия распустила свои удивительные волосы по плечам. Потом она взяла ножницы, подошла к зеркалу, подняла руки и сильными, быстрыми ударами она срезала свои волосы. Они падали на ковер длинными прядями, которые сворачивались сами по себе, как змеи.

И скоро на голове молодой девушки остались только короткие, непокорные волосы, которые придавали ее серьезному лицу странное выражение юношеского задора.

Пожертвовав таким образом самым большим украшением женской красоты, Ксаверия обернула голову длинным шелковым вуалем, который закрывал ее совершенно.

Затем она подобрала пряди волос и бросила в ящик.

Потом, бросившись в кресло, она стала ждать.

Пробило десять часов…

Ксаверия встала, подождала еще три минуты, потом подошла к двери и открыла ее: Банко был там.

– Электро-зеркало? – сказала молодая девушка.

– Оно у меня, – отвечал негр.

– А секрет как открыть темницу?

– Тоже.

– А сторожа?

– Они выпили то, что вы мне дали.

– Хорошо. Через четверть часа они заснут. Выслушай меня, пойми меня и слушайся меня без малейшего колебания.

– Я выслушаю, пойму и послушаюсь.

– Жди меня!

И Ксаверия исчезла в передней. Десять минут спустя, она вернулась.

– Киппер уснул на восемь часов, – сказала она Банко, – XV ничего не подозревают. Остается один Оксус… Возьми электро-зеркало и вперед. Пойдем прежде всего в тюрьму.

Банко засунул свой меч за пояс и вытащил из своей шапки маленький ящик, содержавший электро-зеркало.

– Идем! – сказал он. – Следуйте за мной, госпожа?

По лестницам и коридорам добрались они до поста тюремной стражи. Скорчившись на скамьях, негры спали.

Ксаверия и Банко прошли к подъемной машине, которая бесшумно доставила их к тюрьме.

Оба часовые спали.

– Все это очень легко, – сказала Ксаверия. – Затруднения начнутся только тогда, когда Лео будет освобожден…

– Я угадал это, госпожа, – прошептал Банко.

Он пошел прямо к темнице № 1, где был заключен Сэнт-Клер Никталоп. Не колебаясь ни минуты, Банко привел в действие сложный механизм замка и, толкнув дверь, открыл ее.

Одним прыжком Ксаверия очутилась там. Сэнт-Клер спал, лежа на железной кровати. Девушка посмотрела на него. Он спал мирным сном.

Внезапно, почти с нетерпением, она тронула его за плечо. Он вскочил и сразу сел на кровать.

И тотчас же он узнал Ксаверию.

– Вы! Вы здесь?..

– Да, слушай! Секунды стоят часов! Слушай.

Быстро она заговорила, без жестов, сосредоточив в своих глазах всю свою волю энергичной женщины. Он слушал ее, и по мере того, как она говорила, он улыбался с радостью, все более и более явственной. Она закончила словами:

– Так решено?

– Ксаверия, я восхищаюсь тобою. Решено!

– Тогда скорее! Дай мне твой плащ. Возьми мой капот и мою вуаль.

В одну минуту все было сделано. Ксаверия оказалась одетой в плащ заключенного, а Сэнт-Клер кое-как завернулся в платье Ксаверии. Но когда молодая девушка сняла вуаль, он вскрикнул:

– Твои волосы?

– Обрезаны!.. Когда я буду лежать здесь, повернувшись спиной к двери, не надо, чтобы возникли подозрения, по крайней мере в продолжение нескольких часов.

– Ты – удивительна! – воскликнул Никталоп.

Он схватил обеими руками голову Ксаверии и перед невозмутимым Банко он покрыл ее тысячью поцелуев.

– Иди, – сказала Ксаверия, – и побеждай!

– Я выйду победителем. Через час, не более, я пришлю Банко, и ты придешь ко мне.

– Я надеюсь! Будь ловким и сильным! Если через час я не увижу Банко, это будет означать, что ты погиб. Я подожду подтверждения поражения и тогда убью себя.

– А Ивонна? – спросил Сэнт-Клер серьезно.

– Ивонна сошла с ума. Ничто теперь не может заставить ее страдать. Кроме того, Банко обещал убить ее, прежде чем он придет умереть вместе со мной.

Среди этих удивительных людей воцарилось молчание, полное бурных мыслей.

– Банко! – сказала, наконец, Ксаверия.

Негр преклонил колени.

– Я тебе его поручаю!.. – сказала она, указывая на Сэнт-Клера. – Его судьба прежде всего в твоих руках.

Не отвечая, Банко поднялся, бросил на Ксаверию долгий взгляд и вышел из темницы.

– Иди! – сказала молодая девушка своему жениху.

Никталоп в свою очередь посмотрел глубоким взглядом на Ксаверию и, не говоря ни слова, вышел.

Банко закрыл тихо двери в то время, как Ксаверия улеглась на кровати в том же положении, как лежал Сэнт-Клер, когда она вошла.

– Немного более чем через час, – шептала она, – я буду счастлива, во всяком случае, будь то освобождение или смерть!

И мужественная девушка закрыла глаза, как бы собираясь заснуть.

III
Во мраке

Сэнт-Клер следовал за Банко. В полном молчании, быстро оба человека вышли в коридор тюрьмы и, пройдя несколько времени, открыли дверь, соединявшую помещение сторожевого поста с передней апартаментов Оксуса.

– В этот час учитель должен быть в своей комнате, – прошептал Банко. – Будем надеяться, что он спит, потому что одним движением он может поднять тревогу и мы погибли.

– Можешь ты пройти прямо к этой комнате? – спросил Никталоп.

– Да! Я часто стоял на часах у самых его дверей, где мы найдем двух сторожей… Все дело в том, чтобы захватить их врасплох и убить одним лучом электро-зеркала. Если хоть один из них найдет время пустить в ход свое оружие, мы не сделаем и шагу, как будем поражены.

– Хорошо! – сказал Сэнт-Клер, улыбаясь. – Где теперь эти два стража, по отношению к нам?

– За этой передней, где мы находимся, идет галерея. Вот и дверь. В глубине галереи находится лестница в шесть ступеней, на них-то и стоят два часовых с электро-зеркалами в руках, следя глазами по всей галерее…

– Так что едва мы откроем дверь, как будем на виду этих часовых?

– Да.

– И мы будем целью для их электро-зеркал.

– Да.

– У них приказ, без разговоров, поражать всякого человека, показавшегося в галерее?

– Да, им это приказано. И они исполнят это без колебания. И в то же время ударом каблука они приведут в действие коммутаторы, вделанные в ступени лестницы, и разбудят учителя.

– Черт возьми! Оксуса хорошо охраняют. Каков твой план, Банко?

– Вот моя мысль: вы откроете дверь, спрятавшись сейчас же за перегородкой. А я буду держать наготове электро-зеркало в руке. И как только дверь откроется, я поражу одним косым лучом обоих сторожей.

– Это может удаться, – сказал Никталоп, – если ты ловок; но у меня другая мысль, может быть лучшая… Слушай! Где доска с кнопками, которой регулируется электричество, освещающее галерею?

– В кордегардии, – отвечал Банко.

– Так что оттуда, по желанию, можно осветить или погрузить в темноту галерею?

– Да!

– Отлично.

– Если свет вдруг погаснет, как бы случайно, что сделают сторожа?

– Случай этот предвиден. Один останется на посту зажигать переносную электрическую лампочку, которая висит у него на поясе и которая может светить в продолжение трех часов. Другой тоже зажжет свою лампу и пойдет в кордегардию.

– Великолепно! – сказал Никталоп. – С момента, когда потухнут лампы и зажгутся переносные фонари, пройдет, наверное, минута полной тьмы… Мне этого достаточно, чтобы действовать… Банко, трудно научиться управлять электро-зеркалом?..

– Совершенно просто… в две минуты.

– Объясни мне скорее!

Банко, держа в руках ужасное оружие, объяснил его механизм Сэнт-Клеру.

– Понимаю, – сказал Никталоп, прерывая объяснения. – Ну, Банко, я вижу ночью так же, как и днем… Ступай, потуши электричество. В ту же секунду я открою дверь, увижу сторожей, которые не разглядят меня, и убью их в темноте.

Банко, вытаращив глаза, смотрел на Сэнт-Клера.

– Вы видите ночью… – бормотал он.

– Да. Торопись! Ступай!

– Что мне делать после того, как я потушу?

– Ты подождешь еще пять минут. Потом ты снова все осветишь и придешь ко мне. Я буду в комнате Оксуса, и, надеюсь, повелителем властелина!

– Вы убьете его?

– Если он будет сопротивляться – да! Если он сдастся – нет!

– Да будет воля ваша! Через пять минут вы будете повелителем или погибнете!..

– И я так думаю! Иди, Банко!

– Приветствую вас, повелитель! Дверь в комнату Оксуса открывается снаружи, если нажать черный квадрат, вделанный посередине последней ступени лестницы. Не забудете?

Быстро преклонив колени, негр обнял ноги Сэнт-Клера, поцеловал их, встал и вышел.

Никталоп сбросил женский капот и стройный, обнаженный, как античный атлет, стал перед дверью в галерею. Левая рука его лежала на кнопке, открывающей дверь.

Почти в ту же минуту внезапно погасли все лампы.

Сэнт-Клер нажал кнопку. Дверь распахнулась. Глаза его, пронизывая темноту, увидели там двух черных гигантов. Один из них сделал движение. Он собирался зажечь переносный фонарь.

Но электро-зеркало Никталопа было направлено на него. Зигзагообразная молния прорезала темноту и, пораженные почти одновременно, оба чернокожие упали.

Сэнт-Клер бросился вперед. Он вскочил на лестницу, увидел черный квадрат, нажал его обеими ногами. Две двери открылись одна за другой.

Никталоп пошел дальше.

И он увидел в темноте одной комнаты старца, лежащего на постели. Он был одет в белое, обут в зеленые сапоги. Он только что проснулся. Расширившиеся зрачки его тщетно старались проникнуть во мрак. Инстинктивным движением он поднял руку. Он хотел, вероятно, осветить комнату.

Но Никталоп, бросив электро-зеркало, подбежал к старику, схватил поднятую руку, и сказал:

– Оксус! Я – Никталоп. Ты в моей власти. Сдавайся!..

Невидимый Сэнт-Клер увидел, как Оксус сдвинул брови.

– Сдавайся! – повторил победитель. – У меня вся сила молодости, я мог бы убить тебя. Но у меня были бы вечные угрызения совести. Сдавайся, Оксус!

– Если я сдамся, – сказал старик спокойно, – что сделаешь ты с XV-ю и с моим делом?

– То, что я сделал бы, если бы ты заставил меня убить тебя: они будут жить, они будут орудием сначала бессознательным, а потом сознательным и покорным в моих руках, в руках продолжателя твоего дела.

– Как же ты это сделаешь?

– Если хочешь это знать и присутствовать при полном торжестве Сэнт-Клера над XV-ю, сдайся!

– Это будет удивительное зрелище, – сказал Оксус. – Я сдаюсь!

Сэнт-Клер задрожал от счастья.

– Даешь слово ничего не делать без меня? – сказал он.

– Даю слово!

Никталоп отпустил руку Оксуса, тот сел на кровати и прошептал:

– Ты не восторжествовал бы, если бы у тебя были глаза обыкновенных людей. Природа сделала тьму твоей сообщницей против XV-ти.

– Природа, – сказал Сэнт-Клер, с чудовищным выражением могущества и радости, – природа хорошо поступила, давая мне в то же время и сердце более великодушное, чем сердце XV-ти.

– Оттого-то я, – старик и повелитель XV-ти, – возразил Оксус с величественным и печальным достоинством, – я, непобедимый, склоняюсь перед тобой, Никталоп!..

И встав с постели, великий властелин склонил голову перед человеком, которого он не видел, но горячее дыхание которого чувствовал.

В эту минуту вдруг вспыхнуло электричество. И при свете, падавшем из галереи, Оксус увидел, что он склонился перед обнаженным человеком с пустыми руками, перед безоружным человеком, таким, каким он вышел из лона природы.

Это был символ. Он это понял и прошептал:

– Великий урок. Все укрепления, все оружие, которое мне дало знание, были побеждены двумя глазами ночной птицы!.. Ты победил, Никталоп! Говори! Приказывай! Оксус подчинится первый!

– Оксусу не придется подчиняться! – отвечал Сэнт-Клер с почтительной мягкостью.

И взяв правую руку опечаленного Оксуса, он продолжал:

– Вы останетесь здесь, в этой комнате. Вы здесь останетесь может быть месяц. И никто, кроме Сэнт-Клера, не будет знать этого… Я буду приходить к вам три раза в день; вам аккуратно будет приносить пищу моя невеста Ксаверия, с моего стола, который будет и вашим в глазах всех… Я вам буду отдавать отчет каждый вечер в моих поступках. Часто я буду спрашивать у вас совета… А через месяц я, может быть, скажу: Идите, возьмите снова на себя управление XV-ю! Никталоп будет вашим помощником.

И, преклонив колени, Сэнт-Клер прибавил:

– Учитель, простите мне, что я победил вас… Это вина XV, которые не поняли меня, а не моя…

– Мужественное и благородное сердце!

И, подняв молодого человека, Оксус обнял его, как отец сына…