Текст книги "Ассы в деле (СИ)"

Автор книги: Зейналов Магеррам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Огромный черный кот с тремя рядами острых зубов возник перед Майклом.

– Вот он, мой конец, – услышал Майкл собственный голос. – Так рано?

Земля, Нью-Анджелес

Юлий Блюнк смотрел на восторженные лица приспешников и вспоминал как две недели назад впервые услышал Голос.

Одинокий он лежал в кровати и чисто гипотетически размышлял о самоубийстве. Мысли эти прерывались потоком жалости к себе, и тонким ручьем надежды на мщение. Впрочем, все это впадало в русло реки давно привыкшей к ядовитым стокам, и потому спокойно уносящей Юлия Блюнка в объятия сна.

– Ты услышал меня! – сказал Голос.

– Здравствуй, Шизофрения, – подумал Блюнк.

– Хозяин я твой. Твой Мастер и Повелитель.

Не имевший особых способностей Блюнк имел удивительный дар подчиняться чужой воле.

– Да, Мастер.

– Ты выполнил волю мою!

– Выполнил? Какую?

– Издалека я пришел и не межквантовой понять тебе сущности всей.

– Какую волю я выполнил, Мастер.

– Ты подчинил мне Вселенную всю твою.

– Уже?

– Скоро.

– Но, почему я.

Блюнк не знал, что за тысяча триста лет до него тот же вопрос задала такому же Голосу одна девушка, которую успели вовремя сжечь.

– Потому что ты будешь избран.

– Скоро?

– Уже.

Большинство других людей на месте Блюнка сильно огорчились бы подобному разговору, и немедленно обратились к психиатру. Но Блюнк был не из таких. С самого детства он чувствовал свою избранность. На самом деле где-то в глубине своей сложной (не как у простых людей) души он подозревал, что ему уготовано нечто подобное. И потому он со спокойным сердцем погрузился в глубокий почти здоровый сон...

– Мастер! Учитель! Повелитель! – кричали приспешники.

Один из них, маленький толстяк обладавший харизмой гусеницы, вышел вперед и произнес:

– Повелитель, мы привели нескольких новых членов нашего братства. Яви им чудо, и развей их сомнения.

Толстяка звали Баррит. Его запястья были изрезаны аккуратными не очень глубокими шрамами, каждый из которых соответствовал одному отказу. Став приспешником Блюнка он добрался до потолка своих представлений о счастье. Всю жизнь он мечтал быть вторым, тенью чужого величия, парнем, что во время разборки стоит за спиной авторитетного хозяина и дополняет его слова своими, менее политкорректными. Он никогда не пытался проломить этого потолка, потому что опасался за голову.

Баррит стал раздвигать толпу, указывая где кто должен стоять, и вскоре создал безлюдный каньон между Повелителем и обугленным предметом в противоположном конце зала. Когда-то этот предмет был манекеном, на котором висела табличка: "Человечишко".

Юлий Блюнк медленно развел руки в стороны, поднял голову и закрыл глаза. Прошло несколько секунд прежде чем он начал чувствовать как вливается в него Сила. Зал затаил дыхание.

Блюнк воздел руки. Веки его были опущены, но перед его взором сияла ослепительная белизна реликтового света. Неведомое входило в него, наполняя тело.

Пальцы Блюнка задрожали, из глаз потекли слезы. Он завыл привычным фальцетом, но голос его становился вне ниже и ниже, пока не загудели стены. И огненный шар вырвался из его груди, пролетел через все помещение и врезался в бывший манекен как раз туда, где была раньше табличка.

– Мастер! Учитель! Повелитель! – кричали приспешники, а толстяк Баррит стоял на коленях, глядел на хозяина и плакал.

Глава третья

Куб, клетчатая кепка и холодильник

Земля, Нью-Анджелес

Клетчатую кепку подарила Груму его любимая мама, но друзьям он сказал, что отжал ее

в темном углу у некого бухгалтера. С детства Грум умел убедительно врать и, на самом деле, не живи он в бедном квартале и не свяжись с дурной компанией, то он имел бы все шансы стать неплохим актером. Успешным актером.

Но где-то в возрасте четырех лет мировоззрение Грума встало на рельсы грядущей асоциальности. Произошло это в тот день, когда он увидел как старшие ребята привязывают к задней клешне кошки веревку с жестяными банками. Они смеялись, и маленький Грум решил, что это действительно смешно. Ему был четыре и он не знал, что часто точка бифуркации начинается с чувства юмора. Скажи мне, над чем ты смеешься, и я скажу тебе кто ты.

За три дня до этого вечера Груму стукнуло двадцать и друзья подарили ему бластер, стрелявший фотонами со смещенным спином.

У Грума было два кумира – Крэг Стервятник и Зубочистка Рош. Зубочистку сожгли в том месяцы копы во время неудачного налета на гигамаркет. А Крэг взял сегодня Грума на дело.

– Смотри, – сказал он, – Сегодня решится подходишь ты нам или нет. Поэтому говорить будешь ты. А мы понаблюдаем.

Грум нервно закивал.

Они стояли в переулке и из темноты следили за прохожими. Первым появился высокий накачанный парень широкая походка которого говорила о недавней службе на крейсере. Он был трудной и бесполезной добычей. После него была парочка арктурианцев. Грум знал, что бойцы из арктурианцев никакие, а дорогие коммуникаторы, которые те открыто несли в руках, делали их удачной добычей. Грум шагнул было к ним, но ощутил на своем плече тяжелую руку Стервятника.

– Это иностранцы. Не хочешь же ты, чтобы на нас повесили целый департамент полиции. Усохни и жди.

Прошло еще несколько существ – здоровых и спортивных, а те что послабее шли группами, да к тому же на таком расстоянии от переулка, что не давали никаких шансов их в него заманить.

– Ты не думай, пацан, – сказал Рэдж Щенок, – Всегда найдется лох, который потеряет бдительность или чтобы пощекотать себе нервы пройдет как раз тут. Вот увидишь.

И Щенок оказался прав. Не прошло и часа, как под свет фонаря вышла жертва.

Груму показалось, что жертва ведет себя слишком уж подозрительно, но жизнь научила его не бояться попусту, поменьше думать и не зацикливаться на мелочах. Человек шел медленно, почти касаясь рукавом пиджака заплесневевшей стены, в конце которой ждали его Грум, Стервятик и Щенок. Он был маленьким, толстым и лысым, с красной кожей вокруг крохотных глаз. Но человек выглядел бодрым и веселым, что совсем не шло его облику.

Выглядело это так, будто в оркестре синхронно фальшивило несколько музыкантов, которым кто-то перевернул ноты. Не было в облике будущей жертвы некой жизненной правды, убедительности, словно режиссер дал актеру не ту роль. Грум чувствовал это, как может чувствовать только несостоявшийся актер.

Когда жертву отделяло от него несколько шагов, Грум вышел из тени и произнес первое, что пришло в голову:

– Ты. Есть что почитать?

– Не-ет, – дрожащим голосом произнесла жертва и Грум почувствовал как фальшивит этот испуг.

– А если найду?

Коротышка нехорошо улыбнулся, вдруг поднял руки, закрыл глаза и забубнил на незнакомом языке. Потом что-то сильное и невидимое стало толкать Грума прочь от незнакомца. То была словно овеществленная харизма. Парень поймал себя на мысли, что пятится добровольно.

А затем мир вокруг Грума стал меняться. Исчезли стены и земля, небо и облака, прохожие и Стервятник с Щенком. Но не это больше всего напугало Грума. Стали попадать наполнявшие его еще недавно смыслы. Он не замечал их раньше, как не замечал сердцебиение и воздух. Они, кстати, тоже исчезли.

Дольше всего продержалось чувство юмора. Прежде чем навсегда исчезнуть, оно на мгновение вспыхнуло и сообщило Груму, что кошка с банками на клешне, это совсем не смешно, и даже грустно. Но оно опоздало, не на секунду, а на шестнадцать лет.

– Твоя мама сильно огорчится, – сказало чувство, названия которого Грум не знал.

– Что такое "мама"? – спросил он и исчез.

Земля, Нью-Анджелес

История о чудесном спасении экипажа сухогруза «Иона» столкнувшегося с расой межзвездной плесени подходила к концу. Капитан уже собирался рассказать о том какую роль в этом сыграл пентател-аутист, способный изъясняться только произведениями простых чисел, когда раздался звонок и в центре офиса возникло голографическое лицо инспектора Старски.

– Ребята, у нас новое дело по вашей части, – сказала двухметровая голова, – Приезжайте на угол Клеопатры и Снуб-дога.

– Что-то вы зачастили, инспектор. Без нас никуда?

– Боузер, я тебя не вижу, зато слышу, как скрепят твои мозги. Меньше всего мне нужно тут твое присутствие.

– Мы едем, – сказал Нина.

Через пятнадцать минут они уже были на месте. Район этот славился феноменальной бедностью. Здесь обитали люди, чтившие многовековые традиции, как то: жить на пособие, носить оружие, получать только начальное образование и играть в древние игры с применением колец с сетками и резиновых шаров.

Сейчас тут было полно полицейских, журналистов и целая бригада людей из зоопарка. Все они толпились в темной подворотне, и что там происходит, решительно не было видно.

Старски достал мегафон.

– Артур, иди сюда. Живо.

Из толпы вылез не полицейский, а долговязый парень в комбинезоне с эмблемой Ценрального Зоопарка Нью-Анджелеса.

– Мы уже почти закончили, сэр.

– Почему так долго?

– Сэр, нам с трудом удалось подобрать транквилизатор. Это существо абсолютно неизвестного вида, и, кстати, не белковое.

– Мне это ничего не говорит.

– В общем, я хочу сказать, что дело не из легких. Мы уже можем забрать животное?

– Еще чего? Это улика. Сделали свое дело, и убирайтесь.

– Но клетка. Она наша!

– У полицейского управления нет клеток, по крайней мере, переносных. Ты обязан помогать полиции. Или ты не патриот?

Парень набрался мужества и произнес:

– Сэр, при всем уважении. Это ваши проблемы. А мы – частная организация, у нас все клетки наперечет и мы существуем на пожертвования.

– Ладно, придумаем что-нибудь. – Старски вновь поднял мегафон, – Хинич!

Появился напарник.

– Хинич, прикажи... Короче сделай так чтобы все разошлись, а то мы не можем пройти к месту преступления.

Напарник все устроил и скоро Старски, Воннел и Нина оказались в переулке. В клетке сидело существо состоявшее из зеленоватого тумана с торчащими в разные стороны щупальцами.

– Канопусский псевдокариуг, – сказал Воннел.

– Исключено.

Воннел обернулся и увидел давешнего работника зоопарка.

– У псевдокариуга четырнадцать щупалец, а у этой штуки семнадцать. И к тому же настоящий псевдокариуг питается бактериями и рентгеновским излучением.

– А этот? – спросила Нина.

– Этот съел другую тварь, которую мы, увы, не успели идентифицировать. А что, инспектор не показывал вам видео?

– Не лезь не в свое дело, молокосос.

Старски толкнул работника зоопарка в плечо и тот ретировался.

– Я вам покажу запись. Но ситуация совершенно бредовая. Совершенно.

Он достал коммуникатор и вывел на стену изображение. Воннел и Нина увидели со стороны этот же переулок и трех незнакомцев, стоявших как раз на их месте.

– Это Денкер и Шниц, – сказал инспектор, указав на двоих что постарше, – третий вор – начинающий, безобидный и ленивый парень с которого все и началось. Мы как раз следили а ними, хотели взять сразу после экзамена.

– Экзамена? – спросила Нина.

– Стервятник, в смыле, Денкер устраивал парню проверку чтобы взять в банду. Ну, дальше вы сами увидите.

Они действительно увидели. К переулку неспешно приближался чуть сутулый полноватый мужчина, один из преступников его окликнул, тот остановился. А дальше случилось странное. На несколько секунд изображение превратилось в прямоугольник света, а когда картинка вернулась, они увидели как существо состоявшее из тумана и щупалец пытается сожрать нечто крылатое, похожее на жертву палеофилии между землеройкой и археоптериксом. Крылатое создание долгих две минуты боролось за свою жизнь, пыталось вырваться, кусалось и било врага крыльями, но оглушенное ударом о стену обмякло и было съедено.

– Мы полагаем, это Щенок сожрал Стервятника, – сказал инспектор, – В смысле, Шниц Денкера... Или наоборот, это не принципиально.

– Ну, а где третий? – спросил Воннел и опустился на подвернувийся стул.

– Вы только что на него сели.

Воннел вскочил, развернулся и увидел синий полупрозрачный куб с белыми вкраплениями, напоминавшими галактики.

Инспектор нагнулся и бережно поднял с земли клетчатую кепку.

– Вы смахнули ее, когда садились. А ведь это все что осталось от парня и что мы можем передать его матери.

– А с этим что делать? – спросила Нина, указав на куб и получила ответ, которого боялась.

– А это заберете вы. Как и клетку с этим вашим псевдо-чем-то-там.

Гора Мусора, район Урановое Кольцо

– Глупый маленький мышонок.

Кот улыбнулся, обнажив ряды длинных острых клыков. Он подходил к Майклу медленно, с той скоростью с какой отступала жертва. Они оба играли в игру, от которой последни не мог отказаться.

– Расскажи мышонок, а правда, что перед смертью перед глазами проносится вся жизнь?

Перед глазами Майкла проносилась не жизнь, а то, что должно было случиться после. Он представил как Лия крутится по дому, временами беспокойно поглядывая в окно на быстро наступающие сумерки. Как уже поздно вечером оставляет Миранду за старшую, и отправляется к дяде Френку, узнать не застрял ли у него ее муженек (хотя, конечно, на дорогого Майкла это совсем не похоже). Дядя и тетя Фелиция тоже начинают волноваться, и уже вместе обходят всех друзей и родных, и вот уже за полночь Лия забегает ненадолго домой, видит что дети еще не спят и только слышит как едва научившийся говорить Роберто все спрашивает: "А где папа?! Когда вернется папа?!".

– Никогда, – сказал кот.

– Что?

– Ты думал вслух.

– А. Ну извини.

– Да без проблем, – кот махнул клешней и улыбнулся еще шире, обнажая крошечные хелицеры.

Майкл вдруг вспомнил старый разговор отца с дядей Френком. Отец утверждал будто когда-то очень давно коты не имели ни клешней ни ядовитого жала ни надкрыльев. А потом мол под воздействием внешних факторов они изменились. Как и все прочие животные.

– Прям таки все-все, – спросил дядя Френк хитро прищурившись.

– Да. Абсолютно.

– Никогда в это не поверю, пока не увижу как кошка родит мышь, – в голоса дяди звучал авторитет поколений.

– Мыши не произошли от кошек. Но у нас есть общие предки.

Маленький Майкл, к прискорбию отца, больше доверял мнению дяди Френка. Отец много нервничал, потел, размахивал руками, даже заикался. Дядя говорил понятно и уверенно. Голос его был спокойным и красивым. Правота светилась в его лице и звучала в интонации.

– И какими были наши предки? – спросил он.

– Глупыми.

– Некоторые такими и остались.

Майкл засмеялся и отец это заметил...

– Я сказал что-то смешное? – спросил кот.

– Нет, – ответил Майкл возвращаясь в настоящее, которое должно было скоро закончиться.

Кот сделал еще шаг, и Майкл отступил. Что-то хрустнуло под его ногами, он обернулся и увидел то, чего здесь на Холодильниковой никогда не было. Глубокая трещина, почти каньон находилась прямо за его спиной. Она была заполнена обычным желтоватым туманом, но он был таким густым, что не оставлял шансов угадать глубину. Но что-то подсказывало Майклу, что падать придется долго.

– Прыгай, и я съем тебя мертвого.

"Тут не было этой трещины, – подумал Майкл, – Если я в нее прыгну, если она не глубокая и если туман не очень едкий, и если кот меня там не поймает, я выживу".

Майкл умел читать. Все в Урановом Кольце умели читать, чтобы определить по сроку годности продукты, которые еще не дозрели. Майкл смотрел на кота, но вместо него видел большие буквы, складывавшиеся в слово "шанс".

– Прыгай.

– Хорошо, – сказал Майкл и прыгнул.

Он глубоко вдохнул, задержал дыхание, сгруппировался, закрыл глаза и долгое мгновение висел в пустоте. В голове роились мысли, налезая друг на друга, сталкиваясь и матерясь. Яростным фальцетом вырывалась на поверхность такая – "если я столько всего успел подумать, то как долго я падаю".

Земля, Нью-Анджелес

– Нет. Нет. Вы не имеете права.

Шестеро полицейских пытались вытащить клетку из проулка и погрузить на машину АССа. Дорогу им преградило столько же работников зоопарка, а давешний Артур вцепился в клетку и пытался тащить обратно.

Старски и Хинич испарились, оставив АСС разбираться с зоопарком.

– Ладно, засранец, – сказала Нина, – Сколько стоит твоя паршивая клетка?

– Много, – сказал Артур, не выпуская из рук прутьев. – У вас столько не будет.

– Мне кажется, он это нарочно, – заключил Воннел.

Нина достала бластер и переключила его на оглушение.

– Мне кажется, он заодно с убийцей, – сказала она.

– Точно, сообщники, – воскликнул Воннел и опустил руку к кобуре.

В руках у зоопарковских блеснули иглами транквилизаторные пистолеты. Полицейские стали медленно опускать клетку.

– Мне нужна клетка, – повторил Артур.

– Так, парень, – сказала Нина, – мы отвезем животное к нам на корабль, бросим его в грузовой отсек и тут же вернем тебе клетку. Это займет от силы час. По рукам?

Артур задумался.

– Нет, она нужна мне прямо сейчас. Сию же минуту.

Появился Старски.

– Есть резон арестовать этого человека как сообщника, – сказала Нина.

Инспектор достал наручники.

– Ладно, ладно, сдаюсь, – Артур отпустил клетку и стал отходить к своим, – Я не сообщник, у меня есть алиби, просто нам дозарезу нужен семнадцатищупальный псевдокариуг.

– Зачем, – воскликнул Старски.

– Неужели непонятно? Это единственный экземпляр своего вида. Он будет жемчужиной нашего зоопарка. И мы наконец утрем нос этим выскочкам марсианам.

Нина еще какое-то время напирала на парня, но Старски схватил ее за плечо, отвел в сторону, туда где Воннел по рассеянности опять присел на несостоявшегося актера.

– Все еще хуже чем мы думали, – сказал он, – это облако с щупальцами и ваш стул еще как-то объяснимы. Дальше полный бред. Мы не можем опознать убийцу.

– То есть как? – спросила Нина. – Его нет в базе?

– Камера. Она не смогла считать его индивидуальные показатели. Она смотрела на него и не видела. Словно это был не настоящий человек, а нарисованный. Мультяшка.

– Так не бывает. Вас взломали.

– Или у нас появился крот. Он знал где и когда мы будем ставить слежку и рассказал обо всем убийце.

– Вас взломали, – сказал кибертехник.

– Это невозможно. Камера была размером с муху и снимала с расстояния в милю. О ней можно было знать только заранее.

– Вот это, – Нина указала на клетку, – тоже невозможно.

– Как и убийство через высасывание счастья, – заметил доктор Воннел. – Мы должны смириться с тем, что возможно всё, и исходить из этого.

– Вы предлагаете объединить оба дела? – спросил Старски.

– Да.

Старски задумался. уставившись на щупальце Стервятника.

– Понимаете, в чем дело. Вот этот самый Стервятник, он мелкая сошка, с ним работал другой отдел. А что у нас получается: убийца через своего человека... ну хорошо... каким-то образом узнает, что тут некие парни караулят лоха чтобы отжать денег. И он, приходит сюда, чтобы продемонстрировать нам свои возможности. Это же нелогично.

– Вот это, – Нина указала на клетку, – тоже нелогично.

– Как и убийство трех никак, совершенно никак не связанных друг с другом людей, – добавил Воннел. – Мы должны смириться с тем, что не понимаем мотивов преступника, и идти дальше.

– Ну хоть какая-то логика тут есть, – сказал Старски, – мы с вами сходимся на том что имеем дело с мышью.

– С кем, сэр?

– С маньяком, я же сказал.

– Вы сказали, "с мышью".

– Я ничего такого не говорил.

– Я все записывала, извините, – сказала Нина, и из ее груди послышался голос, – имеем дело с мышью... с мышью, с мышью.

Старски смутился. Мало кому нравится звук собственного голоса. Он всплеснул руками.

– Но причем тут мышь?!

Гора Мусора, район Урановое Кольцо.

– Тупая маленькая мышь! – взревел кот. Он сожалел, что так долго играл с жертвой. В следующий раз, решил кот, разговоров не будет вовсе. Он стоял у края пропасти и пытался разглядеть ее дно, – Раньше каньона тут не было. Что-то не так.

Кот закрыл нижние глаза, и, цепляясь клешнями за железные каркасы ржавой техники, стал спускаться.

Майкл все еще падал. Мысли его успели выстроиться в ряд по двое, и шагать без галдежа. Со смертью он смирился, остальное было куда проще.

Некая мысль вышла из строя, остановилась и сообщила Майклу, что он все еще видит свет сквозь веки, и это очень странно, ведь если он достаточно глубоко, то тут должно быть темно (как в могиле). Потом вырвалась другая, размахивая руками (или что там вместо них) она возопила:

– Ты умер! Майкл, ты уже умер!

– Но как я мог умереть, я же не почувствовал боли, я просто упал и всё.

– А разве те, кто умирают, обязательно чувствуют боль? – спросила еще одна мысль.

– Ну, не знаю. Наверно.

– Но это было трудно проверить. Ведь так! – заметила другая.

– Открой глаза, Майкл, и ты сам во всем убедишься.

– Не слушай ее. Не открывай. Вокруг очень густой газ. Он выест тебе зрачки.

– Да заткнись ты.

– Нет ты заткнись.

Майкл стал шарить вокруг руками и испугался. Нет, это была целая смесь чувств. За какое-то мгновение он понял что завис в густом облаке-киселе, что жив, что ему еще есть что терять, что из облака трудно будет выбраться, что воздух в легких кончается. И только тогда действительно испугался.

Потом он увидел как нечто черное закрыло свет, оно увеличивалось, приближалось.

– Открой глаза.

Он замолотил руками и ногами, пытался увернуться, отплыть в сторону и в верх.

– Это кот. Он прыгнул за тобой.

Возможно туман был такой густой, что стал разъедать его веки. Боли Майкл не чувствовал, он только не открывая глаз увидел очень близко знакомую клешню. И вспомнил слова отца о том, что у мышей когда-то были хвосты.

– Да, если бы у тебя был хвост, ты использовал бы его как пропеллер.

Клешня прошла мимо. Похоже кот или падал или промахнулся.

Туман стал жиже и Майкл понял что всплывает. У него стало получаться!

– Надо за что-нибудь уцепиться, – сказал один из внутренних голосов, – Плыви к краю каньона.

Он так и сделал. Вот совсем рядом появилось что-то темное, угловатое, а потом и стена. В глазах стало темнеть. Он понял, что теряет сознание, резко подтянулся вверх, почти подпрыгнул и вдохнул.

Легкие заполнило нечто удушающее. Все стало только хуже.

А потом цепкая клешня схватила его за ногу и потащила вниз.

Майкл перестал бороться, сил больше не было. Последнее, что он увидел, была черная тень закрывшая от него свет.

Майкл пришел в себя и увидел небо. Оно было вечерним, чистым, почти голубым.

Он застонал и не узнал собственного голоса. Тот был хриплым и булькающим. Майкл повернул голову и рот его непроизвольно раскрылся (вылив на землю добрую порцию крови).

Рядом с Майклом лежал каньон из которого торчало дырявое дно давешнего холодильника.

Даже отсюда было видно, что туман исчез.

Майкл подполз к краю и посмотрел вниз.

На дне раздавленный холодильником, раскинув клешни, выпучив глаза, в луже зеленой крови лежал кот.

Глава четвертая

Первые трещины

Земля, Нью-Анджелес

– ... к Сфинксу что стоял у Врат Тангейзера. Проблема была в том, что Сфинкс задавал ответы, на вопросы которые он услышит только через полтора миллиона лет. Но у нас был козырь. Кавальский как раз прошел через ментальную сингулярность, он был явно не в себе, орал что видит как дымятся и чернеют звезды. Мы подвели его к Сфинксу, и на ответ Сфинкса Кавальский спросил «Будет ли у человечества счастье?». Сфинкс подумал немного и впустил нас во Врата... Странно, я не помню ответа... стар я стал.

Взгляд капитана застыл уставившись в стену. Он захрапел не закрывая глаз.

Боузер никогда не вслушивался в истории рассказанные Говардом. Он считал их выдумкой. Врата Тангейзера, ха! Все знают что никаких Врат нет. Это удачная выдумка для туристов, и пятнадцать систем претендуют на то, что Врата находятся именно у них.

В старые времена Первой Храрлуркской, будучи солдатом Боузер облетел половину галактики. Он был молод и ему нужны были деньги. О том, как они ему достались, Боузер предпочел бы забыть.

Вошли Нина с Воннелом.

– ... Вот мой аргумент, Нина. Мы оба знаем что такое Миннап. Если бы у них пропало оружие, они послали бы своих людей, и нас отстранили бы от дела. И Старски, кстати, тоже.

– Да, мы оба знаем Миннап. Эти славные парни до конца будут делать вид, что ничего не случилось. Они наверняка втихую следят за ходом расследования, или делают параллельно свое. И главное – они постараются добраться до маньяка раньше нас, чтобы спрятать концы в воду.

– Не клеится. Мы уже работали на Министерство. Они знают, что мы умеем держать язык за зубами. Если бы у них украли оружие они действовали бы так – отодвинули в сторону Старски, а сами обратились бы к нам, вот мол, пропало, ищите. И не забудьте на счет языка... А вот и Боузер. Боуз, что ты думаешь на этот счет.

Боуз отложил пулемет и посмотрел на Воннела.

– Я думаю, все зависит от диаметра ствола.

– Боуз!

Воннел всплеснул руками и сел в свое любимое кресло.

– Хороший ответ, – Нина засмеялась1, – А еще от мышей, как сказал Старски. Помнишь?

– Это сказал я...

Все посмотрели туда где над раковиной висела в воздухе покрытая пеной тарелка.

– Чего вы на меня так уставились? Я что, стал видимым?

– Они оба говорили о мышах, – сказал Воннел.

Боузер встал и пошел к раковине.

– А ну говори что знаешь, молокосос.

Тарелка опустилась в воду.

– Ты никуда не сбежишь, – сказала Нина, – Я тебя вижу.

– Да что вы ко мне так пристали, – заныл Тоддд. – Физика на вас нет, нелюди!

– То есть?

– Да это каждый с детства знает... ну, каждый грависапиенс.

– О чем ты?

– Принцип неопределенности причинно-следственности. Как-то так.

– Дальше.

– Можно до некоторой степени предсказывать состояние пространства-времени. Но своим наблюдением и даже размышлениями мы влияем на распределение вероятности и...

– Короче, Гейзенберг.

– Я знаю, что "мышь". Но я не знаю где "мышь", когда, а главное, почему. А если бы я знал где, когда и почему, я не знал бы что мышь... Ну это же так просто. Каждый ребенок знает.

Земля, Нью-Анджелес

Юлий Блюнк лежал в своей любимой постели. Именно тут он проводил обычно все свое свободное время, до тех пор пока не получил Силу. Да и потом постель оставалась лучшим местом, а одеяло было защитой от внешних демонов и прибежищем внутренних. Постель стала особенно хороша в последнее время, когда у Блюнка появилась цель в жизни.

Жизнь вообще стала такой прекрасной, что он начал рано засыпать.

Блюнк повернул голову и увидел как от кровати в сторону тянется длинная ковровая дорожка. Коридор стал длинным как тоннель и в конце него, как и положено, был ослепительный свет.

Блюнк хоть и обладал глубоким, необычным внутренним миром, понять который не смог бы ни один смертный, с воображением у него было плохо.

Он встал с кровати, надел тапочки, взял любимого мишку и направился в путь. Мишка был старым, потертым, шерсть на лапах и между ног давно облезла. Он был лучшим, единственным другом Блюнка. А иногда и любовником.

Блюнк пошел по тоннелю. Уверенно и бесстрашно навстречу свету. Вскоре он увидел впереди неясные очертания. Потом вошел в сияние и понял, что его воображение этого выдумать не могло.

Под Блюнком во все стороны до самого горизонта стелился глянцевый пол, состоящий их квадратных плит разных цветов. На зеленной плите стоял высокий худой слон – без хобота, с крыльями, прямыми как у овчарки ушами и огромными как блюдца и добрыми глазами. Он не был похож на слона, но Блюнк точно знал, что это именно слон. Далее на своих клетках стояли другие звери разного вида и степени абсурдности.

Вдалеке громоздилось нечто огромное и неописуемое. Сначала Блюнк подумал что это гора, но потом понял что перед ним Король Безымянного Цвета.

А еще он понял, что они знакомы.

– Плохо есть быть.

Блюнк задрожал и крепче прижал к себе любимого мишку.

– Что-то не так?

– Я в город войду если ты не убил их всех.

– Кого, Мастер.

– Они идти по твой следу. Мужчина с длинным носом и комплексами почти как твой и робот на женщину похожее. Найди их и убей всех до полночь. Иначе я не властелин мира и не ты мой приспешник будем.

– Где я их найду, Мастер?

– Они идут по твой след, но если ты не шел навстречу, то мы не успеть и не быть тебе приспешник более. И не пускать огненный шар и терпеть наклейки "долбоёб" на спина. И женщина не имела будет спариваться тобой с.

– Так где мне найти их?!

– Не понятий мне хватает... Иди там где ты необдуманный след оставишь.

– Оставил.

– Я и так сказал. Ты будешь глухой?!

Земля, Нью-Анджелес

– Почему ты нам с самого начала не сказал? – спросил Воннел.

– Ну... я же думал, это знает каждый ребенок. Мне казалось это также просто как ходить, дышать, видеть и знать свои координаты по отношению к центру галактики.

Воннел хотел что-то еще спросить, но тут появился Чен. Он вышел из своей кладовой с тряпкой и деревянной шваброй. Удивительно, но когда появлялся тихий, молчаливый уборщик, тема беседы порой рассыпалась как карточный домик. Почему так происходило Воннел не знал, но что-то мешало ему поговорить об этом с самим Ченом.

Уборщик прислонил швабру к стене, полез в кладовую и вернулся с ведром пенной воды.

– О чем бишь мы... – спросила Нина.

– О мышах, – сказал Воннел, – Итак...

– Да нет, ты говорил, что версия об оружии украденном у военных тебе не нравится. Почему?

– Потому что никто не мешает нам продолжать расследование. Или напротив, не навязывает свою помощь.

– А, ну вот это уже аргумент. Раньше бы сказал.

Нина не связала прояснение в голове у доктора Воннела с появлением уборщика. Сам Воннел тоже.

– Так, мы имеем три странных убийства совершенных с применением неизвестных технологий.

– Теракт?

– Нет.

– Почему?

– Не знаю, – Воннел замялся. К нему подошел Чен, доктор поднял ноги, уборщик прошелся под ними тряпкой, – А, ну все потому же. На нас не влияют в расследовании.

– И это аргумент. Молодчина.

– И еще, – Воннел задумался. Если бы у мозга был язык, мысль бы вертелась на самом его кончике. Тряпка прошуршала под креслом, – Да! Надо вспомнить единственное обстоятельство, объединяющее умерших, и идти от него.

– Они все люди, – сказала Нина.

– Они все покойники, – сказал Боузер.

– Они средневероятностно более синхронны чем я, – сказал Тоддд.

Чен достал другую тряпку и стал протирать спинку кресла.

– Они живут в одном районе. Это все что у нас есть.

– Мы это уже обсуждали, – сказала Нина. – Что это нам дает?

Иногда Чен делал странные вещи, которые почему-то никого не удивляли. Он достал деревянный гребешок с резными драконами и стал приводит в порядок растрепанную шевелюру доктора.

– Если нам не от чего больше отталкиваться, давайте пока, просто временно допустим, что все дело не в убийце, а в месте.

– В чем? – спросила Нина.

– В этой части города. Что в ней не так, чем она отличается.

– А как же убийца? Мотивы?

– Место. Не отвлекайся.

– Ой, только не говори мне что оно проклято.

– Эй, уборщик, у тебя в чулане есть шаманский бубен? – спросил Боузер.

Уборщик ответил ему смиренной улыбкой. Он знал лично несколько шаманов, но это было не здесь и не сейчас.

Гора Мусора, район Урановое Кольцо

– Это место проклято, – подумал вслух Майкл. – Отец был прав.